Текст книги "Дневники казачьих офицеров"

Автор книги: Федор Елисеев

Соавторы: Павел Маслов,Михаил Фостиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

13–14 июля отдых, разведка. Прибывшие из Баталпашинской за лесом жители сообщили, что в Баталпашинск 12 июля из Пятигорска прибыл штаб 12-й советской Кавказской дивизии с тремя полками, а со станции Невинномысская курсанты Майкопского училища, 304-й пехотный полк с шестью орудиями и много боевых припасов.

Все эти части Баталпашинского района подчинены начальнику 12-й Кавказской дивизии (бывший генерал), который с 13 июля приказал наступать на Кардоникскую. Кроме того, два конных полка 12-й дивизии переведены в село Козлинское, а на станцию Невинномысская ожидался приезд штаба 9-й советской армии; в станице Беломечетской сосредоточены все тылы и инженерные части красных!

Казакам Красногорской станицы привезен приказ противника о наступлении красных полков, с целью разбить меня, сообщалась дислокация частей красных в Кубанской области. Также сообщалось, что со стороны станицы Надежной через Передовую и Исправную движется 305-й пехотный полк для соединения с Баталпашинской группой.

13 июля к нам на бивак из района станицы Усть-Джегутинской прибыл сотник Попов с 90 казаками, а из Красногорской станицы прибыло 15 казаков. Прибывшие доложили, что вся Баталпашинская группа красных двинулась на нас!

14 июля противник занимает Красногорскую. В станицах и хуторах от Баталпашинска до Красногорской красные грабят все, реквизируют, жгут дома, а население от террора разбегается во все стороны! К ночи точно выяснены силы наступающего противника: 304-й, 305-й пехотные полки (1200–1400 штыков), курсанты – 250 человек, конная бригада 34-й дивизии – 400 шашек, конная бригада 12-й дивизии – 900 шашек, 6 орудий, 25 пулеметов.

Мною решено разбить противника обходом с левого фланга в тыл всей конницей, а пехота должна действовать в лоб противника на Красногорскую. Послал осетинам приказание произвести нападение на Красногорский мост по правому берегу Кубани. Всю ночь собирали всех боеспособных из станицы Кардоникской – к утру собрали около 120 человек.

15 июля противник перешел в наступление от Красногорской, но лишь по дороге, так как вне дороги наступление было слишком трудным из-за больших яруг, балок и скал. Бригада под командой полковника Старицкого выслана в глубокий обход с тем, чтобы скрытно горами и лесом зайти противнику в тыл и атаковать его во время приближения к Кардоникской. На высоты горы Джангур выслан разведывательный взвод, вся пехота 6-го пластунского батальона – 750 человек при 12 пулеметах заняла позицию на вершинах в 8 верстах впереди Кардоникской. При пехоте 60 конных у самой станицы, а конница гарнизона станицы (150 человек) выслана на высоты аула Ателжухинского.

До 10 часов бой с противником ведет только головная сотня, отступающая согласно приказанию по главной дороге. Красные, перегруппировавшись, в 10.15 на высотах на полпути между Кардоникской и Красногорской повели на станицу Кардоникскую атаку двумя пехотными полками в лоб, конной бригадой (12-й дивизии) в обход моего правого фланга, конным полком (34-й дивизии) в обход моего левого фланга, а курсантов оставили в резерве на высотах у дороги; около резерва вся артиллерия.

Мертвая тишина с нашей стороны смущала противника, нигде не было видно наших частей, редкую стрельбу вели лишь казаки отходящей сотни. Атакующие силы красных стремительно перешли в наступление и, не встречая сопротивления, на расстоянии двух верст обнаглели и без всякой предосторожности уже ринулись вперед, артиллерия открыла стрельбу залпами по станице.

Пластуны без выстрела подпустили красных к себе приблизительно на 800 шагов и после короткой бешеной пулеметной и ружейной стрельбы перешли в контратаку. Противник не выдержал внезапного натиска пластунов и начал отступать, по наступающей коннице был открыт огонь из нашей пушки, и после удавшихся попаданий по ней она начала задерживаться и отступать.

