Текст книги "Том 7. Стихотворения"

Автор книги: Федор Сологуб

«Приучив себя к мечтаньям…»

 
Приучив себя к мечтаньям,
Неживым очарованьям
Душу слабую отдав,
Жизнью занят я минутно,
Равнодушно и попутно,
Как вдыхают запах трав,
Шелестящих под ногами
В полуночной тишине,
Отвечающей луне
Утомительными снами
И тревожными мечтами.
 

«Приподняла ты тёмный полог…»

 
Приподняла ты тёмный полог
И умертвила милый сон, —
Но свет очей моих недолог,
И днём я скоро утомлен.
 
 
И ты зовёшь меня напрасно
То к наслажденью, то к труду, —
Внимая зову безучастно,
Я за тобою не иду.
 
 
Напрасно в разные личины
Ты облекаешь прелесть дня, —
Твои восторги и кручины
Непостижимы для меня.
 
 
Воскреснет скоро сон-спаситель,
И, разлучив меня с тобой,
Возьмёт меня в свою обитель,
Где тьма, забвенье и покой.
 

«Скучная лампа моя зажжена…»

 
Скучная лампа моя зажжена,
Снова глаза мои мучит она.
 
 
  Господи, если я раб,
  Если я беден и слаб,
 
 
Если мне вечно за этим стоном
Скучным и скудным томиться трудом,
 
 
  Дай мне в одну только ночь
  Слабость мою превозмочь
 
 
И в совершенном созданьи одном
Чистым навеки зажечься огнем.
 

«Холод повеял в окно…»

 
  Холод повеял в окно, —
  И затворилось оно.
 
 
Снова один я, и в мире живом,
И не обманут промчавшимся сном.
 
 
  Снова я грустен и нем.
  Где же мой кроткий Эдем?
 
 
Пёстрым узором напрасно дразня,
Тёмные стены глядят на меня.
 
 
  Скучная лампа горит.
  Скучная книга лежит.
 

«Там тишина с мечтой сплеталась…»

 
Там тишина с мечтой сплеталась
В кругу безветренных берёз,
И безнадёжность улыбалась
Толпе больных и жалких грёз.
 
 
Хотело сердце лицемерить,
И очи – слёзы проливать,
И как-то странно было верить,
И как-то страшно было ждать.
 
 
И всё томительно молчало, —
Уже природа не жила,
И не стремилась, не дышала,
И не могла, и не была.
 

«Этот зыбкий туман над рекой…»

 
Этот зыбкий туман над рекой
В одинокую ночь, при луне, —
Ненавистен он мне, и желанен он мне
Тишиною своей и тоской.
 
 
Я забыл про дневную красу,
И во мглу я тихонько вхожу,
Еле видимый след напряжённо слежу,
И печали мои одиноко несу.
 

«Отрок сидит у потока…»

 
Отрок сидит у потока.
Ноги целует волна.
Сказки о скрытом глубоко
Тихо лепечет она.
 
 
«Что же томиться тревогой,
Вздохи стесняя в груди!
Тихой подводной дорогой
Смело отсюда уйди.
 
 
Эти отребья пусть канут
В омут глубокий на дне.
Дивные дива предстанут
Перед тобой в глубине.
 
 
На землю там непохоже,
И далеко от небес.
Людям изведать негоже
Тайну подводных чудес.
 
 
Наши подводные чуда,
Правда, нетрудно узнать,
Но уж вернуться оттуда
Ты не захочешь опять.
 
 
Все усмиривши тревоги,
Все успокоив мечты,
С тихой и тайной дороги
Ввек не воротишься ты».
 

«В истоме тихого заката…»

 
В истоме тихого заката
Грустило жаркое светило.
Под кровлей ветхой гнулась хата,
И тенью сад приосенила.
Березы в нём угомонились
И неподвижно пламенели.
То в тень, то в свет переносились
Со скрипом зыбкие качели.
 
 
Печали ветхой злою тенью
Моя душа полуодета,
И то стремится жадно к тленью,
То ищет радостей и света.
И покоряясь вдохновенно
Моей судьбы предначертаньям,
Переношусь попеременно
От безнадёжности к желаньям.
 

