Текст книги "Последний ветер (СИ)"

Автор книги: Евгений Мышкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Мира перестала говорить тогда, когда заметила крупные слёзы, катившиеся по щекам Руфи. В руке она крепко, до синевы, сжала щербатую вилку.

– Прости, прости, что же это я такое несу, тебе ведь нельзя переживать.

– Мы все здесь, умрём, да? – Руфь всхлипывала, глотая слёзы.

– Нет, нет. Всё будет хорошо. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

Мира, поняв всю глубину своих слов, молча удалилась из маленькой комнатки, оставив Руфь наедине с собой. Та отложила еду в сторону, и перевернулась на бок, лицом к стене. Она плакала до тех пор, пока не заснула. Ей снились мёртвые люди.

Когда она проснулась, везде явственно ощущалась некая гнетущая тишина. Электричества снова не было. То ли утих ветер, питавший генераторы, то ли система снова забилась пылью. Аварийная светодиодная лампочка безуспешно пыталась рассеивать тьму вокруг, но, получалось слабо.

Воздуховод почти беззвучно шипел тоненькой струйкой. И никакого чувства присутствия людей вокруг. Как будто бы все в одночасье уснули, хотя Руфь знала, что такого никогда не случалось. Сюда, в маленькую комнатушку в дальнем крыле и так не доходили ни звуки, ни какие-либо события; но сейчас тишина была густой и вполне осязаемой. Она не знала, сколько минут было тихо, прежде чем она услышала шаги. Она не сразу поняла, что с ними не так, и только когда кто-то остановился возле двери в её комнатку, она поняла, что именно. Тот кто пришел к ней, был бос.

Разглядеть вошедшего было поначалу тяжело. Длинноволосый и мускулистый силуэт в просторной светлой одежде, склонил голову набок. Он подошел к Руфи, и сел на корточки рядом с ней. Она подобрала ноги, и обхватила руками колени, насколько позволял это сделать внушительный живот. Вошедший был похож на измученного миром Иисуса, только без бороды, и со шрамами на лице.

– Здравствуй, девочка. – Сказал он.

– Кто вы? – Спросила Руфь.

– Я – человек Иисус. Я пришел даровать вам вечную радость, и счастье, и избавление, и прочую ересь в таком духе.

– Кто Вас впустил сюда? Где все остальные? Где Мира?

– Не имеет значения, кто меня впустил, я здесь, и это главное. А все остальные ждут тебя в трапезном зале.

– У нас нету такого зала – сказала испуганная Руфь.

– Теперь есть. Пойдём со мной.

Он протянул ей руку, и она обратила внимание, что рука незнакомца заляпана кровью.

– Я никуда не пойду с вами! – вскрикнула девушка, и на глазах её выступили слёзы.

– ПОШЛИ СО МНОЙ! Не заставляй меня тянуть тебя за ноги, или волочь за волосы. Вставай!

Руфь начала реветь, одновременно пытаясь встать на негнущиеся ноги.

Он поднял её резко, и практически не прилагая особых усилий. Как будто бы та не весила ничего вовсе. Он повел её по коридору, освещённому такими же тусклыми аварийными лампами. То тут, то там попадались лужи и кровавые потеки на стенах. Никаких тел не было, что пугало Руфь ещё больше.

– Вот ты думаешь сейчас, что я плохой, да? – как будто вникуда спросил Ллотр, и продолжил. – А вот вы все хорошие. Ну, вот, хрен там. Когда начался весь этот пиздец, вы все как с цепи сорвались. Все ваши моральные устои улетучиваются, и вы движимы одними лишь инстинктами. У вас нет ни цели, ни идеи, ни морали...

– Ты их всех убил, да? – Захлебываясь слезами, спросила Руфь. Ллотр продолжил, будто и не было вопроса.

– Я же искореняю болезнь безжалостно и не раздумывая, даже если для этого приходится убивать. Много убивать. – он на секунду умолк. – Я долго считал, что болезнь вызывают вредные организмы. И... И я пришел к выводу, что вы; вы все – это и есть вредные организмы. Человек – это сама по себе зараза!

– Ты и меня убьешь?

