Текст книги "Проданная на Восток (СИ)"
Автор книги: Евгения Александрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
– Выпорю! Ты – моя!
Агата задохнулась от его гнева и жаркой волны. Сузила сердито глаза и опустилась на колени, вздымая высоко руки, пробежала пальцами одной руки по другой, обвела грудь, и послала нежную улыбку Орхану, который не сводил с нее горящего взгляда.
Джонотан остался за спиной, и она прогнулась назад, прижимая раскрытые ладони к груди, запрокидывая голову так, что косы змеями свились на полу. Только бы убедиться, что ей не почудилось, что это и правда Джонотан, ее Джонни.
– Ты мне не указ! – дерзко шепнула Агата, чувствуя, как цепочки скользят по обнаженному телу.
– Хороша, – прошелестел его голос практически над ней, когда все тени склонились над ее распростертым телом, закрывая от чужих взглядов. – Непокорная…
И хотя в голосе Джонотана звучало бешенство, Агата улыбнулась и легко поднялась на ноги, оборачиваясь несколько раз вокруг себя, чтобы проследить взглядом за Джонни, который вместе с другими тенями в стремительной пляске теперь обходил ее по кругу. Он был немного бледнее остальных, чуть менее смуглая от солнца кожа, но двигался так же ловко и уверенно, словно всегда был одним из них. Блестел пот на обнаженном торсе, красиво перекатывались сильные мышцы, и сабля в руке Джонстона лежала так, что не стоило сомневаться – он прекрасно ей владеет. Она видела это ещё на борту корабля, в сражении с пиратами…
На мгновение закружилась голова, и Агате пришлось выставить руку вперед, чтобы удержать потерянное шаткое равновесие. Кончики пальцев мазнули по горячей коже, и она, словно очнувшись, отступила на шаг от тяжело дышащего Джонни, опуская руки и разжимая пальцы, придерживающие последнюю вуаль, которая лужицей розового шелка стекла по ее ногам, оставляя совершенно обнаженной.
– Всех убью, – хрипло просипел он, прежде, чем склониться, перед ней вместе с остальными тенями.
Но музыка и грохот барабанов еще не смолкли, и Агата, пылая, с колотящимся сердцем продолжала танцевать, вспоминая картинки из книги. Она, как могла грациозно переступила с ноги на ногу, качнув бедрами, цепочки скользили по влажной от масел и пота коже. Посмотрела на Орхана, тот едва заметно улыбался, глаза его неотрывно следовали за ее движениями. Агата почувствовала приятное, пьянящее чувство власти: кажется, у нее получилось, первый раз с ее ночного побега, Орхан выглядел довольным. Но, о чем же теперь просить? Что задумал Джонотан?
Она повернулась, вновь отыскивая Джонотана в кругу теней, отвлеклась и наступила на уже сброшенное покрывало. Ноги поехали, Агата взмахнула руками в отчаянной попытке удержать равновесие и не рухнуть позорно, все испортив.
Она уже сжалась, прикрывая глаза и предчувствуя неминуемое падение, когда горячие, уверенные ладони, скользнули по ее талии, и она с размаху впечаталась в твердую грудь.
– Джонотан! – выдохнула Агата ему практически в губы.
Она ухватилась за его плечи, чтобы не упасть, ее обнаженная грудь прижалась к его голому торсу так, что цепочки впились в кожу.
– Танцуй, дикарка моя, – прихрипел Джонотан, его ладони, скользнули по пояснице, пальцы на мгновение сжались, словно он не мог заставить себя выпустить ее из объятий, – или нам отрубят головы.
Агата отпрянула и послала подавшемуся вперед Орхану самую соблазнительную улыбку и, хотя ее потряхивало от страха и возбуждения, от близости Джонотана и того, с какой готовностью отозвалось все внутри на его прикосновение, она больше не смотрела на него.
К счастью музыка затихала, барабаны прогрохотали последний раз так громко, что внутренняя дрожь рассыпалась ощутимыми мурашками. Агата замерла на мгновение с высоко поднятыми над головой руками.
