Текст книги "Замуж за первого встречного или невеста с сюрпризом (СИ)"

Автор книги: Евгения Стасина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава двадцать девятая

Стеша

Папка мой домой не торопится. Уже и с Гришей утренний кофе распить успел, и, воспользовавшись отсутствием хозяина, тщательный осмотр нашего семейного жилища провел. Даже пару раз недовольно нахмурился, отметив, что крючки в ванной на соплях держатся. Казалось бы, пора и честь знать, а все в гостиной сидит, неспешно рассол от маминых огурцов потягивая.

– Значит так, дочь, – ставит опустевший стакан на журнальный столик, а я места себе не нахожу – ведь следы останутся! Что за манера с напитками в зал бежать? Для кого кухню придумали?

– Я тобой недоволен. Крайне! – отец пальцем грозит, а я влажную салфетку из своих запасов достаю и принимаюсь стекло натирать. Ведь знаю, что хуже будет, а все равно тру, и чем больше разводов остается, тем меньше к папиной болтовне прислушиваюсь.

– Как тебе в голову такое пришло? Втайне от семьи свадьбу сыграть?

Как? А вот так! Только отныне смысла нет с осуждением на меня из-под бровей поглядывать. Я после нашего с Гришей разговора в предрассветном сумраке внезапно поняла – наш брак самое правильное, на что я в жизни решилась.

– Ладно с Борькой, так с ним по молодости, а здесь? Неужели, не заслужили мы праздника?

– Не было праздника, папа. Так что обижаться не на что.

Развод тоже вроде как обряд. И бумажку выдают, и соответствующие печати в паспорта ставят. Чего ж тогда не обижается, что я и тогда гулянье не закатила?

– Так тем более! Ты, считай, нас обокрала! Целый ворох воспоминаний из-под нашего носа увела!

– Леня, – мама подключается, а он и не думает останавливаться.

– А потом что? Дети пойдут, ты и о них нам сообщишь, когда они школу закончат?!

Ну, бред ведь! Во-первых, какие с Григорием дети, а во-вторых – такое при всем желании не спрячешь! И если подобное в моей жизни когда-то случится, я именно к ним с новостями и побегу. Чтоб и порадоваться вместе, и всплакнуть от счастья, и помолиться, чтоб бог дар свой в очередной раз назад не забрал.

– Я-то думал, ты, Стефочка, меня любишь. Тайн у тебя нет, а ты!

– Не нагнетай, – пора. Тем более что благодаря подоспевшей на помощь маме с этим ее вафельным полотенцем, журнальный столик от чистоты теперь искрится. У папы за спиной становлюсь и крепко его за плечи обнимаю, не забыв в щеку поцеловать. Этот прием всегда безотказно работает, тем более, если слова верные подобрать.

– Ну дура я. Не подумала. Не знала, что так для вас важно салатов наесться. Гриша меня в оборот взял, я и растерялась.

– Растерялась она! Знакома с ним без году неделя, а он уже из тебя веревки вьет!

– А вот и нет. Хороший он, – зря, но не заступиться не могу. – Не как Зайцев, уж поверь. Скорее, на тебя похож.

Ведь и вправду. Наверное, именно этим и подкупил: добрый, чуткий, разве что животика пивного не носит. И усов этих, что родитель мой прямо сейчас с задумчивым видом пальцем приглаживает.

– Прям таки, как я? Что, и голос не повышает, и угодить старается?

– Конечно.

Возможно, он в это самое мгновение, мне врача ищет, а это ли не показатель? Если для чужой женщины так старается, то для любимой уж точно горы свернет!

– И мамашки-зверюги нигде не припрятал? Ты смотри, дочь, мне предыдущей сватьи за глаза хватило…

– Нет. У него только отец.

Пусть и человек он своеобразный. Но можно ведь не общаться?

– Вы за меня не волнуйтесь, ладно? – обхожу диван и аккурат посередине между четой Щепкиных устраиваюсь, теперь и маму в объятья заключив. – Счастлива я. И все у меня хорошо будет.

И не лгу ведь. Улыбаюсь искренне, и каждому своему слову верю. Это спустя неполных четыре месяца после нашего с Борькой расставания! Кто бы подумать мог, что я так быстро в себя приду? А то, что время теряю, возможно, шанс любовь повстречать оставляя на потом, вовсе меня не волнует.

