Текст книги "Учитель-психопат"

Автор книги: Евгений Свинаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Богобоязненный образ жизни

Готов вошел в класс, перебирая в руках четки.

– Доброго здравия, вам, дорогие мои. Садитесь, пожалуйста.

Ученики 8 го «Д» сели. С задних парт донесся смешок, и в голову Эдику Харитонову полетел комок смятой бумаги. Эдик обернулся, поискал глазами и показал кулак. Лена Сидорова упала со стула (мальчишки на перемене подпилили школьное имущество) и громко рассмеялась. Класс подхватил.

Готов улыбнулся:

– Успокойтесь и не бойтесь, ругать не стану. С сегодняшнего дня я веду смиренный, богобоязненный образ жизни. Ничто не способно вывести меня из себя. Хочу, чтобы мое умиротворение распространилось и на вас. Не представляете, как мне сейчас хорошо и спокойно. Если кто хочет, может ударить меня по щеке, я с радостью подставлю другую. Хорошие мои, будьте добрыми и любите друг друга.

– А как любить, по-всякому? – сострил беззубый Коля Новоселов.

Учитель положил на стол четки и, не переставая улыбаться, сказал:

– Зачем ты так, Коля? Речь идет о высокой духовной любви, которой не страшны никакие преграды… Ну, ладно, начнем, пожалуй, урок. Как говорится, ученье – лихьт, а неученье – нихьт. Андрей, убери, пожалуйста, плеер. Не время сейчас, Андрюша… Вот, молодец, умница.

Готов написал на доске: «История надувательств. Разоблачение.» – и без всякой кротости в голосе сказал:

– Никакие фокусники не фокусники. Коперфильд ваш – фигня полная. Летает он, конечно. Рассказывайте. Чистой воды обман, иллюзия, техника, приспособления, правильно расставленные зеркала. И потом, кто это на самом деле видел? По телевизору сейчас все, что угодно, показать могут. Я поражаюсь, все верят, что Дэвид прошел сквозь китайскую стену, ну, прямо все по-честному, а фильм «Властелин Колец» сказкой считают. Это же элементарный монтаж. Нонция, фиксенс.

Денис Кротов поднял руку:

– А никто и не говорит, что Коперфильд – волшебник. Все знают, что это просто трюки.

Готов по-доброму посмотрел на ученика:

– Денис, я все понимаю, ты пытаешься меня разозлить. Зачем? Я стал другим человеком. Для меня отныне не существует мирской суеты.

– Но…

Готов рассмеялся, не дав школьнику высказаться:

– Перестань, Денис. Ты, право, считаешь, что сейчас Рудольф Вениаминович начнет на стены бросаться, оскорблять. Этого, конечно же, не будет.

– Ничего я не думаю, просто интересно… вот Вы нам это рассказываете, а это и так понятно, что…

– Это все, Денис, от лукового. Я же знаю, на самом деле ты не такой. На самом деле ты хороший, добрый парень. Неужели для тебя так принципиально важно разобраться в таком пустяковом вопросе? Если хочешь, я возьму свои слова обратно и признаю всех фокусников магами и волшебниками, что в сущности одно и то же.

– Я не говорю, что фокусники – волшебники, просто я…

– Что, ты?!! – заорал Готов и отшвырнул в сторону стул. – Достал ты меня уже, придурок, задолбал!!! Испытывая мое терпение, ты даже не догадываешься, на что себя обрекаешь!!! Тормоз недоношенный!!! Скажи, ты недоношенный, что ли?!!

– Вовсе нет, – сказал Кротов.

– Хочешь сказать, что тебя девять месяцев вынашивали?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Мама говорила.

– А она откуда знает?

Школьник не нашел, что ответить, лишь открыл рот.

– Все, хорош играть в доброго дядю, – раздраженно сказал Готов. – По-нормальному вы не можете, потому что вы ненормальные. Откуда такие дети берутся? Откуда вообще дети берутся? Не может же природа быть столь несовершенной. Так, господа бумагомараки, на первый, второй, девятый рассчитайсь! Берем парты и выносим в коридор.

– Зачем? – удивились ученики.

