Текст книги "Золото на крови"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

ЭХО ВЫСТРЕЛОВ

Незаметно отошел и июль, освобождая место последнему месяцу лета, заметно укоротился день, давая нам больше времени для отдыха и сна. В самом начале августа произошло несколько событий, сыгравших большую роль в нашей жизни.

Как-то за ужином, объявив очередную цифру дневной добычи, Иванович подсел к столу и, обведя нас загадочным взглядом, заявил:

– А первая бригада уже домой собирается.

– Как это? Почему? – посыпались со всех сторон вопросы.

– А вот так. Золото у них кончилось. Месяц нормально гребли, вровень с нами шли. А с неделю назад как обрезало. Сто, двести грамм, и не больше. Они туда, сюда, в другую сторону разработку повели – бесполезно! Вызвали геологов, Веприна, те пошарашились, пробы сняли. Извините, говорят, но это все. Чуть-чуть мы ошиблись в расчетах, золотишка тут оказалось меньше чем мы думали.

– Бывает, – подтвердил Потапов. – Река, она же как проходнушка работает. Где галечные отмели, там золото задерживается, а рядом пусто, голяк.

– Что ж они теперь делать будут? – поинтересовался кто-то.

– А что им делать? Рекультивацией займутся. Все, что наворочали, обратно распихают, – хохотнул Иванович.

Несмотря на эту искусственную веселость, Чапай выглядел озабоченным. Я еще удивился, что это он так за чужую бригаду переживает. А дня через три пошли дожди. Сутки сыпал мелкий, надоедливый дождь, потом ливануло всерьез, так что работать стало невозможно, а Иванович сказал, что это еще цветочки, в верховьях прошел просто тропический ливень. Вода в Катуге начала медленно подниматься, просидев битый час за рацией, расспросив метеорологов и начальство, мастер велел выводить с площадки технику. К ночи вся она стояла на высоком материковом берегу, а утром вода плескалась у самого порога нашего вагончика. Размыло все наши плотины, выкорчевало и унесло водой проходнушку. Мутная, крутящаяся вода тащила вниз по течению стволы вековых деревьев, там, где мы недавно ходили, колыхалась двухметровая толща воды. Мы опасались, что затопит и вагончики, но стихия, припугнув нас, на этом успокоилась, пришедший антициклон угнал порожние тучи опять к океану. Солнце, словно наверстывая дни наших прогулов, палило нещадно, и река постепенно начала входить в берега.

Расслабиться Иванович нам не давал. Часть бригады валила деревья, плотники пилили доски для восстановления проходнушки, но это уже было что-то вроде субботника. И мы с Андреем отпросились у начальства сходить в тайгу поохотиться. Лейтенант взял карабин, а я шел налегке. Увидев нас в таком воинственном виде, Олежка Чигра крикнул Андрею:

– А этого-то куда ведешь? Вместо приманки?

– Угадал, – засмеялся Андрей.

– Не, медведь не клюнет. Это разве мясо, одни мослы. Даже на холодец не хватит.

Я демонстративно показал смешливому повару свой «могучий» кулак, и у того от «страха» задрожали колени.

Таскаться по сопкам в накомарнике – радость небольшая. Я бы, конечно, мирно подремал где-нибудь на солнышке, но хотелось составить компанию Андрею. И я, задыхаясь, ломился за ним сквозь густую таежную поросль мокрый как мышь. К счастью, Лейтенант часто останавливался, осматривая окрестности в бинокль, частную собственность мастера. К моему удивлению Андрей и в самом деле всерьез надеялся что-нибудь подстрелить. В отличие от меня, он шел легко, ни капли не задыхаясь. Битый час мы карабкались с сопки на сопку, но кроме двух громадных орлов, круживших высоко в небе, да глупой белки, стрельнувшей вверх по кедрачу завидя нас, мы не видели ничего достойного.

На вершине очередной сопки Андрей резко остановился, откинул накомарник и прислушался. Не успев остановиться, я врезался ему в спину. Андрей поднял руку и шепотом спросил:

– Слышишь?

Я напряг слух и сквозь хрипы собственного дыхания расслышал отдаленный треск, словно кто-то далеко ломает пересохший веник.

– Что это? – спросил я.

