Текст книги "Знают только горы (СИ)"
Автор книги: Евгения Гордеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Это верно, – поддержал Арн, глядя на девушку смеющимися глазами.
У Зилы порозовели щёки, но присутствия духа она не потеряла.
– Простите, ваша Светлость, я была неправа! Разрешите, в качестве извинения показать вам тоннель?
– Разумеется, Зила. Мы с удовольствием всё посмотрим. Фрост? Анха?
В тоннель Анха не пошла, отказавшись от заманчивого предложения наотрез. Ощутить всю полноту эмоций и впечатлений от нахождения в замкнутом тесном пространстве ей больше не хотелось, хватило вчерашней экскурсии в штольню. На Звёздную Хранительницу, чьей стихией является свет, небо, космос, каменный мешок действовал не лучшим образом. Знакомству с человеческими достижениями, Наксатра предпочла прогулку по ближайшим горам. Долго потом некоторые остроглазые мальчишки доказывали своим друзьям и знакомым, что видели на неприступных вершинах то одной скалы, то другой, деву, похожую по описаниям на Горную Хозяйку, но им никто не верил.
Прогулявшись по окрестностям, девушка отыскала ниже по течению реки удивительной красоты место. Три небольших затона с идеально круглыми очертаниями, словно три жемчужины на ожерелье, образовались на крутом изгибе русла. В центре каждого затончика возвышались белоснежные мраморные глыбы, подмытые водой, а берега были устланы такой же белой галькой. Когда-то давно отломились огромные куски мрамора от меловой горы, перекрыв старое ложе реки, а ветер и вода сотворили со временем это чудо.
Анха вброд дошла до центрального камня, удивляясь прогретой воде в затоне, и взобралась на его вершину, не прибегая к использованию своих новых способностей. Девушке хотелось ощутить в полной мере слияние с рекой, с камнями, с предзакатными лучами солнца, с душой этого места.
– Как же тут красиво… – прошептала она с чувством, любуясь окружающим пейзажем. В прибрежных кустах робко чирикнула какая-то птица, и ей тут же ответили с другого берега, уверенно и нахально. Анха грустно улыбнулась. – Жаль, что я не могу остаться здесь жить…
Мэтр Хуакин нервничал. Всё шло не так, как он задумывал. Камней иллюзионита за две недели пребывания в Гнёзде он больше раздобыть не смог, даже в Варуге, а тех, что когда-то принёс Маркус, было недостаточно. Да ещё зачарованный пергамент куда-то подевался. Украсть его не могли, магический предмет никому в руки, кроме хозяина, не давался, а вот забыть его на постоялом дворе Хуакин мог. Последнее время что-то память подводить стала. Иногда мэтр не мог вспомнить, что делал несколько часов назад.
– Ранхус, наверное, беспокоится, что я на связь не выхожу… А! Пусть думает, что хочет! Не до него сейчас. Нашёл мальчика на побегушках! Езжай… проверь… доложи… – ворчал себе под нос старый маг, в какой уже раз перебирая свой вещевой мешок, в надежде отыскать-таки пропажу. Сделать себе новый комплект магического пергамента он не мог, не та сила и квалификация. Выиграть, как предыдущий, так не найдёшь второго мага-выпивоху, поставившего на кон редчайший артефакт. Два раза в жизни так повезти не может. – А поинтересоваться у пожилого человека, хочет ли он ехать в этот треклятый Гнёзд… Да куда же ты запропастился? – Замшевый мешочек, в котором хранился пергамент, наощупь был пуст. Мэтр раздражённо вывернул его наизнанку, словно это могло что-то изменить. Горстка пепла рассыпалась по полу и штанам мужчины. Несколько секунд маг задумчиво смотрел на невесомую золу, сдуваемую с его ног лёгким сквозняком, потом вдруг потемнел лицом, рот его нервно дёрнулся, извергая грязные ругательства. Хуакин нисколько не сомневался, кто был виновником произошедшего. – Ксора… Ну, ты мне за это ответишь, драная кошка!
