Текст книги "Знают только горы (СИ)"
Автор книги: Евгения Гордеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Долог был путь Мерлоя до столицы, но, словно оберегало его в пути благословение матери, добрался благополучно. Пришёл он в магическую бурсу на обучение проситься. Маги-наставники сначала подивились наглости чумазого подростка, а как услышали, чей он правнук, так сразу приняли. Сам Мерлой с удивлением узнал, что его предок Ульмиус был могущественным магом, и даже руководил этой самой бурсой.
А потом все наставники ломали голову над способами и методами обучения, безусловно, очень талантливого, но весьма нетрадиционного ученика. Нетрадиционность Мерлоя заключалась в том, что черпал он необходимую силу прямо из окружающей действительности: из ветра и воды, растений, животных и людей, но особенно из света и огня. Из всего того, что являет собой зой – живой мир. Конечно, прочие маги тоже могли заимствовать силу у жизни, но только опытные и с очень большим трудом. Поди-ка попробуй её поймать, разве что у деревьев неподвижных, да и то надо, чтобы векторы совпали, не преломились, не закольцевались, иначе такую отдачу получишь, что мало не покажется. Это как бурную реку без страховки переходить.
Гораздо легче использовать некрос. Укокошил птичку или зверушку, получил энергию смерти, послушную и предсказуемую, и вперёд, магичь по мелочи. Для серьёзных чар и некрос нужен посолиднее. Лучше всего, конечно, человеческий, хотя лошадь или корова тоже подойдут. Но какой же добрый хозяин свою кормилицу или поилицу чародею на убой отдаст? Да ещё с негарантированным результатом. Поэтому и пасутся маги всех мастей на погостах, амулеты заряжая, а те, кто попронырливей, с лекарями дружбу водят. Свеженький некрос куда ядовитее уже отстоявшегося.
Вот и строится вся магическая наука на формулах и заклинаниях, основой которых смерть является. В крайнем случае – кровь, отданная в добровольно-принудительном порядке, но обязательно свежая. Лучше – тёплая. Ещё лучше – прямо из артерии текущая. Тогда волшба обязательно удастся. Признавать магам это во всеуслышание – себя не уважать, хотя весь мир об этом прекрасно знает. А если не знает, то догадывается, но молчит. И то, что в Ламсаоне за год десяток-другой нищих да убогих пропадает, так это городу только на пользу – меньше попрошаек да мелких воришек. Зато специалисты из бурсы выходят хорошие.
Но что делать с учеником, который на ритуалах жертвоприношений всякий раз в обморок падает, зато к органам чувств животных без проблем подключается, заслуженные наставники не знали. И из бурсы не отчислишь, талантливый же парень! Вот и предложили ему перейти на самообучение, предоставив допуск в святая святых – либрарий. Книгохранилище оказалось настоящей пещерой с сокровищами. Мерлой отыскал такие редкие фолианты, о которых маги лишь перешёптывались. Но очень многие знания на практике ему были недоступны всё из-за того же некроса. Зато книги, содержащие заклинания живой природы он выучил наизусть.
Тестемониум Мерлой получил с превосходными баллами, но трудовую деятельность был вынужден начинать самостоятельно. Ни один заслуженный маг в помощники его взять не решился, ибо налицо был конфликт интересов, то есть – магических сил. Зато лангайцы каким-то образом узнали про необычного чародея, и так он им понадобился, что целый отряд лазутчиков за ним снарядили.
Выслушав историю Мерлоя, Свейн получил ответы на гораздо большее количество вопросов, чем возникло у него вначале. Стало понятно, почему Цухри назвала его чистым, то есть, не касающимся смерти. Очень давно, ещё в детстве, матушка рассказывала предание о неком чистом старце, который жил очень долго в наказание за какие-то грехи. Тогда Свейн не понял: почему долгая жизнь – это наказание и почему старца считают чистым? Потом притча забылась, а вот теперь вспомнилась вдруг. И детские вопросы неожиданно получили разъяснения. Но, как водится, возникли новые, которые он тут же озвучил:
– Значит, ты и к человеку подключиться можешь, как к птице? – эта проблема его очень заинтересовала, так как подобная возможность могла как помочь, например, при решении политических задач, так и здорово навредить, если рассматривать личную жизнь. В Гнёзде магов давно уже не было. Разве что жрецы имели некоторые знания и способности. Мерлой мог стать очень полезным членом их общины, но нужно узнать про юного чародея как можно больше, прежде чем допускать к персоне вице-короля.
