Текст книги "Последний ветер (СИ)"

Автор книги: Евгений Мышкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Тотль! Мы поняли. Ближе к делу.

– Я понял, что Цогуа попал в беду, когда задергались ниточки. – начал Велер. – Я когда-то уже пытался Вам всем рассказать, о том, как я это вижу, но... В целом и общем, я почти всегда представлял где каждый из вас находится. Все наши действия, неважно, исходящие из личных мотивов, или из действий иных сил, оставляют после себя след. Если сосредоточится, то можно увидеть следы-нити абсолютно каждого человека. Правда, если "включить" их все разом, то можно с ума сойти от одного только созерцания переплетений этой глобальной паутины. Миллионы, миллиарды нитей. И шум. Слишком много шума. Как от струн различной тональности. Но, ваши нити всегда были другими. Отчетливо отличающимися от остальных. Сейчас, когда людей на планете почти не осталось, ваши действия и перемещения выделяются ещё больше. И когда что-то происходит, они гудят как высоковольтные провода. Видимо, оттого, что остальных нитей практически нет. Поэтому, даже когда мы все "закрылись" и перестали общаться друг с другом на расстоянии, я наблюдал за всеми. Только вот Ишчель уже долгое время сидит взаперти...

Велер сделал паузу.

Когда Цогуа столкнулся с Ллотром, в эфире это было слышно очень отчетливо. Я мгновенно выдвинулся к брату, смутно догадываясь, что произошло что-то не очень хорошее. И, к сожалению, я был прав.

– Ножи. Тебе же есть что сказать по этому поводу? – Спросил Цогуа.

– Да, брат. Правда, я даже не знаю, с чего мне начать. Однажды, ещё в первом цикле, я наткнулся на "чёрную" сестру. В ней было так много зла и хаоса, что это обволакивало её как какой-то защитный кокон. Как предупреждение: "Стой! Не подходи, а то укушу!". К счастью или к сожалению – не знаю, но я не имел счастья с ней познакомится. Тогда это стало для меня неким откровением. "Есть ещё и другие такие же братья и сестры" – подумал я. Только вот никакой информации о них нигде не было. И тогда я заинтересовался изучением мифологий различных народов. Правда, вся загвоздка заключалась в том, что куда ни плюнь, везде чертова прорва различных богов, полубогов и прочих сверхлюдей. И почти у всех весьма унифицированные трактовки. А подгонять теорию под факты было бессмысленно. И только во втором цикле в некоем примитивном племени была одна интересная легенда. Она рассказывала о том, что первых сущностей было двое. Вроде как мужчина и женщина. И они дали потомство в десять высших людей. Пятеро были белокожими, беловолосыми, сильными телом и духом. Ещё пятеро были темнокожими и, соответственно, темноволосыми. Короче, эта история точно про нас. – на этом моменте Велер радостно заулыбался. И продолжил.

И было там ещё что-то про божественные камни, которые, как вы уже догадались... Правильно! Упали с неба! На самом деле только один действительно свалился из космоса. Второй был наоборот, извлечен из недр земли. Только вот ни какие-то свойства, ни предназначения этих камней не указывались.

– То есть, ты хочешь сказать, что наш полоумный брат сделал себе ножи из камня, который упоминается в мифологии каких-то первобытных людей? – Спросил Цогуа.

– Не торопись с выводами, братец. Мы не знаем всей картины, но я хочу хотя бы примерно знать, к чему быть готовым. К тому же, во время той большой чумы, что он устроил, я был недалеко. Я приходил в его дом, и среди прочего я нашел весьма увесистый и обстоятельный справочник по минералам. Так что наш брат давно интересовался этим вопросом. Вот только остается выяснить, он сам узнал об этом...

– Или его кто-то надоумил.

Реплика Тотля повисла в воздухе и заставила всех замолчать. Воспользовавшись молчанием Велера, Тотль продолжил:

– И, я предполагаю, что какими бы невероятными не были наши скудные доводы, Ллотру всё же удалось осуществить задуманное. И всё это только для того, чтобы при желании, он мог убить нас. Доказательством тому – рана Цогуа. Она ведь до сих пор болит?

– Сейчас уже меньше. А сначала болела невероятно. Оно жгло как... Как будто раскаленным льдом...