Кажется смолкла музыка и послышались овации, а может быть ей все это чудилось, потому что в ушах гудело, а перед глазами поплыло. Агата качнулась вперед, приложила руку груди, чувствуя, как бьется под ладонью сердце, и склонилась в поклоне перед Орханом.
Глава 33. Последняя просьба
– Моя невеста – удивительная девушка, – начал Орхан на своем языке, поднявшись, – раз знает о древнем танце, посвященном богине Луны.
– Я знаю, господин, – проговорила Агата на ануарском, вызывая удивление всех собравшихся, даже Хайрат, сверлящий её убийственным взглядом, явно был сбит с толку. Непривычные слова с трудом складывались в предложения, но тем лучше: пусть оценят её старания и трудности, ведь она так готовилась к этому дню. Агата коснулась сложенными руками почти полностью обнаженной груди, посылая горящий взгляд Орхану. – Это мой подарок вам, о Солнце моей жизни. Если мне суждено провести жизнь на Востоке, я сделаю всё, чтобы стать одной из вас. Великая богиня Луны снизошла ко мне этой ночью и научила…
Вильхельм одобрительно цокнул, разглядывая её безо всякого стеснения, отец отчаянно отводил взгляд и искал поддержки у Элен, сидящей рядом, но Агата снова смотрела только на Орхана, способного определить её судьбу.
– Ты говоришь на ануарском… – медленно и задумчиво заметил он.
– Богиня Луны снизошла до моих просьб, – проговорила Агата, – наставила меня, и открыла, как доставить вам, удовольствие мой господин.
Ей показалось, или сзади кто-то дернулся было к ней? Оглянуться и посмотреть она не могла: что бы Джонотан ние придумал, сейчас ей надо дойти до конца. Она не может попросить свободы для себя: здесь в кругу всех этих гостей это станет оскорблением хозяина дома, к тому же оскорблением от женщины.
Сейчас Орхан смотрел благосклонно, хоть и задумчиво: ему явно понравился и танец, и то, что он видел. И удивило ее знание языка… Но Агата отметила, что никто не торопиться помочь ей прикрыться. И в целом никто, кроме разве что отца и Элен, не выглядит шокированным. Да, взгляды были заинтересованные, оценивающие – она почти физически ощущала их на себе. И это заставило распрямить плечи и убрать руки от груди.
– Богиня Луны подсказала, что после этого танца господин выполнит любую мою просьбу, – проговорила она ровно, прямо глядя на Орхана.
– Да нерушима будет ее воля, – проговорил Орхан сощурившись и улыбнулся. – Проси!
Агата облизала пересохшие губы, борясь с желанием оглянуться на Джонотана, и стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения, медленно проговорила:
– Позволь мне, о господин, быть рядом с тобой не одной из многих, но единственной женой по праву и…
По залу пронесся шепоток, сзади раздалось приглушенное восклицание, и Агата почувствовала, как горячие пальцы коснулись ее обнаженной спины, заставив сделать крохотный шаг назад, и следом она услышала лихорадочный шепот:
– Агата, не смей!
Но и сейчас она не обернулась, глядя в глаза Орхана, который, задумчиво потирал подбородок, ожидая окончания просьбы.
Хайрат склонился было к его уху, начиная что-то нашептывать, но Орхан отмахнулся. Хайрат исподлобья посмотрел на Агату, а потом нахмурился, словно что-то почувствовав. Его взгляд скользнул куда-то за ее спину. Агата переступила с ноги на ногу. Сердце забилось где-то в горле, а кожу покрыл холодный пот.
Она шагнула в сторону, пытаясь закрыть собой Джонотана, уже понимая, что произошло. Цепочки звякнули, но этот тихий звук потонул в приказном крике Хайрата, указавшего за спину Агаты:
– Взять его!
Стражи Орхана в белом среагировали так стремительно, что не более вздоха прошло, когда Джонотана скрутили и бросили на пол, заставив склониться перед Орханом. Черную повязку, скрывающую его лицо, сорвали – и теперь ничего не скрывало лицо Джонотана ди Арса, знакомое многим в этом зале.
– Пират пойман, господин, – ухмыляясь, поклонился Хайрат, – прикажи казнить прямо здесь?
