Текст книги "Последний ветер (СИ)"

Автор книги: Евгений Мышкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Последний ветер

Часть 1. пролог#1

Посвящаю эту книгу моему другу, у которого живет девять котов.

И который понял её лучше, чем я сам.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Самое начало истории мне приснилось. Вернее, не начало истории, а начало повествования. И я был настолько впечатлен и настолько озадачен, что решил непременно записать всё, что увидел. Я считал, что это может вырасти в неплохую повесть. О большой полноценной книге я тогда даже не думал.

Когда через пару дней я постарался максимально точно записать увиденное (имена, кстати, большей частью, тоже из сна), у меня осталось больше вопросов, чем ответов. И я решил узнать, что же будет (или было) дальше. Пока часть повествования "созревала", обрастая множеством подробностей и второстепенных историй, прошел почти год.

Несколько фактов о книге, которыми я хотел бы поделится с читателем.

1. Книга целиком и полностью написана и сверстана в текстовом редакторе на сотовом телефоне.

2. Помимо самого начала, ещё несколько частей этой истории также приснились автору.

3. Всего один персонаж из книги имеет реальный прототип. Правда, на момент написания, эта личность умерла, проиграв борьбу с раком. Её образ используется здесь сознательно, с данью уважения этому человеку.

4. Первая глава была написана осенью 2015 года. Вторая – зимой 2016. Название книги появилось только весной 2018.

5. Автор выражает огромную благодарность Мире, Анами, Сене и моей Ю. Без вас бы ничего не было.

ЧАСТЬ 1

Там, где есть солнце,

Всегда есть тень.

ПРОЛОГ

Песок был повсюду. Он витал в воздухе, и пустынный ветер старался принести его как можно больше. Он противно скрипел на щербатом бетонном полу, таился в щелях и сыпался сквозь трещины в потолке.

Человек провел здесь несколько тысяч лет, и большую часть времени он провёл в анабиозе. Когда он не спал, он маялся бездельем, пока не наступало апатичное отупение. Он спал с открытыми глазами, пытаясь одновременно бодрствовать. Расставлял силки на пустынных крыс – мерзких упитанных тварей, практически лишенных шерсти, и оттого казавшихся особенно отвратительными. Последнюю пойманную крысу он за лапу подвесил на крюк. Это оказалось достаточно увлекательным зрелищем для человека. Крыса, вереща от боли с остервенением пыталась перегрызть толстый металл. Несколько часов спустя крыса осознала тщетность своих усилий. Она принялась за лапу. Она кричала и вопила, но инстинкт самосохранения брал верх над чувством боли. Когда твердые острые зубы начали со скрипом вгрызаться в кость, человек улыбнулся.

Он улыбался от уха до уха. Он улыбался, когда лилась кровь и трещали сухожилия.

Крыса с громким стуком шлепнулась на пол, и тут же вскочила на лапы, но отсутствие конечности заставило ее неуклюже заковылять. Человек молниеносно вскочил и схватил безногую крысу за шкирку. Она снова начала извиваться, пытаясь укусить человека за руку.

Человек пристально посмотрел в ее глаза. Он видел в них злобу. Первобытную ненависть к существу, которое убивает и калечит ради собственного развлечения. Человек подошел к узкому выходу из пещеры и вышвырнул крысу под палящее солнце.

Он обладал белоснежной кожей и бесцветными белыми волосами. Он давно перестал следить за растительностью на голове и лице, и теперь стал похож на старого монаха. Впрочем, его это нисколько не волновало. Здесь, в этой части бывшего бункера, служившей ему убежищем, он мог чувствовать себя настоящим. Таким, каков он есть. Нормальным. Если конечно, можно назвать его перманентную злобу нормальным состоянием.

Он ждал. Он мог прождать в сердце этой пустыни еще десятилетие, если потребуется. Очень сомнительно, что сюда решит забрести кто-то в здравом уме.

Единственными свидетелями пребывания его в этой пещере были скорпионы и тарантулы. По крайней мере, они были очень похожи на скорпионов и тарантулов. Всего один раз, перед рассветом он увидел цепь следов, уходящих за пустынную дюну. Возможно, это был шакал. Возможно, кто-то еще. Через несколько часов началась буря, и следы замело.

