Текст книги "Учитель-психопат"

Автор книги: Евгений Свинаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Евгений Свинаренко
Учитель-психопат

Прибытие

На перрон из дверей электрички вышел худощавый, среднего роста мужчина, тридцати пяти лет, в черной шляпе с широкими полями и черном плаще. За плечами – большой рюкзак цвета хаки, в руках – два чемодана.

Человек поставил ношу на бетон перрона и стал ждать.

Час ожидания исчерпал терпение человека в черном. Тонкие черты лица превратились в едкую гримасу. Очки сползли на кончик носа. Длинные пальцы с силой сжали лямки рюкзака.

– С-с-суки!!! – выкрикнул он и отшвырнул рюкзак в сторону. – Козел хренов!!!

Бормоча проклятья, человек зашел в здание железнодорожного вокзала. Там купил телефонную карточку, разыскал автомат и набрал номер.

– Алло, – сказал в трубке женский голос.

– Ло-ло-ло! – передразнил человек. – Это кто?

– А вам кого?

– Никого! Смирнова Владимира Константиновича, директора школы, будь он неладен, вот кого!

– Сейчас позову, подождите, пожалуйста.

– Позовите уж, сделайте милость. Бабосы на карте кончаются.

Через минуту в трубке послышался кашель.

– Слушаю, – прочищая горло, сказал директор.

– Это я вас слушаю, Владимир Константинович…

– Да, это кто? – не дал договорить директор.

– Готов в пальто.

– Какой еще Готов?

– Как какой… нормально так… Рудольф Вениаминович, вот какой. Я на вокзале сутки торчу. Почему никто не встретил? Сейчас на фиг уеду, и все.

– Так вы же должны были завтра приехать. И квартиру только завтра освободят.

Готов тяжело вздохнул:

– Так я что, на вокзале ночевать должен? Я, извините, преподаватель, а не бомж. Зачем тогда на работу приглашать? Еду за тридевять земель… Это мне, что ли, надо? Я покупаю обратный билет.

– Не горячитесь Вы, Рудольф Вениаминович. Переночуйте в гостинице. Я Вас к себе не могу, у меня гости. Завтра с утра приходите в школу, осмотритесь. После обеда ключи принесут от Вашей квартиры.

– За квартиру много платить?

– Только квартплату. Съем за счет школы.

– Сколько хоть комнат?

– Однокомнатная. С мебелью.

Готов нервно хихикнул:

– Вы же обещали трех. Я не буду на таких условиях работать.

– Рудольф Вениаминович, мы же с Вами сразу договорились, что бесплатное жилье – это уже для Вас стимул… Ну, ладно, до завтра, меня гости ждут.

Готов повесил трубку и отправился на поиски ночлега.

– Извините, где у вас тут гостиница, любезный, – спросил он прохожего мальчика.

– Вон там, – показал рукой мальчик, – идите прямо, никуда не сворачивайте.

Готов пошел прямо и уперся в лес на окраине города.

– Простите, – обратился он к вышедшему из леса старику с полной корзиной грибов, – мне сказали, что где-то здесь гостиница. Не подскажете, где?

– Ничего такого тут нет, – буркнул старик.

– А тогда где?

– Бог его знает.

В этот день гостиницу Готов так и не нашел. Пришлось ночевать на вокзале.

Первый рабочий день

Начало первого рабочего дня в школе № 3 произвело на Готова негативное впечатление. Ему пришлось помогать новым сослуживцам затаскивать на третий этаж отремонтированные парты. Разгружать машину с учебниками. Затем, вплоть до обеда, вешать на стены тяжелые стенды. И только после этого ему удалось встретиться с завучем.

– Здравствуйте, меня зовут Надежда Ивановна Сафронова, я завуч школы, – сказала высокая, средних лет женщина, в больших очках и с крашенными в каштановый цвет волосами.

– Рудольф Вениаминович, учитель истории…

– Я знаю, – прервала Сафронова, – директор говорил и показывал Вашу «трудовую». Идемте, покажу Ваш кабинет… Что Вас заставило приехать к нам из области?

