Текст книги "Проданная на Восток (СИ)"

Автор книги: Евгения Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 40. Для ровного счета

– Стороны обязуютсявыполнять свои обязательства в полном объеме и точно в срок в соответствии с условиями настоящего договора, – торжественно закончил ди Эмери, и две внушительных стопки бумаг, подшитых красным шнуром, легли перед Агатой и Орханом.

– И в мое подчинение два оснащенных корабля с командой, – добавил Вильхельм, вмешиваясь в сделку и выторговывая себе отступные, и даже бровью не повел в ответ на тяжелый и явно несогласный взгляд Орхана. – А лучше три. Для ровного счета.

– Интересный у тебя ровный счёт, – присвистнул Джонотан.

– Со счётом у меня всё в порядке, – хмыкнул пират, не согласный отступить хоть в чем-то, и судя по всему, Орхану выбора никто не предлагал, если тот собирался сохранить свою жизнь.

– Надеюсь, для ровного счета, ты исчезнешь с моего горизонта?

– Вот это было грубо, кириос ди Арс, – совершенно не обиделся Вильхельм, продолжая вместе со всеми нагло изучать бумаги, будто гадая, куда бы еще вписать свою выгоду.

– Грубо было бы сейчас вышвырнуть тебя за борт, – не согласился Джонотан.

– А это уже не только грубо, но и бесчестно, учитывая, сколько раз я спасал и твою шкуру, и твоей драгоценной невесты.

От этих препираний у Агаты уже начала болеть голова, особенно учитывая её тщетные попытки разобраться за один раз во всех хитросплетениях новой сделки и нигде не допустить просчет.

– Так, для ровного счета, чтобы на борту сейчас не стало меньше на одного человека, замолчите немедленно! Или я за себя не ручаюсь.

Вильхельм хмыкнул, но нос из бумаг не убрал, а Джонотан пихнул его локтем.

Агата вздохнула, незаметно вытерев вспотевшую ладонь о платье, обмакнула перо в чернильницу и под пристальными взглядами четырех мужчин решительно вывела свою подпись.

До этого она никак не менее двух часов провела за внимательным изучением договора, старательно борясь с духотой и отгоняя совершенно неподобающие для такого момента мысли о требовательных губах и нежных руках Джонотана.

Теперь, когда торговый союз, и хвала богам, что только торговый, был оформлен по всем правилам, переговаривающиеся вполголоса на другом конце стола Джонотан и Вильхельм наконец замолкли. Даже шепотом они умудрялись говорить на повышенных тонах, поэтому Агата кидала на них гневные взгляды и каждый раз краснела, когда взгляд Джонотана темнел и словно бы обещал награду, когда все формальности будут улажены.

– Приятно иметь с вами дело, кирия ди Эмери, – Орхан улыбался так довольно, что Агата еле удержалась от того, чтобы не перечитать соглашение еще раз: наверняка где-то спрятаны восточные хитрости мелким шрифтом. – Да будут Солнце и Луна свидетелями нашего совместного успеха.

– Взаимно, господин Орхан, – Агата энергично тряхнула его ладонь, не позволяя ему слишком надолго завладеть своими пальцами, потому что этот ануарский хитрец явно ещё не смирился с тем, что она так просто может ускользнуть из его рук.

– Что ж, теперь полагаю нам осталось только договориться о том, как мне вернуться к себе домой, чтобы начать осуществлять наши грандиозные планы, – оставшись сидеть в глубоком капитанском кресле, Орхан сложил руки на животе и выжидательно посмотрел на Джонотана. – Боюсь, что мои верные стражи будут не слишком рады видеть этот корабль в порту.

– Ты подпишешь вот это, – Джонотан положил перед Орханом лист, над которым и ругался все это время вместе с Вильхельмом. – Если уж ты планируешь торговать с Агатой… кирией ди Эмери, то “Госпожа дикарка” будет появляться в порту Шарракума так часто, как будет того требовать ваше соглашение.