Тогда слева перешла в атаку кардоникская конница и загнала конный полк красных за их пехоту, наши атаковали открытую пехоту и сбили ее. Отступая, пехота противника трижды переходила в контратаку и в третий раз сбила моих пластунов. Они начали отступать, но энергия командира батальона есаула Балуева и мое присутствие ликвидировали это временное замешательство, и красные опять сбиты и отступают. Несколькими удачными выстрелами из пушки сбита с позиции и артиллерия противника и разогнан резерв.

Когда пехота красных подходила к резерву, наша обходящая бригада атаковала их тыл и противник, после отчаянного сопротивления, начал в массе бежать. В это же самое время я дал приказ осетинам напасть на Красногорский мост. Красные, оставив в арьергарде курсантов в узком ущелье, начали панически отходить. К ночи мои головные конные части (две сотни) были под самой станицей Джегутинской.

Красные понесли большие потери, но задержались своим арьергардом в поселке Джеганасском (между станицами Джегутинской и Баталпашинской). Мои части за все время атак потеряли два человека убитыми и десять ранеными.

К ночи все, кроме двух сотен, посланных гнать противника, возвратились на бивак. На этот раз особых трофеев не было, так как красные в бою не имели обозов, и на биваке выяснилось, что мы много патронов и снарядов расстреляли и истощили свои запасы, которые могли лишь завоевать у противника.

Полковник Старицкий начал убеждать идти в Терскую область, где якобы все есть – и боевые припасы, и хорошее питание из станиц и т. д. Но к этому времени мне достоверно было известно, что в Терской области действуют отряды полковников федюшкина[69]69
  федюшкин Николай Кузьмич – р. 26 июля 1867 г., казак ст. Червленной ТКВ. Окончил Ставропольскую гимназию, Михайловское артиллерийское училище (1888), во 2-й Терской казачьей батарее (с 1903 г.), войсковой старшина, командир 4-й Кубанской казачьей батареи, 2-го Кавказского казачьего конно-артиллерийского дивизиона (1910). В Великой войне полковник, командир 1-го Кубанского генерал-фельдмаршала Великого Князя Михаила Николаевича полка ККВ (1915–1916), командир 2-й бригады 1-й Кавказской казачьей дивизии (до 21 июля 1917 г.). Участник Терского восстания (1918), в Добровольческой армии и ВСЮР, начальник штаба, командующий войсками ТКВ (1918), генерал-майор (1919), представитель ТКВ при главнокомандующем ВСЮР.


[Закрыть] и Кротова (в Терском восстании участвовали два брата Кротовы, Георгий и Иван Павловичи. – П. С.), поэтому от этого предложения я отказался.

Кроме того, что было самое важное, кубанцы не пошли бы далеко от своих станиц, не веря в рассказы полковника Старицкого. Были патроны у карачаевцев, но получить от них что-либо было почти немыслимо, а сами они, подозрительные и лукавые люди, никак не присоединялись ко мне. В этом был виновен и их князь, полковник Крым-Шамхалов, которого народ слушал и по которому равнялся в это смутное время.

Патроны на исходе, а посему необходимо что-то спешно предпринять, и я, после раздумий, останавливаюсь на красной базе в станице Беломечетской.

16 июля отдых. После полудня получил донесение от зеленчукских черкесов о том, что в станице Исправной находится 305-й пехотный полк красных (850 человек) при двух орудиях и что 17 июля полк предполагает идти через аул Касаевский на присоединение к Баталпашинской группе. Дабы предупредить это соединение красных, я решил сделать ночной переход с частью конницы, занять дорогу из станицы Исправной на хребте горы Шисса и повернуть противника по реке Большой Зеленчук.

Под вечер прибыла ко мне связь от есаула Лычева, который с отрядом в 1220 человек занимает район станиц Ахметовская – Каладжинская; отряд удачными набегами держит в страхе большевиков в Лабинском отделе.

Есаулу Лычеву посылаю приказ о начале формирования им 3-го Лабинского полка. От казаков, присланных есаулом Лычевым, узнаю, что войсковой старшина Князев (2-й Лабинский полк) 15 июля между станицами Передовой и Исправной вел бой с тем же 305-м полком красных и после боя красные остановились в станице Исправной.

