Текст книги "Тропою тайн"
Автор книги: Эйлин Гудж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
Скайлер села на скамью, а Микки закурила сигарету и молча смотрела на дождь. Конюшенный кот вспрыгнул на колени Скайлер и замурлыкал.
Вынув из нагрудного кармана рубашки смятую пачку, Микки предложила подруге сигарету, и Скайлер взяла ее, хотя не курила. «Все как прежде», – подумалось ей.
– Тяжко, да? – наконец спросила Микки. – Я же говорила тебе: быть матерью – дело нешуточное.
– Как будто тебе это известно, – усмехнулась Скайлер.
– Ты права: этот экзамен я не выдержала бы. Так ты все-таки решила бороться?
Скайлер во всем призналась ей сразу, но даже Микки не подозревала, насколько она непреклонна.
– Иначе я не могу.
– О Господи… Вот что я тебе скажу: порой ты сама не знаешь, чего хочешь. Но в одном тебе не откажешь – в умении добиваться своего.
– Если верить моей матери, это и проклятие, и блаженство. – И Скайлер затянулась сигаретой.
– Значит, ты уже говорила с ней о деньгах?
– Я только что из дома.
– И что?
Скайлер глубоко вздохнула.
– Мать отказалась подписать это чертово заявление.
– Ушам своим не верю… Может, ты неправильно поняла ее?
– Увы, так оно и есть. – Скайлер вновь и вновь вспоминала недавний разговор, надеясь в глубине души, что ошиблась и Кейт вовсе не отказалась помочь ей. Но нет, Кейт высказалась совершенно ясно. Истолковать ее слова превратно было бы невозможно.
Скайлер прижала к себе кота. У нее ныло сердце, внутри зияла пустота. Она потеряла не только ребенка, но и мать.
И вдруг ее охватило нестерпимое желание увидеть Тони, ощутить прикосновение его сильных рук, услышать ровное биение сердца…
– Дело не только в маме. Я сама… наговорила лишнего. – Скайлер с горечью вспомнила о своих гневных словах. – Но мне казалось, что меня… предали. Микки, как она могла?
– Наверное, она как-то объяснила свой поступок.
– По-моему, все дело в том, что Кейт удочерила меня. Она отождествляет себя с Элли. И все-таки я ничего не понимаю. – Скайлер потушила сигарету о бетонный пол. – Не знаю, как быть дальше. Мне нужны деньги.
– А твой отец? Неужели он не даст их тебе?
– Конечно, дал бы, если бы я попросила. – Скайлер замялась, не зная, стоит ли посвящать Микки в финансовые затруднения семьи. – Мне не нужны подачки, но я хочу все сделать сама и найти деньги без посторонней помощи.
– Жаль, у меня в карманах негусто. Иначе я помогла бы тебе.
– Не сомневаюсь.
Микки искоса взглянула на нее.
– Попроси помощи у Тони. Ручаюсь, он раздобудет деньги.
– Забудь об этом, – отрезала Скайлер. На эту тему она решительно не желала говорить, особенно с Микки, которая никак не могла взять в толк, почему ее подруга не спит с парнем, от которого без ума.
– Ладно, проехали. – Микки пожала плечами. – Есть еще предложения?
– Можно ограбить банк.
– Слишком рискованно. И потом, преступникам запрещено быть опекунами. – Сделав последнюю затяжку, Микки раздавила окурок каблуком. – Слушай, у меня отличная мысль. Ты могла бы выступить вместе со мной на состязаниях в Уэст-Палм-Бич. До них осталось четыре недели. Чтобы подготовиться, времени хватит с избытком.
– Ты спятила? Микки, я не брала барьеры уже несколько месяцев. Ченс в хорошей форме, но к состязаниям не готов.
– Призовой фонд состязаний – тридцать тысяч долларов, – напомнила Микки.
– Да хоть миллион! У меня нет ни единого шанса выиграть.
– Ну, если ты так настроена, настаивать незачем.
– Просто я знаю, что права.
– В таком случае забудь о том, что я сказала.
– Дункан взбесится. Мне нечем заплатить даже взнос. Я…
– А я думала, эта тема закрыта. – Микки лукаво посмотрела на подругу.
– Так и есть. – Осознав, что чуть не угодила в ловушку подруги, Скайлер умолкла.
