Текст книги "Честь самурая"
Автор книги: Эйдзи Ёсикава
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 83 страниц)
Глупость, жестокость и безобразия Нобунаги день ото дня становились все очевидней. Такое поведение соответствовало его тайным намерениям. На четвертый месяц двадцать второго года правления Тэммон Нобунаге исполнилось девятнадцать.
Стремясь поскорее повидаться с будущим зятем, Сайто Досан назначил первую встречу в храме Сётокудзи в Тонде, на границе между их провинциями. В Тонде обитала буддийская секта Икко. Храм находился неподалеку от деревни в семьсот дворов.
Во главе внушительного отряда Нобунага выехал из крепости Нагоя, пересек реки Кисо и Хида и прибыл в Тонду. Пятьсот человек из его воинства были вооружены большими луками или мушкетами, еще четыреста были с красными пиками в восемнадцать сяку длиной. Процессию замыкали триста пеших воинов. Путь они проделали в глубоком молчании. Нобунага ехал в середине войска, в окружении конной свиты. Они подготовились к любым неожиданностям.
Стояли первые дни лета. Ячменные колосья наливались нежной желтизной. Легкий ветерок с Хиды освежал воинов. Из-за заборов свешивались ветви деревьев. Дома в Тонде были ладными, у многих имелись свои рисовые амбары.
– Вот они!
Сайто выставил дозор из двух самураев низкого ранга на краю деревни. В аллее шелковичных деревьев, тянущейся через деревню, мирно щебетали ласточки. Дозорный опустился на колени перед маленькой хижиной и произнес:
– Процессия уже показалась. Скоро прибудут.
Темные, закопченные стены хижины с земляным полом скрывали мужчин в богатых кимоно с дорогими мечами.
– Хорошо. Вы, двое, спрячьтесь в кустарнике за шатром, – приказал князь Досан своим приближенным.
Сам он стоял у стены, внимательно наблюдая за происходящим.
О Нобунаге рассказывали немало историй. «Каков же он в жизни? – думал Досан. – Что он за человек?» Ему хотелось посмотреть на будущего зятя до торжественной встречи. Предусмотрительность никогда не изменяла Досану, вот почему и сейчас он скрывался в придорожной хижине.
– Мой господин! Люди из Овари прибыли.
Досан со вздохом посмотрел через окошко на дорогу. Его приближенные сгрудились у входа, приникнув к щелкам в деревянной двери. Наступила мертвая тишина.
Затихли и птицы на деревьях. Шорох крыльев, когда они внезапно срывались с насиженной ветки, нарушал настороженное молчание. Все отчетливее слышалась мерная поступь пеших воинов. Стрелки с отполированным до блеска оружием шагали по десятку в ряд, отрядами по сорок человек. Пики копьеносцев показались людям из Мино лесом красных деревьев. Досан с затаенном дыханием вглядывался в лица воинов, запоминая при этом способ их построения. Вскоре послышался стук подков и громкие голоса. Досан завороженно смотрел на текущий мимо поток воинов.
Лошадь всадника в центре группы выделялась благородством породы, грива ее пламенела на солнце. В инкрустированном перламутром седле гордо восседал Нобунага, сжимая в руке красные поводья, перевитые белой нитью. Он весело перекликался со своими спутниками.
– Что это? – вырвалось у Досана.
Нобунага выглядел ослепительно. Досан слышал о том, что глава клана Ода одевается с чрезмерной роскошью, но вид Нобунаги изумил его.
Нобунага ловко сидел на породистом скакуне. Узел волос на затылке перевязан бледно-зеленой лентой. Одежда играла буйством красок. И большой, и малый меч были увиты жгутами освященной рисовой соломы. На поясе висели мешочек с трутом, фляга из тыквы-горлянки, склянка с целебным снадобьем, складной веер, деревянная фигурка лошади и несколько драгоценных камней. Поверх кимоно из златотканой парчи была накидка из тигровой и леопардовой шкур.
– Дайскэ, мы приехали? Это Тонда? – спросил Нобунага.
Он говорил так громко, что Досан отчетливо слышал каждое его слово.
Дайскэ, возглавлявший свиту, подскакал к князю:
– Да, это Тонда, и храм Сётокудзи вон там. Нам надо предстать перед будущем тестем в лучшем виде.