С темнотой, с частью конницы по 120 человек от полков (240 человек), выступил вниз по реке Малый Зеленчук, а к семи часам утра 17 июля занял дорогу к станице Исправной на хребте горы Шисса. Густой туман не давал возможности разведать противника, а яруги и кручи мешали разместить части для западни красным. Туман немного рассеялся, и дозорами было обнаружено движение противника на подводах при двух орудиях; на одну версту впереди колонны двигался конный взвод, который без стрельбы трудно было уничтожить. Туман опять спустился, послышалась ружейная стрельба со стороны станицы Исправной (разъезд 2-го Лабинского полка столкнулся с арьергардом красных). Взвод красных был пропущен за наши засады и почти полностью уничтожен, но с выстрелами в колонне противника поднялась тревога, артиллерия открыла огонь, пехота цепями повела наступление по посевам подсолнечника, который совершенно скрывал пеших.

Цепи противника были встречены сильным огнем наших, но, поддержанная резервом, пехота красных двигалась вперед. Бой длился два часа, были произведены две конные атаки, но все-таки красные заставили меня отойти, после чего они прорвались на Касаевский аул, где, не задерживаясь, быстро прошли через Эльбурган в станицу Усть-Джегутинскую. К вечеру, потеряв одного убитым и двух ранеными казаков, я вернулся к себе на бивак Широкая балка.

Малый запас патронов еще больше истощен. Этим набегом потрясен 305-й полк красных, но удачи у нас не было, считаю это неудачей. Важно было то, что к началу моих боевых действий под станицей Кардоникской большевики в Баталпашинской не имели покоя. Несколько раз они были вынуждены переселять свои учреждения, эвакуировать семьи коммунистов и т. д. Все учреждения и канцелярии, возвращаясь обратно в Баталпашинск, не разгружали свои подводы, а гарнизон станицы по ночам вовсе не спал и совершенно не раздевался до прибытия штаба и частей 12-й дивизии красных.

18 июля отдых. Усиленная разведка по реке Малый Зеленчук и по реке Кубани. К вечеру от разведывательной сотни по реке Кубани получено донесение, что Джегутинская снова занята красными (три пехотных полка, четыре конных полка, курсанты, 16 орудий и много пулеметов, всего 5 тысяч человек). Вечером на бивак прибыл из станицы Исправной войсковой старшина Князев со 2-м Лабинским полком – 480 конных и 8 пулеметов.

Дальнейшие действия повстанческой армии

К этому времени мои части усилились: 1-й Лабинский полк – 500 человек, 1-й Хоперский полк – 650 человек, 2-й Лабинский полк – 480 человек, 6-й Кубанский пластунский батальон – 320 человек, гарнизон Кардоникской станицы – 300 пеших и 250 конных, 35 пулеметов, 2 орудия, патронов по 15–20 штук на человека.

19 июля красные от станицы Джегутинской двинулись так:

• пехотный полк и один конный при двух орудиях по горе Джангур;

• все остальные части красных двинулись на станицу Красногорскую.

К вечеру противник занял аул Ловско-Зеленчукский и Красногорскую, а по горе Джангур обнаружены его разъезды.

20 июля Красногорская группа красных предприняла наступление на Кардоникскую, но потерпела поражение и отошла к Красногорской, заняв высоты перед станицей, а части этой группы начали продвигаться по горе Джангур с артиллерией. Патронов у меня для боя не оставалось, но противник не наступал дальше. Передовые мои части ведут перестрелку под Красногорской. Необходимо достать патроны во что бы то ни стало и маневром отогнать противника от Кардоникской.

Решаюсь совершить набег на станицу Беломечетскую и с этой целью, 21 июля, собираю все разъезды от частей, заменив их гарнизонными казаками. После обеда выдвигаю 2-й Лабинский полк по дороге на Красногорскую, но ночью возвращаю его обратно. Все части и тыл с лазаретом сосредоточиваю в станице. Войсковой старшина Маслов получает задачу в течение 23 и 24 июля с гарнизоном производить усиленную разведку и перегруппировки. В план моих действий посвящены лишь некоторые начальники.

С темнотой отправляю тыл и обозы под прикрытием пластунов для размещения в станицу Преградную. В 23 часа с тремя конными полками, одним орудием и 25 пулеметами выступаю на станицу Зеленчукскую и до рассвета переваливаю за хребет к станице. Здесь части отдыхают полтора часа, подтягиваются, ко мне присоединяется есаул Поперека с 10 казаками из района станицы Сторожевой, которые вливаются во 2-й Лабинский полк.