– Хочешь еще сигарету?
– Нет, спасибо. – Сердце Скайлер заколотилось при мысли о том, сколько сил и времени уйдет на подготовку к таким престижным состязаниям, как Хартсдейлские. Придется не только работать с рассвета до заката, но и выслушивать брань Дункана, отрабатывать одни и те же прыжки сотни раз – такую нагрузку Ченслор не выдержит. А еще необходимо желание победить не просто для того, чтобы потешить самолюбие.
– Надо уговорить Дункана, – сказала Скайлер. – Без него мне не обойтись.
– Ты же знаешь старину Дунка и его страсть к испытаниям.
– А еще нужно вернуть Ченслору прежнюю форму. За последний год мышцы его ног заметно ослабели.
– Он мигом войдет в форму. Ведь Ченслор – чемпион.
– Посмотри на меня – я никуда не гожусь. Об участии в состязаниях нелепо даже мечтать. Может, к лету я и подготовлюсь, но за один месяц?..
– Когда тебе нужны деньги? – спросила Микки.
– Вчера.
– Так в чем же дело?
– На победу нечего и надеяться. Только чудо помогло бы мне пройти квалификационные испытания.
– Но почему бы тебе не попытаться?
Поразмыслив, Скайлер спросила:
– Можно мне пожить с тобой в Уэст-Палм-Бич? Если мне удастся собрать взнос и заплатить за перевозку Ченса, денег мне уже ни на что не хватит.
– Зачем задаешь глупые вопросы? Ты же заранее знаешь, что я соглашусь. И ты все решила, как только я завела этот разговор.
– А разве у меня есть выбор?
Конюшенный кот спрыгнул с колен Скайлер и метнулся в темный угол. В офисе зазвонил телефон. Дождь заканчивался.
Впервые за несколько недель Скайлер избавилась от унизительного чувства беспомощности, которое охватывало ее каждое утро и преследовало до тех пор, пока она не падала в постель и не засыпала от усталости.
«…а корова перепрыгнула Луну», – вспомнилась Скайлер строчка из детского стишка, и, несмотря на тревогу, она улыбнулась. Удастся ли ей выдержать такое испытание? Бог свидетель, теперь она знает, за что бороться. Ради Элизы Скайлер перепрыгнула бы даже через Луну… или рухнула замертво, пытаясь совершить невозможное.
Микки оказалась права в одном: их затея пришлась по душе Дункану.
При этом он остался таким же ворчливым, придирчивым и требовательным. День за днем, иногда по восемь часов подряд, Скайлер работала с ним на манеже. В хорошую погоду они тренировались под открытым небом, а когда начинался дождь, перебирались в крытый манеж. И неизменно Дункан был неумолим.
– Выше голову! Сколько раз можно твердить – держи подбородок выше! – рявкал он, как в те времена, когда Скайлер было десять лет. – И улыбайся, черт бы тебя побрал! Делай вид, будто ты просто развлекаешься! Словно взять шестифутовый барьер для тебя все равно что съесть кусок торта!
Скайлер взяла в клинике месячный отпуск и всецело отдалась тренировкам; каждый вечер она приезжала домой совершенно без сил. У нее обгорел нос, с него слезла кожа. На бледных щеках высыпали веснушки. Часто по ночам, пробуждаясь от глубокого, тяжелого сна, Скайлер чувствовала, как мышцы ее икр судорожно подергиваются, а пальцы сжимаются, будто держат поводья.
Через две недели она заметила в себе перемену: ее тело вновь стало подтянутым и упругим. Раздраженные крики Дункана постепенно сменились резкими приказами; иногда он даже одобрительно кивал. Дункан устанавливал на манеже все более высокие и сложные препятствия. В конце дня Скайлер уже не вываливалась из седла и не брела к конюшне на ватных ногах.
Неуправляемый Ченслор поначалу бунтовал, брыкался, когда Скайлер наказывала его, не хотел брать барьеры, которые без труда перемахивал год назад. Однако довольно быстро утихомирился и, похоже, наслаждался тренировками. Микки оказалась права: Ченслор был прирожденным чемпионом. А такие лошади больше всего ценят возможность продемонстрировать свои достоинства.