Орхан нахмурился, явно не ожидая подобного поворота и, не дотрагиваясь до листа, пробежал текст глазами, бормоча под нос на анурском:

– Не нападать друг на друга ни на море, ни на суше, содействовать… не вредить… Пожаловать… Что?!

Он вперил возмущенный взгляд в Вильхельма:

– Да ни за что в жизни я не соглашусь на подобные обязательства!

Агата даже подалась вперед, чтобы заглянуть в бумагу и понять, что именно так возмутило Орхана.

– Пожаловать кириосу ди Морену должность капитана, два судна… то есть три, и возможность набирать команду в Шарракуме, – невозмутимо проговорил Вильхельм и осклабился. – Кириос ди Морен, если вдруг кто-то не понял, – это я. А вы, многоуважаемый господин Орхан, болтаетесь посреди моря в совершенный штиль, и спрятаться от этих обязательств возможно разве что на дне морском.

– Я не позволю какому-то пирату хозяйничать в моих водах и в моем порту, – взмахнул рукой Орхан и грозно отбросил бумаги прочь. вскочил на ноги.

– Кажется, господин аль Гаффар подзабыл, кому обязан своей жизнью? – вкрадчиво спросил Вильхельм, тоже поднимаясь из-за стола. – Или может быть тебе напомнить, что за тобой еще должок после той дряни, что ты подмешал в свой кальян?

– Вильхельм, – окликнул его Джонотан, тоже поднимаясь.

Агата, изнывающая от жары и неудовлетворенного желания, поймала насмешливый взгляд отца, который явно наслаждался назревающей дракой, не выдержала и хлопнула со всей силы ладонью по столу:

– Сели все! – тут она поднялась на ноги, гневно глядя на мужчин. – Подпишите уже это соглашение и дайте мне выпить!

– Агата! – воскликнул ди Эмери.

– О, боги! – Агата закатила глаза, обмахиваясь рукой. – Я просто хочу воды и выйти подышать воздухом хотя бы на солнцепеке на палубе!

– Но я не могу… – начал было Орхан.

– Просто добавьте пункт, где вы можете украсить его головой, – Агата указала на Вильхельма, – в капитанской треуголке вашу ограду, если он будет пиратствовать в ваших водах в должности капитана.

– Рыбка моя, ты совсем меня не любишь, – Вильхельм закрыл лицо руками, но его плечи явно дрожали от смеха, а не от сдерживаемых рыданий.

Она окинула гневным взглядом всех присутствующих и, подхватив со стола кувшин с водой, гордо вышла на палубу.

– Хорошо, что я на ней не женился, – успела расслышать Агата до того, как захлопнулась дверь.

Вот ведь… мужчины!

Она сердито прошла по палубе и устроилась в тени мачты на свернутых канатах. Здесь тоже было жарко, но после всего произошедшего оказалось необычайно приятно сидеть вот так, просто отпивая теплую и солоноватую воду с привкусом деревянной бочки прямо из горла, как пират. Не ром, конечно, но можно на мгновение представить себя совершенно свободной от норм и правил. Пожалуй, такой свободной, какой она никогда и не была.

Хотя забот она себе этой безумной сделкой прибавила. Но отец так хотел торговать с Востоком одним из первых, что она не могла… хотя бы не попытаться! Только одним богам известно, чем на самом деле закончится эта сделка.

Но самое время проявить все знания, переданные отцом, она не зря провела все детство, слушая его переговоры и ухищрения, на которые тот шел, чтобы выторговать себе условия получше. Путь Орхан не надеется, что сумеет обвести её вокруг пальца!

Солнце грело кожу, корабль мягко и едва заметно покачивался, и, запрокинув голову, Агата бездумно наслаждалась неожиданной тишиной и покоем. Только где-то впереди начинали клубиться облака и появлялась надежда на ветерок.

– Вот ты где.

