Текст книги "Дневники казачьих офицеров"

Автор книги: Федор Елисеев

Соавторы: Павел Маслов,Михаил Фостиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

Поход на Царицын

По взятии станицы Великокняжеской 7 мая наши части были направлены следующим образом:

• 1-й Кубанский корпус по железной дороге в направлении станция Двойная – станица Ремонтная;

• Сводно-Горская дивизия – станица Иловайская до реки Сал;

• 1-я Конная и моя Сводно-Кубанская бригада в резерве, вдоль полотна железной дороги;

• пехота перебрасывается за 1-м корпусом по железной дороге, где не было разрушения (до Сальского моста путь был цел, сам мост взорван, далее до станицы Котельниково полотно было цело);

• донцы двигались в направлении станица Платовская – станица Мартиновская (река Сал) – станица Каргальская (река Дон).

Резерв, из-за задержки в Великокняжеской, слишком отстал от боевой линии и только 16 мая подошел к станции Котельниково.

Красные никакого сопротивления не оказывали и отступали по всему фронту. По железной дороге и вдоль реки Дон у Каргальской Великокняжеская группа боев не вела, но в это время происходили упорные бои у генерала Улагая (2-й Кубанский корпус), у которого из-за неимоверно трудного перехода пехота отстала, а конница вырвалась вперед.

В районе станицы Атаманской – станицы Эркетинской (на реке Сал) конница генерала Улагая (генерал Бабиев) встретила упорное сопротивление красных, занявших правый берег реки Сал от Атаманской до хутора Нижне-Жиров.

16 мая генерал Бабиев атакой разбивает противника и занимает правый берег реки Сал в районе хуторов Гуреева и Плетнева. Красные отходят в Котельниково. Конница 1-го и 2-го корпусов в тот же день соединяется, занимает с боем станцию и станицу Котельниково. К этому времени подходит вся пехотная дивизия, и астраханцы занимают позиции по высотам в 5 верстах от станицы Гремячей, а 1-й корпус переходит к хутору Кудиновскому на реке Дон.

За время движения до 15 мая Сводно-Горская дивизия в районе хутора Комаров-Кривской наголову разбивает 39-ю пехотную дивизию и бригаду конницы красных, берет большие трофеи, пленных, а более 30 процентов красных, загнанных в реку Дон, тонет. Вся артиллерия и пулеметы забираются. Донцы успешно переправляются на правый берег Дона.

17 мая конница красных внезапно, на нашей половине, атакует 6-ю пехотную дивизию и разбивает ее, астраханцы поспешно отходят в Котельниково, и красные забирают половину нашей пехоты, всю артиллерию и пулеметы в плен. На помощь пехоте спешно прибывает генерал Улагай (с генералом Бабиевым), небольшими конными частями 2-го корпуса подбирают астраханцев и жестоко атакуют конницу противника.

Красные не удерживаются, бросают взятых пленных, орудия и пулеметы и отходят назад. Этим положение восстанавливается, но не прочно, так как к станице Гремячей подходит пехота противника и прочно занимает позицию от Гремячей на 10 верст по обе стороны железнодорожного полотна.

17 мая спешно подтягивается в Котельниково наша 1-я Конная дивизия и моя бригада из хутора Семичного. Наша пехота кое-как приводится в порядок. Конница совершенно вымотана тяжелым и долгим переходом от Великокняжеской с проливными дождями и без правильного корма лошадей, обозы вечно отставали. Транспорт отсутствовал, все обывательские подводы из населенных мест по пути были забраны 1-м корпусом, который поэтому был обеспечен продовольствием, а местное население еще раньше было обобрано отступающим противником. Я лично для своих людей и лошадей получил довольствие после четырех голодных дней, только 22 мая, и то из станицы Нагавской по ту сторону Дона! За продовольствием выслали сами почти две сотни фуражных.

Из-за лишений и неудач в частях начал замечаться упадок настроения. Это было заметно и у командного состава, и особенно при штабах. Настало какое-то зловещее затишье, противник стоял на месте, пехота их опуталась колючей проволокой, а конница сгруппировалась в хуторе В. Яблочный.

Наши части предпринимают наступление 19 мая с тем, чтобы занять хутор. Конница 1-го корпуса идет прямо на хутор В. Яблочный, а конница 2-го корпуса на хутора Дарганов и Пиманов. Между тем наступление красные отбивают, и сами переходят в контратаку, и наша конница сдерживает их с большим трудом.

