Текст книги "Золото на крови"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

ЗАЛИЗЫВАЯ РАНЫ

«Разбор полетов» этого лихого дня пришлось отложить на следующее утро. Полночи Елена оказывала нам первую медицинскую помощь. Если со мной все было просто и быстро – мокрое полотенце на затылок, горизонтальное положение тела и полный покой, то с Андреем ей пришлось повозиться. Разбитые губы, заплывший глаз, все это оказалось менее страшным, чем его руки. Мы с Еленой просто ахнули, увидев, что наручниками содрали кожу на его запястьях до мяса. Еще бы, он больше часа висел на них, подвешенный на трубе. С «подарочными браслетами» мы справились довольно быстро. Минут пять поковырявшись гвоздем в замке, я освободил лейтенанта от этого навязчивого «украшения». Кроме этих ран, у Андрея лопнул уже подживающий шов на ладони. На одну эту перевязку ушли все наши запасы бинтов. Лечить же свою самую заметную травму – глаз, Андрей предпочел старым, народным, проверенным способом при помощи собственной мочи. Лишь в четвертом часу ночи мы добрались до постели и моментально вырубились.

Проснулся я днем. Сквозь хрупкую скорлупу сна я уловил рядом с собой какое-то движение, повернул голову и увидел рядом с собой Валерию. К этому времени она уже вовсю топала, все понимала, но никак не хотела говорить. Ленку это даже немного волновало: одна из ее подружек, такая же ранняя мамаша, произвела на свет чадо, заговорившее в год. И как я ее ни убеждал, что все с нашей дочерью все нормально, Елена оставалась при своем беспокойстве. Вот и сейчас Валерия стояла рядом с диваном и, сдвинув брови, внимательно разглядывала мое лицо. Кукольная мордашка с маленьким носиком, пухлыми губками и огромными васильковыми глазами сохраняла при этом строжайшую серьезность, и это сочетание невольно вызвало у меня улыбку.

– Ну, что скажешь, Валерка? – спросил я вполголоса дочку.

Та секунду подумала, а потом серьезно мотнула головой, покрепче прижала к себе ободранного тряпичного клоуна, найденного нами на даче и потопала прочь.

Тут же из кухни выглянула Елена.

– Ну наконец-то! – воскликнула она. – Я думала, вы сегодня вообще не проснетесь.

Тут я обратил внимание, что на жене не обычный ее розовый халат, а теплая юбка, кофта, зимние сапоги и даже песцовая шапка, подаренная ей Андреем на прошлой неделе.

– Ты куда это так вырядилась? – спросил я удивленно.

– В город поеду. Бинтов надо купить, йода, да и продукты кончаются.

– С ума, что ли, сошла? Ты же не знаешь, что там и где? Давай я лучше съезжу.

С этими словами я резко поднялся с постели. Лучше бы я этого не делал. Меня словно ударили кувалдой по голове, причем не снаружи, а изнутри черепа. Обхватив руками эту самую бестолковую часть моего организма, я застонал и даже прикрыл от боли глаза.

– Вот видишь! Куда ты поедешь? Лежи уж.

– Андрей! – вполсилы заорал я, решив прибегнуть к последнему средству. – Она хочет ехать в город! Одна!

Спустя несколько секунд с лестницы послышалось шлепанье босых ног лейтенанта.

– Не, я сам съезжу! – решительно заявил лейтенант, появляясь в двери. Танкист очень спешил, и из одежды на нем оказалась только старая простыня, драпировавшая его тело по подобию тоги римского сенатора. Взглянув на него мы с Еленой дружно захохотали. Мне, правда, пришлось при этом поддерживать голову рукой, не то она просто бы отвалилась, как это частенько случалось с тряпичным клоуном Валерии. Но не засмеяться было невозможно, слишком контрастно смотрелось классическое одеяние лейтенанта и его синяя, распухшая морда. Заявить Андрей мог что угодно, хоть ноту протеста в ООН. Но вот появиться на людях с такой рожей…

Нездоровая полнота, прикрывшая его глаз еще вчера, сегодня приобрела добротный фиолетово-синий цвет. Опухшие, разбитые губы казались уже легким довеском к этому основному украшению лица нашего воина.

– Ты глянь на себя в зеркало, прапорщик, – усталым голосом сообщил я.