Он лег на пол, положив под голову плотную кожаную сумку. Он улыбался. Скоро его брат и сестричка начнут действовать, и тогда он отыщет их и закончит то, что начал когда-то давно. Проклятый рассказал ему, что что-то изменилось. Некие волнения, отобразившиеся в потоке.

Интересно, что они там такое задумали? Человек улыбнулся.

Глава 1

ГЛАВА 1

Все здесь было совершенно иначе. И климат, и деревья, и даже животные попадались такие, каких он никогда ранее не встречал. Кхаа сидел в хижине и грел свои ноги у костра. Костер сильно дымил, из-за чего в хижине становилось очень душно. Кхаа надеялся, что скоро огонь разгорится как надо, и дым уйдет. Еще от матери он слышал, что чем больше пламя, тем меньше дыма. Но, в этом суровом зимнем краю дрова всегда были сырыми. Сколько он не грел их у огня, чтобы из них ушла влага, они страшно дымили.

Пламя занялось сильнее и в хижине заплясали тени от огней. Жена Кхаа, босая сидела на соломенной кровати и чистила рыбину. Рыбина была очень жирная, и от неё шел специфический дух. Рыбьи потроха она клала просто на землю, а жир аккуратно собирала в старую деревянную плошку. Жир очень ценен, чтобы давать ему стекать впустую. Над огнем на веревке сушилось мясо. Оно было подвешено под самый потолок, рядом с пучками собранных трав.

Кхаа сам толком не понимал, что заставило его идти в столь отдаленные места. Он вспоминал, с каким пылом он доказывал всем, что на севере наверняка есть что-то такое, ради чего стоит там обосноваться. Не может быть, чтобы там был только снег и ничего более. Наверняка природа там хранила нечто такое, ради чего стоит бороться со стихией. Прежнее место было уже не такое как раньше. Климат менялся, и огромный континент, богатый на леса и бизонов становился другим. Никто не мог сказать, в чем конкретно это заключалось – слишком незначительны были перемены. Но, что-то определенно происходило. Бизоны, прежде бесстрашно бродившие здесь огромными стадами, стали отстраняться от людей. Деревья становились не такими великими. Этот маленький мир, облюбованный небольшой группой людей становился каким-то тусклым. Природа начала скрывать свои богатства от них. И все это прошло почти незаметно всего за несколько десятков лет.

Последний год до прихода зимы племя активно спорило, что происходит с миром, и нужно ли уходить из этих мест. И, если уходить, то куда? Практически все решили двинуться на юг, где по слухам, было такое количество воды, что ею смогли бы напиться даже Боги. И когда весной сошел снег, племя начало активно запасаться провизией, и готовиться к переселению.

И тут появился молодой Кхаа с его смелой идеей перейти через сломанную гору, и осесть на севере. Большинство считало его безумцем, потому, что все знали, что за сломанной горой ничего нет. Не того всепоглощающего ничего, не пустоты, а есть только бескрайняя ледяная пустошь с холодным пробирающим ветром и завываниями диких и опасных зверей. Сначала Кхаа поддерживала лишь его жена – Маат. Но, со временем некоторые его соплеменники все-таки решились испытать удачу. Ко времени отхода, группа Кхаа насчитывала всего сотню человек. В том числе женщин и детей. Совершив переход через сломанную гору, они оказались в невиданном ранее мире, где лето наступало всего на несколько недель, дабы показать, что оно есть, и оно помнит про людей, которые решили тут жить. Где-то далеко, за горизонтом, были ещё земли. И Кхаа с удивлением понял, что до края мира им ещё далеко.

Они долго и упорно продвигались вглубь континента. Климат здесь был очень суровым и холодным, но не таким, как про него все рассказывали. Дичи здесь было мало, но она была на порядок крупнее и жирнее, чем ранее. Лисья шерсть была гуще, и из неё делали отличные теплые шапки и рукавицы. Волчьи шкуры шли на шубы и штаны. А обувь делалась из плотной бизоньей кожи. К концу года Кхаа и его племя остановились на краю огромного плато, разрезаемого широкой рекой, где с одной стороны были высокие горы (имя им ещё пока никто не дал), а с другой – густой лес.