20 мая от меня откомандирован в состав 1-й Конной дивизии 2-й Кавказский полк, а я с уменьшенной бригадой должен был присоединиться ко 2-й Кубанской дивизии (прибывает ее начдив генерал Репников и комкор генерал Улагай с одной бригадой). Комбригами в дивизии назначаются генерал Говорущенко и я.

В воздухе чувствуется что-то грозное – фронт наш непрочен, и при энергичном нажиме противника у нас начинается отступление. Обозы выводятся из села Котельникова в хутор Наголинский. Пехота противника усиливается подкреплением с Жутовских позиций, где красные по высотам правого берега реки Есауловский Аксай занимают прочную позицию с проволочными заграждениями для защиты от конницы. К вечеру получены сведения, что и в 1-м корпусе наступление окончилось неуспешно для нас. Атмосфера сгущается, настает период нервного напряжения.

Днем в Котельниково приезжает командующий армией генерал Врангель. Уже под вечер я получаю приказание начдива с бригадой спешно выступить в район Лог – Изразихин и произвести усиленную разведку в сторону хутора В. Яблочный и станицы Гремячей. Выступив вечером, ночуем в Логе на прекрасном корму для лошадей и за ночь связываемся с астраханцами, занимающими позицию при схождении дорог от Котельникова и хутора Караичева. Также связываюсь с 1-м корпусом, правый фланг которого занимает позицию в 5 верстах к северо-западу от хутора В. Яблочный.

Конница красных (вновь появился Думенко), занимая позицию против 1-го корпуса, левым флангом обращена ко мне, а позади их боевой линии за левым флангом прикрывает ее еще одна бригада конницы и батальон пехоты.

От моих частей до фланга красных не более 5 верст. Эта местность изрезана глубокими оврагами, а за версту до противника начинается пологий подъем. Ночью обо всем происходящем мною донесено начдиву, высказано предложение, что противника можно разбить ударом во фланг, если он будет предпринимать наступление на части нашего корпуса.

К рассвету 20 мая противник оттянул главные силы конницы к железной дороге позади своей пехоты, оставив на позиции и в хуторе В. Яблочный слабые передовые части. Видя это, наш 1-й корпус переходит в атаку, сбивает передовые части красных и почти обходит правый фланг противника, его пехоту.

Я в это время, спрятав бригаду в глубоком овраге и окружив себя одиночными караульными в скирдах оставшегося сена, наблюдал и ждал приказ из Котельникова, откуда его и получил с тем, чтобы ни в коем случае не снимать бригаду с теперешней позиции и не вводить ее в бой.

1-й корпус после короткого успеха чересчур развернулся и позволил массовую контратаку противника. Подошедшие главные силы конницы Думенко сбивают корпус, который отступает наметом, но потом задерживается на высотах верстах в трех – трех с половиной к северо-западу от хутора В. Яблочный.

Красные дальше медленно наступают на 1-й корпус с охватом его правого фланга, корпус медленно отходит, и противник, не замечая мои части (моя бригада имела боевой состав 1168 шашек), к 19 часам вечера подставляет мне фланг своего резерва (три полка) и открывает тыл боевой линии (два полка).

В 18 часов ко мне спешно по оврагу прибыли генералы Врангель, Улагай и Шатилов, а за ними вслед прибыла еще одна бригада (два полка) 1-й Конной дивизии.

Узнав от меня обстановку, командующий армией спросил, может ли моя бригада атаковать противника и надеюсь ли я на своих казаков, так как от исхода атаки зависит участь всего фронта. Получив от меня вполне определенный положительный ответ, генерал Врангель приказал готовиться к атаке по моему усмотрению. Бригада 1-й Конной дивизии была прислана для занятия моего места, а в случае неудачи я должен был отойти к ней (полковник Муравьев[35]35
  Муравьев Всеволод Вениаминович – из казаков ККВ. Окончил 3-й Московский кадетский корпус, сотню Николаевского кавалерийского училища, вышел в 1-й Екатеринодарский кошевого атамана Чепеги полк ККВ, подъесаул (1913). В Великой войне войсковой старшина 2-го Полтавского полка ККВ (на январь 1917 г.). Первопоходник, в Добровольческой армии и ВСЮР, командир 1-го Екатеринодарского полка (1918), командир бригады (май 1919 г.), начальник 1-й Конной дивизии, генерал-майор (9 декабря 1919 г.), начальник 1-й Кавказской казачьей дивизии (1920), в Русской Армии. Убит в Варне (Болгария) в 1921 г.


