Текст книги "Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков"
Автор книги: Евгений Гусляров
Жанры:
Религия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 44 страниц)
Ф. Фаррар 2 . С. 415.
Дворец, построенный на возвышении, гордо поднимался со своей колоннадой над окружавшими его домами, так что из окон его открывался далекий вид на город с его извивающимися улицами.
А. Митякин. С. 226.
В этом-то царственном дворце, – куда не входил Иисус ни разу в дни свободы, – началась в трех отделениях четвертая часть возмутительного суда, предшествовавшего смерти Спасателя. В ней не было слышно ни пустословия Анны, – ни заклятий Каиафы, для того чтобы исторгнуть признание, ни беззаконного решения синедриона; потому что здесь судья расположен был в пользу подсудимого и старался об Его освобождении – прилагая все силы и всю смелость, какие могли зародиться в слабой и гордой, преступной и робкой душе его, – выражая все сожаление, на которое способна была его запятнанная кровью натура. Этот последний суд был полон сострадания и сильных душевных волнений. Три раза менял он свой вид. Три раза иудеи обвиняли Иисуса и три раза оправдывали римляне. Три раза иудеи отвергали это оправдание, и три раза Пилат, несмотря на неприятные предостережения иудеев, с возрастающей энергией, с усиливающимся душевным волнением прилагал все свои усилия, все свои способности, чтобы уговорить обвинителей и отпустить жертву на свободу.
Ф. Фаррар 2 . С. 414.
Увидев в очень раннее время такое сборище и приготовясь к встрече какого-нибудь более важного, чем всегда, пасхального возмущения, Пилат вошел в залу суда, куда введен был Иисус, вместе (надо думать) с некоторыми из обвинителей…
А. Митякин. С. 226.
Обычно прокуратору сначала вручался обвинительный акт, который он мог отвергнуть. Далее, если обвинительный акт принимался, прокуратор должен был получить delatio nominis, в котором обвинитель заявляет, что он действует не по причине личной ненависти или вражды. Обвинения производились публично и обращались к судебным властям, обвиняемый имел право призвать своих свидетелей, а также право на защиту. Ни одна из этих официальных процедур не практиковалась в Иерусалиме, потому что оккупационные власти старались приспособить свои законы к местным религиозным обычаям.
Р. Сантала. С. 193–194.
Итак, Пилат приказал вынести свое «курульное кресло» из судебной палаты и поставить его на особом возвышении, которое называлось «гаваафа» – т. е. высокое место, или по-гречески «лифостротон», т. е. мозаичный помост, сделанный из разноцветных камней, как это в обычае было у римлян, которые любили, чтобы курульное кресло римских правителей и сановников всегда стояло на известном возвышении над окружающими, как в знак видимого величия римской власти, так и с целью дать возможность большему числу присутствующих непосредственно слышать постановления и решения этой власти.
А. Лопухин. С. 493.
Когда курульное кресло, обыкновенно сделанное из слоновой кости и представлявшее собой, в сущности, табурет на скрещенных ножках, было установлено на гаваафе, представлявшей достаточно места и для ассистентов, неизбежных по требованию римского судопроизводства, то из глубины дворца с обычной торжественной важностью, предшествуемый, за неимением обычных в таких случаях ликторов, легионерами и сопровождаемый ассистентами, показался игемон и занял свое место, у подножия которого, но все-таки выше окружающих людей, заняли места несколько почетных приближенных прокуратора. При обычном порядке судопроизводства, перед трибуналом судьи полагались сидения и для обвинителей и даже самого обвиняемого. Но в Иудее, к народу которой римляне вообще относились с крайним презрением, этот обычай часто не соблюдался, и трудно представить себе, чтобы он был соблюден теперь, когда обвинители находились в крайне возбужденном состоянии и заняты были единственной мыслью, чтобы как-нибудь поскорее добиться своей кровожадной цели, именно утверждения своего смертного приговора над осужденным.
А. Митякин. С. 226.