«Ещё томительно горя…»

 
Ещё томительно горя,
Не умер тихий день.
Ещё усталая заря
Не вовсе погрузилась в тень, —
 
 
Но чуть заметный серп луны
Уже над миром занесён,
Уже дыханьем тишины
Простор полей заворожён.
 
 
И есть предчувствие во всём
Святых и радостных чудес, —
В дали долин, в тиши небес,
И в сердце трепетном моём;
 
 
И как далёкий, тихий звон, —
Дыханье вещей тишины;
И одинокий серп луны
Уже над миром занесён.
 

«Я душой умирающей…»

 
Я душой умирающей
Жизни рад и не рад,
И от бури взывающей
Не ищу я оград.
 
 
Я беспечной улыбкою
Отвечаю грозе,
И покорностью зыбкою
Я подобен лозе.
 
 
Верю сказке божественной,
Вижу дивные сны.
Что мне радость торжественной
Нерастленной весны!
 
 
Что мне звёзды небесные,
Их таинственный строй!
Что мне торжища тесные
И телец золотой!
 
 
Горько пахнет известкою
В переулке моём.
Я дорогою жёсткою
Пробираюсь в мой дом.
 
 
Там дыхание ладана
Все мерещится мне.
Там святыня угадана
В неземной тишине.
 
 
Бесконечность страдания
В тех стенах вмещена,
И тоска умирания,
Как блаженство, ясна.
 

«Он шёл путём зелёным…»

 
Он шёл путём зелёным
В неведомую даль.
За ним с протяжным стоном
Влеклась его печаль,
Цеплялась за одежду,
Хотела удержать,
Последнюю надежду
Старалась отогнать.
 
 
Но тихие лампады
Архангелы зажгли,
Суля ему отрады
В неведомой дали.
И нежное дыханье
В безрадостную тьму
Блаженное мечтанье
Навеяло ему.
 

«Ночь настанет, и опять…»

 
Ночь настанет, и опять
Ты придёшь ко мне тайком,
Чтоб со мною помечтать
О нездешнем, о святом.
 
 
И опять я буду знать,
Что со мной ты, потому,
Что ты станешь колыхать
Предо мною свет и тьму.
 
 
Буду спать или не спать,
Буду помнить или нет, —
Станет радостно сиять
Для меня нездешний свет.
 

«Проходил я мимо сада…»

 
Проходил я мимо сада.
Высока была ограда,
И затворены ворота.
Вдруг калитка предо мной
Отворилась и закрылась —
На мгновенье мне явилось
Там, в саду зелёном, что-то,
Словно призрак неземной.
 
 
Вновь один я возле сада,
Высока его ограда,
Перед ней, за ней молчанье, —
Пыль и камни предо мной.
Я иду и верю чуду,
И со мной идёт повсюду
Бездыханное мечтанье,
Словно призрак неземной.
 

«Есть тайна несказанная…»

 
Есть тайна несказанная,
Но где, найду ли я?
Блуждает песня странная,
Безумная моя.
 
 
Дорогой незнакомою,
Среди немых болот
С медлительной истомою
Она меня ведет.
 
 
Мгновения бесследные
Над ней летят в тиши,
И спят купавы бледные,
И дремлют камыши.
 
 
Коса её запутана,
В ней жёсткая трава,
И, дикой мглой окутана,
Поникла голова.
 
 
Дорогой потаённою,
Среди немых болот,
Где ирис, влагой сонною
Напоенный, цветет.
 
 
Блуждает песня странная,
Безумная моя.
Есть тайна несказанная,
Её найду ли я?
 

«Мечтатель, странный миру…»

 
Мечтатель, странный миру,
Всегда для всех чужой,
Царящему кумиру
Не служит он хвалой.
 
 
Кому-то дымный ладан
Он жжёт, угрюм и строг,
Но миром не разгадан
Его суровый бог.
 
 
Он тайною завесил
Страстей своих игру, —
Порой у гроба весел
И мрачен на пиру.
 
 
Сиянье на вершине,
Садов цветущих ряд,
В прославленной долине
Его не веселят.
 
 
Поляну он находит,
Лишённую красы,
И там в мечтах проводит
Безмолвные часы.
 