Андрей сурово показал мне здоровущий перевязанный бинтами кулак, но все-таки подошел к старому трюмо, стоявшему в углу комнаты.

– Мать моя, вся в саже! Вот это меня отделали! Как стенку под орех! – изумился он, трогая пальцем синее новообразование под глазом.

– Так что сидите, готовьте обед и присматривайте за Валерией, – заявила Елена, появляясь на пороге уже в пальто и с сумкой в руках. – Что купить, кроме мяса, картошки и бинтов?

– Газет, – в один голос воскликнули мы, а лейтенант еще добавил: – И как можно больше.

Как надоедливая, ворчливая бабушка Андрей трусил за моей женой до самого порога, давая массу самых разных советов, от очень дельных, где что купить подешевле и как туда проехать, до абсолютно бестолковых – как переходить улицу и почему нельзя садиться в машину к незнакомым людям.

Мы пялились в окошко до тех пор, пока стройная фигурка Елены не скрылась за деревьями, затем посмотрели друг на друга и молча вздохнули. У обоих было чувство, будто мы отправили женщину не в столицу европейского государства, а как минимум в тыл врага. Конечно, это было глупо, Елену никто из местных бандитов не знал. Кто обратит внимание на обычную женщину с продуктовой сумкой? Но вчерашний день словно что-то сломал внутри нас обоих. Об этом Андрей заявил за завтраком.

– Эх и дураки же мы были, что сунулись в столицу, – сказал он тихо, рукой помогая своим челюстям жевать котлету. – Собственно, это моя вина. Я вас сюда притащил.

– Да ладно тебе, – попробовал разуверить его я. – Кто же знал, что все так получится?

– Нет. Нам надо было смываться раньше. Еще когда тот дедок нас так классно обул. Я должен был догадаться, что это не наш масштаб. Две тысячи километров по тайге протопали, скольких людей похоронили, сколько раз сами могли загнуться. Выжили. А тут нас, как слепых щенков, тычут в собственную лужу.

– Что же теперь делать? – спросил я.

– Давай-как включим телевизор и посмотрим, скажут ли там что-нибудь про вчерашнюю бойню.

Совет показался мне дельным, тем более что мы уже пили кофе. Завалившись на диван, мы начали неторопливо смаковать бразильский напиток. По ящику передавали что угодно, кино, хоккей, только не то, что нам было нужно – последние новости. Впрочем, долго кайфовать в горизонтальном положении нам не дала Валерия. За заботами о ней мы забыли обо всем на свете.

Елена приехала уже вечером, по темноте. Мы тут же накинулись на нее, упрекая в том, что она так долго задержалась в столице. Ведь обратно ей пришлось идти уже в темноте.

Несмотря на все наши выговоры, Елена выглядела просто счастливой.

– Ты где была столько времени? – наконец догадался спросить я жену.

– Ой, как мне Москва понравилась! – напевно сказала она. – Особенно метро и Красная площадь.

– Что?! – в один голос с Андреем взревели мы. – Ты была на Красной площади?!

– Была. А что? Вы вон две недели по Москве шастали, а я кроме вокзала ничего и не видела, – возмутилась моя дражайшая половинка. – Вот и решила, съезжу посмотрю. Вдруг больше случая не представится. Вам что, жалко, что ли? Тем более я выполнила все ваши заказы.

Елена выгрузила из сумки кипу свежих газет, продукты, бинты, свинцовую примочку для Андрея, мазь Вишневского для его же рук. Мы с жадностью накинулись на прессу.

Пока Лена готовила ужин, мы пересмотрели все газеты. Странно, ни в одной из них не было ни словечка про такую грандиозную пальбу. Молчали и телевизионные новости. Лишь совсем уже поздно, в «Вестях», неулыбчивая женщина с красивыми глазами сказала примерно такие слова: – По информации, поступившей от МВД, вчера в Москве убит уголовный авторитет Шамиль Агаев. Это один из эпизодов большой криминальной войны между чеченскими и славянскими группировками за сферы влияния в столице. Вслед за этим целое сражение разыгралось в подмосковом дачном поселке, недавно облюбованном «новыми русскими» под строительство своих особняков. По разным сведениям, погибло от шести до девяти человек. О точных данных милиция умалчивает…

Диктор заговорила о чем-то другом, а Андрей плюнул на пол и выругался.

