Текст книги "Побеги божественного пламени (СИ)"

Автор книги: Евгения Клёнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Она вскидывает длинные ресницы, и что-то в груди старика замирает.

Ал гладит кареглазую по щеке. И бархатная свежая кожа контрастирует с его собственной костлявой рукой. Она похожа на Руслану. Не точное сходство, а скорее один и тот же типаж. Те же гладкие русые волосы, почти детская хрупкость, большие выразительные глаза, которые от природы в любом возрасте сохраняют наивность и любопытство.

Дева смущённо улыбается, опускает взгляд и продолжает делать то, зачем пришла. Вечер. Она должна омыть ноги своего господина, чтобы подготовить его ко сну.

Алоису противно от самого себя, но одновременно он чувствует восторг того, кому принадлежит этот кусочек жизни.

Он снова находится в собственном теле. Ещё не открыв глаз, Ал понимает это. Вместе с кровью по венам носится пробужденный жар.

Глаза горят, будто только что их промывали кислотой. Он хочет потереть их или приоткрыть, но вместо этого тело его пытается подняться с жёсткой земли. Мышцы не до конца понимают, чьим командам подчиняться. Оторваться от камней получается с трудом.

Совсем рядом голос Русланы.

Пахнет дымом.

Она, радостная, накидывается сзади, но сразу отпускает.

Теперь он точно осознаёт, что больше не хозяин своего тела.

Пальцы сомкнулись на вороте её рубашки и потянули вверх.

Вместе с собственным ужасом, Ал испытывает чужие страх и гнев. Карие глаза Русланы вызывают ненависть. Но чувство быстро ускользает с пониманием того, что перед ним совершенно другая девушка.

Алоис пытается управлять рукой.

Бесполезно.

Руслана начинает задыхаться.

«Витош? Болотное отродье, это ты мной управляешь?» – Ал боковым зрением видит зеркала. Должно быть, колдун попытался переселить проклятую душу, но что-то пошло не так.

Тяжёлый удар чугунной жаровни выбивает Алоиса в сторону и одновременно в новое воспоминание.

Опять эта девушка.

На этот раз она в пышном ярко-красном наряде сидит на краю широкой кровати. Спальня заставлена дорогой мебелью. Золото, серебро, самоцветы. Роскошь в своём первозданном виде. А в центре – главное украшение.

Прозрачная алая вуаль закрывает девичье, пока ещё невинное личико.

Ал уже видел похожую картину на исторических полотнах.

Это первая брачная ночь царя и его новой супруги.

Он подходит, ощущая ломоту во всех костях одновременно. Снова старик. Чтобы придать сил истлевающей заживо плоти, он пускает под кожей струю божественного огня. Это должно помочь на время.

Сладострастное предвкушение, и вот, вуаль уже на полу.

Старик опускается на ложе.

Ал отмечает, что девушка не выглядит счастливой. Она почти не дышит, не поднимает взгляда.

Его грузная жилистая рука тянется к нежным красным губам.

Алоис с облегчением выдохнул, когда понял, что не придётся досматривать брачную сцену до конца. Он – это он. Засыпан ветвями. Вокруг – северный хвойный лес. В голове непонятная ругань.

Ал захотел встать и встал, но рано он обрадовался, потому что в следующее мгновение контроль над конечностями перешёл к его душе-паразиту.

Из его рта вылетали гневные шипящие слова. Отдельные фразы знакомы, но общего смысл непонятен. Хозяин тела также не понимал то, что пытается сказать Алоис.

В одном Ал убедился. Это не Витош. Колдун находился на той же поляне. Оттолкнув перепуганную Руслану, он шёл прямо на него.

В виски ударила ярость вперемешку с презрением. Новый хозяин тела распознал в белом великане нечисть.

Сквозь ладонь, прильнувшую к широкой груди, жертвенный огонь перетекал в обречённого. Красное пламя, что принёс на казнь жрец Храма Всех Богов. Без сомнения, это оно.

Когда с болотным отродьем было покончено, горящие глаза Алоиса вернулись к Руслане.