«Круг начертан, и Сивилла…»

 
Круг начертан, и Сивилла
Предстоящим духам тьмы
Заклинанья совершила,
И теперь всесильны мы:
 
 
Нам послушны силы злые,
Близки мы и к небесам, —
Только б низменно-земные
Не подкрались чувства к нам,
 
 
Только б, волю дав мечтаньям,
И земную красоту
Подарив своим желаньям,
Вдруг, назло моим гаданьям,
Не шагнуть мне за черту.
 

«Темницы жизни покидая…»

 
Темницы жизни покидая,
Душа возносится твоя
К дверям мечтательного рая,
В недостижимые края.
Встречают вечные виденья
Её стремительный полёт,
И ясный холод вдохновенья
Из грёз кристаллы создаёт.
 
 
Когда ж, на землю возвращаясь,
Непостижимое тая,
Она проснётся, погружаясь
В туманный воздух бытия, —
Небесный луч воспоминаний
Внезапно вспыхивает в ней,
И злобный мрак людских страданий
Прорежет молнией своей.
 

«Гляжу на нивы, на деревья…»

 
Гляжу на нивы, на деревья,
На реки, долы, стены круч,
И на воздушные кочевья
Свинцовых и жемчужных туч, —
 
 
И терпеливою душою
Их тайну постигаю я:
За их завесою цветною
Родные снятся мне края.
 

«Надо мной голубая печаль…»

 
Надо мной голубая печаль,
И глядит она в страхе высоком
Полуночным таинственным оком
На земную туманную даль.
 
 
Бездыханно-холодные травы
Околдованы тихой луной,
И смущён я моей тишиной,
Но стези мои тайные правы.
 
 
Не об этом ли шепчут ручьи,
Что в моих неподвижных туманах
Беспорочно в томительных странах
Пронесу помышленья мои?
 

«К толпе непонятной и зыбкой…»

 
К толпе непонятной и зыбкой
Приветливо взоры склоня,
С балкона случайной улыбкой
Порадовал кто-то меня.
 
 
Заметил я смуглую щёку,
Волос распустившихся прядь, —
И шумному, злому потоку
Толпы отдаюсь я опять,
 
 
И в грохот и ропот столицы
Несу неожиданный свет.
Мечте исполнения нет,
Но радость моя без границы.
 

«Над усталою пустыней…»

 
Над усталою пустыней
Развернулся полог синий,
В небо вышел месяц ясный.
Нетревожный и нестрастный.
Низошла к земле прохлада,
И повеяна отрада.
В мой шатёр, в объятья сна,
Тишина низведена.
 
 
С внешней жизнью я прощаюсь,
И в забвенье погружаюсь.
Предо мною мир нездешний,
Где ликует друг мой вешний,
Где безгрешное светило,
Не склоняясь, озарило
Тот нетленный, юный сад,
Где хвалы его звучат.
 

«В тишине бездыханной ночной…»

 
В тишине бездыханной ночной
Ты стоишь у меня за спиной,
Я не слышу движений твоих,
Как могила, ты тёмен и тих.
Оглянуться не смею назад,
И на мне твой томительный взгляд,
И, как ночь раскрывает цветы,
Что цветут для одной темноты, —
Так и ты раскрываешь во мне
Всё, что чутко живёт в тишине, —
И вошёл я в обитель твою,
И в кругу чародейном стою.
 

«Если б я был к счастью приневолен…»

 
Если б я был к счастью приневолен,
Если б я был негой опьянён,
Был бы я, как цвет тепличный, болен
И страстьми безумными спалён.
 
 
Но легко мне: я живу печален,
Я суровой скорби в жертву дан.
Никаким желаньем не ужален,
Ни в какой не вдамся я обман.
 
 
И до дня, когда безмолвной тенью
Буду я навеки осенён,
Жизнь моя, всемирному томленью
Ты подобна, лёгкая, как сон.
 

«За мельканьем волшебных узоров…»

 
За мельканьем волшебных узоров
Я слежу в заколдованной мгле,
И моих очарованных взоров
Не прельщает ничто на земле.
 
 
Обаянья мои как вериги,
Я страданий моих не боюсь.
Мудрецам, изучающим книги,
Я безумцем порочным кажусь.
 