– Храм принадлежит секте Икко, верно? Г-м-м… Здесь очень тихо. Похоже, никто не воюет в этих краях.
Нобунага посмотрел поверх шелковичных деревьев, возможно разыскивая в синем небе своих соколов. Мечи у него на поясе тихо постукивали друг о друга.
Приверженцы Досана едва удерживались от смеха.
– Это вся процессия? – спросил Досан.
– Вся.
– Вы его внимательно разглядели?
– Насколько возможно с такого расстояния.
– Его внешность не противоречит тем слухам, которые до нас доходили. Лицом он хорош и фигурой ладен, но тут у него явно чего-то не хватает! – Досан постучал себя пальцем по лбу.
Несколько соратников Досана вбежали в хижину через черный ход.
– Пожалуйста, поторопитесь, господин! Не беда, если насторожится Нобунага, но беда, если неладное почувствуют его приверженцы. Вам следовало бы первым прибыть в храм.
Они вышли из хижины и поспешили по неприметной тропе к храму. В ту минуту, когда первые всадники из Овари подъехали к главным воротам, Досан и его спутники проскользнули на территорию храма через боковую калитку. Быстро переодевшись, они подошли изнутри к главным воротам, где уже собралось множество народу. Встреча должна была состояться в храмовом парке, поэтому все люди Мино стояли у ворот. Храм с огромным залом и просторными помещениями для гостей опустел, и по его анфиладам гулял ветер.
Касуга Тангэ, один из главных советников Досана, спросил у своего господина, когда тот собирается выйти к гостям.
– Я к ним вообще не выйду, – покачал головой Досан.
Высокомерие было у него в крови. Нобунага всего лишь его будущий зять.
Дело заключалось, однако, в другом. Нобунага, как и Досан, был и князем, и правителем провинции, поэтому его приверженцам казалось, что на встрече должен быть соблюден одинаково высокий уровень сторон. Досан обладал преимуществом как тесть Нобунаги, но не лучше ли при первой встрече руководствоваться не родственными узами, а положением обоих князей? Размышляя так, Тангэ решился повторить свой вопрос. Досан упрямо утверждал, что можно обойтись без его выхода.
– В таком случае мне выйти к нему без свиты?
– Нет, не нужно. Достаточно будет приветствий Хотты Доку.
– Как вам угодно.
– Ты будешь наблюдать за встречей. Проследи, чтобы семьсот человек в коридоре, ведущем в зал, выстроились как подобает.
– Они, верно, уже там.
– Держи опытных воинов наготове и прикажи им хорошенько прочистить глотку, когда мой зять пойдет мимо них. Построй лучников и стрелков в саду. Всем остальным прикажи держаться высокомерно.
– Все ясно. Едва ли нам представится лучшая возможность, чтобы продемонстрировать могущество Мино и сокрушить гордыню вашего зятя. Мы готовы.
– Так называемый зять еще глупее, чем я предполагал. Съедят все, что ни подадим, на этикет можно внимания не обращать. Я подожду пока здесь. – Досан с трудом сдерживал зевоту и явно намеревался прилечь.
Тангэ направился в коридор осмотреть стражу, затем, подозвав подчиненного, шепнул ему что-то на ухо.
Нобунага поднимался по ступеням главного входа, где собралось не менее сотни приверженцев Сайто – от старейшин рода до молодых, еще не посвященных в самураи. Они простерлись ниц, приветствуя важного гостя.
Нобунага внезапно прервал неторопливое восхождение по ступеням.
– Где бы мне передохнуть? – Голос его звучал непринужденно, почти нагло.
По толпе пробежал недоуменный шепот.
– Разумеется, господин!
Опущенные в пыль лица мгновенно оторвались от земли. Хотта Доку прополз вперед и простерся у ног князя из Овари:
– Извольте сюда! Пожалуйста, отдохните, мой господин!
Встав на ноги, но продолжая непрерывно кланяться, он показал Нобунаге дверь справа от основного входа и повел его по восходящему вверх коридору.
Нобунага осмотрелся по сторонам.
– Недурно устроились, – произнес он. – Хороший храм! Глицинии в полном цвету. Чудесный аромат!