– Ты чего? – удивился я.

– Чего-чего! Мне интересно, чем там все закончилось. Для нас с тобой было бы лучше, если бы они там друг друга перестреляли. Пока чеченцы живы, нам в Москву соваться опасно. Да и с братками Коржана мне что-то неохота больше встречаться. А эти дуроломы из МВД ничего толком не говорят.

– Почему? – наивно спросил я.

– Да потому, что десяток трупов под Москвой это почти то же самое, что и труп на Красной площади. Это ЧП, это напуганный обыватель, это полет милицейского начальства вверх тормашками со своих ментовских кресел.

– А ты что, еще хочешь сунуться в Москву? – удивился я.

– Придется. Ты забыл про журналиста? Не дай Боже он напишет в своей статье что-то не то, нас вычислят за пять минут. Позвонить бы ему.

– А наш телефон? – Я кивнул на аппарат, старомодный, в стиле пятидесятых годов, черный, высокий. За все время, что мы жили на даче, он звонил раза четыре. Один раз хозяин интересовался нашими делами, да несколько раз звонившие ошибались номером и все спрашивали какую-то Ангелину Васильевну.

– Нет, опасно, – отверг это предложение Андрей. – Вдруг у него телефон под прослушкой? Сразу нас вычислят. Да и сейчас появились аппараты с определителем. Ты звонишь, а твой номер высвечивается на табло.

– Как здорово! – восхитилась Елена, подавая на стол хлеб и сбрасывая наши газеты на диван. – Это кто ж придумал? Поди японцы?

– Они, собаки! – вздохнул Андрей.

На следующий день все-таки кое-что просочилось в так называемую «желтую» прессу. Число убитых колебалось и здесь, но все единогласно признавали, что оба главаря, и Али, и Коржан, благополучно избежали пули.

Во второй день за газетами снова ездила Елена. Нам не очень хотелось ее отпускать, и не только из-за Валерии, ей-Богу! Но другого выхода не было. Во время недавних ночных боев мы лишились шапок, перчаток. Куртка Андрея пришла в полную негодность.

Пришлось посылать Елену в город и на третий день. И лишь еще через два дня я смог наконец съездить в город и позвонить Санину. В первопрестольную я соваться не стал, вышел на одной из остановок, с трудом отыскал исправный таксофон и набрал номер редакции. Пришлось немного подождать: его искали по кабинетам, но все-таки нашли.

– Да, Санин у телефона, – донеслось из трубки сквозь шорохи и скрипы.

– Я звоню по поводу статьи об артели «Заря». Вы обещали нам кое-что узнать. – Тут я замолк, опасаясь говорить дальше.

Но Санин все понял.

– Ах, вот вы о чем! Когда мы можем встретиться?

– Давайте завтра, – предложил я. – На том же месте, где и в прошлый раз.

– Разумно, – рассмеялся журналист. – Тогда и в то же время.

Вечером мы долго обсуждали, стоит ехать Андрею на эту встречу или нет. Глаз у него приоткрылся, но зацветшии синяки по-прежнему нельзя было спрятать ни за какими черными очками.

– Придется ехать тебе одному, – в конце концов согласился Андрей.

– Давай я с тобой съезжу, – предложила Елена. – Вдвоем мы будем привлекать меньше внимания.

– Ага, ты еще Валерку возьми! – возмутился Андрей. – Ну уж нет. Это слишком опасно.

– Иди ложись спать, – заявил я жене.

– А вы?

– А нам еще надо обсудить, что можно сказать этому писаке, а что нельзя.

Проговорили мы с Андреем до двух часов ночи. Взвешивали каждое слово, каждый факт. От этого во много зависела наша жизнь в дальнейшем.

На следующий день в одиннадцать часов я ошивался около автостоянки Казанского вокзала. Признаться, я сильно нервничал и беспрерывно перебирал в памяти лица людей, попадающих в поле моего зрения. Тысячи приезжих, челноки, таксисты, частники на извозе, просто прохожие – все они многократно прокручивались в моей памяти. Меня чуть не довел до паники шустрый блондинистый парень, мелькнувший перед моими глазами трижды за какие-то полчаса. Я уже лихорадочно перебирал варианты ухода, когда он появился снова, на этот раз нагруженный чемоданами и в сопровождении пожилой толстой дамы.