– Он не пират! – крикнула Агата и шагнула было вперед, но стражи в белом окружили ее, оттеснив теней. – Это он – капитан, доставивший нас с отцом к этим землям, защищавший нас и спасший меня от пирата!
Кожу неприятно закололо, то ли от множество взглядов, обращенных на нее, то ли это Хайрат дал волю своей магии. Уголки его губ кривились в издевательской усмешке:
– Чего стоят слова глупой женщины? – презрительно бросил Хайрат, шаг за шагом спускаясь с возвышения, где сидел Орхан, к центру зала. – Она, увы, видит лишь смазливое лицо человека, который готов предать в любой момент. И он находится здесь явно не с благими целями – иначе бы и не вздумал скрываться среди теней, словно какой-то вор! Не так ли?
Но речь заклятого мага прервал другой голос, и Агата от неожиданности даже вздрогнула. Тот, кто уже доказал, что продаст её ради выгоды, внезапно поднялся с места:
– Господин Хайрат, это – и правда мой капитан.
Сезар ди Эмери замер, прекрасно понимая, что этим спором вовлекает себя в противостояние Орхану… Если он скажет то, что им не понравится – всей сделке конец! Но отец выглядел впервые за долгое время решительно, хоть его лицо и покрылось пятнами от напряжения и, может, стыда за неё – замершую полуголой посреди всех собравшихся. Но сейчас было плевать. Агата почувствовала, как на глаза помимо воли наворачиваются слезы: отец все-таки заступился! Не только за неё, но и за Джонотана, которого когда-то поклялся защищать!
– Как вы могли не узнать его? – продолжал между тем ди Эмери, сжав полноватые пальцы в кулаки. Он вперил свой тяжелый взгляд в Хайрата и повысил голос:. – Я принимал Вас в своем доме, где вы и были представлены друг другу. Кажется, вы еще искренне восхищались мастерством и бесстрашием моего верного капитана. А теперь готовы верить тому, кто обведет вокруг пальца даже собственную мать?!
Джонотан попытался вырваться из хватки, но стражники держали его крепко, а по быстрому сигналу Акрама теперь и теневые стражи сделали круг ещё плотнее: чтобы не позволить преступнику сбежать. Все гости зашумели и загомонили разом, поднялась суета: кто-то вскочил со своего места, гневно повышая голос и выкрикивая что-то неясное на ануарском. Орхан поднялся со своего места и грохнул кулаком, привлекая к себе внимание. И только настоящего пирата как будто всё происходящее лишь веселило.
Агата бросила отчаянный взгляд на Вильхельма, который в этот момент неторопливо поднялся, широко ей улыбаясь, окидывая наигранно восхищенным взглядом всю ее фигуру. Кажется, он пришел сюда только чтобы посмеяться над ней и всем её планом – хотя буквально накануне клятвенно заверял, что это её верный шанс на спасение! Какая же он сволочь! Агата с трудом удерживалась, чтобы не наброситься на него с кулаками.
Все были так увлечены, что никто не обратил внимания, как он подхватил огромный золотой кувшин для вина, приподнял резную крышку и, отсалютовав Агате, отпил прямо из носика. После чего поцеловал кончики своих пальцев, послал Агате воздушный поцелуй и, прихватив кувшин, незаметно скрылся среди гостей.
Крикнуть, чтобы схватили настоящего пирата, она не успела. Горло сдавило судорогой, пока стражники впятером пытались удержать Джонотана. Они заставили его встать и замереть, вскинув голову. Напряженное тело его вытянулось в струну, но в хорошо знакомых глазах полыхал опасный огонь.
Он применит свою магию, если они попытаются его убить! Несколько теней подошли ближе и были будто готовы защищать своего собрата от людей в белом. Фадия говорила, что Акрам и Орхан всегда соревновались, чьи воины сильнее…
Но встанет ли сейчас Акрам на сторону Орхана или будет защищать честь теней?!
– Мой господин, выслушайте нас! – бросила она, снова умоляюще глядя на Орхана.
Хайрат открыл было рот, но Орхан остановил его властным движением руки.