На нее упала тень, и Агата вскочила на ноги, машинально приглаживая волосы и расправляя складки на платье, по голосу узнав отца: все-таки некоторые привычки не просто побороть. Вот и сейчас она замерла было, чувствуя себя провинившейся, но потом вздохнула и улыбнулась.

– Садись, отец, – она опустилась обратно на свернутые канаты и похлопала рядом рукой. – Кто-то в каюте остался в живых? Впрочем, все равно. Хочешь воды?

– Не пытайся казаться более дерзкой, чем ты есть, – усмехнулся отец, сев рядом и принимая из ее рук кувшин. – В чем я могу быть точно уверен, так это в том, что образование я тебе дал блестящее.

Было странно и даже немного неловко слышать это от отца, но все равно приятно: долго же ей пришлось ждать его похвалы.

– И я всегда была тебе за это благодарна, – тихо проговорила Агата, украдкой разглядывая отца.

Тот выглядел бледным и уставшим, на лбу, покрытом испариной от жары, пролегли глубокие морщины, но выглядел он намного лучше, чем во время их разговора в доме Орхана. Его глаза смотрели цепко и ясно и в них больше не было страха и неуверенности.

– Я должен извиниться перед тобой, Агата, – начал он и сделал предупреждающий жест рукой, когда она вскинулась было, чтобы возразить. – Должен-должен. И за то, что не был внимателен к твоим просьбам, и за то, что столько лет скрывал от тебя правду… Хотя видят боги, я и сейчас бы предпочел, чтобы ты не знала правды о том, что произошло много лет назад. Я делал это ради того, чтобы ты никогда и ни в чем не нуждалась и… впрочем, наверное, я раскаиваюсь.

Он помолчал немного, словно решался, и наконец сказал:

– Знаешь, после всех этих событий, тюрем и прочего… Я устал больше, чем думал. Хочу поехать на время в монастырь, в Сан-Хосен. Может быть, на год или два.

Агата замерла, глядя на отца и чувствуя ком в горле:

– Я… если ты чувствуешь, что так будет правильно.

– Ты могла бы навещать меня и рассказывать, как идут дела. Ты справишься, конечно, но в первое время тебе может понадобиться совет, – кириос ди Эмери смотрел на свои руки, словно боялся услышать ее отказ.

– Папа, – тихо всхлипнула Агата, обнимая его, – конечно, я буду приезжать. Я…

– Нет-нет, даже, если ты меня простишь за все, что я сделал, не отговаривай меня. Я по мере своих сил заботился о тебе, но ты выросла, девочка моя. И к тому же теперь у тебя есть Джонотан.

– Он, получается, всегда у меня был, – усмехнулась Агата, чтобы скрыть смущение.

– Не то, что бы я одобрял его кандидатуру, – проговорил отец, – но он попросил твоей руки.

– Что? Когда?

– Да вот только что, – ди Эмери кивнул в направлении капитанской каюты.

– И что ты ему ответил? – осторожно спросила Агата, прижимая к груди руки, потому что казалось, сердце сейчас выскочит у нее из груди.

– Что, если ему удастся тебя убедить выйти за него, то я не имею ничего против, – отозвался отец. – Не соглашайся сразу, ладно? Пусть хотя бы минут пять помучается. Все-таки ты очень завидная невеста. Золотая, – усмехнулся он.

Когда солнце начало клониться к закату, словно стремясь окунуться в прохладные морские воды после жаркого дня, Агата, опираясь на руку отца, вышла на палубу. Порыв невесть откуда взявшегося ветра рванул полы простого белого платья, растрепал подхваченные лентой кудри, но даже известный ценитель женщин – Орхан аль Гаффар спустя многие годы говорил, что не видел невесты прекраснее.

Агата отбросила тщательно уложенные Элен пряди волос и подставила лицо ветру, уже нисколько не боясь ни шквалистых порывов, ни палубы, в любой момент готовой вырваться из-под ног, ни шторма, в который могло бросить “Госпожу Дикарку”. После тех штормов, сквозь которые они уже прошли, всё это казалось теперь легким ветерком.

