Текст книги "Знают только горы (СИ)"

Автор книги: Евгения Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Уважаемые дженты, вопрос взаимоотношения полов я знаю получше вашего, – торжественно заявила девушка, гордо подняв подбородок, чем вызвала ступор в рядах слушателей. Потом прыснула и добавила: – В теории.

Парней чуть отпустило. Но её заявление всё-таки заставило задуматься о положении вещей.

А Свейн заявился на рассвете, когда бдящая троица решила, наконец, отправиться спать. Задумчиво-меланхоличный, он сообщил, что вызван на дуэль Ситрой, Ирвином и, кто бы мог подумать, Монтри. Тем самым салазцем, который пытался задружиться с ними в Альсе. Каким образом тот оказался в Тагриде, да ещё в королевском дворце? Какие-то родственно-деловые связи с одной из харамных жён Шарля. Да, кажется, Наизой. А тут свадьба инфанты. В дворцовый персонал срочно набирали людей, он подсуетился и… вот оно счастье – должность младшего коридорного, который должен следить за чистотой и порядком на вверенном ему участке. Но следил блондин за предметом своих нежных чувств – бесподобной Ситрой.

– Ты что, правда будешь драться на дуэли? – ужаснулась Анха. – С девушкой?!

– Разумеется, я с ней драться не буду, – безучастно ответил Свейн, направляясь к своей комнате. – Она просто меня убьёт…

– Ты что, не мог жениться вместо него, – Арну было тяжело смотреть на страдания друга, но сделать он ничего не мог, разве что, запретить тому драться на дуэли. Но Свейн сочтёт это оскорблением.

– Думаешь, я не предлагал?!

– И когда дуэль? – в голосе Анхи прозвучали такие требовательные интонации, что Свейн даже не подумал отмалчиваться. Остановившись, но, не повернувшись к друзьям, он ответил через спину.

– Они пришлют… хм, приглашение, – горький сарказм не понравился всем.

Похоже, джент Эштер, которого не часто так величали, принял решение окончательно и бесповоротно распрощаться со своей неудавшейся жизнью. Но перед этим намеревался выспаться.

– Что будем делать? – Фрост посмотрел на Арна, не обратив внимания на легкую улыбку на губах Анхи.

Они привыкли всё всегда решать сами, и не прибегать к посторонней помощи, если это было в их силах. Фрост ещё не усвоил простую истину, что у них теперь есть, если не помощница, то уж точно, неплохая советчица. А вот Арн сразу посмотрел на Наксатру.

– Монтри – вообще не проблема, – ответила она на немой вопрос своего ведомого, – скажу ему, что или дуэль, или место при дворе отца. Он амбициозен до тупости, – парни с ней дружно согласились, – и выберет корысть, а не романтику. Ситра завтра же обо всём пожалеет. Скорее всего, ужасно расстроится из-за своей несдержанности. Возможно, приедет мириться. Ирвин всё сделает так, как попросит сестра.

– Ты хочешь сказать, что за Свейна беспокоиться не стоит, – подвёл итог её рассуждениям Арн.

– Если ты о возможности дуэли, то – да. Но он может сам наделать глупостей.

– А вот за этим мы проследим, – взбодрился Фрост, обнадёженный пророчествами Анхи. – Глупости он может делать только с нашим непосредственным участием!

Гости, наконец, угомонились, когда уже почти рассвело.

Мэтр Хуакин как раз рассматривал жертвенную чашу, вытесанную из довольно большого самородка иллюзионита, переданную послом Лангая, когда его срочно вызвали к королю. Он чуть было не запустил в дворецкого чем-нибудь тяжёлым, но кроме драгоценной чаши, в пределах досягаемости, ничего не обнаружилось, так что гнев трансформировался в оскорбления и поношения несчастного слуги.