– Это правда, Сезар? – спросил он, но посмотрел на Агату, которая кусала губы и беспрерывно дрожала уже всем телом.
– Конечно, господин, – со всем почтением кивнул ди Эмери, – я взял его на воспитание еще мальчиком.
– Вот оно что, – проговорил Орхан. – А где же тогда пират, который хозяйничает в наших водах?
– Да вот же… – ди Эмери перевел взгляд туда, где пару минут назад был Вильхем, и осекся.
Агата заметила мелькнувший у дверей новенький синий мундир и, поспешно сложив руки в просящем жесте руки, взмолилась, позволяя слезам затуманить взор, обращенный на Орхана:
– Господин, прошу Вас, будьте милостивы в этот день.
Орхан, отпихнул шепчущего ему на ухо Хайрата, и неожиданно встал со своего места. Обойдя Джонотана, которого удерживали стражи, приблизился к Агате, небрежным движением сбрасывая с плеч белоснежный, богато расшитый золотыми и серебрянными нитями палантин.
Агата вздрогнула, когда прохладная, тяжелая ткань легла ей на плечи наконец скрывая наготу от множества любопытных глаз. Горячие ладони сжали ее плечи, а потом Орхан скользнул рукой вверх, погладил шею, вынуждая запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза снизу вверх. Мгновение он молчал, а потом неожиданно улыбнулся, словно приняв какое-то решение.
Запахнув на ней плотнее палантин, он обернулся к гостям и тишине его голос прозвучал особенно торжественно:
– Дорогие мои гости, воистину боги благосклонны ко мне, раз сама Луна благословила и наставила мою невесту, – он сделал паузу, окидывая всех взглядом, – и я не буду сегодня проливать кровь.
– Но господин, – начал было Хайрат, но Орхан заставил его замолчать едва заметным жестом. – Я буду милостив сегодня, поэтому этот мужчина… – он помедлил, глядя Агате в глаза и улыбнулся многообещающе, – пусть валит на все четыре стороны. Вы знаете, что это был за танец и осталось услышать, какую плату за него назначила моя невеста.
– Он здесь, чтобы убить вас, Сезар, – ухмыльнулся вдруг Хайрат, пристально глядя на скованного Джонотана в кругу стражей. Так, словно запросто считывал не только его чувства и магию, но и даже мысли. Маг быстро глянул на кириоса ди Эмери и презрительно бросил: – Ещё немного – и он добрался бы до вас и воткнул кинжал вам в глотку. Не знаю, право, в чём вы провинились, но вижу это так ясно, как солнце на небосклоне. Всё еще готовы за него заступаться?
Агата не удержалась и уставилась на Джонотана. Серьезно?! Он здесь не для того, чобы спасать её – а чтобы убить её отца?! Гнев и растерянность залили лицо краской, щеки горели, и от всего происходящего уже шла кругом голова. Чего ещё она не знает о том, кому готова была отдать сердце?
Отец нахмурился и взглянул на Джонотана исподлобья, но решения своего не переменил. Он ещё крепче сжал кулаки и подтвердил:
– Этот человек не пират! И то, в чем я виноват, заслуживает кары. Но не смертельной. Так и он не заслуживает смерти, о великий аль Гаффар. И я не мгновения не сомневаюсь, что ты сделаешь правильный выбор.
– Я уйду, Сезар, – промолвил наконец Джонотан, и его глубокий голос разнесся по всему залу. – Ты прав. Твой приговор не может быть смертельным. Сама жизнь покажет тебе, чего ты заслужил.
– Я не знаю, что движет твоей ненавистью, валадэй, но не позволю тебе омрачать мое торжество сегодня, – пригвоздил его Орахан, терпеливо выслушавший обе стороны. – А теперь ты уйдешь и больше никогда не ступишь на берега Шарракуума. Иначе твоя голова украсит мой двор, – в сверкнувших холодом глазах Орахана не было ни тени сомнений, – я не бросаю слова на ветер.
