Текст книги "Тропою тайн"
Автор книги: Эйлин Гудж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
Пока ее жеребец устремлялся к следующему препятствию, изгороди, обсаженной лиловыми бугенвиллеями, Скайлер остро сознавала, что все мышцы ее тела напрягаются, сокращаются, словно пытаясь придать коню скорости, заставить его мчаться еще быстрее, пока он не взлетит, подобно Пегасу, и не воспарит к солнцу. Скайлер так наклонилась вперед, что грива щекотала ей щеку.
«Ну давай же… еще два барьера… только два… ты сможешь…»
Впереди показалась канава, наполненная водой. Ченслор сразу напряг все мускулы, увлекаемый скоростью, взбежал по поросшему травой пологому холму и вскоре отразился в ровной, мерцающей на свету поверхности воды.
Когда зрители взорвались аплодисментами, из горла Скайлер вырвался стон.
Почти все… осталось совсем немного…
Последняя пирамида высотой не более четырех с половиной футов. Но поскольку между первым элементом – оградой, превосходящей по высоте последующую, – и вторым конь мог сделать всего полтора шага, разбежаться для прыжка было негде. Скайлер почувствовала, как Ченслор сбавил темп. «Господи, нет… только не это… мы же почти сумели!»
Боясь, что сердце выскочит у нее из груди, дрожа всем телом от прилива адреналина, Скайлер вонзила каблуки в бока коня. «Быстрее! Черт побери, Ченс, ты должен!»
И сразу она стала невесомой, всплыла над седлом, как перышко. Земля опять ушла вниз, солнце ударило ей в глаза. Волнообразное движение конского хребта, глухой удар копыт, оставшийся позади второй элемент и приближающийся третий, последний. Скайлер вдруг заметила, что мимо проносятся размытые лица, плоские удлиненные тени мчатся под ногами коня.
Из эйфории Скайлер вывел негромкий стук копыт о дерево. На долю секунды она скорее почувствовала, чем увидела, как верхняя жердь с грохотом валится с подставки. У нее чуть не остановилось сердце. «Боже!»
Но грохот жерди она не услышала. Вместо него тишину разорвал шквал аплодисментов. Проезжая в ворота, Скайлер мельком увидела цифры на табло, а потом ее ослепили фотовспышки десятков камер и фотоаппаратов.
28,6 секунды. На десятую долю секунды меньше, чем у Микки. Она победила!
За воротами, сползая с седла на дрожащих, негнущихся ногах, Скайлер не успела подумать о том, как отнесется к ее успеху подруга, поскольку Микки вдруг налетела на нее и чуть не задушила в объятиях.
– Получилось! – Она уткнулась носом в спутанные волосы Скайлер, выбившиеся из сетки: – Я так и знала! Я знала с самого начала!
А потом Скайлер показалось, что все собравшиеся на стадионе начали хлопать ее по плечам, заключать в объятия, просить разрешения сфотографироваться с ней. Кто-то протянул Скайлер пластиковый стаканчик с чем-то горьковатым и пенистым, и она не сразу поняла, что это пиво. У нее закружилась голова. В растерянности Скайлер поднесла стакан Ченслору, и все вокруг покатились со смеху, а она чуть не ослепла от десятка ярчайших вспышек фотоаппаратов.
Съемочная группа с телевидения поспешно направлялась к победительнице. Скайлер совсем опешила от града вопросов, которым засыпала ее блондинка с микрофоном. Почему в прошлом сезоне она не участвовала в состязаниях? Правда ли, что в этом году она родила? Намерена ли она участвовать в международных соревнованиях, которые состоятся здесь через несколько дней?
Глядя в объектив камеры, Скайлер отвечала:
– Нет. Я завтра уезжаю домой.
А потом она увидела, что сквозь толпу к ней протискивается Тони в выцветшей красной майке и завязанной на талии рубашке с длинными рукавами. Он усмехался, сжимая в руке бутылку шампанского. На сердце Скайлер вдруг стало легко, что-то приподняло ее над землей, как воздушный шарик, наполненный гелием.
– К моей дочери, – добавила она – так тихо, что все увидели только, как ее губы шевельнулись, будто в молитве.
Время уже перевалило за полночь, а Скайлер потеряла всякую надежду заснуть. На соседней кровати посапывала Микки, не обращая внимания ни на хрипы древнего кондиционера, ни на кричаще яркие вспышки неоновой вывески, отчетливо видные сквозь полупрозрачные шторы на окнах комнаты мотеля.