Старый конфликт, когда-то возникший за право влияния на королевскую чету, подспудно тлел все эти годы, что Ксоры не было рядом с Ранхусом. Мэтру казалось тогда, что он победил, указал невыносимой женщине её истинное место, заставил отказаться от короля. Но, видимо, где-то просчитался, если несносная скиталица исподтишка продолжает ему вредить. Ведь никто в Тагриде, да и в самом Лигре, пожалуй, не мог знать, кроме неё, что именно использует Ранхус, в тайне ото всех. Следовательно, застала его за чтением послания и возмутилась…
– Глупая баба! Уничтожу! И тебя и твою девку! – В минуты гнева в Хуакине просыпался злой Крысёныш, выросший на задворках жреческой бурсы в далёком Ламсаоне. В обычной жизни мэтр его тщательно прятал, контролируя каждое слово, взгляд, жест, дабы не выдать своего истинного происхождения. Но в ярости побеждал Крысёныш, с детства привыкший вырывать кусок у ближнего, не гнушаясь никакими, самыми подлыми, способами. – Кровью будешь блевать, шлюха блохастая! Зубы в горсть складывать! Тварь! Наксатра подзаборная!
Маг ещё долго ругался, понося Ксору, не подозревая, что его высокохудожественные высказывания подслушивает мальчишка, сидящий под окном. Пацанёнок был привычным к ругани взрослых, да и сам не хуже мог ввернуть нужное словцо в разговоре с приятелями, но так, как ругался приезжий джент, он не слыхал ни разу в жизни. И теперь старался запомнить побольше замысловатых фраз, чтобы при случае продемонстрировать друзьям. Только вот одного слова мальчишка не знал: Наксатра, и решил, что это особо изощрённое ругательство.
В тоннеле Арн влез везде, куда только можно было залезть. Зила, стараясь загладить свою вину, не отставала от князя, даже если это грозило серьёзной травмой. Маркус сначала пытался отговорить их, взывая к разуму и чувству ответственности, но не преуспел. Фросту тоже не удалось остановить вошедшего в хозяйственный раж друга ни силой, ни обещаниями всё доложить вице-королеве. Арн назвал его трусливым доносчиком и полез в какой-то боковой отвод.
Ко всеобщему облегчению, путешествие молодого правителя вглубь строящегося тоннеля закончилось благополучно. Единственной неприятностью стало то, что главный проверяющий и его добровольная сопровождающая были основательно испачканы. И, если роба Зилы была привычна к подобному использованию, то дорожный костюм Арна пострадал прилично.
– Хорошая работа, – удовлетворённо констатировал князь, стараясь руками вытрясти из волос каменную крошку. – Только вот с вентиляцией надо что-то решать.
Все, словно по команде, глубоко вздохнули. Действительно, в глубине тоннеля дышать было трудно. Горняки пояснили, что именно из-за этого работы в последнее время идут гораздо медленнее.
– Есть у нас кое-какие мысли, – мастер Маркус довольно потёр руки, – если вы одобрите, ваша Светлость…
– Помыться бы, – озвучил насущную потребность Арн, – а доводы и предложения я выслушаю позже.
Вот чего он не терпел с детства, так это грязи в любом её проявлении. Матушка всегда внушала сыну и его друзьям, что чистота – залог здоровья. Он в это так уверовал, что чувствовал себя некомфортно даже после конной прогулки. Что уж говорить про нынешнее состояние.
– Здесь недалеко есть замечательная заводь, – тут же предложила Зила. – Вода в ней за день прогревается очень хорошо. Если ваша Светлость не против, я провожу…
– Ещё как не против! – обрадовался Арн.
Тропа была узкая и мало хоженая. Видимо, местное население не очень-то жаловало природную помывочную. Об этом Фрост и спросил Зилу.
– Когда в тоннеле наломаешься за смену, ещё и спускаться по горе к реке нет никакого желания, – пояснила девушка, бодро шагая по склону. – Тем более что за бараками стоят бочки с водой.
– Нет, в бочке не хочу! – Арн довольно споро спускался за Зилой, хотя тропа стала круто уходить вниз. – Если есть река, или даже ручей, всё лучше, чем бочка!