– Прошу твоей милости, о мой господин, – сказав это на энарийском, чтобы меньше людей услышали, Агата замерла, боясь, что следующие слова станут для Орхана поводом отрубить чью-нибудь голову. – Прошу под свидетельством Луны, которой я посвятила этот танец, прошу позволить мне… поговорить с этим человеком наедине.
– Поговорить… с ним? – едва заметно приподнял бровь Орхан аль Гаффар, будто не был до конца уверен в том, что только что произнесла его нареченная.
Однако даже этого незаметного движения хватило, чтобы его стража ещё теснее обступила их со всех сторон и угрожающе потянулась за остро наточенными саблями.
– Этот человек мне… как родной брат, – твердо проговорила ему Агата не глядя на Джонотана, скованного стражниками по рукам и ногам, унимая дрожь, от которой уже колотило всё тело. – Он не желает зла. Дозволь мне сказать ему несколько слов на прощание, прежде, чем он покинет эти земли.
Все собравшиеся недовольно гудели, не слыша просьбы и разговора Агаты с Орханом, и совершено точно жаждали продолжение зрелища. И им было неважно, будет ли Агата снова танцевать, будут ли стражники ловить преступника или кого-то, например, казнят прямо посреди этого торжественного зала.
– Я не могу, али айиза…* – задумчиво начал Орхан на ануарском, обходя Агату и оглядывая с ног до головы, а после прибивая тяжелым непроницаемым взглядом замершего на месте Джонотана. – Это немыслимо, – добавил он тоже на энарийском.
– Ты не посмеешь нарушить древние законы, – вскинула к нему голову Агата, упрямо ловя непроницаемый чёрный взгляд, точно плотное покрывало окутывающий с ног до головы. – Я взываю к твоей справедливости, о великий и милостивый повелитель, ведь твое имя, Орхан аль Гаффар – милосердный и справедливый, свидетельствует о ней. Я вышла к тебе, как есть, открыто и честно. Под именем великой Луны, моей вечной покровительницы. И готова принять ваши законы, если вы сами – готовы их уважать.
Орхан подхватил её за подбородок и растянул губы в одобрительной улыбке. Казалось, ещё немного – и он забудет про тесный круг стражи, про обвинение Джонотана, про саму свадьбу, а просто притянет её к себе для требовательного поцелуя. Агата не могла унять дрожь, но продолжала упрямо смотреть в большие, затягивающие в глубину выпуклых круглых глаз зрачки.
Этому ануарцу следовало родиться с даром – и тогда ей не пришлось бы танцевать перед ним в тонких золотых цепочках, дрожать сейчас всем телом, ощущая его власть над своей судьбой и судьбой Джонотана.
Но нет, дар достался Хайрату, который наверняка, чуть что пойдет не так, заставить всех плясать под свою дудку, а Орхану нужна она – обнаженная, добровольно готовая лечь в его постель и передать силу артефакта, что сейчас сковывает ногу.
– Ты умна, али айиза. Мне стоит тебя бояться, – сказал Орхан, не выпуская из своей хватки. – Ты похожа на своего отца, только он уже стар и его ум не такой цепкий…
– Пожалуйста. – Агата медленно и осторожно сглотнула, не шевелясь, но и не выдывая страх. – Выполни мою просьбу, и я стану твоей, как и обещано.
– Хорошо.
Орхан коротко усмехнулся в свою ухоженную бороду, убрал ладонь, разгладив щетину, и потом развел руки.
– Наедине, – твердо повторила Агата, наяву ощущая, как жжет лопатки взгляд Джонотана. – Это личный разговор, и никто больше не должен его услышать.
– Не такой свадебный дар я ожидал тебе преподнести. Но будь твоя воля, – Орхан повелительно взмахнул рукой, приказав страже проводить Агату и Джонотана в комнату позади торжественного зала.
Там было темно и тесно, окна прикрыты шторами, а низкий диван располагал к тихому послеобеденному отдыху. Перед Агатой стражи расступились, а Джонотана втолкнули следом – и он быстро прошел внутрь, не оборачиваясь.
Стража закрыла дверь с решетчатым окном наверху и скрестила сабли, сторожа выход. Больше из этой комнаты деться было некуда. Агата, придержав на плечах палантин своего будущего мужа, резко повернулась к Джонотану.