– О нет! – вполне искренне воскликнул маг, не подозревающий, что его начали тщательно прощупывать. Или делал вид, что не подозревает. – Человек – существо сложное, непредсказуемое и, самое главное, имеющее свою волю. Да, я знаю, что некоторые люди считаются безвольными, но не в этом случае. У птицы же только инстинкты. Я произношу заклинание подчинения, которое встраивается в зрительный процесс какой-нибудь птахи, и могу видеть мир с высоты птичьего полёта!
– А к животному? – не унимался Свейн. – Например, к собаке?
– Могу, но это уже сложнее. Всё зависит от интеллекта реципиента… ну, объекта, который передаёт мне зрительный сигнал. Чем более сильный интеллект, тем сложнее его подчинить себе.
– Понятно. Слышать тоже можешь? – Мерлой кивнул. – Здорово! А как далеко ты можешь видеть и слышать?
– Видеть… Несколько миль, наверное. Пока я вижу саму птицу. Потом связь слабеет. Слышать – не больше пятисот ярдов. Есть, правда, одно занятное заклинание, с помощью которого можно не только слышать, но и говорить с кем-то через большие расстояния, – Мерлой задумался, а Свейн напряжённо ждал дальнейших пояснений, – но для этого нужны плоды редкого дерева, которое растёт только в Лангае. В какой-то труднодоступной гористой местности. Эх, знать бы, чего лангайцам от меня надо было? Может, стоило побывать в их стране? А как ты думаешь?
– Чего им от тебя нужно было, я расскажу… – Свейн покосился на Цухри, которая с вежливым интересом слушала разговор мужчин и не вмешивалась. Золото, а не девушка. – Только позже. Ты мне вот что ещё скажи: а как же лечить человека? Там тоже воля мешает?
– Ну, во-первых, человек в таких случаях сам желает быть исцелённым. Во-вторых, я не вторгаюсь в организм с заклинанием подчинения, а помогаю неким… э-э, скажем так, субстанциям внутри организма произвести определённые восстановительные действия. Например, у человека рана от пореза ножом. Она и так зарубцуется через неделю, но с моей помощью это произойдёт гораздо быстрее. Ты пойми, внутри у человека есть всё, или практически всё, для самоисцеления, но иногда, по каким-то причинам происходит сбой. Организм не справляется… Если понять механизм действий… – Мерлой, поймав интересную мысль, замолчал. По лицу его пронеслась череда чувств, отражающих внутренний монолог с самим собой. Задумался, нахмурился, улыбнулся чему-то, снова нахмурился, просветлел… И вздох разочарования. – Я ещё так мало знаю и понимаю!
– Скажи, а камни, они к какому направлению относятся, к чистому или нечистому? – Свейн гнул свою линию. – Я правильно понял?
Мерлой кивнул.
– Камни, они нейтральны. Кажется, что они должны относиться к неживому миру, но они же умеют расти! Глубоко в недрах, в уникальных сложных условиях, но растут же! Значит, и внутри камней есть энергия жизни, не такая, как у животного или растения, но есть. Можно разбудить эту энергию и использовать во благо. Понимаешь?
– Не совсем.
– Кремень, – неожиданно произнесла Цухри.
– Да! – радостно подтвердил Мерлой, хлопнув в ладоши от переизбытка чувств. – Именно кремень!
Девушка довольно потупилась, а Свейн, неожиданно для себя, заметил, как идёт ей румянец. И ещё одно обстоятельство поразило гнездянина. Разумеется, он знал, что Цухри достаточно образованна, раз владеет столь специфическими знаниями. Но одно дело – традиционные, родовые знания, свойственные членам общины, и совсем другое – острота мышления и знания в других областях. Хотя камни для землекопов понятнее птиц и животных, всё же девушка быстрее его сообразила про скрытую энергию кремния.