Фрост чуть отстал от них у довольно раскидистых кустов, подгоняемый естественным желанием. Скрывшись от посторонних глаз за густой листвой, и исполнив насущную потребность, он, движимый непонятно откуда взявшимся любопытством, раздвинул кусты, рискуя сорваться с горного склона, и увидел завораживающий пейзаж. Справа река, что текла по дну ущелья, делала довольно крутой поворот, и на самом изгибе, словно три жемчужины на ожерелье красавицы, образовались три затончика. В середине каждого громоздились белоснежные скальные обломки, ослепительные от яркого вечереющего солнца. А на центральном камне, подставив лицо лучам, с закрытыми глазами сидела Анха.
Парень, дабы не нарушать последние мгновения уединения Наксатры, быстро выбрался обратно на тропу. Сейчас Зила и Арн спустятся и спугнут её кратковременное отшельничество. Но, к его большому удивлению, узкая дорожка всё больше забирала влево, а обещанная девушкой заводь оказалась достаточно далеко от белых камней.
Когда Фрост, наконец, спустился к реке, то застал весьма пикантную сцену. Зила, совершенно не стесняясь своих спутников, полностью обнажилась и направилась к водоёму, призывно маша рукой. Арн уже снял камзол и рубаху, и принялся стягивать сапоги. Фрост мгновенно оценил мизансцену и решил, что будет тут лишним. Не сказав ни слова, он тихо развернулся, и направился в ту сторону, где видел Анху. Наконец у него появилась возможность поговорить с Наксатрой с глазу на глаз, не опасаясь вмешательства Арна.
Девушка почувствовала на себе пристальный взгляд и открыла глаза. После солнечных лучей естественные краски окружающей природы стали другими. Анхе понадобилось несколько секунд, чтобы зрение восстановилось.
– Фрост? Вы уже осмотрели тоннель?
– Осмотрели, – голос у парня чуть осип от волнения. Глаза были прищурены и смотрели на девушку изучающе. – Прекрасная дженна не уделит мне несколько своих драгоценных минут?
Анха подозрительно сузила глаза, невольно копируя мимику Фроста, и мгновенно переместилась, представ прямо перед его носом. Он непроизвольно зажмурился от яркого блеска, сопровождающего перемещение Наксатры.
– Дженна уделит… но, у неё есть встречное предложение, – парень движением бровей изобразил вопрос, – Предлагаю перейти на более неформальное общение. Мне больше нравится, когда меня зовут по имени и на 'ты'.
– Меня это тоже устраивает… Анха, – Фрост чуть-чуть расслабился, но волнение пока не отпускало.
– О чём ты хотел поговорить?
Испытующий взгляд Анхи неожиданно успокоил Фроста. Девушка не кокетничала с ним, ни пыталась очаровать. Она смотрела открыто, заинтересованно и, что было самым важным, умно. Он помнил этот взгляд. Тогда в Альсе она вела себя точно также, из чего можно было сделать вывод, что Анха не играет в прямоту и честность, это её естественное поведение. Первое впечатление не было обманчивым.
– О тоннеле.
– О тоннеле? – Наксатра казалась удивлённой. – Но, я абсолютно ничего в этом не понимаю…
– Я имел в виду то, что само наличие тоннеля является… – Фрост выдержал значительную паузу, считая, что таким способом придаёт особую значимость своим словам, – тайной. Ты понимаешь, о чём я?
– Не совсем. Но я поняла, что о его существовании не нужно никому рассказывать. Так?
– Совсем никому, – уточнил Фрост. – Особенно, королю Ранхусу.
Анха в задумчивости направилась вверх по берегу реки. Её собеседник двинулся следом, но тут же сообразил, что сейчас им придётся пройти мимо той самой заводи, в которой плещутся Арн и Зила. Как Хранительница отреагирует на интимную сцену, лучше не стоило предугадывать. А что предпринять, Фрост никак не мог придумать.
– Если говорится, что никому, – на ходу рассуждала Анха, не подозревая о мыслях собеседника, – то какие могут быть исключения? Никому – значит, никому! И потом… – она оглянулась на Фроста, который в этот момент неуклюже оступился и со сдавленным вскриком упал на прибрежные валуны. – Фрост! Как же так неосторожно?!
Она подбежала к нему, с явным намерением поднять и потащить к людям за помощью.