– Не знаю, что у тебя был за план, но он провалился! – быстро сказала она, чувствуя дрожь и от ярости, и от страха, и от того, что они на волоске от гибели, а Джонотан пришел сюда вовсе не её спасать.
– Да, моя цель была ясна и люди готовы, до тех пор, пока ты не вышла на танец, – медленно отозвался Джонотан, подходя к ней ближе. – Быть может, мне и вовсе не стоило приходить… али айиза?_______________*али айиза – моя дорогая (ануар.)
Глава 34. Прошу тебя
– Да как ты смеешь, – Агата вскинула руку к горлу, дрожащими пальцами оттягивая цепочку: на мгновение ей показалось, что она задыхается. – Думаешь, я мечтала оказаться перед всеми этими людьми? Выставлять себя напоказ? Да я ночь не спала, потому что думала, что мне отрубят голову! И знаешь почему? Потому что я сбежала, пыталась разузнать хоть что-то о тебе, я отправилась в ночи в публичный дом, зная, что там Вильхельм – потому что он последний, кто видел тебя! Я рискнула всем… – Неужели ты думала, что я не приду за тобой? – перебил Джонотан, глядя на неё исподлобья и подходя ещё ближе.
Сложно было не любоваться им, не смотреть, как жадно смотрит он ей в глаза, как порывисто вздымается его обнаженная грудь от ярости и желания её защитить. Но приказ Орхана, все эти стражи, готовые по любому движению убить любого – отсюда не выбраться!
Как долго она мечтала увидеть Джонотана так близко, и как ужасны обстоятельства, в которых это случилось. У них всего несколько мгновений на разговор, прежде, чем их прервут. И лишь небольшой шанс уйти отсюда живыми.
– А ты за мной пришёл? – в тон ему заговорила Агата, нервно кутаясь в шаль. – Хотя теперь уже неважно. Меня… поздно спасать, Джонни.
– Обряд состоится только на закате, Агата.
– Нет. Ты уберешься из этого города, сядешь на корабль и будешь в безопасности!
– Агата!
– Я не хочу, чтобы твоя голова пополнила коллекцию Орхана на ограде! – почти прокричала Агата и выставила вперед дрожащую руку, другой удерживая палантин, когда Джонотан дернулся было к ней.
Он замер глядя на нее тяжелым, пристальным взглядом, от которого сердце болезненно сжалось, а по телу прокатилась горячая волна. Но Агата не позволила себе отвлекаться и мечтать о его объятиях:
– Уходи, Джонотан, – проговорила она, стараясь, чтобы голос не дрожал, – а за меня не беспокойся: Орхан добр и будет мне прекрасным мужем.
– Ты сошла с ума.
– Не больше, чем ты, когда решил заявиться сюда в облике тени. И даже всей твоей магии едва ли хватит, чтобы одолеть всех этой силой, правда ведь?!
– Агата, послушай же меня!
– У нас нет времени, и если сейчас…
– У нас всё время мира. – Джонотан подхватил её под талию, прижал к своей обнаженной груди так, что цепочки на её теле под сползшим на бок палантином впились в его кожу.
Это было и больно, и горячо, обжигающе горячо, и у Агаты вмиг подкосились колени, а силы что-то возразить – испарились. Сколько ночей она засыпала и мечтала об этом моменте? Сколько раз представляла, что однажды Джонотан сделает это – прикоснется к её губам, чтобы она точно узнала, ей не одной кажется эта близость жизненно необходимой. Как родник в этой проклятой восточной пустыне, как самая желанная на свете вещь, которая жжется в груди нестерпимым пламенем, как воздух для того, кто уже отчаялся дышать.
Если бы он не поцеловал её первой, она бы уже сломалась – слова поражения готовы были сорваться с её губ.
Поцелуй меня. Прошу, Джонотан. Да, я молю тебя о поцелуе. Пускай весь мир полетит в пропасть. Это всё, что мне нужно, чтобы жить дальше.