Начиналась зима. Суровая и темная. Снег ещё не шел, но в воздухе был слышен его свежий запах. Облака с каждым днем опускались всё ниже, и цвет их становился все темнее.

Кхаа пытался согреться в своей хижине и вспоминал, как он встретил последнего бизона в этом краю.

Его племя верило, что Бизоны после смерти попадают в другой мир, где всегда солнечно, вволю травы и много чистых озер. Но если Бизон умирает не своей смертью, то он сможет и не найти дорогу к миру мёртвых. Поэтому охотники собирались в круг и пели песни бизоньим богам, чтобы те пустили его в своё царство. Охотники на бизонов никогда не убивали молодых и взрослых особей, а так же самок. Даже старая бизониха могла родить теленка. Убивали обычно старых особей. Бизоны никогда не боялись человека в этих краях, поэтому охотники подходили к бизону и гладили его, разговаривали с ним. Когда все было готово и молитвы прочтены, бизону давали выпить кадку воды, настоянную на определённых травах. После выпитого бизон начинал активно опорожнять свой кишечник. Затем ему давали вторую кадку, и когда из него выходила только вода, один из охотников длинной заостренной полой костью пробивал кожу меж ребер и доставал до сердца. Бизон, не успев ничего почувствовать, закрывал глаза и падал на бок. Кровь, которая из него выходила, начинали собирать в бурдюки. Когда бурдюки были полны, бизона начинали свежевать. Племя Кхаа всегда с умом распоряжалась добычей. Все что можно было употреблять в пищу – съедали. Особо ценился мясистый язык и богатый жиром горб.

Этот бизон был крупнее всех виденных им ранее. Почти в полтора раза крупнее обычного здорового самца, да и рога его были куда больше. Кхаа подумал, что в один такой огромный рог должно вмещаться два бурдюка воды. Но, самым необычным было то, что он был белого цвета. Кхаа еще ни разу в жизни такого не видел. Сначала он даже было решил, что это всего лишь снег так плотно налип на бизонью шкуру. Но, подойдя поближе, он с удивлением отметил, что шерсть действительно белоснежная. Бизон посмотрел на Кхаа своими большими мутными глазами, и Кхаа понял, что тот очень стар. Возможно, он пережил уже более сотни зим. Возможно, он уже жил здесь, когда на юге еще не появилось первое племя. За долгую и холодную зиму он тощал, подъедая скудные остатки растительности. Пил воду из чистых источников, разбивая толстый лед массивным копытом. А за короткое лето вновь набирал массу, и сбрасывал старую грязную шерсть. И никого не боялся. Вряд ли в этих краях нашлось бы существо, осмелившееся напасть на столь великого зверя. В какой-то момент Кхаа решил, что перед ним сейчас стоит великий Бизоний Бог, который много лет назад породил все живое. И теперь его жизненные силы иссякли, и он медленно умирал среди этой бескрайней ледяной пустоши.

Бизон нашел немного тусклой зеленой поросли и принялся ее жевать. Кхаа свесил с плеча большие бурдюки и сел на них. Он наблюдал за зверем и тщательно обдумывал, что ему сейчас делать. Упускать такого зверя не хотелось, но и один он с ним не справился бы. В конечном счете, Кхаа решил, что раз уж Течение было благосклонно к нему настолько, чтобы он встретил этого бизона, то они обязательно столкнуться друг с другом снова. Течение сделает виток, и вот тогда Кхаа будет готов. И если Древние услышат их песни, то Кхаа убьет этого зверя.

Этим вечером Кхаа что-то предчувствовал. Маат, разделавшись с рыбиной, завернула ее в лед и солому. Кхаа обулся и вышел на улицу. Небольшой поселок уже готовился отойти ко сну. Лишь изредка между хижин сновали женщины с ведрами или дровами в руках. Небо постепенно затягивало тучами, и блеклый лунный диск медленно растворялся на небе. Звезд не было видно и вовсе. Кхаа плотнее закутался в шкуру и подумал о том, что, возможно, сегодня пойдет снег. Когда свинцовые облака окончательно съедят луну, на землю очень тихо начнут падать первые снежинки, постепенно набирая силу, и к утру полностью покроют белым все плато.

