Текст книги "Учитель-психопат"

Автор книги: Евгений Свинаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Туалет

На перемене учитель отправился в туалет. Он пользовался иногда общим туалетом, и именно сегодня учитель возжелал это сделать.

В принципе мочевой пузырь учителя не был достаточно наполненным, чтобы сломя голову нестись до ближайшего помещения, где есть хоть намек на писсуар или нечто подобное. Нет. Жажда общения с молодым поколением, ищущим отдохновения от мучительной усталости мышц челюсти, тщетно пытающейся разгрызть гранит науки, подвигла учителя удостоить своим присутствием грязный, разрисованный матом, раскрашенный плевками и окурками туалет школы.

В туалете стояли школьники и курили. Окно, выходящее на стадион, позволяло прохожим на улице бесстыдно пользоваться аморальным правом смотреть на испражняющихся подростков. Лампочка без плафона одиноко болталась на скрюченном, подпаленном (видимо, вследствие замыкания) проводе. Унитазы не имели разделительных перегородок, а раковина была разбита. Несмотря на бумажку, висевшую на стене (и имеющую на себе отпечаток детского ботинка), которая слезно умоляла, прикрываясь подписью «Администрация», не пользоваться разбитой раковиной, дети все равно пили, мыли руки, а также злонамеренно открывали воду.

Туфли учителя вступили в разлитую жидкость с маленькими корабликами-окурками, по количеству составляющими целую флотилию. Готов несколько мгновений разглядывал подростков сквозь очки, сканируя. Еще через секунду рот заговорил.

– Что вы тут делаете?

– В туалет пришли, – ответил один из учеников.

– Я вижу, что в туалет, я спрашиваю, что вы тут делаете?

– Ничего, – сказал тот же, передавая покурить маленький «бычок» товарищу.

– Неправда!

– Ну, курим, – виновато произнес паренек с рыжими волосами и веснушками.

– Ну, курим, – передразнил учитель, – сигареты это яд-т-т. Стоите, травитесь,… давайте, давайте. Я вам скажу, что вот вы, например, через пару лет вообще окончательно отупеете. Будете ходить с открытыми ртами, мух ловить. По статистике, те, кто начал курить с 14 лет, 99,9 % становятся импотентами.

– У меня отец с 12 лет курит, – возразил веснушчатый мальчик.

– Да-а-а? А ты задумывался над тем, почему ты вырос дебилом?

– Я не дебил.

– А кто ты?

– Человек.

– А что, человек не может быть дебилом? Ну, ты, рыжий, меня удивил. Когда я учился в МГУ… у нас там был один профессор, смолил как паровоз. Так вот, когда я учился, этот профессор разрабатывал какую-то теорию, что-то там связанное с самолетостроением, и потом по его методике построили самолет. Но оказалось, что из-за никотина у ученого полмозга вообще отсутствовало. В теории была ошибка, а самолет уже испытывали. И что бы вы думали? Авиалайнер взорвался, не взлетев, с двумястами пассажирами на борту.

Присутствующие в туалете, завороженные столь увлекательной историей, ошарашенно смотрели на учителя.

Нашелся-таки один смельчак, школьник в бейсболке, держащий в руке сигарету без фильтра, который задал вполне уместный и столь необходимый вопрос:

– Типа прямо с пассажирами испытывали?

Готов, не думая ни секунды, выпалил:

– Конечно. А как еще можно проверить грузоподъемность?

Школьники захихикали полуистерическим смешком.

– Перестаньте ржать, уродцы! – рявкнул учитель.

– Мы не ржем, – ответил мальчик, первый усомнившийся в правдивости истории с профессором МГУ.

– Я, наверно, ржу? Просто ухахатываюсь, мочи аж нет как смешно. Смотрите у меня, – Учитель погрозил пальцем, но погрозил не так, как делают все, а по-своему: кисть оставалась неподвижной, палец же двигался, напоминая метроном. – Ну, и что с вами будем делать?

– Ничего, – промямлил «рыжий».