– Похоже на автоматные очереди, – пробормотал Лейтенант, поворачивая голову из стороны в сторону, стараясь точнее определить, откуда раздаются странные звуки.

– Откуда тут автоматы? – удивился я, и, словно подтверждая мои сомнения, треск стих, а потом послышались лишь отдельные щелчки.

– Нет, я «калашников» ни с чем не спутаю. У нас дом в военном городке окнами выходил как раз на полигон. Наслушался вдоволь за три года лет. Сейчас слышишь? Одиночные… Все, отстрелялись.

Действительно, воцарилась тишина, и лишь ветер в кронах деревьев да надоедливый вой комаров доносились до наших ушей.

– Ладно, пошли назад, – махнул рукой Андрей.

Перед уходом он еще раз сориентировался на местности по небольшому компасу. Когда по моим расчетам до лагеря оставалось не так уж и далеко, Андрей неожиданно замер и жестом остановил меня. Медленным движением он поднял накомарник, взял на изготовку карабин и осторожно двинулся вперед. Пройдя метра три, он затаился за стволом огромного кедра, и тут я, наконец-то, увидел, кого скрадывает охотник. Метрах в сорока от нас на небольшой полянке мирно паслась небольшая таежная лань – косуля. Она мирно щипала траву, время от времени резко поднимая маленькую, грациозную головку, украшенную изящными рожками. Все ее небольшое тельце казалось угловато-несуразным и по детски забавным. И эта смесь грациозности и естественности настолько покорила меня, что, забыв обо всем, я стоял и любовался таежной красоткой.

Когда рядом грохнул выстрел, я, невольно вздрогнув, перевел взгляд на Андрея. Тот уже опускал карабин с дымящимся стволом, а когда я снова глянул на полянку, косули уже не было.

– Где она? – спросил я.

– Туда побежала, – кивнул Андрей влево. – Но я в нее попал, так что далеко не уйдет.

В самом деле, косуля сумела пробежать метров двадцать, не больше. Признаться, мне было жаль ее. Андрей отдал карабин мне, а добычу взвалил на плечи, и до самого лагеря застывшие большие карие глаза таежной красавици с укором взирали на меня.

Встреча в лагере была более чем торжественной. Восторгам и охотничьим разговорам не было конца.

– А я думал, вы по банкам палите, – обрадовался Чапай.

– Я сразу сказал, что Лейтенант кого-то подстрелил. Верно ведь, Федька? – толкал Потапов неразлучного друга Цибулю, требуя подтверждения своих слов. – Андрюха зря патронов тратить не будет, он человек военный.

– Ах, какая будет жареха! – стонал от предвкушения Чигра. – Мясо, правда, нежирное, но ничего, сгодится и такое. Последнюю картошку спущу на это дело. Как, мастер, можно?

– Валяй, потом хоть баланду вари, но чтобы свеженинка была еще с кровью! – наставлял Чапай.

Вечером мы ели великолепное жаркое, но еще днем Потапов и Цыбуля тоже отпросились у мастера на охоту попытать счастья. Проплутав без толку до вечера, они уже возвращались домой, когда в кустах малины зашевелилось что-то большое.

– Медведь! – взревел Потапов, срывая с плеч карабин. К несчастью, следом за ним шел Цибуля. Он и так-то небольшого роста, а тут еще присел, стараясь рассмотреть кто там ворочается в кустах. Потапов резко развернувшись со всего маха заехал старику стволом в глаз. Тот охнул и как подкошенный свалился на землю. Толи от толчка, толи от неожиданности Потапов нажал на курок, прогремел выстрел, бульдозерист тут же принялся лихорадочно перезаряжать оружие, представляя, как из кустов выскакивает разъяренный «хозяин тайги».

Но вместо этого из малинника понесся густой мат.

– Эй, вы что там, охренели, что ли, совсем?!

И вместо медведя на поляну выбрался злющий как собака Гарик. Он после обеда уже успел слинять в ближайший распадок, где созрела сладкая таежная малина, и совсем не ожидал подобного «салюта» в честь своего появления.

Так что возвращение охотников получилось совсем не радостное. Мало того что Гарик поливал руганью бульдозериста, так еще и Цибуля пилил его всю дорогу.

– И треба тебе было возвиртаться в ту сторону да як бестолково? Шо у тебя, зенки совсем повылазили?