– А если некрос, – чуть сменил направление разговора Свейн. Про зой он уже понял. – Его что, вста… впихивают в камни?
– Ты очень правильно сказал, именно, впихивают! В каменных зачарованных вещах наблюдается сильное напряжение. Кристалл сопротивляется чужеродному вторжению, собственно, как и металл. Я это чувствую.
– Ты можешь различить зачарованную вещь от не зачарованной?
– Чего их различать? – удивился Мерлой. – Маги работают только с амулетами или накопителями. Над обычным булыжником никто колдовать не будет, надобности в этом нет.
Теперь настала очередь задумываться Свейну: что не так с камнями у входа в главный храм Гнёзда? Понятно, что они не амулеты, не предметы культа, но жители Мирты не раз рассказывали, что не могли переступить их, если с плохим настроением или дурными мыслями шли в храм. Значит, их кто-то всё-таки зачаровал?
Цухри завозилась на своём месте, посмотрела сначала на Свейна, потом на Мерлоя, словно спрашивала разрешения заговорить. Не дождавшись от парней нужной реакции, всё-таки решилась:
– У нас дома есть живые камни. Они спят почти весь год, а когда наступает весна – расцветают. Очень красиво!
– Живые камни, – несказанно обрадовался Мерлой, – никогда о таких не слышал! Интересно было бы посмотреть.
Свейн с ним согласился. Цветущие камни он тоже никогда не видел. Наверное, было бы очень красиво, если бы эти цветы посадить возле замка Клотт…
И зачем он вспомнил про Ситру?
* * *
Арн проснулся уже давно, но вставать с кровати ему не хотелось, даже глаза открывать. Молодому князю Гнёзда было тоскливо. Он прекрасно осознавал, что скоро придёт джент Юрз и поинтересуется, почему это правитель до сих пор нежится в постели и не позвать ли лекаря? Или матушка самолично явится журить сына за недопустимое разгильдяйство. Люди ждут, а вице-король дрыхнуть изволит. И никто не придёт бесцеремонно стаскивать его с кровати за ногу, так как все, кто может себе это позволить, уже больше недели находятся на дальней точке, так они прозвали между собой строящейся тоннель. Фрост – в силу возложенных на него обязанностей, Свейн – как муж молодого специалиста, Цухри – соответственно, как тот самый специалист, Мерлой – потому что интересно и помочь если что. Даже Анха присоединилась к этой весёлой компании, так как в ней возникла острая необходимость. Только у правителя не нашлось серьёзных аргументов для очередной поездки в эту глушь. Зато была масса неотложных дел, накопившихся за время вояжа в Тагриду.
Даже через закрытые веки Арн ощутил яркий блик света, резко сел и открыл глаза. Анха стояла перед его кроватью и счастливо улыбалась, пряча лицо в букете полевых цветов.
– Доброе утро, – хриплым спросонья голосом, поздоровался Арн.
– Утро?! – засмеялась девушка. – Солнце встало четыре часа назад! Соня!
– Я поздно лёг, – возразил правитель обиженно, и связано это было не со справедливым укором Наксатры в изнеженности, а с невозможностью быть вместе с друзьями. – У вас там всё хорошо?
– Конечно! – Анха бесцеремонно воткнула букет в кувшин с водой, предназначенный для умывания, бегло оглядела опочивальню и уселась в кресло, хотя Арну показалось, что собиралась сесть прямо на кровать. – Я сегодня, наконец смогла посмотреть, куда выходит тоннель. Джент Маркус очень беспокоился о том, что расчёты неверны или старые карты неправильно составлены, и они пророют тоннель прямо на каменные Зубы Северной гряды.
– Ну и?.. – Арн так и продолжал сидеть на кровати, стесняясь подняться и одеться, хотя на нём была длинная шёлковая рубаха и короткие панталоны.