– Хорошо мне с ним.

– Любишь? – мама слезу со щеки своей пальчиком прогоняет, а я и сама диву даюсь: так вопроса этого боялась, на который солгать придется, а ничего, сижу. Даже краснеть не думаю.

– Хорошо и точка. Так что дурные мысли из головы бросьте.

Мне отчего-то кажется, что впереди только лучшее ждет.

Гриша

Тетке моей памятник ставить нужно. За умение важные дела в считаные минуты проворачивать. Порог квартиры своей миную и, стоит Стешу из комнаты выглянувшую заприметить, сложенный вдвое листок из нагрудного кармана куртки своей достаю.

– Держи. Я слово сдержал: будет тебе психотерапевт. И не абы какой, а лучший в городе.

– Снегирев, что ли? – ради такого дела Стеша ко мне бежит. Листик хватает и долго в эту самую фамилию, моим корявым подчерком выведенную, пялится. Надеюсь, в обморок от счастья падать не надумала?

– Так к нему же не попасть…

– А тебе вот повезло. Позвони и хоть завтра иди, – только успеваю от верхней одежды избавиться, а жена моя обычно такая робкая, тут как тут. Обнимает, едва не задушив, и что-то, уткнувшись носом в мою грудь, несвязное бормочет.

Вот те на! Обычно баб шубами, бриллиантами, парфюмом хорошим баловал, а они и то таким восторгом не пылали! Так и хочется со всем мужским полом открытием поделиться, в знак солидарности. Оказывается, чтоб тихоня сама в руки к вам пошла, нужно ее на прием к мозгоправу записать. Договоритесь и все, Бастилия пала.

– Гриша! Ты волшебник! Ты, – я только во вкус вошел, тщательно ее спину пальцами изучив, а она уже в сторону отпрыгивает, как ребенок в ладоши хлопая. – Ты просто чудо, Гриша! Лучший из моих мужей!

– Их у тебя всего два было!

– Это пока. Вот вылечусь, семью создам, а все равно тебя вспоминать буду! Я знаешь что? Сына в твою честь назову! – смеется, а я не сомневаюсь: вот именно сейчас, бумажку к груди прижав, она, наконец, поверила, что ребенок у нее непременно будет. И не один: с десяток, иначе чего глаза так сияют?

– Ужином спасителя своего хоть накормишь? Мне, конечно, приятно, но комплиментами сыт не будешь.

Ногой задвигаю ботинки под лавку и в ванну иду, позволяя жене в одиночестве на стол накрыть и счастью своему без лишний глаз троекратное ура прокричать.

Чего этот Борька ее такой безмозглый? Ну ладно, чудная, но ведь побороться за нее стоило? Хотя бы ради вот этой улыбки, что даже мое отражение в зеркале перекрыть не может. Лицо водой холодной ополаскиваю, а она все равно перед глазами стоит. Губы эти ее, волосы короткие, что из хвоста повыбивались, пока она меня в знак благодарности задушить старалась. Только Стешу и вижу, по памяти до стола добираясь.

– Пир-то какой? Празднуем что?

– Конечно. Это, – уже не такая раскрасневшаяся, но все еще довольная, вновь мне листок демонстрирует. – Я почему-то ни на минуту не сомневалась, что ты меня не обманешь.

С чего бы это? Мало ли что я наобещал спозаранку?

– Я должна тебе спасибо сказать.

– Так ведь сказала уже…

– Нет, не за психотерапевта, а в общем. За то, что уговорил меня согласиться и на переезде настоял. Я вот сегодня проснулась и поняла: если б не ты, я б так и убивалась по Борьке.

А так что, по мне убивается? Даже вином давлюсь, что она к мясу подала, а Стеша, будто мысли мои прочитав, торопится оправдаться.

– Нет, я не в этом смысле. Просто я не понимала, как мне это нужно было: от родителей съехать, обстановку сменить, решиться, наконец, к врачу обратиться. Я сто раз собиралась, а первый шаг сделать боялась. Так что за тебя Гриш, и за маму твою, чье завещание кардинально мою жизнь изменило.

 – Это тост?

– Он самый, – свой бокал наполняет и через стол тянется, о мой им звякая.

Говорили ли мне прежде что-то подобное? Да еще смотря на меня так, будто я подвиг какой совершил? Вряд ли. Оттого впервые в присутствии женщины теряюсь, обычно робкой и немногословной, а сегодня вдруг в себе новую ипостась открывшей.

