Текст книги "В сумерках веры (СИ)"

Автор книги: Евгений Луценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Глава 10

Не помню, каким образом мне удалось добраться до отеля, однако даже глубокой ночью Икар излучал свою жизнерадостность, затаскивая пьяное тело в атриум особняка. Всё это время сервитор возбуждённо о чём-то говорил, попутно не забывая пожурить меня за такое безответственное поведение.

– А где мастер Себастьян? – Внезапно спросил киборг, отряхивая от снега снятое с меня пальто.

Впервые за ночь мой взгляд сфокусировался на изящной маске, заменявшей лицо слуги. Механические брови и составные веки, подражая человеческим эмоциям, тщетно пытались показать беспокойство.

– Он больше не придёт… – То ли прорычал, то ли прохрипел я, слыша лишь мысленное эхо своего голоса. – Больше тебе не придётся брать его плащ…

Несколько мгновений сервитор обдумывал мои слова, после чего совсем как живой понурил голову.

– Мне будет его не хватать. Молодой господин любезно помогал мне со смазкой…

Может быть, всё дело было в джойлике, но слишком уж огорчённым казался синтезированный голос, до этого звучавший лишь восторженно и возбуждённо.

– Мне тоже, Икар… – Прошептал я и попытался подняться.

Тело запоздало повиновалось командам, а мир вокруг казался крутым и дрожащим, будто бы голову приделали к пружине. Едва не оступившись, я с грохотом припал к стене. Пульсирующие болью колени понемногу ослабевали, вынуждая опускаться к полу.

Но тогда на помощь пришёл сервитор. Его холодные руки осторожно подхватили меня и повели в сторону лестниц. Более он ничего не говорил, пока мы не оказались в апартаментах. Там Икар поинтересовался о моих потребностях, а получив отказ, смиренно удалился, прикрыв за собой дверь.

Развалившись на мягкой кровати, я запрокинул голову, отдаваясь во власть сна. Мышцы расслабились, и из груди вырвался вздох облегчения, лишь для того чтобы оборваться затаившимся дыханием. Ведь именно в это мгновение на смену пьяной безмятежности пришли отчаяние и страх перед подступающим воспоминанием…

***

…оглушённый грохотом болтерного пистолета, я вскочил с постели. Голова раскалывалась под натиском обрывочных образов и предсмертных воплей, стремящихся догнать меня после пробуждения, но неотвратимо тающих под потолком апартаментов.

Перед глазами несколько минут висела мутная дымка, сквозь которую пробивались очертания тюремных камер старой крепости. Понадобилось ещё какое-то время, прежде чем реальность стёрла с пола кровь и скрыла безголовый труп, припавший к шероховатой стене. Руку, покрытую татуировками с Бронта.

Лишь тогда лёгкая прохлада апартаментов наконец овеяла моё вспотевшее тело, сменяя липкую духоту подземелья и вдыхая в сознание облегчающую мысль – я вновь на Валон-Урре.

Следом за этим пониманием пришло чудовищное похмелье. Голова словно превратилась в свинцовый шар, вот-вот готовый разорваться изнутри от избытка давления. Потребовалось несколько минут, чтобы выбросить тело на пол и доковылять до умывальника.

Наполнив стакан водой, я без раздумий принял две пилюли болеутоляющего и умылся. Ледяной поток вдохнул в меня немного бодрости, которая тут же начала растекаться по конечностям, скованным спазмом и усталостью.

Дальше был завтрак, приготовленный Икаром. Идеально круглый омлет c ломтиками жаренного грокса и дымящийся кофеин. Глядя на ту педантичность, с которой киборг расставлял столовые приборы и соблюдал форму еды, меня поражало, насколько вкусно он готовил. Словно человек, в отличие от корабельных сервиторов, хозяйничавших в кубриках на транспортниках Имперской гвардии.

Однако даже приятный аромат жирного жаренного мяса не внушал аппетита. Пришлось пересилить себя, чтобы наполнить тело хотя бы толикой энергии.

Когда рекаф остался только на дне глубокой кружки, со мной связался маршал Арбитрес.

– Господин, – раздался бодрый и строгий голос с того конца вокса. – Мои агенты выследили флаер и ждут дальнейших указаний в «Приюте Безмятежности».

– Это последнее место остановки? – Спросил я, записывая название в инфопланшет. – Так точно. Коттеджное поселение состоятельных жителей Валон-Урра на юге от Санктинуса. Если вам будет необходима дополнительная информация, я тут же перешлю её вам.

– Этого более чем достаточно, маршал, – кивнул я невидимому собеседнику. – Прикажите исполнителям ожидать меня. И скажите, сколько оперативников задействовано?

– На данный момент – двое, господин.

– В таком случае отправьте им подкрепление. Очень может быть, что мне потребуется группа вериспексов. К тому же неизвестно, кем являются наши цели. Возможно сопротивление.