– Зубы очень далеко, – охотно продолжила Анха, не замечая смущения парня. – Я их только с помощью птицы Мерлоя увидела.
– У вас получилось?
– Да, наши силы дополняются абсолютно свободно. Я видела птицу, а Мерлой через меня осматривал окрестности. Если чуть-чуть повернуть направление, то тоннель выйдет на довольно большую и уютную бухту. Мастера очень обрадовались, что не ошиблись. Мерлой сейчас им новую карту чертит. Джент Тростн в горы собрался. Хочет посмотреть, где лучше шурфы для воздуховодов бурить.
Арн постепенно сполз на край кровати, но встать так пока и не решился.
– Анха, так кто же из них мастер, Цухри или Торстн?
Наксатра лукаво улыбнулась, и было не понятно, что вызвало такую реакцию: заданный вопрос или странные манёвры вице-короля.
– Мастера оба, но Торстн опытнее. Не смотри так удивлённо. Джент Торстн – младший брат джента Дорцла, отца Цухри. По молодости оба любили путешествовать. Вот такие они необычные кохтане… землекопы. Дорцл даже жену себе из Лигра привёз. Когда Фрост со Свейном специалиста искали, знаешь как они оба захотели в Гнёзд поехать! Но джент Дорцл сейчас глава рода, и ему покидать своих не подобает. Вот он и отправил дочь с братом.
– А зачем Свейна на ней женили? Любовь нечаянно нагрянула?
Девушка снова загадочно улыбнулась, с интересом наблюдая, как ведомый пытается скрытно переместиться на левый угол кровати, рядом с которым стоял пуфик с одеждой.
– Арн, ты что, стесняешься попросить меня отвернуться и дать тебе одеться?
– Я не стесняюсь, – возразил вице-король даже с некоторым негодованием. Он сам не понимал, отчего так странно себя ведёт? Наготы он не стеснялся, особенно в некоторых обстоятельствах. Сейчас был вполне одет. Вот только… организм выдавал его потаённые желания, и парню совершенно не хотелось, чтобы Анха это видела, даже если она это чувствует, как рассказывал Инис. – Просто ты меня… возбуждаешь.
– Прости, я не специально, – Наксатра закусила губу и отвернулась к окну, давая Арну возможность привести себя в порядок. – Что касается Свейна, то он абсолютно свободен! Цухри не претендует на него, – она надолго замолчала, любуясь ясным небом за окном. Когда до её слуха донеслись звуки натягивания обуви, Анха снова повернулась к Арну и встретилась с его вопросительным взглядом. Он ожидал разъяснений. – Я с ней разговаривала. Она очень хорошая девушка, добрая и понятливая. А ещё она не сопротивляется обстоятельствам, а подстраивается под них. Сказал отец, что не отпустит с чужими мужчинами в Гнёзд, она согласилась на свадьбу. Видит, что муж к ней равнодушен, говорит, что согласна на развод… Хотя Свейн ей очень нравится.
– Это она тебе сказала? – Арн закончил с утренним моционом, ну почти закончил, и был готов на рутинные подвиги, которые ожидали его за дверями спальни.
– Это я вижу в её сердце, а она прячет своё чувство за вежливой улыбкой. Эх… бедная девушка.
Арн понял, что сказала она это не только о Цухри. Он мог бы от себя добавить, что в бедных нынче числятся не только девушки, но и юноши. Но так уж получилось, что запрет на проявление чувств идёт именно от него, и ничего тут не поделаешь.
Анха вернулась из Митры к обеду. Вся компания очень сдружилась за эту неделю с местным населением. Никто уже не косился опасливо на 'высокородное начальство' и 'сурового гнома', которые развернули бурную деятельность на строительстве. Как-то неожиданно стало понятно, что многолетний труд близится к завершению и прокопать осталось всего ничего. Что облегчит эту задачу вентиляция, которая позволит нормально дышать в тоннеле и, следовательно, быстрее работать. Что скоро они увидят море, пусть холодное, но такое нужное. А ещё… и это под страхом смерти, что скоро к ним по этому самому морю приплывёт корабль из Навакра.