– Думаю, мы достаточно наговорили. Пора бы и начать действовать. Велер?

– Да, брат.

– Он далеко от нас?

– Не очень.

– Тогда выдвигаемся через час. Собирайтесь. Оружие и патроны в этих ящиках.

– А есть что-то из холодного оружия? – Спросил Велер.

– А разве ты не собирался уболтать его до смерти своими разговорами? – Спросил Тотль.

* * *

Когда они подошли к солончаку, они увидели останки того, что когда-то было людьми. Создавалось впечатление, что какой-то дикий зверь забавы ради разорвал несчастных на куски, а потом сложил всё это в кучу. Кучу, состоящую из оторванных конечностей, лохмотьев, и пустых пластиковых и стеклянных бутылок.

– Видимо, они набирали здесь воду. А потом их убили. – Сказал Велер.

– Спасибо, мистер Холмс. – Сказал Цогуа.

– Судя по тому, как смердят останки, они провалялись здесь пару дней. Хотя, с учетом погодки, может, и того меньше. – Продолжил Велер, не обратив внимания на сарказм.

– Это он? – спросил Тотль.

– Да – ответил Велер.

– Пойдем. Мне уже не терпится. Веди нас к нему. – сказал Цогуа.

Когда Руфь очнулась, человек всё так же сидел рядом. Она не могла сказать, сколько времени она пробыла без сознания, но, судя по тому, как отвратно начинало пахнуть от тел окружающих её, она предположила, что на улице сейчас утро.

– Да, сейчас примерно половина десятого утра. Плюс-минус пять минут. Но на поверхности сейчас достаточно серо и заволочено облаками, так что сразу даже и не скажешь.

– Сспасибо... – только и смогла выдавить из себя девушка. Она почувствовала, что её одолевает голод, потому как вчерашний обед весь вышел, так и не переварившись. Вспомнив причину этого, её снова затошнило. А ещё боль в руке. Ножа в ней уже не было, и она была аккуратно и профессионально перевязана бинтом. Только попытавшись пошевелить пальцами, Руфь испытала новые вспышки боли, и решила оставить это занятие.

– Прости, что я вчера так с тобой обошелся. Но, пойми меня правильно, перебивать старших и дерзить им – признак дурного тона. Поэтому, я немного наказал тебя. Извини, что вспылил. Пока ты спала, я обработал и зашил рану. К сожалению, никаких обезболивающих препаратов я в вашей аптечке не нашел. Поэтому, потерпи пожалуйста. Хочешь есть? Только честно?

– Да.

– Тогда погоди минутку. Я сейчас схожу на кухню.

Ллотр встал из-за стола и удалился в другой конец зала, где начинался коридор и был вход в небольшую комнатку, оборудованную под кухню.

Руфь подумала о том, что сейчас самое время бежать. Бежать как можно дальше из этого места, превратившегося из пристанища общины в братскую могилу. Вот только куда бежать? Наверх? Туда, где без респиратора она протянет... Сколько протянет? Полчаса? Меньше? Да и убежит ли она со своим огромным животом от человека, который в одиночку убил более двадцати человек. И человек ли он вообще? И эта резкая перемена в его поведении? Он говорил о том, что сюда скоро должны явиться его братья. И если они не такие сумасшедшие как он, то у неё есть хоть какая-то надежда на спасение.

Смотреть по сторонам Руфь не стала. Не могла. Хотя, на периферии взгляд выхватывал мёртвые тела, расплывающиеся огромными красными пятнами.

Она так и сидела, потупив взгляд, покуда не пришел человек-иисус. Он поставил перед ней тарелку, на которой лежал ещё теплый кусок жареного мяса.

– Приятного аппетита, Руфь.

Рот моментально наполнился слюной и только маленький червь сомнения удерживал её от того, чтобы начать есть этот кусок голыми руками.

– Что это за мясо?

– Это свинина. Я нашел несколько замороженных кусков в рефрижераторе. Видимо, некоторые предпочли не говорить остальным о том, что осталась нормальная человеческая еда. Может, они держали её на какой-нибудь особенный случай. Кто знает?

– Правда?

– Конечно. Считай, что у тебя сегодня как раз тот самый особенный случай. Ешь и набирайся сил, маленькая отчаянная мышка!

