Текст книги "Дневники казачьих офицеров"

Автор книги: Федор Елисеев

Соавторы: Павел Маслов,Михаил Фостиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

О наших начальниках: генералы Шкуро, Шифнер-Маркевич, Соколовский

В письмах некоторые читатели моих брошюр просили написать биографию генерала Шкуро, что и исполняю, заканчивая свои брошюры о хоперцах.

В Париже я близко познакомился с ним в различных ситуациях, в которых он был очень откровенен со мной. При вынужденном выезде из Парижа в Югославию, возможно предчувствуя, что мы больше с ним никогда не встретимся (что так и случилось), он рассказал о себе, что я и записал тогда. Он со мною был на «ты». Перед своим отъездом, в черкеске и в погонах, он был у Великого Князя Бориса Владимировича, бывшего походного атамана всех казачьх войск во время Великой войны 1914–1917 годов, проживавшего тогда в своей вилле под Парижем. Визит был секретный. Он просил меня сопровождать его в таком же мундире, и я не ослушался его. Когда-то опишу все это и его печальный отъезд из Парижа. Это было, кажется, в 1932 году.

Вот что рассказал Шкуро о себе.

Он – казак станицы Пашковской Екатеринодарского отдела. Сын войскового старшины в отставке. Родился 7 февраля 1886 года. Окончил 3-й Московский кадетский корпус в 1905 году и Казачью сотню Николаевского кавалерийского училихца в Петербурге в 1907 году, выйдя хорунжим в 1-й Уманский полк, стоявший в Карсе.

В 1909 году перевелся в 1-й Екатеринодарский полк, прослужив в котором несколько лет, вышел «по Войску», то есть в отставку, имея чин сотника.

По мобилизации 1914 года назначен в 3-й Хоперский полк, с которым выступил на Западный фронт. Там он скоро образовал партизанский отряд, который после революции 1917 года переброшен был в Персию, в Отдельный [Кавказский] кавалерийский корпус генерала H.H. Баратова. К тому времени он имел чин есаула. Вернулся с войны в чине войскового старшины.

О его восстании под Кисловодском в середине лета 1918 года и о дальнейших действиях, как партизана и самостоятельного начальника в Баталпашинском отделе того же года, очень мало написано, а действия его были исключительно успешны и героически. И уже тогда он вошел в сознание казаков как герой Кубани. И настолько, что постановлением Кубанской краевой рады от 30 ноября 1918 года он был произведен в чин генерал-майора.

За границей были пререкания в казачьей печати о его производстве в чин генерала. Одни доказывали, что этот чин он получил от рады, а другие говорили, что его произвел в генералы главнокомандующий Добровольческой армией генерал Деникин.

Зная это, я и задал Андрею Григорьевичу этот вопрос, и он ответил, что, действительно, чин генерала он получил от краевой рады, но генерал Деникин тогда же отдал и свой приказ о производстве, словно ничего не зная о постановлении рады. И, улыбаясь, закончил словами: «Так что я есть двойной генерал-майор».

В генерал-лейтенанты он был произведен летом 1919 года.

Шкуро был женат еще в мирное время. С Татьяной Васильевной я познакомился только в Париже. Милая стройная блондинка. Родилась в 1892 году и умерла в Париже, когда Шкуро был уже в Югославии. Детей они не имели.

Там же, в Париже, он дал мне краткие сведения и о своем начальнике штаба 3-го Конного корпуса, Генерального штаба генерал-майоре Шифнер-Маркевиче, о котором отозвался как о выдающемся офицере, легком, честном, добром и храбром человеке.

Шифнер-Маркевич – уроженец города Владикавказа Терской области. Сын генерала артиллерии. Окончил Михайловское артиллерийское училище и потом академию. Вот, вкратце, что сказал Шкуро.

Шкуро и Шифнер-Маркевич были почти одногодки. Им тогда, в годы их боевой славы, не было и по 35 лет от рождения каждому. Но – какие подвиги совершали! И как были популярны среди казачества!