[Закрыть] с 1-м Екатеринодарским и 1-м Линейным полками).

Мои полки быстро выстроились, генерал Врангель приветствовал их и пожелал победы! Я объяснил перед строем нашу задачу, указал на строй в атаке и в 19 часов, по оврагам, выступил вперед, а к закату солнца подошел к противнику на версту. Развернув линию взводных колонн, имея лишь сотню впереди левой колонны, бросаюсь в бешеную конную атаку. Красные, спохватившись, открывают убийственный ружейный и пулеметный огонь, но бригада самоотверженно и доблестно налетает на противника, частично спешивается, завязывается рукопашный бой, разбивает красную пехоту на мелкие части, которые бросаются бежать во все стороны.

Я гнал противника почти до 24 часов ночи, зайдя в их глубокий тыл 1-м Лабинским полком, и там захватил полотно железной дороги на Жутово. Лабинцы забрали станицу Гремячую, противник бежал в село Жутово. Мною взято: 800 человек, 12 орудий, 48 пулеметов, изрублено около 300 красных бойцов, моя бригада потеряла в этой атаке убитыми и ранеными 52 человека.

На следующий день утром я закрепляю за собой прежде уже почти занятую лабинцами Гремячую, а к полудню получаю копию телеграммы командующего Кавказской армией генерала Врангеля следующего содержания:

«Екатеринодар Главком из Котельникова.

Б/Н. Б. З. С. Блестящей атакой бригады кубанцев под начальством полк. Фостикова разбита и рассеяна конница Думенко. Вновь ходатайствую о производстве полк. Фостикова, уже представленного за атаку под Великокняжеской, в Ген. Майоры. Котельниково 20 мая HP 053 Врангель».

Ввиду подхода 2-го Кубанского корпуса (генерал Улагай), в составе которого находилась 2-я Кубанская дивизия, я с бригадой причисляюсь окончательно в свой корпус.

Для наступления на Царицын части были распределены таким образом:

1-й корпус (Покровский) западнее железной дороги, исключая последнюю;

2-й корпус (Улагай) восточнее железной дороги, включая последнюю, причем 1-я дивизия восточнее железной дороги, а 2-я дивизия по полотну – фронт шириной 8 верст;

4-й корпус (Шатилов) – армейский резерв.

Пехота противника отступает исключительно по железной дороге под прикрытием броневиков, разрушая при отступлении железнодорожные мосты, будки, стрелки и станции. Борьба по полотну тяжела, броневики и пехота угрожают все время. Нам неоднократно приходилось атаковать их в конном строю, чтобы отогнать.

Дожди и дальше идут, ночуем под открытым небом, части наши не высыхают. Довольствие отвратительное, подвоз из тыла невозможен, все мокнет и гниет от вечной влаги. В частях, несмотря на лишения и потери, настроение еще бодрое – движемся на Царицын, и все уверены, что возьмем его, у всех порыв идти вперед и вперед.

Противник после моей атаки у Котельникова спешно отступил на Жутово, где красные подготавливали прочные укрепления своих позиций с проволочными заграждениями на правом берегу реки Есауловский Аксай. Центр в районах железнодорожных мостов заняла пехота, на флангах конница. К красным подошли подкрепления, пехота Жлобы[36]36
  Жлоба Дмитрий Петрович – р. в 1887 г., в Великой войне унтер-офицер. Окончил авиационную школу (1917). В Красной армии командир 2-го революционного полка, 1-й Стальной стрелковой дивизии (1918), 1-го конного корпуса (1920). Репрессирован (1938).


[Закрыть] с артиллерией. Противник решил нам здесь преградить путь, так как это была их последняя позиция, с которой они могли удержать нас перед Царицыном.

21 мая к вечеру наши части подошли к селу Жутову по железной дороге, а фланговые – к реке Есауловский Аксай. 1-й корпус, переправившись через Аксай, подошел к хутору Кумскому.

21–22 мая напряженные бои с фронта и правого фланга на Жутово. 2-й корпус: 1-я дивизия с правого фланга и 2-я дивизия на Кумской, вместе с частями 1-го корпуса.