В завоеванных провинциях при суде обыкновенно полагались переводчики, но в данном случае, по-видимому, их не было, так как и Пилат и иудейские вожди, наверное, знакомы были с греческим языком, как языком образованности и всяких международных сношений. По всей вероятности, знаком был с этим языком и божественный Узник, так как в Галилее этот язык был весьма распространен в Его время. Отряд римских воинов, ограждавших трибунал прокуратора от натиска толпы, довершал внешнюю обстановку этого римского суда в Палестине.
А. Лопухин. С. 494–495.
И сейчас же с площадки сада под колонны на балкон двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи. Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, а в углу рта – ссадина с запекшейся кровью. Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора…
М. Булгаков. С. 20
Когда взор Пилата упал на Узника, стоявшего пред ним со связанными руками, то первыми словами правителя были следующие: «В чем вы обвиняете человека сего?» Мы узнаем здесь сразу подлинный голос римского правосудия.
Т. Айнс. С. 285.
«Если бы Он не был злодей, – отвечали они неопределенно и дерзко, – мы не предали бы Его тебе».
Ф. Фаррар 2 . С. 412.
Это наглое уклонение от прямого ответа на вопрос Пилата не могло расположить его в пользу обвинителей, и он тотчас же ставит дело на его законную почву спокойным, но несколько презрительным возражением: «Возьмите Его вы, и по закону Вашему судите Его…»
Т. Айнс. С. 504.
…Через своих агентов Пилат мог уже давно убедиться, что этот Галилеянин всячески избегал чисто политической популярности, сами его беседы с народом не заключали в себе ничего политического, касались лишь нравственных отношений, и вся деятельность Его направлялась к изобличению пустоты и лицемерия иудейских раввинов, книжников и фарисеев, которых презирали и сами римляне.
А. Митякин. С. 226.
Пилат же сидел и судил Судию живых и мертвых.
Евсевий Александрийский. С. 109.
Повторим, наместник кесаря менее всего расположен был служить слепым орудием Каиафова коварства.
Архиеп. Иннокентий. С. 303.
Велико было удивление иерархов, когда они увидели, что должны приготовиться к возражениям на открытое сопротивление всем их намерениям. Они ожидали просто позволения убить, предать жертву казни, не установленной еврейским законом, но такой, которую считали наиболее ужасной и проклятой, а Пилат намеревался, по-видимому, производить судебный допрос.
Ф. Фаррар 2 . С. 415.
И тогда они начали излагать причины, но далеко не те, по которым Он был осужден на смерть. Они знали, что то, в чем они обвинили Иисуса, для судьи-язычника было неубедительно, слабо и ничтожно, как пустые мечты подсудимого и словопрения судей, а потому и придали на суде у Пилата своему обвинению политический характер, и старались выставить Иисуса, как опасного и вредного человека для государства, и римского кесаря. «Мы нашли, что Сей Иисус развращает народ наш, запрещает давать подать кесарю и называет себя Христом – Царем».
Путь Христов. С. 329.
Нельзя не заметить при этом именно сильной, преднамеренной политической окраски в обвинении. Ведь на ночном заседании синедриона решительным основанием осуждения Христа на смерть было то, что Он «называл Себя Сыном Божиим», от какового заявления Его Каиафа пришел в священный ужас и даже разодрал на себе одежды. Но так как это обвинение не могло иметь значения для Пилата, как язычника-римлянина, то Каиафа и перевел все обвинение на чисто политическую почву, придав ему крайне ложный характер.
А. Митякин. С. 226.
Поддерживаемый голосами сборища, Каиафа стал обвинять Узника в том, что «Он развращает народ и запрещает давать подать Кесарю, называя Себя Христом Царем».
А. Лопухин. С. 506.
Обвинение важное: оно равносильно политической измене и оскорблению величества римского кесаря…
Путь Христов. С. 329.
Сказали Пилату священники и левиты: хулящий кесаря заслуживает смерти, этот же хулит Бога.
Евангелие от Никодима.
Апокриф (4).
Но для Пилата такая поспешность и настойчивость были подозрительны.
Архиеп. Иннокентий.
С. 303.
