Текст книги "Золото на крови"
Автор книги: Евгений Сартинов
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)
В СТОЛИЦУ!
Впрочем, Елене поспать толком так и не удалось. Вскоре поднялась выспавшаяся Валерия и начала своими капризами допекать сонную мать. Мы же дрыхли до двенадцати дня, и разбудил нас зычный голос разносчицы обедов, заглянувшей в наше купе.
– Обеды горячие, щи и каша с подливой!
– Сколько у тебя тут?
– Пять порций.
– Все давай, – скомандовал Андрей, пытаясь одной рукой отсчитать разносчице деньги.
После завтрака мы закрылись в купе и до вечера рассказывали Елене про наши приключения. Выслушав нас до конца, она тяжело вздохнула, покачала головой и с горечью заметила:
– Нет, зря вы ввязались во все это.
– А что было делать? – удивился Андрей. – Мы и не хотели ввязываться, само собой так получилось.
– Да я не об этом. Не стоило брать это золото. Столько на нем крови…
– О! Типично женская точка зрения, – хмыкнул Андрей.
– Что дальше-то делать будем? – спросил я.
– Доедем до первопрестальной, а там посмотрим. Совать голову в пасть льву я тоже так просто не собираюсь. Надо немного осмотреться.
За двое суток пути основной нашей проблемой была рана Андрея. На одной из долгих остановок я накупил в вокзальной аптеке бинтов, ваты, йода. На мое удивление, мой «фиалковый цветок» быстро привык к жуткому виду раны и спокойно обрабатывал ее каждый день. Мы боялись осложнений, загноения, но Бог миловал. Ранним утром в начале декабря мы высадились в столице.
Первым делом определили багаж в камеру хранения, а наших женщин в комнату матери и ребенка. После этого Андрей надолго оккупировал телефон-автомат и, листая старую записную книжку, звонил своим знакомым.
Присев рядом с будкой на железные перила я разглядывал суетливую жизнь столицы и думал о том, что еще совсем недавно брел по тайге, где на сотни километров в округе не было ни одной человеческой души. Наверное, я отвык от городской жизни. Москва показалась мне чересчур перенаселенной. Тут всего было много: людей, домов, машин. На меня просто давил этот поток шума, людских лиц и глаз. Поэтому я с облегчением вздохнул, когда наконец расставшийся с телефонной трубкой Андрей с довольным видом подошел ко мне.
– Порядок в танковых войсках. О жилье договорился. К одиннадцати часам к Казанскому вокзалу подъедет Колька Фомин. Он все устроит.
– Кто он такой? – насторожился я.
– Друг мой, еще по училищу и ЗГВ. Хоть папа у него и генерал, но по Кольке этого никогда не скажешь. Мужик отличный. Уже майора получил.
Без пяти одиннадцать к стоянке такси подкатила бежевая «Волга». Из нее выскочил невысокий круглолицый слегка уже лысоватый офицер с погонами майора. Несмотря на явную полноту, он с энергией выпущенного из пушки снаряда кинулся обнимать Андрея. При этом приговаривал:
– Ах, чертяка, где ж тебя носило?! Прямо как снег на голову. А изменился-то, поседел, бороду отпустил! Не узнать.
– Ну так ты узнал все-таки.
– Ну я! Восемь лет рядом! С женой и то меньше живу. Ты проездом или насовсем?
– На время, хотя бы на месяц. Как насчет дачи, не раздумал?
– Да ты что! На прошлой неделе у Никитиных дачу обчистили, так что хорошо, что ты там поживешь, хоть под присмотром будет.
Тут Андрей вспомнил и про нас.
– Познакомься. Это мой друг Юрий, его жена Лена. А это Валерия. Дочка у них приболела, надо хорошим врачам ее показать.
– Ну, в чем же дело? Пробьемся.
Глядя на подвижного как ртуть майора, я поверил, что этот сможет пробиться куда захочет.
– Ну, поехали, – скомандовал майор, когда все уселись по своим местам. – Тут недалеко.
Может это по московским меркам и было недалеко, но ехали мы не менее сорока минут. Вскоре замелькали за окном машины дачные заборы, подмосковные рощицы. К самому дому мы подъехать не смогли, поэтому оставили машину на обочине и дальше пошли пешком.