Сомнения прервало громкое и протяжное урчание в желудке. Руфь секунду колебалась, а потом взяла мясо здоровой правой рукой и откусила кусок.

Она уже и не помнила вовсе, когда она в последний раз ела настолько хорошо приготовленное мясо. Прожаренное, но, в то же время, истекающее нежным розовым соком, идеально посоленное, в меру острое. Она почти не жевала. Она откусывала мелкие куски и почти сразу глотала. Спустя несколько минут она расправилась с трапезой.

Ллотр наблюдал за ней, как обычно наблюдают за голодной дворнягой, глотающей всё, что предложат. Он улыбался.

Он почувствовал их за пару лиг от убежища. Братья ненадолго задержались у солончака, видимо, разглядывая аморфную массу конечностей, оставшихся от водоносов, и двинулись дальше – прямо к нему.

Головы их были закрыты, а мысли спрятаны от него, но он знал, что они задумали. Какое отвратительно дело замыслили. Вот только сестрицы с ними не было. Сестрица осталась дома. Значит, представление сегодня будет только для троих членов семьи.

Пора поднимать занавес.

Вот только...

– Руфь?

– Да.

– Напомни, пожалуйста, как звали того парня, который с твоей подругой "дружил"?

Руфь секунду, было, пыталась понять, кого именно он имеет в виду.

– Его звали Джакоби. Но, он не любил, когда его так звали. Он называл себя Джакка.

– Джакка, значит. Ну, и как он тебе?

(почему он не добавил «был» в конце?)

– Он был хорошим. Он хорошо относился к Мире и ко мне тоже...

– Нет-нет. Я имею в виду... Как. Он. Тебе. На вкус?

Руфь сжалась от того, что живот похолодел, будто она проглотила камень. И через секунду камень запросился обратно. Она даже не успела отвернуться от стола, когда из неё полезла рвота. Её тошнило непереваренными кусками, вперемешку с розовым соком. Руфи казалось, что это кровь.

Когда она повернула голову, чтобы взглянуть на человека, это моментально выветрило из её головы все мысли о том, чтобы наброситься на него с кулаками. В его выражении лица и взгляде читалось превосходство, самоуверенность, безнаказанность и веселье. Для него всё это было каким-то театром, где ему была уготована главная роль.

Единственное, что смогла сделать Руфь – это заплакать. Она даже ничего ему не сказала.

– Ну-ну, не плачь, мышка. Сейчас сюда придут мои братья, и я хочу, чтобы ты выглядела как подобает. Так что вытри свои слёзки, и раздевайся.

– Что?

– Я сказал: вытри слёзы и раздевайся!

– Убей меня... – всхлипнула Руфь. – Лучше убей, чем так. Я не хочу унижения...

– Не заставляй меня делать это самолично! РАЗДЕВАЙСЯ!

Руфь вся сжалась, и принялась медленно стягивать с себя свитер. Под свитером оказалась майка, когда-то белая, теперь – грязно серая с протертыми дырками. Она сняла и её. Следом сняла тяжелую шерстяную юбку в клетку.

Она так и стояла в исподнем и тяжелых ботинках, не зная, достаточно ли этого, или стоит раздеваться дальше. Но, спросить у неё не хватало сил.

– Эти грязные тряпки тоже снимай. И ботинки.

Через несколько минут возни со шнурками, она сняла свою обувь. Затем – всё остальное. Она так и не смогла для себя определить, что в этой ситуации для неё было более дискомфортным: остаться абсолютно голой среди трупов и сумасшедшего маньяка, или стоять босиком на холодном бетонном полу. Не было сил даже из стыдливости прикрыть руками маленькие груди и низ живота.

Он лишь мельком взглянул на неё и сказал:

– Присаживайся.

Руфь покорно села на стул и поджала ноги. В её голове вращалась только одна мысль: "надеюсь, сегодня всё это закончится".

* * *

Цогуа, одетый в черную форму с металлическими накладками и бронежилет, спускался первым. Тотль и Велер предпочтя свои обычные одежды, шли следом. На входе они обнаружили следы крови и два тела, сваленных в углу.

