Текст книги "Океан. Выпуск одиннадцатый"

Автор книги: Евсей Баренбойм

Но было уже поздно. У створов выхода из Нового порта поперек фарватера встал второй катер. Калласте понял, что «Каяку» не уйти.

Телеграмма: «Нью-Йорк. Амторг. «Каяк» задержан. Разрешение на выход в море от 26 декабря 1940 года изъято. Капитан Ю. Калласте».

Из судового журнала: «Определив, что наша стоянка будет продолжительной, мы потушили котлы, чтобы зря не жечь уголь. Свежее мясо, взятое на рейс, посолили, чтобы не испортилось, так как ледник перестал работать из-за отсутствия пара на корабле».

Из дневниковых записей капитана Ю. Калласте: «Представитель фирмы «Мур и Мак Кормик» заявил, что фирма отказывается от обслуживания «Каяка». Отказалась от обслуживания парохода и фирма «Де Негри и К°». Функции агента принял на себя».

Над портом разразился ливень. Тучи скапливались с утра, постепенно застилая все небо. Наконец упали первые капли, и сразу же неистовый вихрь закружил над причалами. Вода падала сплошной стеной.

Калласте в своей каюте слушал радио. Треск разрядов глушил голос выступавшего, но капитан не отходил от приемника. Радиостанции Аргентины транслировали речь Адольфа Гитлера. Поднимая голос до истерического визга, Гитлер кричал о непобедимости тысячелетнего рейха. Калласте выключил радиоприемник и сел к столу. Фокстерьер, почти не видевший хозяина последнее время, положил теплую морду капитану на колени. Слова Гитлера все еще звучали в ушах капитана. Он отчетливо понимал, что обстановка в мире предельно накалена. Куда направит свои следующие удары бесноватый фюрер? На восток? Что будет с его родной Эстонией? Как семья? Что там у них сейчас? Вопросов было множество, и он не мог найти ответы.

Дверь в каюту отворилась. На пороге, весь мокрый, стоял полицейский:

– Вас вызывают в префектуру.

Калласте встал:

– Сейчас? Может быть, переждем ливень?

– Нет, – сказал полицейский, – мне приказано немедленно доставить вас.

– Если это арест, то где ордер?

– Не умничайте, капитан, – грубо прервал полицейский, – если вы не пойдете сами, мы приведем вас силой.

Из дневниковых записей капитана Ю. Калласте: «Меня привели в кабинет вице-префекта. У дверей стали два полицейских. Вице-префекта не было. Я хотел связаться со своим адвокатом доктором Дель Вега, но мне не разрешили пользоваться телефоном. Я повторил вопрос: «Арестован ли я?» Полицейские не отвечали, но, когда я попытался выйти, один из них загородил мне дверь. Это продолжалось более двух часов».

Дверь отворилась, и вошел вице-префект. Он улыбался.

– Прошу вас, – сказал он. Калласте вышел в коридор.

– Прямо, – сказал вице-префект. – Вас ждет господин префект.

Префект встретил Калласте стоя и сразу же потребовал, чтобы капитан выдал префектуре судовые документы.

– Нет, – сказал Калласте, – я не отдам судовые документы.

Префект шагнул к капитану.

– Мы перевернем на судне все вверх ногами, но заберем их!

– Напрасно будете трудиться, – возразил Калласте, – документов на судне нет. Зная, с кем я имею дело, документы передал адвокату. Я надеюсь, он хранит их в надежном сейфе.

– Ваш адвокат получит по заслугам, – прохрипел префект, – как и вы. Кстати, ваше дело передано в верховный суд.

– В чем же меня обвиняют? – спросил Калласте.

– Молчать! – рявкнул префект.

Из дневниковых записей капитана Ю. Калласте: «Префект задержал меня до конца дня. Освободившись, я бросился к адвокату доктору Дель Вега. Я нашел его в очень подавленном состоянии. Рафаэль Дель Вега жаловался, что на него оказывается сильнейшее давление».

Телеграмма в Таллин пароходству и Амторгу в Нью-Йорк: «Сообщаю. Адвокат Дель Вега отказывается защищать нас в будущем. Просит нанять нового адвоката. В настоящее время пользуюсь его услугами частным образом без оплаты. Капитан Ю. Калласте».