– Черт, выбрал отец в свое время этот участок на отшибе. Зимой к нему не подберешься, – ворчал майор, вытирая вспотевший лоб. Хотя он нес самый легкий чемодан, но снега навалило по колено, и ему, как идущему впереди, приходилось нелегко.
– Зато платформа рядом, – заметил Андрей.
Действительно, где-то не так уж и далеко стучали колеса резвой электрички.
– Да, вам будет как раз. Кстати, – он обернулся к Андрею, – с прошлого года это уже моя дача.
– Да ну! А как же отец?
– Он себе новую строит. Там вообще дворец. Ну вот и пришли, – вскоре сказал майор. – Узнаешь?
– Ну как же! – усмехнулся Андрей. – Много тут всего было по молодости. Помнишь, Микола?!
– Ой, не трави душу! – замахал руками Николай. – Сейчас бы и рад, да куда там. Режим хуже армейского, расписан по минутам. В армии хоть один особый отдел, а у меня два: жена и теща, и все с допросами.
– Ты все с тещей живешь? – удивился Андрей.
– А куда мне ее девать? Разменивать генеральскую квартиру Наталья не хочет. Так и живем.
– Говорили тебе – женись на Любке-буфетчице, никаких проблем бы не было. Но тебе же обязательно нужно было генеральскую дочку захомутать. Вот теперь мучайся.
Под этот солдафонский треп мы подошли к дому. Генеральская дача нас с Ленкой просто поразила. Двухэтажный деревянный особняк с застекленной верандой показался нам верхом роскоши. Да и участок вокруг дачи занимал не менее полугектара соснового леса. Уже на крыльце, поставив чемодан и вытерев пот с лица, майор с раздражением заметил:
– Вот видишь, прошли средь бела дня, и никаких сторожей. За что мы им только деньги платим?
Он открыл дверь, и навстречу нам пахнуло теплом прогретого дома.
– Ого! Ты что, автономку сделал? А я думал, сейчас дрова рубить будем да печь топить. – Восхитился Андрей.
– Папа постарался, газ провел, котел поставил, так что теперь здесь можно жить хоть круглый год.
Проинструктировав нас по части пользования газом, светом и водой, Николай отбыл, на прощание сказав, что в ближайшие дни будет занят, но как-нибудь обязательно навестит.
Уже выходя из калитки, он столкнулся с двумя мужиками в пятнистых бушлатах и, судя по жестикуляции и темпераменту, долго отчитывал их, всплескивая по-бабьи вверх руками и тыча пальцем в сторону нашего дома.
Наконец мы остались одни. Первые полчаса Елена с Валерией на руках как во сне переходила из комнаты в комнату, подолгу рассматривая обстановку. По большому счету все здесь было довольно скромно: мебель шестидесятых годов, перемещенная из городской квартиры по мере поступления нового гарнитура. Громоздкий радиоприемник «Урал», отечественный цветной телевизор» Гороизонт». Но для Ленки была важна даже не обстановка, а простор. После двух десятков лет проживания в комнате размером в восемнадцать квадратных метров этот восьмикомнатный дворец ее просто завораживал.
– Как здесь хорошо, – тихо сказала она, стоя посреди зала.
– Да ладно тебе! Барахло старое! – возразил Андрей, с деловым видом шныряя по всем комнатам. – Насколько я помню, здесь должна быть ванная, – сказал он, открывая одну из дверей.
– А в каких родах войск служит твой знакомый? – спросил я.
– Кто, Колька или его папа? А, впрочем, они сейчас по одному ведомству проходят: служба тыла. Да ему давно надо было туда переходить. Он еще в Германии у нас первым доставалой числился. Что угодно мог достать и в Союз переправить. Весь в отца, жук еще тот, хваткий.
В ту ночь мы впервые спали более или менее спокойно. Не было ощущения опасности. Рядом, свернувшись калачиком, спала Ленка, такая теплая, родная. Тело отдыхало от тысячекилометровых дорог, от постоянной тяжести золота на плечах. Так хотелось верить, что все плохое уже позади, но мозг беспощадно опровергал усталое тело. Впереди маячило кое-что пострашнее врагов: неизвестность.