– Ну что, его сиятельство остался доволен новостями? – встретил Анху радостный Фрост, пододвигаясь и освобождая ей место за общим столом.
– Он тоскует, – Анха отломила кусок свежего хлеба и макнула его в миску с маслом. – Ему очень хочется сюда, видеть всё собственными глазами.
– Щупать всё собственными руками, – довольно язвительно подхватил Свейн. После возвращения из Тагриды у него иногда случались приступы сарказма, – топтать собственными ногами.
– Ты бы уж перестал злиться, – добродушно посоветовал Фрост, не понимая, почему Свейн крайним в своих неприятностях выбрал Арна. Тем более что Цухри не требовала от него выполнения данного слова. Даже Тростн молчит, с головой уйдя в расчёты вентиляционных шурфов. – А то привыкнешь, и тебя не будут любить девушки!
– Будут! – жизнерадостно пообещала Анха и подмигнула. – Ты хороший парень. И твоё счастье в твоих собственных руках, верь мне!
– Да я собственно… – неожиданно смутился Свейн и незаметно, как ему показалось, взглянул на Цухри. Девушка привычно вела себя тихо и незаметно, молча хлебая суп. По её лицу невозможно было понять, что она думает и даже слушает ли, о чём говорят окружающие. – Что нового в Митре?
– Ничего особенного. Только мэтр Хуакин опять приехать должен. Письмо прислал.
– Что-то он зачастил к нам, – Фросту эта новость не понравилась. Джент Маркус рассказал ему о жгучем желании придворного мага получить в своё распоряжение иллюзионит. Много иллюзионита. Почему это вызывало подозрение, Фрост даже сам себе ответить не мог, но чувство опасности буквально свербело за грудиной. – Мерлой, а что ты знаешь о свойствах иллюзионита?
Юный маг встрепенулся, отрываясь от аппетитного догрызания куриных хрящиков, с интересом посмотрел на Фроста, облизал пальцы, и только после этого подробно изложил всё, что когда-то читал об этом минерале в энциклопедиях.
– Иллюзионит, мощный накопитель с полярными векторами, способный в паре с некоторыми металлами создавать очень сильный синергетический эффект даже для простенького заклинания, – по памяти цитировал Мерлой. – Но, если неверно рассчитать векторы, заклинание трансформируется в полярное, мгновенно становится контрзаклинанием и способно навредить магу, вплоть до выгорания. А почему ты спрашиваешь? Это очень редкий минерал, и маги его практически не используют из-за нестабильности.
– Потому, что придворный маг им очень интересуется. Ещё потому, что три самородка мастер Маркус отвёз ему весной. А то, что он редкий… зайди потом в третий левый склад. С полтелеги там лежит этого иллюзионита.
Фрост даже фразы не успел договорить, как Мерлой уже бегом нёсся в указанный склад. Через минуту он уже вернулся обратно, с удивлением разглядывая серый самородок с серыми вкраплениями.
– Это не иллюзионит, – сказал он растеряно, поднимая глаза на Фроста. – В либрарии бурсы была коллекция минералов, которую ещё мой прадед собирать начал. – У иллюзионита крапыши красные. А это… шамаит.
Мерлой был не просто растерян, он был напуган.
– И что?! – все находящиеся за столом напряглись вслед за Фростом.
– Разрыв-камень, – почти шёпотом пояснил юный маг. – Страшное оружие…
Джент Тростн вернулся с гор ближе к вечеру. Узнав от племянницы о том, что буквально под боком лежит невостребованная куча превосходного шамаита, гном повёл себя крайне необычно. Куда-то делась его нерасторопность, граничащая с медлительностью, суровое выражение лица вдруг сменилось крайним любопытством, глаза засветились идеей. Достопочтенный мастер с прытью, не уступающей Мерлою, кинулся инспектировать третий склад. Радостный возглас, больше напоминающий воинственный клич, поразил даже Цухри.