Необходимость по первому требованию спешить во дворец, в последнее время раздражала мага. Он уже давно хотел подобрать себе надёжного заместителя, дабы тот исполнял его работу во дворце. Желающих стать учеником великого и могучего мэтра было много, но вот надёжных, преданных, а главное, не имеющих намерения подсидеть его на непыльной должности, так и не нашлось. Способные молодые маги быстро понимали, что мэтр Хуакин не так силён, как о нём рассказывают, знания не передаёт, опытом не делится. Собственно, могущество придворного мага заключалось в уникальном наборе артефактов, которые он скрупулёзно собирал всю жизнь. Без магических предметов, на собственной внутренней силе, мэтр не мог даже воду в кружке вскипятить. А с ними и волшебный свет во дворце обеспечивал, и ледник на королевской кухне без сбоев работал, и послания до недавнего времени мог мгновенно королю передавать, если бы не подлая баба. Талантливые ученики уходили, а их место занимали проходимцы разных мастей, которых Хуакин выгонял сам. Конкурентов старый джент ненавидел и боялся, как любая посредственность.

Посыльный терпеливо ждал, навытяжку стоя у входной двери. Пришлось быстро прятать драгоценную чашу в крепко запирающейся комнате, давно ставшей чуланом старьёвщика, и спешить во дворец. Благо, король прислал за ним карету.

Ох, ну почему бы ему не сказаться больным, или придумать ещё какую-нибудь причину, чтобы не ехать во дворец? Ведь чувствовал, что грядут неприятности. Нет, потащился! И что теперь делать? Кто же знал, что это у них семейное? Что теперь и Шарлю позарез нужен чудотворец. А он так надеялся, что молодость и природа возьмут своё. Но хуже всего было то, что Ранхус устроил целое представление, с единственной целью – унизить старого человека, отомстить… И королева ничего не могла возразить. Да и что тут можно сказать, когда условия поставлены, даты назначены, ответственность определена.

Итак, у него есть максимум три месяца, по истечении которых с него спросят по полной программе. Следовательно, нужно управиться за два с небольшим. Маловато, конечно, только на изготовление нужных зеркал целый месяц уйдёт, но у него есть, что предложить стеклодувам и амальгамщикам для ускорения процесса. Ящики нужно ещё заказать, для транспортировки хрупкого и бьющегося, на большие расстояния.

Всё-таки как удачно сложилось с лангайским послом! Ценную информацию получил, дополнительным иллюзионитом обзавёлся. Теперь осталось придумать, как стрелки на лангайцев перевести, и можно смело воплощать мечту всей жизни. Да, территория небольшая, но какие там ресурсы! Главное, всё сделать правильно. Но, помощник всё же нужен.

Посол Лангая аккуратно свернул трубочкой тонкий лист бумаги и поднёс его к пламени свечи. Тайное послание жертвенно сгорело, унося в небытие сведенья, доставившие дженту Юсташ-Кину новую головную боль. Посол в Супоте, дальний родственник и многолетний деловой партнёр, джент Умрати, сообщил неприятные сведения. Мало того, что Анху не отправили к радже, как было оговорено, так ещё и пленённый молодой маг, которого пасли почти год, сбежал из Ламсаона. И было бы полбеды, если бы он просто скрылся от ловцов. Нашли бы, догнали, вернули своё. Но эти олухи умудрились засветиться перед какими-то неожиданными спасителями, которые не только заперли их в подвале, но и поглумились ещё напоследок, выставив их перед хозяином арендованного особняка слабоумными идиотами. Время было упущено. Куда направился сбежавший мальчишка, узнать так и не удалось. Но, как версия, рассматривалось предположение, что спасители – доброхоты прихватили его с собой. Осталось только выяснить, кто же они такие, эти смелые и отважные дженты, не страшащиеся сразиться с десятью лангайскими лазутчиками?

Посланец, доставивший письмо, дожидался ответа в соседней комнате. Посол хлопнул в ладоши, вызываю слугу.

– Господин, – в пояс поклонился старый лангаец, по одному взгляду хозяина определяя степень его недовольства.

– Позови этого… – Юсташ-Кин небрежно махнул рукой в сторону двери. – И принеси шербет.

– Входите, – слуга пропустил посланца в кабинет и плотно притворил дверь за собой.

– На словах джент Умрати что-то передал?

– Сказал, что кони нынче в цене караковые. Он бы прикупил парочку, но в Ламсаоне такие – большая редкость. Нет ли где в Лигре хороших рысаков с тонкими ногами и гривой-щеточкой?