– Немного вывихнул ногу, – сквозь сжатые зубы, мужественно заверил её спутник, – сейчас всё пройдёт, не впервой. Надо только посидеть спокойно. Ты прости меня… но я должен был тебе это сказать, – вернулся он к прерванному разговору. – Анха, ты – дочь короля!
– Я, прежде всего, Наксатра, – с вызовом парировала Анха, – Хранительница князя Гнёзда, хотя обряд проведён не был, – Фрост не совсем понял её слова, но на всякий случай решил позже разобраться с этим. – Я ничего не сделаю во вред для своего ведомого, если только он не заслужит этого!
– Я понял, Хранительница, – Фрост виновато улыбнулся.
– Хорошо. Ещё какие-нибудь вопросы у тебя есть?
– Есть, – вздохнул парень, – но я не знаю, захочешь ли ты на них отвечать?
– Спрашивай, а я решу, стоит или не стоит тебе знать ответы.
– Ты сказала, что обряд не был проведён. Что это значит?
Анха присела рядом с ним на камни, и долго смотрела на солнечный диск, опускающийся за горы.
– Ты можешь узнать ответ, но ты не можешь передать эти сведения Арну.
– Почему?
– Понимаешь… обряд будет работать только тогда, когда желание ведомого идёт из глубины души, от чистого сердца… а не по подсказке. Ты скажешь, что он не прошёл обряд… Арн обратится ко мне, но это будет уже не то… Он должен сам, понимаешь?
– Да…
Они опять помолчали. Солнце почти скрылось за горами, небо потемнело и окропилось первыми звёздами. Птицы завели ночные серенады, услаждая слух виртуозными трелями.
– То, что Арн не прошёл обряд, как-то повлияет на ваши отношения?
Анха с удивлением посмотрела на Фроста. Её поразило, что парня интересует исключительно судьба друга.
– Он должен верить…
– И всё?
– И всё.
Сказать, что Свейн был удручён и обижен, это ни сказать ничего! Он был практически оскорблён! И кем? Друзьями!
Пока он неделю добросовестно корпел над бумагами в судебном ландрате, разбирая никому ненужные жалобы, кляузы, анонимки и прочие образцы народного эпистолярного творчества, приятели совершили увлекательное путешествие по долине, да ещё в компании Звёздной Хранительницы Арна. Именно в этот факт Свейн очень долго не мог поверить, хотя Наксатра собственной персоной сидела перед ним на небольшом коньке и лучезарно улыбалась.
– Всё-таки Анха… – только и смог вымолвить Свейн, целуя девушке руку. – Рад видеть вас, прекрасная дженна! И не сказал! – Это уже относилось к Арну. – Не поделился счастьем!
– Каюсь! Но обстоятельства, сам понимаешь!
– Понимаю… Ещё какие-нибудь неожиданные новости у вас имеются?
– Полно! – заверил его Фрост. – Например, мы едем с тобой к князю Влацу.
– Это ещё зачем? – посещать молодым людям княжество Кох-и-Га-Бор-За в настоящее время было неосмотрительно.
– Нам нужен очень хороший мастер-землекоп, – удивил приятеля Фрост.
– Очень нужен, – уточнил Арн.
– Рассказывайте, – вздохнул Свейн, помогая девушке слезть с коня, хотя она в этом не особо нуждалась. – Чувствую, задумали вы что-то грандиозное!
* * *
Обычно королевскую почту доставляли утром, но депеша из Навакра, скреплённая государственной печатью, была вручена секретарю правителя, дженту Тауфу, немедленно, ибо подобного послания Лигрийский королевский дом не получал уже пятьдесят лет. Тауф со всеми предосторожностями вскрыл плотный конверт, убедился, что никакой опасности его содержимое в себе не таит, и бегло ознакомился с письмами, так как их было два.
В первом сухо сообщалось, что король Навакра, его Величество Совер Террикиллари, скончался, и на престол взошёл его сын Ривер Террикиллари. Второе, более живое, написанное, скорее всего, собственноручно новым правителем, содержало долгожданные предложения о примирении сторон и дальнейшем взаимовыгодном сотрудничестве. А в качестве доказательства серьёзности намерений, юный король Ривер просил руки инфанты Ингизы.