«Слава Богу!» – подумал я, вытирая пот со лба. От длительного напряжения у меня даже заболела голова. Все-таки крепко досталось моему личному «компьютеру» в последнее время. Чудо, что он совсем не сгорел.

Тут подъехал Санин. Я быстро нырнул на заднее сиденье и скомандовал ему:

– Поехали!

– Вы сегодня один? – удивился репортер, трогая машину с места.

– Да, мой товарищ приболел.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Да нет, через недельку он будет здоров.

После такого дипломатичного разговора мы молчали до самого переулка, того же, что и в прошлый раз. Здесь Санин заглушил двигатель и обернулся ко мне.

– Я проверил некоторые ваши данные, они подтверждаются.

– Какие, например? – насторожился я.

– Я разыскал дочь прокурора Румянцева. Она узнала почерк отца. Ей так и не объяснили толком обстоятельств, при которых он исчез.

– Она ездила туда, домой?

– Нет, ей прислали письмо из прокуратуры области. Если не секрет, о каком выходе из положения писал Румянцев?

– Доллары, – пояснил я. – Очень солидная сумма. Она была у него в дипломате.

– Он действительно был сильно болен?

– Судя по внешнему виду, да. Костюм на нем болтался как на вешалке, лицо нездорового цвета и постоянно пил какие-то лекарства. Ну, а вам что-нибудь удалось узнать о московских корнях этой аферы?

– Да, – Санин достал из своего «дипломата» большую кожаную папку, а оттуда несколько фотографий. – Непосредственным лоббированием лицензии «Зари» занимался вот этот человек. Тогда он работал в совете министеров РСФСР, пост занимал не очень значимый, но по своему положению Сергей Ивановича был вхож в самые высокие кабинеты. Очень толковый человек, об этом все говорят однозначно. Многие знали о большой дружбе Сергея Иванович с вот этим генералом. – Санин подал мне другую фотографию. На ней был изображен человек в милицейской фуражке. Я сразу узнал его. Слишком часто в последнее время он мелькал на телеэкране.

Меня как будто еще раз ударили по голове. Я держал на коленях снимки этих двух людей, пухленького чиновника в тонких золоченых очках и некрасивого человека в генеральской форме с холодным прищуром палача, и понимал, что мы попали в ловушку похлеще чеченского подвала.

– Значит, если мы сунемся с этим золотом в госорганы, то это… – Я с трудом подбирал слова, и мне помог закончить предложение журналист.

– Как минимум солидный срок. На вас повесят всех собак, и это еще в лучшем случае. Сергей Иванович вообще сейчас рядом с будущим президентом России. Числится в советниках…

– Что же нам делать? – растерянно спросил я.

– На вашем месте я бы укрылся где-нибудь за границей. – Увидев мой растерянный взгляд, Санин рассмеялся. – Да нет, я не говорю про Израиль или Америку. Сейчас вон сколько границ организуется. Тут неразберихи как минимум на несколько лет. А так вас могут вскоре вычислить. Кстати, я занимаюсь криминальными делами. Так вот: по милицейским каналам уже прошла ориентировка по продавцам золота.

Довольно точно они описали вашего друга, по вас пока ничего нет, лишь предположение, что работают несколько человек. Если раскручивать ваше дело по всем правилам, то надо начинать с исполнителей, с боевиков, с Бурого…

– Бурого уже нет в живых, – сказал я. Санин удивленно посмотрел на меня.

– Да, это верно. А вы откуда знаете? Официально об этом не сообщали.

– Пришлось его повидать перед смертью, – вздохнул я.

– Мой информатор сказал, что ему проломили череп золотым самородком. Я, признаться, ему не поверил. Уж очень экзотическая смерть. И, кажется, зря.

Я ничего не ответил. Тогда журналист напомнил:

– Вы обещали рассказать мне, как выбрались оттуда.

– Хорошо, слушайте, – вздохнул я. – Только не нужно указывать в статье наши имена и вообще, даже сколько человек избежало смерти.