В станице Зеленчукской ко мне являются подхорунжие Сакович и Желухин, которые докладывают, что на присоединение ко мне идет войсковой старшина Живцов[70]70
  Живцов Аким Петрович – из казаков ККВ, в Великой войне за боевые отличия произведен в прапорщики, сотник 1-го Кубанского генерал-фельдмаршала Великого Князя Михаила Николаевича полка ККВ (на декабрь 1916 г.), войсковой старшина (1920).


[Закрыть] с казаками Кубанского полкового округа (500 человек, два орудия и два пулемета), что они восстали у себя, но не выдержали натиска большевиков. Казаки стоят в станице Надежной. С подхорунжими мной был выслан приказ о наименовании кубанцев – 1-м Кубанским полком, а полку оставаться в Надежной до дальнейших распоряжений, связавшись с 3-м Лабинским полком.

К вечеру дивизия была в станице Исправной, где стала на ночлег. В станице объявлена мобилизация, здесь же поймано несколько коммунистов, прибывших из Москвы. В Исправной наблюдалось полное запустение. Мобилизовать казаков приказал сотнику станицы так, чтобы через четыре дня дивизион был готов, а пехота послана в Преградную в 6-й батальон. Через шесть дней действительно в Исправной был готов конный дивизион в 250 казаков, который был оставлен мной в станице для защиты ущелья реки Большой Зеленчук и для глубоких разведок.

23 июля ночью получил донесение от войскового старшины Маслова, что красные в наступление не переходят, а группируются на горе Джангур, у Красногорской и аула Ловко-Зеленчукского. С рассветом выступаю вниз по реке Большой Зеленчук, к 10 часам прибываю в аул Тазартукин, где остаюсь до вечера. Горцы – зеленчукские кабардинцы – встречают меня хорошо, но не присоединяются, обещая это сделать потом (до конца моего пребывания на Кубани присоединились ко мне немногие из них, не больше 20 человек).

В 18 часов из аула Тазартукина выступают:

1) 2-й Лабинский полк через аул Клиевский на Баталпашинскую с задачей к рассвету 24 июля подойти и атаковать станицу через реку Кубань, с целью разбить Баталпашинский гарнизон, внести панику и захватить станицу, если удастся; при неудаче захвата оставаться у Дударукинского аула до 11 часов, после чего отойти на Тазартукинский аул;

2) я с бригадой прямо на станицу Беломечетскую с тем, чтобы на рассвете атаковать ее со стороны Кубанского моста и со стороны Невинномысской.

Перед рассветом бригада подошла к левому берегу реки Кубани – напротив Беломечетской (1200 шагов от станицы). Отсюда части выступили – 1-й Хоперский полк через Кубань, откуда с рассветом должен был атаковать саму станицу через мост; 1-й Лабинский полк к аулу Ураковскому, но, не доходя до аула, должен был переправиться через Кубань и с рассветом тоже атаковать станицу со стороны Невинномысской. Все пулеметы и орудия заняли позиции на левом берегу реки Кубани, на высотах напротив станицы, им приказано огнем содействовать атаке.

Противник в станице спал мирным сном под защитой Баталпашинска и Кардоникской группы, имея лишь караул с пулеметом на мосту. Атака с рассветом произведена полками почти одновременно, запоздал лишь немного Лабинский полк, которому пришлось перейти вплавь через глубокое место реки. Мостовой караул не успел разобрать винтовки и был весь целиком сброшен с моста в реку Кубань.

В станице произошла короткая перестрелка, главным образом стреляли коммунисты, которые выскакивали из дворов на тачанках и верховых лошадях, убегающие из станицы попали под шашки лабинцев. В станице изрублено 200 человек коммунистов (коммунистический эскадрон при IX армии). Взят в плен целиком хоперский батальон в 550 человек (все казаки-донцы из плененных на Черноморском побережье), 4200 снарядов для трехдюймовых полевых пушек, 5 миллионов ружейных патронов и масса всевозможного груза (110 подвод), денежные ящики с 2,5 миллионами рублей, главным образом советских.

Жители станицы Беломечетской долго не верили, что мы действительно казаки, так как за несколько дней до нас в станицу прибыл отряд конных в погонах, ловили комиссаров, расспрашивали об угнетенных большевиками казаках, их отношении к советской власти и повстанцам.