Противник очень устойчив, на своем правом фланге переходит в атаку, приходится частично отступать к хутору Сазонову. Чувствуется наша слабость в количестве, красные всюду превосходят в несколько раз. Для нас создается рискованное положение, так как противник, держась упорно на фронте, теснит наши фланги, особенно левый, где 1-й корпус совершенно теряет голову, и все это потому, что генерал Покровский (комкор) ведет бои, командуя конным корпусом спешенным, к чему его части не подготовлены. Казаки вообще неохотно дерутся в спешенном строю.

23 мая, ввиду наших неуспешных боев в предыдущие дни, были отданы распоряжения всем частям обрушиться во что бы то ни стало на противника. Общее наступление должно начаться 23 мая. К вечеру 22 мая части были уже на своих местах согласно диспозиции. 1-й Кубанский и 1-й Лабинский полки стали на ночлег в хуторе Наливном. Утром 23 мая сюда подошли 1-й Полтавский, 2-й Кубанский и 2-й Кавказский полки.

С рассветом начался бой на нашем правом фланге – пехота и конные части 2-го корпуса (генерал Улагай) и на левом – генерал Покровский. У противника было замечено передвижение конницы к хутору Кумскому.

Дивизия (1-й Кубанский, 1-й Лабинский, 1-й Полтавский, 2-й Кубанский, 2-й Кавказский полки) была выведена и сгруппирована в овраге к северу от хутора Наливного, противник это заметил и открыл артиллерийский огонь из полевых орудий с правого фланга своей пехоты и бронепоездов, находящихся между селом Жутовом и станцией Гнилоаксайская.

Дивизия была засыпана снарядами, из них два попали по 1-му Кубанскому полку, были убиты знаменщик полка подхорунжий Минин, два трубача, ранено два казака и десять лошадей. На дороге между упомянутыми поселками появился броневик, видимо, это был сигнал для атаки, так как после этого красные перешли в атаку по всему фронту.

Наша дивизия пошла в контратаку – 1-й Лабинский полк в обход правого фланга противника, а остальные части перед собой. Пять раз производились атаки и контратаки наших частей и противника. Конница перемешалась. 1-й Лабинский полк, попав под жестокий ружейный и артиллерийский огонь и атакованный затем конницей красных, не выдержал и поспешно отступил, что подействовало на остальные части нашей дивизии.

Перемешанные части начали отходить, противник обнаглел. Усилием командного состава наши части были приведены в порядок, и атака трех полков (1-го Кубанского, 1-го Лабинского и 2-го Кубанского под моей командой) решила участь боя. Около 14 часов противник смешался и спешно отошел на север.

Бой продолжался до самой темноты, наши заночевали биваком в поле. Частями 2-й Кубанской дивизии взято в плен 800 человек конницы противника, 8 орудий и 3 броневика. Дивизия потеряла убитыми 2 офицеров и 12 казаков, ранеными 4 офицеров и 20 казаков, из строя выбыло около 50 лошадей. Потери противника очень ощутимы!

25 мая к рассвету не вся пехота противника успела отойти от Жутова, и ее отход прикрывали два бронепоезда в районе Гнилоаксайская. Бригаде (1-й Кубанский и 1-й Лабинский полки) было приказано взять станцию Гнилоаксайскую. Бригада разомкнуто подошла к курганам в 2 верстах от станции, по дороге от Кумской противник открыл ураганный огонь из бронепоездов, курганы были изрыты тяжелыми снарядами, и выйти из укрытия не представлялось физической возможности.

Дабы спасти положение, я, взяв с собой три правофланговые полусотни, лично бросился в атаку, противник весь огонь перенес на эту группу. Половина казаков не выдержала, повернула обратно, а остальные, около 50 человек, контуженные, ушибленные (ни одна лошадь не обошлась без падения от сотрясения воздуха от тяжелых снарядов, а сам комбриг три раза переворачивался с лошадью), все-таки захватили станцию, войдя в нее с юга. Здесь я полчаса лежал без сознания, но все прошло удачно, кроме трех офицеров и 25 казаков с поворотными контузиями.

Восемь казаков с подхорунжим при одном пулемете, проскакав станцию, захватили небольшой железнодорожный мост и подложили динамитные шашки в рельсы. Один бронепоезд противника успел проскочить, но другой попал на них, перевернулся, и половина его состава осталась у нас.