– Что, прости, я не расслышал. Ах, да, конечно. Конечно убью. Но, не сейчас. Нам нужно кое-кого подождать здесь. К тому же, мне же нужно хоть с кем– то поговорить.

Руфь заревела громче прежнего, за что схлопотала пощёчину, и её голова с хрустом дернулась в сторону. В какой-то момент маленькой хрупкой девушке показалось, что от такого удара голова должна оторваться вовсе. Голова осталась на месте, вот только щека начала неистово гореть. Ещё несколько метров они прошли в тишине.

Ллотр привел её к залу, где была "общая комната", как община называла её изначально. Когда он открыл дверь, и Руфь увидела, что там сейчас творилось, ноги окончательно подвели её, и она упала на колени. А потом её начало тошнить. В воздухе резко запахло желчью.

В зале творился полный бардак, за исключением инсталляции в центре. Среди разбросанных вещей, и крови, которой здесь, казалось, было облито решительно всё, стоял большой продолговатый стол, сколоченный из нескольких небольших столов, за которыми жившие здесь ранее, обедали. За столом, усаженные в несколько нелепых позах, сидели мёртвые люди. Их было одиннадцать.

– Нравится? – С долей ехидного самодовольства спросил Ллотр. – Не переживай, тебе тоже найдется место за этим столом. Рядом с твоей подружкой, разумеется.

Руфь подняла глаза, и обратила внимание на то, что в центре пустуют два стула. Рядом с одним из них, запрокинув голову назад, была Мира. Руфь не сразу поняла, что не так с её подругой (за исключением того, что та была мертва). А когда увидела, что ей, натурально выражаясь, вырвали горло, её снова стошнило. Потом перед глазами всё поплыло, и Руфь повалилась в тёмное ничего.

Когда она пришла в себя, голова была невероятно тяжелой. Она с трудом подняла её со стола. В какой-то момент Руфи показалось, что щека будто прилипла к столу. Через какое-то мгновение пришло осознание того, что некоторое время она пролежала лицом в луже чужой крови. Она начала тереть щёку, но чувствовала, что кровь уже запеклась.

Она оглянулась вокруг. Справа от неё сидела Мира. В кровавом месиве виднелась белая кость позвоночника. Снова к горлу подошел комок, но, рвать было уже нечем, и изо рта вырвался только воздух. Руфь больше машинально прикрыла рот рукой в некоем стыдливом жесте, и повернула голову влево. За столом слева сидел Ллотр и внимательно изучал некую невидимую точку на столе. Он не моргая, медленно повернул голову к ней и заулыбался.

– Ты проснулась. – Больше констатировал, чем спросил он. Руфь робко кивнула головой. – Это хорошо. Кушать хочешь? Я тут порылся в вашей кладовой, и обнаружил банку ананасов в сиропе. Последняя банка между прочим. Будешь? Нет?

Он пододвинул к ней вскрытую банку, в которой в сахарном сиропе плавали аппетитного вида колечки ананасов. Руфь почувствовала на языке почти забытый вкус сладкого фрукта, и сглотнула слюну, которая отвратительно отдавала желчью.

– Нет. – Ответила она. Голос её был сиплый, и звучал глухо. Она даже не сразу поняла, что говорила именно она.

– Ну, и зря. Я вот всегда любил ананасы. Самое прискорбное, конечно, что к таким мелочам быстро привязываешься. В этом цикле это, наверное, всегда было для меня чем-то особенным. В следующий раз будет что-то новое. Но, другое. Может быть, ещё слаще, или ещё вкуснее. Но, вот именно такого уже никогда не будет. И это прискорбно, да.

– В следующем цикле? – Спросила Руфь.