В Римской тюрьме-крепости Антония кроме Иисуса сидели еще по крайней мере три иудейских заключенных. Эти трое были явные враги Рима, разбойники…
Д. Флуссер. С. 168.
…В числе которых находился некий бар-Абба, или Варавва, узник хорошо известный в городе.
Прот. А. Мень 1 . С. 278–279.
Во время Пасхи национальные чувства были подогреты, и едва ли можно удивляться тому, что как раз тогда произошли беспорядки, потребовавшие вмешательства властей. Три «преступника» (как они названы в Евангелиях, использующих официально принятый термин для тех, кого мы могли бы назвать «борцами за свободу») находились под стражей и ожидали казни. Среди них был их предводитель, некий Варавва.
Ч. Додд. С. 129.
Тогда был в узах некто по имени Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство.
Марк. 15:7.
Варавва был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение и убийство.
Лука. 23: 19.
В некоторых древних переводах Библии, как, например, армянском списке, означенный преступник называется Иисусом Вараввою.
Библейская энциклопедия. С. 107.
«Варрава» объясняется в Евангелии, называемом «От евреев», как «сын их учителя».
Иероним.
Комментарии на Матфея, 27:16.
В нашем каноническом чтении, Варавван – имя, а в древнейших и лучших кодексах Матфея и, может быть, Марка, – только прозвище: Bar Abba, что значит по-арамейски: «Сын Отца» – «Сын Божий», – одно из прозвищ Мессии, полное же имя: Иисус Варавва. Так, в лучших кодексах Матфея, читал Ориген, и глазам своим не верил: «имя Иисуса, должно быть, еретиками прибавлено, потому что оно неприлично злодею». Как будто все в этом деле – не самое «неприличное», что было когда-либо в мире. Нет, лучшая порука в исторической точности всего Матфеева свидетельства о суде Пилата – то, что это страшное и отвратительное созвучье имен, как бы дьявольская игра слов: «Иисус Варавва – Сын Отца», – здесь не умолчано.
Д. Мережковский. С. 564.
По странной случайности его звали также Иисусом, по прозвищу Вар-Абба или Вар-Раббан. Это было всем известное лицо; он был заключен в темницу, как сикарий, за участие в народном восстании, сопровождавшемся убийством.
Э. Ренан. С. 283–283.
И, наконец, у Иоанна (18:40), – «разбойник», а в некоторых кодексах, «атаман разбойничьей шайки»…
Д. Мережковский. С. 564.
Немудрено, что Варавва был тоже приведен туда, так что Иисус, закоснелый убийца, и Иисус, чистейший Искупитель мира, стояли рядом перед этим верховным судилищем.
Ф. Фаррар 2 . С. 421.
...Но сейчас прокуратору предстояло разобраться в деле совсем другого обвиняемого. Иисуса из Назарета, который, по утверждению священнослужителей, называл себя царем евреев. Может, он-то и был действительным предводителем «преступников»? Нам ничего не известно о том, какие были доказательства и как в точности проходило дознание. По Евангелиям, оно свелось к единственному вопросу: «Ты еврейский царь?», на который – в этом согласны все евангелисты – Иисус отвечал: «Так говоришь ты».
Ч. Додд. С. 130.
...Эти ответы на самом деле идентичны. Формула «Ты сказал» или «Ты говоришь» для современного уха звучит уклончиво, но евреи – современники Христа – воспринимали ее совсем по-другому. «Ты говоришь» было традиционным ответом образованного еврея на вопрос, подразумевавший серьезный или печальный ответ. Вежливость запрещала употреблять прямое «да» и «нет».
Ф. Моррисон.
Цит. по: Д. Мак-Дауэлл 1 . С. 79.
«Ты говоришь» по-гречески – всего лишь идиоматический эквивалент простого «да» (ср. «Я» в Мар. 14:62 и «Ты сказал» в Матф. 26:64).
Д. Мак-Дауэлл 1 . С. 78.
Оставив нетерпеливый синедрион и бешеную толпу, Пилат удалился в залу суда…
Ф. Фаррар 2. С. 416.