Всю нашу одиссею я рассказывал ему больше часа. Про людей уже мертвых: Куцего, Ивана, деда Игната, я говорил откровенно. Умолчал лишь про скит, про нашу «радостную» встречу с Марьей Александровной. Конечно, смолчал про свое семейное положение, это уже ни к чему. Но и без этого Санин был в легком трансе, и почти беспрерывно курил.

– Потрясающе! Это же целый роман!

Тут я испугался. Действительно, как тиснет в своей газете все до мельчайших деталей.

– Надеюсь, вы не напишете про все это?

– Да нет, ни к чему. Только в общих чертах. Кстати, не вы одни пытаетесь ворошить это тухлое дело. Недавно ко мне в редакцию пришел один человек из тех мест, вертолетчик. Они с семьей перебрались в Подмосковье, и он решил, что ему здесь уже нечего бояться. Здоровый такой мужик. С порога уже начал рассказывать, что почем. Еле выпер его в коридор, потом вышли на улицу, там уж он развернулся. Его лучший друг был на той машине, что прилетела на следующий день после расстрела бригады. Вернулся подавленный, про то, что видел, молчал. Держался с неделю, потом запил, сказал жене одного из авиаторов, которого объявили пропавшим без вести, чтобы мужа больше не ждала. Уже совсем отключаясь, он бормотал как заведенный: «Всех бульдозером, как фашисты…» А следующим утром его нашли мертвым. Якобы сердце отказало, хотя вскрытие делать не стали. Его напарник еще через неделю будто бы застрелился на охоте. После этого все окончательно заткнулись и помалкивали. Сам этот вертолетчик потом летал на базу вашей бригады. Никаких следов. Только народу что-то мало было. Человек семь, не больше. Он их потом даже вывозил оттуда, уже в сентябре. Как он выразился, типичные урки.

Я подавленно молчал. Слишком хорошо представил себе, как бульдозер сгребает в яму тела мужиков.

– Когда будет готова ваша статья? – спросил я.

– Ну, практически она готова. А что?

– Подождите еще хотя бы дней десять. К этому времени мы уедем из столицы.

– Это будет после Нового года, – прикинул Санин.

– Да, примерно, – подтвердил я.

– Ну что ж, хорошо. Если не затруднит, позвоните перед отъездом, чтоб я знал, что уже не могу вам навредить. Вас подвезти?

– К ближайшей станции метро, если можно.

В этот раз я тоже подстраховался и уходил из города по сценарию Андрея: с неожиданными пересадками в метро, длительными проверками…

Домой вернулся совсем больным, разбитым. Даже дневной свет словно давил на мозги. Войдя в дом, я только и сумел, что отрицательно качнуть рукой и, раздевшись с помощью Елены, упасть в кровать. Лишь проспав часа два, я смог ответить на все расспросы Андрея и Елены. Рассказ мой не вызвал особой радости у обоих, скорее поверг их в шок. Особенно была потрясена Ленка. Все это время она жила спокойным ожиданием того, что рано или поздно все наладится и жизнь наша пойдет как прежде. Андрей воспринял все спокойней. Он уже догадывался, что жизнь загнала нас в очередную ловушку и пути назад нет. По случайному стечению обстоятельств в тот же вечер в новостях показывали какой-то прием, и я буквально на экране телевизора ткнул пальцем в обоих наших высокопоставленных врагов.

– Да, как это Жереба говорил: «Опять мотня начинается», – вздохнул Андрей.

– Ну и рожи у них. Такие самодовольные, – заметила Ленка.

Как раз в это время розовощекий круглоголовый чиновник в золоченых очках шепнул что-то на ухо милицейскому генералу, и тот согласно кивнул в ответ.

«Может быть, они решают сейчас нашу судьбу?» – подумал я.

До часу ночи мы соображали, что нам теперь делать.

– Надо уезжать, – сказал Андрей.

– Надо, – согласился я. – Но только когда твое личико перестанет пугать детей и милицию.

– Может, вы поедете раньше? – предложил он.

– Куда? – в один голос спросили мы с Ленкой.

– Журналист подсказал дельную идею. Надо ехать в одно из новых государств. Ну, бывших республик.

– Только не на Кавказ, – поспешно заявила Елена.

– Канэшно, дарагая! – согласился, юродствуя я, – тебя там сразу украдут в какой-нибудь горный аул.

– Средняя Азия отпадает тоже, – усмехнулся лейтенант. – В ихних гарэмах девушек с такими глазами еще нет.