Я спал как никогда долго, почти до обеда. Елена конечно, встала гораздо раньше. Наш маленький «звоночек» с голубыми глазами требовал постоянного внимания и заботы. Не оказалось дома и Лейтенанта.
– А где Андрей? – спросил я Елену за завтраком.
– Уехал в Москву. Сказал, что будет вечером, привезет продукты. Просил из дома не высовываться, сидеть тихо. Зря на глазах у соседей не маячить.
Мне показалось это излишним. Дача стояла на отшибе, два ближайших к ней особняка были заколоченными, и, кроме цепочки свежих следов Андрея, на снегу не отпечаталось более ничего.
Весь день мы блаженствовали втроем. Телевизор оказался в рабочем состоянии, и мы часами таращились в «ящик», раскинувшись на диване. Я смотрел все подряд, порой даже не понимая смысла увиденного. По сути дела мы с Андреем вернулись в другую страну. На все лады по всем каналам склоняли Беловежские соглашения, гадали о будущем житье-бытье нарождающихся государств. Рассудок просто отказывался понимать смысл всего происходящего.
Пару раз мы засыпали, а проснувшись, опять пялились в телевизор. За окном незаметно сходил на нет серый зимний день. Он тихо сменился синими сумерками, а затем темнота бесконечной зимней ночи прочно установила свою власть. Лишь приезд Андрея вывел нас из этой спячки.
Мне сразу показалось, что он чем-то подавлен. Отдав сумку с продуктами Елене, он устало присел в кухне и закурил. Это мне не понравилось. Раз лейтенант пристрастился к куреву, значит, нервотрепка продолжается. Сразу поговорить нам не удалось. Ленка мобилизовала меня на помощь в приготовлении ужина. И лишь за столом я задал Андрею мучившие меня вопросы:
– Где был, что узнал?
– В Ленинку ездил.
– Куда? – не понял я.
– В библиотеку, в читальный зал. Изучал периодику за последние полгода.
– Ты что, о нас что-то искал? – понял я.
Андрей отставил пустую тарелку, с благодарностью принял из Елены чашку с чаем и принялся рассказывать:
– Да. Сначала нашел несколько небольших заметок об этом. Ну чуть ли не дословно мы все это еще от шофера слышали. Исчез вертолет, идут поиски. Триста килограммов золота, поиски безуспешны. Затем все заглохло, но зато в «МК» неделю назад появилось вот это, – он полез в карман и вытащил вырванную из подшивки страницу. – Конечно, это некрасиво, поступать так с подшивками, но мне захотелось показать эту статью вам.
Я прочитал название статьи: «Темные тайны «Зари». Заголовок как нельзя более верно отражал весь смысл статьи. Практически автор статьи не узнал ничего, он просто задавал вопросы. Куда исчезло золото, добытое артелью? Почему милиция не реагирует на заявление о пропаже шести человек (!), работавших в артели?! И куда все-таки девался загадочный вертолет с почти тремястами килограммами золота?
Чувствовалось, что журналист все-таки побывал на местах, где развернулась «Заря». Он довольно точно описал базовый поселок артели, чувство подавленности и страха, царившее в нем. Никто не хотел разговаривать с корреспондентом. Все шарахались от него как от чумного, стоило ему лишь упомянуть «Зарю». Что меня больше всего поразило в статье, так это длинный список явных и тайных смертей, так или иначе связанных с артелью. Там упоминался прокурор Румянцев, писали о смерти Селиванова, еще нескольких человек из правления, двух вертолетчиках, чересчур распустивших языки.
Вывод, к которому приходил автор статьи, показался мне довольно неожиданным: государство не волновала судьба пропавшего золота, а тем более погибших и пропавших людей. Если бы не подняла шум жена Мациевича, так и не дождавшаяся мужа в своем Тель-Авиве, ничего не узнали бы об этом и газетчики.
– Ну, что скажешь? – спросил Андрей после того, как я отдал газету Елене.
– Плохо. Похоже, они угробили и третью бригаду.
– Может быть. Но главное не это. Кто-то прикрывает их. Очень сильный.
– Это верно. Встретиться бы с этим парнем, рассказать ему все.
Андрей чуть поморщился.