Из судового журнала: «9 января 1941 года. Капитан вызвал по телефону Амторг в Нью-Йорке и объяснил положение дела. Говорил с т. Васильевым и доктором Рехтом. Доктор Дель Вега рекомендовал взять адвокатом доктора Каппагли. Условились с Амторгом, что доктор Каппагли свяжется с доктором Рехтом по телефону. В 16.00 доктор Каппагли беседовал с доктором Рехтом. Они договорились по вопросам ведения дела. Для доктора Каппагли капитан подготовил необходимые материалы, доверенность на ведение дела и тогда же вручил документы».

Калласте вышел из конторы адвоката Каппагли. Стоял душный январский день аргентинского лета. Калласте мучила жажда. Он зашел в кафе и попросил бутылочку кока-колы. Напиток не утолил жажды. В кафе под потолком, не давая никакой прохлады, вращался огромный пропеллер вентилятора. Капитан подумал: «Надо где-нибудь присесть в тени и пять минут посидеть спокойно». Он чувствовал, как тяжело, толчками пульсирует в висках кровь. «Пять минут, – подумал Калласте, – без телефонных звонков, разговоров и всей этой сумятицы».

Он вышел из кафе, пересек улицу, вошел в сквер. Три чахлые пальмы, три скамьи, но здесь никого не было. Калласте присел в тени. Закрыл глаза.

– Простите, капитан, – раздался голос. У скамьи стоял матрос из экипажа «Каяка» Александр Шеер. – Я вас ищу по поручению Карла Пиика. Карл просил передать, что вам не следует возвращаться на пароход.

– В чем дело? – спросил Калласте. – Что там еще?

– На «Каяк» уже дважды приходили полицейские. Они ищут вас. Карл думает, что вас могут арестовать. Лучше вам скрыться на несколько дней, капитан.

«Вот как повернулось дело, – подумал Калласте, – значит, вот как оно повернулось». Он встал. Сказал Шееру:

– Хорошо. Передай Карлу, что я найду возможность связаться с ним. Иди.

Шеер повернулся и зашагал по аллее, но тут же остановился и спросил:

– А куда вы пойдете, капитан?

В его голосе Калласте почувствовал теплоту.

– Не беспокойся, старина, – сказал он, – не беспокойся. У капитана Калласте еще есть друзья. Иди, иди.

– До свидания, капитан, – ответил Шеер, – я думаю, что все будет в конце концов хорошо. До свидания.

Через несколько дней у трапа «Каяка» появился мальчишка-мулат.

– Эй, матрос, соленые глаза! – крикнул он вахтенному. – Могу я видеть помощника капитана Игнасте?

Вахтенный покосился на юркого оборванца:

– Зачем тебе помощник капитана?

Из-под живописных лохмотьев мулат извлек конверт:

– Мне поручили передать вот это.

Вахтенный позвал Игнасте. Помощник капитана взял письмо. Знакомым почерком Калласте на конверте было написано: «Пароход «Каяк». Игнасте». Мальчишка из-за спины Игнасте строил вахтенному смешные рожи. Помощник капитана сунул конверт в карман и бросил мальчишке монету. Тот подхватил ее на лету.

Игнасте поднялся в каюту. Капитан назначал ему встречу. Игнасте взглянул на часы. До условленного времени оставалось тридцать минут. Игнасте вышел к трапу и сказал вахтенному, что уезжает в город.

Капитана Игнасте увидел издалека. Приметная высокая фигура Калласте выделялась среди прохожих. Капитан спросил:

– Как там, на судне?

– Все в порядке, капитан. Полиция сняла пост у парохода. Наверное, они решили вас оставить в покое.

Игнасте внимательно приглядывался к капитану. За эти несколько дней Калласте осунулся, побледнел.

– А где вы провели это время, капитан? Мы беспокоились. Капитан улыбнулся:

– Ничего. Я жил у Де Негри. Он неплохой человек, хотя его фирма и отказалась обслуживать наше судно. На него очень давили. Он мне многое рассказал. Ну да ладно. Едем на судно.

Из судового журнала: «Продолжаем стоянку на старом месте. Ведем чистку левого котла и ремонт главной машины. Команда вызвана на судовые работы».

Из дневниковых записей капитана Ю. Калласте: «Дело о «Каяке» будет слушаться в верховном суде. По разговорам с адвокатом Каппагли и беседам с чиновниками суда можно ожидать заседание суда не раньше середины марта».

«15 марта 1941 года. Судебное разбирательство отложено из-за отсутствия полного состава суда».