– Что значит ничего, ты с кем разговариваешь? Напинать бы вам под зад, чтобы запомнили на всю оставшуюся жизнь. Я не посмотрю, что вы тут квазикрутенькие, с сигаретками.

Готов пристально посмотрел на ребят и принял злое решение:

– Выворачивайте карманы. Отдать мне все сигареты. Завтра с родителями к директору.

Готов стал собирать у школьников курительные палочки, резко выдергивая из рук пачки. Потом положил руку на рыжую голову веснушчатого паренька и громко гаркнул:

– Ты будешь сторожить за дверью, пока я не выйду, и никого не впускать. Тепереча оставьте меня одного.

Дети выбежали из сортира, и учитель спокойно мог мочиться, намеренно не попадая в унитаз.

День самоуправления

Накануне дня самоуправления педагоги собрались в учительской.

День самоуправления проводился в школе каждый год. Суть заключалась в том, что преподаватель всю смену вел не свой предмет. Точнее сказать, не вел, а в шуточной форме изображал это.

После недолгой речи директора перешли к распределению ролей.

– Чур, я беру химию, – сказала Ермакова, – а кто возьмет мою географию?

– Давайте я, – сказала Житных, – Архип Африканович, возьмете немецкий? Хи-хи-хи…

Физик Дудник согласился глазами.

– В прошлый раз я вела музыку, – нараспев сказала Селезнева, – а нынче хочу физику.

Готов, недоумевая, воскликнул:

– Какая музыка? Какая физика? Разве это день самоуправления? Мне кажется, школьники должны сами вести уроки. По крайней мере, в тех местах, где я раньше работал, было так.

Директор снисходительно улыбнулся:

– Это пройденный этап, Рудольф Вениаминович. Был у нас, в свое время, такой эксперимент. Но это ни к чему хорошему не привело.

– Почему? Может, вы неправильно…

– Потому! – не дал договорить Смирнов. – Во-первых, детей надо подготовить. А кто этим будет заниматься? Педагоги-организаторы давным-давно разбежались. А у нас, сами знаете, забот выше крыши. Во-вторых, ребята все равно не справятся, растеряются. Наконец, школьники без присмотра не останутся, да и нам веселее будет.

– Все в порядке, Рудольф Вениаминович, – добавила Сафронова. – Мы уже много раз так делали. Вам понравится, вот увидите.

Готов задумчиво согласился:

– Пускай будет по-вашему. В конце концов, в чужой монастырь со своей конституцией не ходят. Я математику хочу выбрать. Можно?

Коллеги посовещались еще с полчаса, выбрали на завтра предметы, сверились с расписанием и разошлись.

В коридоре Готов подбежал к Селезневой и взял под руку.

– Алевтина Геннадьевна, – сказал он, – мне нужна Ваша консультация.

– Слушаю, – Селезнева деликатно освободилась от готовской руки.

– Признаться, даже как-то неловко говорить об этом.

– Говорите, не стесняйтесь.

Готов уже было заржал, но осекся и прикрыл рот ладонью.

– Понимаете, дело в том, что я в математике полный ноль… Не ноль конечно, простейшие действия могу… с двузначными числами даже без калькулятора… Что преподавать?

– Да бросьте вы, – усмехнулась Селезнева, – ничего преподавать не надо. Расскажите ребятам что-нибудь смешное. Забавные случаи из жизни.

– Вы полагаете, моя жизнь столь забавна?

– Не хотите из жизни, потравите анекдоты. Повеселитесь, главное.

Селезнева похлопала Готова по плечу, словно говоря: не волнуйся дурашка, все у тебя получится.

– Нет, Алевтина Геннадьевна, – не унимался Готов, – все-таки я настаиваю. Дайте мне хоть какой-нибудь учебник.

– Идите за мной, – сдалась Селезнева.

Они прошли в кабинет математики. Селезнева достала из шкафа кипу методичек и небрежно положила на стол.

– Довольны? – спросила она.

– Премного благодарен, дорогой Вы мой человек, Алевтина Геннадьевна, – Готов подмигнул и пошевелил ушами.