– Что? – она губы облизывает и рубашку свободную поправляет, а я глаз от нее оторвать не могу. Растворяюсь, очарованный этими кристально чистыми голубыми омутами. – Перегнула?

– По-моему, в самый раз.

И выпить лучше до дна, а то сорвусь со стула и совсем не по-джентльменски поцелую. Жену. Дожил ведь!

Глава тридцатая

Стеша

Я так перед первым свиданием не волновалась! Зря Гришу не послушала и не приступила к сборам пораньше.

– Закрыла, Стеш, – вон он как обеспокоенно на часы поглядывает. Наверное, в своем пуховике за эти двадцать минут, что я никак не решусь квартиру покинуть, он уже успел свариться.

– А газ…

– Я лично его перекрыл. Ничего не случится, ясно? Да после того, как ты ко мне переехала, эта квартира самое надежное место на всей планете!

Если бы. Просто Гриша наивен: верит, что уборка моя все микробы победила, а бдительность сводит к минимуму возможность утечки газа. Но разве случай со счетов списывать можно? Судьбу, против которой ни проверки не помогут, ни злосчастная хлорка.

– Опоздаем, Стеш. Вовремя не явимся и плакали твои сеансы.

Я на пуфик сажусь. Гляжу на мужа ненастоящего и тоскливый вдох шарфом заглушаю, что в несколько оборотов вокруг шеи обмотала. Страшно. Страшно услышать от компетентного человека, что я чокнутая. Другие ладно, у них дипломов за спиной нет, а из уст этого Снегирева, как приговор прозвучит.

– Тебе вовсе не обязательно со мной ехать. Лучше на работу иди, – а я в кафе пережду. Или у родителей, ведь весь мой запал сегодня перегорел. Так распереживалась, что пять минут у двери в своей комнате простояла, пока на ладошку ручка металлическая не упала. Как теперь Полонскому сообщить, что я его имущество испортила? Вредительница!

– Еще чего, – а может, знает уже? Чувствует, что я отступить хочу, потому и носится со мной, как с младенцем? Завтрак сам приготовил, сам посуду тщательно намыл, да все глазами своими серыми за мной поглядывал? – Я все это заварил, так что должен до конца довести. Вот в кабинет зайдешь, тогда и на работу отправлюсь. Ничего с моим бизнесом за два часа не случится.

Дай бог. Иначе еще и в этом себя винить начну. С богом! Встаю, замок на пуховике застегиваю, да стараюсь ногу в сапог втиснуть. А внутри беспокойство… Словно чего-то не сделала…

– Гриша! Так ведь окно на балконе нараспашку открытым осталось! А ты говоришь, проверил! – он чертыхается, а я сломя голову в конец коридора мчусь. Не дело это: а если сосед сверху бычок кинет? Или птица какая залетит? Это же дурной знак…

– Знаешь что, Щепкина-Полонская, – нагло меня в сторону отпихнув, блондин сам на лоджию выходит. – На вот мобильный мой.

– Зачем?

– На видео снимем. А то сегодня с тобой явно что-то не так.

Дожила. Сто раз о подобном на форумах читала, а теперь и самой лицезреть приходится, как инициативу переняв, супруг мой действия свои комментирует, на видео записывая. Довольно быстренько, хочу вам сказать. Даже батареи вниманием не обходит, чтоб в моей больной голове ненароком и этот страх не поселился.

– Если что, пересмотри, чтоб убедиться, что дома все хорошо. А теперь бегом оделась и вышла! Иначе я бригаду вызову и силком тебя к этому Снегиреву отправлю.

Стыдно мне до жути. Только перечить права не имею. Он ведь ради меня связи свои подключил, тетку задействовал, и именитого психотерапевта мной заняться вынудил. Разве могу я теперь Гришу обидеть? Оттого и сижу как мышка, пока он, правила нарушая, по городу на своем внедорожнике мчит. Уж не знаю, сколько штрафов ему теперь оплатить придется, но в вестибюле частной клиники мы за пять минут до приема оказываемся. Карточку на ресепшене заводим, за медсестрой фигуристой на третий этаж поднимаемся. Я ступеньки считаю, Гриша количество пуговок на ее обтягивающем халате…

– Давай, Стеш, – у дверей кабинета он, наконец, расслабляется. Ладошки мои ледяные в своих прячет и улыбается, заставляя меня еще больше смутиться. И правда, ведь как семья. – Я в тебя верю, ясно? Это же не операция: посидите, потрепитесь о том о сем, и сама не заметишь, как время пролетит.