Сначала он и вовсе подумал, что ему это мерещится. Но, покуда темный силуэт приближался, Кхаа все больше убеждался, что это не дикий зверь и не призрак, а человек. Очень большой человек. Когда он подошел меньше, чем на пару шагов, Кхаа немного опешил и сделал шаг назад. Незнакомец был почти на две головы выше его, и невероятно мускулист. Кожа его была настолько бледной, что казалось почти белоснежной. Волосы были белыми, или правильнее сказать бесцветными. Они были собраны в толстый хвост, ниспадавший почти до лопаток. Незнакомец был одет в длинную белую одежду. Кхаа удивило то, что одежда была очень тонкой и совершенно без меха. А еще он был бос и, судя по всему, не испытывал совершенно никаких неудобств по этому поводу. Кисти рук его были спрятаны в рукава, как в муфту. Незнакомец остановился, вытащил руки, и поднял ладони вверх, демонстрируя, что он безоружен и пришел с добрыми намерениями. Кхаа заметил, что пальцы человека были худыми и длинными, а на одном из них было кольцо. Понять, из какого материала оно сделано, Кхаа не смог. Он просто удивился такой тонкой работе. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и Кхаа заговорил первым.

– Кто ты? – спросил он.

– Меня зовут Тотль. – сказал человек низким, но достаточно приятным голосом.

– Зачем ты пришел?

– Думаю, этот вопрос мы еще обсудим. Лучше спроси себя, зачем ТЫ сюда пришел?

– Если ты собрался угрожать нам, то, уверяю тебя, мужчин, способных дать тебе отпор здесь достаточно. – Сказал Кхаа.

– Совсем наоборот. Я пришел помочь вам.

– Нам не нужна твоя помощь! Убирайся!

– Ошибаешься, мой дорогой Кхаа. Совсем скоро начнутся большие перемены, и вы должны быть готовы к ним. – Сказал Тотль с улыбкой.

Кхаа и Тотль сидели в душной хижине. Маат отправилась к своей матери. Когда она увидела своего мужа в компании белого незнакомца, она схватилась за нож и замахнулась на чужака. Кхаа осадил ее, и сказал, чтобы та оставила их наедине. Сначала она долго сопротивлялась, но Кхаа убедил ее, что все будет в порядке. Но сначала он убедил в этом самого себя. Он смотрел на этого необычного человека (человека ли?) и чувствовал в нем что-то такое родственное. Человек, решивший жить здесь, в суровой зимней природе явно знал, на что идет.

Тотль сидел на шкуре, сложив ноги крест-накрест. Создавалось впечатление, что этот человек вообще не мерзнет. Кхаа сомневался, что он мог так просто приспособится к здешнему климату. Проживи он здесь даже сто лет, все равно он должен ощущать холод. Словно прочтя его мысли, Тотль заговорил:

– Да, я чувствую холод. И, кстати жару тоже чувствую. Просто я могу контролировать температуру своего тела.

– Разве так можно? – Удивленно спросил Кхаа.

– Как видишь, можно. – Тотль развел руками.

– А откуда ты знаешь, как меня зовут? Кто-то сказал тебе?

– Нет. – Сказал Тотль – Я прочел это.

– Что ты сделал?

– Прочел. У тебя твое имя на лбу написано. Не знаю, как тебе это доступно объяснить, но я вижу это в виде непрерывно появляющихся цветных вспышек над твоей головой.

– Это невозможно! Разве я бы тогда не заметил этого? – спросил Кхаа, на всякий случай глянув вверх.

– Нет. Такое видение вырабатывается многими годами. К тому же я практиковал некие способствующие этому... практики. Извини за тавтологию. – Улыбнулся Тотль.

– Это невероятно. – Кхаа был потрясен. – Тогда ты можешь и видеть то, о чем я сейчас думаю?