– Вообще я представляла себе это иначе, – посетовала идущая позади Элен и горестно цокнула. – Совсем, совсем иначе…

– Элен, порадуйся за меня, – обернулась к ней Агата, чувствуя лихорадочное веселье, охватившее с головой.

И крепчащющий ветер только подхватывал этот внутренний огонь и раздувал его ещё больше. Эй, размахнись, бей в лицо, пусть летят соленые брызги – так даже веселее!

– Я бы порадовалась, если бы брак был заключен как положено, а не…

Отец выпустил Агату, остался позади с Элен, подхватив её под руку, и что-то тихо проговорил, но уже не хотелось слушать: они остановились на палубе перед Вильхельмом, наряженным в свой лучший камзол.

– А ты хороша, – ухмыльнулся пират, заткнув больше пальцы за пояс. – Эй, Джонни, может ещё передумаешь? – бросил он в сторону каюты. – Можем поторговаться…

Команда корабля выстроилась по всей палубе, хотя часть из них продолжила работу на мачтах, поглядывая на приближайщиеся облака и порывы, но оттуда, пожалуй, глядеть было ещё удобнее – точно в театре!

Из капитанской каюты на палубу вышел Орхан аль Гаффар. Он одернул задравшийся камзол и поправил широкий пояс, разглядывая Агату с плохо скрываемым любопытством. Но сейчас его взглядов можно было не бояться.

Ветер портил торжественность момента, нещадно кидал в лицо волосы и портил прическу, не было ни музыки, ни сотни гостей, как когда-то представляла себе это событие Агата. Они посреди моря, буквально нигде, а вокруг самая странная компания, которую только можно представить: пиратский капитан, наглец и негодяй, восточный богач с темными планами, служительница монастыря, целая команда матросов… и даже ни одного цветочка! А еще будущий муж куда-то запропастился, но здесь неоткуда влезть в окно.

Взгляд Вильхельма стал задорней, и Агата вздрогнула, когда кто-то обхватил сзади за талию. Джонотан ди Арс! Тоже еще любитель эффектно появляться! Но стоило взглянуть в его смеющиеся тёплые глаза, как захотелось сразу всё простить… Потому что тот взгляд, который она узнала в доме Орхана, под чёрной маской тени, взгляд, обещающий месть… – он до сих пор заставлял вздрагивать. Но то в прошлом.

– Украл бы тебя отсюда, ото всех подальше, – прошептал Джонотан ей на ухо так, что по коже пробежали мурашки.

– Я ещё не сказала тебе “Да”, – отбилась Агата.

– Хочешь ещё подумать? – вскинул бровь Джонотан и кивнул: – Понимаю, у тебя богатый выбор… – он обвел взглядом стоящих перед ними Вильхельма и Орхана.

– Смотря, что ты мне предложишь. Надеюсь, что-нибудь кроме мести и твоего темного прошлого, Джонотан ди Арс.

– Властью, данной мне… – громко бахнул Вильхельм, откашлявшись и привлекая к себе всё внимание, – хм, ну, скажем, правительством Ануара? – Пират подмигнул Орхану так, что тот закатил глаза. – В общем, на правах действующего капитана соединяю брачным союзом вот этих двух прекрасных людей, которые уже заждались, правда?

– Вильхельм ди Морен! – повелительно одёрнул его отец.

– Капитан, шторм приближается!

– Вот и я говорю, надо поторопиться, – быстро поддакнул Вильхельм и едва ли не силком притащил Агату и Джонотана к высокой бочке, на которую выложил лист.

Агата удерживая равновесие только благодаря Джонотану, который обнимал ее за талию, поставила подпись, стараясь не закапать весь лист чернилами, и протянула перо Джонотану,

– Кажется, мы кое-что забыли, – неожиданно сказал он, опускаясь на колено, скользнул руками по ее ноге от щиколотки и немного выше.

– Джонни, хотя бы до каюты дойдите! – хохотнул Вильхельм.