Несколько секунд в вокс-канале царила тишина, после чего маршал ответил тоном, в котором чётко различалось хищное предвкушение:

– Как вам будет угодно, господин инквизитор. Я сейчас же распоряжусь. Ударный отряд будет готов в течение тридцати минут и сразу выдвинется к точке сбора.

– Хорошо, – вновь кивнув, я пробормотал под нос рядовую фразу. – Да направит Император вашу длань, маршал.

– Да защитит Он нас от тьмы беззакония.

***

Мрак ночи медленно отступал под натиском утра, отползая всё глубже в узкие проулки соборного города. Жаровни вновь освещали путь по гигантской лестнице, провожая меня до посадочной площадки.

Но впервые за все эти дни на ней было не протолкнуться. С самой радиальной площади вверх брели десятки тысяч фигур в чёрных плащах, держа в руках намоленные восковые свечки, чьи огоньки беспокойно дрожали на лёгком ветру.

Паломники сохраняли траурное молчание, опустив изнурённые бледные лица к холодным ступеням. Лишь их глаза сохраняли жизнь, внимательно следя за хрупкой ношей. В торжественной тишине не звенели колокола и не играла органная музыка. Лишь шорох десятков тысяч ног разносился по округе.

Вскоре я свернул с лестницы, удаляясь вглубь соборного города, оставляя за спиной растущие потоки людей. Там, среди высоких шпилей и куполов, меня встретила чернеющая громадина боевого катера, укрывшаяся под слоем снега, будто бы под похоронным саваном.

Тяжёлая бронированная аппарель опустилась на хрустящий снег едва слышно, открывая путь к перегрузочному шлюзу. Следом за ним располагалась небольшая кают-компания, заваленная различными личными вещами. Скатки спальных мешков, походные рюкзаки и прочее снаряжение, оружейная стойка – всё это излучало аромат пыли, пота и войны.

Стоило только оказаться внутри корабля, как лицо тут же окутал неестественный холод, схожий с тем, что ощущался в морге, а шаг замедлился сам собой.

Проходя мимо тактического стола в центре отсека, я случайно зацепился за стопку книг. Одна из них была открыта примерно на середине. «Дымное зерцало» инквизитора Рейвенора.

После обучения в схоле, Себастьян не раз проявлял внимание к философским трудам наших братьев. Даже тем, которые считались спорными и вызывали дискуссию из-за репутации автора.

Рука сама коснулась обложки и закрыла книгу. Всё это время шрам на ладони неприятно саднило, будто бы само прикосновение причиняло боль.

Тяжело вздохнув, я прошёл в боковую комнату. Маленькая коморка, в которой располагалась лишь кровать, стол и куча ящиков, утопленных в холодных матовых стенах. Моя каюта.

В нише под койкой осторожно лежал вытянутый кейс, покрытый золотом и печатями чистоты. Я осторожно извлёк его и положил на столешницу. Потребовалось несколько минут, прежде чем мне удалось найти внутри себя решимость и прикоснуться к хромированным замкам.

С щелчком, больше напоминавшем снимаемый с предохранителя стаббер, кейс отворился, демонстрируя на холодном свету темнеющий бирюзовый клинок.

Силовой меч, изготовленный по специальному заказу Квентуса Кола. Подарок, преподнесённый мне наставником после получения чина полноправного инквизитора. Надёжное оружие, служившее моей воле почти сотню лет.

Но сейчас рука не спешила прикасаться к позолоченной гарде в форме аквиллы, сжимающей перед собой литеру «I». Пальцы отзывались дрожью, проводя кончиками по рукояти из гудрунского шёлка, прошитого золотой нитью.

Неверной рукой я всё-таки вынул меч из бархатной формы, внимательнее разглядывая лезвие. Оно было выполнено из необычного сплава самых тугоплавких металлов, добывающихся на северной оконечности Империума. Именно по этой причине он имел оттенок, схожий с морской волной – переливающийся из бирюзы в тёмно-синий. Только такой клинок мог выдержать температуру силового поля, расщепляющего керамит так же легко, как нож рассекает масло.

Воистину, этот меч являлся шедевром оружейного искусства, но чем дольше мои глаза любовались им, тем сильнее мною овладевал неконтролируемый страх, а полумрак вокруг становился всё гуще.

В какой-то момент на грани восприятия я услышал безумный смех, от которого в жилах застыла кровь. Смех, смешанный с яростным воплем могучего воина, оборвавшийся под натиском десятков лазганов.

Бирюзовое лезвие на мгновение посветлело, отражая руины древнего храма и лицо. Тощее лицо, искажённое ядовитой улыбкой…

…доносящаяся со стороны кают-компании трель вырвала меня из воспоминаний, оставшихся едким привкусом на языке. Отведя глаза от клинка, свободной рукой я достал ножны, вложенные в отдельную секцию кейса, после чего спрятал меч в них.