– Да-да. Постой! А я, что, ничего тебе не рассказал. Прости меня сердечно. Позволь немного приоткрыть тебе завесу тайны. – Ллотр сделал радушный жест, будто зазывала на бродячей ярмарке. – Ваше человечество – это уже второй раз. В том смысле, что до этого было другое. Цивилизация более единая с природой, просуществовавшая более десяти тысяч лет, прежде чем она достигла морального и физического упадка. Она медленно вырождалась и умирала, прежде чем природа поглотила человечество целиком. После полной перезагрузки всё началось снова. В этот раз вы развивали науку, медицину, порывались осваивать космос, но, так и не смогли договориться с самой планетой. Вы расползлись по ней, как паразиты, оставляя за собой только мусор, грязь и отходы. И вот банальная штука – космическое тело столкнулось с луной, и сдвинуло её с орбиты. Это послужило началом вашего конца. Катаклизмы, сдвиги земных плит, а вот теперь ещё и эти столбы, убивающие атмосферу, которые вы назвали курильщиками. Ты ведь прекрасно понимаешь, что это закат вашего вида. Осталось совсем немного. Может, лет пять-шесть, и всё живое окончательно умрет. А потом начнется новый период терраформации. И всё начнется снова. С примитивных племен, и, возможно до человека, которому покорится космос. А потом – новая перезагрузка. И так – до момента, когда какая-то из сторон не проиграет.

– Каких сторон?

– Нас было десятеро. Пятеро белых, и пятеро чёрных братьев. И сестер, в том числе. Сейчас чёрных осталось только двое. Белых – пока ещё четверо. Всё это – всего лишь долбанная игра, в которой таким как я, уготовлена роль старших фигур. Две стороны. Белая и черная, соответственно. Игра закончится только тогда, когда все фигуры с одной стороны погибнут.

– А как же люди? – Спросила Руфь.

– Люди не достойны даже уровня пешек. Вы всего лишь расходный материал, движимый Инерцией. И порой она весьма нещадна к вам. Вот как сейчас. Природа уничтожает ваш вид, чтобы дать старт новому Человечеству. Впрочем, всё это не имеет значения во вселенском масштабе. Кстати, как тебе моя композиция? – Ллотр обвел рукой все вокруг. Руфь молчала. – Я решил, что раз уж я представился Иисусом, то нужно продолжать следовать этому утверждению. И вот я решил воспроизвести "тайную трапезу". Во главе стола, естественно Я, и вокруг меня 12 апостолов.

– Ты их всех убил. – На глазах у Руфи навернулись слёзы.

– Несомненно. Живые они только мешались бы мне. К тому же, я хочу произвести впечатление на моих братьев, которые уже совсем рядом, и скоро прибудут сюда.

– Надеюсь, они сделают с тобой то же самое, что ты сотворил с этими людьми.

– Ты что, собираешься их защищать? Да половина этих примитивных уродцев только и мечтала о том, чтобы ты сдохла вместе со своим ребенком. Причем, неизвестно от кого зачатым. Даже твоя подруженька не раз думала задушить тебя, пока ты спала. Кстати, как громко она кричала! Я думал, что у меня барабанные перепонки в ушах лопнут.

– Я ненавижу тебя! Я хочу, чтобы они убили тебя! Ты – больной... ааааАААААА!!!!

Руфь даже не успела уловить это движение. Ллотр в мгновение достал из складок своей одежды небольшой черный нож, и пригвоздил её лежащую ладонь к столу. Нож прошил доску насквозь. Руку невероятно жгло, будто раскалённым железом.

– Прости, что так получилось. Прости меня. – Ллотр с отвратительным скрипом пододвинулся к ней на стуле, прижал к себе, и принялся нежно гладить по голове. – Я не хотел причинять тебе боль, но, ты сама меня заставила. Ну-ну, прекрати завывать, а то я доберусь и до второй руки.

Руфь моментально закрыла рот свободной рукой, и принялась буквально давиться слезами и криком. Всё её тело беззвучно содрогалось.

– Кстати, как тебе нож? Нравится? Его зовут Куница. И у меня есть ещё одиннадцать его братьев. У каждого своё имя, и своё назначение. Один для филеровки; другой – чтобы отделять кости одну от другой; третий – чтобы доставать до внутренних органов; и так далее. Хочешь, я покажу тебе их все? Нет? Ну, и ладно. Ты, возможно, ещё успеешь увидеть, как я хорошо научился управляться с ними. Дело в том, что я потратил уйму времени, чтобы найти достаточно металла для их изготовления. А всё оттого, что это единственный материал, который способен причинить сильную боль, и даже лишить жизни моих братьев. Я надеюсь, ты тоже насладишься зрелищем, которое я приготовил специально к их приходу.

Они уже близко. Я это чувствую.