Джент Тауф, несмотря на позднее время, решился доставить депешу королю, так как подобные сведения имели необъяснимую способность мгновенно становиться слухами, и передаваться из уст в уста с неимоверной скоростью. Промедлишь, и утром королю уже нечего будет докладывать, так как камердинер всё рассказал его Величеству первый.
Ранхус, уединившийся на террасе, выходящей в парк, в это время наслаждался ароматами распускающихся ночных цветов, и предавался размышлениям на сон грядущий. Неурочный визит секретаря вызвал раздражение и недовольство правителя, но, увидев в его руках депешу с государственной печатью Навакра, Ранхус тут же оживился.
– Дождались?!
– Да, ваше Величество, – Тауф передал бумаги королю. – Второе письмо содержит предложение…
Ранхус нетерпеливо махнул рукой, вчитываясь в послание Ривера. Довольная улыбка говорила о том, что предложение будет принято.
– Подготовь соболезнования. Сколько должен длиться траур?
– Месяц, как минимум, для важных мероприятий, полгода – для менее значимых.
– Отлично! Пригласи Ривера к нам через месяц. Думаю, этого времени мне хватит, чтобы подготовить Ингизу.
Секретарь внешне ничем не выдал своего удивления. Он всегда считал, что инфанта слишком умна, чтобы надеяться на брак по любви, а, не исходя из политических нужд государства. Но Ранхус, как отец, знал о своей дочери гораздо больше. Влюблённое состояние Ингизы после поездки в Альс он заметил сразу: отсутствующий мечтательный взгляд, блуждающая на губах улыбка, неуместные жесты, словно девушка поглаживает кого-то невидимого. Нет, инфанта на людях вела себя как обычно, но, когда оставалась одна, её чувства к неведомому кавалеру смывали с лица маску высокомерной надменности. И теперь отец понимал, что на брак с Ривером она, безусловно, согласиться, но в душе у дочери будут бушевать бури, и именно на их усмирение понадобиться тот самый месяц.
Ингиза рвала и метала в прямом смысле слова. Только вчера ей доставили тайное послание от Иниса, полное нежных слов любви, а сегодня отец сообщает, что новоявленный король Ривер просит её руки, и что согласие уже дано. Несчастная девушка не знала, как ей лучше поступить? Отказаться наотрез? Ведь дала слово Инису, что не выйдет замуж в ближайшие месяцы. Но отец и слушать не станет. Да, собственно, она и не скажет, не признается, что полюбила не равного себе, не выдаст тайны своего сердца. Ведь тогда ей не дадут спокойно жить, все, кому не лень, будут лезть с советами и душеспасительными беседами. А ей это надо? Или, ещё чего доброго, усилят контроль за ней, и тогда она не сможет получать весточки от Иниса. Правда, кто и как доставил ей это послание, инфанта не знала.
– Ингиза, ты последнее время какая-то хмурая стала, вся в себе. Что случилось?
Принцепсиона Емина, после молодёжного форума, сдружилась с сестрой мужа, и считала её подругой. Шарль, получивший в своё распоряжение харамных жён, переключил свою неуёмную прыть на них, позволяя любимой жене отдохнуть. Молодая женщина смогла теперь значительно расширить свой круг общения, хоть он и ограничивался стенами дворца. Самые близкие отношения сложились с Ингизой. Удручённое состояние инфанты очень беспокоили принцепсиону. Емина пригласила её в свой будуар и решила выпытать, что так терзает девушку, и может ли она ей чем-то помочь?
– Ты же знаешь, – едва сдерживая слёзы, отозвалась Ингиза, теребя в руках веер, – отец дал согласия на наш брак с королём Навакра!
– Ты станешь королевой, – попыталась ободрить её Емина. – Мы будем ездить друг к другу в гости! Разве это не замечательно?
Ингиза не сдержалась и дала волю слезам.
– Нет… – дальше слов разобрать было невозможно. Инфанта рыдала, шмыгала носом, хватала Емину за руки, пытаясь что-то объяснить, но выходили только охи и ахи.
– Ну, поплачь, – принцепсиона сочувственно закусила губу, готовая и сама расплакаться вместе с несчастной подругой.