– Что ты… – начала было Агата, ее бросило в жар, и даже холодный ветер перестал казаться таковым.

Джонотан поставил ее ногу себе на колено, ловкие пальцы огладили косточку, пощекотали щиколотку, и он распрямился, глядя ей в глаза и улыбаясь своей невозможной счастливой улыбкой, от которой захватывало дух:

– Мне нужна только ты, Агата. И чтобы не было никаких сомнений… – Джонотан размахнулся и бросил что-то за борт. – Для ровного счёта, так сказать.

Тонкая золотая цепочка блеснула в последних лучах солнца, почти скрывшегося за тяжелыми штормовыми тучами, и пропала в пенящихся волнах.

– Да ты охренел! – хором воскликнул Вильхельм и выругался по-ануарски Орхан, бросаясь к борту и рискуя оказаться смытыми за борт.

Они оба застыли на какое-то время у борта, вглядываясь, как тонет в пенистых убегающих волнах зачарованное золото, по вине которого случилось уже немало бед и трагедий.

А Агата поняла, что впервые за долгое время вздохнула полной грудью с каким-то… облегчением. Словно Джонотан снял с неё не золотую цепочку, изящно обхватывающую щиколотку – а настоящие пудовые кандалы, что она таскала на себе всё это время.

Она даже задумчиво собрала руками подол и рассмотрела, не остался ли на ноге след после этого: но нет, гладкая кожа была чиста.

– Джонни, мой мальчик, – с тяжелым вздохом обернулся к ним Вильхельм, облокотившись о борт и неодобрительно глядя на ди Арса, – это было очень, очень плохо с твоей стороны. Так плохо, что мне даже не хватает слов, когда ты такое видел, а?

– Я так не думаю, – пожал плечами Джонотан, взяв ладонь Агаты в свою и осторожно сжимая пальцы.

Вильхельм какое-то время буравил Джонотана своим тяжелым пиратским взглядом, но Агата уже чувствовала, что новой схватки сейчас не будет, и где-то в глубине души Вильхельм ди Морен с ними согласен.

– Прекрасно! Ладно! – резко махнул он рукой, – прах с вами! Черкайте уже, что там надо, и проваливайте в каюту, чтобы до утра вас глаза мои не видели. Ну ты, конечно, негодяй, – Вильхельм чуть было не слюнул от досады, но глаза его смеялись. – Настоящий пират.

Джонотан подмигнул Агате и быстро поставил размашистый росчерк. Корабль снова шатнуло изо всех сил, Агата не удержалась от легкого вскрика, и капитан “Дикарки” не мог не обратить свое внимание на рулевого, бросив сощуренный взгляд на бегущие за кораблем штормовые тучи.

– Подожди пару минут, любимая, я сейчас, – оставив едва ощутимый поцелуй на губах Агаты, он поднялся к рулевому у штурвала, приказывая выровнять “Госпожу дикарку”, которую уже ощутимо кренило и подбрасывало на волнах.

– Джонотан ди Арс! – перекрикивать крепчающий ветер было сложно, но ей удалось, потому что Джонотан обернулся, не прекращая отдавать указания команде, и махнул ей рукой.

Рискуя растянуться на палубе и путаясь в полах платья, хлопающих на ветру и облепляющих ноги, Агата рештельно поднялась по ступеням на каптанский мостик, подошла к Джонотану, но ее опередил Вильхельм, который ворвался первее:

– Джонни, мальчик мой, – оттесняя его от штурвала, заявил он, – мне конечно, очень хочется обсудить тот факт, что ты пустил на дно морское мой трофей, но … если ты сейчас же не отправишься в каюту и не дашь этой маленькой воинственной рыбке все, что она хочет, то, клянусь, отправлю тебя следом за ним. А мне сегодня понадобится ром. Много рома. Да, кириос ди Эмери? Чую, нам надо будет выпить. Заодно и этого… научим, – ухмыльнулся он в сторону Орхана, забирая руль на себя.