Руфь почувствовала, как она снова теряет сознание, проваливаясь в темное беспросветное ничто. Голос безумного Человека-Иисуса становился всё тише и тише, пока не пропал вовсе.

Глава 8

ГЛАВА 8

Издалека вообще невозможно было определить, чем это было когда-то. Масса небольших построек, сейчас превратившаяся большей частью в груды колотого кирпича, бетона, и стекла. И только подойдя ближе, по останкам ржавых горелых каркасов автомобилей специфичного назначения, можно было судить, что когда-то это место было военной базой. Всё, что было построено выше уровня земли, пришло в негодность. Исключение составляли подземные этажи. Шедший по руинам, ведомый тонкой, но отчетливой нитью, надеялся, что его брат сейчас внизу занимается чем-то полезным. Впрочем, чего-то другого от Цогуа ожидать вряд-ли приходилось.

Велер остаточно Видел, как шел его брат; какие куски бетона и железа он отбрасывал в стороны, дабы пройти более коротким путём. "Короткий путь, не всегда быстрый" – вспомнил Велер старую мудрость – "Впрочем, братца она не касалась ни единым словом" – сказал он уже вслух.

Нить привела его в разрушенное почти до основания фойе (когда-то оно действительно было им), заваленное бетонным крошевом. Под ногами хрустели осколки стекла, а от ходьбы поднимались вверх облака густой серой пыли. Пройдя несколько метров, Велер свернул вправо, к единственной частично уцелевшей лестнице, ведущей вниз. Этажом ниже зияла темнота коридора, лишь вдалеке был тусклый луч света, который давала одинокая, слабая лампа накаливания. Брат, судя по следу, задержался здесь недолго, и спустился ещё на два этажа вниз.

Минус третий этаж встретил Велера круглой дырой прохода, и отсутствовавшей металлической дверью. Огромная круглая дверь бункерного типа почти в метр толщиной была вырвана с мясом, и лежала в стороне. Велер предположил, что Цогуа был очень зол, и взбешен, раз потратил столько сил, вместо того, чтобы попытаться подобрать комбинацию.

– Это оно у тебя само выпало, или ты решил освежиться? – Едкая реплика касалась блестящей в свете галогенной лампы, лысины.

Внушительный силуэт, склонившийся над столом, занимался своими делами, не считая должным удостоить вошедшего вниманием.

– А ты всё также говоришь всё, что взбредёт тебе в голову? – Сказал Цогуа.

Он выпрямился, развернулся лицом к брату, и увидел его стоящим в проёме, облокотившимся о дверной косяк. Велер разглядел повязку на глазу Цогуа, ставшую красной от крови. Ещё на нём был бронежилет со стоячим высоким воротником, закрывавший почти всю нижнюю часть лица, скрытую, густой бородой.

– Ох, ты, ни хрена себе! У меня конечно, есть теория, кто мог тебя так поцарапать, но, я не соображу, почему оно не восстановилось? – Велер склонил голову набок. – Или это произошло вчера?

– Пару недель назад.

– Две недели! – Прикрикнул Велер, и глядя на озлобленное и обезображенное лицо Цогуа, попытался было продолжить задавать вопросы, но Цогуа его перебил.

– Это он. Своим ножиком выковырял глаз полностью. И рана очень болела. И болит до сих пор.

– Кстати, по этому поводу у меня тоже есть теория, но, я хочу озвучить её, когда наше милое семейство, за исключением блудного сына, разумеется, соберется вместе. Ты ведь сообщил сестре, где ты?

– Я отправил ей сообщение на комм.

– Сообщение? Но, ведь, электричество там, и прочие штуки не работают? Или я не прав?

– Я тут пару батарей из местного хлама собрал. Один из спутников работает. Сигнал есть. Сообщение ушло.

– И ты думаешь, оно дошло до адресата? В том плане, что она вряд ли ждет почтового голубя от кого-либо из нас.

– Я лично собирал её приёмник и автономную подачу энергии. Ты думаешь, я бы отправлял сообщение вникуда? Я не тупой, Велер.

– Ага. Только самонадеянный. Ты, видимо, пытался его сам на сам зарубить, да? – Велер заработал от брата испепеляющий взгляд, и продолжил, как ни в чем не бывало. – А Тотль? Ты послал ему весть?