В конце третьей недели Ченс слегка захромал, и Скайлер провела несколько беспокойных дней в конюшне, накладывая холодные повязки и ставя припарки. Когда же доктор Новик выявила искривление сухожилия, Скайлер вздохнула с облегчением. Но на несколько дней Ченса пришлось освободить от тренировок.
К счастью, к следующему понедельнику нога Ченслора зажила. Испытав облегчение, Скайлер тем не менее нянчилась с ним, пока и ей, и Дункану не стало ясно, что этим она ничего не добьется.
По совету ветеринара Скайлер начала тренироваться не только на Ченслоре, но и на коне немецкой породы по кличке Серебряный Кубок, на которого Дункан возлагал большие надежды. Серебряный Кубок еще не привык к движениям Скайлер так, как Ченслор, но был покладист и крепок. Он оказался более чем удачной заменой и избавил Скайлер от монотонности. С ним ей всегда приходилось быть настороже, замечать и исправлять любые промахи.
Весь этот изнурительный месяц, который сначала казался Скайлер проклятием, вдруг стал блаженством: работая до изнеможения, она к концу дня так уставала, что не могла даже сидеть прямо, не то что размышлять о матери. У нее появился предлог не отвечать на звонки Кейт: Скайлер почти не бывала дома.
Но от мыслей о ребенке она избавиться не могла. Каждый день на шаг приближал ее к заветной цели. Ради этой цели Скайлер проводила на манеже долгие часы. Она с радостью терпела и упреки Дункана, и выходки Ченслора. При этом Скайлер закалялась, ожесточалась, готовилась к тому, чтобы не только выиграть состязание, но и вернуть Элизу.
Ни на чем другом она не позволяла себе сосредотачиваться. Скайлер даже запретила Тони навещать ее. Да, бесчисленное множество раз, особенно после выматывающих тренировок, Скайлер ни о чем не мечтала так, как о близости Тони, о его иронической усмешке, постоянно таившейся в приподнятых уголках губ. Но каждый раз, схватив телефонную трубку, чтобы позвонить ему, Скайлер останавливала себя. Приезд Тони отвлечет ее. Как бы ей ни хотелось увидеться с ним, встречу придется отложить до возвращения из Хартсдейла.
Хартсдейл. То, что совсем недавно казалось таким далеким, приблизилось вплотную. За два дня до отлета в Уэст-Палм-Бич Скайлер договорилась с водителем трейлера, которому предстояло доставить Ченслора к месту состязаний, а потом, почти исчерпав свой текущий счет, заплатила взнос в размере двух тысяч долларов. К тому времени как утром в четверг она села в самолет, ее охватило невероятное напряжение.
Только через два с половиной часа, когда самолет коснулся посадочной полосы аэродрома Уэст-Палм-Бич, Скайлер ощутила, как мучительное напряжение стало сменяться предвкушением.
Она по-прежнему сомневалась в том, что у нее есть хоть шанс на победу. Несмотря на упорные тренировки, форма Скайлер оставляла желать лучшего и не шла ни в какое сравнение с подготовкой Микки, тренировавшейся весь год. Но черт побери, Скайлер не остановится на полпути! Речь ведь не просто о деньгах.
Выиграет Скайлер или проиграет, она должна участвовать в этих состязаниях – хотя бы для того, чтобы доказать: она не из тех, кто пасует перед трудностями.
Глава 15
Большая белая цапля описала грациозный круг в небе, словно неся на кончике крыла взошедшее солнце, и опустилась на землю у края обсаженной гибискусами водяной канавы – центрального препятствия маршрута Хартсдейлского Гран-при.
Скайлер, проходившая по маршруту вместе с Микки, остановилась на расстоянии дюжины ярдов от птицы, которая надменно и подозрительно посматривала на нее, словно предупреждая: «Не рассчитывай на чудо. У тебя почти нет шансов». «Хороший совет», – решила Скайлер. Наступило воскресенье, до начала состязаний осталось меньше двух часов. Хотя в предварительных турах Скайлер заняла довольно высокое место, она сомневалась в том, что и дальше все сложится удачно. По ее твердому убеждению, предыдущие два дня ей просто везло.