Выскользнув из-под влажной простыни, Скайлер босиком прошла в ванную, натянула джинсы и свежую тенниску. Выйдя наружу, где воздух стал лишь немногим прохладнее воды в теплой ванне, она вдруг поняла, что совершенно не хочет спать и охвачена возбуждением.
Из-за облака вынырнула блеклая луна. Скайлер глубоко вздохнула, закрыла глаза и вознесла безмолвную благодарственную молитву доброму и великодушному Богу. В детстве она ходила в церковь, но за последние десять лет обращалась за помощью к Господу лишь от случая к случаю. И вот теперь, после всего пережитого, Скайлер вдруг поняла: те, кто убежден, что на земле одинок и беспомощен, – жертвы иллюзии, и эта иллюзия зачастую сбивает людей с пути.
«Господи, я знаю, что не всегда поступала так, как следовало. Я брала то, что хотела, не задумываясь о последствиях. Я неслась опрометью там, где следовало идти на цыпочках. Прошу, Господи, помоги мне пережить очередную битву и выйти из нее невредимой, если такое возможно…»
– Не двигайся.
Скайлер вздрогнула, обернулась и увидела Тони.
– Комар… Все, поймал. – Он слегка хлопнул ее по руке чуть выше локтя.
Скайлер не сводила с него глаз. Тони переоделся в легкие брюки цвета хаки и рубашку с открытым воротом, казавшуюся ослепительно белой по сравнению с его темным загаром.
Скайлер вздрогнула, но не от холода. Вот о чем следовало попросить Бога – избавить от вожделения, снедающего ее.
Еще вечером Скайлер подмывало ускользнуть к Тони, но она удержалась. Рядом с ним она чувствовала себя кораблем, сбившимся с курса в бурном море. В борьбе за Элизу Скайлер нуждалась в его помощи, но боролась с неистовым влечением к нему.
– Уже поздно. Почему ты не спишь? – спросила она.
Он пожал плечами:
– Тот же вопрос я мог бы задать тебе. Я поселился по соседству, через две комнаты от тебя, и потому услышал, как ты вышла.
– Мне не спалось. Вот я и решила прогуляться до конюшни, посмотреть, как себя чувствует Ченслор после такого испытания.
Эти слова прозвучали как предлог, чтобы отделаться от Тони. Но Тони не принял вызов. Скайлер на миг задержала взгляд на его мускулистых руках и с трудом удержалась, чтобы не провести пальцем по его волевому подбородку. А потом она отвернулась, чтобы он не заметил, как волнует ее его близость.
– Я подвезу тебя, – предложил Тони.
Обхватив себя за плечи, Скайлер направилась вместе с Тони к автостоянке, почти пустынной теперь, когда большинство наездников и их сопровождающих разъехались. Сев во взятый напрокат «блейзер», Скайлер задумалась, правильно ли она поступила, и решила, что неправильно. Но какой-то механизм был уже приведен в действие, и Скайлер перестала владеть собой.
Тони заговорил, когда машина свернула на шоссе, направляясь на юг.
– Сегодня ты была сама на себя не похожа. Хороших наездников я узнаю с первого взгляда, но это… было не просто умение держаться в седле. Ты была бесподобна.
– Еще раз спасибо за шампанское, – с усмешкой отозвалась Скайлер. – Но как тебе пришло в голову запастись им? С таким же успехом я могла бы и проиграть.
– У меня было предчувствие.
Скайлер не сказала ему, что неоткупоренная бутылка по-прежнему стоит в ее комнате и она решила приберечь ее для того, чтобы отпраздновать более радостное событие, чем победа в Хартсдейлском Гран-при.
– Значит, ты потащился в такую даль только из-за предчувствия?
Тони искоса взглянул на нее, а потом вновь уставился на дорогу. Универсальные магазины и станции техобслуживания чередовались с рядами пальм и располагались по обе стороны шоссе. На перекрестке они свернули на дорогу, ведущую к конюшне, расстояние до которой не превышало мили, но показалось Скайлер бесконечным. Ехать в машине с Тони было все равно что вернуться в прошлое, в тот день, когда он подвез ее до квартиры отца. Несмотря на то что кондиционер работал на полную мощность, Скайлер задыхалась от духоты.
Через десять минут они свернули на двухрядную дорогу, петляющую по полям. Наконец она привела их к широкой, усыпанной гравием аллее. В конце аллеи стояла невысокая конюшня, рассчитанная на пятьдесят лошадей; по обе стороны от нее теснились наружные постройки – от сараев до фермерских коттеджей, превращенных в офисы.