– Дядя радуется, – прокомментировала она вопли родича. Тростн вприпрыжку вернулся обратно, держа в каждой руке по самородку, присел несколько раз, одновременно резко вытягивая руки вверх и звучно ухая, – дядя танцует, – пояснила девушка, опасаясь, что присутствующие неправильно поймут его действия. Ведь мало кто знаком с их культурой и народными традициями за пределами Кох-и-Га-Бор-За.
– Kroshtu sdurp! – прорычал Тростн, потрясая камнями над головой.
– Хороший помощник, – перевела Цухри и от себя пояснила, – не нужно бурить сверху.
– А что нужно? – поинтересовался мастер Маркус, привлечённый к месту событий необычным поведением иностранного специалиста. До него уже дошла информация о том, что обнаруженные здесь камни имеют ценность для магически одарённых людей, но не совсем такую, как они раньше думали. То, что шамаит могут использовать не маги, было для него новостью. Приятной, так как новые сведения и опыт – это всегда хорошо, тем более что явно ожидается увеличение темпов строительства. Неприятной потому, что все рудокопы Гнёзда оказались несведущими в этом вопросе. Землекопы, оказывается, владеют знаниями о шамаите, а они посчитали его обманкой. Очень плохо. Очень. Но мысли свои он озвучивать не стал, а ждал пояснений от Тростна.
Гном от волнения затараторил на своём языке, а Цухри переводила.
– Нужно взять небольшой кусочек шамаита, приблизительно с фалангу пальца, поместить его в железный цилиндр, а тот железный цилиндр в ещё один железный цилиндр и ещё один. На дно первого железного цилиндра, под шамаит, нужно положить магний. У вас есть магний? Хорошо. Нужно потом поджечь магний. Я… то есть, дядя, умеет это делать без последствий для рук. Магний воспламенится, разогреет шамаит и вытолкнет его из цилиндра. Раскалённый шамаит пронзает толщу скал за считанные мгновения, оплавляя стенки образующегося отверстия. Несколько десятков таких отверстий заменяют шурф. Это более надёжно и безопасно. Нужно только делать навесы над этими отверстиями, чтобы их случайно не засыпало.
– Интересный способ, – Маркус решил посоветоваться со своими соплеменниками, – надо обсудить с мастерами, что они скажут.
– Что тут обсуждать?! – не согласилась с ним Зила. – Пока вы что-то обсудите, зима настанет! Люди же используют этот способ, значит, и мы можем! – Маркус недовольно зыркнул на дочь, но высказываться не стал, дабы не затевать привычной перепалки и не терять лицо перед иноземными гостями. А Зила гнула свою линию: – Джент Тростн, у вас в Кохе много такой вентиляции?
– У кнесса и ошень богатых гном, – смущённо поведал Тростн. – Шайтан-камень ошень дорог.
– Будем считать себя ошень богатый гном, – буркнул себе под нос Свейн.
Цухри посмотрела на него с укоризной, но остальные вроде как не услышали, что он сказал. Или им было не до едких комментариев всё ещё злобно настроенного джента. Только Мерлой мельком взглянул на него озадаченно и чуть нахмурился. А Свейна вдруг прошибла неожиданная мысль: юный маг неравнодушен к его пока ещё жене. Совместное путешествие сблизило их. И, если сама Цухри втихомолку вздыхала по бесчувственному мужу, то Мерлой явно опекал девушку даже здесь, где опасностей практически не было. Сам того не желая, Свейн попал в любовный треугольник, и ему это жутко не понравилось.
Свейн, как многие люди до него, попал в ловушку собственных мыслей, вызванных неприятными лично для него событиями. Мерлой думал совершенно не о том, в чём его подозревали. И если всему не связанному с магией народу было отрадно осознавать, что нашёлся новый, очень перспективный способ устройства вентиляции, причём теперь абсолютно было не важно, под каким углом и как глубоко нужно бурить отверстия, то молодой маг понимал, какой опасный материал находится в руках у джента, к которому все окружающие его люди были настроены резко отрицательно. Эта мысль не давала ему покоя.