– Рассказать не знаю, но встретиться надо. Вдруг он знает о московских кончиках этой аферы. Я, кстати, уже звонил ему в редакцию, но он в командировке. Будет через неделю.
Наиболее тяжелое впечатление статья произвела на Елену. Отложив в сторону газету, она тяжело вздохнула:
– Все-таки зря вы во все это ввязались…
Андрей обнял ее за хрупкие плечи и ласково сказал:
– Конечно, ты права. Зря. Но судьба у нас такая. Кисмет, как говорят на Востоке. А тебе, Елена прекрасная, будет задание.
Он достал из сумки большой кусок плотной ткани и протянул его Ленке.
– Надо сшить штук десять небольших мешочков под золото. А нам, Юра, надо подумать как сбыть золото Жеребы.
– Опасно, – предупредил я.
– Знаю. А что делать? Сидеть на золоте и жить впроголодь? Нет уж! Тем более, после всего, что случилось с нами в Баланино, я считаю эти двадцать килограммов нашим законным трофеем.
После этого лейтенант начал открывать многочисленные кухонные шкафчики.
– Где-то у них должны быть весы, все время ведь на этой даче варенье варили. С персиками, с малиной…
К поискам он подключил и меня. Пока я переворачивал все вверх дном на первом этаже, Андрей поднялся наверх. Вскоре он позвал меня:
– Юра, поднимись-ка сюда…
Лейтенант стоял в коридорчике между комнатами и с интересом разглядывал небольшой, встроенный в стену шкаф. В руках он держал весы, такие часто используют тетки на рынках, продавая землянику. Но не это интересовало его.
– Ну-ка подержи, а я посмотрю, что это такое, – сказал Андрей, неловко передавая мне весы. Все-таки рана еще сильно его тревожила. Но и левой рукой он быстро перекидал на пол весь хлам, что хранился в шкафу, и уже с моей помощью снял и полки.
– Интересно. Это что-то новенькое!
За полками оказалась большая железная дверь. Ручки у нее не обнаружилось, зато имелась замочная скважина, небольшая, под самый обычный ключ.
– Заперто. У тебя нет никаких ключей? – поинтересовался Андрей.
Я сбегал вниз, принес ключ, оставшийся от нашей прежней комнаты в бараке, но он не подошел.
– А дверь-то новая, даже не покрашена, – Андрея просто распирало любопытство. – Что-то там интересно, Николашка прячет?
Пройдя в смежную комнату, мы убедились, что загадочный сейф с другой стороны сантиметров на пятнадцать выпирал из стены, и его наспех заклеили новыми обоями, похожими на старые, но все-таки с другим рисунком и цветом.
– Вот хитромудрый Николашка! Что же он там прячет? Ну ладно, сложи все на место, – попросил он меня, а сам пошел вниз с весами в руке. Я только вздохнул. Вечно мне приходилось за ним все доделывать.
В доме нашлась и старая швейная машинка, так что через час Андрей уже рассыпал золото по мешочкам. Самым заинтересованным зрителем этой скучноватой процедуры была, конечно, Елена. Примолкнув, она сидела за столом и ковыряла пальцем золотой песок.
– Неужели из-за этого можно убить столько людей? – негромко спросила она.
– Еще как можно. Из-за этого дерьма погибли миллиарды людей, – добродушно пояснил Андрей, ложкой подсыпая в чашку весов золото.
– Слушай, а что делать с этим? – я выложил на стол продолговатый самородок, что взял на память о старике отшельнике.
Андрей методично взвесил его на весах.
– Полкилограмма. Солидно! – Потом решил. – Ладно оставим пока, как сувенир.
– А это ты кому хочешь толкнуть? – я кивнул на мешочки.
– Да мало ли… Ювелирам, зубным врачам, торгашам с базара.
– Только будь поосторожней, – попросила Андрея Ленка.
– Постараюсь, – улыбнулся он.
ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА
В первый день он не продал ничего, сказал только, что осматривается, прощупывает обстановку. На следующий день вечером Андрей приехал очень довольный и с полными сумками подарков. Его просто распирало от радости.
– Повезло, надыбал одного ювелира, сидит такой старичок в Службе быта, гравировка на посуде, раскатка колец. Ну я сним переговорил вокруг да около, потом предложил товар. Он сразу закрывает свою лавочку, идем к нему домой, там старик проверяет золото и через два часа приносит деньги. Но главное, он еще заказал. В два раза больше.