– Я узнаю. Он не сказал, у кого хотел бы прикупить лошадок?

Посланец с некоторым удивлением посмотрел на хозяина дома, полагая, что продавцов тот должен определить сам. Посол с сожалением понял, что юноша, доставивший письмо, не входит в число посвящённых, и не понимает подноготную его вопросов. Он снова небрежно махнул рукой.

– Свободен!

Ну, и где искать этих караковых тонконогих со щёточкой? Гнёзд таких по сотне в год на ярмарки поставляет. Их порода. Наверняка, и в другие страны увозят. Ищи теперь ветра в поле!

Слуга принёс поднос с графином.

– Господин.

– Ты не слышал, не болтают ли в городе про небольшую драку в Ламсаоне? – Слуга отрицательно мотнул головой, сосредоточившись на наливании шербета. Юсташ-Кин внимательно смотрел, как красная жидкость льётся из графина в пиалу. Удовлетворившись, что напитка было налито именно столько, сколько требовалось, он продолжил: – Никто не рассказывал байку, как двое проходимцев десятерых наших отделали?

– Да разве ж такое возможно?! – с почти священным ужасом удивился старик. – Чтоб двое… десятерых?

– Иди, – недовольно скривился посол, но тут же блаженная улыбка расплылась по его пухлым губам, коснувшимся божественного напитка. Думать о поисках мальчишки он будет чуть позже.

* * *

Как и предполагала Анха, Ситра отказалась от неестественной, хоть и традиционной для Колдовы, дуэли между мужчиной и женщиной. Такие схватки даже в стародавние времена проводились не часто, ибо мужчины вдруг начинали проявлять благородство, а женщины испытывать жалость. Об этом сообщалось в письме, которое привёз Ирвин. Сама виновница дуэльного переполоха отказалась встречаться с соперником, сославшись на мигрень. Свейн о чём-то долго и обстоятельно говорил с Ирвином на балконе Тисового дворца, после чего они расстались вполне миролюбиво. Даже руки друг другу пожали на прощанье.

Подслушать их разговор не удалось, недаром парни уединились на открытом балконе. Шум улицы заглушал их голоса, и из помещения что-либо расслышать было невозможно. Но Арну и Фросту было весьма любопытно узнать подробности.

– Претензий больше нет?

Иронично-снисходительный тон Арна неожиданно подействовал на Свейна как колышущаяся тряпка на быка. Он исподлобья посмотрел на друга и зло прошипел:

– Всё для спокойствия вашей светлости!

Был бы Арн всё ещё дофином, Свейн точно попытался бы ему врезать, но нынешний чин и регалии друга удержали его, нет, не от необдуманного шага, а от нежелания объяснять окружающим, почему у вице-короля Гнёзда фингал под глазом. В рукопашном бою Арн всегда проигрывал Свейну в скорости.

– Чего ты злишься? – Фрост встал между друзьями, прекрасно почувствовав, что назревает потасовка. Арн тоже с утра был не в духе из-за вынужденной задержки в столице. Королю вдруг срочно понадобилось с ним встретиться, но время для аудиенции нашлось только на завтра. А они и так задержались из-за свадьбы инфанты на пять дней. – Арн-то в чём виноват?!

– Это я виноват!.. – свирепо огрызнулся Свейн, сжав кулаки. Видимо, уже настроившись на дуэль, он был готов сцепиться с кем угодно, по любому, самому незначительному поводу. – Влюбился в Ситру! Дал ей и себе надежду! Потом передумал и окончательно всё испортил! Сам! Без чьей-либо помощи! И вообще, у меня жена одна по трактам путешествует! – добавил он неожиданно. – Я уезжаю в Гнёзд!

Он так стремительно выбежал из гостиной, что парни не успели ему ничего сказать.

– И что это была за истерика? – риторически произнёс Арн, глядя на хлопнувшую дверь. – Фрост, надо его остановить.

– Пусть едет, – не согласился с правителем оставшийся в одиночестве телохранитель. – Ему сейчас нужно всё обдумать, взвесить и принять правильное решение. Это он сейчас думает, что обратной дороги нет и Ситра потеряна для него навсегда. Но Цухри ведь прекрасно понимает, что её муж, полученный по принуждению, может в любой момент потребовать развода. И ты, как правитель княжества, скорее всего, будешь на его стороне. Свейн это тоже понимает, но не считает это выходом.