– Ну, а что ты под выстрел-то лезешь? – пробовал оправдаться Потапов, но вдвоем они его окончательно заклевали.

К возвращению в лагерь глаз хохла закрылся напрочь. Так что ужин у нас прошел отлично – было и вкусно и весело.

За радостной суетой вокруг добычи мы с Андреем как-то забыли про те выстрелы, что слышали с вершины сопки, а потом каждодневная тяжелая работа отодвинула то странное происшедшее на задний план.

А через два дня приехал Куцов. Мы как раз собирались на обед, когда из-за поворота реки донеся свирепый рев дизеля, лязг гусениц и на противоположном берегу показался вездеход – приземистая, лобастая машина на гусеницах.

Достигнув прииска вездеход развернулся, лихо форсировала зажатую в новое русло Катугу и, натужно ревя, выбрался на площадку. Все знали, что первая бригада совсем рядом, но за два с лишним месяца это был первый визит соседей. Я почему-то подумал, что приехал Рыжий, но лязгнула дверца кабины, и все опешили, увидев лицо приехавшего. Это было весьма живописное зрелище – правый глаз «таежного гостя» закрывала синюшная опухоль, левая щека казалась разодранной, глубокие ссадины украшали лоб, а раздувшиеся губы невольно наводили на мысль, что по ним совсем недавно долго и упорно били сапогами.

Медленно, с трудом мужик выбрался из кабины. Он оказался небольшого роста, с круглым, бочонкообразным туловищем и несуразно-длинными руками, свисавшими ниже колен.

Пока мы рассматривали эту жертву несчастного случая, из вездехода вылез еще один человек – длинный, худой, чуть сутулящийся, чем-то неуловимо напоминавший нашего Гарика. Такая же сверхкороткая прическа, впалые щеки, только глаза темные, какой-то собачьей красоты, да в изгибе носа и форме губ чувствовалось что-то дикое, мятежное, совсем не то, что у нашего «пофигиста». Щеку длинного так же украшал приличный фингал, да и губы его были разбиты до африканских стандартов.

– Здорово, соседи! – стараясь говорить как-то даже весело, обратился к нам первый гость. – Приятного аппетита!

– Спасибо и без аппетита хорошо летит, – за всех ответил Иванович, и я поразился, взглянув на его лицо. Оно словно окаменело, лишь глаза метали молнии. Коротко кивнув гостям, он повел их в свой вагончик.

– Кто это? – спросил я у всеведущего Цибули.

– Це Куцый, бригадир першей бригады, – пояснил тот.

Я тут же вспомнил разговоры нашего Чапая по радио с каким-то Куцым. Кличка шла не только от фигуры, но и от фамилии – Куцов. Судя по рассказам старожилов, Куцов, так же как Иванович, был из старых артельных рабочих, бригадиром его поставили в первый раз.

Мы уже сели обедать, когда со стороны домика раздался приглушенный стенами крик. Сначала слышался голос Чапая, слов разобрать мы не могли, но чувствовалось, что он материт во всю глотку своих гостей. Затем к нему присоединились еще два голоса, в одном явно чувствовались оправдательные тона, а два других напирали, давили своей мощью. Вскоре дверь распахнулась, и наружу как пробка вылетел один из гостей, тот самый, худой. С силой захлопнув дверь, он цветисто послал оставшихся в вагончике. Ломаной, подпрыгивающей походкой гость подошел к нам и сел на скамейку. Лицо парня передергивалось неврастеническим тиком, подрагивающие пальцы никак не могли успокоиться.

– Чего они там раскричались? – спросил сидевший напротив парня Потапов.

– Да ну их на хрен! – отмахнулся гость. – Лучше жратвы насыпьте.

Олег наворочал ему полную миску каши, тот с жадностью хватанул первую ложку и скривился. Артельщики удивленно переглянулись. Гречка была сварена с мясом косули и посыпана диким луком.

– Что, не вкусно? – спросил обеспокоено повар.

– Зубы, – пояснил длинный и, оскалившись в гримасе продемонстрировал свой кровоточащий рот. Штук пять передних зубов у него были выбиты напрочь, белели только оставшиеся корешки.

– Как же это тебя угораздило? – ехидно спросил кто-то из артельщиков. – Поди упал?