Скайлер оглядела до смешного буколический пейзаж. Безоблачное голубое небо заставило ее забыть о здешнем жарком и влажном климате. Недавно скошенный луг, засеянный цветущими травами и раскинувшийся на десятки акров вокруг стадиона с открытым манежем, казался государством, населенным белыми и серыми цаплями. Его ограждали огромные кусты гибискусов. Севернее, на холме, на расстоянии четверти мили от арены, расположились хартсдейлские конюшни в новоанглийском стиле, выстроенные по периметру палаточного городка – импровизированных денников вперемешку с трейлерами для перевозки лошадей и другими машинами. Над переносным горнилом в кузнице вилась тонкая струйка дыма.
Глядя, как она тает в пронзительно-голубом небе, Скайлер не могла отделаться от мысли, что ее шансы на успех столь же призрачны, как эта струйка. В предварительных выступлениях она с трудом вышла на девятое место, отстав от Микки, завоевавшей пятое, но опередив многих более подготовленных наездников. В начале недели, проходя маршрут из шести препятствий, Скайлер не допустила ни единой ошибки, но была исключена из соревнований «на вылет» после того, как Ченслор отказался брать последний двойной оксер. Сегодняшний Гран-при обещал стать по-настоящему трудным испытанием. Ей предстояло сражаться с лучшими из лучших, и, чтобы победить, одной удачи было явно недостаточно.
Стараясь заранее предусмотреть все трудности, Скайлер присоединилась к Микки и десятку всадников и тренеров, поглощенных изучением маршрута. Он растянулся почти на пол-акра: оксеры, высотные препятствия, тройники, окрашенные в бирюзовый и белый цвета, стенки из бальсовых блоков, обсаженные по краям миниатюрными апельсиновыми деревцами, водное препятствие – отражающий небо прямоугольник, где на страже застыла цапля.
Медленно вышагивая по песку, смешанному с резиновой крошкой, Скайлер и Микки тщательно вымеряли расстояние до каждого барьера. Они проверяли, прочно ли держатся на подставках жерди, ходили кругами вокруг двойных и тройных препятствий, высчитывая, под каким углом удобнее подойти к каждому. Опустившись на колени и ощупывая покрытие по обе стороны от водного барьера, Скайлер ощутила дрожь.
Так, как теперь, Скайлер еще никогда не нервничала перед состязаниями. У нее участился пульс, во рту пересохло, ладони взмокли. Впрочем, прежде Скайлер не приходилось делать такие крупные ставки.
– Это твое Ватерлоо. – Микки указала на поблескивающий прямоугольник наполненной водой канавы площадью девять на три фута и двухфутовую изгородь за ним. – Пожалуй, Ченслору следовало весь месяц брать уроки плавания.
– Он не станет упрямиться, уверена, – твердо отозвалась Скайлер. Выпрямившись, она поправила бейсболку, под которую заправила волосы, прилипавшие к потной шее. Ощутив головокружение, Скайлер застыла в надежде, что это пройдет.
Микки, в красной тенниске и кремовых бриджах, обернулась лицом к Скайлер и приставила ладонь козырьком ко лбу, защищая глаза от ослепительно яркого солнца.
– До сих пор все шло удачно. Есть все шансы, что…
– В финал я не выйду. Вылечу из седла. Ченс растянет мышцу или сухожилие, – перечислила Скайлер все возможные случайности, подстерегавшие всадников на таких сложных маршрутах, как хартсдейлский. Она не добавила то, о чем боялась даже думать: «А если я не завоюю приз, у меня останется единственный способ добыть деньги: продать Ченслора». Эта мысль пришла ей в голову несколько недель назад, когда Скайлер начала тренироваться с Дунканом. Конь стоил не меньше пятидесяти тысяч, а может, и больше, но ведь надо за короткий срок найти солидного покупателя. Как бы Скайлер ни была привязана к Ченслору, она понимала, что ей придется совершить немыслимое, если она не изыщет иного способа достать деньги.
Эти мысли причиняли ей острую боль. Скайлер и без того слишком много потеряла за последнее время. Ей было невыносимо думать о том, что она лишится и Ченслора.
Громкий лай вывел Скайлер из раздумий. От дальнего угла площадки к ней неслась колли, принадлежавшая конюху Бизи Паттон. Уши собаки стояли торчком, она не сводила глаз с цапли. Когда колли приблизилась, птица взмахнула крыльями и взмыла в воздух.