– Сестра сообщит ему. Обязательно.

– Сестра вряд ли придет. У неё до сих пор есть к Ллотру, так называемые, "чувства". – Говоря это слово, Велер скривил губы. – Она может и Тотлю ничего не сказать.

– Она скажет ему. – Цогуа выдержал паузу. – Я очень на это надеюсь.

– Я как минимум, не откажусь от его помощи. Кстати, я уже довольно давно его не видел. Ты, часом не в курсе, где он якшается?

– Среди смертных, я подозреваю.

– Ах, точно. Наш сердобольный братец всё также пытается спасти всех убогих и обездоленных. Вот только у Сил, всем заправляющих, на это есть своё мнение. И оно не всегда совпадает с нашими желаниями и возможностями...

– Меньше слов, Велер. – Перебил его Цогуа. – пока есть время – собирайся.

– Да, всенепременнейше. Что можешь предложить, братец? Оружие имеется?

Цогуа не стал отвечать, а просто медленно и задумчиво кивнул головой. Затем сделал несколько шагов к стене, и включил рубильник. Лампы начали шуметь, и мерцать, постепенно загораясь, освещая помещение густым голубым светом.

Когда-то помещение было или казармой, или просто большой жилой комнатой. Сейчас же оно больше напоминало склад. Повсюду кучами было свалено оружие, разных видов и калибров, запчасти, инструменты, одежда, обувь, средства защиты, механизмы, электроприборы и емкости с топливом. Велер подумал о том, что Цогуа просто собирал всё уцелевшее и сносил сюда.

Стол был завален запчастями, судя по специфике, от различного автоматического оружия. Рядом, в черном жирном пятне, валялась масленка, разбросанная ветошь и россыпь крупнокалиберных патронов. В самом углу лежало что-то большое, накрытое грязным куском брезента.

– Что это ты тут собираешь?

– Новую игрушку. Покажу позже.

– Ладно, мой лысый братец, поверю тебе на слово. А сейчас ответь мне: есть у тебя что-нибудь поесть?

* * *

Уцелело, как ни странно, только крыльцо, сделанное из твердой снежной секвойи. От «верхнего» её дома почти ничего не осталось. Впрочем, она уже привыкла к этому. Она давно поняла, что уцелеть при таких катаклизмах может только надежный бункер. Поэтому, всякий раз над её обителью вырастал простой домик, без особых удобств. Всё остальное было внизу. Прочная металлическая капсула, вросшая в землю. Только так можно было сохранять свои вещи и себя саму в целостности.

Когда она вошла в свою комнату, на столе ядовитым зеленым светом горел коммуникатор, когда-то давно собранный Цогуа. Ей было совершенно непонятно, от чего эта штука питается, но он никогда не требовал зарядки, и постоянно находился в режиме ожидания. Сейчас на экране впервые за долгое время горел значок в виде конверта.

Даже не открывая и не читая его, она уже знала, что произошло. Слишком густо это было разлито в эфире, и слишком явно просачивалось в реальность. Мыслесфера почти опустела, и такие сильные вибрации, какие издавали её братья, чувствовались очень сильно. Велер и Цогуа что-то задумали. Пришло время известить Тотля.

Она взяла небольшой лист бумаги, бегло набросала несколько строк, и сообщила точные координаты своего убежища, приглашая брата на разговор.

Теперь оставалось найти живое существо, способное доставить сообщение. Она поднялась наверх и закрыла глаза, пытаясь нащупать хоть кого-то. Ей сгодилась бы и небольшая птица. Даже крыса, в конце концов.

Радиация и малопригодная атмосфера убили большую часть животных, но Ишчель не теряла надежды.

Одинокая и тощая ворона, влачащая свои последние деньки, жадно рвала и глотала останки кого-то, кто ранее, возможно, был животным. Возможно, и человеком. Это была её первая добыча за почти неделю перелётов и поисков. Голод, полностью заполнивший её сознание, заставлял есть впрок.

Когда пришло чувство насыщения, вместе с ним появилось желание лететь в некое конкретное место. Место сулило еду, воду и определённую цель. Ворона сыто каркнула; её голос разлетелся как выстрел в окружающей её пустоши. Она взмахнула крыльями и взяла курс на север.