Проревевшись, Ингиза, наконец, смогла поведать ей о своём горе.
– Я люблю другого.
Емина ахнула поражённо и прикрыла рот ладошкой. Выходить замуж без любви, по её мнению, было вполне нормально, тем более членам королевских семей. Но выходить замуж, когда ты любишь другого мужчину, думаешь, грезишь о нём, это обрекать себя на муки и страдания.
– Как же так? Ингиза, да в кого ты влюбилась? Погоди, в Арна, наследника Гнёзда?
– Уже не наследника, – поправила её инфанта. – Но, не в него. И не в его друзей! – предупредила она следующий вопрос Емины. – Не спрашивай, ладно! Он обещал…
А что, собственно, Инис ей обещал? Что женится? Нет. Он просил её не выходить замуж несколько месяцев. А что потом?
Ингизе стало муторно на душе. Она обещала ему верить! И верила! Непонятно во что и зачем, но верила!
– Он красивый? – осторожно спросила Емина, не зная, как лучше и правильнее продолжать разговор.
– Какая разница, – удручённо буркнула инфанта. – Красивый… Не это главное! Он… не такой, как все!
– Разумеется, – с готовностью согласилась принцепсиона. Шарль для неё тоже был не таким как все, единственным и неповторимым. – А когда… помолвка?
– Совсем скоро. Отец пригласил Ривера к нам с визитом. Я жду его с ужасом!
– Послушай, Ингиза, а ты произведи на него плохое впечатление! Может, он и передумает?
– Как это? Нагрубить что ли?
– Нет! Надо постараться узнать, какие ему женщины не нравятся, и стать именно такой!
– Какой? Вдруг, ему толстые не нравятся? Так мне что, прикажешь, специально потолстеть?
– Давай не будем торопиться и постараемся как можно больше узнать о навакрийском короле.
– У кого?
– У людей, Ингиза, у людей.
Густой зеленоватый дым выполз из жертвенной чаши, словно обожравшийся питон, и медленно заструился вниз, вдоль толстой резной стойки, сворачиваясь в кольца и меняя цвет на болотно-бурый. Почти достигнув пола, он, как живой, потянулся к ногам жреца, окутывая сапоги мужчины невесомым кольцом. Жрец недовольно переступил ногами, отгоняя дымные оковы, и с недовольным видом закрыл чашу медным колпаком.
– Третий раз они отказывают нам… – задумчиво проговорила Эрима, откидывая с головы капюшон обрядового балахона, – обижены или нечего сказать?
Протус повторил её действия и тяжело вздохнул.
– Не знаю, ваша светлось. Ушедшие за черту вроде не должны демонстрировать обиды. Но, кто знает, как они воспринимают присутствие Наксатры?
Жрец задул все свечи, кроме одной и направился к выходу.
– Её культ древнее, значит, должны уважать, а не обижаться, – возразила Эрима, сосредоточенно пытаясь поймать метущуюся в голове мысль. Она так и стояла возле жертвенной чаши, словно та помогала ей думать. – А если так, то… Протус, а ты не разговаривал с Анхой на эту тему?
– О советах её богини Бастры? – жрец остановился в проеме, оглянулся на женщину, отрицательно мотая головой. – Нет. А вы? Мне кажется, она вам доверяет, ваша светлось!
– Доверяет, – со вздохом ответила Эрима, и, наконец, направилась вслед за Протусом. – Но говорит далеко не всё. И я не знаю причины, по которой так происходит.
– Вы её опасаетесь?
Жрец прекрасно осознавал, что присутствие Звёздного Талисмана рядом с молодым князем, это небывалая удача для самого Арна, и для Гнёзда. Но его мать, по-видимому, считала по-другому. Уж больно, нервной стала в последний месяц вице-королева. Даже сумасшедший муж не доводил её до такого состояния. Но, то муж, а сейчас решалась судьба единственного сына.
– У меня предчувствие, Протус, что происходит что-то не то… Я не могу это выразить словами, но сердце замирает, когда я смотрю на Арна, когда он задумывается вдруг, и смотрит в пустоту. Я пыталась узнать, о чём он думает в эти моменты, но сын лишь улыбается грустно и просит не беспокоиться. Но я чувствую… чувствую, что его что-то гложет!