Шаг за шагом он становился ближе.

Большей беспомощности Ал в жизни не чувствовал. Паразит же сейчас и её прикончит. А он так слаб…

Его боль ощущал и новый хозяин тела. Слышал назойливый голос в голове.

Он, также, как Алоис, не до конца осознавал, что происходит.

Девушка была в ужасе. Она не представляла опасности, но являлась причиной странных и очень сильных эмоций. Человек пока не мог определить, какие из них принадлежат ему, а какие чужеродному голосу.

Ал наблюдал, как его собственная рука тянется к её лицу.

Не остановить.

Его тело игнорировало любые команды, но на призыв откликнулся божественный огонь. Пламенный поток заставил плоть подчиниться. Он отринул и взмыл в небо.

Паразит опешил от такой наглости. Это он – повелитель божественных сил. Как смеет голос пользоваться ими? Перехватив контроль над пылающими крыльями сокола, он вновь выбил Алоиса из сознания.

Третье.

Теперь Ал не сомневался, что видит прошлое души-паразита. И, судя по происходящему вокруг, это не болотная нечисть. Каким-то образом в нём возродилось сознание одного из первых царей.

Вокруг ещё неистрëпанные улицы древней столицы. Много живых цветов.

Громовая Башня блестит, отражая яркое полуденное солнце.

Он идёт первым. По правую руку та самая девушка. Она ступает уверенно, держит спину прямо, всем видом показывая, кто здесь царица.

В сопровождении слуг и жрецов они заходят внутрь, становятся на плоскую площадку с перилами из резного дерева, закреплённую на толстых верёвках. Рабочие крутят колесо в основании башни и, тем самым, возносят своих господ наверх.

Подъёмник, переживший века. Алоиса, скованного цепями, доставляли на крышу тем же способом.

Царь не может оторвать очарованного взгляда от новой супруги, а она почти на него не смотрит.

Под облаками их уже ждут.

Жрецы Первого Храма Рарога, несколько высокопоставленных подданных и молодой человек с чёрными, как смоль, волосами. По поведению окружающих Ал понимает, что это один из принцев. Получив благословение от отца, он делает шаг в пропасть.

Ал смотрит вниз.

Он чувствует слабость.

Божественный огонь, много лет поддерживающий немощное тело, покидает его и переселяется в летящего вниз наследника.

Ноги подкашиваются. Царя подхватывают слуги, а он оглядывается, ища глазами кареглазую девушку.

Возвращение в осеннее небо. Сокол кружил над руинами своего города. Ничего, кроме башни и Храма, не осталось, но и они в плачевном состоянии.

Где его наследие? Что стало с величием? Ал без слов, по одной только щемящей тоске в груди понял, о чëм думает древний царь.

Алоис отругал себя за то, что не слушал проповедей Солнцезара и не вникал в его переводы. Скудного словарного запаса хватало лишь на простые фразы: «Остановись», «Всё изменилось».

Птица не могла ответить, а мыслей старого царя Алоис не слышал, но нарастающая обида не сулила ничего хорошего. У Храма, подобно хлопочущим муравьям, суетились люди.

Один раз уже получилось переманить на свою сторону божественное пламя. Может, получится ещё раз. Он сейчас в образе сокола, а, значит, сможет управлять крыльями и увести опасность подальше от города.

Алоис сосредоточился и повторил призыв, но на этот раз его паразит был готов.

Издав истошный вопль, сокол заметался в воздухе. Подчиняясь сразу двум хозяевам, он раскидывал пламя в разные стороны, пока один из голосов не приказал исчезнуть.

Вихрь. И вниз, прямо на крышу Храма, стал падать человек.

Алоис больше ничего не мог.

Горячая пелена заслонила взгляд.

Ноги еле волочатся по холодному полу, но нужно идти. Ночь. Почти ничего не видно. Каменный дворец выглядит мрачным и чужим.

Верный прислужник почти несёт царя на себе, но старик упрямится.

Ал вместе с ним, потерявшим божественный огонь, поддаётся ознобу. Быть простым смертным – непривычно и раздражает.