«1 апреля 1941 года. Слушание дела откладывается из-за неподготовленности документов».

«28 мая 1941 года. Консул Кутман вошел с ходатайством в верховный суд о приостановке судопроизводства, так как им получены дополнительные документы для предъявления иска».

«22 июня 1941 года. Гитлер напал на Советский Союз. Все газеты заполнены сообщениями из Европы. Нет величины, которая могла бы измерить глубину наших переживаний. Что там, на Родине?»

Телеграмма: «Капитану Калласте. Переводим 2000 американских долларов для расчета с командой. Амторг».

– Господин Калласте, – сказал адвокат Каппагли, – я считаю, что вам необходимо встретиться с сэром Буртоном Чадвигом. Сэр Чадвиг – представитель министерства судоходства Великобритании в Аргентине и Уругвае, лицо очень влиятельное, и, я надеюсь, эта встреча может помочь делу.

Через несколько дней встреча с сэром Чадвигом состоялась.

Из дневниковой записи капитана Ю. Калласте: «24 июля 1941 года в 11 часов я прибыл в английское посольство. Сэр Чадвиг сказал, что он рад меня видеть. Со своей стороны я спросил сэра Чадвига, не может ли он повлиять на капитана Вельди в Лондоне, чтобы тот отобрал свои полномочия, переданные Кутману. Мой адвокат полагает, сказал я, что, если будет дан ответ об аннулировании полномочий, суд закончит дело в один-два дня.

Перед уходом сэр Чадвиг поставил вопрос о нашем флаге. Сказал: «Поднимите на судне английский флаг». Я ответил, что английский флаг мы поднимать не будем, но поднимем советский флаг, так как Эстония присоединилась к Советскому Союзу.

Через три дня сэр Чадвиг сообщил нам, что помочь он не может».

Сведения о событиях на Востоке все больше и больше захватывали аргентинскую печать. Сообщения телеграфных агентств о боях на территории Советского Союза вытесняли первополосные сенсации дня. Пришли телеграммы об оккупации Львова, Минска, Риги. В один из дней Калласте, развернув газету, прочел сообщение об оккупации Таллина. «Так, – подумал он, – значит, те трое из Эмдена пришли все же в мой город…» Сердце сжало острой болью. Башня «Толстая Маргарита»… Мысленно возвращаясь в Таллин, он всегда вспоминал эту старую башню и темные каштаны с тяжелой листвой. Те трое в высоких фуражках с серыми пятнами глаз были в его городе.

Два дня он просидел в своей каюте, не выходя на палубу. Капитан не хотел, чтобы экипаж видел тревогу на его лице. Игнасте принес ему телеграмму: «Родина теперь свободна, и надеюсь, что ваша семья жива и здорова. Телеграфируйте немедленно мне в Стокгольм – пароходному агенту Ларсону. Телеграфный адрес – Бролларс, Нейхаус».

– Старый волк, – сказал Калласте, – он пугает расправой с семьей.

После почти годового молчания телеграммы от Нейхауса посыпались как из рога изобилия: «Так как ваша семья вне опасности, то нет причин для вас отказываться работать со мной. Держите судно в своих руках и не передавайте никому. Жду от вас телеграммы с согласием исполнения моих требований. В случае несогласия должен буду арестовать все ваше имущество на судах и в Эстонии. Телеграфируйте немедленно через Вассал. Нейхаус».

За долгие годы работы Калласте научился читать телеграммы хозяина и между строк. И он понял, что Нейхаус берет его за горло. И все же на следующий день капитан вновь поехал в суд. Он продолжал процесс. Он не мог сдаться.

В здании суда стояла тишина. Сонные чиновники не спеша перебирали бумаги. Калласте за это время познакомился со всеми служащими. Они приветливо отвечали на его приветствия и вновь уходили в свои бумаги. Бумаги… бумаги… бумаги… Это была какая-то непробиваемая стена. Калласте тонул в параграфах сводов законов, в сносках к параграфам… Но тем не менее с непреклонной пунктуальностью он каждый день в сопровождении адвоката Каппагли с утра приходил в суд.

Из судового журнала: «13 ноября 1941 года. Верховный суд прекратил судебное разбирательство. Сейчас же после прекращения процесса верховным судом капитан отдал команду о подготовке судна к плаванию. В котлах подняли пары, приняли на борт провизию и начали пополнять недостающий состав команды».