Часть её сознания аккуратно влезла в голову птицы, и изо всех сил гнала её к себе. Ворона появилась где-то через час с небольшим. Круто спикировав, она уселась на протянутую руку и скорее инстинктивно клюнула за большой палец. На нем выступила кровь, но Ишчель даже не дернулась.

Она крепкой ниткой привязала к лапе записку, и подбросила ворону вверх, предварительно отдав приказ найти Тотля. Ишчель не знала, сколько дней потребуется птице на поиски, но надеялась, что та найдет брата раньше, чем умрет от голода и безостановочного перелета. Она стояла на улице до тех пор, пока птица не превратилась в точку на горизонте, и только после этого спустилась в дом.

Ишчель долго не решалась открыть послание, вертя комм в руках. Слишком очевидным для неё было то, что могло быть написано в сообщении. Небольшой, но тяжелый, грубо отлит из плотного пластика, с зеленым экраном и маленькой полноценной клавиатурой. Когда давным-давно Цогуа подарил его ей, он сказал:

– Это на крайний случай связи. Если ментальные пути будут закрыты, я отправлю тебе сообщение. Его не надо заряжать. Он работает на... Долго объяснять. Просто держи его у себя. И, да, береги себя, сестра.

Ишчель открыла сообщение.

37°17'1"N 115°47'22"W.

Сообщи Тотлю и приходи сама.

Тотль чувствовал, что это конец. Нет, ни в коем случае не его собственный. Он, к своему проклятию вечности уже привык. Бродя по этим бескрайним пустошам, когда-то принадлежавшим человеку, а теперь превращенным природой в руины, он понимал, что скоро всё закончится. И потом начнется сначала. Только вот насколько ещё всё это затянется? Сейчас курильщики, радиация и голод закончат своё дело, и они снова останутся одни. Братья.

Он в последнее время всё острее чувствовал человеческие смерти. И чем меньше людей становилось, тем звонче в его голове отдавались их предсмертные крики. И Ллотр. Как пятый всадник апокалипсиса, он пировал в безнаказанности. Велер и Цогуа уже не раз заводили разговор о том, чтобы убить его. Смелости им двоим не занимать. Вот только хватит ли у них сил? Тотль лично для себя определился, что он присоединится к ним в этом походе. Каким бы ни был исход этого предприятия. А сестра? Сестра вряд-ли согласится. Хотя, прошло столько времени. Кто знает?

Тотль пересек холмистую гряду, и его взгляду открылась панорама мёртвого озера. Вода давно испарилась, и на её месте осталась липкая глиняная грязь, в которой единственным элементом пейзажа было огромное ржавое судно, почти полностью завалившееся на бок. Тотль очень смутно представлял, каким это место было раньше, и действительно ли это оно было когда-то водоёмом.

Надеяться на то, что на судне можно будет найти припасы или воду, было глупо. Значит, придется двигаться дальше. Вода ему всё-таки требовалась.

И пока он размышлял, куда теперь держать путь, он заметил, что прямо в его сторону летит птица.

Тощая, облезлая ворона, была на последнем издыхании, и упала в нескольких метрах от Тотля. От падения её шея переломилась с громким треском. Тотль поднял её за лапу и увидел, что к ней привязан сложенный в несколько раз клочок бумаги. Он развернул его. Прочел.

Собравшись с силами, он начал бежать туда, откуда прилетела птица. Наращивая темп, он бежал всё быстрее.

* * *

Тотль появился вечером третьего дня. Как всегда спокойно-невозмутимый и отстраненный. Разве что весь грязно-серого цвета, со спутанными волосами, и пахнущий потом. Она ждала его.

– Зайдешь ко мне? У меня есть еда. Может воды хочешь?

– Нет времени. Хотя, воду давай.

Ишчель подала ему заранее припасенную пластиковую бутылку с водой, и пока Тотль пил, начала говорить:

– Три дня назад мне пришло сообщение на комм. Его когда-то собрал Цогуа. Видимо, для таких случаев. И я поняла, что надо известить тебя, потому что такой случай наступил...

– Меньше драматизма, сестра.

– Пей свою водичку и не перебивай, братец! Цогуа оставил координаты, и сказал, чтобы мы с тобой тоже приходили к ним.