Снова вошел Пилат в преторий, только Иисуса позвал…
Евангелие от Никодима.
Апокриф (3).
Один св. Иоанн сохранил для нас этот достопамятный допрос. Одетый не в пышные одежды, рожденный не в царском дворце, Иисус проведен был по великолепной лестнице, по полам из агата и лазури, под золочеными сводами, с резьбою из кедра, расписанного пурпуром, – которыми изукрашен был единственный дворец, оставшийся после великого царя Иудейского.
Ф. Фаррар 2. С. 416.
Лестница, ведшая из верхнего двора, где была расположена претория, во двор нижний, перенесена была в 326 году в Рим императрицей Еленой, и она находится подле церкви Св. Иоанна Латеранского, почитаемая под названием Scala Santa (священной лестницы). Она состоит из 28 каменных ступеней, покрытых деревом для предохранения ее от внешних неблагоприятных влияний. По ней входят не иначе, как на коленях. Посредине она имеет два небольших кружка, свободных от деревянного покрытия, так что через них благочестивые паломники могут целовать самый камень.
А. Лопухин. С. 892.
Среди этой роскоши и блеска, Пилат, – заинтересованный, по своей римской натуре, благородством стоявшего перед ним узника, – спросил Его с сожалением и удивлением: Ты царь Иудейский? Ты, жалкий, измученный, гонимый горькой нуждой, бледный, одинокий, покинутый друзьями, истомленный человек, в своем рубище, со связанными руками, с явным следом вражеских оскорблений на лице и на одежде, – Ты, ничем непохожий на гордого и роскошного Ирода, которого жаждущий твоей крови народ признает своим повелителем, Ты ли Царь Иудейский?
Ф.Фаррар 2 . С. 417.
Руки, должно быть, велел у Него, развязать; долго смотрел, глаз оторвать не мог от вдавленных веревками, на бледно-смуглой коже, красных запястий. «Как затянули, мерзавцы!» – может быть, подумал.
Д. Мережковский. С. 559.
Разговор Пилата с Иисусом не мог остаться тайной. Он шел при свидетелях – слугах и карауле. Кто-то из них рассказал о подробностях, которые были бережно сохранены первым поколением христиан.
Прот. А. Мень 1 . С. 276–277.
«И так Ты Царь?» – спросил он Узника, царствокоторого было не от мира сего. И как прежде на заклинание первосвященника Божиего, так и теперь на вопрос представителя земного величия был дан ответ, совершивший решительный переворот в мировой истории: «Ты говоришь, что Я Царь» .Тот, Кто говорил так с римским правителем, знал, что этими словами Он Сам возводил Себя на крест и что последующие немногие часы будут последними в Его полной судьбоносных событий жизни. И эта мысль представлялась Его уму, ибо Он намеренно прибавил: «Я на то родился, и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине».
Т. Айнс. С. 515.
Прежде всего прокуратор задал вопрос: «Ты Царь иудейский?» – «От себя ли ты это говоришь? – в свою очередь, спросил Иисус. – Или другие сказали тебе обо Мне?» – «Разве я иудей? – презрительно заметил Пилат. – Народ Твой и первосвященники предали Тебя мне. Что Ты сделал» – «Царство Мое не от мира сего, – сказал Иисус. – Если бы от мира сего было Царство Мое, служители Мои боролись бы за то, чтобы Я не был предан иудеям. Теперь же Царство Мое не отсюда».
Прокуратор из всего этого уловил лишь одно: Подсудимый действительно претендует на какую-то власть.
Прот. А. Мень 1 . С. 276–277.
«Итак, Ты Царь?» – повторил Пилат с изумлением. – «Да! но Царь не в этой стране лжи и тени, а родившийся для свидетельства об истине, и всякий, кто от истины, слушает гласа Его». – «Истина! Что есть истина», – спросил Пилат с нетерпением.
Ф. Фаррар 2 . С. 417.