Но Джонотан больше не мог ждать. Даже этих мгновений, даже крохотной доли мгновения – он больше не ждал. Какая-то огромная, бесконечная, могущественная сила, так давно тянущая их друг к другу, наконец дала себе волю – и его губы накрыли её, словно настоящее цунами, не давая ни отступить, ни вздохнуть, ни придумать ещё один повод спасти его и свою жизнь.
Он был не прав, когда сказал, что у них всё время мира. Время просто перестало существовать. Агата раскрыла губы, чувствуя жар и дыхания Джонотана, и почувствовала, что мир уходит из-под ног.
Пуcть времени больше не будет.
От него пахло солью и жаром, и каждое жадное касание его губ, обрамленных короткой щетиной, обжигало, будоражило, сводило с ума, хотя куда уж больше – она и так сошла с ума, танцуя почти обнаженная, в тонких золотых цепочках, перед всеми мужчинами.
Внизу живота предательски заныло, к щекам и губам прилила кровь, выдавая неразумное сейчас желание. Не верилось, что единственный поцелуй может так перевернуть всё внутри и заставить время пойти вспять!
– Агата… безумная ты моя… – Джонотан не дал ответить, ещё теснее привлек к себе, проводя руками по её спине, по пояснице так, что тело само выгибалось ему навстречу, и десятки цепочек впивались в их обнаженную кожу одновременно.
А память услужливо кидала всё дальше: вот их жаркая, бесстыдная встреча в каюте, вот она падает в его объятия на шаткой палубе, вот лишь украдкой смотрит на корабле, чтобы не выдать отцу и Элен свои чувства.
Вот он ловит её после подъема на борт с шаткого трапа – и вот они уже танцуют на торжественном приеме тот дикий, неприличный деревенский танец, и азарт и вызов, брошенный обществу, лихорадит кровь.
Вот Джонотан пробирается тайком в комнату и в маске грабителя натягивает на её бедро злополучный утерянный чулок, а сердце бьется так, словно вот-вот вырвется из груди. Сумасшедший Джонотан! Сумасшедшая она!
Агата обхватила ладонями его лицо, впилась пальцами в виски, не в силах прервать поцелуй, желая чувствовать его губы ещё и ещё, но уже предчувствуя, чем им обернется сейчас это вольность.
Прикусив его за нижнюю губу, пытаясь хоть как-то вернуть обоим разум, она наконец на мгновение отстранилась, чтобы прошептать:
– Ты проиграл, Джонотан ди Арс. Ты проиграл мне наш спор.
– Проиграл… – прошептал он, соглашаясь, но не выпуская её из объятий.
– И ты выполнишь моё желание. Ты уйдешь прямо сейчас, чтобы сохранить свою жизнь! Слышишь?!
– Я не из тех, кто отступает, – прошептал Джонотан, склоняясь к ней и почти касаясь носом щеки, проводя неощутимое касание дальше, до уха, обжигая дыханием снова. – Я думал, ты это уже поняла. Приду ровно в пять. Все мои люди будут ждать. Тебе нужно лишь выйти к балкону, который выходит на сад…
Резкий стук в дверь заставил сердце ухнуть в пятки.
Агата резко отстранилась, едва не откинув Джонотана на пол, и, тяжело дыша, обернулась, встретив лицом к лицу стражей и Орхана позади. Похоже, Джонотан успел хоть на несколько мгновений задержать их своей магией, поскольку лица первых стоящих в проходе будто застыли ненадолго, как и их взгляды. Но их было много, слишком много, чтобы хоть попытаться сбежать…
Агата резко подхватила край накидки Орхана, закрылась как можно плотнее и попыталась взять себя в руки. Если она ничем не выдаст то, что сейчас произошло, у них еще есть возможность спастись.
Как можно безучастнее она пропустила стражников в белом, позволила им скрутить Джонотана и вывести под руки из комнаты, а сама осталась с самым достойным видом, на который сейчас была способна, перед Орханом.
Лишь незаметно, возвращаясь в зал, Агата прижала дрожащие после поцелуя руки к груди, туда, где заполошно билось сердце. Джонотан придёт за ней! Ей только надо пережить этот приём, и ничем не выдать своего волнения. О ее чувствах мог узнать только Хайрат, но и он не сможет ничего доказать.