 
Но моя недоступна ограда,
Стережёт меня крепко печаль.
И в печали, и в тайне – отрада,
И надежд простодушных не жаль.
 

«Снова сердце жаждет воли…»

 
Снова сердце жаждет воли
Ненавидеть и любить,
Изнывать от горькой боли,
Преходящей жизнью жить,
 
 
Созидать себе обманы, —
Ряд земных туманных снов,
Незалеченные раны
Прятать в россыпи цветов, —
 
 
И томясь тоской щемящей
И желаньями полно,
Смерти, тайно предстоящей,
Устрашается оно.
 

«Тихо сумрак набегает…»

 
Тихо сумрак набегает,
Звучно маятник стучит,
Кто-то ясный к нам слетает,
О нездешнем говорит…
 
 
Там, снаружи, беспокойно:
Зажигаются огни,
И шумливо, и нестройно
Бродят призраки одни.
 
 
Милых образов не видно,
Всё туманно впереди,
И гпядеть туда обидно, —
От окошка отойди,
 
 
Посиди со мною рядом.
Слышишь, – маятник стучит,
Кто-то кроткий, с ясным взглядом,
О нездешнем говорит.
 

«Прикасаясь холодной рукой…»

 
Прикасаясь холодной рукой
Осторожно к плечу моему,
Ты стоишь у меня за спиной
И зовёшь меня кротко во тьму, —
Прикасаясь к плечу моему
Повелительно-нежной рукой.
 
 
Но не смею я встать и сказать,
Что с тобою готов я идти
Безмятежное счастье искать
На последнем, на тайном пути, —
Я хочу за тобою идти,
Но не смею об этом сказать.
 
 
И к чему! Не исполнился срок,
Не настал заповеданный час,
Да и мой не окончен урок,
И огонь предо мной не погас, —
Не настал заповеданный час,
И земной не исполнился срок.
 

«Грустная светит луна…»

 
Грустная светит луна,
Плещется тихо волна,
И над рекою туман.
Тяжко задумался лес.
Хочется сердцу чудес,
Грезится милый обман.
 
 
Чутко иду над рекой, —
Шатки мостки подо мной,
Вижу я мелкое дно,
Тень утонула в реке,
Город за мной вдалеке,
Возле – молчанье одно.
 

«В путь пора – ладья готова…»

 
В путь пора – ладья готова.
Ляг в неё и почивай.
В ней от берега чужого
Уплывёшь в родимый край.
 
 
Не заботься о дороге,
Верь: прочна твоя ладья.
Ты проснёшься на пороге
Неземного бытия.
 

«Мимолётной лаской мая…»

 
Мимолётной лаской мая
Наслаждайтесь, – расцветая,
Увядая, умирая, —
Дней тоской не отравляя,
Всё вокруг себя любя,
Забывая про себя.
 
 
Птичьим звучным щебетаньем,
Молодым благоуханьем,
И полуденным сияньем,
И полуночным молчаньем
Наслаждайтесь, – краток срок.
Вечный отдых не далёк.
 

«Мечтаю небом и землёй…»

 
Мечтаю небом и землёй,
Восходом, полднем и закатом,
Огнём, грозой и тишиной,
И вешним сладким ароматом,
 
 
И промечтаю до конца,
И, мирно улыбаясь жизни,
Уйду к неведомой отчизне,
В чертоги мудрого Отца.
 

«Слабеют яростные стрелы…»

 
Слабеют яростные стрелы
  Земных страстей.
Сомкни глаза. Близки пределы
  Твоих путей.
 
 
Не обману тебя, больного, —
  Утешься, верь, —
Из заточения земного
  Открою дверь.
 
 
В твоей таинственной отчизне,
  В краю святом,
Где ты покоился до жизни
  Господним сном,
 
 
Где умирают злые шумы
  Земных тревог, —
Исполнив творческие думы,
  Почиет Бог.
 
 
И ты взойдёшь, как дым кадильный,
  В Его покой,
Оставив тлеть в земле могильной
  Твой прах земной.
 

«Ты незаметно проходила…»

 
Ты незаметно проходила,
Ты не сияла и не жгла,
Как незажжённое кадило,
Благоухать ты не могла.
 