– Зате-э-э-м! – передразнил учитель. – Надо значит, вот зачем. Это знают только трое: я, Бог и мой внутренний голос. Давайте быстренько, все парты в коридор.

8 й «Б» возмущался:

– На фиг надо?!

– Че к чему?!

– Ага, а потом обратно затаскивать, да?!

Готов отбил кулаками по столу дробь.

– Вы че разорались?! – рявкнул учитель. – Глотки луженые?! Я ведь быстро сейчас… Директор сказал парты вынести, красить будут. Вы можете хоть раз без пререканий что-нибудь выполнить?

Школьники зашуршали вещами и стали выносить парты со стульями в коридор, громко радуясь смене деятельности. Готов руководил процессом переноски парт.

– Тише вы, не орите, кому говорю, – махал кулаком учитель, – уроки идут. Лунев, Самсонов, вы что, рахиты, нормально нести не в состоянии? Не ржи, Кротов, не ржи, отныне ты у меня на особом контроле… Расставляйте в три ряда, как в классе. Стол мой не забудьте.

Ученики расставили парты, как велел Готов, и расселись по местам. Всем было весело, как-никак учитель вновь порадовал нездоровой оригинальностью.

– Можно начинать, – сказал Готов. – Ребята, сейчас сделаем так: по моей команде все вместе начинаем орать. Орать со всей дури. Визг и свист приветствуются. Чтобы стены задрожали и стекла вылетели. Поняли?

Класс обрадовался заманчивому предложению. Готов слегка присел и зажмурился:

– Приготовились… Начали! А-а-а-а-а-а-а-а!!!

Оглушительный рев 8-го «Д» пронесся по коридорам школы. Преподаватели из соседних и не только из соседних кабинетов высунули головы. Готов жестом приказал ученикам успокоиться и громогласно, в расчете на публику, произнес:

– Теперь-то, ребята, я надеюсь, вы поняли, что означает выражение «коридорное образование»? Заносите парты обратно. И без всяких разговоров!

Пистолет

Доказывая ученикам 9-го «В» новую теорию о происхождении русской нации от древних племен Южной Америки в результате пересечения последними Атлантического океана, Готов столкнулся с рядом опровергающих высказываний учеников.

– Как они могут быть нашими предками, если они узкоглазые, а мы нет, – спросил Сережа Шустов.

– Мутация, – ответил Готов. – Смена климата повлекла за собой изменение пигментации кожи, формы глаз, осветление волос. Сотни и сотни лет потребовалось для этого.

– А чего они ни с того ни с сего через океан ломанули? – хохотнул Марс Ибрагимов.

– Тебя не спросили! – зло сказал Готов. – Кстати, к тебе, татарин, это вообще не относится. По моим скромным подсчетам, для того, чтобы возместить ущерб от нашествия татаро-монголов, с учетом выплаченной дани, каждый представитель вашей национальности должен ежедневно выплачивать двадцати русским по 38,7 копейки. В течение всей своей жизни.

– У меня другая информация, – возразил Ибрагимов. – Я читал, что индейцы в Америку пришли как раз с Востока, а современные татары не являются прямыми потомками татаро-монголов.

– Не являются прямыми, зато являются косвенными. И вообще, читать – не значит знать. Книжки-мартышки детям не игрушки.

– А сами-то Вы откуда про индейцев знаете? – спросила Алена Терещенко.

– От верблюда, разумеется, – щелкнул пальцами Готов. – Кто как не верблюд помогает ученому делать открытия. Такого имбецилизма и идиотии я от тебя, Терещенко, не ожидал… Надо же, откуда я знаю… Да сравнить хотя бы культуры, русскую и южноамериканских индейцев. А легенды, предания… Доказательств полно. И, к тому же, я надеюсь, никто из вас не осмелится оспорить подлинность археологических находок.

– Ничего Вы не доказали, – сказал Шустов. – Где Ваши доказательства? Где археологические находки?

– Жалко, Шустов, что на дворе не тридцать седьмой, – сквозь зубы сказал Готов. – Я бы расстарался привлечь тебя за антисоветскую пропаганду троцкистского толка.

– Сейчас, к счастью, не тридцать седьмой, – усмехнулся Шустов.