Селезнева пренебрежительно фыркнула:

– Читайте, если Вам это интересно. Вот ключ, будете уходить, закройте класс.

Математичка вышла. Готов буркнул что-то непристойное ей вслед и погрузился в изучение брошюр.

Утро следующего дня выдалось на редкость «приветливым». Во дворе собственного дома Готова облаяла и даже чуть не укусила маленькая собачка. Забытый зонтик стал причиной того, что под дождем промокли шляпа и плащ. В результате нежелания идти до работы пешком, в переполненном автобусе отдавили носок с утра начищенного ботинка.

В школе громыхала музыка в стиле диско. Ди-джеи школьного радио вели праздничную программу, посвященную дню самоуправления. Разнокалиберные школьники шныряли туда-сюда в приподнятом настроении.

Готов подошел к расписанию и вслух произнес:

– Ага, восьмой «А», математика первый урок. Замечательно.

Он взял ключ от кабинета математики. Зашел в класс. Достал из шкафа методичку для восьмого класса. Написал на доске число, «Контрольная работа», а также выписал из методички задачи и примеры для двух вариантов.

Рассевшихся по местам восьмиклассников переполняла радость. Еще бы: настоящих-то уроков не намечается. Но Готов попытался слегка скорректировать их настрой.

– Сесть и заткнуться! – крикнул он.

Ученики притихли и насторожились.

– Как вы успели заметить, я не в духе. И даже скажу почему. Во всех нормальных школах день самоуправления подразумевает под собой то, что школой управляют школьники. И ведут уроки тоже школьники, а не педагоги меняются местами. Так уж коль директор ваш – баран, достаем чистые двойные листки и пишем контрольную работу. Задание на доске. Сорок пять минут в вашем распоряжении.

– Мы в день самоуправления никогда не пишем контрольную, – возмутилась староста Оля Исаева.

– Сегодняшний день станет исключением, – отрезал Готов.

– Мы не хотим, – дерзко сказал Олег Бабушкин.

Поднявшись с места, Готов заложил руки за спину и прошелся по классу:

– Еще слово, и я каждому сделаю по персональному харакири.

Добрая половина класса на всякий случай вырвала из тетрадей двойные листы и списывала задание с доски.

Олег Бабушкин пренебрежительно упрекнул одноклассников:

– Че вы как дураки?! Че, контрольную собрались писать?! Зассали, что ли?

– Закрой варежку, – оборвал Готов, – а не то я…

– А че Вы сделаете, – парень демонстративно расстегнул ворот рубашки.

– Убью… – Готов покраснел как томатный соус.

– Вас тогда в суд посадят, – сказал Бабушкин и тут же поправился, – э-э-э… в тюрьму посадят.

Класс засмеялся. Учитель тоже слегка повеселел:

– Лох! – ухмыльнулся Готов. – Облажался?!! В суд, говорит, посадят. Идиот. Дебил.

Неожиданно Готов закрыл глаза, развел руки в сторону и принялся делать дыхательную гимнастику. Глубокий вдох, задержка и выдох с кряхтением. 8-й «А» в изумлении открыл рты.

Учитель встал в боевую стойку и с пронзительным криком «Ки-и-я-а-а» в прыжке ударил ногой воображаемого противника.

Ребята издевательски зааплодировали. Готова это взбесило.

– Исаева! – почти прорычал он, обращаясь к старосте, – на тебя возлагается ответственность за срыв контрольной работы.

– Мы не обязаны, Рудольф Вениаминович, писать эту контрольную, – пролепетала Исаева. – Сегодня наш праздник, а Вы не учитель математики.

– Ты не права.

– Никогда нельзя говорить человеку, что он не прав, – сказала староста.

Готов по-отечески улыбнулся и покачал головой:

– Что, дурочка, Карнеги начиталась? А что я должен сказать, если ты, действительно, не права?

– Что угодно, только не так. Ну-у-у…

– Пык… мык… Сказать нечего? Девочка моя, следовать тому, что пишет Карнеги, означает лизать всем и каждому задницу. Для того, чтобы улучить момент, когда у человека от лести вскружится голова, и воткнуть нож в спину. Басню Крылова «Ворона и лисица» читала? Читала. Так вот, лиса в басне руководствовалась именно методикой Карнеги.