Прислужник помогает отворить тяжёлую дверь, но сам остаётся ждать в коридоре.

Ал заходит в длинную проходную комнату. Идёт сквозь несколько занавесей из тонких золотых нитей, чётко слыша два голоса: мужской и женский.

Последний слой просвечивающейся ткани, и он оказывается в алтарной: небольшое помещение для принесения жертвы небесам. Так благородные женщины могут напрямую общаться с предками и почившими богами.

На пол, заставленный горящими свечами, брошено пуховое одеяло, а рядом с сакральным столом стоит его молодая царица.

Одна, почти без одежды, но смотрит с вызовом, сверху вниз.

Царь злится.

Чуть не падая, он подлетает к девушке, пытается её схватить за руку. Она отпрянула, в ответ бросив что-то гневное.

Он пытается отдышаться, опираясь на алтарь. Царица смотрит ему за спину.

Ал не успевает обернуться, как получает колющий удар в спину. Тонкий клинок пронзает насквозь, выпуская струю крови спереди. Девушка берёт алтарный нож и с размаха врезает остриё в грудь ненавистного мужа.

Лëгкие стремительно наполняются кровью. Ал пытается выдернуть нож, кашляет, захлёбывается. Старая туша и без внешней угрозы долго бы не продержалась, а тут шансов совсем нет.

Из-за спины выходит высокий лысый мужчина. Молодой и красивый. Ал видел его в прошлый раз среди жрецов на крыше Громовой Башни.

Жрец притягивает царицу за оголенную талию, а старик падает, теряя сознание.

«Какая жалкая смерть», – подумал Ал, придя в себя.

Он по-прежнему находился в плену под собственной кожей. Его паразит очнулся раньше и уже расхаживал по горячим камням подорванного Храма.

Это был последний отрывок памяти, в который по неумению Алоиса пустил тот, чьи имя и слава примелькались в столетиях.

В ранних источниках встречались упоминания о жреческих семьях, но, после кончины восьмого из царей, его сыном был издан указ о запрете порочащих связей. Теперь любой мужчина, решивший посвятить себя служению Рарогу, лишался возможности быть с женщиной.

Алоис ошибся. В ту чёрную ночь старик не умер. Его спасла мёртвая вода. Он прожил ещё полгода и встретил кончину, сбросившись с Громовой Башни.

Надеялся вернуть божественный огонь, но дар Рарога никому не даётся дважды.

…

Бог-кузнец, нашедший силы в жерле вулкана, выбрал правильную сторону, но победа принесла ему столько же несчастий, сколько и проигрыш Чернобогу. Наказание за само участие в войне богов: телесная смертность. И Рарогу, в числе прочих, не удалось избежать судьбы.

Он прожил славную жизнь, передал божественный огонь наследнику и завещал каждому потомку поступать также.

Булат был первым, кто воспротивился воле великого предка. После измены второй жены, после покушения, он осознал, насколько теперь жалок. Без силы Рарога он никто. Его больше не уважают и не боятся. Так в чём смысл жить?

Смысл вернул иноземный чародей, обещавший связать душу бывшего царя с божественным пламенем. Это должно было помочь призвать силы. Он провёл ритуал на вершине Громовой Башни.

И Булат сделал шаг в пропасть.

Подробности его бесславной гибели скрыли летописцы, как стёрли они и имя его последней супруги. В веках Булат остался одним из великих, но сам он этого не узнал.

Чародей признался во всём, и был казнён тем же вечером. Но слов его хватило, чтобы посеять зёрна страха в сердцах царской семьи. Спустя два десятилетия следующий царевич сделал шаг с высоты, но божественный огонь не принял его жертву. Царица убедила мужа, что смерть сына – последствия наложенных чар, что Рарог прогневался и забрал дар у их рода.

Женщина лгала. Она не была благочестивой женой. Первенец её, как полагается, появился из супружеского долга, но второго сына она родила по любви от любимого мужчины, который, увы, наследником Рарога не был.

Истинный наследник не дожил до ритуала. Место его пришлось занять младшему брату. Он и разбился у подножия Громовой Башни.