Нормально и последовательно полученное военное образование в мирное время, потом последовательно проходящий стаж командования воинскими соединениями, естественно, развивает в офицере понимание своей специальности и способных выдвигает на первое место. Это закон природы… В каждой специальности одни бывают хорошие, а другие выдающиеся.

Еще несколько строк о генерале Шифнер-Маркевиче.

При Отступлении он неизменно находился в последних рядах, следуя в хвосте арьергардного полка. Мы, два командира, верхом идем по обе стороны генерала, который был всегда бодр и разговорчив.

Под ним маленькая захудалая белая лошаденка обозного сорта. Она идет тихо, осторожно и от усталости, и от своей физической немощности.

В седле он нам с Соламахиным, сидящим на рослых лошадях, верхом своей папахи доходит только до плеч. Как-то неудобно было, разговаривая с ним, смотреть сверху вниз.

Воспользовавшись его всегда добрым отношением к нам, я как-то спросил:

– Почему Вы, Ваше превосходительство, взяли себе под седло такую слабенькую лошаденку? В случае нажима красной конницы Вы ведь и не уйдете!

– A-а… Это нарочно! – отвечает быстро он и, как всегда, немного заикаясь. – Я взял такую слабенькую лошаденку для того, чтобы казаки не думали, что генерал может уйти, ежели наскочит красная конница… следовательно, казаки не оставят меня и мы дадим бой, – заканчивает он уже серьезно.

Удивительно большая душа была в этом маленьком ростом и как будто штатском внешне человеке – в фигуре, в лице, в пенсне под нахлобученной на глаза папахой волчьей шерсти.

Его я еще раз увижу в Адлере, на Черноморском побережье, в средних числах апреля 1920 года, когда он, вследствие своей авторитетности, сыграл трагическую роль в капитуляции Кубанской армии. Об этом, в хронологическом порядке повествований, все будет описано подробно.

Генерального штаба полковник Соколовский. Он, как и Шифнер-Маркевич, не казак. Осенью 1918 года Соколовский был начальником штаба нашей 1-й Конной дивизии, состоявшей из пяти Кубанских и Черкесского конного полков, очень успешно действовавших в Закубанье и в Ставрополье. Дивизия была чисто кубанская, считалась очень сильной, и ею командовал генерал-майор барон Врангель, будущий главнокомандующий Русской Армией в Крыму в 1920 году.

Прошел ровно один год, и вот под Воронежем я встретил его в той же должности, но нашей 1-й Кавказской казачьей дивизии, которой тогда командовал генерал Губин, кавалерийский офицер, всегда одетый в черкеску-шубу, в бурке. Волчью папаху Соколовский не носил. В этой должности он оставался и при Шифнер-Маркевиче и из станицы Иловайской Донского войска вместе с ним выехал в Екатеринодар.

В 1930–1933 годах несколько раз я встречал его в Париже. Он был шофером такси. Все так же был молчалив и скромен. После смерти начальника Киевского Константиновского пехотного училища (фамилию не помню) Соколовский был назначен вместо него. Продолжая быть шофером, он умер в Париже до Второй мировой войны.

«Война рождает героев» – говорит военная история, и, не будь ее, А. Г. Шкуро так и остался бы неизвестным «сотником по Войску», то есть в запасе офицеров своего Кубанского войска. Хотя – такова фортуна многих, ставших действительными героями Гражданской войны.

В Императорской армии каждый офицер, окончивший военное училище, обязан был прослужить в войсках полтора года за каждый год пребывания его юнкером в училище, как отплату государству за свое образование, и тогда, по желанию, мог выйти «в запас», состоя на учете. В казачьих войсках это называлось «выйти по Войску», то есть быть в запасе на учете войскового штаба.

Краткая «История Хоперцев»

Кто же они таковые? И почему с реки Хопра, с северных земель Донского войска, оказались у самых северных отрогов Кавказского хребта, имея границу с Грузией?