– Может, мне с тобой съездить? – спросил я.
– М-м… Не надо! Там все просто.
Но следующим вечером он приплелся домой как побитая собака.
– Ты что, Андрюха? – забеспокоился я, увидев сконфуженное и злое лицо лейтенанта.
– Облапошил меня старый козел.
– Как? – ахнул я.
– Так. Пришел к нему на работу, он золото даже проверять не стал. «Я вам верю, молодой человек!» Ну я тоже, взял деньги пошел на базар, хотел куртку себе получше купить. А вместо денег в пачках, во! – и он сунул мне в руки несколько стопок резаной газеты.
Пройдя в зал он без сил опустился в кресло и продолжил рассказ:
– Я бегом в эту Службу быта, а там уже все на замках. Где, говорю, этот ваш старый козел? Да он, говорят, временно подрабатывал, пенсионер. Сегодня и уволился. Я к нему домой. Звонил-звонил, не открывает. Я кулаком барабанить начал. Соседка высовывается, черепаха старая. Что вы, говорит, стучите, Леша уже полгода как в Антарктиде зимует. Полярник он. Я спрашиваю, как зимует?! Я же вчера в этой квартире был со старичком таким, невысоким. А это, говорит, дядя его. Приходит иногда, квартиру проверяет. Только он здесь не живет. Где-то в Чертанове, а где точно, понятия не имею…
Он тяжело вздохнул и закончил вполне самокритично:
– Вот так обувают лопоухих.
Весь вечер мы как могли утешали Андрея, а с утра он снова уехал в столицу. В тот день ему удалось продать еще немного золота, а вскоре он нащупал целую сеть дельцов, занимающихся скупкой рыжего металла. Теперь дела пошли веселей. Ленке пришлось строчить все новые и новые мешочки под золото.
Прошла неделя, и я напомнил Андрею:
– Слушай, ты не звонил этому журналисту?
– Вот черт, совсем забыл! – хлопнул себя по лбу Лейтенант.
– Ты, по-моему, не только это забыл, но и вообще забыл, зачем сюда приехал.
Он покосился на меня, помолчал, потом признался:
– Да, ты это верно заметил. Знаешь, уже как-то не хочется ввязываться в драку. Это же такая мотня начнется!
Андрей прикрыл глаза, болезненно скривился.
– Самое хреновое, когда приходится доказывать, что ты не верблюд, хотя фамилия у тебя и Гималайский…
– Неужели ты хочешь бросить все на полпути? Забыл, как мужики гибли под пулями? А те, из первой бригады?
– Все верно, – вздохнул Андрей. – Позвоню завтра. А может, вместе съездим?
– Давай, – согласился я и повернулся к своей подруге, пристроившейся с Валерией на диване. По ее лицу было видно, что перспектива остаться одной ей не очень нравилась, но все-таки Ленка кивнула головой.
– Съезди, в чем дело.
Утром, прямо с вокзала Андрей позвонил в редакцию газеты. Санин из командировки вернулся, и мы договорились встретиться у Казанского вокзала. За час, что мы дожидались журналиста, Андрей купил и мне, и себе черные очки, напялил их на себя и велел сделать мне то же самое.
– Андрюх, ты совсем что ли сдурел, – рассмеялся я. – Зимой два придурка посреди Москвы в черных очках! На нас же все оглядываться будут. Заметут в КГБ как двух шпионов.
– Ну ты как хочешь, а я надену, – Лейтенант нацепил внушительные, как велосипед, очки, походил так минут пять, посмотрел на себя в витрину и снял их.
– Чего снял-то? – поинтересовался я.
– Да солнца нет, – небрежно ответил он.
– Ты еще купи тросточку и повесь на грудь табличку: «Слепой», – ухмыльнулся я.
Наши препирательства прервал приезд журналиста. Как мы и договаривались, машина на секунду завернула на стоянку рядом с вокзалом, мы прыгнули на заднее сиденье «жигулей», и репортер сразу же вырулил обратно на улицу.
– Здравствуйте! – вежливо обратился он к нам. – Как мне вас называть?