 
Твои глаза не выражали
Ни вдохновенья, ни печали,
Молчали бледные уста,
И от людей ты хоронилась,
И от речей людских таилась
Твоя безгрешная мечта.
 
 
Конец пришел земным скитаньям,
На смертный путь вступила ты.
И засияла предвещаньем
Иной, нездешней красоты.
 
 
Глаза восторгом загорелись,
Уста безмолвные зарделись,
Как ясный светоч, ты зажглась,
И, как восходит ладан синий,
Твоя молитва над пустыней,
Благоухая, вознеслась.
 

«Я зажгу восковую свечу…»

 
Я зажгу восковую свечу,
И к Творцу моему воззову,
Преклоняя главу и колени.
Бытия моего не хочу,
Жития моего не прерву,
До последней пройду все ступени.
 
 
Только воля Господня и есть,
И не я выбирал этот путь,
И куда он ведёт, я не знаю, —
И спешу я молитвы прочесть,
И не смею в ночи отдохнуть,
И главу, и колени склоняю.
 

«Что селения наши убогие…»

 
Что селения наши убогие,
Все пространства и все времена!
У Отца есть обители многие, —
Нам неведомы их имена.
 
 
Но, предчувствуя райские радости,
Пред которыми жизнь – только сон,
Отрекаюсь от призрачной сладости,
Отвергаю томленье времён.
 
 
Увяданье, страданье и тление, —
Мне суровый венец вы сплели.
Не свершится завет воскресения
Никогда и нигде для земли.
 

«Имена твои не ложны…»

 
Имена твои не ложны,
Беспечальны, бестревожны, —
Велика их глубина.
Их немолчный темный шёпот,
Предвещательный их ропот
Как вместить мне в письмена?
 
 
Имена твержу и знаю,
Что в ином ещё живу,
Бесполезно вспоминаю
И напрасно я зову.
 
 
Может быть, ты проходила,
Не жалела, но щадила,
Не желала, но звала,
Грустно взоры опускала,
Трав каких-то всё искала,
Находила и рвала.
 
 
Может быть, ты устремляла
На меня тяжелый взор
И мечтать не позволяла
Про победу и позор.
 
 
Имена твои все знаю,
Ими день я начинаю
И встречаю мрак ночной,
Но сказать их вслух не смею,
И в толпе людской немею,
И смущён их тишиной.
 

«В мерцаньи звёзд нисходит на меня…»

 
В мерцаньи звёзд нисходит на меня
Иных, нездешних дум святое обаянье.
Благословляю ночь за кроткое мерцанье
  Небесного огня.
 
 
Мятутся там иные поколенья,
Но воля их и жизнь их нашей не чужда,
И где-то между них горит моя звезда
  Заветом возрожденья.
 
 
Всё то, к чему в земной холодной мгле
Стремился долго я, стремился безнадежно,
Всё светит мне теперь так радостно и нежно
  На той святой земле.
 
 
Подъемлются внимательные взоры
И там, как здесь мои, к далёким небесам,
И тайну дивную вещают также там
  Бесстрастных звёзд узоры.
 
 
И к тем очам нисходит мой привет,
Моей земной души чистейшее дыханье,
Благословляю ночь за кроткое мерцанье,
  За безмятежный свет.
 

«Звёзды, приветствуйте брата!..»

 
Звёзды, приветствуйте брата!
В вашей блаженной стране
Всё совершится когда-то,
Что б ни пригрезилось мне.
 
 
Бездна небес не преграда, —
Всё совершится опять.
Что ж из того, что мне надо
Здесь, на земле, почивать!
 
 
В вашей блаженной пустыне
Снова пригрезится мне
Всё, что мне грезится ныне
В этой безумной стране.
 

«Что вчера пробегало во мне…»

 
Что вчера пробегало во мне,
Что вчера называл я собою,
Вот оно в голубой вышине
Забелелося тучкой сквозною.
 
 
Тот порыв, что призывной тоской
В этом сердце вчера отозвался,
Это он перед близкой грозой
Над шумящею нивой промчался.
 