– Я принял очень важное в жизни решение.

– Какое же?

– Это останется при мне, – многозначительно сказал Готов.

Сафронова хмыкнула и открыла кабинет № 9 с табличкой на двери «История».

– Вот Ваш класс, – сказала Сафронова, – уроки ведет еще один педагог – Чуркин. Он будет работать во второй смене, а Вы в первой. И все-таки я хотела бы вернуться к разговору о Вашем прежнем месте работы.

– Что Вас интересует? – Готов открыл окно и плюнул.

– Я слышала, произошла какая-то неприятная история… Довольно странно. Из центра в небольшой городок… преподаватель…

Готов щелкнул языком:

– Надежда Ивановна, Вашей школе учителя не нужны?

– Нужны, без сомнения. Сейчас, вообще-то, тяжело с кадрами.

– В чем тогда проблема? Считайте, что я приехал поднимать провинцию. И вообще, я ученый. Намерен испытать в Вашей школе свою педагогическую программу «Превращение дебилов в нормальных людей».

Сафронова нахмурилась:

– Это Вы не по адресу. У нас дети хорошие. Есть медалисты и победители олимпиад. Очень хорошая спортивная подготовка. Не так давно Леночка Зайцева заняла девятое место на областном чемпионате по легкой атлетике.

Готов лег на парту и задрал ноги вверх, вызвав у завуча удивление, поболтал ими, зевнул и потянулся.

– Хорошо у вас здесь. Тихо, спокойно. Лес опять же. В большом городе тяжело жить… Но не обольщайтесь. Работая здесь, я делаю вам одолжение, не забывайте об этом. Уволься я посередь года: учителя истории вам не найти.

– Вы очень странный человек, – серьезным тоном сказала Сафронова. – Необычный. А у нас не привыкли к необычному.

– Придется привыкать, – Готов спрыгнул с парты и вплотную приблизился к Сафроновой. – Когда начнем работать по-настоящему?

– Первого сентября, после линейки Вы принимаете классное руководство. Ваш класс пятый «Д».

Веселье спало с лица Готова, превратилось в кислую мину:

– Классное руководство?! Я не хочу быть классным руководителем! Не хочу и не буду! Вести классные часы, водить этих малолетних преступников в походы, на экскурсии. Проводить собрания тупых родителей. Или еще не лучше: волочиться с ними со всеми по путевкам в Великий Устюг, к Деду Морозу. Мне, Надежда Ивановна, этот геморрой вовсе ни к чему.

– В нашей школе классное руководство у всех преподавателей. Это Ваша обязанность. У иных вообще по два класса и ничего, никто не плачет. Все, что вам необходимо, в учительской… журналы… короче, все там.

Благодаря злому умыслу архитектора учительская расположилась по соседству с кабинетом директора.

Хоть директор и имел покладистый характер, педагогический коллектив, с присущим ему совковым менталитетом, все равно неуютно чувствовал себя вблизи начальства.

Ни шкафов, ни часов, ни календаря, ни каких-либо плакатов в учительской не было. Ничего, кроме столов и стульев. Да еще электрический чайник и кружки.

В учительской сидели две женщины и пили чай. Постучавшись, Готов вошел.

– Здравствуйте. Меня зовут Рудольф Вениаминович Готов.

Женщины поздоровались, но не представились. Учителю это не понравилось, он повторил:

– Меня зовут Рудольф Вениаминович Готов.

Женщины второй раз сказали «здрасьте» и переглянулись. Готов стал жестикулировать, причудливо изгибаясь, и говорить с сильным английским акцентом:

– Я есть Готов… май нейм из Готов. Я есть учитель… Го-то-в. Я есть быть преподавать в этот школа. Меня зовут Готов. Предмет хистори, как это по-вашему?.. э-э-э… ноу, ноу, ноу… А! История! Андестенд?