– Карнеги жил позже, чем Крылов, – парировала Исаева.

– Ну, ты точно дура. Я же говорю вообще, гипотетически, метафорически, абстрактно. А ты… тупая ты, короче.

Исаева дернулась и отвернулась. Сев за стол, учитель сказал:

– Ладно, обойдусь без нервотрепки. Не хватало еще из-за вас, балбесов, здоровье себе подорвать. Алевтина Геннадьевна посоветовала мне анекдоты с вами потравить. Анекдотов я не знаю. Анекдоты только в передаче «Аншлаг» травят… Вы представляете, какое дело, как ни включишь телик – хоть на одном канале да обязательно юмористы прыгают. Я понять никак не могу: это телевидение халтурит или народ в стране настолько ополоумел, что на этих хохмачей спрос имеется? Хорошо, если б смешно, но ведь не сме-ш-но. Шутки современных юмористов сродни КВНу самой что ни на есть наинизшей лиги. Возникает вопрос: быть может, хорошее по телевидению просто не показывают? Тогда встречный вопрос: по какой причине? По какой причине мы, вместо хорошего боевика или мультиков, должны лицезреть глупость, ханжество и безнравственность? Поднимите руки, кто считает, только честно, что передача «Аншлаг» это смешно.

Не поднял никто.

– А КВН?

«За» проголосовали единогласно. Готов расплылся в улыбке.

– Руками младенцев глаголет истина. Хотя, признаться, насчет КВНа культяпок я ожидал значительно меньше. Ну что ж – глас народа. Ой, что-то настроение поднялось. Давайте устроим пресс-конференцию. Вы будете журналисты, а я интервьюируемый, как будто звезда или видный политический деятель. Задавайте.

Класс заметно оживился и повеселел. Готов откинул на спинку стула и сложил ногу на ногу.

После недолгих раздумий школьники стали задавать вопросы, старались походить на журналистов:

– Где Вы учились?

– В МГУ, – однозначно ответил Готов.

– Какой ваш любимый цвет?

– Белый. Потому что он вбирает все цвета радуги.

– Вы женаты?

– Нет.

– Почему?

– По кочану.

– А, правда, что у Вас дома большая коллекция старинных монет?

– Чистая правда. И не только монет, бумажные деньги я тоже люблю. Еще древние книги, карты и засушенных насекомых.

– А правду говорят, что Вы в тюрьме сидели?

– Было дело. Пять лет строгача.

– Расскажите.

– Я об этом стараюсь не вспоминать.

– А по какой статье?

– Измена Родине.

– А что Вы сделали?

– Ничего. Меня подставили.

– Кто?

– Дед Пихто. Не задавай, Козлов, глупых вопросов.

– Вы были за границей?

– Да.

– Где?

– В п пи… в трех странах. В Штатах и во Франции с дипломатической миссией и в Африке в качестве члена международной комиссии ООН по правам населения, страдающего от нехватки пресной воды.

– Африка это не страна, – заметил бунтарь Бабушкин.

– Африка – это страна, – заверил Готов, – там был я, но не ты.

– Покажите дракона, – почти хором попросили ученики.

– Думайте, что говорите.

– Ну, пожалуйста. Вы же восьмому «Б» показывали, а мы чем хуже?

– Вы за кого меня принимаете, – театрально изобразил недоумение Готов.

Ребята не унимались и просили показать «дракона». Готов мотал головой, закрывал ладонями уши, издавал протяжный звук, чтобы не слышать учеников.

8 «А» попросил еще громче.

– Тихо!!! – скомандовал Готов. – У кого есть спички?

По рядам передали зажигалку. Учитель лег спиной на стол, задрал колени к голове, зажег зажигалку в пяти сантиметрах от анального отверстия и громко выпустил газы. Язык желто-синего пламени прошелся по штанине.

Радости восьмиклассников не было предела. Взявшись за животы, смеялись все без исключения. Готов спрыгнул со стола и раскланялся.