Римский всадник способен был понять все это не в смысле христианском, конечно, а в философском. Римляне, особенно вельможи римские, были в то время знакомы с философией стоиков, по учению коих, истинный мудрец и человек добродетельный есть царь. Изречение Горация; ты правитель (rex), если право поступаешь, – сделалось в Риме почти народным присловием. Одно, может быть, не нравилось игемону, что царь, мудрец, подлежащий его суду, пристрастен не только к своим мыслям, но и выражениям, даже опасным: обыкновенный, думал он, недостаток мудрецов-энтузиастов, не знающих политики...
Архиеп. Иннокентий. С. 309.
Слова Иисуса показались римлянину лишенными смысла. Как и многие его соотечественники, Пилат был скептиком.
– Что есть истина? – усмехнулся он…
Прот. А. Мень 1 . С. 276–277.
Такой образ мыслей весьма удобно может быть приписан Пилату, во времена которого в Риме любимою философиею было учение академиков, кои ничего не утверждая в области истины, все разрушали и приводили в сомнение…
Архиеп. Иннокентий. С. 310.
Как же ему, – римскому правителю, с его материалистическими взглядами, – поступить с этими туманными отвлечениями? Какое отношение имеют грезы к вопросу о жизни и смерти? Разве это не галлюцинация? Разве это не волшебная страна туманных фантазий? Отложив в сторону спор об истине, Пилат был глубоко тронут узником!
Ф. Фаррар 2 . С. 417.
…Иисус, без сомнения, показался ему неопасным мечтателем.
Э. Ренан. С. 282.
У Иоанна, кроме того, Иисус сказал в свою защиту, что Он не возглавлял мятежа, ибо у Него не было вооруженных последователей. Но сам Иоанн пишет, что допрос проходил при закрытых дверях, и едва ли он мог точно знать, что там было.
Ч. Додд. С. 130.
Потребовать признания вины и, без рассмотрения дела, не осуждать обвиняемого было отличительным свойством римского правосудия.
Архиеп. Иннокентий. С. 303.
Языческо-греко-римский мир в то время дошел до такого умственного и нравственного растления, что утратил веру в возможность существования истины вообще и не верил, что есть истина. Выражением этого отчаянного неверия в истину служит исторический вопрос Пилата: «Что есть истина?» – ответа на который он, даже не желал и выслушать, а просто вышел к иудеям и заявил, что он никакой вины не находит в Иисусе…
Архиепп. Аверкий. С. 302.
Пилат сказал им: Если слова Его исполнены (по-вашему) богохульства, возьмите Его вы и поведите в вашу синагогу, и судите Его по Закону вашему.
Евангелие от Никодима.
Апокриф (4).
«Если же вы хотите, чтобы я осудил сего человека без исследования дела, то к чему и мое участие? – Возьмите Его вы сами и, по закону вашему, судите – и наказывайте Его, как вам угодно. Я не хочу вмешиваться в ваши дела».
Архиеп. Иннокентий. С. 304.
В этом ответе Пилата нельзя не видеть поразительного сходства с тем ответом, которые несколькими годами позже дал подобному же иудейскому сборищу брат знаменитого Сенеки, Галлион, когда ему, в бытность свою проконсулом в Ахаи, пришлось выслушивать от коринфских иудеев обвинение ап. Павла в том, что «он-де учит людей чтить Бога не по закону». На это обвинение Галлион отвечал: «Иудеи! если бы какая-нибудь была обида, или злой умысел, то я имел бы причину выслушать вас. Но когда идет спор об учении, и об именах, и о законе вашем, то разбирайте сами; я не хочу быть судьей в этом». Известно, что Галлион подкрепил такое свое решение чисто по-римски, приказав своим ликторам разогнать все сборище ненавистных всякому порядочному римлянину жидов. Наверное и Пилат не прочь был бы сделать то же самое; но, к сожалению, он был не в Коринфе, где иудеи составляли лишь незначительную колонию, а в самом центре иудейства, где иудеи представляли собой опасную силу.
А. Лопухин. С. 496.
Но знание Пилатом, как римлянином, законов, его римский инстинкт правосудия, его римское презрение к фанатическим убийствам, заставили его отвергнуть неопределенное обвинение и не утверждать такого темного, скороспелого решения еврейского трибунала. Он не захотел быть палачом, когда не был в деле судьей.