Спустившись в само убежище, они узрели картину, нарисованную сумасшедшим сюрреалистом. Зала была вся в крови, а за стол были усажены одиннадцать мёртвых людей. Во главе стола сидел Ллотр, скрестив руки на груди. Рядом с ним сидела голая женщина невысокого роста. И не было даже понятно, жива она, или нет.

– Какими словами можно описать конец? – начал Ллотр, когда братья столпились на входе – Возможно, словом «начало»? Когда ты наблюдаешь подобное зрелище уже не в первый раз, ты начинаешь понимать, что конец для чего-то одного, это всего лишь начало для чего-то другого. Затеряться среди людей очень легко. Они в большинстве своём заняты вполне обыденными вещами. Размножаются, воюют, и снова размножаются. Живут не очень долго; через двести лет, никто и не вспомнит, что кто-то когда-то видел человека отличающегося от них цветом кожи, или волос.

Только вот я не хочу подобной участи. Я не хочу, чтобы время стерло меня из памяти этих примитивных людишек. Они должны помнить, кто приносил мор и чуму в их города. Они должны помнить, кто нашептывал диктаторам и тиранам все те идеи, что приводили к войнам. Ведь только так они наконец-то поймут, что они всего-навсего микробы. Болезнетворные бактерии, вызывающие голод, перенаселение и смерть этой маленькой планеты. Но, только не мы. Мы – другие. Мы – есть лекарство от всего этого. И поскольку вы так и не внемли моим словам, должен остаться только один. И этим одним буду я!

– Признай, что ты сумасшедший, брат! – Закричал Тотль.

– Нет, братец. Я не сумасшедший. Я – просветленный. Я разглядел суть то, что вы упорно отказываетесь увидеть.

– Пора завязывать с этим. – Сказал Цогуа и принялся разматывать внушительный сверток, обмотанный брезентом.

– Погодите! Одну минуточку! – Ллотр поднял обе руки вверх, призывая ко вниманию. – Я приготовил для Вас отличную постановку, и не хочу, чтобы мы начали, не насладившись ею. – Ллотр обвел руками окружающее пространство – Оглядитесь, я, по памяти, конечно, воссоздал "тайную трапезу". Только мои апостолы уже в раю. Или в аду. Неважно; я не верю ни в то, ни в другое. И только одна моя дева осталась жива. А всё дело в том, что она носит в себе ребенка. Встань, пожалуйста. – Последняя фраза была произнесена тише и предназначалась Руфи. Её бил озноб, и всю трясло. Мыслями она находилась так далеко, что сразу даже не поняла, что обращаются к ней.

– ВСТАНЬ! – от неожиданности, она выпрямилась и заплакала. Стул жалобно скрипнул за её спиной. Руки дрожали и висели как плети.

– И это не рожденное ещё дитя должно было стать новым мессией! Новой надеждой этого социума! Но, не станет...

Время для Тотля замерло. Точнее, загустело. Он видел, как Ллотр достает из складок своих одежд большой нож. Практически тесак. Нож молниеносно скользнул снизу вверх по внушительному животу девушки. Её глаза округлились, а на животе проступила тоненькая красная нить. Очень глухо, будто бы издалека Тотль услышал голос Велера.

– Твою мать...

К своему обычному ходу время вернул крик. Он ворвался в пространство и заполонил всё. Девушка кричала настолько громко, что, казалось, её барабанные перепонки лопнут от собственного крика. Из её чрева на стол выпал окровавленный сгусток, не подававший никаких признаков жизни. Ребенок был мертв. Девушка смотрела на него, продолжая кричать, и пытаясь удержать руками разъединенные кровоточащие половинки собственного живота. Глядя на всё это, Ллотр улыбался.

Представление прошло удачно.

Глава 9

ГЛАВА 9

Крик Руфи перестал быть слышен только когда началась стрельба. Её открыл Цогуа. В руках у него был огромный станковый пулемет, переделанный под ручной. Или собранный собственноручно, что тоже не исключалось. Тотль отметил, что калибр этого самодельного монстра не менее 14 миллиметров, а вес настолько большой, что человек вряд ли смог бы спокойно и прицельно палить из этой штуки. Да и отдачей могло запросто оторвать руку. Выстрелы оглушали до звона в ушах. Пули проделывали огромные дыры в сидящих телах и разбрасывали их по комнате. Одна из пуль оборвала жизнь Руфи. Её маленькое тело отбросило назад на несколько метров, а голову снесло практически подчистую.