В этих нехороших думах он оказался не одинок. Фрост тоже весь вечер и последующую ночь не мог отвязаться от чувства, что нужно срочно что-то делать, вот только понять не мог, что именно. Ему нужен был советчик или хотя бы собеседник. Свейн с недавних пор стал абсолютно невозможен в общении, язвил, ядовито острил или мрачно предрекал себе беды на почве несчастной любви. Слушать его было тошно, убеждать – бессмысленно, поддерживать нытьё – противно. Молодой, крепкий мужчина превратился в злобно-скулящее существо, хорошо ещё, что не плакался направо и налево. Из-за этого в состав советчиков Фрост его не включил. Прочие обитатели стройки тоже не подходили по разным причинам. Джент Маркус был человеком прямолинейным, и думать абстрактно и беспредметно не любил. Зила была слишком импульсивна. Торстн был чужестранцем, да и говорил по-лангайски с большим трудом. Оставалась только Анха. Про Цухри и Мерлоя он вообще не подумал.
Едва дождавшись рассвета, Фрост направился к домику, в котором жили девушки. Поднимались они всегда рано, что было понятно для Зилы и отчасти для Цухри. Но то, что королевская дочь встаёт с первыми лучами солнца, Фроста до сих пор поражало до глубины души. В его понимании благородная дженна должна была открывать глаза и сладко потягиваться только к обеду. Тем не менее Анха не имела такой привычки, что в настоящий момент было ему на руку.
Около порога девичьих походных апартаментов Фрост столкнулся с озадаченным Мерлоем. Парень так искренне ему обрадовался, что чуть на шею не кинулся.
– Фрост, у меня есть очень серьёзное дело!
– У меня тоже… Я хотел посоветоваться с Анхой. Для твоего серьёзного дела её присутствие не будет помехой?
– Нет, не думаю! А ты про что хочешь посоветоваться? Про шамаит?
– Не совсем. Подожди, я всё-таки её позову, – вежливо постучав в дверь, Фрост позвал девушку, стараясь придать голосу безмятежности. – Анха, сегодня чудесный рассвет!
– Я знаю, – донеслось из-за спины. Парни резко обернулись. Наксатра уже успела не только проснуться, подняться, но и искупаться в облюбованном затончике, о чём красноречиво говорили мокрые, блестящие на солнце волосы. – Что-то случилось?
– Пока нет, – поспешил успокоить её Мерлой.
– Но может… – тут же огорчил Фрост, – надо поговорить.
Анха сразу почувствовала тревогу обоих парней и предложила спуститься к реке. Лишние уши сейчас были ни к чему, и связано это было не с секретностью сведений, которые могли быть озвучены, а с желанием сохранить спокойную обстановку на строительстве. Люди по-разному реагируют всего лишь на возможность опасности. Не стоило их пугать раньше времени, тем более что риски пока определены не были.
– Начинай ты, – предложил Фрост Мерлою, когда они расселись на прибрежных валунах.
– Ладно… – парень несколько секунд обдумывал, как понятнее сформулировать причину своей тревоги, но вдруг, неожиданно даже для себя спросил: – вы, случайно не знаете, где учился мэтр Хуакин?
Фрост отрицательно помотал головой, а вот Анха воззрилась на него с очень большим удивлением.
– Странно, что тебя интересует именно это… – Наксатра знала ответ на вопрос, так как неоднократно слышала от самого Хуакина, где тот в молодости набирался знаний. – В магической бурсе Ламсаона. Если не ошибаюсь, это лучшая школа для магов?
– Из трёх существующих, да, – подтвердил Мерлой и нахмурился ещё больше.
Фрост даже не догадывался, что во всём мире существует всего три подобные школы. Магов на свете было не так много, в основном они обитали в столичных городах, некоторые странствовали, но таких были единицы. Но где их обучают, он никогда не задумывался.
– И что из этого следует?
– Что мэтр Хуакин… – Мерлой выглядел очень озадаченным, – врёт.
– Врёт? – повторил Фрост, словно пытался убедиться в том, что слух его не обманывает.
Анха, не моргая, смотрела на мага, не проронив ни слова.