Я, кажется, уговаривала его со мной не ездить? Так вот, прямо сейчас я готова молить об обратном. Чтоб со мной зашел и какой-нибудь шуточкой напряженную атмосферу разбавил. Жаль, попросить его об этом не могу. Наглостью никогда не отличалась.

Покорно киваю, платье в порядок привожу и шаг к двери делаю.

– Гриш, а ты… – но чем ближе моя встреча с врачом, тем сильнее меня знобит. Поворачиваюсь к Полонскому, а как вопрос свой задать, никак придумать не могу. Я ведь сеансы психотерапии только в кино и видела! А разве на режиссеров полагаться можно? Вдруг к креслу ремнями прикуют и пока я за свободу бороться буду, лоботомию мне сделают? А Гриша сильный, если что защитит…

– Я тут подожду, ладно?

Еще бы. Если что, закричу погромче. Вымученно улыбаюсь спасителю своему, и полную грудь воздуха набрав, прыгаю в неизвестность.

Один – верх, вниз; два – верх, вниз; три – вверх, вниз…

Сразу видно. Снегирев мастер своего дела – до семи я все же дошла, и внутрь шагнув, аккуратно дверку прикрыла.

 Гриша

Хотел бы я знать, о чем они там беседуют. Наверняка о Борисе этом, будь он неладен, или о детских травмах, что могли на ее взрослую жизнь отпечаток свой наложить. Брожу взад-вперед по просторному коридору, а любопытство буквально изнутри распирает. Если б не медсестричка эта, что уже дважды мимо меня, бедрами покачивая, пронеслась, каюсь, ухом к двери бы припал.

– Волнуетесь? Бросьте, – улыбается мне свидетельница моей внутренней борьбы, и на ближайший подоконник тяжелую стопку медицинских карточек кладет. – Психотерапевт еще никому не навредил. Это вот этажом ниже нервничать нужно.

– А что там? – лениво от стены отталкиваюсь и к брюнетке болтливой поближе подхожу. Нина Викторовна – на бейджике именно так и написано.

– Отделение пластической хирургии. Хотя и там специалисты высший класс.

Краснеет Ниночка. Посему видно – на себе проверяла. Только вот интересно, что именно эти рукастые кудесники в ее ладной фигурке перекроили: грудь, бедра или может быть…

– Скажу по секрету, я в прошлом году у них уши делала. Видите, – отводит в сторону завитой локон и шедевром этим беззастенчиво хвастает. И так повернется, и этак, а я гадаю: заняться, что ли, бабам нечем? Из-за такой ерунды под нож ложиться?

– Ваша супруга не поэтому пришла? У нас жесткое правило: прежде чем операцию делать, сначала все через Снегирева проходят. Чтоб твердо удостовериться, что решение приняли обдуманное.

Вот если бы… Я б Стеше парочку сантиметров в некоторых местах добавил. К примеру, в талии. Уж больно худая она, впрочем, наверняка у нее это от нервов. Сегодня так распереживалась, что и кусочка омлета не проглотила. Хотя мне казалось, что, наоборот, радоваться должна! Ведь и мечтала об этом долго, и так накануне восторгом светилась. Настолько, что не знал ее раньше, до того как ее эта болячка подкосила, а уверен – за ужином со мной сидела та Стефания Щербакова, что в свое время и Борю Зайцева покорила, и на инженерный факультет поступить не побоялась. И взгляд изменился, и плечи расправились, и даже голос уверенней звучал.

– Нет. Мы по другой причине. Кстати, может, у вас кафетерий есть? А то мне еще пятьдесят минут скоротать нужно.

– Конечно. Внизу. Там и кофе, и чай, и даже меню из пятнадцати блюд. Проводить?

А почему нет? Киваю и, как и подобает галантному мужчине, поклажу ее собственноручно до регистратуры доношу. Она болтает обо всем подряд, а я на часы поглядываю, чтоб окончание сеанса не прозевать.

– Все-таки, вы замечательный муж! Мало кого супруги сопровождают. Ведь как русский человек рассуждает? Психотерапия – это высасывание денег. А я горжусь! Вот как Снегирев наш очередного пациента излечит, меня от радости так и распирает!