Успокоившись, школьники попросили повторить трюк.

– Хватит, хватит, – сказал учитель, – я и так слишком много для вас сделал. Теперь ваша очередь веселить меня. Давайте играть в «сифу». Я начинаю и кидаю вот этой грязной тряпкой кому-нибудь в рожу. Увернулся – молодец, не увернулся – галишь. Ноги, руки, торс, затылок не считаются, только рожа. Обратно ляпу не сдаем.

– Н-е-е-т! – протянул класс.

– Боитесь? До чего же вы скучные люди. Тяжело вам в жизни придется. Сколько у нас до конца урока? Пятнадцать минут? Э-э-эх, была не была, свободны. Мне еще шестому «В» задания для контрольной писать надо.

«ГОТОВ КАЗЁЛ»

Парни из 9-го «А» играли в баскетбол. Играли на одно кольцо: потели, прыгали, кричали. Девушки «болели», сидя на лавках с той и с другой стороны спортзала.

– Привет, – Лукиных подошел к Готову сзади и положил ему руку на плечо.

– Добрый день, – ответил Готов.

Коллеги пожали друг другу руки.

– Шутов, Каменских, что вы скачете как стрекозлы, нормально играть не можете? – крикнул Лукиных баскетболистам и перевел взгляд на Готова. – Чего не работаешь?

– Окно. Дай, думаю, зайду.

При всей кажущейся грузности и неповоротливости Лукиных, тем не менее, обладал достаточной ловкостью и подвижностью. В свободное время он либо бегал, либо висел на турнике, либо жал штангу. Грубоватая, фамильярная манера общения физрука не очень нравилась Готову, но он не подавал вида.

– Правильно сделал, что зашел, – поманил рукой Лукиных. – Идем, покажу что-то.

Педагоги вошли в небольшую коморку, находящуюся перед раздевалками. На стенах комнатушки – вымпелы красного цвета с изображением Ленина, на полках – несколько алюминиевых кубков.

– Садись, – сказал Лукиных и указал Готову на диван.

Готов с нетерпением ждал, что физрук покажет ему что-то действительно необычное, интересное. В голове промелькнуло: если это пистолет, то Лукиных расскажет, что он секретный агент и попытается завербовать; если это акваланг, то обязательно пригласит летом на подводную охоту; если это свинцовый контейнер с оружейным плутонием, то мысли вообще разбегаются в разные стороны.

Но «необычное» и «интересное» оказалось всего лишь небольшим фотоальбомом с нечеткими фотографиями каких-то школьных забегов, лыжных гонок, футбола. Готов без эмоций пролистал альбом и положил рядом с собой на диван.

– За кого голосовал? – спросил Лукиных.

– В думу?

– Да, нет… в мэры.

– За Аркулова.

– Серьезно? – удивился физрук. – Он же ворюга.

Готов почувствовал легкий укол самолюбия из-за попрания чести и достоинства выбранного им кандидата в мэры города:

– С чего ты взял?

– Как с чего? Это все знают. Он за четыре года себе квартиру и машину сделал.

– Какую машину?

– Ладу – десятку. Квартиру двухкомнатную в новом доме. Да все они там воруют. Этот твой Аркулов коммунальное хозяйство развалил. За электричество в два раза больше платим. Машзавод каким-то частникам продал.

– Я слышал, что на Машзаводе сейчас зарплаты бешеные платят… – нахмурился Готов.

– Так-то оно так. Но выручка-то куда идет? Дяде-частнику в карман.

– А когда завод стоял, куда выручка шла?

– В бюджет, конечно. На нашу зарплату.

– То есть ты хочешь сказать, что раньше ты получал больше, а когда Машзавод стал приносить прибыль, соответственно, меньше. Мне кажется, эти вещи напрямую вообще не связаны. И потом, что плохого в том, что мэр купил себе автомобиль. Нынче у каждого второго личный транспорт. А при зарплате главы администрации и квартиру двухкомнатную купить не проблема. Объясни, может, я чего-то не понимаю, где ты воровство увидел?