Отрядом командовал человек, наряженный в черкеску с генеральскими погонами, в белой папахе и на серой лошади, который объявил населению, что он – генерал Фостиков, восставший против большевиков. Этот отряд позже устроил террор в станице, а все сознавшиеся в сочувствии ко мне и восстанию были расстреляны. Одежда и даже самозванец были похожи на меня и мое обмундирование; как потом я узнал, он оделся так, как я был снят на карточке, которую большевики нашли у моей сестры в Баталпашинской.

В станице Беломечетской я узнал о зверском убиении моих родных: бабка, отец, сестра с шестью детьми и несколько родственников были расстреляны. Этот гнусный и невиданный до тех пор террор и зверство над моими родными зажгли у меня такую бешеную месть, что я поклялся перед Богом в будущем не пощадить ни одного коммуниста.

Население убедилось, что мы действительно повстанцы, и выражало желание скорейшего избавления из большевистского «рая». К 11 часам операция закончилась и части со всеми трофеями и пленными сосредоточились на левом берегу реки Малый Зеленчук и Шебезовского аула, а позже выступили на хутор Японский (по реке Большой Зеленчук, напротив аула Тазартукинского).

2-й Лабинский полк выполнил свою задачу (нападение на Баталпашинскую) плохо, так как, наткнувшись на сильную заставу с пулеметами красных у моста через Кубань, до 11 часов вел перестрелку; большевики подвели свой резерв к мосту, и полк отошел. Но все же это вызвало панику в станице Баталпашинской, все ответственные работники-коммунисты и их учреждения бежали в станицу Новогеоргиевскую. Мое нападение на станицу Беломечетскую заставило штаб IX советской армии перейти из станицы Невинномысской за реку Кубань.

В 16 часов 24 июля вся конная дивизия подошла на хутор Японский, где разместилась на ночлег.

Что за это время происходило под станицей Кардоникской?

23 июля, в день ухода дивизии в набег на Беломечетскую, все было благополучно, большевики не наступали, а разъезды гарнизона были энергичны в его поисках и не давали красным возможности выйти с их позиций. До вечера 23 июля в станице не знали, куда я ушел, а вечером, узнав, что в набеге так далеко от Кардоникской, жители станицы начали разбегаться в горы и в лес.

25 июля, когда большевики попробовали перейти в наступление, то не встретили почти никакого сопротивления со стороны казаков. У войскового старшины Маслова, несмотря на его уговоры, осталось лишь десятка четыре вооруженных казаков, которые не могли оказать должного сопротивления, и большевики без боя заняли станицу. Наступали очень нерешительно, а получив через полтора часа сведения о разгроме Беломечетской, перестреляли нескольких казаков в станице и спешно ушли в Баталпашинск.

После ухода большевиков войсковой старшина Маслов пробовал собрать казаков и вновь создать гарнизон станицы, но это было невозможно, так как большинство населения из лесов и гор больше не выходило. 25 июля войсковой старшина Маслов присоединился с 40 казаками ко мне в станице Надежной.

Утром того же дня были выпороты два черкеса за клевету на некоторых горцев. Необходимые подводы для обозов (70) были взяты из Тазартукинского аула силой и прибыли только после моего заявления, что открою огонь по аулу, если через полчаса не будут присланы.

К 7 часам утра дивизия выступила с хутора Японского на станицу Удобную. К 10 часам голова дивизии втянулась в станицу. При подходе к станице на улицах было много народу, был праздник, но при входе в станицу молодежь попряталась. Настроение у казаков в станице было плохое, выступать со мной они не хотели под влиянием старика Гришая и подхорунжего Владимирова, которые, несомненно, были под влиянием большевиков.

Как только дивизия остановилась, было получено спешное донесение от разъезда, высланного на Надежную, что между станицами Надежной и Передовой идет бой. Высланный к станице Передовой разъезд донес, что красные заняли станицу, а 1-й Кубанский полк под натиском отошел к Исправной; красные втягивают в Передовую свои части и обозы. У меня созрел план окружения красных в Передовой, но для этого было нужно, чтобы противник сосредоточился в станице.

Для выполнения плана окружения мной предприняты следующие меры: весь 1-й Хоперский полк оставлен на участке между Передовой и Удобной с тем, чтобы не допустить противника вниз по реке Уруп, но активных действий самому не предпринимать. С остальными частями и обозами, поднявшись от Удобной на высоты между Исправной и Передовой, скрытно разместил части.