Красивая Ниночка, а вот болтливость эта все впечатление смазывает. Даже поругать себя успеваю за то, что в провожатые ее выбрал. Что я ребенок? Сам бы дорогу нашел…

– Только суп здесь не берите. Отрава еще та, – а она, словно почувствовав, что речи ее меня утомили, наконец, прощается.

Был бы здесь Ромка, пальцем у виска покрутил бы. Такая добыча, да еще и сама в руки идет, а я вид делаю, что не замечаю! Даже когда в дверях через плечо оборачивается и кокетливо ручкой машет – намеренно в меню взгляд опускаю.

Нет, не влюбился я. Протрезвел, и наваждение под названием «Стеша обыкновенная» само собой прошло. Теперь на вещи смотрю иначе: грани переходить нельзя, но и мамино завещание придется немного подкорректировать. Не монах же! Завтра тридцатник стукнет, считай в самом расцвете сил! Вон и аппетит здоровый, и жизненных сил хоть отбавляй!

– Вышла? – салфеткой рот утираю, и торопливо со стула встаю, мобильный к уху плечом прижимая. Никогда так долго не обедал, а тут за мыслями время, как песок, сквозь пальцы просочилось!

– Вышла. А ты на работу ушел?

Почудилось мне или правда расстроилась? Тяжелую дверь толкаю, и стоит в коридор выйти, убеждаюсь: точно, обижена. Вон как туфлей кафельную плитку растирает, низко голову повесив. Даже когда аккуратненько по плечу ее указательным пальцем бью, и то не сразу замечает!

– Глупый! Напугал– то как!

– Ты же вроде как от психотерапевта вышла, – локоть свой предлагаю и неспешным шагом к гардеробу ее веду. – Он не успел повысить уровень твоей стрессоустойчивости?

Программы там какие в голову заложить? Или он за бешеные деньги только  кивает, да, когда требуется, поддакивает? Если так, то не в ту сферу я трудиться пошел. Знал бы, кабинет арендовал, да обогащался. И никаких тебе фиктивных браков, ради уплаты долгов. Хотя… Не так все страшно, как мне вначале казалось.

– Нет, – и жена досталась на редкость милая. Вроде с приветом, а как по мне, самая адекватная из известных мне женщин. – Сказал, что сегодняшняя встреча, вроде как наше знакомство. Порасспрашивал меня о жизни и моей проблеме, график сеансов составил. Отныне по средам и пятницам я к нему ходить буду. Гриш, зря я его боялась. Думаю, он мне точно помочь сможет.

И здорово. И раз уж настроение у нее улучшилось, сейчас самое время новости сообщить.

– Вот и отлично. Только завтрашний прием отменить придется, – помогаю ей на сиденье устроиться и, ежась от ветра, на водительское место юркаю. – Завтра у нас пятница особенная. Мой юбилей, и ты как хозяйка просто обязана рядом быть.

Глава тридцать первая

Стеша

Много чего я за час в компании Снегирева узнала. Вроде и говорила в основном я, а он в паре предложении такой ворох информации на меня обрушил, что до сих пор не верится. И главное из всего этого, что клеймить меня позорным званием «сумасшедшая» он не стал. И про Зигмунда Фрейда поведал, и про Павлова, и даже про мои проблемы с выходом из дома сам догадался. Оказывается все эти страхи, вынуждающие меня десятки раз проверять, перекрыла ли я вентили, не что иное, как навязчивые сомнения. А я-то думала дурашливость!

Запястья духами сбрызгиваю и принимаюсь на голове подобие прически сооружать. Вот интересно, как бы мой психотерапевт страх перед мужниным юбилеем обозвал? Он ведь среди всех сейчас самый яркий! Вроде и стол накрыла, и до ночи вчера порядок в квартире наводила, и даже в блокнот с записями о Гришиных предпочтениях заглянула, а все равно волнуюсь. Да и немудрено: помимо тестя еще и родители мои будут! Как Полонский говорит: «Отпразднуем в тесном семейном кругу!»

Хорош круг, ничего не скажешь. Дружок его сомнительный с невестой, тетка – предводительница секты, отец олигарх и мои простолюдины. О чем маме с Галей этой общаться? А отцу с Юрием Викторовичем? Не знаете? Вот и я том же…

– Стеш, – улыбку на лицо нацепить не успеваю, но Гришу в комнату заглянувшего, это, кажется, мало беспокоит. Протягивает мне какую-то коробочку и смущенно взор тупит. Чего это он удумал?