Около двух полков пехоты противника, не успевшие вовремя отойти, после занятия нами Гнилоаксайской бежали на северо-восток, но части бригады (1-й Кубанский и 1-й Лабинский полки) и конница 2-го конного корпуса атаками взяли всех в плен. Бригада двинулась вперед вдоль полотна железной дороги и около станции Тингута имела еще один успешный бой с противником, заняла станцию и взяла два орудия и пять пулеметов.

26–27 мая дневка и подход к станции Червленная. 28 мая 1-й Кубанский полк с боем занимает станцию Червленная. 29 мая марш на высоты к селу Ивановскому. Противник занял высоты у села: дивизия пехоты и три полка конницы, все остальные отошли на Сарепту.

С 30 на 31 мая упорные бои 2-й Кубанской дивизии за обладание селом Ивановским. У нас и у противника на этот раз участвовали и аэропланы. 2-й конный корпус после упорных боев занимает Сарепту, взяв большие трофеи.

1 июня упорные бои у станции и села Воропоново. 1-й Кубанский полк первым занимает это село, а позже с бригадой занимает высоты к западу от Царицына, не переходя железную дорогу Садовая – Гумрак. Подходим совсем близко к городу.

Операцией взятия Царицына руководит генерал Шатилов, штабной офицер, но, к сожалению, никакой распорядительности и плана у него нет, части действуют самостоятельно, связь хорошо не налажена, поэтому нет у нас положительных результатов.

1 и 2 июня по приказу командующего Царицынским фронтом генерала Шатилова моя бригада входит в железнодорожный треугольник Царицын – Садовая – Гумрак для разведки укрепленной позиции противника и возможности ее прорыва. Ночью, перейдя железную дорогу, бригада вошла в треугольник, охраняемый тремя бронепоездами у Садовой – Гумрак и Гумрак – Царицын.

Пешие разведчики к утру приблизительно определили силы противника, фронт был определен точно – он шел от железной дороги Царицын – Гумрак до станции Гумрак. Было выяснено, что конница не может прорвать сильную позицию противника с проволочными заграждениями и что для этого нужна пехота или спешенная конница. К утру 3 июня добытые сведения были доставлены в штаб командующего фронтом, который усиливает бригаду присылкой 1-го Запорожского полка, и ничего больше.

Противник между тем уже знал о нашем нахождении в треугольнике и с рассветом того же дня (3 июня) открыл по нам ураганный огонь с трех бронепоездов, который продолжался до темноты. Но, слава богу, он не причинил особого вреда, так как все три полка находились в глубоком овраге и снаряды не ложились в нем, перелетали, за целый день было ранено всего два казака и пять лошадей. (Это свидетельствует о том, что знаниями и умением вести артиллерийский огонь противник особо не овладел.)

В районе станицы Садовой в течение дня слышался бой, но, как потом выяснилось, без положительных для нас результатов. Противник удержал все свои позиции, а в некоторых пунктах переходил в контрнаступление.

В этот день генерал Шатилов показал свою нераспорядительность и полную растерянность. Не было никакой связи нашей группы с группой генерала Улагая, наступающего на Царицын со стороны Сарепты.

Под вечер 3 июня бригаде было приказано спешно отойти к высотам на юг, непосредственно у села Владычин, что и было выполнено.

4 июня генерал Шатилов приказал отступить от Царицына.

5 июня я, контуженный в предыдущих боях у Котельникова и Гнилоаксайской, был произведен в чин генерал-майора и эвакуирован. На фронт под Царицын снова прибыл 20 августа. Все боевые операции этого периода поэтому описываю со слов других очевидцев и участников, а частично из служебных сводок штаба дивизии. Это был скандальный период для Кавказской армии.

Для второго наступления на Царицын все части были подчинены генералу Улагаю, который победоносно вошел в Царицын 17 июня, отогнав красных на север. Были захвачены огромные трофеи.

После моего отъезда из-под Царицына командиром 1-го Кубанского полка был назначен полковник Логинов, раньше служивший в Варшавском дивизионе,[37]37
  Кубанский (Варшавский) казачий дивизион (старшинство с 1831 г.) в составе двух сотен имел стоянку в Варшаве в Царстве Польском и являлся конвоем командующего войсками Варшавского военного округа.


[Закрыть] человек вялый и теряющийся в боевой обстановке. Ему выпала доля командовать лихим полком лишь потому, что в ту пору других кандидатов на фронте не было.