В такой час возле конюшни было пустынно. Даже конюхи уже спали; в окнах их домов не было видно ни огонька. Конюшня, окрашенная белой и красной краской, словно где-нибудь в Вермонте, а не на бывшем болоте, тоже казалась опустевшей, однако чья-то длинная фигура появилась из тени возле входа, когда Скайлер и Тони выбирались из машины.
– Привет, ребята… Не поздновато ли для визитов? – Седому ночному сторожу на вид было лет семьдесят; его морщинистое обветренное лицо свидетельствовало о том, что под открытым небом ему приходится бывать чаще, чем под крышей. Он держался дружелюбно, но Скайлер сразу поняла, что здесь незваным гостям вряд ли предложат кружку холодного пива. Приблизившись, сторож впился взглядом в Скайлер, и его лицо расплылось в широкой удивленной улыбке.
– Чтоб мне провалиться! Да ведь это девчонка, которая завоевала первый приз! Мисс, позвольте пожать вам руку!
Его грубая, мозолистая ладонь коснулась пальцев Скайлер.
– Я хотела проведать своего коня, – объяснила она.
Старик еще раз энергично встряхнул ей руку, обменялся рукопожатием с Тони, а потом указал им на широкую двустворчатую дверь конюшни.
Широкий коридор привел их в комнату размером с небольшой спортивный зал с бетонным полом. Отсюда во все стороны разбегались двойные ряды денников. Обернувшись, Скайлер увидела в стене из узловатых сосновых досок дверь, ведущую в помещение для упряжи. В зале горела тусклая лампочка без абажура.
В этом теплом свете Скайлер и Тони без труда нашли дорогу кденнику Ченслора. Скайлер тихо позвала его, и голова жеребца сразу появилась над белой решетчатой дверью, будто он ждал хозяйку. Заржав, Ченслор потянулся к ней.
Скайлер обвила рукой его шею и прижалась к его морде. Ченс отпрянул.
– Знаю, знаю – ты чуть не лопаешься от гордости, да? – Скайлер сунула руку в карман джинсов за сахаром.
– Ты избалуешь его, – усмехнулся Тони.
– Он и так избалован, хуже не будет.
– И Скотта тоже. Дай ему кусочек сахара – и он потребует целую коробку.
– Лакомки попадаются и среди людей.
– Даже среди моих знакомых. Но с другой стороны, есть люди, которые отказываются даже от того, что пошло бы им на пользу.
Скайлер взглянула на него.
– Почему-то мне кажется, что ты имеешь в виду меня.
Он пожал плечами:
– У кого что болит…
– Тони!
– Не надо, – перебил он, и его лицо ожесточилось. – Все это я уже слышал. Ты отталкивала меня с самого начала. Это твой путь – точнее, скоростное шоссе. Ты не желаешь терпеть рядом с собой полицейского с татуировкой и дипломом школы права, пылящимся в столе.
– Это несправедливо, – возразила Скайлер, и на глаза ее навернулись слезы.
– А теперь ты задумала воспитать нашу дочь такой же, причем без посторонней помощи. Конечно, если тебе удастся вернуть ее.
– Я верну ее любой ценой, – отрезала Скайлер. – Ведь я ее мать.
– Думаешь, этого достаточно? Все уже распланировано, все механизмы запущены. Как в тот момент, когда ты узнала, что беременна. Тогда ты сразу решила, что лучше для ребенка. A теперь все изменилось, и ты рассудила, что я тебе еще пригожусь. По-твоему, судья более благосклонно отнесется к тебе, если я буду на твоей стороне, если проявляю интерес к судьбе нашего ребенка. Но черт побери, Скайлер, неужели тебе никогда не приходило в голову, что мой интерес неподделен? Что я хочу быть рядом с Элизой – несмотря на все твои великосветские замашки?
У Скайлер вдруг закружилась голова, и она устало прислонилась к гладкому деревянному столбу.
– Тебя можно понять, – сдержанно ответила она. – Мне очень жаль.
– О чем ты сожалеешь? О том, что не включила меня в свои планы, или о том, что именно по моей вине у тебя прибавилось проблем?
– Я должна упасть на колени и молить у тебя прощения? Если бы кто-то там, наверху, не дернул по ошибке какой-то рычаг, сейчас нас не было бы здесь, этот разговор не состоялся бы. Моя беременность – ошибка, каприз судьбы, досадная случайность. По-моему, несправедливо то, что в эту неразбериху втянуто сразу два человека. – Внезапно почувствовав усталость, она закрыла глаза и вздохнула. – Давай обо всем забудем. Мне надоело спорить с тобой. Лучше вернемся в мотель, пока не наговорили друг другу слов, о которых вскоре пожалеем.