Царь предпочёл поверить в версию неверной жены.

С той поры в небесах не сыскать огненных птиц, а дети Рароговы уподобились остальным правящим династиям. Власть держали мечом и свитой, земли делили, дрались друг против друга за корону и золото.

Тем не менее, казнённый чародей не был шарлатаном. Из-за его ворожбы душа Булата не упокоилась, а прибывала в небытие между небом и землёй.

Спустя почти тысячу лет живая вода в Великом Болоте призвала Булата к особенной огненной крови его потомка, но тело Алоиса было занято собственной душой.

Незримая сущность могла таскаться за ничего не подозревающим смертным сколь угодно долго, не причиняя тому никакого вреда, но случился ритуал колдуна. Как в открытые врата, в тело молодого наследника зашёл незваный гость и завладел им полностью.

Для сознания Булата прошёл один миг.

Вот он летит вниз и понимает, что ничего не вышло, всё кончено. Удар. А дальше боль мигом исчезает. Он лежит на острых мелких камнях, конечности непослушны, но ему удаётся с ними совладать. Сзади набрасывается девушка. Такая же молодая, как и его зазноба, и с такими же большими и бесстыжими карими глазами.

Голова гудит и грубый назойливый голос звучит где-то внутри.

Булату выпал второй шанс.

Стечение рек, которые никогда не должны были пересечься.

Разобравшись в новом положении, он по достоинству оценил перспективы.

Он единственный, а значит сильнейший. Пусть ворожба нечисти и презренна, но она, соединившись с божественным огнём, даровала ему вторую жизнь. Булат помнил, как тягостно дряхление плоти, и знал вкус предсмертной агонии. Больше он этого не допустит.

Первым делом переродившийся царь вернул по недоразумению потерянную власть. Это оказалось не сложно. Когда-то отец учил его относиться к подданным, как к малым детям. А детям выбор ни к чему. Дети должны подчиняться родителям.

Его народ и так наворотил дел за последнее тысячелетие.

Мало того, что Царство разделили на две страны, так ещё и нынешние правящие династии состояли из сплошных проходимцев. Булат планировал наступление на Боланию с самого дня коронации.

Войска готовили к весеннему походу, но Мастислав напросился раньше.

Что ж, это его выбор.

В день, когда трупы боланских послов отправили на родину, новый царь прихватил из дворцовых погребов самое сладкое из заморских вин.

Он расположился у высокого зеркала в своих покоях, скинул тяжёлые одежды и без стеснения любовался своим телом. Перегибы мышц, широкие плечи, богатырский рост. В лучшие годы молодости он не имел ничего подобного. Да и люди тогда, в целом, были ниже и коренастее.

На самом деле, возродившийся царь за последнее время сильно сдал по части точёности форм. С момента возрождения он не держал в руках ничего тяжелее чарки с мёдом, и Алоис уже видел результат. Образ жизни с сытными ночными пирами и сном до обеда обещал через несколько лет сделать из него типичного ленивого борова, над которыми Ал всегда потешался.

За ужином Булат пропустил дозу змееголовника, нужную для подавления голоса, а значит, скоро его потомок сможет говорить.

Про свойства семян заглушать вторую личность ему рассказал Солнцезар.

Владыка выжил после взрыва Первого Храма, но был полностью парализован ниже шеи. Старец решил, что в Алоисе возродился сам Рарог, и царь не стал возражать. Булату льстила подобная ошибка.

Сколь сильна была радость Солнцезара от знакомства с кумиром, столь же и ярко взыграло разочарование. Названный бог-сокол оказался проще, дурнее и откровенно злее своего книжного двойника. Ничем не лучше среднего человека.

Булат сам открыл старику правду перед захватом столицы.

Осознав ошибку, Солнцезар поник духом и перестал бороться. Несмотря на хороший уход лучших лекарей, состояние его ухудшалось.

Этим вечером звездочёт обещал Владыке избавление от мучений. Последнее желание умирающего было неожиданным: попрощаться с Его Величеством.