Они захихикали, отпили из кружек чай, посмотрели друг на друга и в удивлении высоко подняли брови.

Готов всплеснул руками:

– У вас тут что, все такие? О, майн гот! Куда я попал?! Вы по-русски разговариваете? Можете сказать, как вас зовут? Я Готов, не Котов, а Готов. Ударение на первый слог. А вы кто?

– Донец Людмила Николаевна, русский язык и литература.

– Мышкина Анна Валерьевна, музыка.

– Наконец-то, разобрались, – радостно вздохнул Готов. – Я уж думал, вы дауны. Чайком угостите?

Мышкина налила из электрического чайника кипяток в кружку с пакетиком и протянула новому сослуживцу.

– А сахар где? А печеньки? – спросил он.

– Мы так, без всего, – сказала Мышкина.

Готов подул на чай и попытался вытащить пальцами пакетик из кружки:

– Ай, с-с-су-у-у… горячо! Ложек даже нету! Пакетики надо с веревочкой покупать! Где вы только такие дореволюционные берете?! Не-е-е, не возродится Россия провинцией.

Мышкина и Донец внимательно рассматривали нагловатого коллегу. В их взглядах присутствовали как интерес, так и опасения.

Готов словно почувствовал эмоции женщин:

– Не бойтесь. Сработаемся. Еще не с такими приходилось срабатываться. Нервишки у меня ни к черту. Что есть, то есть. Это после того, как меня с прежнего места ушли. Я тогда директору в рожу харкнул и пнул ногой в голову.

– За что? – удивилась Донец.

– За справедливость. Терпеть не могу несправедливость. Они там со своей шайкой такие махинации проворачивали. У-у-ух! Я директора на ковер… я ведь не учителем каким-нибудь работал, а зам. начальника ОблОНО. Вызвал, значит, на ковер, требую объяснений. А он смеется. Ничего, говорит, ты мне не сделаешь, у меня, говорит, связи ого-го, вплоть до губернатора. Я, конечно, не стерпел: врезал ему как следует, а меня на следующий день с должности снимают… и практически выживают из города. На работу никто не берет, мафии их боятся. А ведь я кандидат педагогических наук. Да, не удивляйтесь. Был бы я Сталиным, я бы, знаете, под какой формулировкой их наказал? «Дело учителей». Эх, спасибо вашему директору, Владимиру Константиновичу, не бросил в беде старого друга. Мне сейчас школа квартиру снимает. Хорошую, однокомнатную, с телефоном. Участь борца за правду. А теперь, милые мои, расскажите-ка мне, что да как. Я в школах практически не преподавал, только в университетах да на начальственных должностях просиживал.

Донец ввела Готова в курс дела.

Первое сентября

Готов зашел в класс. 5-й «Д» внимательно разглядывал нового классного руководителя. На столе лежала гора из гладиолусов и астр.

– Извините, что опоздал на торжественную линейку, – с усмешкой сказал учитель. – Я проспал… Кто, интересно, придумал имбецильный обычай строиться первого сентября? За цветы спасибо, только они мне нах не нужны.

Он открыл журнал и уставился на ребят.

– Что ж, давайте знакомиться. Меня зовут Рудольф Вениаминович. Как зовут вас, мне совершенно безразлично. Чтоб вы знали, я не люблю работать с малолетками, меня больше взросляк вставляет. Ясно?!..

Готов собрал цветы и аккуратно расставил в мусорном ведре.

– Воды надо будет налить… М-м-да, пожалуй, приступим. С сегодняшнего дня мы начинаем изучать «Историю отечества». Предмет интересный, но я постараюсь, чтобы вас от него тошнило.

Класс засмеялся.