Замедлив бег, колли остановилась возле Скайлер, и та, наклонившись, почесала ее за ухом.
– Не грусти, Ралфи. Когда-нибудь и на твоей улице будет праздник.
Пес лизнул Скайлер руку и начал обнюхивать апельсиновые деревца в кадках.
– Приятно видеть, что ты не утратила любви к животным, – усмехнулась Микки. – Тебе уже продлили академический отпуск до следующего года?
– Пока нет, но я приложила все усилия, чтобы убедить руководство университета Нью-Хэмпшира. Думаю, они согласятся.
– Пока тебе и без этого хватает забот.
– Верно.
– А что думает обо всем этом Тони? – полюбопытствовала Микки.
С того давнего дня, когда Тони показал племяннику и племяннице Микки конюшню, для самой Микки он стал авторитетом.
– Пока не знаю. Ему и так тяжело. Ведь это он познакомил меня с Элли. А если уж Тони что-нибудь обещает, он твердо держит слово.
– Таким качеством можно было бы только гордиться, если бы вы жили вместе, – заметила Микки.
Скайлер рассерженно взглянула на подругу из-под козырька бейсболки.
– В этом нет ничего забавного.
– Я и не шутила.
– Только этого мне не хватало – жить бок о бок с Тони!
– Я и не говорю, что это разом разрешило бы все проблемы. Ты сама прекрасно справляешься с ними. Но, будь Тони рядом, ты вряд ли была бы такой раздражительной, как сейчас.
– Ты же знаешь, в чем дело. – Тоска по ребенку не просто угнетала Скайлер – она сводила ее с ума.
Вдвоем они прошли маршрут до конца, а потом направились мимо стадиона к похожему на цыганский табор лагерю, занимавшему несколько квадратных акров лужайки. Кузнец с обнаженным торсом, в кожаных штанах, оборудовал кузницу с пропановым горнилом возле своего «рейнджровера» и теперь стоял, склонившись над наковальней, и бил молотом по подкове. Слышался шум двигателей, голоса перекликающихся наездников и конюхов, грубоватые, но добродушные шутки, последние напутствия. Мужчины и женщины в рубашках с короткими рукавами сидели на ящиках и задних бамперах, начищая упряжь и сапоги.
Скайлер и Микки сняли комнату в ближайшем мотеле, но чаще бывали в просторном трейлере миссис Эндикотт. Но в эту минуту Скайлер не думала о холодильнике, набитом шампанским и содовой. Ей хотелось лишь принять душ и выпить воды, чтобы смочить пересохшее горло.
До начала состязаний осталось меньше часа, но Скайлер почему-то не думала о поражении – только о том, что может означать ее победа.
– Ты иди, а я загляну к Победителю, – сказала Микки, когда они приблизились к трейлеру. На вчерашних соревнованиях чистокровный жеребец захромал, и хотя ветеринар убеждал, что серьезной травмы нет, Микки ничего не принимала на веру. – Если опухоль не спала, я ни за что не поеду на нем.
– Ты не можешь позволить себе отказаться.
Микки улыбнулась и пошла прочь, размахивая руками.
Дверь трейлера была приоткрыта, изнутри доносились чьи-то шаги. Миссис Эндикотт? Или кто-нибудь из ее прихлебателей? Ходили слухи, что миссис Эндикотт, пожилая вдова, муж которой торговал бриллиантами, невероятно богата, потому окружена многочисленной свитой. Прежде чем войти в трейлер, Скайлер осторожно заглянула в него.
Крепко сложенный мужчина в потертых джинсах и ковбойских ботинках, сидящий на кожаном диване, явно не нуждался в богатых покровительницах.
– Тони! – Скайлер захлопнула алюминиевую дверь. Поднявшись, Тони словно заполнил собой все свободное пространство. Что он здесь делает? И как здесь очутился?
Внезапно Скайлер осенило: наверное, Тони прилетел только затем, чтобы увидеть ее.
Скайлер охватили безудержная радость и чувство вины. За последние четыре недели она истосковалась по Тони. Хотя Скайлер постоянно убеждала себя, что они не пара и у них нет почти ничего общего, ей не удавалось забыть его.
– Я оказался поблизости, – объяснил Тони.