Готов убрал со стола вещи в дипломат и объявил классу:

– Я снимаю с себя полномочия преподавателя. Раз уж мой непререкаемый авторитет для вас ничего не значит, поищите себе нового учителя. Хоть Шустова. А, Шустов, ты, кажется, у нас самый умный? Выходи к доске, веди урок, а я сяду на твое место. Что, слабо? Толстая кишка тонка?

– Не слабо! – вызывающе заявил Шустов и вышел с учебником к доске.

Готов сел на его место и выжидающе улыбнулся, а новый учитель истории стал читать параграф из учебника.

Вертясь на стуле, Готов нарочито громко шептал сидящим рядом ученикам:

– Шустов – лох. Без учебника ничего не знает. Давайте урок сорвем…

Не обращая внимания, Шустов читал лекцию. Готов вырвал из тетради соседки по парте, Насти Докучаевой, листок, смял, бросил в Шустова и отвернулся. По классу прошел смешок. Шустов проигнорировал. Тогда Готов завопил фальцетом:

– Ай-ай-ай! Меня кто-то ущипнул. Сергей, как вас там по отчеству, скажите Докучаевой, чего она…

– Докучаева, прекрати безобразничать, – шутя сказал Шустов. – А по отчеству я Сергеевич.

Девятиклассники засмеялись.

– Сергей Сергеевич, – снова фальцетом пропищал Готов, – а можно выйти? Мне очень надо. Я не буду по школе гулять.

– Можно.

– Ой, а я расхотел.

Класс вновь охватило веселье.

Улыбаясь, Шустов продолжил читать параграф.

– А можно вопрос, Сергей Сергеевич? – фальцет Готова стал еще тоньше.

– Задавайте, – сказал Шустов.

– Сколько всего было крестовых походов?

Не зная ответа на вопрос, Шустов все-таки нашелся:

– Об этом история умалчивает.

Неудовлетворенный ответом, Готов принялся колотить кулаками по парте, топать ногами, мотать головой и орать.

Шустов подождал, пока тот успокоится и строго, но в то же время игриво сказал:

– Рудольф Вениаминович, выйдите из класса. Вы мешаете вести урок.

Услышав это, Готов выскочил из-за парты, подбежал к Шустову и вырвал из рук учебник:

– Все! Довольно! Поигрались – и хватит хиханьки-хаканьки устраивать. Понял ты, наконец, Шустов, каково быть учителем? Думал – раз плюнуть, а оказалось иначе? Теперь ты запомнишь, какой это тяжкий труд – воевать с вами. Чтоб впредь тише воды ниже травы. Понял? Я не слышу: ты понял или нет? Отвечай!

– Ничего я не понял, – нахально ответил Шустов. – Не надо наезжать на меня.

Готов не спеша расстегнул пиджак, снял и бросил сидящей на первой от учительского стола парте Лене Кузиной:

– Ну-ка, мать, подержи. Че ты, Шустов, сейчас сказал? Я наезжаю на тебя? Да? А это не ты тут борзеешь? Щенок! Иди сюда!

– За базаром следи! – ничуть не испугавшись, бросил Шустов.

Готов порвал на груди рубашку и зарычал:

– Ты че меня заводишь, шкет?! Фраера нашел?! Давай схлестнемся в натуралку! При всех! Иди, иди сюда!

– Заткнись, козел! – крикнул Шустов. Он достал из-под свитера пистолет и передернул затвор. – К стене!

Ученики ахнули и притихли.

Разгоряченный Готов моментально остыл. Он выставил перед собой руки и беспорядочно залепетал:

– Э-э-э… стой… убери… убери свою пушку… не играй с этим… убери эту штуку…

– К стене, руки за голову, на колени! – отчеканил Шустов.

Сделав все, как велел вооруженный ученик, Готов ощутил затылком холодную сталь дула «пээма» Никогда учителю не приходилось бывать в таких переделках. Жизнь не кино, подумал он, в жизни рискованно играть роль супергероя. Вдруг этот псих выстрелит. Сколько по стране за год происходит подобных случаев? Десятки? Сотни?

Если Готову игра в супергероя показалась опасной, то Шустову, напротив, очень увлекательной.