– Семейное, собрание? Всё, как раньше?

– Очень остроумно. Я... Я даже не представляю, что они собираются с НИМ сделать.

– А вот я прекрасно представляю. – Сказал Тотль. – Они попытаются остановить его, как бы всё это не закончилось в итоге.

– Я однозначно не хочу участвовать в этом. Мы, конечно, расстались не в лучших чувствах, но, всё же...

– Ты не понимаешь! ОН безумен! Он уже давно перестал быть тем, кем ты его помнишь!

– Но, ведь это не повод убивать его!

– А ты думаешь, мне этого так хочется? Он всё ещё мой брат. Но, если придется – я сделаю это. Я помогу Велеру и Цогуа покончить с ним.

– То есть для тебя всё так просто? Ты говоришь мне: пойдём, убьем нашего брата.

– Ишчель! Я... Все мы закрывали глаза на Ваш роман. Я верю, что у тебя ещё остались к нему какие-то чувства. Но, он другой. Он психопат, который убивает людей просто так. И поверь, он убьет всех нас, если ему это будет нужно. И у него не будет никаких угрызений совести по этому поводу.

– Ну, и прекрасно! Идите, убивайте друг друга! Только я – пас.

Ишчель стояла, скрестив руки. Её лицо искажала гримаса ярости, а на глаза начали наворачиваться слёзы. Прошла долгая минута, заполненная тишиной и редкими всхлипами. Затем Ишчель разрыдалась. Тотль смотрел на неё, и понимал, что сестра даже не допускала мысли, чтобы пойти с ними. Одной рукой она начала торопливо утирать слёзы, а второй она протянула Тотлю лист бумаги, на который переписала сообщение с комма.

– Уходи. Проваливай отсюда. Передай братьям, что я... что я не приду.

– Ишчель...

– Вон отсюда! Не хочу тебя видеть!

Она развернулась к нему спиной и замерла, как бы давая понять, что разговор окончен.

– Я бежал сюда почти два дня, Ишчель. Я не знал, пойдешь ты со мной или нет. Но, одно я знаю точно. Будь его воля, он бы убил и тебя.

Тотль взглянул на листок и прочел координаты. Чтобы добраться до места, ему потребуется дней пять. При условии, что не случится ничего непредвиденного. Он определил направление, и постепенно ускоряя шаг, бежал туда, где его дожидались братья.

Ишчель всё так же продолжала стоять, когда Тотль скрылся из виду. Взгляд её был рассеян, а мыслями она была очень далеко. Далеко не только в пространстве, но, и во времени. Она сомневалась, насколько правильно поступила, но выбор уже сделан. Игра продолжается. Только в этом раунде она участвовать не будет.

За почти четыре дня перехода ему никто не встретился. Вообще. Ни люди (хотя, он толком не знал, как бы они отнеслись к нему, бегущему по поверхности без средств защиты), ни животные, ни птицы. Он даже не чувствовал ничего живого в этом обезвоженном пустынном краю.

На второй день он набрел на исполинский скелет города, подпирающий костями низкое небо, но предпочел обойти его стороной. Просто так, на всякий случай. К тому же, не хотелось терять время.

Лишь когда Тотль прибыл на место встречи, он почувствовал присутствие брата. Цогуа был здесь. И он был ранен.

Первее блестящей лысины брата, Тотлю в глаза бросился хаос окружающих вещей. Будто бы он попал на давно брошенный военный склад.

– Это оно у тебя само выпало? – Спросил Тотль, застав брата сгорбленным за рабочим столом.

– Я очень рад, что лишен вашего чувства юмора. – Пробубнил Цогуа, не оборачиваясь.

– А я рад видеть тебя, брат.

– Здравствуй, Тотль. Как я понимаю, Ишчель не пришла. – только когда Цогуа повернулся, Тотль увидел окровавленную повязку на глазу.

– Она... просила передать, что не придет.

– Это из-за НИХ?

– Да. Кто тебя?... – Тотль сделал жест, будто невидимым ножом вырезает себе глазное яблоко.

– Он. Я сцепился с ним пару недель назад. Я не был готов к тому, что он свихнулся окончательно.

– И оно не зажило за две недели?