– Как бы не так! – Скайлер рассмеялась.
– Ну ладно, у меня отпуск.
– Какое совпадение! – Рухнув в кресло напротив Тони, Скайлер начала стаскивать грязные сапоги. – Ты мог бы предупредить меня.
– Зачем? Ты запретила бы мне приезжать.
– Вот именно.
– А старый сержант Салваторе привык отдавать приказы, а не выполнять их. Так или иначе, я здесь. Один из конюхов подсказал, где можно тебя найти. А милая пожилая дама разрешила подождать тебя здесь, в трейлере.
– Это миссис Эндикотт, трейлер принадлежит ей. Микки участвует в состязаниях на ее лошади.
Тони пожал плечами:
– Видимо, она решила, что я не похож на грабителя.
– Ты полицейский.
– А как же! – Тони с вызовом взглянул на Скайлер.
– Мне надо принять душ. – Она встала. Ее майка насквозь промокла от пота, даже в шортах было жарко.
– Я подожду.
– Но потом у меня не будет ни одной свободной минуты – Гран-при начнется через час.
– Знаю. Я уже купил билет. – Тони снова уселся на диван и положил ноги на низкий столик. – Не обращай на меня внимания. Я дождусь конца соревнований.
Комната трейлера вдруг показалась Скайлер невыносимо тесной. Глаза Тони задавали вопросы, на которые ей не хотелось отвечать. Она с трудом подавила желание убежать.
– Тони, сейчас мне надо побыть одной. Я даже попросила родителей не приезжать. Ты выбрал неудачное время.
– Ты могла хотя бы объяснить мне, куда отправляешься, – возразил Тони, не сводя с нее глаз. – По крайней мере сказать, что тебе нужны деньги.
– От кого ты узнал?
– От Микки. Но не вини ее – я сам выведал у нее эту тайну.
– Ну хорошо, а если бы я тебе все рассказала? Что бы ты сделал? Даже если бы захотел мне помочь, разве сумел бы раздобыть такую кучу денег?
– Но ты даже не спрашивала, могу ли я их раздобыть. Ты просто решила, что я из тех мужчин, которые едва сводят концы с концами.
– Тони, сейчас мне не нужны ссоры. – У Скайлер сорвался голос; она прижала ладонь к виску, в котором пульсировала тупая боль.
Выражение его лица сразу смягчилось, он поднялся и положил ладонь на плечо Скайлер. Ей хотелось и отстраниться, и броситься к нему в объятия, сердце гулко колотилось – она изнемогала от желания.
– Прости меня, – сказал Тони. – Я проделал такой длинный путь не для того, чтобы изводить тебя. Честное слово.
– Зачем же ты приехал? – Скайлер в упор смотрела на мужчину, который твердо решил заботиться о ней независимо от того, нравится ей это или нет.
– За тобой, – тихо откликнулся он. – Я приехал к тебе.
Тони обнял Скайлер и прижал ее голову к своему плечу. Уткнувшись лицом в его рубашку, Скайлер забыла обо всем, кроме своего влечения к нему и боли. Они зачали ребенка прежде, чем в их душах родилась любовь, и потеряли Элизу до того, как решили стать одной семьей.
Но даже теперь, тоскуя по тому, чего они лишились, и по тому, что у них вряд ли когда-нибудь появится, Скайлер ощущала удивительную близость с Тони. Хотя он не давал никаких обещаний, не мог помочь ей в битве с Элли, у него были сильные руки, способные утешить ее, и сердце, бьющееся ровно и сильно.
Здесь Скайлер повсюду окружали живые легенды.
Бизи Паттон, внучка генерала Джорджа Паттона. Майкл Матц. Йен Миллар. Кэти Монахен-Прудент и ее муж Генри. Мало того, в состязаниях участвовали молодые дарования и восходящие звезды – такие, как Микки, которая, по мнению знатоков, на следующий год должна была войти в олимпийскую команду США, и Беттина Лернер, восемнадцатилетняя девушка из Роанока, в прошлом году выигравшая кубок на состязаниях в Ла-Куинте, в Калифорнии.
Всего их было одиннадцать, одиннадцать из тридцати двум наездников, боровшихся за право разыгрывать Гран-при в трех турах. Скайлер, сидящей в седле возле разминочного манежа, неверилось, что она только что попала в пантеон. Она нервничала не меньше Ченслора, бока которого под ее ногами подрагивали.