Ф. Фаррар 2 . С. 415–416.
…И попытался в последний раз передать дело в другие руки: «Возьмите Его вы и по закону вашему судите Его». Однако опытные в судопроизводстве фарисеи легко нашли ответ: «Нам не позволено (римскими законами) никого предавать смерти».
Д. Рид. С. 67–68.
Но преступление Его, отвечали обвинители, требует смертной казни, потому что Он выдавал себя за Мессию, Царя израильского; а нам нельзя никого предавать смерти, без твоего на то согласия...
Архиеп. Иннокентий. С. 304.
И когда сказал им Пилат: Так возьмите Его и по закону вашему судите, – иудеи же сказали Пилату: Нашим судом никого мы не можем убить. Бог нам сказал: не убий.
Евангелие от Никодима.
Апокриф (3).
…Они [иудеи] принуждены были сделать унизительное признание, что, будучи лишены прав присуждать к казни, они не могут наложить такого наказания, которое могло бы удовлетворить их.
Ф. Фаррар 2 . С. 415–416.
Для врагов Иисуса Христа в предании Его Пилату была еще и та выгода, что прокуратор мог осудить Его на самую позорную смерть – распятие на кресте; такая казнь определялась только римскими законами.
Свящ. В. Синельников 1 . С. 61.
Те самые иудеи, которые боятся, войдя в преторию, где по их требованию будет осужден на смерть Невинный, заявляют, что им запрещено убивать. Они предадут Иисуса распятию, но не произнесут при этом смертного приговора. Лицемерие, которое так яростно обличал Христос в течение трех лет, проявляется теперь во всей своей гнусности.
Ф. Мориак. С. 213.
И, взглянув на собрание, он [Пилат] увидел иудеев плачущих и сказал: не весь народ хочет Его смерти. И старейшины (иудейские) сказали Пилату: мы пришли со всем народом за Его смертью.
Евангелие от Никодима.
Апокриф (4).
«Казни Его требуют не все; иные плачут», – скажет Пилат в «Евангелии от Никодима». Этого, конечно, не мог он сказать. Но это могло быть, если бы не могло, – надо бы поставить крест на человечестве: незачем было бы Сыну человеческому умирать и воскресать.
Д. Мережковский. С. 567.
Юридическая сноровка, судейский инстинкт, знакомство с человеческой природой, которые предоставляли ему возможность постигать до некоторой степени характеры людей, доказывали, что Иисус был не только совершенно невинен, но бесконечно благороднее и лучше его бешеных пустосвятов-обвинителей.
Ф. Фаррар 2 . С. 417.
«А что есть истина?» – помним мы – спросил Пилат, для которого, как язычника и судьи, это слово было странно и смешно, потому что он не знал никакой другой высшей истины, кроме юридической и логической, и то – искаженной среди развращенного мира, – вышел к первосвященникам, старейшинам и народу и объявил: «Я никакой вины не нахожу в Этом Человеке».
Путь Христов. С. 330.
Если бы Пилат обладал большим нравственным и гражданским мужеством, то, в сущности, этим и должно бы закончиться все дело. На основании римского закона Узник признан невиновным, и представитель этого закона признал обвинение Его в оскорблении величества своим политическим самозванством – недоказанным. Значит, оставалось решить дело лишь по иудейскому закону: а так как сила этого закона была ограничена и по нему нельзя было казнить человека смертью, то Пилат, говоря иудеям: «возьмите Его вы и распните!» – сделал лишь опять колкий намек на то, что они не имеют права распоряжаться жизнью людей. Оставалось закрыть собрание и разогнать сборище. Но у Пилата не хватило на это решимости, и он своей нерешительностью погубил все дело.
А. Лопухин. С. 57–58.