– Смеетесь, балбесы, а дело-то серьезное, – приструнила нас Елена. – Хоть бы что дельное сказали.

– Ну, а что сказать? В Прибалтику нас не пустят. Остаются две славянские республики: Украина и Белоруссия. Выбор невелик. Куда желаете, господа?

– К морю хочу, – заявил я. – К теплу и солнцу.

– Ну, это совсем просто. Хай живе вильна Украйна!

Страну мы выбрали, осталось решить, когда туда ехать.

– Может вы действительно вперед поедете? – попробовал нажать лейтеант. – А потом я уже с золотом подъеду.

– И куда ты подъедешь? – спросил я.

– Ну, например, в Ялту.

Я задумался. Это было заманчиво, очень заманчиво! Риск попасться нам с Ленкой в лапы родной милиции сводился к нулю. Нас просто не за что было притянуть на цугундер.

– А что мы будем делать в этой Ялте? Снова золото продавать? – спросил я.

– Нет, рядом с домом нельзя заниматься подобными делами. Надо просто обосноваться и жить там. А золото? Пусть лежит, не заржавеет.

Мы чуть помолчали, затем я подвел итог всех наших дебатов:

– Утро вечера мудренее.

Я оказался прав на все сто процентов. Случай снова решил все по-своему. Еще с вечера я чувствовал какую-то ломоту во всем теле, но напавшая на меня во время поездки головная боль как-то оттеснила это на задний план. А утром я, едва проснувшись, понял, что со мной что-то неладно. В глаза словно насыпали песка, нос пропускал воздух с трудом, на виски положили два утюга.

– Лен! – позвал я жену, уже гремевшую в этот ранний час сковородками. – Потрогай мой лоб.

Ее ладонь показалась мне холодной, как у Снежной Королевы. Зато Ленка ахнула и побежала за градусником. Вернулась она уже вместе с Андреем. Тот тоже потрогал мой лоб, присвистнул и вынес вердикт:

– Ну, вот и уехали. Причем очень далеко.

– Андрюш, как ты думаешь, это у него грипп?

– Может быть. Но так же он горел и там, на перевале.

– Надо бы вызвать врача.

Андрей некоторое время раздумывал, потом решительно взялся за телефон.

– Позвоню Николаю. Уж он что-нибудь придумает.

Часа через полтора действительно приехал Николай, и не один, а с военврачом с погонами капитана. Быстро прослушав меня, простучав пальцами мою грудь, как дятел дерево, армейский эскулап вынес простой и ужасный приговор:

– Типичнейший бронхит. Если, как вы говорите, это уже второй случай за два месяца, то дело серьезное. Надо основательно лечиться, лечь в больницу, а летом обязательно сьездить к морю.

Пока он выписывал лекарства и объяснял Елене все, что надо делать, Андрей с майором уединились на втором этаже. Разговаривали офицеры долго, Ленка медика уже и обедом накормила, лишь после этого они спустились вниз. Мне показалось, что оба были чем-то озабочены. Николай даже отказался от обеда и заторопил разомлевшего после трех рюмок капитана.

– Пошли-пошли, у меня сегодня полно дел.

Глядя, как офицеры пробирались между сугробов по узенькой тропинке, Андрей сказал:

– Я предложил ему золото.

– А он что?

– Сказал, что возьмет. Поторговались немного, – Лейтенант усмехнулся. – Жук все-таки Николай. Цену назвал, будто я ему не золото, а серебро толкаю.

– Это не опасно? – спросил я.

– Да нет. Я сказал, что у нас всего два килограмма.

– Он вообще-то не удивился, что у нас есть золото?

Андрей снова улыбнулся.

– Нет, он ведь всех меряет по себе. А уж свою выгоду он не упустит.

Вскоре после этого Елена умотала в город за лекарствами, Андрей долго слонялся из угла в угол, затем вытащил всю нашу казну и принялся пересчитывать ее.

– Ну, что там? – спросил я.

– Мало, – буркнул он. Затем ему подвернулись наши с Еленой документы. Перелистав их, он присвистнул:

– Вот это да! Я и не знал, что у Ленки такая своеобразная фамилия.

Затем он задумался. Результатом его раздумий стал грандиозный шмон по всему дому.