Генерал В. Г. Толстов,[282]282
  Толстов Василий Григорьевич – р. 24 декабря 1857 г., казак ст. Темижбекской ККВ, окончил Кубанскую войсковую гимназию, Ставропольское казачье юнкерское училище (1878), офицер 1-го Хоперского Е. И. В. Великой Княгини Анастасии Михайловны и 1-го Кубанского полков ККВ, командир 2-го Кубанского полка, генерал-майор, атаман Кавказского отдела ККВ (1914–1917). В 1920 г. в Крыму, о. Лемнос, эмигрировал в Югославию. В чине есаула написал исторический очерк (1896), затем фундаментальное исследование «История 1-го Хоперского полка ККВ» (1901), «Памятку 1-го Кубанского полка» (1914). Повторно в 1932–1934 гг. написал «Историческую памятку Хоперского полка ККВ» и «Краткую историческую памятку Кубанского генерал-фельдмаршала Великого Князя Михаила Николаевича полка ККВ», служил псаломщиком в монастыре в Хопове, умер 25 ноября 1935 г.


[Закрыть] сверстник и друг генерала И. Е. Гулыги,[283]283
  Гулыга Иван Емельянович – р. 26 августа 1857 г., казак ст. Незамаевской ККВ. Окончил Ставропольское казачье юнкерское училище (1877), академию Генштаба (1899), атаман Кавказского отдела ККВ, генерал-майор (6 декабря 1912 г.). В Великой войне начальник 2-й, затем 1-й Кубанских отдельных пластунских бригад, Георгиевское оружие (1915), командир Терско-Кубанского пластунского корпуса, генерал-лейтенант (1 октября 1917 г.). Командующий Кубанской армией (17 января – 14 февраля 1918 г.), первопоходник, во ВСЮР врид начальника 8-й Донской казачьей дивизии (1919), в резерве офицеров Генштаба (1920). В эмиграции, умер в Югославии в июне 1936 г.


[Закрыть] еще из стен Ставропольского казачьего юнкерского училища, в чине есаула, написал историю 1-го Хоперского полка. Вот некоторые выдержки из нее:

«Первые официальные сведения о казаках на реке Хопре, впадающем в Дон, относятся к началу XVII века. Здесь, после Смутного Времени, одно время был со своими ватагами Атаман Заруцкий с Мариною Мнишек и ее сыном.

По уходе Заруцкого на Астрахань на Хопре осталась группа воровских казаков с атаманом Гришкой Черным.

Находясь на главном тракте Москва – Азов, район Хопра был давно ведом разным свободолюбивым натурам соседних губерний. С течением времени сюда просачивались недовольные порядками люди из разных происхождений, главным образом Тамбовского воеводства, а в 1669 году, одно время, осел здесь и сам Степан Разин».

Дальше в хронологическом порядке повествуется: «17 июля 1696 года, Хоперские казаки, с Донцами (1500 человек), ворвались в Азов и тем способствовали сдаче его русским войскам на второй день».

«Указом Царя Петра I от 14 мая 1711 года приказано: городки верховые с Хопра, за воровство, за принятие Булавина к себе и за то, что ходили против государевых войск, – снести, а жителей свести в нижние станицы, чтобы и впредь, на то смотря, так воровать, и бунтовщиков и шпионов принимать, было неповадно».

«В 1712 году хоперские городки – Пристанский, Беляевский и Григорьевский были разрушены войсками Петра I, а зел!ли присоединены к Воронежской губернии.

На месте Пристанского городка была построена крепость – Ново-Хоперская.

С 1717 года к Ново-Хоперской крепости были призваны из разных Донских казацких городков и вольных черкас (запорожцев. – Ф. Е.) для службы, куда и прибыли 94 семейства Хоперских казаков. К ним примкнули 125 семейств из Харьковского, Острогожского, Сумского и других Малороссийских слободских казацких полков, которые и положили начало Хоперскому полку, под именем «Ново-Хоперских казаков».

«Указом 2 июня 1724 года установлена была Хоперская команда, а в 1767 году эта команда была развернута в Хоперский полк».

«Указом от 27 марта 1775 года повелено отпустить Хоперскому полку по 15 десятин земли на каждую душу мужского пола и присоединить к полку крещеных азиятцев – персиян и калмыков, – живших в селении Бобрах Битюцкой волости».