– Не совсем. Я вижу всего лишь мыслеобразы, то есть примерно догадываюсь, в каком направлении ты мыслишь, исходя из смысла разговора.

Кхаа задумался; кем бы ни был этот человек, он явно не желал зла ни ему, ни его племени. С его огромной силой и невероятными способностями он мог бы расправиться со всем поселком очень быстро. Следовательно, он не желал причинять зла. Значит, он пришел сюда с какой-то определенной целью. Только с какой?

– Ты говорил, что скоро здесь все будет совсем по-другому.

– Да – сказал Тотль – Грядут перемены. В этот раз игру немного ускорили.

– Игру? Какую игру? Кто ускорил?

– Так, так, так, спокойней. Давай обо всем по порядку...

В костре трещали дрова. Редкие искры вились вверх. Огонь плясал и поедал дерево. Тотль начал говорить. Голос его заворожил Кхаа. Он слушал и внимал каждое слово. Многие слова Кхаа слышал впервые, и не понимал ни их значения, ни то, как они образовались вообще. Их он поглощал с особой жадностью, пытаясь разгадать их смысл, или хотя бы запомнить, чтобы потом узнать непосредственно про каждое слово в отдельности. Понять общий смысл было несложно, но вот уловить отдельные моменты порой было непросто.

Таких как я, люди в прошлом называли Богами. Очень странное определение, и в корне неправильное. В какой-то момент я просто переставал появляться на публике, и через несколько поколений человечество обо мне забывало. По всем биохимическим показателям я обычный человек. Просто, те способности, которые я приобретал со временем, стали возможны лишь благодаря тому, что мой век неограничен. Если бы ты жил столько же, сколько и я, ты бы тоже приобрел некоторые, невообразимые для тебя в данный момент, умения. И тут ты, наверное, спросишь, сколько же мне лет, или, как вы их здесь, исчисляете, зим? К сожалению, я не могу тебе даже примерно ответить на этот вопрос. С точным подсчетом я сбился уже давно, и сейчас меня вполне устраивает цифра – два с половиной цикла. Про это я расскажу чуть позже. А пока мне бы хотелось ответить тебе на вопрос, который ты задавал только самому себе. Что, в действительности привело тебя сюда, в этот край вечного холода? Зачем ты променял теплый и сытый климат на постоянную зиму. Ты ведь столько раз задавал себе этот вопрос, и чувствовал, что ответ был где-то рядом, но ответ был слишком эфемерным, чтобы ухватиться за него. И, тем не менее, ты знал, что ты должен осесть именно здесь, на этом плато. Признайся, тебя влекла сюда непреодолимая сила. Что-то подсказывало тебе, куда надо идти.

Сила.

Мы называем эту силу Инерцией. Она, словно пружина, толкает то, что ей нужно толкнуть. Представь себе, что этой силе необходимо, например, сдвинуть с места участок суши. Непосильная задача. Но, представь себе, высокую гору. Настолько высокую, что ее хребет теряется где-то в облаках. Даже в самую теплую погоду на вершине царит жуткий холод и не тает снег. Начинается снегопад. Сначала это всего лишь снежинки, но, спустя время, это уже настоящая снежная буря. И внезапный порыв ветра несет одну-единственную снежинку на холм, где слежавшийся снег лежит десятилетиями. Раздается жуткий грохот, и многотонные слои снега начинают лавиной сходить со склона. С каждым метром лавина увеличивается в массе, захватывая все новые и новые слои, и ускоряется. Она сметает все на своем пути. Ломаются деревья, крошатся скалы. А когда все заканчивается, пробуждается древний вулкан, мирно спавший у подножия горы несколько сотен лет. Извержение его настолько сильно, что земля начинает содрогаться. Меняется рельеф, ибо раскаленные потоки лавы расплавляют даже камни. Меняется все вокруг. Воздух раскаляется настолько, что деревья вспыхивают как факелы. А пепел и камни закрывают небо. Через несколько недель все утихает. Оседает пепел, и вулкан вновь засыпает. Тектоническая плита пришла в движение, и огромный участок суши сдвинулся с места. Конечная цель выполнена. Так вот именно Инерция подтолкнула нужную снежинку в нужное место. Это самый простой пример деятельности этой силы. Точно также она поступает и со всем остальным. Правда, сила эта достаточно переменчива, и является, скорее, неизвестной в уравнении. Инерция – достаточно хаотичная единица, и мотивы ее являются зачастую ни мне, ни кому-либо ещё непонятны. И, да, она воздействует только на известные ей сущности или явления. Почувствовать ее можно только после того, как что-то произошло. Хотя, мощность Инерции иногда достигала такой силы, что почувствовать событие можно было в тот момент, когда оно происходит. Такое бывало нечасто, но все же.