При этом он рассматривал нас в зеркальце заднего вида.
Санину на вид можно было дать лет тридцать пять, не больше. Брюнет с шевелюрой, чуть-чуть тронутой сединой, слегка полноватый, с аккуратненькими усиками скобкой и внимательным взглядом темно-карих глаз. С первого взгляда он как-то сразу располагал к себе, не суетился и не торопил события.
– Да никак не называйте, – отозвался Андрей.
– Ладно, можно и так, – легко согласился журналист. – Чего-то боитесь?
– Да, – коротко отозвался я.
Тем временем Санин свернул в один из тихих переулков, заглушил машину и развернулся к нам.
– Ну что ж, поговорим серьезно. Что нужно вам, и что вы можете предложить мне?
Все это мы с Андреем обговаривали еще прошлым вечером. Лейенант начал говорить как по написанному, изредка поглядывая на меня, словно спрашивая, все ли верно?
– Мы можем рассказать вам почти всю истории с артелью «Заря». А взамен нам нужны некоторые имена московских покровителей «Зари». Вся эта афера задумывалась здесь, в столице…
По мере рассказа Лейтенанта лицо репортера принимало все более и более заинтересованный вид. Машинальным жестом он достал сигарету и закурил. А ведь Андрей поведал ему не все, только сам замысел, да некоторые детали происшествия.
– Если это так, – заметил репортер, выслушав все. – То это сенсационный материал. А у вас есть какие-либо доказательства, ну, материальные, по этому делу?
Андрей полез в карман и достал бумажки, которые он тащил через всю тайгу.
– Это документы прокурора Румянцева, убитого на базе второй бригады, его удостоверение, пробитое пулей, письмо дочери, ее фотография. Ну а это, – он вытащил из кармана и подал журналисту небольшой кусочек золота – с виду обычный голыш, обкатанный водой, только желтого цвета и очень тяжелый. – Доказательство того, что мы там в самом деле были.
Санин повертел в руках самородок, затем спросил:
– Значит, вам нужны только имена? И все?
– Это уже много. Мы сомневаемся в своей безопасности, если столько трупов удалось прикрыть, то что значат две наших жизни?
– Тоже верно, – согласился Санин, задумчиво почесал затылок, а потом согласился. – Ну хорошо, я попробую выяснить, кто пробивал лицензию для «Зари». На это уйдет как минимум дня три, может, неделя.
– Мы позвоним, – легко согласился Андрей.
– Можно и домой, – Санин черкнул на листке из блокнота свой номер. – Ну а рабочий вы знаете. Куда вас подвезти?
– В центр, если можно.
Мы вылезли на Тверской и не торопясь пошли к памятнику Пушкина.
– А мне он понравился, – сказал Андрей. – Не суетливый, деловой.
– Мужик как мужик, – согласился я. – Глаза вроде не бегают. Не люблю я, когда мне в глаза не смотрят.
– Это точно. Зайдем, перекусим, да кое-что обсудить надо.
Поговорить в забегаловке нам не удалось. Столы стояли слишком близко, и народ что-то нахлынул толпой. Лишь очутившись на улице, Андрей завел разговор о деле.
– Хорошо, что ты со мной сегодня поехал. Мне надо идти к одному зубному врачу, он заказал на сегодня полкило. Но мне он что-то не понравился. Начал говорить, что у него нет сейчас денег, все такое.
– Ну и что, – не понял я. – В самом деле, откуда у него в поликлинике деньги?
– Какая поликлиника, Юра, ты что? Роскошнейшая частная практика. На дому он принимает.
– Ему что же, золото на зубы нужно?
Андрей улыбнулся.
– Наивный ты, Юрка. Золото на зубы давно уже не используют, одно напыление. Наверняка этот доцент собирается на свою историческую родину. Не повезет же он туда наши рубли. Это уже третий такой у меня будет. И все евреи.
– Во сколько у тебя встреча?
– В два. А ты пойдешь пораньше…
– Ладно, – согласился я.
Старинный дом на Арбате мне очень понравился своей нестандартной архитектурой. Мне, выросшему среди хрущевок и бараков, подобная вычурность в отделке окон, дверей и фасадов казалась удивительной. Широкая винтовая лестница привела меня на второй этаж, где на единственной двери желтела латунная табличка с надписью скромной и лаконичной: «Врач-стоматолог Краснов М.И. Доктор наук».