– Вы с ним это обсуждали? В смысле – развод.

– Конечно. Но он боится, что девушка тогда вернётся домой, а нам всё-таки нужен специалист… Мы подумали, что надо как-то её заинтересовать сначала. Может быть, она себе кого из наших в мужья присмотрит и сама отпустит Свейна. Она ведь на самом деле очень милая девушка, только маленькая… по сравнению с Ситрой.

Наследница правителя Колдовы действительно была девицей высокой и статной. Всего на ладонь ниже Свейна, а свежеприобретённая жена ему даже до плеча не дотягивала. Но сложена Цухри была пропорционально и фигуру имела изящную, в отличие от кряжистых, плотненьких соплеменниц.

– Ладно, пусть едет, – Арн недовольно отвернулся, демонстрируя тем самым желание остаться одному. Фрост постоял в нерешительности несколько секунд, рассматривая своего задумчивого правителя, и направился на выход, но Арн тут же встрепенулся. – Фрост, а ты не мог бы проехаться с Анхой по лавкам? Я обещал, но меня Инис сегодня ждёт. Опять что-то планирует, стратег неугомонный.

– Думаешь, будет на тоннель уговаривать?

– Посмотрим. Нам бы сначала один закончить… Да, купите подарок матушке, – он протянул Фросту кошель, – и Анхе, разумеется.

Фрост ушёл, а Арн ещё долго смотрел на закрывшуюся за другом дверь, не понимая, чем ему так не понравился его взгляд. Вроде не было в нём ни укора, ни возмущения, ни недовольства, но чувствовалось явное несогласие. Неужели Фрост так и не смог принять присутствие Анхи в его жизни? Вначале, когда Наксатра только появилась, это было ещё объяснимо. Неожиданное, если не сказать, внезапное вторжение в их мужскую компанию девушки, у обоих друзей вызвало недоумение. Но, если Свейн сразу же принял это как данность и совершенно свободно стал общаться с Анхой, то Фрост сопротивлялся. Подозрительные взгляды, чуть ли не слежка, непонятные выпады, странные суждения. Неужели он ревнует к их дружбе? Это же полный абсурд! Просидели же они полночи на смотровой башне наблюдая звёзды, а потом устроили себе тайную пирушку. Или это Фрост таким образом пытается привыкнуть к его Наксатре? Сколько же душевных усилий ему это стоит?

Фрост действительно был недоволен. Но совсем по иной причине, которая Арну, отчего-то, в голову даже не пришла. Он считал, что друг и правитель, как бы ни был занят, должен был сам выполнить обещание, а не перепоручать это ему. Съездить с Анхой по лавкам ему труда не составит, но, немного ближе узнав девушку, он прекрасно понимал, что той было бы гораздо приятнее получить подарок от своего подопечного, а не от порученца. Да и презент для Эримы сын выбрал бы лучше.

Разумеется, Анха пришла на помощь в вопросе выбора подарка для матушки вице-короля. Женщины, они гораздо внимательнее относятся к мелким бытовым деталям, на которые мужчины не заморачиваются. Оказывается, дженна Эрима питала слабость к стеклянным фигуркам растений или животных. Фрост вспомнил, что видел коллекцию забавных зверушек во дворце, но, ему казалось, что они были вырезаны из камней, о чём он и сообщил Анхе.

– И из камней тоже. Но самые любимые у неё из цветного стекла, – их карета как раз подъехала к стекольной мастерской. Девушка легко выпорхнула на мостовую, не дожидаясь галантной помощи кавалера. Длинное пышное платье совсем не затрудняло её движений, наоборот, оно послушно струилось вдоль стройного тела, словно было его частью. Фрост постарался не отставать, так как Анха уже входила в лавку. – Надеюсь, тут найдутся интересные экземпляры.