«27 июля 1775 года была перепись мужского населения, Хоперского полка, которых оказалось 1513 казаков – служилых, годных к службе, стариков и малолетков. По национальностям они состояли: 775 казацких черкас (запорожцев), 208 персиян, 80 калмыков и 6 других инородческих групп» – так определяет состав Хоперского полка есаул Толстов.

«Строевой состав полка исчислялся: 15 старшин и 500 лучших казаков», – добавляет Толстов.

«До 45-ти летнего возраста казак нес полковую службу, потом 5 лет внутренней службы и только на 50-м году получал отставку».

«В 1816 году к Хоперскому полку были приписаны в казаки 109 военнопленных поляков и абазинцев». Кто такие «абазинцы» – В. Г. Толстов не поясняет, но это были, видимо, персияне или одно из горских племен Северного Кавказа.[284]284
  Абазинцы, абазины – народ Северного Кавказа, известный по русским летописям XII в., ныне проживающий на территории Карачаево-Черкесии, Ставропольского края, Адыгеи и Кабардино-Балкарии.


[Закрыть]

К этому времени в окрестностях крепости Ново-Хоперска было населено четыре слободы семейных хоперских казаков – Алферовка, Пыховка, Градская и Красная. Все они расположены в верховьях реки Хопра, севернее Урюпинской станицы Хоперского округа Донского войска, но не входили в состав Донского войска, а числились в Воронежской губернии. Историк Толстов дальше пишет, что «24 сентября 1775 года графом Потемкиным, командиром Хоперского полка, утвержден Донского Войска полковник Устимов».

Г. А. Потемкин-Таврический в это время был начальником Новороссийского края, и ему подчинялись Донское, Малороссийское и Запорожское казачество, хотя к этому времени, 5 июня 1775 года, Запорожская Сечь была разрушена русскими войсками, а манифестом Императрицы Екатерины Великой от 3 августа того же года упразднено Запорожское казачье войско.

Официальные источники говорят, что «для укрепления русского влияния и противодействия влиянию турок Потемкиным-Таврическим были организованы в 1777 и 1778 годах Кавказская и Черноморская укрепленные линии. Первая проходила от Черкасска, через Ставрополь на Моздок, а вторая – от Черкасска, берегом Азовского моря до Тамани и далее вверх по Кубани до нынешней станицы Славянской».

Хоперский полк, как самостоятельная единица, несший свою слркбу в глубине государства, возможно и из-за своих «вольностей» – «в 1777 и 1779 годах, с семьями и со всем своим имуществом, в количестве 3000 человек был переселен на Кавказ и возле укреплений – Ставропольского, Донского, Московского и Северного, образовали свои станицы. Сначала выступили строевые казаки, а за ними стали подниматься и семьи», – пишет П. П. Короленко.[285]285
  Короленко Прокофий Петрович – р. 5 июля 1834 г., казак ст. Павловской Черноморского войска. В службе казаком 6-го конного полка ЧКВ (5 июня 1851 г.), за отличие в делах против горцев урядник (1852), помощник старшего адъютанта войскового дежурства (март 1866 г.), архивариус войскового архива (январь 1893 г. – май 1902 г.), автор более 30 трудов. Умер в Ставрополе 6 февраля 1912 г.


[Закрыть]

Есаул Толстов в своем капитальном труде о Хоперском полку пишет:

1. «При переселении к Ставрополю – хоперцы потеряли полсостава своих лошадей».

2. «24 августа 1777 года – Хоперский полк включен в состав Астраханского казачьего Войска».

3. «11 апреля 1786 года – Хоперский полк выделен из Астраханского Войска».

Нужно пояснить, что к этому времени пространство северной Кубани было занято кочевыми народами – татарами и ногайцами – и России не принадлежало.

В 1783 году крымский хан отказался от престола в пользу России и река Кубань была объявлена пограничным рубежом с Турцией.