Площадка, где Скайлер и полдюжины других наездников ждали своей очереди, стоя неподвижно или водя лошадей кругами, располагалась в пятидесяти футах от стадиона. С одной стороны ее отгораживали юкки и невысокие пальмы. Площадка находилась на полпути между разминочным манежем и воротами, ведущими на арену. Скайлер слышала аплодисменты, прерываемые отрывистыми сигналами к старту и гулким голосом комментатора из динамиков. Тревога почти парализовала ее.
«Все это ошибка, – думала Скайлер. – Сейчас кто-нибудь подойдет ко мне и объяснит, что результаты были объявлены неверно и я не вышла в финал».
Ее сердце колотилось. Закрыв глаза, Скайлер представила себе крохотное сморщенное личико Элизы и ручонки, уцепившиеся за ее указательный палец.
Чувство потери пронзило Скайлер. «Я могу, и я должна сделать это».
Микки прошла мимо нее, ведя на поводу Победителя, остановилась и поправила подпругу.
– Раздул живот, негодяй. – Она шлепнула коня по боку и метнула сердитый взгляд через плечо. – Да где же этот чертов конюх?
– Кажется, был где-то там. – Скайлер указала на группу людей, столпившихся вокруг Алмазного Фонда, пугливого ганноверского жеребца Лизы Мактернан. Мышастый конь пытался встать на дыбы, несколько конюхов удерживали его, а Лиза бранилась и дергала поводья.
«Все как обычно», – подумала Скайлер и немного успокоилась. Значит, нервничает не только она. Все волнуются.
Она перевела взгляд на Микки – та уже сама затянула подпругу, а потом одним плавным движением взлетела в седло. Глубокая морщина между ее темными бровями исчезла, на лице появилась обычная задиристая улыбка. Наклонившись, она потрепала жеребца по шее.
– По крайней мере он уже не хромает. Ветеринар говорит, что с ногой все в порядке – ему просто был нужен отдых. Когда все кончится, конь будет отдыхать целых три месяца.
– Ты не возьмешь его в Торонто? – удивилась Скайлер.
– Присцилла готовит к выступлениям нового жеребца вестфальской породы. Видела бы ты его, Скайлер! Он великолепен! Белый как снег, точная копия Милтона. – Микки благоговейным полушепотом произнесла кличку британского коня-чемпиона, выигравшего несколько миллионов призовых фунтов.
Всадники выстроились у ограды стадиона, конюхи захлопотали, в последний раз поправляя сбрую. Нил Хетчер, худощавый длинноволосый конюх, сопровождавший Ченслора в трейлере, подошел к Скайлер, чтобы еще раз проверить подпругу. Пока Нил затягивал ремни, Скайлер мельком увидела арену в дальнем конце крытой дорожки.
Она вспомнила, что где-то на трибунах сидит Тони, и ее сердце снова учащенно забилось. Скайлер радовалась, что Тони будет болеть за нее, хотя, разумеется, не видела, где он сидит.
Словно издалека, до нее донесся голос Микки:
– Пожелай мне удачи.
Микки выпало выступать второй, и это огорчило ее. Микки всегда предпочитала знать, какие результаты ей предстоит повторить, какое время побить, – это подстегивало ее.
Скайлер вновь поразила ирония судьбы: она состязалась с лучшей подругой за приз, означавший для нее жизнь или смерть – если не в прямом, то в переносном смысле. Подруги не раз говорили о том, как здорово будет, если победит Скайлер, однако ни единым словом не упомянули о том, что случится, если голубая лента достанется Микки. Конечно, их дружба выдержит. Но выживет ли Скайлер?
Через минуту раздался сигнал к старту. Скайлер видела, как головы сидящих на трибунах повернулись, люди напрягли зрение, забыв о жаре и безветрии. В ложах прессы и судей под красными и желтыми тентами разговоры смолкли, загорелись индикаторы видеокамер.
Кэти Монахен-Прудент на Серебряном Коньке выступала первой. Как опытный профессионал, Кэти на великолепном белом коне невозмутимо брала пирамиды, оксеры, засеки и высотные барьеры. Ее лошадь двигалась неторопливо, даже величаво; время немногим превысило тридцать секунд.