– Прощайся с жизнью, – сказал ученик и, тыча дулом Готову в голову, обернулся к классу. Товарищи Шустова жестами показывали одобрение.

– Ты меня убьешь? – простонал Готова.

– Да! – твердо сказал школьник.

– Тебя все равно поймают. Столько свидетелей… Убери пистолет.

– Я сначала тебя убью, потом их, потом себя, – Шустов снова передернул затвор. – Мне терять нечего. Говори, кто щенок?

– Я… я щенок…

– Кто борзеет?

– Я борзею… борзею… в конец оборзел.

– Извинись! – рявкнул Шустов.

– Извини, – торопливо выпалил Готов.

– Ладно, живи пока, – сказал Шустов и, возвращаясь к своей парте, стал засовывать пистолет за пояс и принимать поздравления одноклассников.

Но недолго Шустов радовался победе. Прыжком пантеры Готов повалил его на пол, отобрал пистолет и схватил за волосы:

– Попался, ублюдок?!! – закричал учитель, ввинчивая ствол Шустову в висок. – Я тебе мозги сейчас вышибу!

Подросток завопил от боли:

– Больно! Пустите! Не имеете права!

– Закрой пасть, недоносок! – Готов схватил Шустова за шею и, подталкивая пистолетом, повел к директору.

В директорском кабинете Готов швырнул Шустова на ковер, встал коленями на грудь и направил пистолет в лицо подростка. Учитель тяжело дышал и шипел, зубы едва не крошились под давлением стиснутых челюстей. Смирнов осторожно вышел из-за стола и прижался к сейфу.

– Вы что? Вы… Вы зачем? – шептал насмерть перепуганный директор. – Рудольф Вениаминович, перестаньте…

Не переставая целиться, Готов встал и закрыл дверь:

– Поднимайся, Шустов! Быстрей! А Вы, Владимир Константинович, сядьте. Рассказывай, уродец! Все, как было, рассказывай!

– А чего рассказывать? – усмехнулся школьник. – Нечего рассказывать.

Смирнов медленно подошел к Готову и взял из его дрожащих рук пистолет:

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Ну-ка, садитесь и рассказывайте.

Готов развалился в кресле и закрыл глаза:

– Был глушитель… еще был глушитель. Вероятно, когда я этого подонка обезвреживал, глушитель куда-то закатился, – учитель вскочил и встал рядом с директором. – Я объясню Вам, что здесь происходит. Читаю я, значит, лекцию, никого не трогаю, а этот Шустов мешает и мешает, мешает и мешает. Я одно замечание, второе, третье… Вон, говорю, из класса… А он так нагло вынимает из сумки наган и не спеша наворачивает глушитель. А потом стреляет по горшку с цветком. Весь девятый «В», как Вы уже догадались, в восторге. Заставили меня раздеться, голым танцевать на партах. Терещенко с пеной у рта умоляла Шустова отстрелить мне одно место. Благо в КГБ меня кое-чему научили. Обезвредил преступника. Не знаю, как Вам, Владимир Константинович, а мне моя жизнь дорога. Представляете, дожили, дети в школу оружие носят. Так что, принимайте решение.

– А ты что скажешь? – спросил Смирнов школьника.

– Гонит он, – смеялся Шустов, – ничего такого не было. Вы че его не знаете?

– Было, Владимир Константинович, – заверил Готов, – теперь не отвертится. Ношение и применение огнестрельного оружия. Ему такой срок впаяют, мало не покажется. Все, Шустов, труба дело и саксофон дело. Первая ходка по малолетке у тебя будет.

– Где ты взял пистолет? – Смирнов пробовал вытащить обойму, но у него ничего не получалось.

– Это не пистолет, – сказал Шустов.

– А что это? Танк? – хохотнул Готов. – Или самолет или нет… сейчас догадаюсь. Атомная бомба? Правильно? Ха-ха-ха!

– Это зажигалка, – с ухмылкой сказал Шустов, – почти точная копия пистолета Макарова. Проверьте, Владимир Константинович, нажмите на курок. Не бойтесь.

– И вправду зажигалка, – нажал на спусковой крючок Смирнов, – а Вы боялись, Рудольф Вениаминович.