– Да разве я об этом говорю? – выкручивался Лукиных. – Неправильная у тебя, Готов, позиция, ты же сам бюджетник. Думаешь, у него фондов никаких нет? Все равно есть какие-то фонды.

Готов недолюбливал глупых людей (себя он относил к умным), но тупых он просто не мог терпеть. Если, к примеру, поведать таким тупицам, как Лукиных, что мэр Аркулов практикует нецелевое использование бюджетных средств и тем самым заграбастал миллионы – тупицы не поймут и, вероятно, могут даже не поверить. Миллионы для них – это нечто неосязаемое, мифическое. Но когда речь идет о покупке автомобиля или шубы для жены, готовы на всех углах кричать, что мэр ворюга.

– Сам-то ты за кого голосовал? – Готов поднялся с дивана.

– За Шляхмана.

– Почему? Считаешь, воровать не будет?

– А ему смысла нет, – расплылся в улыбке Лукиных. Он же бизнесмен, наворовался поди…

Готов вышел из физкульткоморки и завернул в мужскую раздевалку.

Шла перемена. Парней из 9 «А» сменяли парни из 9 «Б». Они молча переодевались и только несколько человек поздоровались с Готовым.

Учитель хлопнул в ладоши и громко скомандовал:

– Все смотрим на меня, Гущин тебя это тоже касается! Внимание!

Ученики прекратили переодеваться, ожидая чего-то серьезного.

– Что там? – ткнул в стену пальцем Готов.

– Девки переодеваются, – ответили ребята.

– Тогда что это? – спросил учитель и направил палец на вентиляционное отверстие, под потолком, на той же стене.

– Решетка, – неуверенно сказал длинноволосый девятиклассник.

– Это, патлатый, не решетка. Это окно в Европу. Становись ему на плечи.

Длинноволосый снял обувь, встал на плечи однокласснику и заглянул в отверстие:

– Ха-ха-ха, пацаны, там Ахмарова голая.

За стеной раздались девичий визг и оскорбления.

– Тише ты, – одернул длинноволосого Готов, – соблюдай конспирацию.

Новое развлечение понравилось подросткам. Они по очереди взбирались друг другу на плечи, чтобы понаблюдать за женской раздевалкой. Хихикали и делились впечатлениями.

Ребята переоделись и пошли заниматься физкультурой. Дождавшись топота, Готов взял чей-то ботинок, спрятал подмышку и направился в свой класс.

В классе черной подошвой ботинка он крупно написал на стене: «ГОТОВ КАЗЁЛ», оставил несколько полос на полу, двери и отнес обувь обратно в раздевалку.

В различных неприятных ситуациях, неудачах люди часто ссылаются на «закон подлости», а о «законе антиподлости» почему-то забывают. На сей раз в силу вступил второй закон. Как все удачно сложилось – в вестибюле навстречу Готову шла завуч.

– Надежда Ивановна, я Вас как раз ищу. Всю школу оббегал, – голос Готова дрожал и срывался. – Вы представить себе не можете, что произошло. Подобное безобразие я вижу впервые. Ни в одной школе я не встречал такого. Я чуть дар речи не потерял.

– В чем дело?! – включила режим «начальство» Сафронова.

Готов взял ее за руку и потащил за собой:

– Это ни в какие ворота не влезает… Надежда Ивановна, неужели это мне надо? Им надо. Я, кроме добра, никому ничего не желаю, а со мной как со скотиной. И Вы, что греха таить, тоже иногда ко мне предвзято относитесь. Пришли. Вот, полюбуйтесь. Только не заставляйте меня снова смотреть на это…

Отвернувшись к окну, Готов всхлипывал. Сафронова качала головой, словно не веря собственным глазам:

– И кто же это сделал?

– А почем я знаю, – рыдал Готов. – Пришел. Думал план на месяц составлю, над диссертацией немного поработаю… Заметил-то не сразу. Я близорук, Вы же знаете… Я не буду мыть! И уроки в этом ужасном месте тоже проводить не буду. Был же разговор насчет сменной обуви.