Калласте видел, как уходил из здания суда Кутман. Он долго стоял на ступенях, о чем-то раздумывая. Калласте и адвокат доктор Каппагли прошли мимо. Адвокат громко рассмеялся, не скрывая своей радости. На улице они расстались, условившись, что капитан, отдав необходимые распоряжения на пароходе, к концу дня подъедет в контору адвоката для оформления счетов по процессу.

На пароходе Калласте задержался недолго и, взяв такси, поехал к адвокату Каппагли. У Каппагли уже сидел доктор Рафаэль Дель Вега. Он поднялся навстречу капитану.

– Я восхищаюсь вашим мужеством, господин Калласте, – сказал он, крепко сжав руку капитану, – и поздравляю от всей души. – Дель Вега был искренне рад тому, что Калласте все же выиграл процесс.

В комнату вошел доктор Каппагли, неся папки с документами. Работа заняла немного времени. Документы были в идеальном порядке. Он вышел из конторы адвоката в радостном настроении. Такси не было видно. Калласте сел в автобус. Посмотрел на часы. Было ровно восемь часов вечера. В восемь тридцать он должен был встретиться со старшим механиком на улице Эсмеральда. Калласте подумал, что вполне успеет к условленному времени.

Автобус был почти пуст. Капитан поудобнее устроился на сиденье и еще раз с удовольствием вспомнил радостное лицо доктора Каппагли, смех Дель Вега. На углу Диагональ Норд и улицы Эсмеральда Калласте сошел с автобуса и, взглянув на часы, не спеша пошел по тротуару. Сейчас же мимо прошмыгнула легковая машина. Капитан заметил, что человек, сидящий на заднем сиденье, внимательно оглядел его. Но Калласте тут же забыл об этой машине и вернулся к мысли о том, что завтра он выведет «Каяк» из Буэнос-Айреса.

Ему захотелось закурить. Капитан сунул руку в карман, но в это время услышал скрип тормозов. Он поднял голову. Из окна притормозившей машины под ноги ему швырнули какой-то пакет. Калласте хотел отпрянуть в сторону, но раздался взрыв. Что-то тяжелое ударило его по ногам, и он потерял сознание.

Очнулся Калласте в госпитале. У постели хлопотал врач.

– Ничего, ничего, – сказал он, – рана не тяжелая. У вас повреждена нога. Скоро выздоровеете.

В палату вошли Игнасте, Карл Пиик и представитель Амторга Иванов.

Из дневниковых записей капитана Ю. Калласте: «29 ноября 1941 года. На костылях пришел на пароход. В 14.00 на пароход явились портовые власти, и в 15.15 судно вышло из Буэнос-Айреса после стоянки в нем в течение 15 месяцев и 11 дней».

Калласте стоял, опираясь на костыли. «Каяк» отходил от стенки. Лоцман взглянул на капитана. Калласте перевел рычаг телеграфа на «малый вперед».

Вечером того же дня одна из газет в Буэнос-Айресе сообщила: «Сегодня из Буэнос-Айреса ушло судно «Каяк». На мостике стоял капитан Калласте, опирающийся на костыли. Имя капитана известно многим по газетной хронике последнего времени. Можно разделять или не разделять его политические убеждения, но мужество этого человека достойно всяческого уважения. Более года он вел судебный процесс и выиграл его. В него бросили бомбу, он был ранен, но все-таки он добился своего.

Следует обратить самое серьезное внимание прогрессивной общественности на распоясавшихся в Аргентине нацистов. Они считают возможным на улицах наших городов швырять бомбы, обделывая свои грязные дела, и совершать убийства».

Другие газеты призывали к расправе над «предателями интересов свободного мира». Капитан Калласте понимал, что к этим призывам чутко прислушиваются в Берлине, и поэтому он проявлял максимальную бдительность, пересекая Атлантический океан: «Каяк» соблюдал полное радиомолчание, не откликался на сигналы SOS – цену этим сигналам капитан знал еще с довоенных времен. Курсы судна Калласте прокладывал через самые глухие, «необжитые» районы океана, чтобы не встретиться с немецкими подводными пиратами и надводными рейдерами. И не удивительно, что путь от Буэнос-Айреса до иранских портов в Персидском заливе занял более двух месяцев.

Из судового журнала: «7 февраля в 9.30 с лоцманом направились в Хорремшехр, куда прибыли 7 февраля 1942 года в 17.00.