Не обращая ни на кого внимания, он вошел в комнату, за ним проследовали оруженосцы. Отдохнув около часа, он выглянул из-за ширмы:
– Эй, кто-нибудь! Показывайте дорогу. Полагаю, тесть хочет со мной побеседовать. Верно? Где князь Мино?
Нобунага изменил прическу и вплел в волосы другую ленту. Сбросив накидку из шкур тигра и леопарда, он переоделся в белое кимоно, на котором золотом был вышит фамильный герб клана Ода. Поверх он надел безрукавную накидку с изображением павлонии на пурпурном фоне. Малый меч он заткнул за пояс, а большой нес в руке. Он походил на изящного юного придворного.
Люди Мино не узнали преобразившегося князя. Приверженцы Нобунаги, привыкшие к его роскошно-вычурным одеждам, тоже поразились. Нобунага в одиночестве решительно зашагал по коридору. Он шел, глядя по сторонам, и громогласно восклицал:
– К чему эскорт! Хочу поговорить с тестем с глазу на глаз!
Доку призвал на помощь Касугу Тангэ. Встав по обе стороны входа в главный зал, они поспешно представились князю.
– Меня зовут Хотта Доку, я старший советник князя Сайто Досана.
– Я также старший советник, Касуга Тангэ. Вы совершили утомительное путешествие, и я счастлив, что оно обошлось благополучно. Можно лишь пожалеть о скоротечности нашей встречи.
Пока советники расточали любезности, Нобунага быстро прошел мимо них и вступил из коридора в зал с отполированным до зеркального блеска полом. В зале вдоль стен стояло множество народу. Нобунага словно не заметил собравшихся.
– Здесь недурно! – воскликнул он.
На доблестных воинов он смотрел как на придорожную траву.
Подойдя к входу в покои, в которых расположился Сайто, он обернулся к Доку и Тангэ:
– Здесь?
– Да, мой господин, – ответил Доку, запыхавшийся от беготни следом за гостем.
Нобунага, важно кивнув, бесцеремонно прошел в указанную комнату. Войдя в нее, он непринужденно уселся в углу, откинувшись спиной к колонне, и уставился вверх, якобы любуясь росписью на потолке. Глаза его были холодны, а лицо непроницаемо. Он отличался изяществом, которое нечасто встретишь даже при императорском дворе. Человек, залюбовавшийся им, упустил бы из виду дерзость его взгляда. Из другого угла комнаты послышался легкий шорох, словно кто-то лежавший поднимался на ноги. Из глубокой тени появился Досан. Он прошел на середину комнаты и величаво сел, всем своим видом демонстрируя превосходство.
Нобунага притворился, будто не заметил этого. Он с равнодушным видом обмахивался веером. Досан отвел глаза. Не существовало определенного этикета, предписывающего, как должно тестю говорить с зятем, поэтому он предпочел не нарушать молчание. Атмосфера в комнате накалялась. Досан нервно подергивал бровью. Доку, не выдержавший напряжения, приблизился к Нобунаге и простерся перед ним на татами.
– Господин, позвольте представить – князь Сайто Досан. Не соизволите ли, мой господин, обратиться к нему с приветствием?
– Вот как? – произнес Нобунага, выпрямившись. – Я – Ода Нобунага. Рад встретиться с вами, – он слегка поклонился.
Настала очередь Сайто выказывать уважение.
– Я давно ждал этой встречи. Счастлив, что настал день, когда мое желание сбылось.
– Мое сердце преисполнено радости и гордости. Мой тесть в преклонном возрасте, но пребывает, по-моему, в добром здравии.
– Что значит – преклонный возраст? Мне недавно исполнилось шестьдесят, и я не чувствую себя стариком. А ты рядом со мной – цыпленок, едва вылупившийся из скорлупы. Ха-ха-ха! В шестьдесят начинается лучшая мужская пора!
– Счастлив, что у меня есть тесть, на которого можно положиться.
– В любом случае сегодня знаменательный день. Надеюсь, при нашей следующей встрече ты порадуешь меня внуком.
– С превеликим удовольствием.
– Мой зять – человек прямодушный. Тангэ!
– Да, мой господин!