– На. Мне подаришь.

Вот тебе и бизнесмен! Неужели решил, что мне ума не хватит самой что-то выбрать?

– Зачем?

– Ну, положено так. Ты же жена…

– Я знаю. Поэтому о подарке сегодня побеспокоилась, – скромном, но он ведь прилюдно открывать его не будет? – Но, если хочешь…

– Нет. Купила, значит, свой дари, – расцветает, как ребенок радуясь, и, растерянно макушку взъерошив, на месте топчется. Недолго, ведь и я на него больше не смотрю, и самого время, до прихода гостей оставшееся, поджимает.

– А что там?

– Иди.

Так я и рассказала. Это ведь традиция – именинник непременно должен голову поломать, какие же сюрпризы его на торжестве ждут! Тем более что не так уж и долго от любопытства томиться осталось. Вон, кто-то настойчиво на звонок жмет. И уж не знаю, как это тут принято, но открывать не пойду. Не хочу скоморохом быть, их мое представление с дверными ручками позабавит. А я потом всю ночь не усну.

Встаю со стула своего бархатного, несколько раз туда-сюда на каблуках прохожусь, и все-таки признаю очевидное: дальше тянуть нельзя. А то, что ж я за хозяйка такая, если в берлоге отсиживаюсь, пока муж-юбиляр чужие пальто развешивает?

– Здравствуйте, – вроде и решила выйти, а вот стоит свекра увидеть и не таким уж глупым побег мне начинает казаться. Уж больно он неулыбчивый! Сверху вниз по мне ледяным взором проходится и единственное, на что его хватает, легкий кивок головы. А я и не жалуюсь.

– Чем старше ты сын становишься, тем больше я убеждаюсь, что вырастил настоящего жлоба. Свадьбу зажал, юбилей вон, на кухне празднуем. Что, не мог для родни стол в ресторане заказать?

Меня будто не замечает, зато Полонскому внимание с лихвой достается. И вот теперь скажите, что я неправа, радуясь своей неприметности!

– Помолчал бы! Вы с сестрой моей тоже свадьбу не праздновали. Только я и была, – и как я Галину не заметила? Она ведь как вихрь по комнате проносится, шурша своими пышными юбками. Меня крепко обнимает, в обе щеки целует и, словно этого мало, как ребенка, за одну из них треплет!

– Так что есть в кого, Юрок!

– Вот не надо! У нас финансы не позволяли. А Гришка с недавних пор человек обеспеченный!

Господи! Пойду лучше в кухню, а то эти семейные разборки мне совсем не по душе.

– Финансы, финансы! Нормально у тебя все с финансами всегда было! Просто ты их в свою колбасу да сосиски несъедобные вкладывал!

– А если б не мои несъедобные сосиски, еще неизвестно где бы мы все были! Забыла, как я учебу твою оплачивал? На поводу у Аллы пошел! Пожалел ее непутевую младшую сестру. А благодарность…

Можно и недослушивать. И по смыслу понятно, чем все закончится. Я лучше вон, мясо из духовки достану, салаты соусом заправлю и в одиночестве про себя помолюсь, чтоб моя родня передумала ехать на этот праздник жизни. Хватит с меня их перепалок с бывшей свекровью! Морально еще к новому урагану не готова. Только несчастливая я, сколько раз повторять?

– Твои пришли, – Гриша бокалы с полки снимает и какую-то пузатую бутылку из своего мини-бара берет. – Пойдем? Рано или поздно это все равно бы случилось.

И действительно. В очередной раз Полонский прав. С богом! И не через такое проходила, верно?

 Гриша

И зачем я это празднование затеял? Гробовую тишину за столом даже дурацкие Ромкины шутки прогнать не в силах. Он вон пыжится, на полную выкладывается, а в знак благодарности только невеста его и смеется. Вот вам и юбилей!

– Так, значит, вы мясным комбинатом владеете? – видимо, тестю моему это неловкое молчание надоело. Сегодня он как стеклышко трезв, оттого вопросы задает робко, даже краснеет немного и постоянно усы приглаживает.

– Трудно, наверное, за всем уследить?