Дверь открыла самая настоящая медсестра в белом халате и шапочке на черных кудрявых волосах. Я так и не понял сколько ей лет, прекрасная белая кожа, но проблескивающая седина в кудрях, легкая походка, но чересчур пышный бюст.
– Вы на прием? – спросила медсестра.
– Да.
– А вы записывались заранее?
– Нет, я только вчера приехал, – заторопился я. – Остановился тут недалеко, у родственников, в доме наискосок. И всю ночь зуб доставал. Они и говорят, сходи к врачу, а то в поликлинике все равно не примут, не местный.
Медсестра с сомнением посмотрела на мою куртку, слишком уж рабоче-крестьянскую, затем спросила:
– А вы знаете, сколько мы берем за прием?
– Да деньги у меня есть, я ж вахтовиком работаю. Вот! – с этими словами я торопливо вынул из кармана кипу смятых денег. Это растопило-таки лед недоверия в глазах медсестры.
– Ну хорошо, пойдемте. Я попробую поговорить с профессором. Мы вообще-то всегда принимаем до четырех, но сегодня лишь до двух.
С этими словами она повела меня по длинному коридору. В полуоткрытую дверь по правую сторону я увидел толстую женщину, неторопливо расставляющую на большом кругом столе чайные чашки. На звук наших шагов она подняла голову, и я машинально с ней поздоровался. Дама открыла рот, но не для ответного приветствия, а просто от удивления. Медсестра так же сдавленно хихикнула. Я не понял, что сделал не так, но мне понравилась реакция обеих женщин, и далее я повел себя в том же стиле.
Мы прошли в большую, вытянутую в длину комнату, заставленную мягкими креслами, парой журнальных столиков, цветами в пестрых горшках и большим фикусом.
– Здрасьте! – приветствовал я всех находящихся в приемной, теребя при этом в руках шапку и чуточку заискивающе раскланиваясь. Народу, впрочем, было немного: солидная женщина лет пятидесяти, одетая дорого, но безвкусно, и двое мужчин, один молодой, поджарый, с быстрыми, резкими движениями, а другой лет сорока, уже чуточку расплывшийся в талии, с перевязанной щекой. Дама на мое приветствие лишь коротко глянула на меня и, скривив презрительную мину, снова застыла в своей монументальной стойке. А вот оба мужика мной заинтересовались. Сначала я увидел у обоих в глазах смешинку, затем они отвернулись, но молодой что-то успел шепнуть тому, что сидел с перевязанной щекой, и тот еле сдержал на губах улыбку.
Я словно со стороны посмотрел на себя: лопоухий, нос картошкой, одет так, будто только что из коровника, плюс манеры говорить и держать себя. Одно слово – деревня.
– Посидите пока. Я спрошу, – велела медсестра и скрылась за белой дверью, откуда донеслось противное жужжание зубосверлильного агрегата.
Я присел на самый краешек кресла, тут же выронил из рук свою россомаховую шапку, поднял ее, озабоченно отряхнул. Дверь в кабинет не закрылась до конца, и вскоре я услышал такой диалог:
– Папа, там один пациент без записи просится. Можешь его принять?
– Нет, – резанул в ответ сердитым голосом невидимый мне стоматолог. – Я же говорил, никого больше сегодня не пускай! Приму еще генеральшу и все.
– Хорошо, я скажу ему… Что ты так сегодня волнуешься? – отозвалась послушная дочка-медсестра и тут же появилась в дверях. По ее лицу было видно, что она недовольна результатами своего разговора.
– Извините, мы вас сегодня принять не сможем.
– Да, – потеряным голосом отозвался я. – Что ж мне делать? Я в Москву всего на три дня, а у нас разве в районной больнице так сделают, как тут у вас…
Я еще долго нес ахинею про бездорожье и сугробы, заискивающе кланялся и извинялся, громко прощался со всеми. Словом, валял Ваньку изо всех сил и возможностей.