– Настал час трапезы. – Произнося эти слова, Досан одновременно отдал взглядом и другое распоряжение.
– Понятно.
Тангэ не был уверен, что правильно истолковал приказ во взоре повелителя, но понял, что настроение его переменилось к лучшему. Тангэ решил, что старик попытается очаровать зятя, и приказал заменить простые блюда на более изысканные.
Досан одобрил старания Тангэ. Он даже вздохнул с облегчением. Тесть и зять обменялись здравицами, и застольная беседа приняла неофициальный характер.
– Ах да, вспомнил! – внезапно вырвалось у Нобунаги. – Князь Досан, мой дорогой тесть, на пути сюда я встретил чрезвычайно потешного человечка.
– Вот как! И кто же он?
– Уморительный старичок вроде вас, даже лицом на вас похожий. Он подглядывал за тем, как мы ехали сюда, спрятавшись у окна в жалкой хижине. У меня сегодня первая встреча с вами, но когда я увидел вас… Не стану скрывать – вы точная копия того человека. Правда забавно? – Весело расхохотавшись, Нобунага прикрыл рот веером.
Досан сидел с таким видом, словно проглотил горькую пилюлю. Холодный пот прошиб Хотту Доку и Касугу Тангэ. Трапеза закончилась, и Нобунага поднялся со своего места:
– Я злоупотребляю вашим гостеприимством. Пора! Нам надо успеть переправиться через Хиду и встать на привал до заката. Позвольте откланяться.
– Неужели вы нас покидаете? – Досан тоже поднялся с места. – Жаль отпускать вас, но я вас провожу.
Ему тоже надо было вернуться в крепость до заката.
Лес из пик взметнулся ввысь и двинулся на восток; закатное солнце светило воинам в спину. По сравнению с воинством Нобунаги копьеносцы Мино казались карликами, и они явно уступали в боевом духе.
– Зачем я дожил до этого дня! Настанет время, и моим детям придется вымаливать жизнь у этого ненормального. Такова судьба! – сетовал Досан, покачиваясь в паланкине.
В чистом поле ударили барабаны и гулко запели раковины. Некоторые воины Нобунаги купались в Сёнаи, другие упражнялись в верховой езде и метали бамбуковые копья. Услышав сигнал раковины, все мгновенно выстроились перед шатром, ожидая, пока их предводитель усядется на коня.
– Пора возвращаться в крепость.
Нобунага плавал в реке больше часа, понежился на солнышке, потом вновь бросился в реку, резвясь, как водяной. Наконец он сказал, что пора в обратный путь, и тут же направился к шатру. Скинув белую набедренную повязку, в которой купался в реке, он вытерся и облачился в охотничий костюм и легкие доспехи.
– Коня! – нетерпеливо бросил Нобунага.
Его приказы исполнялись мгновенно и беспрекословно, но порой ставили в тупик приверженцев Нобунаги. Случалось, они ошибочно истолковывали смысл его очередного приказа и попадали впросак из-за непредсказуемости молодого князя. Положение спасал Итикава Дайскэ. Когда невнятные речи Нобунаги приводили его воинов в замешательство, Дайскэ произносил одно слово, и ряды пеших и конных выстраивались, как колосья на рисовом поле.
Нобунага был явно в хорошем настроении. Он развернул войско и двинулся в сторону крепости Нагоя. Нобунага, как всегда, находился в середине процессии. Сегодняшние учения длились около четырех часов. Нещадно палило летнее солнце. Взмыленные лошади и потные пешие воины выступили в поход. Зеленые кузнечики с пронзительным стрекотом прятались в придорожной траве. Бледные лица воинов заливал пот, Нобунага вытирал лоб рукавом. Он передохнул и вернулся в привычное состояние вспыльчивости.
– А это что за пугало бежит?
Ничего не ускользало от взора Нобунаги. Несколько пеших воинов, заметивших Хиёси раньше предводителя, кинулись к нему по высокой, по плечи, траве. Хиёси просидел в зарослях весь день в надежде встретиться с молодым князем. Он следил за тем, что происходило утром на реке. Его заметили и прогнали дозорные, поэтому он, решив подстеречь Нобунагу на обратном пути в крепость, притаился в высокой придорожной траве.