Если бы молодые люди не перемещались так стремительно, а шествовали чинно и степенно, как подобает благородным гражданам, то, наверняка, нос к носу столкнулись бы со старым знакомцем. Джент Монтри как раз шел неторопливо, с достоинством неся свою значимую с недавних пор персону, прокручивая в голове фразы, которые он гордо скажет приказчику в лавке. Как презрительно будет смотреть на изделия стеклодувов, отвергая одну вещь за другой. Ведь ему нужны самые лучшие светильники, взамен разбитых пьяными гостями во дворце его величества Ранхуса пятого!

Понятно, что присутствие в лавке Фроста и Анхи не позволит ему вести себя подобным образом. Так что джент Монтри решил немного прогуляться и подождать, когда неприятные ему люди удалятся. Парня он невзлюбил с первого дня знакомства в Альсе, будучи униженным и опозоренным перед каким-то комендантом. А вот девушка удостоилась звания врагини буквально вчера, когда по полочкам разложила его дальнейшую судьбу, если он только посмеет вызвать на дуэль ещё одного неприятного типа, посмевшего оскорбить прекрасную дженну Ситру. Почему дочь короля вдруг встала на защиту гнездянина, Монтри не понял. Но теперешняя встреча явно говорила о том, что у Анхи и чернявой троицы существует тесная связь, правда, не ясно какая? Зато теперь он понял, почему она тогда встретилась ему перед тоннелем в Гнёзд! Даром, что харамная! Все они одним…

Салазец прошёл мимо нескольких лавок, лениво разглядывая витрины, постоял у входа в пирожковую, облизнулся на аппетитные воздушные пирожные, стоившие, как его дневной заработок, и повернул назад. Заняв удобную позицию за афишной тумбой, Монтри делал вид, что погружён в чтение, а сам исподтишка наблюдал за входом в лавку стекольщиков. Сам себе в этот момент он казался опытным лазутчиком и непревзойдённым мастером слежки. Парень так увлёкся своей детской игрой, что даже не заметил, что сам стал объектом пристального наблюдения.

Джент, которого привлекли странные манёвры блондина, был ни кто иной, как мэтр Хуакин. По стечению обстоятельств он в это же время направился в стекольную лавку делать важный заказ. Появление Анхи с сопровождающим лицом заставило его остаться в карете и ждать. И, разумеется, от его опытного взора не укрылось злое выражение лица бледного молодого человека, провожающего тяжелым взглядом данную парочку, показавшегося смутно знакомым.

Ну конечно! Он видел этого юного джента во дворце. Какой-то мелкий чин дворцовых служб: коридорный или стюард. И то, что он явно не желает встречаться с теми, кто вошёл в лавку, было магу очень на руку.

Дождавшись, когда Анха и Фрост выйдут из лавки, сядут в свою карету и отъедут подальше, Монтри горделиво прошествовал к нужной двери. У входа он чуть не столкнулся с резвым стариком, который беспардонно остановил его требовательным жестом.

– Юный джент торопится?

Властный, чуть с хрипотцой, голос, заставил Монтри малодушно вздрогнуть. Он с детства слышал подобные интонации в голосах некоторых посетителей, когда прятался за плотной портьерой в кабинете у деда, играя в сыщика. Такими голосами обладали дженты, наделённые огромной властью и несметными богатствами. Им достаточно было произнести несколько фраз и начальник тюрьмы начинал носиться по зданию, как подраненный секач, сметая на своём пути всё и вся, что попадалось под ноги.

– Торопится, – безэмоционально подтвердил Монтри, на всякий случай, пятясь назад. Он ещё очень плохо знал столичную знать, и ему не хотелось повздорить с каким-нибудь особо родовитым джентом, хотя очень хотелось нахамить. Но чувство предосторожности велело терпеть, тем более что этого дряхлого джента он смутно припоминает. Да и одет старик очень богато. Одна только булавка для шейного платка украшена таким количеством рубинов, которых хватило бы на год безбедной жизни в Тагриде целому семейству. Камзол и модные штаны шиты золотом, шляпа с шикарным плюмажем… Салазец нервно сглотнул, чувствуя, как зависть пробуждает злость, но гнев сейчас для него был противопоказан. – Прошу вас, – он подобострастно распахнул перед стариком дверь.