А архиереи не собирались брать назад свои требования. Снова посыпались обвинения, приводились новые улики. Они кричали, что Иисус «возбуждает народ, уча по всей Иудее, начав с Галилеи». «Этот человек из Галилеи?» – спросил Пилат. У него возникла мысль, если не избавиться от процесса, то хотя бы подтвердить свое мнение у компетентного лица, лучше знающего местные обычаи. Он приказал отвести Иисуса в Хасмонейский дворец, куда на время Пасхи прибыл тетрарх Галилеи (Ирод Антипа).
Прот. А. Мень 1 . С. 277.
«Вы говорили, – сказал Пилат, обратясь к иудеям, – что Он начал возмущать народ с Галилеи; разве Он галилеянин?» «Галилеянин», – вскричали обвинители в несколько голосов, полагая, что это обстоятельство особенно подействовало на Пилата, который был давно нерасположен к галилеянам, и находился во вражде с их правителем, Иродом Антипой, по случаю убийства некоторых из его подданных во время одного из жертвоприношений.
Архиеп. Иннокентий. С. 313–314.
Все эти годы отношения между прокуратором и Антипой были натянутые. Оба подчинялись легату Сирии, но Антипа хотел видеть себя единственным хозяином страны.
Прот. А. Мень 1 . С. 277–278 .
Но в уме прокуратора было и совсем другое.
А. Митякин. С. 234.
Отсылая Галилеянина к Ироду, правитель Иудеи достигал своих целей: примирялся с соперником, происки которого были для него опасными, и облегчал себе задачу в запутанном деле.
Прот. А. Мень 1 . С. 277–278.
Услышав о том, что Иисус «происходил из Галилеи», и там именно начал Свое учение, он воспользовался этим случаем, чтобы отослать Его к Антипе, как подсудного этому иродианскому царьку.
Ф. Фаррар 3 . С. 122–124.
Пилат, зная строгость императора Тиберия, видя, с какой яростью иудеи возводили тяжкие обвинения на Христа, был озадачен яростной ненавистью по отношению к назаретскому Пророку со стороны священников, саддукейской знати и черни, которые все неистово требовали смерти ненавистного им Пророка. Пилат видел злобу иудеев; еще яснее он видел величие и полную невинность обвиняемого; он чувствовал, что, уступив страху и угрозам, он поступил бы вопреки своей совести и своему римскому чувству справедливости. От всего сердца ненавидя иудеев, Пилат, как бы инстинктивно чувствовал, что Иисус стоял бесконечно выше всей этой толпы священников, книжников и фарисеев, этих обезумевших фанатиков, взятых вместе. Он готов был воспользоваться всякими обстоятельствами, чтобы только сложить с себя ответственность в столь трудном деле.
Свящ. Н. Григулевич. С. 168.
При слове «Галилея» Пилат ухватился за возможность отстранить от себя дело, которое его так затрудняло. Он спросил про Иисуса: «Разве Он Галилеянин?» – и, получив утвердительный ответ, решился сейчас же отослать Иисуса, как Галилеянина, к Ироду...
А. Дидон. С. 676.
СУД ИРОДА АНТИПЫ
Итак, Пилат желал спасти Иисуса.
Э. Ренан. С. 281.
Под предлогом нежелания вмешиваться в дела, принадлежащие чужому правлению, Пилат решился отослать Иисуса Христа на суд Ирода. В другое время исполнение такого намерения потребовало бы нескольких недель; потому что местопребыванием тетрарха Галилейского была Тивериада, отстоящая от Иерусалима не на малое расстояние; но теперь это могло быть сделано в продолжение одного часа, потому что Ирод Антипа, исповедуя иудейскую религию, находился теперь в Иерусалиме для совершения Пасхи. Отклоняя столь благовидным образом от себя судопроизводство над Иисусом Христом, Пилат мог даже при этом надеяться, что такая неожиданная учтивость послужит к примирению с ним потомка Ирода Великого.
Архиеп. Иннокентий. С. 313–314.
Ирод Антипа был так же польщен этим любезным вниманием, в котором увидел признание со стороны римского сановника независимости своей власти, тем более, что Пилат, знавший о его переписке с императором, относился к нему ревниво и не любил его. Теперь оба они опять могли сделаться друзьями, хотя и на почве столь темного дела.
Ф. Фаррар 3 . С. 122–124.
Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался; ибо давно желал видеть Его, потому что много слыхал о Нем…
Лука. (23:8).
В Тивериаде, обычной резиденции тетрарха, находившейся в расстоянии одной или двух миль от местности, бывшей центром деятельности Иисуса, Антипа давно уже слышал о Его чудесах, которые, без сомнения, считал искусными фокусами, и даже пожелал их однажды видеть. Неверующие были в то время чрезвычайно любопытны относительно такого рода чародейства. Но со своим всегдашним тактом Иисус отказал Антипе. Он опасался соприкасаться с этим нечестивым обществом, которое хотело сделать из него забаву для себя, и, стремясь снискать расположение народа, сохранял свои чудеса лишь для простых людей…
Э. Ренан. С. 237.
Так как Христос теперь находился в его власти, то он ожидал, что Иисус в удовлетворение его любопытства покажет ему какое-нибудь «знамение». И вот он, не без царственной гордости, воссел на свое «курульное» кресло, чтобы выслушать Его дело. Произошла в высшей степени знаменательная сцена. Жизнь Искупителя мира находилась в зависимости от решения этого ничтожнейшего и негоднейшего из людей.
Ф. Фаррар 3 . С. 122–124.
Итак, в последнюю Пасху земной жизни Иисуса Христа, Антипе представился такой великий славный случай сделать добро, какой только может когда-либо представляться смертному человеку. …Он мог бы, и чрезвычайно легко, предотвратить распятие Сына человеческого.
Свящ. В. Гречулевич 2 . С. 168.
Убедившись теперь, что ему нечего было бояться этого странного человека, в котором он даже подозревал раньше воскресшего Иоанна, он теперь отнесся к Иисусу с изысканным презрением и хотел сделать из него предмет издевательства и насмешки...
Ф. Фаррар 2 . С. 122–124.
Вокруг царька стояли его знать и тысяченачальники; перед ним во всей красоте Своего кроткого и таинственного величия стоял Сын человеческий, Сын Божий. Напирая на Него, стояла толпа разъяренных книжников и священников, которые неистово друг перед другом обвиняли Его во всевозможных преступлениях – самое воплощение невинности. Но Христос стоял среди этой толпы в величии безмолвия «принесенный, как агнец, на заклание, и как овца, перед стригущим ее, безгласна, так и Он не открывал уст Своих». При виде этой странной суеты, Ирод подумал, что Иисус просто не находил нужным отвечать на эти шумные крики разъяренных в своей злобе фанатиков, и, наверное, не устоит перед величием самого царя, окруженного военным блеском и обладающего властью на жизнь и смерть. Поэтому, дав время улечься бурному потоку обвинений, он сам затем «спрашивал Иисуса во многих словах». Но Иисус не отвечал ему. Да и зачем было тратить слова в ответ на вопросы «этой лисицы», этого преступного прелюбодея, этого гнусного человека, руки которого были обагрены кровью великого Предтечи, последнего и величайшего из пророков? Но, так как, для Ирода Антипы весь интерес дела состоял в игре в политику и в удовлетворении своего честолюбия, он крайне возмутился столь непочтительным к нему отношением. Кто этот Галилейский поселянин, этот «человек из черни», который, к тому же, смеет не отвечать на вопросы царя? Утомленный напрасными вопросами, пораженный безмолвием, более царственным, чем всякое красноречие, легкомысленный царек потерял всякое терпение…
А. Митякин. С. 325.
Тогда раздраженный Ирод передал Узника в руки своей дворни на поругание…
А. Лопухин. С. 500.
Первосвященники же и книжники стояли и усильно обвиняли Его. Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату.
Лука. 23: 10, 11.
В довершение всех насмешек, Ирод велел надеть на Иисуса Христа длинную, белую, отливающую особым блеском одежду. Так одевались в Риме полководцы и все те, кто домогались искать у народа какой-либо должности. Так, думал насмешливый деспот, должен быть одет и Тот, кто имел безрассудство представлять из Себя, хотя без особых умыслов и дальних последствий, Царя иудейского.