«Сейчас или никогда», – думал Хиёси. Он словно не чувствовал себя, сосредоточившись на князе Овари. Хиёси надрывно закричал, сам не понимая вылетавших из его глотки слов. Он знал, что рискует собственной жизнью. Хиёси могли заколоть длинной пикой, прежде чем он успел бы приблизиться к своему кумиру, но он не испытывал страха. Или он сделает шаг к великой цели, или расстанется с жизнью.
Вскочив на ноги, он увидел Нобунагу и с закрытыми глазами бросился навстречу ему:
– Умоляю! Пожалуйста, возьмите меня к себе на службу! Я мечтаю служить вам и отдать за вас жизнь!
Хиёси хотел произнести эти слова, но когда стражи преградили ему дорогу скрещенными пиками, от волнения голос его сорвался, и речь превратилась в бессмысленный лепет.
Он выглядел ничтожнее самого последнего оборванца. Грязные волосы были в пыли и колючках. Пот и грязь размазались по лицу коричневато-серыми пятнами. Живыми на этом лице оставались только глаза, но и они не разглядели скрещенные пики. Один из воинов зацепил Хиёси за ноги древком копья, но юноша все же прорвался на расстояние в десять шагов от того места, где восседал на лошади Нобунага.
– Прошу вас, мой господин! – закричал Хиёси, ухватившись за конскую сбрую.
– Ну и свинья! – грозно произнес Нобунага.
Воин, стоявший за спиной у Хиёси, сгреб его за ворот и швырнул наземь. Он было занес над ним пику, но внезапно Нобунага воскликнул:
– Не трогай!
Настойчивая мольба жалкого заморыша заинтересовала князя. Он, возможно, почувствовал и отчаянную надежду, горевшую в душе странного создания.
– Говори!
Хиёси мгновенно забыл о боли, причиненной стражем.
– Мой отец служил у вашего отца пешим воином. Его звали Киносита Яэмон. Я его сын, Хиёси. После смерти отца я жил с матерью в Накамуре. Я хотел поступить к вам на службу и долго искал человека, который за меня поручился бы, но понял, что мне суждено обратиться прямо к вам. Ради этого я рискую собственной жизнью. Меня можно убить прямо на месте. Я без колебаний отдам жизнь за вас, служа вам. Соизвольте распорядиться моей жизнью. Сбудется наша мечта – отца, покоящегося под листьями и травой, и сына, рожденного в этой провинции.
Он говорил быстро и сбивчиво, как в бреду, но его бесхитростная откровенность тронула Нобунагу. Сильнее слов об искренности Хиёси свидетельствовала одержимость его поведения и речей.
Нобунага усмехнулся.
– Забавный парень, – сказал он одному из приближенных и обратился к Хиёси: – Значит, ты хочешь служить мне?
– Да, мой господин.
– А что ты умеешь делать?
– Ничего, мой господин.
– Ничего не умеешь и просишься ко мне на службу.
– У меня нет ничего, кроме желания умереть за вас.
Нобунага пристально вглядывался в юношу.
– Ты несколько раз назвал меня своим господином, хотя тебе не дано право быть моим подданным. Почему ты называешь меня так?
– Родившись в Овари, я всегда считал, что если я поступлю на службу, то моим господином непременно окажетесь вы. Наверно, поэтому я и называю вас «мой господин».
Нобунага одобрительно кивнул.
– Забавный, – сказал он, обращаясь к Дайскэ.
– Действительно. – Дайскэ выдавил из себя улыбку.
– Хорошо, беру тебя. С сегодняшнего дня ты у меня на службе.
Хиёси не сдержал слез радости. Многие из свиты Нобунаги удивились такому решению, но подумали, что их господин, по обыкновению, поддался капризу. Хиёси, ликуя, ворвался в ряды воинов, но его встретили хмурые взгляды.
– Не сюда! Ступай в самый конец войска и держись за хвост лошади, груженной поклажей.
– Да, да, конечно!
Переживая неземное блаженство, Хиёси послушно побежал в последние ряды колонны.
Войско приближалось к Нагое, и дорога перед ним пустела, словно ее выметали громадной метлой. Мужчины и женщины падали ниц и на обочине, и на пороге собственного дома.