Несколько пуль зацепили Ллотра. Серьёзного вреда они не причиняли, и к тому же быстро зарастали. Попасть же в голову не удавалось. Ллотр метался с невероятной скоростью, словно дикий зверь. Он на ходу вытащил второй нож, и ждал удачного момента, чтобы напасть. Цогуа продолжал безостановочно стрелять. Ствол орудия начал раскаляться. Гильзы постепенно, со звоном устилали пол.

Велер стоял наготове, двумя руками крепко сжимая рукоять длинного слабо изогнутого клинка одати. Тотль взял с собой пару прочных длинных цепей.

В какой-то момент у Цогуа закончилась лента для патронов и наступила оглушительная тишина. Вот тогда-то и началась бойня.

Ллотр, крича и отбрасывая попадающиеся на пути обломки и части тел, метнулся к Цогуа. Тот пытался отбиваться стволом пулемета, но Ллотр вонзил ему нож во внутреннюю сторону локтя, и оружие упало на пол. Второй нож вошел прямо в горло, прошив воротник бронежилета как бумагу. Цогуа захрипел и осел на пол. Ллотр в этот момент обнажил ещё одну пару ножей.

Тотль, размахивая цепью, сделал выпад, пытаясь обездвижить брата. Он зацепил его правую руку, и что есть силы дёрнул на себя. Раздался хруст и Ллотра повело вправо. В этот момент Велер, зашедший слева, попытался отсечь вторую руку, но Ллотр вывернулся, и клинок прошел мимо. Тогда Велер сделал рубящий удар, метя в шею, но Ллотр что есть сил дернул правой рукой. Тотль, потерявший равновесие, отправился прямо в объятья Велера и сбил его с ног.

– Жалкие, жалкие братья. Вам троим не достает сил убить меня. И вы ещё хотите ВЫИГРАТЬ?

Велер молниеносно вскочил с колен, и принялся наносить удары со всей своей возможной скоростью. Ллотр не уступал ему. Он отбивался от меча двумя руками одновременно, так что Велеру просто удавалось сдерживать его.

Тотль в это время вытаскивал ножи из Цогуа. Когда он впервые прикоснулся к рукояти, он понял, что имел в виду брат про ощущения. Но, помимо этого, в клинке чувствовалась своя собственная сила. Руки начало жечь, но Тотля это не останавливало.

Сначала из горла. Нож сидел очень крепко и очень глубоко. Для того, чтобы его извлечь, Тотль уперся коленом брату в грудь. Нож с чавкающим звуком вышел и звякнул о пол. Из руки вышел чуть легче. Увидев облегчение в лице Цогуа, Тотль снова бросился в драку. Он обошел Ллотра с Велером, сошедшихся в танце, и сделал выпад цепью. На этот раз он метил в ноги.

Тотль так и не понял, то ли Ллотр услышал свист цепи, то ли рассчитал время, но он подпрыгнул ровно в тот момент, когда цепь должна была обвить ему ноги. Вот только он не рассчитывал, что вторая цепь достигнет своей цели. Она обвилась вокруг его шеи, и Тотль что есть сил дернул на себя. Ллотр потеряв было равновесие, сделал несколько неуклюжих шагов назад и снова выровнялся.

– Руки! – закричал Тотль. – Отруби ему руки!

Велер подскочил с занесенным мечом слишком близко, и тут Ллотр внезапно подпрыгнул и что есть мочи ударил его обеими ногами в грудь. От удара меч улетел куда-то в сторону, а Велер пролетел пару метров и рухнул на пол.

Тотль немного отойдя назад, снова дернул цепь на себя. Только вот Ллотр был готов к этому. Мгновенно развернувшись, он сам бросился на Тотля и вонзил ему оба ножа под ребра. Тотль закричал. Внутри всё нестерпимо жгло. Ллотр достал из ножен два ножа-когтя и всадил их Тотлю в шею. Тотль осел, пытаясь сохранить остатки сознания. Цепи выпали из его рук, и тихо звякнув, замерли.