– Ах ты, гаденыш! – Готов схватил Шустова за свитер, но неудачно, школьник вырвался и, гогоча, выбежал из кабинета. – Беги, беги, еще встретимся.

– Признаться, испугался я, когда Вы этого сорванца на мушке сюда привели, – сказал Смирнов. – Чуть сердце не выскочило.

– Это надо же так осложноволоситься, – схватился за голову Готов. – Зазря, получается, сидел на подоконнике голышом и кукареку орал. Что делать будем, Владимир Константинович? Из класса ведь все равно никто не сознается, что ручками и карандашами в дартс играли, а я в качестве мишени был. Сегодня ночью я спать не стану, буду придумывать для них страшные пытки и казни.

– Накажем, не волнуйтесь. Только выпьем сперва – снимем стресс, – сказал Смирнов.

Директор вытащил из сейфа бутылку водки и полиэтиленовый пакет с бутербродами.

Мальчик-девочка

Пятиклассники расселись по местам и, так как учителя не было, галдели пуще обычного. В класс постучалась и тут же открыла дверь завуч. Ученики притихли.

– Где Рудольф Вениаминович? – спросила завуч. – Нету? Странно… я же его только что видела… Вы почему кричите на всю школу?! Ну-ка, чтоб ни звука больше!

Она ушла, а ребята стали задаваться вопросом «почему нет учителя?».

– Может, домой пойдем, Рудольф заболел, наверно? – предложил Алеша Бобров.

– А если он припрется? – осторожничал Сережа Безматерных.

– Лучше бы он заболел или сдох! – мечтал Антон Штенников.

– Говорят, что Рудольф – наркоман, – сказал Андрей Пастухов.

– Он не наркоман, – возразила Лена Рейн, – он из психушки сбежал. Он шизик.

Пятиклассники засмеялись и наперебой выдвигали новые версии и идеи:

– Он, наверно, этот, как его… гомик! Ха-ха-ха!

– Нет, он, наверно, в унитаз провалился и в говне утонул!

– Давайте ему жвачку на стул положим или наплюем в дипломат!

– Он тут тогда всю школу разнесет, придурок.

– Психопат!

– Урод!

– Козел!

– Трансформер, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Женя Верещагин.

Все замолчали и повернулись к нему.

– Ха, как Рудольф, такой же мудак, – усмехнулся Вова Лялин.

И вновь волна смеха прокатилась по классу.

Дверцы шкафа медленно открылись и оттуда, улыбаясь во весь рот, вышел Готов. Состояние учеников, «не совсем лестно» отозвавшихся о классном руководителе, стало близким к полуобморочному.

– Так, так, так… – радовался учитель удавшемуся розыгрышу. – Всё! Теперь всё, допрыгались. Ну и как, по-вашему, дальше жить будем? В глаза смотреть, не увиливайте от ответственности. Кулаев, так кто я? Гомик? Встань, встань… Отвечай, кто я?

Мальчик встал и опустил голову.

– В глаза смотреть, я сказал. Давай, смелее, кто я? Отвечай, тебе все равно жить осталось пару минут. Ну-у-у!!!

– Никто, – тихо сказал Кулаев.

– Никто, значит? Это я-то никто?! Ты знаешь, что за такие слова делают? Да я сейчас язык твой поганый плоскогубцами вырву. В интернат для слепоглухонемых захотел? Быстро устрою. Садись, наш разговор не закончен.

Сказать, что в классе воцарилась гробовая тишина, значит, не сказать ничего. В данном случае гроб должны были закопать метров на пятьдесят в землю. Лица учеников окаменели, как будто кто-то нажал кнопку «Пауза» на пульте дистанционного управления видеомагнитофона.

– Всем сдать дневники, – сказал учитель. – Ваши родители должны быть в курсе. Скорей всего, вас отчислят из школы и переведут в школу для умственно отсталых.

– А мы ничего не говорили, – возмутились некоторые ученики, – мы тихо сидели.

– Меня это не-е… в-в-волнует! – крикнул Готов. – Это не мои проблемы. Вы же вообще распустились! Вы перешли все грани дозволенного! Вы же никого не признаете. Все, хватит, никаких больше поблажек, по-хорошему вы не понимаете… по-плохому будем. Для начала пересаживаемся… Давайте, мальчик садится с девочкой. Каждой твари по паре. Пошустрее!