Нобунага не утруждал себя приличиями даже при народе. Он одновременно шумно прочищал глотку, беседовал с подчиненными и смеялся. Мог есть дыню в седле, выплевывая семечки на дорогу.
Хиёси впервые шагал не по обочине, а по середине этой дороги. Не спуская глаз со своего нового повелителя, он думал: «Вот она, дорога! Значит, я ступил на мой единственный Путь».
Перед ними выросла крепость Нагоя. Вода во рву была болотного цвета. Миновав мост Карабаси, процессия проследовала через площадь и скрылась за воротами крепости. Хиёси много раз доведется ходить по этому мосту и входить в крепостные ворота, но сегодня он впервые приблизился к замку.
Наступила осень.
Поглядывая на жнецов в рисовом поле, невысокий самурай быстрым шагом шел по направлению к Накамуре. Дойдя до дома Тикуами, он остановился и громко закричал:
– Матушка!
– Неужели! Это же Хиёси!
Онака родила еще одного ребенка. Сидя посреди разложенных на просушку красных пеленок, она баюкала дитя на руках, подставляя его бледное тельце последним лучам еще жаркого солнца. Увидев, как изменился ее старший сын, Онака разволновалась. Радовалась она или горевала? Губы у нее задрожали, а на глазах выступили слезы.
– Это я, матушка! Как вы поживаете?
Одним прыжком Хиёси оказался на соломенной циновке рядом с Онакой. Мать обняла его так же ласково, как баюкала младенца. От нее исходил запах материнского молока.
– Что случилось? – спросила она.
– У меня выходной. Сегодня я в первый раз покинул крепость с тех пор, как там очутился.
– Какое счастье! Твой внезапный приход испугал меня. Подумала, что у тебя новые неприятности.
Она облегченно вздохнула и улыбнулась. Теперь Онака внимательно оглядела повзрослевшего сына. Она рассматривала его чистую шелковую одежду, прическу, два меча за поясом. К удивлению Хиёси, мать разрыдалась.
– Матушка, надо радоваться! Я ведь состою на службе князя Нобунаги. Порой мне приходится выполнять черную работу, но я правда зачислен на самурайскую службу.
– Ты давно мечтал о ней. Ты немалого добился в жизни. – Онака закрыла лицо руками.
Хиёси обнял мать:
– Я специально переоделся в чистое и причесался, чтобы вас порадовать. Но дело не в этом! Я докажу вам, на что способен, и сделаю вас счастливой. Матушка, вы проживете долго-долго!
– Когда я услышала о том, что случилось летом… Я уже и не чаяла с тобой свидеться!
– Отовака вам рассказал?
– Да, зашел к нам и сказал, что ты подкараулил князя, и он взял работником к себе в крепость. Я едва не умерла от счастья.
– Если такой пустяк так обрадовал вас, то представляете, как счастливы вы будете потом? Мне разрешили теперь носить родовую фамилию.
– И какую ты взял?
– Киносита, как у отца. Изменили и мое собственное имя. Теперь меня зовут Токитиро.
– Киносита Токитиро.
– Да. Красиво, правда? Вам придется пожить в бедности еще какое-то время в этом жалком доме, но наберитесь терпения! Вы – мать Киноситы Токитиро!
– Впервые в жизни я такая счастливая! – повторила Онака, и слезы катились у нее из глаз.
Хиёси радовался от всей души. Кто, кроме матери, заплачет от счастья, видя успех сына. Хиёси подумал, что годы скитаний, голода и унижений не пропали даром, воспоминания о них делали нынешнюю встречу еще отраднее.
– А как поживает Оцуми?
– Она в поле убирает урожай.
– Она здорова?
– Она такая же, как всегда, – ответила Онака, вспомнив о безрадостной юности дочери.
– Расскажите ей, пожалуйста, что скоро ее невзгодам придет конец. Недалек тот день, когда у нее будет и узорчатый шелк, и накидка с золотым гербом, и все приданое для свадьбы. Ха-ха-ха! Вы, конечно, считаете, что я, как всегда, мечтаю о невозможном?
– Ты скоро уходишь?
– Дисциплина в крепости строгая. Да, вот еще что, матушка, – тихо сказал он. – Люди плетут небылицы о моем господине, но поверьте, князь Нобунага на людях и в крепости Нагоя – два разных человека.