Хуакин чуть насмешливо улыбнулся, прочитав по лицу молодого человека все его жалкие мысли и вульгарные эмоции. То, что нужно: жадный, беспринципный карьерист, слишком хорошо думающий про свои умственные способности. Явно имеет зуб на Анху или её спутника, возможно на обоих сразу. Самовлюблённый дурак, готовый продать отца родного – лучше не найти!

– Благодарю, – маг чуть придержал дверь, пристально разглядывая своего будущего помощника, – вы ведь служите во дворце его величества?

– Да, – почти подобострастно выдохнул парень.

– Похвально. Но служите не так давно, я полагаю, – Монтри кивнул, недоумевая, отчего старик с ним вдруг завёл разговор и чем это грозит лично ему. – Иначе вы бы меня узнали, юный джент! – Хуакин усмехался уже открыто, но вполне доброжелательно. – Я – придворный маг его величества, мэтр Хуакин.

Монтри забыл, как нужно дышать, моргать и, кажется, держать равновесие. Он чуть было не повздорил с могущественным магом! Боги отвели от неприятностей, слава им!

– Приветствую вас, мэтр Хуакин!

Такой искренне льстивой улыбки маг не видел уже давно. Она его очень порадовала. Рыбка заглотила крючок даже без наживки.

– Представьтесь, мой юный друг, – подсказал он салазцу.

– Э-э… Извините покорно! Монтри. Монтри Фул, – ему хотелось ещё добавить, что он сын очень уважаемого человека в родном Позжеще, но вовремя сообразил, что для королевского мага начальник тюрьмы в провинциальном, давно уже заштатном городке – фигура мелкая и неинтересная.

– Замечательно, джент Монтри, – мэтр по-деловому подхватил парня под руку, и буквально потащил его в лавку, – у меня к вам деловое предложение.

* * *

Мелкий теплый дождь лишь прибил пыль на тракте, но воздух сразу насытился сытным запахом мокрой земли, которым хотелось дышать всё глубже и глубже. Словно от этого глубокого дыхания с тела ссыпались невидимые оковы, теснившие грудь последние месяцы. Впервые он ощутил эти незримые тиски в родовом поместье губернатора Колдовы. Тогда джент Дрегер, отец Ирвина и Ситры, давал бал в честь завершения молодёжного форума…

Свейн даже коня придержал, поражённо рассматривая старинный замок, который Ситра нежно называла старым особнячком. Многоярусный, где в три, а где и в пять этажей, с многочисленными башнями, шпилями и ажурными флюгерами, он поражал своей монументальностью и заслуженной величественностью. Прошедшие десятилетия, а то и столетия его долгой жизни бросались в глаза малахитовой патиной на оконных решётках первого яруса, разноцветным мхом на камнях древней кладки, совсем узкими глазками окон цоколя, глубоко ушедшего в землю, и свежими латками на выщербленных ступенях парадной лестницы. Наверное, когда-то, ещё до объединения земель, это был дворец местного правителя, короля или князя.

Друзья уже скрылись за тяжёлой дверью, а Свейн всё смотрел на замок, отдавая себе прекрасный отчёт в том, что его дом, большой по меркам Гнёзда, выглядит кособокой избушкой по сравнению с жильем родовитых джентов Клотт. Именно в этот момент он понял всю тщетность своих надежд и осознал невозможность быть рядом с той, которая так неосторожно разбередила его сердце. Гнёзд он не покинет. Никогда. А приводить Ситру в свой дом, в котором всего несколько комнат, уютных, но небольших, где нет ничего лишнего, не говоря уже о предметах роскоши, к которым она привыкла, это обрекать их отношения на медленную смерть. Не через год, так через три или семь, они начнут ненавидеть друг друга. Так зачем же терзать и себя и её? Лучше сразу обрубить всё, одним махом решить ещё даже не возникшую проблему. А она обязательно возникнет!

Ситра привыкла жить в таких условиях, которые в Гнёзде себе не позволяла даже вице-королева. Княжество у них, конечно, богатое, но очень много средств до сих пор уходит на обустройство долины. Водопроводы, дренажные системы, осушение и орошение, теплицы и фермы, не говоря уже про штольни, выработки и, разумеется, тоннель. Лишних рук нет, да и держать большой штат слуг во дворце не рационально. И уж тем более никакой прислуги нет в домах придворных гнездян. Как это объяснить изнеженной барышне?