– Ага, упал, прямо на монтировку, – буркнул длинный, все-таки пытаясь хоть немного поесть. – А Куцый бригаде сапоги чистил своей тушей.

– С чего это вы так порезвились? – спросил Андрей.

– С чего, с чего… Будто сам не знаешь, с чего… С водяры такая фигня всегда получается. Пережрались как суки и давай друг с другом счеты сводить. Отпраздновали, называется…

– Что праздновали? – удивился Цибуля. – Якой такой еще праздник?

– Простой, – криво ухмыльнулся длинный. – Окончание работ. Река сама рекультивацию сделала. Наводнение как жахнуло, еле технику успели увести. И где плотина, где отвалы все сровняло. Обрадовались все. А Рыжий, сука, откуда-то канистру спирта приволок. Непонятно где и прятал, гад! Говорил, у вертолетчиков перекупил, за золотишко. Ну и нажрались. Слово за слово, давай все обиды поминать. А из Куцего бригадир как из моей задницы наковальня. Вложили ему от всей души. Я полез защищать, и мне монтировкой по зубам досталось. Весь вагончик разбомбили, рацию вдребезги! Труба, в общем…

Отставив почти нетронутой кашу, длинный замолк, взял кружку с чаем и так же морщась, начал осторожно пить.

Рассказ гостя произвел сильное впечатление, все сразу же зашумели, загалдели. Кто начал вспоминать похожие случаи, кто просто высказывал свое осуждение. Между тем длинный, не расставаясь с кружкой, тихонько вылез из-за стола, отошел в сторону и уселся на ствол лиственницы, принесенной на берег недавним половодьем. К нему так же с кружкой чая в руках подсел Гарик и начал что-то выспрашивать. Судя по всему, они давно друг друга знали. Оба худые, мосластые, с короткими стрижками.

– Как они похожи, – невольно сказал я.

Андрей оторвался от кружки, глянул в сторону поваленной лиственницы, и, продолжая прихлебывать чай, заметил:

– Тоже, видно, сиделец, уголовничек… Видишь, все пальцы синие от наколок? Такие всегда найдут о чем поговорить.

Тем временем закончили разговор и бригадиры. Они вышли из вагончика, и по багровому лицу Чапая я понял, что тот чем-то очень недоволен. Увидев, что мы до сих пор обедаем, бригадир свирепо рыкнул на нас, разогнав по рабочим местам.

В тот же день прилетел вертолет с начальством. Прибыл сам Мациевич. Сухо поздоровавшись с встречавшими, он прошел в вагончик в сопровождении обоих бригадиров, и вскоре оттуда снова раздался надрывный мат.

Заседали они с полчаса. Подступал вечер, и вертолетчикам хотелось до темноты вернуться на базу. Мациевич вышел из вагончика с таким красным лицом, словно побывал в нашей бане. На ходу он бросил обеим бригадирам и длинному парню странную фразу:

– Ну, это вы ему объяснять будете сами.

Несмотря на свой гнев, Мациевич забрал обоих пострадавших и полетел с ними в сторону лагеря первой бригады.

Первые дни мужики только про это происшествие в первой бригаде и говорили. На вопросы Иванович отвечал, что артельщиков вывезли на следующий день, рассчитали и, вычтя серьезную сумму, отправили домой.

– Везет же Рыжему, – вздохнул Плаксин. – Поди уже в вагоне-ресторане водку хлещет да к проводницам пристает.

– Во-во, он такой, черт, – поддержал его Потапов и поделился воспоминаниями: – Ехал я раз с ним в одном купе… Эх и срамота! Каждую ночь к себе какую-нибудь бабу да притаскивал. А мне неудобно! Лежишь на второй полке, притворяешься, что спишь. А этот гад еще толкает в бок спрашивает: «Ты-то будешь?» Эх и гад! – под смех мужиков здоровяк беспомощно разводил руками.

У Потапова была своя, очень тяжелая история. Ему было уже за сорок, когда он женился. Родилось двое детей, но вырастить ему их так и не довелось. Играя во дворе, дети залезли в старый списанный магазинный холодильник. Хватились их лишь под вечер – мало ли где бегают деревенские дети. Всю ночь искали по дворам, шарили в речке. Лишь к обеду следующего дня догадались заглянуть в холодильник. Потапов поседел за какие-то полчаса. После похорон не выдержали нервы у жены, как ни следила за ней вся родня, она все-таки убежала из дома и бросилась под поезд.