– Вот об этом я бы и хотел бы рассказать Вам, дорогие братья и... сестра не пришла? – Велер внезапно появился откуда-то из темного коридора и приковал на себе взгляды братьев. – Ну, я весьма рад, что она хотя бы удосужилась сообщить тебе о нашем маленьком собрании. Здравствуй, мой сердобольный братец.

– Здравствуй, Велер.

– Еды? Воды? Может быть, поспать с дороги? У нас тут, к сожалению, не гостиница, и мы не оставляем постояльцам мятных леденцов на подушках, но...

– Нет, спасибо. Возможно, позже. – прервал его Тотль, понимая, что говорить он может бесконечно долго.

– Усаживайтесь. У нас мало времени. Велер?

– Да, брат.

– Рассказывай. Только короче.

Цогуа уселся прямо на стол и принялся натирать промасленной тряпицей одну из разбросанных деталей, видимо, чтобы чем-то занять руки в процессе беседы.

Тотль уселся на пол, скрестив ноги под собой, а Велер принялся расхаживать по комнате и бурно жестикулировать.

– Итак... мне очень нравится слово "итак", – оно очень хорошо для начала разговора, в котором подводят какие-либо итоги. Пардон за комментарий. Итак, думаю, цель нашего мероприятия всем ясна и достаточно прозрачна. Мы собираемся пойти и остановить нашего брата, у которого довольно давно и довольно успешно прогрессирует психопатия. При всём при этом, он, как и прочие психопаты, считает своё поведение абсолютно нормальным, и действует согласно своей нерушимой логике для достижения некоей цели. Впрочем, цель его понятна. Искоренить человечество и, подозреваю, нас в том числе. Правда, что он будет делать на абсолютно пустом безжизненном шарике, совершенно непонятно.

– Игра.

– Спасибо, Цогуа. Но, если он останется один, это значит, что партия закончена. Впрочем, это совершенно другой вопрос. И я даже не берусь судить о последствиях, ибо не ведаю о них совершенно.

Помимо этого, мы знаем, что наш буйнопомешанный братец обзавелся комплектом из дюжины ножей. Это судьбоносное событие произошло почти четыре тысячи лет назад, и мне тогдаудалось разыскать мастера, который их изготовил. И он утверждал, что Ллотр сам принес ему металл для работы. Не знаю, насколько кузнец его правильно понял, но он сказал, что братец свято верил в то, что это метеорит. И это не просто здоровенный кусок космического булыжника, который не сгорел при входе в атмосферу, но, вы только вслушайтесь: ядро давным-давно мёртвой планеты. Нет, я конечно не отрицаю такой возможности, но факт остается фактом. Одним из этих ножей он... он лишил Цогуа глаза. Может, сам поведаешь нам, как это было?

– Пару недель назад. Я встретил его в некрополе, в нескольких днях пути на юг отсюда. Я, зная про то, что он двинулся умом, попытался вправить ему мозги. Сначала уговаривал. Потом – он полез в драку. А потом он очень быстро достал нож и вырезал мне глаз.

– Прости, а что ты делал в... некрополе? И где это вообще? – Вмешался Тотль.

– Наш немногословный брат все пустые города называет некрополями. – Сказал Велер.

– Я искал воду. И провизию. Собирался в "спячку". Хотел заранее подготовится к предстоящему апокалипсису. Но, встретил Ллотра. После этого инцидента я пришел сюда. Я помнил, что здесь должен был быть крупный военный комплекс. Мне удалось наладить здесь электричество и один из компьютеров. Я выяснил, что не все спутники вышли из строя. Мне удалось послать сестре сообщение на коммуникатор. Она сообщила тебе?

– Прислала почтового ворона. – Ответил Тотль.

– Я всегда поражался сестрициным способностям к гипнозу животных. – сказал Велер.

– Это не совсем гипноз. – Ответил Тотль. – это скорее воздействие, или даже частичное замещение сознания. Животное даже не догадывается о том, что цель, к которой оно стремится, навязано извне. И дело здесь не в примитивном сознании, нет. Она какое-то время практиковалась на людях, и ей это удавалось. К сожалению, некоторые люди начинают принимать эти вмешательства, как личные желания, и их порой невозможно остановить. Как... как выпущенная пуля, которую не вернуть обратно.