Дело клонилось к вечеру, красные вели наступление на позиции 1-го Кубанского полка, – видно было, что полк еле сдерживает противника. Помочь ему пока не было возможности, так как пришлось бы спускаться с большой высоты вниз. Для связи с 1-м Кубанским полком и предупреждения, что я здесь, выслан боевой разъезд, который связался с полком и подбодрил его.

Красные энергично наседали на кубанцев, и это заставило меня выслать для обхода противника в тыл 1-й Лабинский полк, который незаметно спустился с горы и атаковал его. Противник прекратил наступление на 1-й Кубанский полк, быстро отошел к Преградной, а его пехотные части разбежались по лесу вверх по реке Аргомит. Кубанцы с трудом сдерживали красных, потому что наши пушки бездействовали, не было снарядов, но в итоге бой был за нами, лабинцы гоняли противника по посевам, а к полуночи вернулись.

Приведенный пленный сообщил, что со стороны красных действуют 21-я пехотная дивизия и 1-я конная бригада с 10 орудиями. К утру патроны и снаряды были пополнены резервом из Беломечетской, а части разведены так:

1-й Хоперский полк занял позицию перед Передовой со стороны станицы Удобной, заняв также дорогу на Надежную;

1-й Кубанский полк вышел на речку Аргомит с тем, чтобы закрыть дорогу на станицу Преградную вверх по реке Уруп;

1-й Лабинский полк занял дорогу Передовая – Исправная;

2-й Лабинский полк при горном орудии занял высоты к востоку от станицы (приблизительно за тысячу шагов), так как с этих высот можно было легко обстреливать всю станицу.

26 июля с рассвета приказано всем полкам атаковать станицу. Я находился со 2-м Лабинским полком. Как только начало рассветать, перед нами как на ладони открылся весь бивак красных – пехота их вповалку спала на церковной площади, а по улицам около площади стояла запряжка артиллерии и конница.

Из 10 пулеметов и орудия с горы 2-й Лабинский полк открыл огонь. Противник, огорошенный бешеным огнем (красные не знали, что под Передовую я подошел с главными силами, а вечерний Маневр 1-го Лабинского полка с войсковым старшиной Ковалевым приняли за маневр части конных кубанцев, выделенных от полка), заметался во все стороны в нестройной толпе и ринулся на станицу Удобную, но, встреченный огнем и атакой 1-го Хоперского полка (полковник Грибановский), бросился в сторону Исправной. Получив удар от 1-го Лабинского полка, красные направились вверх по реке Уруп, но им переградили путь кубанские части (войсковой старшина Живцов) и погнали назад в станицу, которая к тому времени была уже занята 2-м Лабинским полком (войсковой старшина Князев).

На реке Уруп, повыше станицы, противник был несколько раз атакован и сбит на левый берег. Дрались красные ожесточенно, артиллерия их, спешно перевезенная на высоты левого берега, вела залповую стрельбу на картечь до тех пор, пока не была забрана в плен. Красные бежали, а далее окружены и уничтожены в главной своей массе. Группы красных бежали на станицы Надежную, Спокойную, где были встречены казаками этих станиц, повернули и бежали на станицу Отрадную. Преследование велось передовыми сотнями до станицы Надежной.

К 18 часам в станице Передовой собрались все мои части со всеми трофеями. Трофеи: 10 орудий (из них 8 исправных с упряжками и лошадьми), 22 пулемета (18 исправных), 1200 пленных, противник потерял 600 человек и 150 лошадей убитыми, 300 человек ранеными. Потери моей дивизии: 6 человек убитых, 42 раненых. Красные, заняв раньше Передовую, изрубили 28 казаков и иногородних, не сочувствующих большевикам, а потому жители станицы встретили меня со слезами радости на глазах. Части все переутомились.

Ночью мной были отпущены пленные, направленные с разъездами вниз по реке Зеленчук. Пленные были предупреждены мной, что мои части не воюют с русскими крестьянами, а с коммунистами, от которых хотят освободить Кубань и жить свободно. Имел позже сведения, что пленные дошли до Невинномысской, где разложили резервную дивизию красных; когда их начали ловить, то они с дивизией разбежались по Ставропольской губернии.