Насколько я понял, деньги сами по себе для Потапова ничего не значили. Важна была работа. Только в ней он находил покой, и, как сам признавался, переставал видеть во сне лица мертвых детей.

Дни снова потянулись в однообразной работе, август перевалил за свою середину, и Сибирь начала напоминать о том, что лето идет к концу. С реки по утрам потянулись холодные туманы, густая роса держалась на высокой таежной траве до самого полудня, не поддаваясь лучам уставшего за лето светила. Зато тайга раскрасила себя рубиновыми россыпями малины, смородины и черники. Грибы можно было косить косой, наливались ароматной мякотью кедровые орехи. А у нас по-прежнему правил только один закон: работа превыше всего.

Опасения мужиков, что может иссякнуть и наш участок не оправдались. Промывка регулярно выдавала на-гора свое золото, но возникли другие проблемы. В отличие от людей, техника не выдерживала: встал один из бульдозеров, второй держался на честном слове, к тому же кончились запасы нигрола. Слили масло из отслужившего свое трактора, но это не решало проблемы. Как назло стояла нелетная погода, и Иванович, долго сидевший около рации в надежде получить помощь от конторы, в конце концов плюнул, выключил ее и вызвал нас с Андреем.

– Вот что, Лейтенант. Бери вездеход, Юрку и дуй по маршруту Куцего на базу первой бригады. Там у них на стоянке снимешь головку цилиндров с «Т-100», заберешь нигрол. Я сейчас спрашивал, – он показал на рацию. – У них еще бочка должна быть. И зайди к механикам, узнай, что там еще раскурочить можно. Все понятно?

– Конечно, – пожал плечами Андрей. Именно его бульдозер встал, и он второй день помогал то механикам, а то и повару.

– Вперед, орлы!

Десять километров до второй бригады мы преодолели за час. Когда машина встала посредине опустевшего лагеря, Андрей заглушил мотор, вытерев пот с лица и заявил:

– Отчаянный водила этот Куцый! Ну и маршрутик же он выбрал! Я таких даже на полигоне не видел…

Нас удивило то, что техника стояла вразброс. Создавалось полное впечатление, что ее бросили как попало. Вагончик мастеров, точно такой же как у нас, крушили от всей души. Все в нем было перевернуто, на полу валялись запчасти разбитой рации.

– Да, порезвились ребята, – с осуждением произнес Андрей, обозревая следы погрома.

Час мы потратили на демонтаж головки блока цилиндров, еще столько же на поиск остальных запчастей. Загрузив бочку с нигролом, мы уже отъезжали, когда лопнул «палец», соединяющий траки. Ну, а потом… Потом среди развороченной гусеницами щебенки я увидел руку Рыжего.

НА РАСПУТЬЕ

– Вот, значит как, погуляли… Какие же они сволочи! Значит, точно, тогда угадал, выстрелы это были, – сказал Андрей.

– Зачем им это? – сказал я, стараясь не смотреть на разверзшуюся под ногами могилу, где лежали работяги из первой бригады.

– Не знаю, но узнаю обязательно, – упрямо мотнул головой лейтенант. Закурив, он задумался. Докурив третью сигарету, Андрей достал из вездехода кусок брезента и разложил его на краю ямы.

– Бери за ноги, отвезем к нам, чтобы мужики посмотрели.

– Всех? – удивился я.

– Зачем, одного хватит…

Тело Рыжего весило не менее девяноста килограммов, к тому же оно закоченело. Почему-то он был без сапог, и я с содроганием почувствовал холод мертвого тела… С большим трудом мы выволокли труп из ямы и перетащили его на брезент. Как это ни странно, сладковатого трупного запаха не было. Об этом же подумал и Андрей.

– Смотри, как сохранился, а ведь две недели прошло, – сказал он.

– Почему? – спросил я.

Пожав плечами, Лейтенант спрыгнул в яму и потрогал землю.

– Похоже, под ними вечная мерзлота. Они тут как в холодильнике. Говорят, в этих местах и мамонтов находили. Так что лежать бы тут ребятам свеженькими до Судного дня, если б не мы.