И только команда корабля ещё не до конца понимала, почему же их капитан выкинул за борт что-то ценное и что именно было обещано злому и кровожадному пирату, грозе этих морей, Вильхельму ди Морену …

Но брак был заключен – по всем морским традициям и со свидетелями, положенными по такому поводу. Ром разлили по кружкам, и вся команда по очереди чокалась с капитаном и приносила клятвы верности и ему, и его новоиспеченной супруге, с которыми они разделили уже не один десяток миль, прожили шторм и пиратские бои…

А после Джонотан, которого выгнали с его капитанской роли в этот день, едва ли не упал в каюту вместе с ней, и Агата рассмеялась, когда внезапно оказалась у его груди. Снова, как только в начале плавания, когда море будто шутило над ней и вволю кидало в объятия самого желанного на свете мужчины.

И этот мужчина сейчас коварно улыбался, снова упираясь обеими руками в стороны, чтобы удержать ее на месте, и нежно провел ладонью по её щеке.

– Я ошибался. Прости, что втянул тебя во всё это, Агата. Я был так ослеплен своей местью, что думал, это путешествие расставит всё на свои места. Так и случилось, но… Прости за то, что пришлось пережить. А ещё я не думал, что ты осмелишься заключить с ним договор.

– О, ты ещё плохо знаешь меня, Джонотан. Я умею быть очень упрямой.

– Нет-нет, это я знаю прекрасно! – рассмеялся он.

– А теперь я прошу, Джонотан. Пожалуйста. Поцелуй меня, – потребовала Агата с затаенным смехом и предчувствием грозы.

– Как долго я мечтал это услышать, кирия ди Эмери…

– Теперь кирия ди Арс.

– Тебе идет, – Джонотан кивнул и наконец прижался губами к ней, сначала легко касаясь скулы, щеки, скользя дыханием ниже и, наконец, так долгожданно приникая к губам.

“Госпожа Дикарка”, будто подчиняясь воле своего капитана и повелителя, послушно ухнула в пропасть, вызвав волнующее чувство падения… но не в пропасть, нет. Агата подалась вперед и сама прильнула к самым горячим и сводящим с ума губам.

Джонотан скинул с плеч камзол, оставшись в тонкой рубашке, под которой проступали такие приятные – она помнит по танцу с клинками – напряженные мышцы. Воспоминание снова бросило в жар.

Агата, не помня себя от волнения, провела ладонями по его талии и проникла под рубашку, которую вытащила из-под широкого пояса. Джонотан выдохнул с низким стоном и снова впился поцелуем.

Сложно было сказать, падала она потому, что корабль качало, или потому, что подгибались от сильных чувств ноги, но Джонотан чутко ловил её и удерживал в крепких объятиях, ещё сильнее распаляя жар.

– Джонотан… – ахнула Агата, когда в следующий раз они уже не устояли и сначала ударились о стенку каюты, обитую тканью, а потом добрели до постели.

– Да, моя госпожа…

– Только не смей называть меня дикаркой.

Джонотан рассмеялся, но быстро стал серьезнее, когда взглянул в её глаза, убрал окончательно растрепанные ветром волосы, провел обеими ладонями по её лицу, оглаживая так нежно и с такой любовью, что замирало сердце.

Он обнял её лицо обеими ладонями, провел большими пальцами по щекам и прежде, чем склониться и поцеловать, прошептал дразняще:

– Спорим, что ты попросишь этого первая?..

– Я тебя… точно убью.

– Я предусмотрительно спрятал всё острое в этой каюте, – смеялся он, хотя в его взгляде всё ломалось и плавилось от той волны нежности, что она ощущала. – Хотя, конечно, ты была хороша и с канделябром…

Джонотан провел губами по её шее, жарко прикусил кожу, обжег новым поцелуем ямку между ключиц, а Агата впилась пальцами в его волосы, шепнув:

– Тогда спорим! И ты снова проиграешь, Джонотан ди Арс.