Готов продолжил:

– Молодцы, с чувством юмора. Да только я не шучу, в детстве отучили. Предупреждаю сразу, чтобы потом без обид. За непослушание, дерзость, наглость, глупость и дебилизм буду бить. Бить жестоко, долго, сильно. И еще, попробуйте скажите, что я не имею права. Для меня закон не писан, если писан, то не читан, если читан, то не понят, если понят, то не так. Закон – он что дышло… Мне ничего не стоит подложить вам наркотики и вызвать милицию. А справедливость… мораль… – чушь, сентенции. Бабка надвое вилами на воде написала. Почему все считают, что учитель за учеников должен горой стоять? Ваши проблемы – не мои проблемы. Своя рубашка к телу липнет. Все, кто заходят в этот класс, попадают под мою юрисдикцию. Здесь я и Библия, и Коран, и административный и налоговый кодекс, и перечень правил поведения гимназиста. Для вас я вселенский разум, нечто всеобъемлющее, перст судьбы. Я игрок – вы мячи, я покупатель – вы продукты, я кишечник – вы… словом, вы… вот так вот. И запомните это а-а-а-ась и на всю жизнь!!! Вопросы?

– Можно выйти, – поднял руку мальчик с «ежиком» на голове.

– Нет!

– Почему?

– По кочану, – твердо сказал учитель.

– Я в туалет хочу, – не переставая трясти рукой, канючил мальчик.

– Все хотят. А что ты там будешь делать?

– Мне очень надо.

– «Памперсы» забыл? Иди, боговый. Позор галактики.

Мальчик выбежал, а сосед по парте, веснушчатый рыжик, ринулся за ним.

Готов перехватил школьника в дверях:

– Ты куда?

– А я тоже, – пролепетал рыжик.

– Кто тоже тот… у того проблемы с питанием решены, – наставительно заметил учитель. – Сядь на место. Вижу, что воспитание в младшем блоке ни к черту. Ничего, исправим ошибки прошлого. Достали ручки, тетрадки, промокашки, что у вас там… Запишем ряд пословиц о труде. Чтобы хорошо учиться, следует неукоснительно соблюдать их. Пишем… Кто ходит в школу по утрам – тот поступает мудро, потому что, если вы пойдете вечером, школа будет закрыта и вас никто туда не пустит. Записали? Следующая… Без применения определенного усилия средний человек вряд ли способен извлечь из водоема некие существа, с хвостом и чешуей, которые, будучи подвергнуты термической обработке, образуют всеразличнейшие блюда, будь то уха или шпроты. Дальше короткая. Делу век – потехе годы. И в заключение… Я не буду читать помедленнее, как хотите, так и успевайте. Пишем. Рассматривая камень, лежащий на середине ручья, невольно себя спрашиваешь: а протекает ли данная жидкость под ним? И исходя из соответствующих опытов, рисуется ясная картина, что нет, не протекает.

Тем временем из туалета вернулся ежикоголовый школьник и сел на место. Готов обратился к нему:

– Тебя как звать-то?

– Алеша, – ответил мальчик.

– Отгадай загадку. Сам с горшок, голова с вершок, живет в избушке, кушает плюшки. Кто это?

Ребенок мысленно перебрал все знакомые загадки: это не огурец, не капуста, с сотней одежек и не ножницы с кольцами, концами и гвоздиком посередине. Не огурец, который почему-то отождествляют с горницей, а семечки с людьми и уж наверняка не груша-лампочка.

– Не знаю, – ответил он.

– Вот и я не знаю. Только что придумал. Ха-ха. Будешь сегодня дежурным.

– А че я сделал? – недовольно спросил Алеша.

– Насрал посередь класса, вот что ты сделал!!! – заорал Готов. – Сказали дежурить – значит дежурить! Иди давай!

– А куда идти-то!

Готов покраснел:

– На-а!!! Я б тебе сказал – куда, да воспитание не позволяет! Тряпку намочи.

Мальчик направился к двери, повернулся и показал в спину учителя средний палец. 5-й «Д» заржал.

Красное лицо Готова приобрело более темный оттенок. Он в ярости открыл окно и вышвырнул мусорное ведро с цветами. Следом за ведром полетел стул.

– Помогайте! – приказал Готов ученикам, хватаясь за парту. – Поднимайте и ставьте на подоконник!