Служитель Юрас не питал ложных надежд. Правителю будет не интересно держать его отца за руку в последние минуты. Но просьбу нужно было выполнить.

Так верный жрец оказался у двери царской палаты.

25 Война

– Тебе понравилась моя идея с сундуком? Хотелось бы увидеть лицо этого королька, когда ему зачитают грамоту, – улыбаясь зеркалу, царь откинул назад густые волосы, отросшие уже до середины шеи, – как ты мог подписаться под такой кабалой? Чуть последние мои земли не разбазарил!

Не дождавшись ответа, Булат с упрёком цокнул и отпил вино прямо из кувшина.

– Обычно тебя не заткнуть, а тут в молчанку решил сыграть? – Он сделал ещё глоток и подмигнул отражению. – Колесовать кого-нибудь из твоих каторжников? Заодно и народ развлечём.

Приторно-сладкий напиток был разбавлен ударной дозой хлебного спирта и вызывал почти мгновенное опьянение.

– Или начнём с того жирного святоши?.. А… То есть, насчёт моих жрецов возражений нет?

Он рассмеялся.

Голос в голове, наконец, что-то ответил.

Капельки холодного пота смочили брови уткнувшегося в замочную скважину Юраса. Речь шла о нём.

Правитель поднёс кувшин к губам, но его правая рука дëрнулась, облив ярким напитком подбородок и оголённый торс. Левая кисть сжалась в кулаке и с размахом врезалась в зеркало.

Зигзагообразные трещины разбежались от центра к краям. Рама сорвалась с петель, ударилась об пол и повалилась прямо на царя, засыпав того острыми осколками.

Кожа мгновенно покрылась мелкими порезами. Он откинул разбившееся полотно и отскочил в сторону, выругавшись на родном языке.

Малолетний кретин внутри, назло, готов испортить это прекрасное тело шрамами.

– А ты совсем не даёшь мне расслабиться, – с раздражением бросил царь, пустив по венам огненный разряд, чтобы выжечь алкоголь и вернуть контроль над конечностями.

Юрас подскочил от неожиданного толчка в спину.

– Сообщай, что хотел, или проваливай, – Елисей не дождался ответа и распахнул дверь.

Чуть не споткнувшись о порог, жрец залетел в комнату первым.

– Ваше Величество, меня послал отец… то есть Владыка… – мялся он, пока прибежавшие слуги обрабатывали царапины господина.

Эта кучка подхалимов, делающих трагедию из простых царапин, напоминала Булату о былой немощности. Чтобы побыстрее сменить обстановку, он согласился навестить старика.

В покоях Владыки висел горький запах скорой смерти. Царь приказал выйти всем, кроме Елисея.

Солнцезар уже походил на восставший из могилы труп. Лицо осунулось. Глаза провалились в серые ямы. Под бледной истончившейся кожей проявился угловатый череп. Мутный, почти потерявший связь с рассудком взгляд встретил названного бога-сокола, но обратился старец не к нему, а к душе человека, обречённой вечно оставаться в тени тирана.

– Ваше Высочество. Знаю, что Вы всё слышите, – собрав спутанные мысли, произнёс Солнцезар, получилось всё равно тихо, так что Булату пришлось склониться над тонкими дрожащими губами, – не смею просить… Я был слеп… Старый дурак… Что я наделал… Выжженная земля. Вот, что останется от нашего царства… Горе этому народу… Я должен был разглядеть неогранённый алмаз, но зациклился в прошлом… Простите, Ваше Высочество…

Царь усмехнулся. Он ожидал праведных напутствий или бесполезных советов, но никак не упрëков в свой адрес.

– В одном ты прав: старый дурак! – Он грубо выдернул из-под головы Солнцезара подушку и бросил в стоящего у изножья кровати наёмника.

Царь отошёл и из-за плеча наблюдал за тем, как исполняется его безмолвный приказ. Меньше чем через минуту Владыка задохнулся.