– Поговорите с Анхой, ваша светлось, думаю, девушка сможет вам всё объяснить.
Эрима вздохнула, молча кивнула жрецу, и решительно направилась в покои Наксатры. Она не знала, получится ли вывести девушку на откровенный разговор, или нет, так как ситуация была очень не простой. Вице-королева многое не сказала жрецу, считая, что её домыслы и догадки сначала следует проверить, а уж потом, думать, как выходить из этого положения.
Жрец тоже не до конца был честен со своей сестрой по вере. Но то, что он утаил от Эримы, было настолько чудовищным, что эти знания могли совсем лишить несчастную мать покоя. Ларец с гадаром наследника всего за месяц покрылся паутиной, а это был очень плохой знак. Настолько плохой, что Протус уже почти решился на обряд Оборота, дабы быть готовым к смене династии. Ведь, если с Арном случится что-то непоправимое, придется в спешном порядке менять все ритуальные атрибуты, заговорённые на кровь Веревойнов. А для этого необходимо, как минимум, иметь все новое: и чаши, и ларцы, и ступы, и даже кропила, не говоря уже о гадаре.
Анха что-то тихо напевала себе под нос, со счастливым видом мастеря кожаный ремешок, вплетая в него нить с серебристыми бусинами. Эрима замерла на пороге, со смешанным чувством наблюдая за девушкой. Надежда и тревога боролись в её душе на равных. Вице-королева, глубоко вздохнула и вошла в комнату Наксатры.
– Добрый день, Анха!
– О, Эрима! – девушка порывисто вскочила с кушетки, на которой устроила себе маленькую мастерскую, и грациозно поклонилась старшей даме. Безупречный поклон, безмятежное, приветливое выражение лица, радостная улыбка. – Что-то случилось?
Она все ещё продолжала улыбаться, но радость стала меркнуть, сменяясь тревогой.
– Я не могу понять… – Эрима плотно прикрыла за собой дверь, пожалев о том, что в их дворце не предусмотрены никакие запоры, даже в личных опочивальнях. Ей не хотелось бы, чтобы во время разговора кто-нибудь вошел сюда. Особенно сын. – Так о чём я… да… Что ты думаешь о судьбе Арна? – девушка вопросительно выгнула бровки. – Я не с того начала, прости. Ты уже почти месяц живешь у нас… Опять не то! Анха, ты советовалась с Бастрой о судьбе Арна?
Наксатра жестом пригласила Эриму присесть в кресло, а сама опять устроилась на кушетке, аккуратно сложила свое рукоделие, словно оттягивая время или обдумывая ответ.
– Советовалась.
– Ну и?!
– Все будет хорошо, – ласковая улыбка не убедила встревоженную мать князя. – Пока я с ним, – добавила Анха.
– Это я знаю, но… если тебя не будет? – девушка снова удивлённо вскинула брови. – Не по твоей воле, в силу каких-то непредвиденных обстоятельств…
– Каких обстоятельств? – встревоженно спросила Анха, заподозрив Эриму в сокрытии каких-то важных сведений. – Я никуда не уйду!
– И всё же… – настаивала вице-королева.
– Пусть наденет гадар, – тихо вымолвила Анха и опустила голову. Она не могла себе представить, что должно заставить её покинуть Арна. Но настойчивость Эримы вызвала в душе смятение.
– Я так и знала, – тихо прошептала та, – но это невозможно. Ларец запечатан до следующего наследника, и открыть его нельзя!
– Почему вы думаете, что я покину Арна?
– Я так не думаю, но пытаюсь предусмотреть любые варианты. Анха, а что является той силой, которая уберегает моего сына от участи его предков? Что сдерживает бич рода? Ведь он никуда не делся, я правильно поняла?
Девушка кивнула.
– Я сама являюсь той силой.