Ребята не сдвинулись с места, сложная задача «кто с кем сядет» завела в тупик. Они озирались друг на друга, хлопали глазами, но ничего поделать со ступором не могли.

– Что, не можете без руководителя? – сказал Готов. – Языком можете, а пересесть нет? Надо было вас с самого начала держать в дикобразовых рукавицах. Шаром моргнуть не успел, а вы вон в кого за год превратились. Выходите к доске, так и быть, рассажу.

Готов рассадил учеников по принципу мальчик-девочка. Двое мальчиков, оставшиеся без партнерш, сели за заднюю парту. Учитель подошел к ним и сказал:

– Что, Кулаев, веселишься? Меня назвал нехорошим словом, а сам с Коноваловым сидишь. Непорядок. Я не потерплю в своем классе извращенцев. Мальчик с мальчиком у меня на уроках сидеть не будут. Один из вас должен быть девочкой. Вам предстоит самим выбрать. Решайте, мы ждем.

– Пусть он будет девочкой, – показал Кулаев на Коновалова.

– Сам ты девочка, урод! – огрызнулся Коновалов.

Мальчишки чуть не разодрались, но Готов их остановил:

– Не пойдет так дело! Нам тут не нужны две девочки, это тоже не совсем хорошо. Будем выбирать на конкурсной основе. Что бы такого придумать?.. О! Кто из вас галантней пригласит, допустим, Иванову на медленный танец, тот и будет мальчиком. Кулаев, ты первый, иди, приглашай.

Кулаев растерялся:

– А че, как приглашать?

– Откуда я знаю, как приглашать, – сказал Готов. – Думай сам или сдавайся, тогда победа за Коноваловым. Будешь у нас девочкой, платьице в горошек наденешь, в женский туалет ходить будешь… Будешь, не сомневайся. Ну, так что, идешь?

– Иду, – дернулся Кулаев. Он подошел к Ивановой и вызывающим тоном сказал, – Пойдем танцевать.

И тут же сел на место.

– Плохо! – воскликнул Готов. – В реальной жизни Иванова наверняка бы тебе отказала… Посмотрим, что нам покажет Коновалов.

Коновалов пригласил Иванову на танец примерно так же, как это сделал соперник.

– Слабо, – сказал учитель, – победитель не выяснен. Какие вы, на хрен, джентльмены! Может, оставить как есть, пускай две девочки будут?

– Никакие мы не девочки, – возразили Коновалов с Кулаевым.

– Докажите, что нет. Армреслинг. Все по-честному, победитель – мужик, проигравший – баба.

Готов установил руки соискателей на звание «мужчина» в соответствии с правилами армреслинга и дал команду начинать. Ученики тужились и скрипели зубами, уступать не хотел никто. Класс криками поддерживал то одного, то другого, в зависимости от того, на чьей стороне в данный момент было преимущество.

Победил Коновалов. Проигравший Кулаев тут же стал оправдываться:

– Так нечестно, он локоть поднял… Правильно, всем телом, я тоже так могу. Так нечестно, давайте по новой…

– Ты упустил свой шанс, Кулаев, – сказал Готов, – Все было по правилам, я же смотрел. Теперь ты девочка.

– Никакая я не девочка, – ощетинился Кулаев.

– Девочка, девочка, – вздохнул Готов. – Сейчас переправим в журнале… Та-а-к, где у нас Кулаев… Вот, буковку «а» сюда, получилось Кулаева, и сюда буковку «а»… Александра.

Дети смеялись, тыкали пальцем, дразнили мальчика, с легкой подачи Готова ставшего девочкой:

– А-а-а-а, девчонка!

– Кулаева – дура!

– Ф-у-у-у, масть!..

Учитель довольно скалился:

– Класс единодушно признал справедливость и правильность решения объявить тебя девочкой, Кулаева. Без бантика завтра в школу лучше не приходи. И не подумай, что это моя личная месть за «гомика», ни в коем случае. За «гомика» ты ответишь эксклюзивно.