Она повернулась и пошла по коридору между двух рядов денников.
– Скайлер, подожди! – Тони схватил ее за руку.
Она рывком высвободилась и ускорила шаг.
– Черт побери, Скайлер, я разговариваю с тобой!
Скайлер шла, пока не приблизилась к закрытой двери комнаты, где хранилась упряжь, а потом, оглянувшись, увидела на лице Тони такой гнев, что похолодела. В несколько шагов Тони преодолел расстояние, разделяющее их, и в бешенстве ударил кулаком об стену.
Сертификат отдела здравоохранения округа Броуард в рамке сорвался с крючка, и стекло разбилось вдребезги. Скайлер ощутила жгучую боль в левой щиколотке. Вскрикнув, она уставилась на осколки у своих ног.
Скайлер смутно чувствовала, как что-то теплое стекает ей в сандалию. Опустив руку, она провела пальцами по щиколотке и увидела, что они перепачканы кровью.
И это сделал Тони? Тони?!
Случившееся потрясло его сильнее, чем ее. Он побледнел и, опустившись на колени, начал осматривать порез.
– Боже, Скайлер, я не хотел…
Она молчала. В тусклом свете желтоватой лампочки над дверью его густые кудри поблескивали. Пока Тони ощупывал ее ногу, Скайлер вспомнила день их знакомства: тогда он тоже стоял на коленях посреди Пятой авеню, надевая ей на ногу только что найденную туфлю, будто прекрасный принц. «Волшебная сказка, в которой принцесса забеременела и ее жизнь превратилась в ад».
Нахмурившись, Тони поднялся и взял Скайлер за руку. Толкнув дверь комнаты для упряжи, он ввел туда Скайлер и включил свет. Длинная, чисто убранная комната была заставлена скамьями и сундуками. По стенам на крюках висели рядами блестящие начищенные седла. С потолка свисали крюки для поводьев и уздечек, у дальней стены виднелись железные шкафчики. Тони подвел Скайлер к скамье, где были сложены стопкой выстиранные потники.
– Сядь, – велел он.
Скайлер повиновалась. Тони снова встал на колени и осторожно снял с нее сандалию. Порез оказался глубже, чем она предполагала, кровь залила почти всю ступню. Но Скайлер была в таком состоянии, что это не тревожило ее. Даже боль казалась приглушенной.
Тони снял свою белую рубашку и стер ею кровь со ступни Скайлер. Ей хотелось сказать ему, что кровь трудно отстирывать, но она не могла выговорить ни слова, только молча смотрела, как перекатываются влажные от пота мышцы его плеч и спины, как капли влаги поблескивают, словно крупицы алмазов, в густых волосах на его широкой груди.
– Больно? – спросил он.
– Надо просто заклеить ранку пластырем. – Увидев, как Тони поспешно вскочил и бросился на поиски аптечки, Скайлер принужденно засмеялась. – Послушай, я вовсе не несчастная, попавшая в беду девица, за которой Господь поручил присматривать тебе.
Он обернулся, и сочувствие исчезло из его темных глаз.
– Ты не привыкла уступать! – звенящим от гнева голосом бросил Тони.
– Этого я не могу себе позволить, особенно сейчас. Не надо спасать меня, Тони. От тебя мне нужна только поддержка.
– Элли просто так не сдастся. У вас больше общего, чем кажется на первый взгляд.
– По-твоему, я не знаю, насколько мы похожи? – вздохнула Скайлер. – С этого все и началось. Едва познакомившись с ней, я поняла, что мы давно знаем друг друга… и не только я… – Она покачала головой, прогоняя туман, окутывающий ее.
– Ты просишь меня сделать выбор, – откликнулся Тони, не сводя глаз со Скайлер.
– Элиза – твоя дочь.
– Думаешь, я забыл об этом? – Он рывком поставил ее на ноги.
Внезапно Тони прижался к губам Скайлер, пробудив в ней неистовое желание. Она ответила на поцелуй, слегка прикусив зубами его нижнюю губу и втянув ее в рот. Застонав, Тони притянул Скайлер к себе.
«Остановись!» – вскричал ее внутренний голос.
Но остановиться она не могла. Скайлер парализовало его тепло, она чувствовала себя беспомощной и бессильной.
Проведя кончиком языка по его шее, ощутив солоноватый, терпкий привкус, Скайлер заметила, что Тони дрожит. Подбородок его за ночь оброс щетиной. Она начала покусывать его – то здесь, то там…
– Скайлер… о Боже!..