Когда седьмая парта оказалась на земле, в класс ворвались коллеги Готова из соседних кабинетов.

Успокоив учителя, они убедили его пройти в учительскую, где напоили чаем.

Бриллиант

В те времена, когда Рудольф Вениаминович работал учителем в областном центре, на одном из уроков он экспроприировал у пятиклассника красиво ограненный хрустальный шарик, очень похожий на настоящий бриллиант.

Элемент дешевой бижутерии размером с грецкий орех был помещен в пластмассовую шкатулку с различным барахлом (нитки, иголки, пуговицы, игральные карты с изображением голых женщин, пугач из медной трубки, конфета «Барбарис» и т. д.).

Так и пролежал бы псевдобриллиант до скончания времен в пластиковом гробике, если бы Готов все-таки не решился навести в квартире порядок после переезда.

Наткнувшись на шкатулку, Готов, первым делом, перелистал игральные карты, затем выбросил в мусорное ведро пугач, засунул в рот барбариску, а увидев хрустальный «шарик», подумал, что неплохо было бы подарить какой-нибудь молоденькой коллеге (для начала новой карьеры лишние баллы не помешают). Он положил бутафорский атрибут роскоши в дипломат, выпил чаю, почистил зубы и, уставший от разбора завала из нажитого «непосильным» трудом имущества, лег спать.

В учительской сидели три учительницы: пожилая химичка Наталья Александровна Шульц, преподаватель математики Алевтина Геннадьевна Селезнева, с третьей, совсем юной, Готов знаком не был.

Учитель улыбнулся присутствующим:

– Доброе утро, дамы.

– Здрасьте, – сказала Селезнева. Шульц кивнула, незнакомка застенчиво подняла глаза. – Познакомьтесь, это Вероника Олеговна Ермакова, география, первый год после института. Вероника Олеговна… Рудольф Вениаминович…

– Здравствуйте, – сказала еле слышно Ермакова и слегка покраснела.

– Очень приятно! – протрубил Готов. – Вы местная или как?

– Местная.

– Где учились?

– В Питере, – молодая учительница улыбнулась, в глазах читалась гордость за полученное образование, ни в каком-нибудь филиале заочно, а непосредственно в городе Петра.

– А я в МГУ, – раскинул руки Готов.

– Рада за Вас, – со стервозностью в голосе сказала Ермакова.

– Неужели, правда, в МГУ учились? – спросила Шульц с недоверием.

– А как же, разумеется.

– Ну, Вы даете!

Учитель сел за свободный стол и открыл дипломат. Блеснувший хрусталик привлек внимание. Готов с утра и не вспомнил про обманку. Он взял граненый шарик двумя пальцами и посмотрел сквозь него на утреннее солнце.

Любуясь разложением белого цвета на семь составляющих, Готов не заметил пристальных взглядов коллег.

– Что это у Вас? – полюбопытствовала Шульц.

– Бриллиант, – сухо ответил Готов.

– Шутите?

– Ничуть. Взгляните, Вы же химик, должны разбираться.

Несмотря на преклонный возраст, Шульц не поленилась встать и подойти к Готову.

Разглядывая предмет, похожий на бриллиант, Шульц нахмурила брови. Она явно ни разу в жизни не видела настолько большой кусок углерода такой кристаллической полиморфной модификации.

– Не знаю, – сказала она, – мне думается, это подделка.

– Какие теоретические выкладки подтверждают данное предположение?

– Ну, откуда у Вас бриллиант, да еще таких размеров? Где Вы его могли взять?

– Где, где, в Кремле! – усмехнулся Готов. – Нашел!

Интерес вспыхнул и у остальных педагогов. Женщины передавали хрусталь из рук в руки, смотрели через него на свет, примеряли к одежде, охали и ахали.

– Рудольф Вениаминович, скажите, что Вы нас разыгрываете. Ведь ненастоящий? – шутливо взмолилась Селезнева.