Именно Инерция и привела тебя сюда. Последствия этого толчка мне до конца не ясны, но у меня есть некое предположение. Если оно верно, то мы сейчас начнем двигаться в одном направлении. Я не имею в виду дорогу, я говорю про путь, который нам предстоит пройти. Когда я говорю "нам", я действительно имею в виду тебя и меня. Потому что меня тоже толкнула сюда Инерция. Правда, я почувствовал это гораздо позже. Или сама сила подействовала на меня позднее. Сейчас это уже не определишь. Да, оно и не имеет большого значения. Самое главное, что все свершилось.

Кхаа сидел в задумчивом молчании. Слова большого белого незнакомца были большей частью понятны, но у него все равно было много вопросов к Тотлю.

– Ты говорил про свой возраст. Ты сказал, что тебе два с половиной...

– Цикла. – Закончил за Него Тотль. – Да, именно так. Я давно отказался от годичной системы измерения.

– А сколько времени в цикле? – спросил Кхаа.

– Всегда по-разному. В прошлом цикле было около шести тысяч лет.

– Шесть тысяч лет. – Тихо повторил Кхаа. – А сколько же было в первом?

– В первом цикле было около двенадцати с половиной. Тысяч, разумеется.

– А как ты узнаешь, что цикл закончен?

– Это странное чувство. Вообще, давай я как-нибудь потом тебе это расскажу. Обещаю.

– А про Игру? – Кхаа произнес это слово с такой интонацией, будто оно могло наказать его, если он будет с ним невежлив.

– Про игру я могу сказать пока только то, что она очень сложна. Даже я не знаю всех правил и тонкостей. Могу сказать лишь то, что она похожа на шахматы. Чтобы ты имел хоть какое-то представление о шахматах, скажу, что была такая настольная игра с фигурами различной формы и различной тактикой перемещения по полю. Есть король и королева, есть две башни, два коня, два ферзя и десяток пешек – простых воинов. Все фигуры ходят и, соответственно, атакуют по-разному. Задача у каждого игрока – убить короля. Если король убит, или находится в безвыходном положении, игра заканчивается.

У Игры похожий механизм действия, и схожая тактика.

– А кто играет в эту Игру? – спросил Кхаа.

– Я не знаю. Нет, серьезно, я не имею представления об этом. – Сказал Тотль, и развел руками.

– Тогда кто же ты в этой Игре?

– Хороший вопрос. Я привык думать, что я играю целой партией. Такие себе, многомерные шахматы. Игра в игре, если хочешь.

– И ты пришел, чтобы управлять мной и моим племенем?

– Нет. Меня толкнула сюда та же сила, что и тебя. То есть, мы часть одного целого. И у нас один путь. Я буду стараться помочь тебе.

– Помочь в чем?

– Помочь в том, что скоро произойдет.

– Скоро?

– Относительно скоро.– Сказал Тотль.

Костер, на удивление, не прогорел. За весь разговор Тотль незаметно подбрасывал в него дрова. В хижине было достаточно жарко, но дыма практически не было.

Кхаа сидел на полу и думал. Он сомневался, стоит ли верить чужаку, потому что вещи, которые он рассказывал, были невероятными. Настолько невероятными, что Праматерь, породившая людей, наверное, пришла бы в ужас от таких речей.