Лихорадочными рывками Тони выдернул из-под ремня подол ее тенниски, его ладони заскользили по обнаженной влажной спине Скайлер, пальцы касались позвоночника, Нестерпимый жар охватил ее, горячими струйками стекал вниз, по внутренней поверхности бедер, до самых колен. Как в трансе, она видела, что Тони сдернул со скамьи стопку потников и расстелил их на полу.
Опускаясь на мягкую стеганую ткань, Скайлер ощутила слабый запах лошадей. Он успокаивал ее, возвращал на землю. Скайлер уже не было дела до того, что она не остановила Тони вовремя, что опять предалась с ним любви. Ее мозг сверлила одна мысль – о том, как она жаждет его и что отказывать себе в этом – все равно что лишать голодного еды или умирающего от жажды глотка воды.
– Скайлер… Скайлер… – повторял вновь и вновь Тони.
А его руки! Горячие ладони мяли ее тело, описывали круги на спине Скайлер, скользили вверх по животу, подхватывали грудь. Снова застонав, он наклонился к одному соску, затем к другому, втягивая их в рот, дразня языком, посасывая, заставляя Скайлер выгибать спину. Осторожными движениями Тони спустил джинсы с ее бедер, стараясь не задеть порезанную ногу.
Перекатившись на бок, он расстегнул пряжку своего ремня. Сунув руку в задний карман брюк, Тони достал оттуда квадратный пакетик из фольги, а затем освободился от одежды.
– На этот раз я ко всему подготовился, – сообщил он.
– Негодяй, ты все рассчитал! – В ее словах не было досады.
– Я знал только, что меня влечет к тебе.
– Тогда надевай эту штуку.
– Ты уверена?
– Конечно. Или тебе мало одной моей беременности?
– На такое я решусь лишь после того, как узнаю, что значит быть отцом.
Скайлер вздрогнула. Но уже в следующий миг, когда Тони вошел в нее, она забыла обо всем, кроме внезапного, ослепляющего наслаждения. Скайлер обвила Тони ногами, приподняла бедра, вбирая его в себя. Неистовый жар нарастал, грудь Скайлер пульсировала, как в то время, когда в ней появилось молоко.
Тони уловил ее ритм, и они задвигались вместе, в головокружительной гармонии. Он проникал в Скайлер так глубоко, что она ощущала его повсюду; каждый удар причинял ей слабую, но приятную боль.
Она льнула к нему, ее ноги неудержимо дрожали. Внезапно Скайлер будто подхватил темный бурный поток и понес туда, где ничто не имело значения. Наступила кульминация. В оргазме Скайлер впилась зубами в плечо Тони, заглушая рвущийся из горла крик.
Крепко прижавшись к ней, Тони отозвался хриплым стоном.
А потом они затихли. Постепенно Скайлер вспомнила, где они находятся, и испугалась, сообразив, что ночной сторож может зайти в комнату в любую минуту. Пошевелившись, она выбралась из-под Тони и села, подтянув к груди колени.
А если бы их застали здесь? Ей представились статьи в газетах: «Скайлер Саттон, победительница Хартсдейлского Гран-при, застигнута в конюшне в обществе мужчины в весьма пикантном положении».
Они молча оделись. Тони разыскал аптечку, умело промыл и перевязал порез, а потом помог Скайлер надеть сандалии.
Пока они шли к машине, Тони не пытался ни обнять Скайлер, ни взять за руку. Это вызывало у нее облегчение и разочарование.
К тому времени как она заговорила, они уже проехали больше мили.
– Тони… – прошептала она. Больше ничего, только его имя… звучащее как ласка.
– Да? – отозвался он.
– Не важно.
Тони не стал настаивать, он даже не смотрел на Скайлер.
Подождав немного, она снова начала:
– Я не прошу тебя принять решение немедленно. Решение насчет того, на чью сторону ты встанешь.
– Для меня есть только одна сторона, – ответил Тони, не глядя на нее. – В своем решении я буду исходить из интересов нашей дочери.
И он опять умолк. Свет фар встречных машин скользил по его лицу. Скайлер задумалась: неужели она до сих пор недооценивала Тони?
«Он себе на уме…» Это старомодное определение подходило ему. Тони никогда не спешил с выводами и жил своим умом.
Значит, ей остается только набраться терпения. Если жизнь чему-то и научила Скайлер, так только обуздывать свои порывы. Разве не бездумный порыв вверг ее в эту неразбериху?
Может быть. Но Скайлер преследовало чувство, что с самого начала ее знакомства с Тони в игру вступили силы, неподвластные им обоим. Те самые, которые теперь вызывали у них неудержимую ярость.