С трудом затащив тело Рыжего в кузов вездехода и прикрыв его ветошью, мы сели передохнуть.

– Как думаешь, что произошло? – снова спросил я Андрея.

– Не знаю, но то, что водка в этом виновата, это точно. Я даже ту канистру нашел, там еще запах спирта сохранился. Перепились, началась махаловка. За что они только так на Куцего обиделись? Ведь всей бригадой пинали…

– Ты по его лицу судишь?

– Не только. Помнишь, как он боком вылез из кабины? Там и ребра, похоже, переломали. Приходилось мне видеть таких подбитых орлов на своем веку. Вот только откуда у них автоматы? Это ведь не карабин и не ружье? И куда они их дели? Может, к нам увезли?

Позже, перекрывая рев двигателя, я крикнул на ухо Андрею:

– Если оружие у нас, то только в кладовке у Чапая.

Тот согласно кивнул.

– У меня есть ключ от кладовой, – снова прокричал я.

– Откуда? – удивился Андрей.

– А помнишь, Федька потерял его? Так вот, я нашел его и припрятал.

– Молодец, – хлопнул меня по плечу Андрей. – Значит, устроим им небольшую ревизию.

До конца пути мы уже полностью выработали план действий. Стоило это мне сорванного до хрипоты голоса.

Уже вечерело, когда мы выбрались на обжитую площадку прииска. Первым делом заехали к вагончику механиков, сгрузили нигрол и запчасти, затем подогнали вездеход к конторе. Иванович уже стоял на крыльце, встречая нас.

– Ну что, привезли все, что надо? – спросил он с какой-то тревожной интонацией.

– Да…

Мастер сделал паузу, нервно оглянулся по сторонам, спросил:

– Как там у них, все нормально?

– Конечно, – пожал плечами Андрей. – А что там может быть не нормально?

Я удивился его самообладанию. Он спокойно смотрел в глаза Чапаю, а мне казалось, что меня-то мастер точно видит насквозь, и я всеми силами старался не встречаться с Ивановичем взглядом.

– Что-то долго вы? – недоверчиво продолжал расспрашивать мастер.

– Да гусеница порвалась, «палец» меняли.

– А-а, ну хорошо. Отдыхайте, поешьте. Ужин уже готов.

И, совсем успокоившись, Иванович пошел к прииску.

– Андрей, Юрка идите есть, – окликнул нас Чигра. Он уже поставил на стол две дымящиеся миски с кашей.

– Не обедали же еще!

– Опять пшенка, – заметил Андрей, усаживаясь за стол.

– Да… А больше ничего, кроме пшенки да тушенки, не осталось. Хорошо, если с ближайшим вертолетом что-нибудь подбросят. Чапай говорил, непогода кончается, завтра дождя уже не будет.

– Это хорошо, – заметил Лейтенант, пробуя кашу.

Признаться, я изрядно проголодался и с жадностью накинулся на еду. Но уже съев полпорции, я вдруг вспомнил застывшее лицо Рыжего, его белесые брови в песке, открытый рот, и главное – ощущение холода в ладонях от его окоченевших ног. Я едва успел отвернуться от стола, и вся пшенка фонтаном вылетела из меня.

Отдышавшись, я увидел недоумение на лицах Андрея и повара.

– Ты что, Юр? – обеспокоено спросил Олег. – Каша не понравилась?

– Да нет, все нормально. Дай чаю, – попросил я, отодвигая кашу в сторону.

Пока Чигра наливал чай, Андрей все понял.

– Что, вспомнил? – он мотнул головой в сторону вездехода.

– Ну да, – признался я.

– Бывает, – сказал он, так же отодвигая от себя чашку с недоеденной кашей. – У меня тоже так было. Раз на учениях боезапас взорвался в танке. От экипажа одни клочья остались. А нас, молодых лейтенантов, заставили отскребать все это. Психологический урок. Я потом целых полгода мясо видеть не мог. Потом ничего, прошло… А у одного, Васьки Семенихина, «крыша» поехала. Комиссовали…

Олег принес нам чай. Увидев, что Андрей тоже не доел кашу, огорчился:

– Что, все-таки каша не удалась?

– Да нет, все нормально, каша отличная, – успокоил его Андрей. – Ты скажи лучше, Федька там? – И он кивнул в сторону вагончика.