Пока Цогуа снимал оказавшийся бесполезным бронежилет, Ллотр подбежал к нему, и ударил коленом в голову. Цогуа рухнул на пол, и Ллотр, пригвоздил его плечи к полу. Теми же самыми ножами, которые Тотль совсем недавно из него извлек. Цогуа не проронил ни звука, хотя боль сводила его с ума.

В этот момент Велер всё-таки достал Ллотра. Он с размаху засадил меч ему в шею. Снести голову одним ударом, как он на то рассчитывал, не получилось, и меч, остановился, дойдя до кости.

Ллотр пошатываясь, и истекая кровью встал, и развернулся. Велер невольно сделал шаг назад.

Во взгляде брата была непреодолимая бездна, укрывающая в себе злобу и сумасшествие. И в то же время – пустота. Ллотр, медленно шагая на Велера, руками схватился за лезвие меча, вынул его, и отбросил в сторону. Достал пару ножей из-за пояса. Он шел молча, и оттого казался ещё более безумным. Велер бросился на него с голыми руками, но Ллотр моментально располосовал их. Затем он ударил прямо по коленным чашечкам, отчего Велер рухнул на колени. Ллотр присел напротив него, и сказал:

– Знаешь, сколько лет я мечтал вырезать твой поганый болтливый язык? Я много раз представлял этот момент. А потом я представлял, как я приготовлю его. И съем. Наслажусь каждым кусочком. Плоть врага вкусна. Особенно если твой враг приходится тебе родным братом. Кажется, этот момент настал.

– Пошел ты...

Эти слова стали его последними. Ллотр с силой схватил его за язык и вытянул наружу. Одним резким движением он отрезал его. Голова Велера дернулась назад, а рот моментально наполнился кровью. Ллотр победоносно сунул окровавленный кусок языка во внутренний карман своей хламиды.

– А теперь прощай, мой разговорчивый брат.

Ллотр вонзил одновременно два ножа прямо в адамово яблоко, и развел в стороны настолько сильно, что голова просто слетела.

Тотль, наблюдая всю эту картину, сперва не понял, что произошло. В голове за малейшую долю секунды пронеслись картины их с Велером встреч, совместных походов и бесед. Вся их совместная дорога. А через всё тело прошла какая-то дрожь, словно разряд электричества. И когда это ощущение ушло, осталось гнетущее чувство опустошения. Велер умер.

– Значит, вот что чувствуешь, когда кто-то из НАС умирает. Мне нравится. Очень приятное чувство. Теперь я хочу повторить его.

Ллотр медленно, вытирая ножи о полы одежды, шагал на Тотля. Тотль, в котором уже было четыре ножа, чувствовал обжигающую боль и бессилие. Все регенеративные способности были подавлены и раны обильно кровоточили. Ллотр навис над ним со зловещей улыбкой.

– Мне всегда было интересно, что заставляет тебя сочувствовать смертным. Из всех нас только тебе есть до них дело. Сестра всегда интересовалась исключительно книжками. Велер просто жил в своё удовольствие, болтая своим пустым языком. Молчаливый братец всегда был сам по себе. И только тебе, Тотль, было до всего дело. Ты трахал смертных, любил их... – При этих словах он плюнул на пол. – Отвратительно. Ты защищал и учил их. Зачем? Может, в твоей голове что-то есть? Какой-то вредный отросток, который заставляет тебя это делать. Давай-глянем?

И когда Ллотр навис над ним, намереваясь сделать трепанацию, его лицо прошил нож. Нож вошел за ухом, и вышел сквозь щёку, едва не задев глаз.

Ллотр вскричал и вцепился рукой в рукоять, пытаясь его вынуть.

– Хороший удар, Цогуа – Прохрипел Тотль.

– Хрен там. Я целился в мозг.

Пока Цогуа вынимал из него ножи, Тотль заметил, что он надел рюкзак. Тотль даже не имел представления, что в нём, потому, что Цогуа наотрез отказывался говорить о его содержимом. Равно, как и не давал его никому нести.

– Держи. – Цогуа протянул ему маленький пластиковый взрыватель.

– Что это?

– Детонатор. Я попытаюсь удержать его, а ты – беги отсюда, и взрывай здесь всё.

– Нет! Без тебя я не уйду!