Он правильно сделал, что сказал ей тогда, что они слишком разные, что она никогда не поймёт и не примет его образа жизни. Это только кажется, что любовь может преодолеть любые препятствия. Не любые. Можно справиться с бедностью, но Свейн не беден. Можно побороть болезнь, но они оба здоровы. Можно даже привыкнуть жить в небольшом доме, ютясь в одной комнате, так как мать и отец, слава Богам, живы. И младшие братья ещё не разлетелись из-под родного крова. Можно даже построить свой дом, отойдя от дедовских традиций. Но… Но Ситре придётся научиться готовить, убирать, стирать, шить и массу других дел, которые так непривычны для губернаторской дочери.

Да. Решение Свейн принял верное. И то, что Цухри выбрала его, а не Фроста, даже к лучшему. Теперь даже думать о Ситре не стоит. Девушка обиделась и разорвала с ним отношения. Хорошо, что Ирвин всё понял правильно. Он желает сестре добра, а следовательно, будет делать всё, чтобы Ситра побыстрее забыла Свейна и увлеклась каким-нибудь другим кавалером. Вон, Монтри опять нарисовался. Нет, только не Монтри! Этот белобрысый салазец недостоин такой девушки, как дженна Ситра. Только не он!

За своими невесёлыми размышлениями Свейн не обратил внимания на карету, которая остановилась на обочине. Он так бы и проехал мимо, если бы его не окликнул звонкий молодой голос, который мог принадлежать как парню, так и девушке.

– Джент, не подскажете, как проехать в Гнёзд?!

Всадник встрепенулся и с удивлением уставился на две улыбающиеся физиономии, высунувшиеся из окошка кареты. Цухри и Мерлой, всё ещё в женском обличье, радостно перемигивались.

– Вы что, ещё не доехали до Гнёзда?! – Свейн был поражен. По всем подсчётам, они уже дня три как должны были ждать его в Митре. А оказалось, что путешествие затянулось. – Что случилось, Тростн? – обратился он к вознице. Это был какой-то дальний родственник Цухри, мужчина средних лет, которому поручили доставить девушку по новому месту жительства и убедиться, что с ней хорошо обращаются, не обижают, не ущемляют достоинство и не насмешничают. – Была опасность?

– Даж елси и был, – глухо отозвался Тростн, немного коверкая слова, – то ваша парень знать. Уже ехать?

– Ехать, – подтвердил Свейн, а сам вопросительно уставился на всё ещё смеющегося Мерлоя. – Ну и как ты знать про опасность?

– О! Я же великий маг и волшебник, – скалясь во все зубы, неожиданно признался парень и расхохотался, глазами указывая куда-то вверх. – Всё вижу.

Свейн задрал голову и увидел парящего сокола, летевшего чуть впереди.

– Это волшебная птица?

– Нет, птица совершенно обыкновенная. Сапсан степной. А вот к зрению его я подключаюсь периодически. Мы тебя давно заметили и решили подождать.

– Что, с такой высоты поняли, что это я? – не поверил Свейн.

– Ты не представляешь, какое острое зрение у этих птичек! Мышку видно, а уж тебя, такого большого, да ещё на приметном рысаке! Не хочешь отдохнуть, – неожиданно спросил Мерлой и жестом пригласил в карету.

Свейн вспомнил свой неудачный опыт поездки в Альс, саркастически ухмыльнулся и отказался.

– Не хочу вас стеснять, – потом вдруг опомнился, что ни слова ещё не сказал своей, странно ещё так думать, жене. – Цухри, а ты как переносишь дорогу, да ещё такую длительную?

Девушка смутилась вдруг и чуть порозовела.

– Спасибо, всё хорошо. Если бы не Мерлой, пришлось бы хуже, – она разговаривала на лигрийском почти без акцента. Видимо, это было наследием её матери. – Он необычный маг!

– И в чём же его необычность?

– Цухри, не надо, а? – неожиданно помрачнел молодой волшебник.