После такого выступления Микки и не мечтала поразить зрителей элегантностью стиля, но по яркому румянцу на щеках и плотно сжатым губам было видно, что она не задумывается о том, как выглядит. Микки волновала только скорость.
Победитель слегка приплясывал, пока Микки решительно не пустила его вперед, набирая скорость, а тем временем комментатор объявлял на весь стадион:
– Наш второй наездник – Микки Палладио на Победителе, семилетнем чистокровном жеребце, принадлежащем Присцилле Эндикотт из Саннихилла. В прошлом сезоне он установил впечатляющий рекорд…
Скайлер перестала слушать, увидев, что подруга подходит к первому препятствию – стенке, обсаженной по бокам плющом и азалиями. Она искренне переживала за Микки, но вместе с тем желала, чтобы та сбила жердь, снизила темп, сделала хоть какую-нибудь ошибку, помешавшую ей занять первое место.
Господи, но как же быстро неслась Микки! Охваченные нарастающим напряжением, зрители приподнялись с мест. Солнце стояло в зените, короткая тень Микки струилась, как темный ручей, по песку арены. Она держалась на стременах, ее бриджи почти неприлично натянулись на ягодицах. Нестройные аплодисменты переросли в овацию, но Микки ничего не замечала. Сейчас она была рыцарем на боевом жеребце, рвалась в бой и внушала восхищение.
Впервые за все годы дружбы Скайлер вдруг позавидовала Микки.
Достаточно было взглянуть, как она перепрыгнула через двойной оксер, прильнув к шее коня так, что только чудом не рухнула в песок. Затем пришла очередь калитки – ограды с рекламными картонными семифутовыми бутылками пива по бокам. Скайлер могла бы поклясться, что видит пар, поднимающийся над боками Победителя. Даже водное препятствие, перед которым упрямилось столько коней, ничуть не смутило чистокровного жеребца – он буквально перелетел через него. Еще один барьер, пирамида, и…
…И конь с наездницей перемахнули через него, но перед этим на томительную долю секунды зависли в воздухе, а потом опустились на землю, выбив фонтанчики песка.
Пока Микки объезжала триумфальный круг по арене, на табло зажглось время – 28,7 секунды. Зрители разразились радостными криками, вскочили на ноги, хлопая в ладоши и размахивая программками.
Последовали выступления еще восьми наездников. Пятеро из них допустили серьезные ошибки, но ни один не побил рекорд Микки, только Йен Миллар верхом на Бит Бене приблизился к нему вплотную, пройдя маршрут за 28,9 секунды.
А потом наступила очередь Скайлер.
«Господи, прошу, только бы раз мне удалось победить Микки…»
Она провела Ченслора по кругу, приближаясь к первому препятствию. Скайлер чувствовала, как он напряжен, как готов взвиться с места от малейшего посыла. Она крепко обхватила коня ногами, ощущая дрожь собственных мышц.
Взревел сигнал.
Скайлер ударила Ченслора ногами в бока, переходя на рысь и направляясь к стенке. Конь подобрался, но в прыжке чуть не задел верхнюю жердь задней ногой. «Подбери ноги, Ченс», – безмолвно скомандовала Скайлер, подводя его к высотному барьеру.
Словно прочитав ее мысли, при следующем прыжке Ченслор сильнее поджал ноги – его колени почти коснулись груди. Он перелетел через верхнюю жердь с дюймовым запасом, и Скайлер вздохнула с облегчением.
Но только чисто пройти маршрут было недостаточно. Следовало пройти его быстро, чтобы побить рекорд Микки.
Маршрут состоял из семи прыжков, каждый из которых был труднее предыдущего. Но Ченслор ни на йоту не сбавил скорость Он переходил от одного барьера к другому, не допуская ни мелких сбоев шага, ни ошибок, не сбавляя темпа.
От солнца, запускавшего слепящие оранжевые лучи под козырек ее шлема, у Скайлер слезились глаза, но она не осмеливалась моргнуть. Предугадав, что жердь упадет на землю, Скайлер успела за долю секунды до падения перекладины приникнуть к шее Ченслора, зависшего над оксером, и через мгновение под глухой стук копыт о песок приземлилась.