В 1792–1793 годах с Днестра, из Бессарабии, на Кубань было переселено «Войско верных казаков Черноморских» (бывших запорожцев), имевшее уже новое наименование – Черноморское казачье войско. Оно заняло все земли севернее Кубани, имея границу с черкесскими племенами по Кубани от Таманского полуострова и до Усть-Лабинского укрепления.

В 1794 году насильственно и под конвоем русских войск из района Нижне-Чирской станицы, что в восточном изгибе Дона, на Кубань было переселено 1000 семейств донских и 125 семейств волгских казаков. Они образовали шесть станиц: Воровсколесскую, Темнолесскую, Прочноокопскую, Григориполисскую, Кавказскую и Усть-Лабинскую, выделив из себя конный полк, названный Кубанским, со штабом полка в станице Прочноокопской.

В 1802 году на Кубань добровольно переселились остатки Екатеринославского казачьего войска и образовали станицы – Ладожскую, Тифлисскую, Казанскую, Темижбекскую и, впоследствии, Воронежскую, выделив от себя конный полк, названный Кавказским, со штабом полка в станице Тифлисской.

В связи с занятием этими новыми казачьими полками всего правого течения реки Кубани Хоперский полк своими поселениями оказался в тылу. Поэтому в 1825–1827 годах он был с семьями переселен в верховья реки Кубани и образовал собою новые станицы по ее течению – Невинномысскую, Беломечетскую, Баталпашинскую, Барсуковскую и на реке Куме – Бекешевскую и Карантинную. Последняя в 1835 году переименована в Суворовскую.

Оканчивая столетний период «переселенчества» хоперских казаков из Воронежской губернии на берега Кубани, укажу на «остатки» имени их в самом городе Ставрополе (нашего времени). Там были улицы, которые назывались: 1-я Станичная, 2-я, 3-я, кажется, была и 4-я Станичная улица. Почему они так названы – мне не известно. Возможно, что в Ставропольском тогда укреплении поначалу жили семьи казаков. Вообще Ставропольский район в те времена был чисто казачий. И город Ставрополь, с образования Кубанского войска до 1860 года, считался военным и административным центром всех полков Кавказского линейного казачьего войска, где и училась казачья молодежь. В нем было учреждено и Ставропольское казачье юнкерское училихце, которое окончили и наши старшие современники: автор «Истории Хоперского полка» есаул В. Г. Толстов, знаменитый вождь пластунов, Генерального штаба генерал-лейтенант И. Е. Гулыга и многие другие старшие кубанские офицеры. Это училище окончил и наш величественный командир 1-го Кавказского полка генерал-майор Эльмурза Асланбекович Мистулов[286]286
  Мистулов Эльмурза Асланбекович – р. 16 сентября 1869 г., из казаков-осетин ст. Черноярской ТКВ, сын ротмистра, окончил Ставропольское казачье юнкерское училище (1890), вышел в 1-й Волгский полк ТКВ, участник военной экспедиции в Китай (1900), Русско-японской войны в составе Терско-Кубанского полка, Золотое (Георгиевское) оружие и орден Святого Георгия 4-й ст. (25 февраля 1907 г.), командир 2-го Сунженско-Владикавказского полка ТКВ в Персидском походе (1913), полковник (6 мая 1914 г.). В Великой войне командир 1-го Кавказского наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полка ККВ (31 марта 1916 г.), командир 2-й бригады 1-й Кубанской казачьей дивизии (20 декабря 1916 г.), генерал-майор (январь 1917 г.), командир Отдельной Кубанской казачьей бригады в Персии (ноябрь 1917 г.). Командующий войсками Терского войска (8 июля 1918 г.), погиб (застрелился) в ст. Прохладной 9 ноября 1918 г.


[Закрыть] – терский казак.

В 1898 году это казачье юнкерское училище для Кубанского и Терского войск было закрыто императорской властью. Вакансии от них были переведены в Оренбургское казачье юнкерское училище. Причины этому неизвестны. Потребовалась Великая война 1914 года, потом жуткая русская революция, потом кровопролитная Гражданская война 1918–1920 годов, чтобы в Кубанском войске, в Екатеринодаре, вначале открылась школа прапорщиков в Великой войне, преобразованная уже в Гражданской войне в Кубанское военное училище, в которое был доступ и терским казакам, и русской молодежи.