По занятию Царицына Кавказская армия очень удачно и энергично продвигалась дальше на север по направлению к Саратову до тех пор, пока части вел генерал Улагай. С его отъездом по болезни в отпуск заменивший Улагая генерал Покровский некоторое время по инерции продвигался вперед, но лишь один неудавшийся бой, по его вине, остановил продвижение Кавказской армии, а вскоре после этого она неудержимо покатилась назад!

Сам Покровский перед отступлением тоже уехал с фронта. Части армии, очень расстроенные, 18 августа отошли до станции Котлубань. Во время этого отступления они понесли большие потери в живой силе, утратили почти все свои обозы, боевой состав выбился из сил и был доведен до минимума.

Логинов, командующий полком, несколько раз попадал в отчаянное положение. Однажды целый полк попал в окружение, заведенный полковником Логиновым в сторону от пути отступления, в овраги правого берега Волги. Сотни полка, каждая самостоятельно, спасались чудом. Заблудившись в лесу, сам Логинов был настигнут партией красных (12 человек) и зарублен сидящим в своей линейке. Кучер, бывший тогда с полковником Логиновым, схватив винтовку, бросился в овраг и, открыв огонь, убил несколько красных, а остальные разбежались. Этот же казак через пару дней присоединился к полку, привезя зарубленного полковника Логинова.

В это же время началась утечка казаков из рядов Кавказской армии под Воронеж «партизанить», полное отсутствие дисциплины среди бойцов и командиров, и все это было следствием наших неудач в походе на Саратов. Царицынский фронт трещал по швам, забили тревогу, были вызваны из отпуска генералы Улагай, Бабиев, Фостиков, Мамонов[38]38
  Мамонов Петр Петрович – р. 9 марта 1870 г, из казаков ККВ. Окончил Ярославскую военную школу, Ставропольское казачье юнкерское училище, офицер 1-го Екатеринодарского кошевого атамана Чепеги полка ККВ. В Великой войне войсковой старшина Персидской казачьей Его Величества Шаха бригады. В Добровольческой армии и ВСЮР, командир 1-го Полтавского полка ККВ, генерал-майор (1919), начальник 3-й Кубанской казачьей дивизии (июнь 1919 г.). Убит к северу от Царицына 27 сентября 1919 г.


[Закрыть] и другие.

19 августа в Царицын прибыли вызванные генералы, а 20 августа они были уже на фронте. Я был назначен начальником 2-й Кубанской дивизии. Части дивизии я нашел у станции Котлубань, в 4 верстах севернее ее. Вид их был убийственный, казаки и лошади загнаны, голодны. Боевой состав четырех конных полков – всего 1200 казаков, полки превратились в дивизионы, сотни во взводы!

Противник приостановил свое наступление и, отдохнув, 21 августа с рассветом густыми цепями появился на горизонте. Держа направление на Царицын, группа пехоты (в дивизию) шла в обход станции Котлубань с северо-запада. Когда эта группа почти окружила Котлубань, 2-я Кубанская казачья дивизия совместно с 1-ми 2-м Осетинскими полками атаковали ее и уничтожили; взяли в плен 6 тысяч человек, около тысячи перебили, захватили 18 орудий, 30 пулеметов и один бронепоезд.

Этот день изменил обстановку на нашем фронте. На главном направлении противник тоже был разбит, и все его силы отхлынули на два перехода назад. Наши части получили заслуженный четырехдневный отдых, а противник за это время больше не показывался. От недоедания, переутомления и нехватки лекарств в частях появились болезни и цинга.

26–28 августа противник, получив, видимо, большое подкрепление пехотой, на всем фронте перешел в наступление. В это время наш фронт был усилен легкими и тяжелыми танками, и 2-я Кубанская дивизия получила из них три легких.

28 августа дивизия, блестящей атакой с обходом правого фланга противника, снова решила участь боя в нашу пользу. Левый фланг противника, наступающий очень энергично по правому берегу Волги от Камышина и поддержанный тяжелой артиллерией с Волги, дошел почти до самого предместья Царицына, где был разбит кубанскими пластунами.

Противник снова отхлынул назад, а наши конные части продвинулись вперед на север больше нежели на два перехода. В дивизию прибыли два поезда с продовольствием: мука, сухари, сало и другое. Казаки ожили!

29–31 августа противник, примерно наказанный, совершенно не подавал признаков жизни, но были получены сведения от пленных, что он усиливается за счет прибывающих с других фронтов по реке Волге (пехота и артиллерия), а с запада, из-за Дона, конницы.