Интересный экземпляр этот Елисей. По словам Юраса, шëл за потомком с самого начала, но без колебаний дал клятву верности новому хозяину. Говорит мало. Делает, что нужно. Вопросов не задаёт. Образцовый слуга. Поначалу Булат сомневался на его счёт, но постепенно проникся подобием доверия. Есть такой тип людей: всегда будут идти за силой. А сильнее потомка бога в этом мире нет никого.

Голос Алоиса притих на время странного прощания, но сейчас снова о себе напомнил. Придётся идти за змееголовником.

К сожалению, ни жрецы, ни придворные алхимики не знали способа полного изгнания лишней души. Из-за огненной крови эффект от семян длился недолго, к тому же, он не мог подавить эмоций настоящего хозяина тела. Булат испытывал чуждые его собственному настроению жалость, тоску или гнев. Из-за них невозможно было в полной мере насладиться победой.

Ал никогда не был сентиментален, но его практичный цинизм не шёл ни в какое сравнение с нравами предка. Перед заходом в столицу Булат поделился с отражением идеей сожжения царского дворца. План казался соколу дерзким и даже героическим. Летописцам будет, где развернуться.

Неожиданно: да.

Эффективно: скорее всего.

Но сердце Алоиса слишком живо отзывалось на крики сжигаемых слуг, в особенности – детские. Любой нормальный человек реагировал бы также. А Булат в новой жизни не планировал быть нормальным, да и в прошлой не отличался праведностью.

Спустя века, первым правителям приписали возвышенные качества. Добродетель – редкость среди обычных людей, а среди древних царей и подавно. После написания летописных хроник, правда перестала иметь какое-либо значение. Книги о героях расходятся лучше.

К концу первого месяца зимы у Булата было две заботы: побыстрее выступить в поход и найти способ изгнания.

С первым пунктом всё шло неплохо, но второе дело не двигалось. Алоис никак не мог смириться с ролью безмолвного наблюдателя.

Дурманы, которые в своё время были любимым развлечением шестого царя, теперь находились под запретом. Ненадолго можно было придаться питейным утехам, но и это вело к неприятным последствиям, по типу того, что произошло с зеркалом.

В остальном дух наследника не мешал повседневной жизни, но была вероятность, что рано или поздно юнец разберётся с тем, как именно соколиный огонь раз за разом возвращает контроль над движениями предку.

Это была бы катастрофа.

…

Ударили долгожданные морозы, которые превратили реки Риинского царства в гладкие и твёрдые дороги.

По обе стороны границы собирались войска.

Не дожидаясь обещанного нападения, Мастислав атаковал первым. Он не верил в сказки о том, что новый царь умеет обращаться птицей и управлять зачарованным пламенем. Какие чары? Самозванец ещё недавно пресмыкался перед ним, выпрашивая помощь.

Булат знал, что шансов у противника нет, и не спешил на фронт.

Начало войны царь решил отпраздновать в компании трёх заморских куртизанок, которых давно рекомендовал один из старших дворцовых лакеев.

Маленькое островное государство, где из полезного растут лишь кокосовые пальмы, нашло для себя довольно оригинальный товар на экспорт.

Конечно, работорговлей занимались многие, но местные вожди сделали ставку именно на женщин и не прогадали.

Для людей с большой земли внешность островитянок была, что называется, с изюминкой. Бронзовая кожа, волосы, завивающиеся в пружинки, маленький рост и при этом широкие аппетитные бëдра. На невольничьем рынке они ценились. Каждую новую партию дикарок отрывали с руками, обучали «женским премудростям» и перепродавали в лучшие заведения.

Булату чужестранки пришлись по вкусу. В его времена за подобным развлечением пришлось бы плыть за тридевять земель.

Готовясь к приятному вечеру, вместо положенной дозы шумодава, царь заглотил сразу три, чтобы свести к минимуму вероятность внутренних нотаций.

Девушки ожидали в покоях, выстроившись в ряд у постели. Головы скромно опущены. Пушистые волосы собраны и заколоты шпильками с лиственным рисунком. Для большего антуража красавиц нарядили в одинаковые костюмы из ракушек и деревянных бус.

– Не люблю стесняшек, так что вам придётся постараться, – Булат поднял голову девушки, стоявшей посередине. Пухлые губы, смазанные маслом, соблазнительно блестели. Она была сказочно хороша.