Прошло больше двух веков от бурливого хоперского казачества булавиновских времен за казачью вольность. Кубанское войско стало большой военно-административной казачьей единицей в Русском государстве, раскинувшись от границ Донского войска до самых вершин Кавказского хребта. Появилось много новых станиц. Увеличилось число полков войска. Хоперский полк признан был старейшим, и по нему, императорской властью, было дано старшинство войску с 1696 года – года участия хоперских казаков во взятии турецкой крепости Азова при царе Петре I.

П. П. Короленко пишет: «Когда же Хоперцы были отчислены от Донцов, и из них составился особый конный полк – то Военная Коллегия определила им следующее однообразное обмундирование, несколько сходственное с запорожским: шапку круглую с малиновым верхом и барашковым околышем; кафтан голубого цвета; полукафтанье и шаровары малиновые, с малиновым на верхнем кафтане отворотом и с черным кушаком. Вооружение полагалось казаку: карабин, сабля и пика. Но, с переходом на Кавказ, Хоперцы не следовали означенному указанию, а придерживались той формы одежды, которую в ту пору носили на Кубани Донские казаки. С течением времени, как Хоперцы, так и прочие Линейные казачьи полки, приняли одежду и вооружение черкесов, удержав только одну донскую пику, считавшуюся важным оружием в иррегулярном войске; но и от нее скоро отказались».[287]287
  Короленко П. П. Двухсотлетие Кубанского Казачьего Войска 1696–1896 гг. Харьков, 1896. С. 24.


[Закрыть]

С переменой обмундирования переменились психологически и казаки, жившие станицами между черкесскими аулами. Подражание черкесу в седле, в хорошем вооружении, в набегах крепко укоренилось среди них, как и другие горские манеры.

В метель, при переходах в Воронежской и Курской губерниях, хоперцы, нарушая строй, группировались в кучки верховых и тихо пели свои тягучие песни линейных казаков. При этом от жестокого ветра накинув башлыки на папахи – концы их завязывали на лбу, что я видел впервые среди своих кубанских казаков: получалась как бы «чалма». Это было по-горски.

В мирное время 1-й Хоперский полк стоял в Кутаисе, в сердце прелестной Грузии, почему кавказское щегольство в вооружении и манере носить черкески еще более усилилось среди них.

В Оренбургском казачьем училище вакансии выйти хорунжим в 1-й Хоперский полк считались наилучшими. Но их было так мало… Меня всегда привлекали хоперцы, как что-то выдающееся в родном Кубанском войске.

Перед самым началом Великой войны 1914 года 1-й Хоперский полк был придан к Кавказской кавалерийской дивизии «четвертым полком». С ней он провел всю войну.

В июле 1915 года эта дивизия была переброшена с Западного фронта в Персию и с 3-й Забайкальской казачьей бригадой генерала Стояновского[288]288
  Стояновский Константин Никитич – из казаков ККВ, генерал-майор (14 мая 1911 г.), перед Великой войной в отставке с чином генерал-лейтенанта. В Великой войне принят на службу генерал-ллайором (22 октября 1914 г.), начальник 3-й Забайкальской отдельной казачьей бригады (до 30 декабря 1915 г.), затем переведен в резерв чинов при штабе Кавказского военного округа.


[Закрыть] совершила 600-верстный марш от Джульфы, через Тавриз, по южному берегу Урмийского озера и вошла в город Ван, в Турции.

Встретить и пригласить в гости к нам, к кавказцам,[289]289
  Имеется в виду 1-й Кавказский наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полк ККВ. В Великой войне входил в Закаспийскую отдельную казачью бригаду (до осени 1915 г.), затем в состав 5-й Кавказской казачьей дивизии.