– Не убивайтесь Вы так, – сказала Сафронова, разглядывая следы на полу. – Техничку сейчас позовем. Уберет. Это, скорее всего, седьмые или восьмые… А кабинет почему открыт был, Рудольф Вениаминович?

– Не знаю, не знаю. Я ничего не знаю. Фомкой или отмычками… Обидно. Этот негодяй будет сидеть на моих уроках, веселиться. А я не знаю, кто он. Надежда Ивановна, у Вас когда-нибудь было схожее ощущение? Обида, душевное опустошение. Я чувствую себя загнанным в угол. Больно.

– Спрошу. Может быть, кто-нибудь что-то видел, – сказала Сафронова, выходя из класса.

Готов упал на колени и забился в истерике. Стучал кулаками об пол и рычал:

– Я… мне… я… мне бы только найти эту падлу!!!

За физкультурой у 9 «Б» следовал урок истории. Ученики заходили в класс и улыбались, завидев на стене черное граффити.

– Не смотреть! Никому не смотреть!!! – с яростью крикнул Готов. – Носы не доросли! Сели все быстро! Сегодня самостоятельная работа. Открываем следующие три параграфа и конспектируем. Короче, как в прошлый раз. В конце урока тетради на проверку. Оценки пойдут в журнал. Мои требования вам известны: грамотное изложение материала и красивый почерк.

Школьники зашуршали учебниками и тетрадями. Учитель открыл книжку с анекдотами и уже через пару минут стал заливаться громким смехом. Девятиклассникам тоже стало весело и интересно, над чем смеется учитель истории.

– Расскажите нам, – попросил Женя Бузин.

– Работай давай, – огрызнулся Готов, – если не хочешь, чтоб к твоей тетрадке у меня возник особый интерес.

Некоторое время ученики конспектировали молча.

Готов заскучал и предложил ребятам на секунду отвлечься:

– Вы, вероятно, не знаете, а ведь я когда-то был хорошо знаком с Владимиром Семеновичем Высоцким. Да-да, тем самым Высоцким. Больше того: мы с ним были друзья не разлей бензин. Случай, помню, был. Однажды мы с Владимиром Семеновичем покоряли Эверест. Я в ту пору страстно увлекался альпинизмом. Романтика, знаете, шестидесятники, мать их… физики, лирики, Окуджава. Высоцкий наверх щемится и щемится, я за ним не поспеваю и не поспеваю. Как собака устал. А за спиной еще веревки, карабины, на поясе ледоруб, как у Троцкого в башке. Закричал Володе: не могу больше, устал! Что мы там наверху забыли?! А он мне: терррррпи! И напевает: если друг оказался вдруг… На гнилуху давит. А еще, слушайте. Стоим с Высоцким в дождь под грибком, пиво пьем. Ливень сильный, гроза. Под грибком сухо. Раньше-то пиво одно «Жигулевское» продавали, не как сейчас. Однако с рыбкой м-м-м-м… да что там, и такое потянет. Вот… к чему это я… а-а-а-о-о… Гляжу, мимо нас девки бегут, пригнувшись. Головы пакетами полиэтиленовыми прикрыли, мокрые как курицы. Нет, курица не птица. Как эти, как там… с хвостом… ну, не суть важно. Я Высоцкого в бок тычу, мол, давай девок позовем, под пивко тыры-пыры, а он так посмотрел на них и так надменно: пррррроститутки. Ха-ха-ха!

Ученики засмеялись.

– Рудольф Вениаминович! – поднял руку Бузин.

– Ау! – откликнулся Готов.

– Вы где с Высоцким-то познакомились?