В какой-то момент ему в голову закралась мысль, что Тотль безумен. Словно, отвечая на незаданный вопрос, он сказал:

– Нет, я не безумец. Поверь, среди тех, немногих, что нас осталось, есть один сумасшедший. Его душевное расстройство прогрессировало тысячи лет. И вот с ним я тебе не советую встречаться. – Тотль встал и потянулся.

– Куда ты? – спросил Кхаа.

– Ухожу. – Спокойно ответил Тотль.

– Ты еще придешь, ведь так?

– Я вернусь, когда обе луны будут рядом. Это будет совсем скоро. А пока у меня есть некоторые незаконченные дела.

С этими словами он вышел из хижины. Спустя несколько минут Кхаа вышел вслед за ним. На улице было холодно. Красная луна шла на убыль, и в ее свете все казалось багровым. Кхаа видел удаляющийся темный силуэт чужака, и смотрел ему вслед, пока тот вовсе не растворился в ночной мгле.

Спустя еще минуту пошел снег. Толстые хлопья опускались на серую землю и не таяли. Кхаа подумал о том, что в этот момент началась настоящая суровая зима. Снег будет держаться на этом плато ближайшие восемь месяцев. Может быть, даже больше. Он знал, что первая зима будет самой тяжелой. Некоторые, возможно, не доживут до теплых дней. Теперь, правда, у Кхаа появилась небольшая искра надежды. Он знал, что высокий человек вернется. Он придет снова и будет... Будет рассказывать свои невероятные истории. Будет помогать племени. В этот момент появилась Маат. Она подошла сзади и обняла Кхаа. Он повернулся к ней лицом и тоже обнял. Вместе они прошли в хижину, где горел костер, и пахло рыбой.

** *

В эту ночь он спал очень плохо. Ему постоянно снился большой белый человек, который в противовес невысокому и смуглому Кхаа, вовсю насмехался над ним. Он говорил какие-то странные и непонятные слова. Слова сначала были просто смешением букв и звуков, не поддающихся расшифровке. Чуть позже Кхаа начал понимать, что Тотль говорит на каком-то другом языке. « – А разве бывают ДРУГИЕ языки?» – раздался голос Маат. В конце концов, все сводилось к одному странному слову «Ллотр». Это слово произносилось на разный лад и с разной интонацией. Оно плавало в воздухе и временами вспыхивало холодным, синим цветом.

Потом слово растворилось в холодном полумраке, и из него вышел бизон. Он, как и Тотль, был большим и белым. И говорил таким же низким и приятным голосом.

– Мы с тобой связаны Инерцией – сказал бизон. – Скоро все изменится. То, что происходит сейчас, всего лишь прелюдия к происходящему. Игра уже началась, и ты в ней участвуешь. Твоя роль в племени незначительна, но роль твоего потомства очень весома. Если, конечно, ты сделаешь все так, как должен сделать.

Затем бизон разбил копытом полумрак, и извне повалил пар. Когда тот рассеялся, на месте разлома оказалась трава. Бизон принялся ее поедать.

– Что я должен сделать? – спросил Кхаа.

Бизон молчал. Он продолжал есть траву, и даже не смотрел в его сторону.

– Что я должен сделать?! – Закричал Кхаа.

Бизон очень медленно повернул голову и сказал: Инерция толкнула тебя сюда. Остальное мне неизвестно.

Начал падать снег, и мгновенно стало холодно. Кхаа посмотрел на себя и понял, что совершенно наг. Кожа его стала практически белой. Волосы также полностью утратили свой цвет. Он посмотрел на бизона, но того уже нигде не было. Кхаа остался один, в холодного цвета мгле, засыпаемой снегом. Он пытался закричать, но в горло попал снег, и, все что он смог – это захрипеть. Он хрипел, и кашлял, пока не упал на колени. Он не мог дышать...

Маат проснулась от крика мужа. Кхаа часто дышал, и грудь его ходила ходуном. Затем он сел возле огня, и укутался в шкуру. При этом по его телу струился пот.

– Тебе увиделось нечто нехорошее? – участливым тихим голосом спросила Маат.