– Еще бы. Но мне, слава богу, повезло. Команда проверенная, товар качественный производим.

А вот мой себя хорошо чувствует. Еще бы, он с мэром за одним столом не раз сидел, чего же простого дальнобойщика стесняться?

– Это как же ваш завод называется?

–«Империя вкуса», – папа гордо плечи расправляет, а моя любопытная теща, что отважилась в мужской разговор влезть, от удивления глаза пучит. Что, кстати, естественно, ведь прилавки местных магазинов этими деликатесами завалены. Ну, все, сейчас минут десять удивляться будет, что с самим Полонским так неожиданно породнилась!

– Так это ваши? – говорю же! Даже за сердце схватилась, второй рукой мужа за запястье обхватив. – Стеша! «Империя вкуса»! Я ж тебе про эти сосиски молочные рассказывала!

– Понравились? – будь у папаши моего усы, он бы их кончики сейчас важно на палец накрутил! Так и светится, словно не тридцать два года заводом владеет, а только первые шаги делает!

– Понравились?

– Мама…

– Ничего, Стеш, – Ольга Ивановна себя в руки берет и решается пересохшее горло шампанским смочить, жестом дочь призывая к молчанию. – Это как посмотреть… Я ведь повар в школьной столовой, Юрий Викторович. И если уж судьба нас свела, считаю своим долгом высказаться: это не сосиски, это собачий корм.

Ну и поворот… Я водой давлюсь, жена моя ладошкой лоб поглаживает, низко голову наклонив, тесть в кулак откашливается, отец бледнеет, а Галя… Чего от нее кроме улыбки ждать? Явно ведь ума не хватит, как Ромке с его невестой, вид сделать, что горячим увлечена.

– Корм? Это моя-то продукция?

– Конечно. Я уж сколько с дирекцией не воевала. Говорю, дети потравятся, а им хоть бы что. Уж простите мне мою прямолинейность!

Нашла госпожа Щепкина кого о прощении просить… И как ситуацию спасать? Боюсь, все это плохо кончится.

– Да что ж вы такое говорите, Ольга Ивановна? Мы все по ГОСТу делаем, содержание мяса соответствует стандартам…

– Каким таким стандартам? Откуда в них мясо? Ведь соя одна. Ты сват не обижайся, вот колбаса докторская еще ничего, сервелаты твои всегда покупаю, а сосиски молочные никуда не годятся. Даже подливка наша их не спасает.

– Подливка?! – отец негодует. Со стула подрывается, стараясь удавку на шее ослабить, и теперь повисшая в комнате тишина уж точно ничего хорошего не предвещает. Если не остановить его, в пух прах нас всех разнесет, и плевать, что ему про сосиски эти злосчастные правду сказали. Все, мой выход, если не хочу умереть раньше, чем успею мамино наследство потратить. Пока гости между собой поединок взглядами ведут, я ничего лучше не придумав, друга в бок локтем толкаю. Была, не была, больше никаких идей у меня нет.

– Горько кричи, – командую шепотом, и чтоб до Ромки дошло быстрее, еще разок по тощим ребрам его ударяю.

А что? Мы ведь и впрямь торжество зажали. Чем не смена темы? Люди ведь все эти ритуалы любят!

– Не тормози, давай.

– Горько, – выдает он еле слышно, а я Стешу уже за руку хватаю, заставляя подняться и подыграть.

– Горько!

Уже громче, вон и Галя воодушевилась, единственный раз на моей памяти, не желая и дальше унижениями мясного магната наслаждаться. Явно скидку побольше попросит, когда мебель заказывать придет:

– И действительно. Горько! Молодые, не отвертитесь!

Обнимаю супругу свою за талию осиную и еле заметно плечами пожимаю. Мол, что делать. Уж лучше поцелуй, чем грандиозный скандал! Тем более что ведь сработало! И отец вновь на стул плюхнулся, внеочередную рюмку коньяка себе наливая, и теща в улыбке расплылась, щекой к могучему плечу Леонида припав. Сейчас минутку влюбленную парочку поразыгрываем и внимание на себя перетянем.

К черту! Хватит тянуть, а то блондинка эта, что еле заметно пытается меня оттолкнуть, чего доброго, в обморок упадет. По традиции одними губами перед ней изменяюсь и за секунду расстояние между нами сокращаю. И чего уж там, самому интересно! Когда такой шанс еще представится?