– Я давно с ним познакомился. Слушайте дальше. Как-то раз задумал я подшутить над Владимиром Семеновичем. Говорю, Владимир Семенович, слышали новость: Говорухин Конкина с роли Шарапова снял и меня утвердил, а Горбатого вместо Джигарханяна Вахтанг Кикабидзе играть будет? В последней серии Вы кричите не «а теперь Горбатый, я сказал, Горбатый», а по-другому «а теперь Шарапов, я сказал, Шарапов». А Владимир Семенович посмотрел на меня устало и говорит: «Трррррепло». Ха-ха-ха! Ы-ы-ы! Еще случай. Сидим с Владимиром Семеновичем у меня на кухне, выпиваем. За жизнь разговариваем. Я беру гитару и начинаю петь «Кони привередливые». Владимир Семенович голову склонил, по лицу течет скупая мужская слеза и говорит: «Не берррреди душу». Душевный человек был, – Готов кашлянул и продолжил. – Еще вспомнил. Поехали мы с Владимиром Семеновичем на гастроли по Союзу. Где мы только ни были. Везде были. От Калининграда до Владивостока. Все на поездах да на автобусах. Тяжело. А вы знаете, как Высоцкий на концертах выкладывался? И вот после выступления, в Тюмени, кажется, подбегает к нему толпа девчонок и сует под нос барахло всякое: плакаты, календари. Можете себе представить, какие-то сикавки посмели маэстро после концерта тревожить. Владимир Семенович от них отбивается и меня на помощь зовет: «Ррррудольф, уберррри этих грррррруппиз».

– Сколько Вам тогда лет было? – спросила Лиза Актюбина.

– Н-у-у-у, сразу так и не вспомнишь. Молод был. Горяч. Кстати, это именно Владимир Семенович научил меня так великолепно играть на гитаре.

– Вы сыграете нам что-нибудь?

По тому, как воодушевленно задавала вопросы Лиза Актюбина, Готов предположил, что она поверила в правдивость историй.

– Я разве на турслете не играл? Нет? Странно… Тогда обязательно как-нибудь сыграю. Я ведь не только песни Высоцкого пою. У меня и свои есть. Да! Не так давно про ваш город написал. Только я исполнять ее не буду, там одна нецензурщина.

Потягиваясь, Готов громко зевнул:

– Э-э-э-эх, пивка бы щас… Цыц, отставить смех. Слушайте лучше стишок.

От вороны карапуз убежал, заохав.

Этот парень просто трус – загляденье просто.

Этот хоть и сам с вершок, спорит с грозной птицей.

Этот парень педераст – в жизни пригодится.

Класс засмеялся, узнав в четверостишии кавер-версию стихотворения Маяковского.

– Альбинос! – окликнул Готов светловолосого Сашу Порсева. – А ты почему не веселишься?

– Голова болит, – уныло ответил Порсев.

– Голова? Это хорошо… В смысле хорошо, что голова. Плохо, что болит. Не выспался. Как говорится в пословице: «кто рано встает, тому целый день спать хочется». Помассируй виски. Я по телику видел. Сказали, помогает.

Готов приложил ладони к вискам и закрыл глаза:

– На днях мне видение было. Грядущее ясно явилось предо мной во всей красоте великой своей. И видел я небо с тучами черными. Мертвую землю и пепел деревьев, растущих когда-то. Гиганты-качели, на детской площадке что скрипят, издавая чудовищный вой. Дождь падает с неба кислотный, металл разъедает… Из бетонной стены торчит арматура. И кости: ребра и черепа, таз, позвоночник, голеностоп. Пальцы сжимают нейтронную пушку. В радиоактивном сиянии ночь так священна.

Звонок не заставил себя долго ждать. Готов взглянул на часы:

– У-у-у, какая точность. Точность – вежливость учителей. Сдаем тетради и свободны как рыбы в пролете.

9 «Б» дружно возмутился:

– Мы же почти ничего не написали.

– Мы Вас слушали.

– Вы нам зубы заговаривали.

– Так нечестно.

Очки учителя сползли к кончику носа:

– Вы меня, ребята, удивляете, ей-богу. Причем здесь я? Учитесь свои проблемы решать самостоятельно. Сдаем тетради и без разговоров. Двойка – так двойка, нет – так нет. Мы с вами взрослые люди. Не в детском саду. Иначе я буду вынужден.

Послушно отдавая тетради учителю в руки, ученики ворчали. Готов сдвинул брови и, принимая конспекты, старался каждому заглянуть в глаза.