 
Та мечта, что в безрадостной мгле
Даровала вчера мне забвенье,
На иной и далёкой земле
Снова ищет себе воплощенья.
 

«К долине мрачной, под огнями…»

 
К долине мрачной, под огнями
Печальных и тревожных звёзд,
Моими знойными мечтами
Соорудил я гордый мост,
 
 
И, что ни ночь, к его воротам
Я торопился подойти.
Душою охладев к заботам
Дневного пыльного пути.
 
 
В долине той себе кумира
Я из печали сотворил,
И не искал иного мира,
Иных, блистательных светил.
 

«Ты печально мерцала…»

 
Ты печально мерцала
Между ярких подруг,
И одна не вступала
В их пленительный круг.
 
 
Незаметная людям,
Ты открылась лишь мне,
И встречаться мы будем
В голубой тишине,
 
 
И молчание ночи
Навсегда полюбя,
Я бессонные очи
Устремлю на тебя.
 
 
Ты без слов мне расскажешь,
Чем и как ты живёшь,
И тоску мою свяжешь,
И печали сожжёшь.
 

«Звезда Маир сияет надо мною…»

 
Звезда Маир сияет надо мною,
  Звезда Маир,
И озарён прекрасною звездою
  Далёкий мир.
 
 
Земля Ойле плывёт в волнах эфира,
  Земля Ойле,
И ясен свет блистающий Маира
  На той земле.
 
 
Река Лигой в стране любви и мира,
  Река Лигой
Колеблет тихо ясный лик Маира
  Своей волной.
 
 
Бряцанье лир, цветов благоуханье,
  Бряцанье лир
И песни жён слились в одно дыханье,
  Хваля Маир.
 

«На Ойле далёкой и прекрасной…»

 
На Ойле далёкой и прекрасной
Вся любовь и вся душа моя.
На Ойле далёкой и прекрасной
Песней сладкогласной и согласной
Славит всё блаженство бытия.
 
 
Там, в сияньи ясного Маира,
Всё цветёт, всё радостно поёт.
Там, в сияньи ясного Маира,
В колыханьи светлого эфира,
Мир иной таинственно живёт.
 
 
Тихий берег синего Лигоя
Весь в цветах нездешней красоты.
Тихий берег синего Лигоя —
Вечный мир блаженства и покоя,
Вечный мир свершившейся мечты.
 

«Всё, чего нам здесь недоставало…»

 
  Всё, чего нам здесь недоставало,
Всё, о чём тужила грешная земля,
  Расцвело на вас и засияло,
О, Лигойские блаженные поля.
 
 
  Этот мир вражда заполонила,
Этот бедный мир в унынье погружён,
  Нам отрадна тихая могила,
И, подобный смерти, долгий, тёмный сон.
 
 
  Но Лигой струится и трепещет
И благоухают чудные цветы,
  И Маир безгрешный тихо блещет
Над блаженным краем вечной красоты.
 

«Мы скоро с тобою…»

 
Мы скоро с тобою
Умрём на земле, —
Мы вместе с тобою
Уйдём на Ойле.
 
 
Под ясным Маиром
Узнаем мы вновь,
Под светлым Маиром,
Святую любовь.
 
 
И всё, что скрывает
Ревниво наш мир,
Что солнце скрывает,
Покажет Маир.
 

«Мой прах истлеет понемногу…»

 
Мой прах истлеет понемногу,
Истлеет он в сырой земле,
А я меж звёзд найду дорогу
К иной стране, к моей Ойле.
 
 
Я всё земное позабуду,
И там я буду не чужой, —
Доверюсь я иному чуду,
Как обычайности земной.
 

«Бесстрастен свет с Маира…»

 
Бесстрастен свет с Маира,
Безгрешен взор у жён, —
В сиянии с Маира
Великий праздник мира
Отрадой окружён.
 
 
Далёкая отрада
Близка душе моей, —
Ойле, твоя отрада —
Незримая ограда
От суетных страстей.
 

«Когда звенят согласные напевы…»

 
Когда звенят согласные напевы
  Ойлейских дев,
И в пляске медленной кружатся девы
  Под свой напев, —
 
 
Преодолев несносные преграды,
  И смерти рад,
Вперяю я внимательные взгляды
  В их светлый град.
 