– Что ты ищешь? – спросил я, наблюдая, как тот, чертыхаясь, разгребает многочисленные ящики столов и комодов.

– Твое какое дело? – буркнул он. – Лежи себе спокойно, болей на здоровье.

Вскоре этот тщательный обыск переместился на второй этаж, и я задремал, оставшись наедине со своей болезнью. Разбудил меня лейтенант, с озабоченным видом спросивший:

– У тебя почерк хороший?

– Ты что, издеваешься, что ли?! – возмутился я. – Как у курицы лапой.

– А у Елены?

– Ну, у нее ничего, неплохой.

– Ладно, придется отложить все до нее.

– Что ты задумал? – крикнул я вслед Андрею, но тот только отмахнулся.

Вскоре приехала Елена.

– Кошмар. В аптеках ничего нет, пришлось идти на рынок, покупать у спекулянтов. Промерзла так! – зябко передернув своими худенькими плечами, сказала она.

Отогревшись с помощью горячего чая и напоив меня таблетками, Ленка тут же подверглась атаке со стороны Лейтенанта.

– Лен, у тебя почерк хороший? – вкрадчивым голосом спросил он.

– Да ничего, учителя не жаловались. А что?

– Понимаешь, я тут наткнулся на твой паспорт. Если нас будут все-таки искать официально, то с твой фамилией это очень небезопасно.

Елена настороженно посмотрела на Лейтенанта.

– И что ты предлагаешь?

– Слегка изменить ее. Дописать.

Предложение Андрея вызвало у Ленки сначала только бурю негодования.

– Ни за что! У меня очень хорошая фамилия, и ничего с ней я делать не буду!

– Ну, Лен, пойми, от этого зависит, может быть, ваша жизнь, твоя, Юрки и Валерии. Подумай сама.

Ленка нерешительно посмотрела на меня. Признаться, мне ее фамилия очень нравилась. Конечно, звучала она забавно, Солома, но в сочетании с именем Елена очень даже неплохо. Тем более эти волосы цвета соломы, васильковые глаза…

Нет, фамилия ее мне очень нравилась.

А Лейтенант, как змей-искуситель уже подсовывал Ленке перьевую ручку и пузырек с тушью. Препирались они еще с полчаса.

– Да я просто не смогу! – отчаянно восклицала Елена, прижимая кулачки к груди.

– Сможешь! – орал на нее Лейтенант. – Ты женщина, ты все сможешь! Родить – родила? Ну вот, а мы сдохнем, если испытаем нечто подобное!

Еще с час они сличали тушь по совместимости оттенков, перепортили кучу бумаги. На все это я взирал со своей лежанки, предельно спокойный и отрешенный. Даже задремал. Разбудил меня Андрей, с улыбкой протянувший мне краснокожий документ.

– Золото у тебя, а не жена! Ей надо устроиться в банк и подделать чек миллионов на сто. Талант!

– Скажешь тоже, – устало вздохнул я, разглядывая разворот паспорта. Да, проделано все было безупречно. Елена Солома превратилась в Соломатину. Фамилия эта мне показалась несколько прозаичной, но что поделать. На что-нибудь более красивое фантазии у Лейтенанта не хватило.

Дней пять после этого прошли спокойно. За это время дважды приезжал Николай, второй раз он привез того же самого эскулапа с погонами капитана. Но основной целью для него все же было золото. Я, по-прежнему возлегавший на своем ложе, услышал только обрывки разговора Андрея с его другом:

– … ну я все уже, голяк. – говорил Николай – Надо папашу взять за бока, у него должны быть деньги в загашнике. А ты все-таки прибереги немножко на будущее. Времена дурацкие, деньги обесцениваются, а эта штука вечная.

– Да ну, плевать, еще раз в тайгу сходим и столько же огребем. Девчонку надо лечить, а это денег стоит.

Андрей свято придерживался нашей «геологической» версии.

К этому времени Елена усвоила и технику уколов. Сначала у нее не очень получалось. Рассматривая очередной синяк на заднице, я даже как-то проворчал:

– Нет, у бабки Пелагеи лечение лучше было. Никаких тебе уколов, одни травы да корешки.

Ленка обиделась, а лейтенант не замедлил съехидничать:

– Лен, ты его по бабкиному методу в духовку засунь. Сразу выздоровеет.