– Не глупи. Нам его не одолеть. Давай! Живо!

Тотль встал, и держась за кровоточащий живот, медленно начал идти к выходу.

– Куда фобралфя, братеф?! Бефифь? – Закричал Ллотр. Тотль обернулся и увидел, что тот вынул нож, и смотрит на него. Некоторых зубов у него не хватало, а кровь, вперемешку со слюной стекала с подбородка. Цогуа накинулся на него, и напоролся на нож.

Тотль не оглядываясь, ускорил шаг. Раны медленно затягивались и ужасно болели. За спиной раздавались крики и шум борьбы.

Перед тем, как закрыть увесистую бункерную дверь, он в последний раз взглянул в залу.

Всё было в крови. Тела и оторванные конечности разбросаны по полу. Белым пятном – обезглавленное тело Велера.

Ллотр и Цогуа все в крови сцепились в смертельных объятиях. Из лица Ллотра торчит нож. Цогуа сдерживает его из последних сил.

БУМ!

Дверь захлопнулась.

Тотль поднялся по лестнице, и когда он подошел к выходу, его настигло ощущение смерти Цогуа. Тотль сжал детонатор до хруста. Сигнал сработал.

Взрыв был такой силы, что всё строение содрогнулось, а у Тотля выбило землю из-под ног. Он лежал не вставая ещё почти час.

Раны уже затянулись, но в душе его что-то сломалось. Он никогда не думал, что когда-то увидит и почувствует смерть своих братьев. До этого момента он вообще слабо верил, что они смертны. Теперь в его голове разыгрывались сценарии расправы с Ллотром.

А ещё он думал, что пора подыскать себе убежище на период терраформации.

* * *

Ишчель сидела в кресле, и взгляд её был потуплен. Тэйя крепко спала у неё на коленях, завернутая в шкуры.

– Я надеюсь, теперь ты поняла, во что ОН превратился?

– Я понимаю, что он болен.

– Болен? Ишчель, больные люди лечатся. Или их лечат насильно.

– Предлагаешь засунуть его в учреждение для буйных?

– Очень остроумно. Нет. Я предлагаю вылечить его навсегда.

– Я понимаю, что ты скорбишь о братьях. Я тоже скорблю по ним. И я даже не знаю, что я могу для них теперь сделать.

– Единственное, что ты можешь сделать, это воспитать эту девочку. Воспитать её достойно. Чтобы в тот момент, когда придет время, она смогла дать отпор нашему брату.

– Хорошо.

– Пообещай мне, Ишчель.

– Я обещаю.

Ещё несколько минут они сидели молча. Затем Ишчель произнесла.

– Кстати, по поводу отца этой девочки.

– Спрашивай.

– Как к нему попал тринадцатый нож? Не мог же он взяться совершенно из ниоткуда.

– Да. Я уже говорил, что он мог просто лежать в земле. Но, есть одно воспоминание.

– Чьё воспоминание?

– Воспоминание матери этой девочки. Только я не могу быть уверен, что всё было именно так. Сейчас объясню. Когда я спас её; поправка, их обоих от Ллотра, и она поняла, что Кхаа мёртв, она считала что всё это произошло большей частью из-за меня. И в какой-то момент в её голове пронеслось едва уловимое воспоминание об этом случае. Сначала я посчитал, что это предродовое волнение; в её голове творилась жуткая каша из воспоминаний, отчаяния и злобы в мою сторону. И только сейчас я понимаю, что это вполне могло было правдой.

* * *

Это место тянуло его к себе необъяснимым образом. Как только он разглядел в сплетении деревьев темноту расщелины, на него словно подуло тёплым прелым ветром, поднявшимся как будто из недр, где было тепло и сухо. Трещина в скале, широкая – в человеческий рост, тоненьким голосом шептала ему:

"приходи ко мне. Мне есть что тебе рассказать"

Она шептала ветром и шуршанием палых листьев. Ему представилось тепло и уют; некое спокойное убежище среди мест, где почти всё время лежит снег. Глубина, темнота и неизвестность отнюдь не пугали его, как не может пугать материнская утроба. Теплая аномалия среди царства вечных холодов.