[Закрыть] старейший 1-й Хоперский полк выехали далеко за город на юго-восток подъесаул Маневский и двое хорунжих. Мимо нас прошли драгуны – 17-й Нижегородский, 16-й Тверской и 18-й Северский полки генерала Шарпантье. У них образцовый порядок. На седлах драгун – ничего лишнего. Офицеры идут строго на своих местах. Драгуны сидят на крупных лошадях, но по горной местности – уже «подбитых». 1-й Хоперский полк был в арьергарде. И вот показался он, длинной лентой в колонне по три, спускавшийся с перевала.

Все казаки в одинакового размера черных небольших папахах без всякого «залома» их. Все в гимнастерках, которых наш полк еще и не знал. Очень много георгиевских кавалеров. У казаков замечен «острый взгляд», воинская подтянутость, однообразность формы одежды, правильное держание дистанции на походе на своих поджарых кабардинцах, «просящих повода», несмотря на продолжительность многосотверстного похода.

1-й Хоперский полк представился нам очень подтянутой воинской частью, отшлифованной кавалерийской чопорностью той дивизии, к составу которой тогда принадлежал.

Впереди полка шли в седлах два штаб-офицера в серых черкесках при черных бешметах – командир полка полковник Потто[290]290
  Потто Александр Васильевич – сын генерала. В Великой войне полковник, командир 1-го Хоперского Е. И. В. Великой Княгини Анастасии Михайловны полка ККВ (с 2 июля 1914 г.), генерал-майор.


[Закрыть] и его помощник, войсковой старшина Ларионов,[291]291
  Ларионов Григорий Антипович – р. в 1868 г., из казаков ККВ, окончил Ставропольское казачье юнкерское училище, Офицерскую стрелковую школу. В Великой войне войсковой старшина, помощник командира 1-го Хоперского Е. И. В. Великой Княгини Анастасии Михайловны полка ККВ. В эмиграции, умер в Югославии.


[Закрыть] старейший хоперец. Потто – сын известного историка, генерала Потто.[292]292
  Потто Василий Александрович – р. 1 января 1836 г., из дворян Тульской губ., воспитывался в Тульском Александровском, Орловском Бахтина кадетских корпусах и в Дворянском полку. Произведен в прапорщики в Новороссийский драгунский полк (1855), участвовал в блокаде и взятии Карса, в польской кампании (1863), капитан, преподаватель Николаевского кавалерийского училища (1866), переведен штабс-ротмистром в Л.-Гв. Уланский полк с оставлением при училище, начальник Оренбургского казачьего юнкерского училища (октябрь 1870 г. – декабрь 1881 г.), переведен в Л.-Гв. Уральский казачий эскадрон с оставлением начальником училища, полковник (февраль 1877 г.), генерал-майор, начальник военно-исторического отдела при штабе Кавказского военного округа (1899), автор многих трудов по военной истории, генерал-лейтенант, умер 29 ноября 1911 г.


[Закрыть] Оба они маленького роста и сухощавые.

На доклад Маневского «всему Хоперскому полку пожаловать в гости в 1-й Кавказский полк» Потто благодарит за внимание, приятно улыбается, и его полк, под бравурные звуки полковых трубачей и под заливные песни во всех сотнях, шумно вошел в город Ван по его кривым азиатским улицам, направляясь к биваку нашего полка.

Выстроенный в пешем строю Кавказский полк встретил хоперцев их полковым маршем. Маленький сухенький полковник Потто от неожиданности быстро бросил несколько слов следовавшему за ним полковому штаб-трубачу, и – залилась труба:

– В резервную колонну постройтеся-а!

Затем сигнал «широкий намет» и исполнительный, протяжно:

– Все-е… испол-няй-те-е!

Словно на голову колонны полка неожиданно напал враг – сотни широким наметом бросились вперед и через несколько секунд «мертво» образовали полковую резервную колонну в одну тысячу разгоряченных лошадей.

– ШАШКИ ВО-ОН!.. ГОС-СПОДА ОФ-ФИ-ЦЕРЫ-Ы! – громко выкрикнул Потто, и полковой хор трубачей-хоперцев прорезал всех звучным встречным полковым маршем 1-го Кавказского полка.