Разбитая морда Лейтенанта к этому времени начала приобретать человеческие черты. Губы перестали вспоминать жгучие поцелуи чеченских ботинок, опухоль спала, а синяк постепенно терял свои грозовые оттенки и, медленно съеживаясь в размере, начинал отливать коричневым с желтизной.

– Ну, еще дней пять, и я стану полноправным членом общества, – довольно заметил Андрей, разглядывая себя в зеркало.

Хотя я по-прежнему болел и чувствовал себя очень слабым физически, но душою как-то успокоился. Мне снова стало казаться, что все уже позади, хлопоты, волнения, опасности.

А тут еще Новый год приближался с неотвратимостью скорого поезда.

– Числа второго мы двинем отсюда куда-нибудь подальше, – размечтался Андрей, глядя на заснеженный двор. – Вот только Новый год встретим в нормальных условиях, а потом – вперед! К новой жизни.

Двадцать девятого, уже ночью, у нас сгорел телевизор. Андрей мгновенно вскрыл заднюю крышку, поковырялся в потрохах этого старомодного монстра и чертыхнулся.

– Что, серьезно? – спросил я.

– 6П45С, самая поганая лампа, цветовая и дефицитная.

Половину следующего дня он ходил мимо серого экрана телевизора, зверем поглядывая на это доисторическое чудовище. Ленка ехать в Москву на поиски нужной лампы наотрез отказалась.

– Не разбираюсь я в них, да и не знаю, где их искать. Сам же говоришь, что это дефицит.

Уже в третьем часу дня Андрей вдруг обратился ко мне.

– Слушай! Ну-ка, напряги свою уникальную память. На одной из соседних станций должно быть ателье по ремонту телевизоров. Там чуть в стороне от платформы вывеска еще «Телеателье».

– Ой, отстань, а! – Я как раз плотно пообедал и собрался подремать. Спал я в те дни как медведь в берлоге, часов по двадцать в сутки.

– Юра, не хами. Давай вспоминай.

Поняв, что от этого прапорщика так просто не отмотаться, я прикрыл глаза и напряг память.

– Ну есть, верно. Через две остановки, по ходу движения. Доволен?

– Молодец, – похвалил меня Андрей и убежал к себе наверх.

Вернулся он уже одетым.

– Куда это ты намылился? – возмутился я.

– За лампой, – ответил Андрей, укутываясь шарфом.

– С такой рожей? – попробовал подколоть его я, но Лейтенант торжественно извлек из кармана черные очки и напялил их себе на нос.

– Ну что, съел? – ухмыльнулся он.

Да, синяк Лейтенанта уменьшился уже настолько, что очки прикрывали его.

– А ты как буд-то знал что тебя ожидает, когда их покупал. Ну иди, ладно уж, – вздохнул я.

Но теперь в Андрея намертво, словно клещами, вцепилась Ленка.

– Никуда ты один не пойдешь. Поедем вместе, – заявила она, торопливо натягивая сапоги.

– Лен, ты что, это опасно! – хором принялись отговаривать ее мы. Но новоявленная Соломатина была непреклонна. Пришлось смириться.

Я остался в доме и смотрел в окно, как они идут по тропинке. Высокий, мощный Андрей и моя хрупкая как тростиночка Ленка в громадной песцовой шапке. Удивительное дело, но вместе они смотрелись неплохо. Лейтенант взял Ленку под руку и что-то непрерывно заливал всю дорогу до калитки, а та слушала и, как мне показалось, смеялась. Черт возьми, в первый раз в жизни я испытал укол ревности. Конечно, Андрей был мужик хоть куда, со мной не сравнить. Подойдя к трюмо, я внимательно посмотрел на свое лицо и со вздохом убедился, что в нем все осталось по-прежнему: те же веснушки, тот же нос картошкой, да и «ушные» локаторы никуда не делись, и даже не уменьшились в размере.

Чтобы хоть как-то развеять тоску, я включил приемник. Играла какая-то музыка – что-то с трубами и бабахающими взрывами тарелок. Минут пять послушав эту ерунду, я хотел уже было выключить, но вставать с дивана и идти до тумбочки целых три метра так не хотелось, что я просто положил на голову подушку и уснул.