 
Отрад святых насытясь дуновеньем,
  С тебя, Ойле,
Стремлюсь опять, окованный забвеньем,
  К моей земле.
 
 
Во мгле земли свершаю превращенья.
  Покорен я, —
И дней медлительных влачатся звенья,
  О, жизнь моя!
 

«Час ночной отраден…»

 
  Час ночной отраден
Для бесстрашного душой.
Воздух нежен и прохладен,
  Тёмен мрак ночной.
 
 
  Только звёзд узоры,
Да вдали кой-где огни
Различают смутно взоры.
  Грусть моя, усни!
 
 
  Вся обычность скрыта,
Тьмою скрыты все черты.
Ночь – безмолвная защита
  Мне от суеты.
 
 
  Кто-то близко ходит,
Кто-то нежно стережёт,
Чутких глаз с меня не сводит,
  Но не подойдёт.
 

«Ты не заснула до утра…»

 
Ты не заснула до утра,
  Грустя, благоухая,
О, непорочная сестра
  Смеющегося мая!
 
 
Среди полей внимала ты
  Полночному молчанью,
Полёту радостной мечты,
  И звёздному сиянью.
 
 
И ночь, склонившись над тобой,
  Сквозь ясные светила
Благословляющей росой
  Окрест тебя кропила.
 

«В бедной хате в Назарете…»

 
В бедной хате в Назарете
Обитал ребёнок-Бог.
Он однажды на рассвете,
Выйдя тихо за порог,
Забавлялся влажной глиной, —
Он кускам её давал
Жизнь и образ голубиный,
И на волю отпускал, —
И неслись они далёко,
И блаженство бытия
Возвещала от востока
Новозданная семья.
 
 
О, Божественная Сила,
И ко мне сходила ты
И душе моей дарила
Окрылённые мечты, —
Утром дней благоуханных
Жизни трепетной моей
Вереницы новозданных
Назаретских голубей.
Ниспошли ещё мне снова
В жизнь туманную мою
Из томления земного
Сотворённую семью.
 

«Заря-заряница…»

 
Заря-заряница
Красная девица,
Мать Пресвятая Богородица!
 
 
По всей земле ходила,
Все грады посещала, —
В одно село пришла,
Все рученьки оббила,
Под окнами стучала,
Приюта не нашла, —
 
 
Заря-заряница
Красная девица,
Мать Пресвятая Богородица!
 
 
Её от окон гнали,
Толкали и корили,
Бранили и кляли,
И бабы ей кричали:
«Когда б мы всех кормили,
Так что б мы сберегли?»
 
 
Заря-заряница
Красная девица,
Мать Пресвятая Богородица!
 
 
Огонь небесный жарок.
Высок, дапёк, да зорок
Илья, святой пророк.
Он встал, могуч и ярок,
И грозных молний сорок
Связал в один клубок.
 
 
Заря-заряница
Красная девица,
Мать Пресвятая Богородица!
 
 
По облачной дороге,
На огненной телеге,
С зарницей на дуге,
Помчался он в тревоге, —
У коней в бурном беге
По грому на ноге.
 
 
Заря-заряница
Красная девица,
Мать Пресвятая Богородица!
 
 
И вихри закружились,
И дубы зашатались,
И молнии зажглись,
И громы разразились, —
И люди испугались,
Молиться принялись:
 
 
«Заря-заряница
Красная девица,
Мать Пресвятая Богородица!»
 
 
Напрасные рыданья,
Напрасные моленья, —
Гневлив пророк Илья.
Не будет состраданья
Для грешного селенья, —
Конец его житья!
 
 
Заря-заряница
Красная девица,
Мать Пресвятая Богородица!
 
 
Детей людских жалея,
Сказала Пресвятая:
«Уймись, пророк Илья.
Грешат, не разумея,
Грешат, не понимая,
Но всем простила я».
 
 
Заря-заряница
Красная девица,
Мать Пресвятая Богородица!
 
 
Перед Ильёю стала,
Словами не смирила,
Да с плеч своих сняла
Святое покрывало,
И всё село покрыла,
И всех людей спасла, —
 
 
Заря-заряница
Красная девица,
Мать Пресвятая Богородица!