– Настоящий. У знакомого ювелира консультировался.

– А где Вы его нашли?

– Там, недалеко от больницы… ну, где парк начинается… не помню, как улица называется. Я недавно в вашем городе.

– Сорока пяти лет Октября, – просветила Ермакова.

– Да, наверно, кажется, так… и нашел-то прямо по-книжному: стал шнурок завязывать, а в траве блеск…

– Интересно, сколько он стоит? – задумалась Шульц.

– Стоит он столько, что, если сложить нашу зарплату за всю жизнь, не наберется и двух процентов. Но радоваться рано, я не знаю, как с ним поступить. Продать – проблема, да и по голове могут стукнуть…

Округлив рот, Готов постучал по голове костяшками пальцев. Раздался звонкий звук.

– В милицию надо отнести: может, потеряли или краденый, – посоветовала Ермакова.

– Вероника, Вы в своем уме? У меня на лбу выцарапано «дурачок»? Ага, сейчас! Раз в жизни подфартило такое богатство заграбастать… Нет!

– Все равно слухи пойдут, а алмаз, может, уже ищут. Могут и посадить.

– Дамы без господа. Думаю, я могу надеяться на вашу порядочность?

– Хорошо, – не унималась Ермакова, – мы будем молчать. А Ваш знакомый ювелир?

– Он умер.

– Как умер?

– Как умирают? Убийство, естественно.

Лица женщин, выражавшие до сих пор заботу о незапятнанной репутации Готова, вытянулись и выражали опасение.

– Не хотите ли Вы сказать… – шепотом спросила Селезнева.

– Кто? Я? Нет, ничего не хочу сказать, – с притворным удивлением сказал Готов. – А что, должен?

Он взял из рук Шульц шарик и положил во внутренний карман пиджака.

Сочинения

Заболевшая преподаватель русского языка и литературы попросила Готова провести урок. Учитель с неохотой принял предложение и записал «больную» в блокнот как должницу.

Функция Готова состояла в том, чтобы написать на доске темы сочинений, проконтролировать порядок в классе и собрать работы.

– Доброе утро, ребята, – поприветствовал Готов 8-й «А». – Конечно же, вы ошиблись. Сейчас будет не история, а именно литература. Мало того: сочинение. Людмила Николаевна заболела и со слезами на глазах выклянчила мое присутствие в этом неуютном классе. Согласитесь, в кабинете истории круче…

– А на какую тему будет сочинение? – спросил Алексеев Алеша.

– Ты чего перебиваешь? Жить надоело? Родители напрасно полагают, что ты сегодня вернешься из школы, – разозлился учитель.

– Че Вы на меня наезжаете? Причем тут родители? Вы знаете, кто у меня отец?

– Да будь ты хоть сын президента эр эф.

Готов показал Алексееву средний палец.

– Тем сочинения будет несколько. Выбирайте любую, но учтите, чтобы получить на балл выше, рекомендую последнюю.

Учитель написал на доске темы:

Почему я тупой?

Что я думаю о турбулентных процессах?

Почему Л. Толстой не стал писать роман-эпопею «Война и мир»?

Я и Пушкин: сравнение.

В чем заключалась ошибка Н. Некрасова?

Сколько зарабатывают мои родители?

Класс возмутился: и как это писать?.. кому какое дело сколько мои предки зарабатывают?.. что такое турбулентные?..

– Тишина в классе! Время идет, пишите. Вам оценки нужны или что? Кто раскроет тему о заработке своих родителей, как обещал – на балл выше.

Ученики послушно зашелестели заранее приготовленными двойными тетрадными листами. Готов задремал.

Проснувшись от звонка, учитель громогласно заявил:

– Сдаем работы! Меня не интересует, что не успели. Надо успевать. А как мы в свое время? Что Алексеев написал? Почитаем, кто твой папа. Ах да, забыл сказать. Сочинения не я буду проверять, а Людмила Николаевна. Берегитесь ребята, я вам не завидую.