– Похоже на правду.
– Его положение незавидное. У него мало подлинных союзников. Многие его приверженцы и даже родственники настроены против него. Ему девятнадцать, и он совершенно одинок. Вы ошибаетесь, думая, что на свете нет горше страданий голодных крестьян. Поверьте мне, нужно еще немного потерпеть. Мы не должны сдаваться из-за наших слабостей. Мы оба – мой господин и я – на дороге к счастью.
– Пожалуйста, не торопи события. Как бы высоко ты ни поднялся в этой жизни, самую большую радость я чувствую сейчас.
– Поберегите себя. Не надрывайтесь на работе.
– А ты не мог бы еще немного задержаться?
– Пора в крепость.
Он встал и молча положил немного денег на соломенную циновку, на которой сидела мать. Окинул взглядом маленький сад – хурму и хризантемы у ограды, – остановил взгляд на амбаре.
В этом году он больше не появлялся дома, но в канун Нового года в Накамуру заглянул Отовака. Он передал матери Хиёси немного денег, лекарства и шелк на кимоно.
– Он по-прежнему слуга, – рассказал Отовака. – Когда ему исполнится восемнадцать, он получит прибавку к жалованью, и собирается купить в городе дом, чтобы жить в нем вместе с вами. Он странный немного, но умеет нравиться людям. Считай, он чудом избежал неминуемой смерти на реке Сёнаи. Видать, везучий, дьяволенок!
Новый год Оцуми встречала в новом кимоно.
– Мне прислал его мой младший брат Токитиро, который служит в крепости!
Она рассказывала об этом всем и всюду. Оцуми буквально через слово упоминала имя младшего брата.
Буйный нрав Нобунаги время от времени сменялся приступами тоски и уныния. Многие считали, что князь специально дает передышку своему норову.
– Приведите Удзуки! – заорал он однажды и помчался на поле для верховой езды.
Его отец Нобухидэ всю жизнь провоевал, и у него никогда не оставалось времени на отдых в своей крепости. По многу месяцев он воевал то на западе, то на востоке. По утрам он успевал отслужить поминальную службу по предкам, выслушать прошения вассалов, послушать лекцию о старинных трактатах. До вечера он упражнялся в военном деле и занимался делами провинции. Завершив повседневные дела, он изучал труды по воинскому искусству или держал совет с избранными приближенными. Порой он вспоминал о своем большом семействе. Стоило Нобунаге занять место отца, и привычный распорядок рухнул. Ему была отвратительна мысль о заранее определенном расписании. Нобунага был человеком настроения, а его ум – переменчив, как вечерние облака. Он внезапно хватался за дело и так же бросал его. Казалось, и тело его, и душа противятся любым правилам.
Характер князя обременял жизнь его чиновников и соратников. Сегодня он сначала посидел за книгой, потом смиренно проследовал в буддийский храм, чтобы помолиться предкам. Внезапное громогласное требование подать коня прозвучало в тиши храма как гром среди ясного неба. Оруженосцы не сразу сообразили, откуда исходит странный приказ. Они вывели коня из стойла и подвели к князю. Нобунага промолчал, но на лице его было недовольство их нерасторопностью.
Белый конь Удзуки был любимцем князя. Он притерпелся к хозяйской жестокости и не замечал ударов плетки. Нобунага часто водил Удзуки под уздцы, жалуясь каждому на его медлительность. Иногда он велел силком поить коня. Конюх с трудом разжимал Удзуки челюсти и вливал воду в глотку. Нобунага ухватывал коня за язык, мучая его.
– Удзуки, у тебя злой язык, поэтому ты едва ноги переставляешь, – сказал князь.
– Он немного простудился.
– Может, возраст сказывается?
– Он был здесь еще при старом князе.
– Что ж! Уздуки не единственный, кто состарился и одряхлел в этой крепости. Со времен первого сёгуна сменилось десять поколений, и мир закоснел в церемониях и обмане. Все вокруг старые и жалкие!
Нобунага разговаривал с самим собой, словно сетуя на судьбу. Он вскочил в седло и сделал первый круг по полю для верховой езды. Он был прирожденным наездником. Его учителем в этом искусстве был Итикава Дайскэ, но чаще всего князь ездил в одиночестве.