– Не нехорошее. Странное. Видения были про большого белого человека и про большого белого бизона. Как будто бы они были одним и тем же. А потом человек-бизон говорил вещи еще более непонятные, чем я услышал сегодня вечером. Там было такое непонятное слово. Очень странное. Как будто сказано оно было на другом языке.

– Ты думаешь, существуют другие языки? – спросила Маат. Но, тогда должны быть и другие люди, которым этот язык принадлежит.

– Я думаю, есть вещи более невероятные, чем другие народы. – Сказал Кхаа.

– Это из-за того разговора с этим белым человеком?

– Да.

– И что же такое он тебе рассказал?

– Он рассказал мне много чего, но, я подозреваю, это только малая часть ВСЕГО. Какими бы невозможными не казались его разговоры, я ему верю. Если же ты желаешь, чтобы я рассказал это тебе, то, наверное, я сейчас не смогу. Многих слов я просто не понял. Как я тогда смогу донести до тебя то, что не смог понять сам?

– Тогда расскажи мне, когда поймешь.

– Обязательно. Я расскажу все, что смогу.

Кхаа в молчании провел возле костра еще несколько минут, и подбросил в догорающий огонь пару толстых и сырых поленьев. В полумраке хижины ярким веером вспыхнули искры. Кхаа посмотрел на небо сквозь небольшую дыру в потолке, но увидел только густое белое полотно из снега и туч. Он постарался представить, сколько завтра выпадет снега. Сколько работы завтра придется совершить по его уборке. А еще нужно запастись едой на зиму.

Тут мысли его вернулись к бизону и Кхаа подумал, что если он попадется ему в следующий раз, то он убьет того не раздумывая. Бизон. Странный белый человек. Игра. Инерция.

Ллотр. Это слово из сна внезапно всплыло в его голове. Кхаа не понимал почему, но оно пугало его. Что-то зловещее было связано с этим словом. Он хотел проговорить это слово вслух, но передумал. Он встал и направился спать. К своей Маат, которая уже успела уснуть, пока он сидел у огня.

Все утро Кхаа провел за уборкой снега в лагере. Солнце сидело низко, и, то и дело скрывалось в облаках.

После обеда он переоделся в сухие теплые вещи, взял пару пустых бурдюков для воды и направился в лес. Дорогу к роднику он нашел еще месяц назад. Вода там была чистой, с легким привкусом соли. Она лилась из расщелины, почти правильной круглой формы. За долгое время вода сточила камень, образовав углубление глубиной в локоть. Придя к роднику, Кхаа обнаружил, что по краям углубления налип мокрый снег. Вода же казалось, не поддалась температуре, и осталась такой же.

Кхаа опустил бурдюк в воду и стал ждать, когда тот наполнится. В этот момент он вспомнил про Тотля. Тот обещал вернуться, когда встретятся две луны. До следующего двулуния осталось совсем недолго. Всего неделя с небольшим.

Внезапно в лесу раздался шум. Захрустели сломанные ветки. Кхаа показалось, что он слышит, как с глухим мягким стуком падает небольшое дерево. Вскрикнула птица, и эхо разнесло этот крик по лесу. Мимо Кхаа стремительно промелькнула белая тень. Рогатая лисица, которая, судя по поджатому хвосту, очень быстро убегала от кого-то. Кхаа удивился. Он думал, что, у здешних лис нет естественных хищников. Да и вряд-ли мог случиться пожар, чтобы так напугать животное. Кхаа надел на себя один из наполненных бурдюков и достал из кармана нож.

Ножом он так и не воспользовался. Рука просто замерла. Равно, как и он сам. На маленькую поляну, оставляя за собой огромные грязные следы в снегу, вышло нечто большое.

Огромное.

Гигантский медведь. Держался он на задних лапах, но, по-человечески прямо. Его здоровенное хозяйство было практически на уровне лица Кхаа, отчего тот ни разу не усомнился, что медведь был самцом. Мохнатое тело, кое-где поросшее коростой и лишайниками, бугрилось внушительными мышцами. Непропорционально большие передние лапы походили на человеческие, только пальцы были массивнее, и из них торчали крючковатые кошачьи когти. Из открытой пасти капала слюна.