Девушка посмотрела на него виновато, но и не ответить на поставленный вопрос не могла. Это было, во-первых, невежливо, а во-вторых, традиции их рода не позволяли игнорировать желание мужчины, пусть это касалось просто получения информации.

– Извини, Мерли, но я скажу, чуть-чуть… Он чистый.

Чистый. И всё. Ответила, называется, на вопрос, за которым тут же возникло множество других. Чистый – это в гигиеническом плане или моральном? Или за этим словом скрывается совсем другой смысл, узкоспециальный, понятный только магам? И почему расстроился Мерлой? Что его так огорчило? То, что Цухри неосторожно выдала какую-то его страшную тайну? Или, наоборот, парень стесняется своей необычности?

Свейн понял, что разговаривать через окошко кареты неудобно, да и неосмотрительно. Можно было, конечно, этот разговор отложить на потом, но ехать предстояло ещё полдня, и лучше бы было занять свои мысли чем-то другим, иначе дженна Ситра тут же будет настойчиво напоминать о себе.

– У вас там места много? – кивнул на внутренность кареты Свейн. – Пожалуй, я отдохну… в духоте и тесноте. Это ведь так увлекательно.

Привязав своего рысака к облучку кареты и умастившись на мягких подушках рядом с Цухри, Свейн всем своим видом изобразил внимательного слушателя. Мерлой горестно потупил взор, тяжко вздохнул и поведал своему спасителю тайну своей необычности.

В магическую бурсу Ламсаона Мерлой Вранер попал, будучи уже подростком. До двенадцати лет он счастливо жил на хуторе своих родителей, который располагался в живописной долине на границе с Лигром. Хозяйство у них было небольшое, но крепкое, поля плодородные, сады плодоносные, скотина плодовитая. Соседи, которые по большей части были родственниками по отцовской линии, в открытую завидовали такому крестьянскому счастью младшего в роду. Ведь земля ему досталась самая никудышная, а вот как поколдовал кто. И росло на ней всё, и цвело, и глаз радовало. Семья дружно трудилась на своих угодьях и имела неплохой доход. Даже работные люди не бедствовали. Видно, чужое счастье кому-то так поперёк горла встало, что на страшное дело отважился. Не вернулись как-то мать с отцом с ярмарки. Нашли их недалеко от дома зарубленными, без денег и без товаров, что они на торжище прикупили. Но лошадь, впряженная в телегу, рядом паслась. В долине стали шептаться, что свои это с Вранерами разделались, иначе лихоимцы и коня свели бы. А так, уж больно заметное доказательство преступления – клеймёный конь и справная, расписная телега. На свой двор не поставишь, соседям не продашь.

После смерти родителей встал опекуном над Мерлоем один из дядьёв, мужик суровый и прижимистый. Парень, и так к труду приученный, теперь практически спал в хлеву вместе со скотиной, да и ел там же. Если отец старался дать сыну возможность учиться грамоте, счёту, другим наукам, поощрял тягу к знаниям, то опекун книги сразу продал и велел выбросить эту блажь из головы. Крестьянину нечего себе мозги всякими господскими развлечениями забивать. Считать умеешь – и достаточно.

А через год случился у дядьки неурожай. Поля от зноя высохли, плодовые деревья паутинник пожрал, сено в стогах сопрело. Вознегодовал тот, да так сильно, что досталось всем: и его жене, и сыновьям, и работным людям, но пуще других – Мерлою. Обвинил его родич во всех бедах и собственноручно выпорол, пообещав посадить на хлеб и воду, словно до этого разносолами потчевал. Проплакал парнишка всю ночь на сеновале, под утро только уснул. И приснилась ему мама, красивая, какой при жизни не была, улыбающаяся. Погладила его по голове, слёзы ладонью утёрла, обняла ласково и наказала уходить из переставшего быть родным дома в Ламсаон, в магическую бурсу. А если принять на обучение не захотят, сказать, что он правнук Ульмиуса. Недолго тот сон длился. Первый петушиный крик прогнал дрёму и утешающее видение. Проснулся Мерлой, окинул печальным взором свой надел, вспомнил совет матери и решил послушаться. Собрал тайно котомку и ночью покинул хутор. Некому было его в дальнюю дорогу проводить, никто напутственного слова не сказал, никто не пожалел.