1–2 сентября усиленная разведка боем 1-го Кубанского полка выяснила большое скопление пехоты, артиллерии и конницы. 2 сентября после полудня противник начал продвигаться вперед по трем направлениям: первое – по правому берегу Волги, второе – между Волгой и станцией Котлубань, третье – по левому берегу реки Дон в направлении села Калач.

Были собраны сведения о силах противника, которые раза в четыре превышали нашу Кавказскую армию. Противник всеми силами стремился взять обратно Царицын.

3–4 сентября удачными маневрами и атаками нашей конницы противник был задержан, его левый фланг остановился, а в некоторых пунктах и отошел на переход. 4 сентября противник все же подошел к Царицыну и начались упорные бои.

5–6 сентября противник решительно наступает на Котлубань, 6 сентября 2-й конный корпус (генерал Улагай) атакует правый фланг противника, отрезает его от центра и левого их фланга, а к вечеру того же дня разбивает целую группу, которая бежит. Улагаю достается большой плен.

Наша конница за эти дни произвела много атак с небольшими потерями, но все это нас вымотало, снова начали голодать, так как продовольствие из тыла не подходило, запасы местного населения все были исчерпаны или шли под Царицын. А там, под городом, происходили ожесточенные бои, но пока без успеха для противника, хотя он несколько раз высаживал десант по Волге в тыл нашей пехоте. Десанты были ликвидированы нашими пластунами.

7–9 сентября противник снова в наступлении своим правым флангом, наши части маневрами сдерживают его, так как сил собственных для решительного боя нет – много частей оттянуто в Царицын. Противник, видя нашу слабость и нерешительность, собрав свои силы, снова атакует с правого фланга (в третий раз!) станцию Котлубань, чем принуждает нас перейти к рискованной активности.

9 сентября в 16 часов Кубанская дивизия совместно с Ингушской бригадой и Осетинским полком беззаветно бросаются в контратаку – конечно, от безнадежности, так как противник превышал нас в десять раз (нас вместе было около 1500 шашек, а атаковали противника, в массе составляющего около 10 тысяч). Это было безрассудно с нашей стороны! Но «смелым Бог помогает»; наша атака была столь яростна и неожиданна для противника, что он не выдержал и всей своей массой побежал. Нам оставалось преследовать его, рубить и забирать в плен.

Противник был молниеносно сметен. Наши потери незначительны: я (начдив) ранен в правое плечо, три офицера, 18 казаков и 50 лошадей получили колотые раны штыками. Пехота противника была совершенно сбита, в плен попало свыше 4 тысяч, масса убитых, изрубленных. Успели убежать лишь остатки конных частей. Нам достались артиллерия, обозы с продовольствием, в котором мы так нуждались, и прочее.

Наша победа у Котлубани заставила противника приостановить свои операции у самого Царицына, а потом и отойти от него. В бою 9 сентября большую часть наших потерь понесла 1-я бригада с 1-м Кубанским и 1-м Лабинским полками, которые первыми врубились в пехоту и сломили ее.

10–13 сентября вторая группа противника начала движение на Царицын. Несмотря на потери, эта группа напрягла все свои силы, чтобы отогнать нас от главного направления на город. Моя дивизия отдыха вовсе не имела и все дни провела в беспрерывных боях, блестяще выполняя поставленные перед нами командованием корпуса задачи. 10 сентября конной атакой тремя полками дивизии в лоб противника и обходом правого его фланга 1-м Кубанским полком разбита и рассеяна пехотная дивизия противника. В этом бою наша дивизия потеряла убитыми всего двух (!) казаков, а ранеными – начдива в ногу (остаюсь в строю), двух офицеров, 20 казаков и около сорока лошадей. Нами взято много пленных (некуда их было девать!), семь орудий, десять пулеметов.

11 сентября 2-я Кубанская дивизия разбивает уже вторую пехотную» дивизию противника. С нашими частями действуют легкие танки, присланные из штаба корпуса. Я снова ранен в правую руку, остаюсь в строю, но ходить больше не могу, к тому же начались у меня цинга и воспаление глаза.;

12 сентября противник в центре готовится к общему наступлению, перебросив всю конницу на свой правый фланг, который после потери двух пехотных дивизий остался без прикрытия, и 13 сентября переходит в наступление.