– Я объясню, – поспешил оправдаться Мерлой. Ему было крайне неудобно, что он обвиняет пожилого человека, пусть и неприятного его знакомым. Сам-то он ничего плохого о мэтре сказать не мог, так как не был с ним знаком. – Когда я получил доступ в книгохранилище, то воспользовался случаем, чтобы выяснить, почему моя матушка, будучи внучкой мага, оказалась замужем за крестьянином? Нашёл списки всех учеников, которые за последние сто лет учились в бурсе. Хуакина там не было. Никогда.
– Самозванец? – предположил Фрост.
– Недоучка, – поправила его Анха. Ксора всегда именно так отзывалась о придворном маге.
– Такого имени не было даже в приёмных списках, – не согласился с ней Мерлой. – Он никогда не обучался в бурсе…
– Следовательно, шамаит находится в руках либо дилетанта, выдающего себя за мага, – Фрост наконец-то понял причину своих тревог. Именно это обстоятельство на подсознательном уровне беспокоило его со вчерашнего вечера. Самородки, несущие в себе опасность при неправильном, неумелом обращении, находились в руках человека неприятного во всех отношениях. – Либо Хуакин всё-таки маг, но это не настоящее имя! В любом случае надо под каким угодно предлогом у него их изъять!
Он так красноречиво уставился на Анху, что девушка даже рассердилась.
– Наксатра никогда не опускается до воровства! – повторила она слова матери.
– Даже если…
– Даже если, – произнесла она печально, – таков закон.
– Это плохо, – Фрост задумался, мысленно перебирая варианты изъятия камней у старого мага. Один был криминальнее другого, но иного выхода он не видел.
– Маги опускаются, – невесело произнес Мерлой. Что-либо красть у кого бы то ни было являлось деянием противозаконным, но иногда жизненно необходимым. И это был именно такой случай. – Надо попробовать.
– Арн сказал, что Хуакин скоро опять приедет в Митру, – вспомнила Анха. – Я могу посмотреть, где лежат самородки, – парни оживились, – но только посмотреть! В руки я их не возьму.
– Этого будет достаточно! – обрадовался Фрост. – Ты сегодня пойдёшь к Арну? Тогда уточни, когда именно собирается Хуакин к нам? А мы с Мерлоем в это время съездим в Тагриду. Согласны?
– Да.
Парни уже собирались подниматься, но Анха жестом попросила их задержаться.
– Мерлой, не будет наглостью с моей стороны всё-таки узнать, почему твоя матушка стала крестьянкой? Но если для тебя эти воспоминания болезненны…
Парень протестующе замахал руками, не дав ей закончить фразу.
– Мне всегда радостно вспоминать родителей, – печальная улыбка многое сказала внимательному слушателю, – так меня учила мама. Нужно пробуждать в своей памяти только счастливые моменты, чтобы не ожесточить сердце. Вот я и вспоминаю… как мама пела песни в саду или разговаривала со всходами на полях. И животных наших она всегда гладила, шептала им что-то ласковое, угощала лакомствами. Уже в бурсе я понял, почему наш хутор процветал, пока были живы родители, и почему всё пошло прахом у дядьки. Мамин дар помогал и животным и растениям. У меня её сила…
– Как же так получилось, что у традиционного мага родилась такая внучка?
– Прадед проводил какие-то эксперименты по принципам получения силы. Причём опыты он ставил на собственных детях. Старший сын так и не смог отказаться от некроса. А вот младший, мой дед, научился. Но у них с Ульмиусом возникли разногласия. А когда при неудачном эксперименте погиб старший брат, дед уехал из Ламсаона и навсегда зарёкся использовать магию. Но дар проявился в матушке. От греха подальше дед отправил её к каким-то родственникам в село.
– Откуда ты это узнал? От матери?
– Нет, нашел дневники Ульмиуса. Он прожил долгую жизнь и, несмотря на ссору с сыном, до конца интересовался его жизнью. Знаете, что было написано на обложке дневника? 'Моему правнуку'. Он знал, что дар, который есть в нашем роду, приведет потомка в бурсу. Мне бы его силу!