Кажется, мне это удалось, сужу я по тому, что уже выпроводив меня за дверь, медсестра, она же по совместительству дочка профессора, громким шепотом остановила меня:
– Молодой человек, если вам так невмоготу, то за углом, в трехэтажном доме, принимает доцент Кох, тоже очень хороший врач.
– Большое спасибо! – расплылся я в благодарной улыбке и неожиданно даже для себя закончил любимой присказкой нашего старшины. – Дай вам Бог богатого жениха.
Даже сбежав на первый этаж я все слышал над собой заливистый смех дочери еврейского народа. Мельком глянув по сторонам, я двинулся к пельменной, где меня ждал Андрей.
Судя по довольному лицу тот давно отобедал и премило беседовал с черноглазой вертлявой официанточкой.
– О, а вот и Юрик. Люда, принеси-ка нам еще две порции пельменей. Тебе с чем?
– Со сметаной, – дополнил я заказ.
Когда мы остались наедине с пельменями, лейтенант спросил:
– Ну что?
– Сейчас! – я дожевал первый казенный пельмень, прикрыл глаза и начал вспоминать. – Так, значит. В прихожей трое, дама не в счет, а эти двое, – я снова увидел их лица, глаза, жесты. – У того, что постарше, щека перевязана, молодой просто держался рукой за щеку. О! Сначала за левую, а когда я уходил, то уже за правую. Да и больно они веселы для больных. Еще: прием у него обычно до четырех, а тут в два кончил, сильно нервничал. Метрах в двадцати от дома стоит бежевая «Волга», в ней двое. Нет, не стоит тебе туда ходить.
Я снова занялся пельменями, а Андрей нахмурился:
– Да, пожалуй, я туда не пойду. И надо немного сменить, как это говорят на Западе, имидж.
– То есть? – не понял я.
– Побриться надо! – засмеялся Андрей и снова подозвал официантку. – Люда, возьмите деньги. Я ухожу, но, возможно, еще вернусь, – закончил он игривым тоном.
В тот день мы еще зашли на рынок, прикупили мне зимнее пальто и ботинки, хорошую бритву Андрею и поехали домой. Получилось удачно. Как раз вскоре после нашего возвращения на дачу нагрянул ее хозяин. Создалось полное впечатление, что приехал он не один, а как минимум человек пять. Не знаю, что было бы, будь на даче только мы с Ленкой, а так все кончилось шумным застольем. Сослуживцы долго вспоминали прошлое, затем Андрей фантазировал на темы знакомых мне рассказов Рыжего, перемежая быль с вымыслом, и тонко вплетая в полотно повествования эпизоды нашей истинной эпопеи. При этом он неуклонно поддерживал свою старую версию о геологической экспедиции, в которой якобы мы участвовали. Лейтенант намекал, что денег у нас немерено, и я все удивлялся, что он молчит о золоте. Лишь когда майор, не слишком твердо ступая, ушел к своей машине, я спросил об этом Андрея.
– А что ты ему золото не предложишь?
– Да зачем его впутывать? Это уж на крайний случай.
На следующий день Андрей опять уехал в город. Но перед этим он сделал то, о чем предупреждал заранее, – сбрил бороду, оставив лишь усы. Странно, но перед нами оказался словно совершенно другой человек.
Домой он вернулся поздно, когда мы его уже и не ждали. Как оказалось, Андрей приехал на такси. После ужина он сказал мне:
– Завтра пойдешь со мной. Сегодня продал двести граммов кавказцам. Они заказали еще полкило, но что-то я сомневаюсь. Сегодня на всякий случай три часа катался на метро, все казалось, что кто-то за мной следит. Ну, у тебя это, я думаю, получится лучше.
Спалось мне в ту ночь плохо. Давно я так не волновался. Перед выходом Андрей вручил мне пистолет.
– Ты думаешь, дойдет до этого? – спросил я.
– Береженого Бог бережет, – буркнул Лейтенант.
Когда мы уже шли к платформе, я спросил его:
– Слушай, ты не думаешь, что нам пора завязывать с этой распродажей?
– Почему? – удивился Андрей.
– Потому что если тебя уже пасли у того стоматолога, то сейчас вся московская милиция знает, что есть такой чудак, каждому встречному предлагающий разжиться золотишком.
Андрей долго молчал, затем вздохнул и согласно кивнул головой.