Девушка выучено улыбнулась и притянула к себе компаньонок. Под мягкие, игривые обещания, они уложили царя на ложе, принялись медленно избавляться от одежды, попутно осыпая дорогого клиента комплиментами и поцелуями.

Всё было бы идеально, если бы не чужеродные протесты в груди.

Стараясь не обращать внимания на подкатившее возмущение, Булат закрыл глаза и сосредоточился на жарких прикосновениях.

Одна из островитянок села сверху, немного приподнявшись на коленях, чтобы не показаться слишком тяжёлой. Водопад из мягких волос рассыпался по его прессу, потом скользнул выше. Царь приготовился к страстному поцелую, который прилетел совсем с другой стороны. Вторая куртизанка решила перехватить инициативу.

Отлично. Именно то, чего ему не хватало.

Пока остальные занимались делом, третья девушка тоже распустила волосы, но не ради красоты.

Её шпильки были заточены до остроты смертоносных игл. Дождавшись, когда мужчина примет удобную позу и снова закроет глаза, она сбросила фальшивый оскал и вонзила заколки в солнечное сплетение и грудь правителя. Сердце не пострадало, удар пришёлся левее, а вот из горла моментально хлынула кровь.

Булат подскочил на кровати. Жёлтое пламя вырвалось на защиту, объяв комнату плазменным ветром.

Предсмертные девичьи вопли стали фоном для его неказистого, совсем не царского побега. Булат на четвереньках полз к выходу, сжимая кровоточащие раны, а в ушах слышался злорадный смех вернувшегося потомка.

В спальню ворвалась стража во главе с Елисеем. До этого дня бывший советник успешно выполнял задачу по охране жизни царя, предотвратив несколько покушений, но сегодняшняя халатность могла стоить жизни и ему. Янтарный разъяренный взгляд намекал на подобный исход.

Лекари оказали первую помощь. Божественный огонь доделал остальное. Провалявшись под одеялом почти сутки, Булат очнулся обновлённым, но всё ещё слабым и злым.

К этому времени Елисей успел вычислить виновных, но предпочёл подставить Мастислава. Король всё равно не жилец, а местные бояре в должниках могут пригодиться.

– Тридцать плетей, и не попадайся мне на глаза, – прыснул царь.

– Ваше Величество, клянусь, этого больше не повторится, – поклонившись, сказал Елисей. Спина его не зажила после прошлой порки, но на лучшее рассчитывать не приходилось. Человек с лицом Алоиса казнил и за меньшее.

– С вилами у меня на штурм крепости пойдёшь, бесполезный баран.

Внутренний голос молчал.

Булат понимал, что тот опасается спугнуть добродушное решение.

…

Пока царь восстанавливался, его воеводы отбивались на границе и готовили рекрутов.

Война постепенно набирала обороты, но Булат по-прежнему проводил будни в компании алхимиков, пытаясь изгнать душу Алоиса или, на крайний случай, заткнуть надолго. От кисловатого вкуса змееголовника уже подташнивало.

Ни то, ни другое не удавалось. В конце второго зимнего месяца однообразные кровопускания наскучили, и он решил вернуться к этому вопросу после победы.

Секреты управления красным порохом быстро расползлись по миру. Больше это не было преимуществом Риинского царства. Мастислав, в отличие от старого короля, подходил к войне с умом, не брезгуя перенимать опыт врага. К моменту, когда царь с подкреплением добрался до границы, несколько крепостей и один некрупный город перешли под контроль Болании.

В первый же бой Булат на огненных крыльях отправился впереди войска. Стрелы и пушки врагов не достигали нужной высоты и сыпались на головы своим же.

Сокол в пламенном вихре устремлялся вниз, на головы обречённых.

Он ударялся о землю и поднимался, каждым ударом вызывая мощный взрыв и превращая снег в кипящую жижу.

Вражеские солдаты обратились в бегство. Сотни горели заживо, выжившие пытались скрыться в окрестностях. Булат преследовал их несколько часов, пока не сжёг почти всех. Сбежавшие нужны были, чтобы рассказать остальным о его силе.