27 июля, дневка. Мобилизация в Преградной дала 28 человек конных и 240 человек пеших, а кроме того, организовался гарнизон станицы в 200 человек; казаки станицы Передовой пополнили 1-й Хоперский полк и 6-й Кубанский пластунский батальон. Ввиду того что казаки Баталпашинского отдела неохотно шли ко мне в части, станицы Зеленчукская, Сторожевая, Преградная и Удобная отказались принять участие в восстании, а горцы только обманывали (у меня горцы – главным образом терцы и карачаевцы), я решил перенести свои действия в Лабинский отдел, тем более уже имея сведения, что в Майкопском отделе казаки поднялись и дерутся с красными.

27 июля из станицы Передовой отправлены излишние трофеи и обозы в тыл в Преградную с приказанием тылу перейти на хутор Абсемен. За дневку казаки и лошади отдохнули, выкупались и сытно поели у хлебосольных казаков из Передовой. Объявленная мобилизация в Удобной не дала никаких результатов – старик Гришай и его сын войсковой старшина Гришай (на службе у большевиков в Баталпашинской) с подхорунжим Владимировым тайной агитацией портили все дело. Об этом я узнал позже, за агитацию в пользу коммунистов в станице Сторожевой были расстреляны двое.

28 июля переход из Передовой в станицы Надежную и Спокойную.

29 и 30 июля. Население встретило хорошо, но многие не решались вступить в мои ряды. Объявленная мобилизация дала всего 12 человек в строй и 12 человек в гарнизон станицы.

Для проведения мобилизации части размещены так: 1-й Лабинский полк – станица Надежная, 2-й Лабинский полк – станицы Подгорная, Бесстрашная, Отважная, 1-й Хоперский полк – станица Спокойная, 1-й Кубанский полк – станица Надежная. Высланы разведывательные сотни в станицу Удобную (в Передовой и Исправной гарнизоны ведут разведку на Баталпашинск и вниз по реке Большой Зеленчук, держа тесную связь со мной). Станица Отрадная занимается дивизионом 1 – го Хоперского полка с разведкой на Казминское и Попутную. Устанавливается тесная связь с 3-м Лабинским полком (войсковой старшина Лычев), который занимает станицу Каладжинскую, в его полк высылается горная пушка. Мобилизация проходит довольно хорошо, формируются до конца 2-й и 3-й Хоперские полки (войсковой старшина Маслов), 1-й Кубанский стрелковый полк (полковник Демьяненко).

В район станиц Баталпашинская – Бекешевская – Джегутинская высылается есаул Ильин с 20 офицерами для формирования 12-го Кубанского пластунского батальона и 4-го Хоперского полка. В районе поселка Георгиевско-Осетинского и станиц Красногорская – Кардоникская формируется отряд в 400 человек под командой полковника князя Крым-Шамхалова из казаков и горцев. К Крым-Шамхалову присоединяется со 100 казаками полковник Васильев, житель станицы Отрадной, позже выгнанный мной за пьянство из армии.

Красные сосредоточивают свои силы так: два конных полка 34-й дивизии, конная бригада 12-й дивизии – в селах Казминском и Ивановском, 304-й пехотный полк – в хуторе Елисахоновском, тут же курсанты и дружина жителей упомянутых сел, 2тй конный полк 12-й дивизии, 302-й и 303-й пехотные полки – в станицах Вознесенской, Владимирской, Лабинской, два полка пехоты 22-й пехотной дивизии из Екатеринодара с курсантами.

Из Сухума прибыл ко мне для связи сотник (имя не запомнил), который доложил, что о моем движении донесено в Крым, помощь якобы будет в скором времени, но письменного сообщения он с собой не имел. Отправил его обратно в Сухум к полковнику Налетову, написав рапорты (вторично) в Крым главнокомандующему генералу Врангелю и Кубанскому войсковому атаману о ходе восстания, своих силах и просил скорее мне помочь высылкой оружия, боевых припасов и для расширения действий посылкой десанта на город Туапсе.

Из Грузии доходили слухи и газеты о действиях Русской Белой Армии в Крыму и ее успехах. Казаков по мобилизации является много, но оружия не хватает, и 30 процентов безоружных пополняют пехотные части.