Как-то он рассказал об этом Маат. Она не стала перечить мужу или отговаривать его. Она сказала, что её мужчина вправе сам принимать такие решения. К тому же, если он найдёт там то, ради чего они все пришли сюда, то для всех это принесет уверенность. И надежду.

Маат ещё спала. Кхаа же спал очень тревожно. Ему постоянно снилась пещера. Она что-то говорила ему, но он не мог, а оттого ещё более усердно силился понять её. Она говорила даже не на каком-то понятном языке. Она говорила ветром, тишиной камней, колыханием травы и молчанием вековых деревьев. Она говорила яркими образами и непроглядной темнотой, чужими мыслями и снами.

Кхаа постоянно просыпался, пытаясь вспомнить, что же ему виделось, но видения ускользали, и он снова проваливался в сон. И всё начиналось снова.

Когда низкое солнце ещё только собиралось выползать из-за горизонта, Кхаа уже был собран, и готов в путь.

Шел мелкий дождь. Кхаа едва слышно шлепал по лужицам в густой траве. Перед ним лежал лес. Деревья уже большей частью окрасили листья в красный цвет, и понемногу сбрасывали их. Найти среди палой листвы ту самую зверью тропу не составляло труда. К тому же, Кхаа отлично помнил дорогу к пещере.

Лес только-только просыпался. Было душно и влажно. Кхаа отлично слышал крики птиц и перемещения мелких животных в кустах. Где-то в кроне дерева стрекотал черный дятел. Спустя примерно час тропа раздваивалась, и Кхаа свернул вправо, к скале. Оставалось уже недолго.

Пещера встретила его полумраком и сухостью. Кхаа внимательно осмотрел всё вокруг, дабы обезопасить себя от возможного столкновения с медведем. Что тут могло ещё водиться, он даже себе не представлял. Когда он убедился, что тут никто не обитает, он думал над тем, что возможно, стоит развести огонь, чтобы просушить намокшую одежду.

«не обязательно, здесь тепло»

Сначала он даже не понял, прозвучало ли это откуда-то изнутри, или же в его голове. Он начал беспокойно оглядываться, и крикнул:

– Кто здесь? Выходи!

«спускайся ко мне, я уже давно жду»

Теперь голос шел откуда-то из глубины.

Глаза постепенно привыкали к полумраку. Кхаа не представлял, как так возможно, но периодически в проходе спуска появлялся свет. Даже не сверху, но из стен. Он слабо рассеивался, и, тем не менее, этого света хватало, чтобы хоть что-то видеть.

В какой-то момент спуска, Кхаа заметил, что спуск стал гораздо круче, и появились ступени. Грубые, не всегда одного размера, но определенно сделанные человеком. Он даже не представлял, кто и когда сделал всё это. Чем ниже он спускался, тем теплее становилось. Его одежда высохла, и ему пришлось скинуть тяжелую меховую куртку, чтобы не терять лишнюю жидкость из организма. Он сделал пару глотков из бурдюка с водой и двинулся дальше.

Он не знал, сколько времени он спускался. Только когда он остановился передохнуть, он понял, насколько голоден. Он быстро перекусил куском рыбины, и продолжил идти.

Впервые на его пути была развилка. До этого заблудиться просто не представлялось возможным. Теперь же Кхаа замер на месте. Он минуту подумал и спросил:

– Куда теперь?

Тишина.

– В какую сторону мне двигаться? – Ещё раз спросил он.

«не важно. Ты всё равно попадешь ко мне, что бы не выбрал»

Кхаа вошел в правый коридор. Он был узким, нешироким, с совершенно гладкими стенами. И в нем не было света. Идти приходилось, ощупывая руками стены. На удивление, не было ни чувства тревоги, ни страха, ни опасности.

Кхаа точно знал (правда, он даже не подозревал, откуда взялась эта уверенность), что здесь ему ничто не причинит вреда.

Коридор был долгим, почти несколько тысяч шагов, но в конце был свет. Мерцающий красный свет.

В овальном зале было жарко от пылающего в самом центре костра, и пахло жжеными травами. После затхлого запаха подземелья, ароматы трав сразу били в нос. Кхаа узнал почти все из них. Это был до боли знакомый и непередаваемый букет из паутинника, чемерицы, омелы, хмеля и крушины. Всё так, как когда-то давно у матери.