Агата поспешно провела рукой по растрепавшимся волосам, дотронулась до губ, на которых ещё ощущался поцелуй Джонотона, и глубоко вздохнула в тщетной попытке успокоиться. Если Орхан и заметит ее растрёпанный вид, спишет на танец. Она очень надеялась на это.
Убедившись, что накидка надежно скрывает ее от чужих взоров, она распрямила плечи и проследовала за стражами обратно в зал.
Джонотана уже увели, скинутые вуали убрали с пола, и ничто не напоминало о произошедшем. Орхан вернулся в кресло во главе стола, гости вновь оживились, но когда она вошла, все словно замерли в ожидании.
Агата едва-заметно кивнула выглядящему встревоженным отцу и в совершенном молчании приблизилась к Орхану, опуская взгляд и склоняя голову:
– Благодарю, что вы исполнили мое желание, мой господин.
– Просьба той, которой покровительствует Луна, священна, – ровно ответил Орхан и подал знак Хайрату, – как священен и напиток, который позволено пить только посланницам богини, готовящимся отдать себя своему господину и повелителю.
Агата не понимала, что происходит и едва не отшатнулась, когда Хайрат, двигающийся совершенно бесшумно, оказался рядом с ней. В руках он удерживал большую золотую чашу, наполненную на первый взгляд простой водой.
Орхан неторопливо подошел к ним, забрал чашу у Хайрата и поднес к губам Агаты:
– Пей, свет ночей моих, благословенных Луной, – приказал он.
Решив, что это какой-то очередной обряд, о котором никто не потрудился ей сообщить, Агата покорно склонила голову и позволила напоить себя из чаши.
Вода сильно пахла шалфеем и оказалась такой ледяной, что заломило зубы и вкус почти не чувствовался, только тяжелый, дурманящий аромат пощекотал ноздри.
Агата сглотнула, чувствуя холод, моргнула несколько раз, потому что огромный зал едва заметно покачнулся. А потом ей показалось, что время замедлилось: Орхан, не сводя с нее внимательного взгляда, возвращал чашу Хайрату целую вечность, которую она пыталась понять, что было в напитке.
Застыли все гости, замер даже дымок, поднимающийся над курильницами с благовониями. Голова неожиданно стала легкой-легкой, а тело таким тяжелым, что невозможно было удержаться на ногах. Агата покачнулась, протягивая руку в попытке обрести опору и почти не чувствуя прикосновения Орхана, который с готовностью подхватил ее, прижимая к себе.
– Что со мной? – прошептала Агата, с трудом различая черты его лица.
– Отдохни, душа моя, ночь будет долгой, – шевелились губы Орхана, но она почему-то слышала голос Джонотана.
А потом все поглотила темнота.
…И темнота стала ещё более реальной, когда Агата смогла открыть глаза. Ей казалось, кто-то мешает это сделать: веки стали свинцовыми от тяжести, всё тело будто придавило неподъемным грузом, пальцы отказывались шевелиться.
Почему так темно?
Сознание возвращалось медленно, будто не желало, чтобы Агата поняла, что случилось на самом деле. Её ведь не убили, нет? Она так нужна Орхану, что он готов даже заключить настоящий союз под взором своих богов…
Пару раз Агата моргнула, чувствуя, что даже это простое движение отнимает все силы. Едва приоткрывшиеся глаза снова слипались, хотя она слышала рядом голоса, но было так темно, беспросветно темно.
Агата с трудом повернула голову и увидела в какой-то просвет кусочек звездного неба. Ночного звездного неба. В памяти прошелестели слова Джонотана “…ровно в пять часов вечера… все мои люди будут ждать…”
Проклятье.
Хайрат подлил что-то в это зелье – и она потеряла сознание!
Она пропустила назначенный час…
Джонотан… Ох, если он и правда ждал, что она сможет быть там.
Что он думает теперь?!
Но всё это померкло перед животным страхом, когда Агата повернулась на тень, нависшую над её лицом, и узнала, кто сейчас стоит перед ней.