– Чем больше мы убьём сейчас, тем быстрее народ стряхнёт пыль, что считает королём, – отвечал царь на внутренние стенания, – ты слишком категоричен! Не делай выводов на основании одной битвы.

У Булата было отличное настроение и ворчливый голос не мог его испортить.

Враги покинули территорию Риинского царства меньше, чем за неделю, а дальше сокол погнал их прямиком до столицы Болании.

Царя развлекали подсчёты жертв и он, без стеснения, делился с потомком результатами, хотя Ал и сам неплохо умел считать.

Здесь примерно двести.

А на этом поле пятьсот.

Город готовится к обороне, значит полягут минимум тысяч пять, включая мирных.

Иногда сокол позволял поучаствовать в боях своим солдатам, но, в основном, они занимались поддержанием порядка на новых территориях.

Война оказалась самой кровавой из известных. Армия Мастислава сыпалась на глазах. Расцвело дезертирство. Королевские ратники, может, и рады были бы перейти на службу новому господину, но возможность такая была далеко не всегда. Булат не любил предателей и расправлялся с ними не менее жестоко.

Мастислав упорствовал и не хотел добровольно отдавать царю свою голову. С остатком войск он бежал из столицы на юг, боясь быть убитым дворцовыми вельможами. Шансов выжить у него не было. Соседние страны отказались давать убежище или транзитом пропускать короля через свои земли. Их правители наслушались ужасов от послов и теперь опасались вызвать гнев возродившегося божества.

Булат играл с королём, как кот с раненым мышонком, подгоняя и давая сбежать дальше.

На непонимание внутреннего голоса царь отвечал:

– Ты прошёл от юга до севера, победил Яробора, почти занял трон. И что? Тебя многие боялись? Осудили, как презренного базарного карманника. Эта война – залог нашего будущего на многие поколения вперёд.

Последним пристанищем Мастислава стал город Сборск. Из него уже Булат не собирался выпускать добычу. Дело было не столько в отчаявшемся короле, ему, как раз, не обязательно умирать сегодня. Царя выбесил шикарно отстроенный храм мелким военным божкам. Они давно пали и не заслуживали столь яркого почитания. Основная часть его армии намеренно задержалась на севере, чтобы создать для Булата эффект неожиданности.

«Взорви ты этот проклятый храм, если хочешь. Сборск – обычный мирный город. Торговцы и ремесленники. Они ещё пригодятся. На чьи деньги ты собираешься царство отстраивать?» – голос бубнил без остановки с того момента, как узнал о плане.

Наглый потомок опять совал нос, куда не просят, а змееголовник не мог заставить его молчать, так как испарялся сразу после обращения в смертоносную птицу.

Смысл беречь простых работяг?

Накануне звездочёты предсказали объединенному Царству великое будущее, значит, деньги найдутся.

Царь-сокол поднялся к облакам. В этом облике он не мог отвечать голосу, а тот, как с цепи сорвался, не замолкал ни на минуту. Убеждал. Угрожал. Умолял.

Навязчивый бесполезный глупец.

Для Алоиса Сборск был светлым пятном, существующим в реальности, а не в воспоминаниях.

Когда-то это был его дом. Первый за долгое время.

Ал надеялся, что Избор с Мериной уже уплыли за семь морей, что Ждамир вывез семью в какую-нибудь отдалённую деревню. Хуже всего, если они понадеются на бывшую дружбу и решат остаться.

О Руслане думать было больнее всего. Три недели назад была та самая дата. Три месяца со дня расставания. Восточная ворожба не дала бы прожить дольше.

Показались первые домики прилегающих деревень. Сокол набрал скорость и спустился, но не ударился оземь, а пронёсся прямо над крышами. Несмотря на слой снега, соломенные покрытия вспыхнули. Завороженный огонь быстро перекидывался с избы на избу.

Царь вошёл во вкус, придавшись воспоминаниям о покорении народов тысячелетие назад. Ал ощущал его неприкрытое ликование.