В 19.00 на борт «Каяка» поднялся консульский агент СССР в Бендер Шахпуре т. П. П. Хоробрых.

8 февраля 1942 года. 13.00 на пароходе «Каяк» был спущен старый эстонский флаг и поднят морской торговый флаг Союза Советских Социалистических Республик на основании врученного капитану временного свидетельства. В тот же час т. Хоробрых вручил капитану Калласте приказ о премировании особо отличившихся товарищей из состава экипажа, в том числе и капитана Калласте».

Перед отходом парохода «Каяк» из Хорремшехра от советского консульского агента было получено письмо: «Капитану парохода «Каяк» т. Калласте.

На основании указания Чрезвычайного и Полномочного посла СССР в Иране т. Смирнова Вам следует идти в Бомбей на текущий ремонт. Ремонт должен продлиться не более 2 недель.

Рейс выполните под старым названием и под старыми позывными рации. Опознавательные знаки несете такие, какие носят все советские суда. По этому вопросу можете проконсультироваться у капитанов советских судов и у военно-морских властей в английских портах».

После ремонта в Бомбее «Каяк» прибыл в австралийский Порт-Пири. На судно было погружено восемьсот тонн свинца. Затем «Каяк» проследовал в порт Аделаида. На борт было взято десять тысяч тюков шерсти и сто шестьдесят девять тюков кожи. Это был подарок Австралии Красной Армии.

7 ноября 1942 года «Каяк» прибыл в Сан-Франциско. Капитан Калласте доложил Генеральному консулу СССР в Сан-Франциско. «…Доношу, что на вверенном мне пароходе с командой 40 человек прибыл в порт Сан-Франциско. Рейс Аделаида – Сан-Франциско прошел благополучно».

После небольшой стоянки в Сан-Франциско пароход «Каяк» вышел во Владивосток. Курс был проложен мимо берегов Америки, Алеутских островов.

22 января 1943 года «Каяк» ошвартовался во Владивостоке. На судно прибыли руководители Дальневосточного пароходства, представители краевых организаций. Состоялся митинг. Начальник пароходства приветствовал Калласте и других членов экипажа, сумевших спасти Родине пароход и проявивших в тяжелые дни стойкость и мужество.

Капитан Калласте первым из эстонских капитанов был награжден орденом Ленина.

П. Явтысый
ПОМНИМ!

 
Колотила катер штормовая дрожь.
Море, поутихни!
Море,
Не тревожь
Тех,
Кто спит спокойно
В глубине на дне.
Не тревожь ты воинов,
Павших на войне…
 
 
Что ты злишься,
Ветер,
Пену рвешь с волны?!
Хватит на рассвете
Моря гнать валы.
Ты
Под крики чаек
Лучше бы умолк,
Пусть волна качает
Памяти венок.
Пусть с венком качается
Солнце,
Как медаль…
Подвиг не кончается!
И, пройдя сквозь даль,
Морякам,
Солдатам
Павшим говорю:
– Сохраняем свято
Мы ваш дар:
Зарю,
Небо голубое,
Солнечный зенит.
Гнев суровый боя
Нами не забыт.
Преклонив колени,
Всех
Благодарю,
Что мои олени
Вновь несут зарю
Над простором нашим,
Озаряя снег…
 
 
Говорю я павшим:
– Мы вас помним!
Всех!
 
 
          Авторизованный перевод с ненецкого В. Гордеева.
 

Ю. Дудников
ТАК БЫЛА РАСКРЫТА ТАЙНА «ЦАУНКЁНИГА»
Документальная повесть

Со второй половины августа 1943 года в британское адмиралтейство стали поступать тревожные сообщения. В них говорилось о загадочных взрывах кораблей, следовавших в конвоях. Это не были мины заграждения – на океанских глубинах их не установишь. Но это, судя по всему, не были и торпеды: сигнальщики не обнаруживали характерного следа, выдающего движения смертоносной «сигары». Отмечалось, что жертвами непонятных взрывов были только военные корабли. И что поразительно – поблизости не обнаруживалось подводных лодок врага.