Эрима смотрела на неё с явным недоверием. Конечно, вице-королева прекрасно была осведомлена о возможностях Звёздных Талисманов, но их помощь, как правило, длилась несколько лет, пока проблема не решалась. А с Арном была совсем другая история. Бич рода – это на всю жизнь. Не может же Наксатра всю жизнь посвятить одному человеку, если только она не…
– Анха… – Эрима даже подалась вперед, пренебрегая царственной осанкой, так поразила её нехорошая догадка, – у вас с Арном что, любовь?!
– Это залог его жизни, – прошептала девушка.
– Но… он не мог! – мать хотела в это верить. Она же предупреждала его, просила, даже настаивала. – Он обещал!
Юная Наксатра потупила взор, а на щеках появился легкий румянец. Эрима не поняла, был ли это приступ стыдливости или гнева наследницы Бастры. Никто во всём мире никогда не смел упрекать этих женщин за любовь. Наоборот, о ней молили богов, мечтали в самых сладких грёзах, не смели надеяться и страстно желали. Но это касалось только мужчин. Матери, жены и возлюбленные счастливчиков, взятых под опеку Накстарой, имели другое мнение, но никогда не высказывали его вслух. А вот Эрима сподобилась.
– Это не в его власти, – тихо ответила Анха и подняла на вице-королеву глаза. На мгновение показалось, что девушка сейчас заплачет, но взгляд её тут же изменился. – Но я не настаиваю и не ищу любви князя! – с некоторым вызовом продолжила Анха. – Вполне достаточно моего чувства! Вас такое положение вещей устраивает?
Между женщинами, словно холодный ветерок подул. Это был плохой знак.
– Прости, Анха, – почти невежливо пробормотала Эрима, – я должна всё обдумать.
Когда за дамой закрылась дверь, девушка невесело вздохнула и принялась за прерванное занятие. Через несколько минут вздох повторился.
– О таком, мама, ты мне не рассказывала… Что ж, буду выпутываться сама.
* * *
Месяц, прошедший со дня вокняжения, пролетел так стремительно, что Арн за навалившимися делами, кажется, даже вздохнуть, как следует, не успел. А завтра уже нужно отправляться в Тагриду на официальную коронацию. Свейн и Фрост, уехавшие в Кох-и-Га-Бор-За за мастером по тоннельной вентиляции, присоединятся к нему прямо в столице. Матушка останется здесь, в Мирте, а Анха поедет с ним. Все складывается, как нельзя лучше. И голова за этот месяц разболелась всего только раз, там, в монастыре. Из Навакра пришли сведения, что Ривер короновался и целеустремлённо продвигает свой план в действие. Предложение о мирном урегулировании королю Ранхусу уже отправлено, и подписание назначено как раз на дни визита Арна в Тагриду. Значит, будет возможность встретиться с новым правителем Навакра и обсудить накопившиеся вопросы. Интересно, а Ингиза уже знает?
Размышления молодого князя прервала Анха, солнечным зайчиком проскользнувшая на террасу.
– Арн, я сделала тебе обручье, – плетеный ремешок с серебристыми бусинами молниеносно оказался на его правом запястье, – нравится?
Замысловатое плетение напомнило Арну узор, который он не так давно где-то видел. Причём, узор был явно сакральным.
– Это оберег? – после небольшой паузы, спросил он Анху. Потом опомнился, что надо ответить на вопрос. – Очень нравится!
Анха устроилась рядом с ним в большом кресле, подставив лицо под солнечный луч, пробившийся сквозь листву клёнов, росших возле террасы.
– Наверное, оберег. Так плести нас научила Тифи, мать Эфры. Она очень умелая рукодельница. Тифи много лет назад сплела отцу безрукавку, на вид, легкую, даже праздничную, так много в ней было разных бусин, и каменных, и металлических. Оказалось, что такое плетение невозможно пробить даже кинжалом! Это выяснилось после покушения на отца.
– На Ранхуса покушались? – Арна не удивил сам факт покушения. Редко какой монарх мог похвастаться тем, что его не пытались убить или другим способом отстранить от власти. А вот афишировать попытки покушения было не принято. Это подрывало авторитет правителя. Странно, что об этом знала дочь.
– Тифи рассказала… для того, чтобы мы с девочками хорошо научились этому плетению, – немного смутившись, поведала Анха. – Знаешь же, как трудно усидеть на месте в десять лет! Побегать хочется, попрыгать.