Конный корпус под моей командой (временно в бою я принял корпус генерала Мамонова, который был убит) принимает на себя всю массу конницы противника. Конная контратака (девять казачьих полков) расстраивает планы противника, он несет большие потери и отступает. Между тем я был тяжело ранен в живот и в 17 часов того же дня спешно эвакуирован в тыл на перевязочный пункт (спас меня, оказав помощь, доктор Степан Пархоменко, перевязав и приостановив кровотечение). После перевязки разорвавшийся около пункта снаряд перевернул линейку, в которой я лежал; она накрыла всей тяжестью, и нас подбирают контуженными казаки подоспевшего 1-го Полтавского полка. Я был эвакуирован в санитарном поезде в Екатеринодар.

С 13 сентября противник отошел за линию фронта, и Кавказская армия снова продвинулась больше чем на три перехода к северу.

В это время Добровольческая армия успешно продвигалась на север и уже начались разговоры о Москве, но в дальнейшем, зйняв слишком широкий фронт наступления, она растянулась и все больше утрачивала свою боеспособность, чем воспользовалась Красная армия.

Противник остановил продвижение наших на север, сосредоточив массу конницы у Оскола. Обстановка на главном фронте заставила ослабить Царицынское направление и перебросить оттуда 2-й Кубанский конный корпус (генерал Улагай) под Оскол. К концу октября корпус прибыл под Оскол, но уже было поздно. На наш главный фронт вызван генерал Врангель, но делу это не Помогло, так как все было окончательно испорчено предшественником (генерал Май-Маевский,[39]39
  Май-Маевский Владимир Зенонович – р. в 1867 г. Окончил 1-й кадетский корпус (1885), Николаевское инженерное училище (1888), академию Генштаба (1896), офицер Л.-Гв. Измайловского полка. В Великой войне командир 44-го пехотного Камчатского полка, командующий 35-й пехотной дивизией (1916), генерал-майор, командующий 1-м Гвардейским корпусом (1917). В Добровольческой армии и ВСЮР, начальник 3-й пехотной дивизии (с декабря 1918 г.), командир 2-го армейского корпуса (февраль – июнь 1919 г.), командующий Добровольческой армией (май – ноябрь 1919 г.), генерал-лейтенант, умер в Севастополе 30 октября 1920 г.


[Закрыть] который прославился пьянством, окруженный большевистскими шпионами под видом танцоров, цыганок и прочих[40]40
  Подобные высказывания о генерал-лейтенанте В. З. Май-Маевском основаны, как правило, на необъективных «свидетельствах очевидцев» и слухах. «Обвинения в пьянстве в большей степени вызывались поведением отдельных штабных офицеров, которое ассоциировалось в глазах посторонних свидетелей с поведением всего штаба командарма. По оценке генерала Б. А. Штейфона, Май-Маевский был предрасположен к хорошему столу (после ограничений походной армейской жизни), но при этом не переходил известных границ. Гораздо больший вред приносило ему сильное влияние ряда лиц штабного окружения и гражданских чиновников (отнюдь не следовало бы сводить все только к одному адъютанту П. В. Макарову), заинтересованных в дискредитации генерала как носителя власти» (Цветков В. Ж. Правда и вымыслы в истории Белого Движения: генерал В. З. Май-Маевский – Командующий Добровольческой Армией. Май – ноябрь 1919 г. // Белое Движение на Юге России (1917–1920): Неизвестные страницы и новые оценки. М.: Военная Быль, 1995. С. 53).


[Закрыть]). Красное командование знало все происходящее у нас!

В это время я находился на окончательном лечении я Ставрополе. 29 ноября телеграммой генерал Улагай спешно потребовал меня на фронт. Местом прибытия была назначена станция Переездная на реке Донец. С большим трудом я прибыл 4 декабря на Переездную, не совсем ещё оправившись от ранения и контузий, ходил с палочкой, так как правая нога как следует не действовала. По пути следования я всюду встречал группы пеших и конных, двигающихся в тыл, все станции железной дороги были забиты составами. От станции Попасная до намеченной мне станции все дороги были буквально усеяны одиночными людьми, повозками, обозами и группами пехоты и конницы. На станцию Камышиваха к тому времени подошли с Кубани пополнения (молодые казаки) для кубанских конных частей.

Эти пополнения, встретив волну самовольно отходящих групп казаков и пехоты, три дня простояли на станции Камышиваха, а потом потекли назад, втянутые в отступающую волну. На станции Переездная я встретил генерала Улагая, который ознакомил меня а положением на фронте и на другой день уехал в Кубанскую область.