– Нет, взял карабин и с обеда в тайгу ушел. Малина поспела, его теперь за уши оттуда не вытащишь.

– Тогда чего мы сидим? – Андрей обернулся ко мне. – Пошли-ка с ревизией. Олег, с нами пойдешь.

– Куда это? – удивился тот.

Пока я бегал в ближайшие кусты, где прятал под камнем ключ, Андрей показал повару наш жуткий груз. Олежка аж побелел от увиденного.

– Какой ужас! – только и выдавил он, выслушав короткий рассказ Андрея.

– Так… Я в кладовку, а вы тащите Рыжего в кусты, – скомандовал Лейтенант.

Мы с Чигрой не отличались геркулесовым сложением, и нам пришлось изрядно попотеть, выполняя его приказ. К тому же я очень беспокоился за Андрея. Мне казалось, он находится в вагончике уже непозволительно долго. Я не боялся Чапая, берег просматривался достаточно далеко, но мог нагрянуть Федька. Наконец Лейтенант показался в дверях. Он спокойно закрыл замок и спустился к нам.

– Ну, что? – спросил я.

– Пойдем поедим, что ли? – неожиданно весело обратился Андрей ко мне и Олегу. – Корми, повар!

Я обернулся и увидел Гарика, ковыляющего из тайги с карабином в руках. Подозрительно посмотрев на нас, он поднялся на крыльцо, толкнул дверь кладовой и, убедившись, что она закрыта, прошел в контору.

Уже за столом, допивая остывший чай, Андрей рассказал, что увидел в таинственной кладовой.

– Целый арсенал: два автомата, штук пять гранат, три пистолета… Патронов полно.

– Зачем это им? – удивился Олег.

– Не знаю. Может, это у них так с самого начала было задумано. Работяги дело сделали, и их в расход. Прикинь, какая экономия: платить не надо, обратные билеты не оплачивать. Да и хватиться нас никто не хватится… Помнишь анкеты-то? Не зря нас тогда так строго отбирали.

Нам с Олегом эта версия показалась чудовищной.

– Ну, это вряд ли. Шестьдесят человек все-таки, – неуверенно заметил Чигра.

– Да, а двадцать человек уже лежат. Ладно, скоро все выясним. Давайте сделаем так…

Когда артельщики подошли к столу, он был уже полностью накрыт.

– О, какой сервис! Как в ресторане, – загомонили мужики, с шумом рассаживаясь за столом.

– Официант, пузырь водки и вон ту толстуху ко мне за стол!

– Счас! Медведица к тебе бежит из малинника, торопится.

– Не… Их всех уже Федька затрахал, зря, что ли, он целыми днями там ошивается.

Пока с шутками и смехом ужинали, Чапай, как обычно, взвешивал в конторе золото. Затем, подойдя к столу, он уселся на свое обычное место, во главе, с торца, нацепил старенькие очки и прочитал записанную на листочке цифру:

– Четыре килограмма сто пятьдесят шесть граммов.

– О, чуть получше, чем вчера, – заметил кто-то.

Плаксин сразу начал свои подсчеты:

– Это получается…

– Ничего не получается, – резко оборвал его Андрей.

– Почему? – не понял наш малахольный счетовод.

Остальные так же с недоумением уставились на Лейтенанта.

– По кочану, – все так же грубо, с напором отозвался Андрей. – Мы если что и получим, то по девять граммов свинца в каждую голову.

Все внимание сконцентрировалось на Андрее, а я неотрывно смотрел на мастера. Лицо Ивановича покрылось крупными каплями пота, с носа соскочили и упали на стол очки. Я перевел взгляд на Федьку. Тот, как всегда, сидел чуть в стороне, с самого края, и сейчас начал осторожно отодвигаться еще дальше.

– Давайте, – кивнул нам с Олегом Андрей. Мы метнулись в кусты и с трудом выволокли на брезенте тяжелое тело Рыжего. Когда откинули серую ткань с его лица, то стопившиеся вокруг нас артельщики просто ахнули. На несколько секунд воцарилась полная тишина. Оглянувшись, я увидел, как Федька шарит по карманам неподвижно сидящего за столом мастера. Выхватив у него из кармана ключ от кладовой, Гарик побежал к вагончику. Я оглянулся на Лейтенанта, но тот только кивнул головой, дескать, вижу, и продолжал свой рассказ.