Внезапно Нобунагу обогнал темный рысак, несшийся с бешеной скоростью. Отстав от него, Нобунага впал в ярость.
– Городза! – заорал он, устремляясь вдогонку.
Городза, отважный молодой человек лет двадцати четырех, старший сын Хиратэ Накацукасы, служил командиром стрелков. Его полное имя было Городзаэмон, и у него было двое братьев – Кэммоцу и Дзиндзаэмон. Нобунага гневался. Его обошли, заставили дышать пылью из-под копыт чужой лошади! Он хлестал Удзуки плеткой, тот рванулся вперед. Удзуки летел с такой скоростью, что копыта едва касались земли, а серебряная грива разметалась по ветру. Нобунага нагонял соперника.
– Поберегись, мой господин! Как бы не треснули копыта! – крикнул Городза.
– Сдаешься? – бросил в ответ Нобунага.
Разозлившись, Городза пришпорил своего рысака. Коня Нобунаги везде, даже среди врагов, называли «конем клана Ода», рысак Городзы уступал ему и статью и норовом, но он был моложе, а Городза превосходил князя в верховой езде. Нобунага вырвался вперед, но потом расстояние между всадниками сократилось до двадцати корпусов, затем до десяти, и вскоре они поравнялись. Нобунага не хотел уступить сопернику, но у него перехватило дыхание. Городза обогнал его, обдав своего господина облаком пыли. Взбешенный Нобунага спрыгнул на землю.
– Крепкий коняга! – пробормотал он.
Нобунага не мог признать собственное поражение. Приближенные должны считать, что их господин добровольно отказался от состязания.
– Вряд ли он радуется тому, что его обогнал Городза, – заметил один из оруженосцев.
Они смущенно обступили князя, предчувствуя бурю хозяйского гнева. Один из оруженосцев опустился на колени перед Нобунагой и предложил ему черный кубок.
– Не угодно ли воды, мой господин?
Это был Токитиро, получивший повышение в должности. Он носил за князем его обувь. Должность невысокая, но то обстоятельство, что Токитиро из простых слуг перевели в личную свиту князя, свидетельствовало о небывалой благосклонности господина. За короткое время Токитиро изрядно продвинулся по службе. Он вкладывал душу в любое поручение.
Сейчас Нобунага не заметил и самого преданного слугу. Он не удостоил Токитиро ни взглядом, ни словом, но кубок взял и осушил его залпом.
– Позовите Городзу! – приказал князь.
Городза привязал коня к иве на краю поля. Весть о приказе Нобунаги мгновенно донеслась до него.
– А я и сам собирался к нему, – сказал командир стрелков.
Он отер пот с лица, поправил одежду и прическу.
– Мой господин, я, к сожалению, проявил сегодня неучтивость, – собравшись с духом, произнес он.
Голос его прозвучал бесстрастно.
Нобунага, однако же, подобрел.
– Ловко ты меня сегодня обошел! Откуда у тебя этот рысак? Как его зовут? – миролюбиво отозвался князь.
Оруженосцы успокоились.
Городза, стоя на коленях, поднял глаза на Нобунагу:
– Хорош, верно? Моя радость и гордость! Барышник с севера вел его в столицу, чтобы продать при дворе. Он заломил такую цену, что пришлось продать семейную реликвию – драгоценный чайник, подаренный мне отцом. Чайник носил имя Новакэ, поэтому и скакуна я назвал Новакэ.
– Он стоит любых денег. Конь превосходный! Я заберу его у тебя.
– Но, мой господин!
– Назови цену!
– К сожалению, я не могу принять ваше предложение.
– Повтори, что ты сказал!
– Я вынужден отказаться.
– Почему? Ты купишь другого коня.
– Хорошего коня найти труднее, чем хорошего друга.
– Именно поэтому ты должен уступить его мне. Мне необходим быстрый и выносливый конь.
– Я вынужден отказать. Конь дорог мне не только из гордости и тщеславия, а потому что на поле брани он позволит мне достойно послужить моему господину, а в этом и заключается смысл жизни самурая. Мой господин изволил приобрести коня, но для самурая это не повод отказываться от такого сокровища.