Сообщение следовало за сообщением: большой конвой из 66 судов и 15 кораблей охранения подвергся атаке со стороны «волчьей стаи» фашистских субмарин, применявших неизвестное оружие. Английский фрегат «Лэган», шедший в составе конвоя, получил пробоину в корме вскоре после полуночи 20 сентября 1943 года. В 17.56 того же дня канадский военный корабль «Сент-Круа» был потрясен взрывом. Корабль лишился левого винта. На этот раз гидроакустики засекли вражескую подводную лодку, но след торпеды обнаружен не был. Через час последовал новый взрыв, и «Сент-Круа» пошел ко дну.

Четверть часа спустя грянул новый взрыв, и британский фрегат «Итчен», который подбирал людей с «Сент-Круа», сам стал быстро погружаться, опрокидываясь на левый борт.

В 20.30 на британском корвете «Полиантес» завыла сирена, и он, быстро набирая ход, устремился в сторону от конвоя. На его фок-мачте затрепетал флажной сигнал: «Атакую подводную лодку!» Но до атаки дело не дошло: грянул сильнейший взрыв – и корвет буквально разнесло в куски. Никто из экипажа не уцелел.

Побоище продолжалось ночь и следующий день. Жертвами фашистских субмарин стали еще три военных корабля…

Нельзя сказать, что для британского адмиралтейства эти сообщения явились полной неожиданностью. Люди из Интеллидженс сервис не зря ели свой хлеб: разведка заполучила сведения, что вот-вот на вооружение фашистских субмарин поступит нечто новое. Именно эти сведения и сводки о нападении на конвой «ONS-18» позволили британскому премьеру Уинстону Черчиллю заявить в палате общин 21 сентября 1943 года:

«…новый блиц подводных лодок, вооруженных, по-видимому, новейшим и наиболее современным оружием… может причинить нам много хлопот».

Да и сам «папа» Дениц в начале августа 1943 года публично заявил:

«Новое оружие моих мальчиков скоро покажет англосаксам, что такое настоящая подводная война!»

Колченогий гитлеровский рейхсминистр пропаганды Иозеф Геббельс неоднократно возвещал начало «тотального уничтожения британской морской мощи».

Словом, особого секрета для британской разведки наличие нового подводного оружия не представляло. Вопрос заключался в другом: по какому принципу оно устроено? Как действует? К сожалению, ответа на эти вопросы не было. Как правило, никто ничего не замечал, и в большинстве случаев свидетелей нападения не оставалось.

Сообщения о тяжких повреждениях и гибели боевых кораблей, как в конвоях, так и одиночных, продолжали регулярно поступать в адмиралтейство. Уже было ясно, что фашистские подводники применяют торпеды совершенно нового типа. Но оставалось загадкой, почему они не оставляют следа и как выбирают именно военные корабли.

Через год, 15 июня 1944 года, нашелся очевидец, поведавший о действии нового фашистского оружия. В этот день в 50 милях севернее острова Уэссан «дьявольской торпедой» был потоплен британский фрегат «Морн», а в 20 милях северо-западнее мыса Хог – такая же участь постигла фрегат «Блэквуд». С «Морна» уцелел всего один человек, сигнальщик Патрик О’Нейл. Он рассказал, как все произошло.

…Получив акустический контакт с фашистской субмариной, «Морн» пошел в атаку, подняв сигнал: «Атакую подводную лодку». Одновременно раздался чудовищной силы взрыв, и фрегат буквально развалился на части, оставив после себя только тучу дыма, пара и брызг вперемешку с массой обломков.

За мгновение до взрыва Патрик О’Нейл заметил торпеду «серо-зеленого цвета с ярко-желтой боевой частью», медленно проходившую вдоль борта «Морна», имевшего в этот момент ход 7 узлов. Очевидно, она предназначалась для другого фрегата, державшегося позади, чуть правее «Морна». Как только машины фрегата дали самый полный вперед, торпеда, уже прошедшая за дымовую трубу, сделала поворот и поразила фрегат в район кормового погреба боезапаса. Взрыв вызвал детонацию и… в живых чудом остался Патрик О’Нейл, вышвырнутый со своей площадки на два десятка метров в сторону.

Через двенадцать дней в 20 милях северо-восточнее мыса Барфлёр точно так же погиб британский корвет «Пинк» – самонаводящаяся торпеда игнорировала транспорт, шедший со скоростью семь узлов, и поразила корвет, имевший двадцатиузловый ход.

Специалистам стало ясно, что они имеют дело с акустическими бесследными торпедами. Но они продолжали ломать головы над все теми же вопросами: почему эти торпеды не оставляют следа и почему выбирают именно военные корабли?