– Там вся бригада в одной яме… – Андрей обернулся к мастеру. – И нас это же ждало?

Чапай замедленно, отрицательно покачал головой, но тут на крыльце показался Федька. В руках его был автомат, а на лице сияла торжествующая ухмылка. Лениво передернув затвор, он заорал, не сводя взгляда с Андрея:

– Эй, вертухай! Выходи, я тебя первого грохну! Говорил тебе, что из тайги ты не выйдешь, значит, так и будет!

Все замерли, Андрей же поднялся и не торопясь пошел к вагончику. Гарик торжествующе закричал:

– Ну вот и все! Получай!

Он нажал на спуск, но выстрелов не последовало. Удивившись, он снова передернул затвор и опять нажал на спуск, но эффект был тот же. Андрей был уже близко. Торопясь, Федька отсоединил магазин, заглянул вовнутрь, снова воткнув рожок на место, нажал на спуск.

– Не дергай ты его зря, – спокойно объяснил Андрей, поднял руку и показал тускло блеснувшую хромировкой деталь затвора. – Без этого все равно стрелять не будет.

Они сошлись совсем близко. Гарик перехватил автомат за дуло, как дубину и попробовал с размаху ударить Лейтенанта прикладом. Андрей увернулся, а Федька, потеряв равновесие, полетел с крыльца и растянулся на земле. Увидев, как грозно хлынула в его сторону вся бригада, он мгновенно вскочил и рванул в сторону прииска. Артельщики с ревом побежали за ним. Неожиданно из-за вагончика мастеров выскочил Олег и ловко подставил уголовнику подножку. Вся артель с единым возгласом торжества сомкнулась над телом кладовщика, но в нее тут же врезался Андрей и зычным, командным голосом приказал:

– Отставить! Его надо допросить!

Как это ни странно, но ему удалось остановить самосуд. Федьку подняли с земли, за какую-то секунду расправы ему успели разбить нос и губы, кровь обильно текла по его лицу, Гарик болтался в руках мужиков, как ватное чучело. Мат стоял чудовищный.

– К столу его, рядышком с мастером, – скомандовал Андрей.

Пока Федьку волокли к столу, пару раз ему досталось в ухо, и судя по дерганью тела, кто-то сзади непрерывно пинал кладовщика ногой в зад. Усадив Гарика рядом с мастером, один из артельщиков и Ивановичу с душой заехал по затылку.

– Тихо, тихо! – подняв руку, начал успокаивать всех Андрей.

За эти десять минут Лейтенант стал в бригаде персоной номер один.

– Не надо их бить, сначала надо все выяснить. За что они «рассчитали» первую бригаду и что готовили нам. Ну, говорите!

Сначала мастер и Федька молчали. Гарик все пытался скривить разбитый рот в презрительной усмешке, но это ему плохо удавалось. В его глазах застыл страх перед разъяренными мужиками, да и кровь, капающая из носа, плохо способствовала браваде. Ему брезгливо кинули тряпку, ту самую, что укрывала лицо Рыжего, и Гарик медленно вытер с лица кровь. Через несколько долгих минут заговорил Чапай.

– Не поделили они что-то по пьянке. Принялись всей толпой бить Куцего и Витьку, кладовщика. Тот прорвался в оружейку, ну и со злости положил всех…

– Ну, хорошо, допустим. А что же начальство? Тот же Мациевич?

– Да ему-то что? Ему лишь бы до сентября дотянуть, у него уже виза в Израиль в кармане лежит. Вот он и покрыл все. За такое ведь не загранка светит, а срок, и большой.

– Откуда в артели автоматы? – продолжал допрашивать Андрей.

– Для охраны золота, – тусклым голосом ответил мастер.

– Врешь, – сразу определил Андрей. – Автоматов так просто тебе никто не даст. Тем более гранат.

Иванович замолчал, и уже никакие угрозы не могли заставить его говорить. Кто-то сзади пару раз его стукнули по шее, но Андрей сразу пресек самосуд.

– Ладно, хватит, – наконец произнес Лейтенант. – Завтра с утра вызовем милицию, прокурора. Там они все скажут. Давайте спать.