Подробные сведения получены о Майкопском отделе: казаки отдела охотно восстают, сформированы части, но нет никакого порядка, так как глава восставших полковник Крыжановский, назвавший себя командиром Сводного Кубанского корпуса; сидит далеко от фронта, любит попьянствовать, а порядка навести в отделе и частях некому. Многие казаки и офицеры бросают фронт и уходят в тыл, где тоже пьянствуют. Лучшие его начальники были: войсковой старшина Фартухов,[71]71
  Фартухов Александр Акакиевич – из казаков ККВ, в Великой войне Георгиевские кресты 2-й, 3-й, 4-й ст., за боевые отличия произведен в прапорщики, хорунжий 2-го Линейного полка ККВ (на декабрь 1916 г.), войсковой старшина (1920).


[Закрыть] войсковой старшина Гридин,[72]72
  Гридин Иван Никитич (Никифорович) – р. в 1881 г. в ст. Новорождественской ККВ. Окончил Киевское пехотное училище (1908), адъютант 1-го Кавказского Наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полка ККВ (до 1915 г.). В Великой войне войсковой старшина Екатеринославского (2-го Сводно-Кубанского) полка на Персидском фронте (на 1917 г.). Во ВСЮР (октябрь 1918 г. – май 1920 г.), участник восстания генерала Фостикова, полковник, плен в Москве, Екатеринбурге (1920). Начальник оперативного отдела штаба Приволжско-Уральского военного округа (май 1921 г.), технический руководитель Уралплана (1921). Арестован НКВД в 1938 г., умер 23 сентября 1938 г. (данные после 1920 г. – Курепин Ю. Г.).


[Закрыть] есаул Тимченко[73]73
  Тимченко Федор Никитович – из казаков ККВ, в Великой войне хорунжий, начальник команды связи 2-го Линейного полка ККВ (на декабрь 1916 г.), есаул (1920).


[Закрыть] – но работа у них как-то не клеилась.

Войсковой старшина Лычев, командир 3-го Лабинского полка, ведет бой с Лабинской группой красных очень умело, но красные оттесняют его к станице Ахметовской.

30 июля красные ведут наступление на станицу Отрадную из села Казминского, сбивают передовую сотню и занимают экономию Макеева. Силы противника, ведущего наступление: два пехотных полка, четыре конных с четырьмя орудиями (всадники частей 12-й дивизии красных в каких-то дурацких коммунистических колпаках).

31 июля выслана усиленная разведка из станицы Спокойной на станицу Вознесенскую – этот район еще свободен. Сама Вознесенская и Упорная заняты пехотой и конницей, красные ведут наступление на Отрадную и, вытеснив дивизион кубанцев, занимают ее, выдвинув передовые конные части к Спокойной.

1 августа с рассвета красные ведут наступление на Спокойную, имея два полка конницы за пехотой на дороге Отрадная – Спокойная и два конных полка на своем правом фланге, в обходе на станицу Подгорную. Противник подпускается мной к самой станице Спокойной, где по высотам расставлена вся наша артиллерия. Бригада обходит левый фланг красных, сбивает конницу, а части, наступающие на Спокойную, нарываются на пехоту. Артиллерия открывает сильный перекрестный огонь, красные не выдерживают и спешно отходят в верховья Кунтимеса, так как дорога Спокойная– Отрадная занята нашей конницей. Противник у Кунтимеса окружен нашей конницей, несет большие потери и пробивается в Отрадную уже под вечер, а ночью того же дня Отрадная атакуется нашей бригадой, красные бегут из станицы.

Этого же дня Лабинская группа красных также предпринимает от Упорной обход моего левого фланга на станицу Бесстрашную, но, встретив упорное сопротивление со стороны 3-го Лабинского полка и обойденная справа, отступает в станицу Упорную.

Через 3-й Лабинский полк прибывает ко мне, по собственной инициативе, группа офицеров из Майкопского отдела для связи. Офицеры подтверждают имеющиеся у меня сведения о Майкопском отделе и полковнике Крыжановском и просят принять всю Майкопскую группу в состав моего движения. Я шлю приказ полковнику Крыжановскому о подчинении мне и вызываю его к себе для доклада и разработки планов операций на будущее. Приказ Крыжановскому о подчинении передан возвращающимися офицерами, из которых многие, по моему разрешению, не возвращались и были зачислены в части. За ночь в Отрадную переброшена бригада с артиллерией.