Рука с дрожью легла на рукоять, теперь покоящуюся у пояса, и я зашагал прочь из каюты, не желая больше слышать призрачного смеха, всё ещё звучавшего в самых тёмных закутках безлюдного корабля.

***

Зимнее солнце лениво поднималось над городом, тщетно пытаясь пробиться сквозь плотные и низкие облака, уже начавшие сеять снег на головы многочисленных фигур в чёрном.

Колокольная трель, услышанная мной в катере, сменилась протяжёнными мрачными нотами органа, рвущимися из медных труб репродукторов, развешанных по всему соборному холму.

Путь до монастыря сестринства занял больше времени, из-за неисчислимых толп, шедших к часовням и главному Собору. Когда же я наконец добрался, багровая громада прибежища Сороритас терялась в крупном крошеве, застилающем дорогу сплошной белёсой пеленой. В этой метели строгие наставницы выстраивали парами своих подопечных, так же облачённых в траурные одежды.

В густой метели они казались всего лишь тенями, покачивающимися на ветру.

На этот раз на меня никто не обратил внимания. Либо из-за торжественной скорби, либо же по причине недосыпа, видневшегося в утомлённых лицах девушек и их попечительниц.

У ворот меня встретили две юные монахини, облачённые лишь в церемониальные одежды. К счастью, они ещё не имели такой смелости и наглости, чтобы встать на пути инквизитора, как более взрослые члены сестринства. Однако я не стал совсем уж их игнорировать. Прежде чем войти, я скрестил руки на груди в знамении аквиллы.

Дверь тихо сомкнулась за моей спиной, оставляя один на один с просторным залом, сейчас заполненным боевыми сёстрами. Около полусотни закованных в чёрную броню женщин замерли в атриуме, словно на плацу. Их доспехи сливались в один сплошной сумрак, а немигающие линзы были направлены в сторону предводительницы, только что окончившей какую-то важную речь. В правой руке она сжимала боевое знамя, закреплённое на обсидиановом шесте и переливающееся золотом в тусклом свете помещения. Казалось, что даже гигантские люстры светили вполсилы, чтобы придать моменту больше мрачной торжественности.

– …готовность тридцать минут, сёстры. До прибытия транспорта – вольно! – Подвела итог палатина, после чего, встретив мой взгляд, спустилась с возвышения у лестниц атруима.

Осторожно обогнув рассыпавшийся строй воительниц, я приветственно поклонился Афелии в тени колонн.

– Хальвинд? – На этот раз в её голосе ощущалось неприкрытое безразличие. – Что вы здесь делаете?

И действительно. Что? Очевидно, что в соборный город я прибыл только за оружием, поскольку Себастьян оставил наш корабль здесь. Однако необходимость встречи с палатиной укрывалась от меня самого где-то в самой глубине сознания.

Возможно, я просто привык, что эта женщина сопровождает меня в расследовании. Расследовании, касавшемся близкого для неё человека.

– Со мной связался маршал, сестра, – тем не менее, последовал ответ. – Его исполнители выследили флаер и уже готовятся к штурму поместья в «Приюте Безмятежности».

Упомянутое название заставило Афелию избавиться от холодной маски чуждости, и лишь разочарованно покачать головой.

– Было очевидно, что вся эта гниль сочится из порочности аристократов. Но мне жаль, инквизитор. Сегодня особый день, который требует присутствия нашего ордена на ритуалах поминания… – Воительница подняла тяжёлый взгляд на геральдическое полотно, медленно покачивающееся на лёгком сквозняке.

На суровом лице отразилась тяжкая дилемма: необходимость следовать традициям и желание покарать преступника самолично. Казалось, будто ещё несколько мгновений и эта нерешительность разорвет несчастное тело. Настолько сильно ощущались муки выбора.

Тогда моя рука по собственной воле осторожно коснулась керамитового наплечника, а сам я сделал осторожный шаг вперёд. Достаточный, чтобы лицо собеседницы оказалось на расстоянии ладони от моего.

– Не терзайте себя, Афелия, – мой голос опустился до вкрадчивого шёпота, вырывая женщину из раздумий. – Обещаю, что я не утаю от вас ничего, что сумею найти. А если там обнаружится убийца, то я постараюсь привести его к вам.

Последние слова заставили лицо женщины ожесточиться.

– Не после того, что я видела, Хальвинд, – сестра отступила и с искажённым гневом лицом окинула взглядом своих подчинённых. – Тонга!

Голос палатины, пропитанный злобой, разнёсся над чёрно-белыми шлемами, привлекая внимание всех в зале. В том числе и названной старшей сестры.

– Моя госпожа, – возникшая из толпы девушка припала на колено.

– Дорогая сестра, – Афелия опустилась к подчинённой и подняла ту за плечо. – Бог-Император вновь вмешивается в нашу судьбу. Я вынуждена оставить вас, чтобы покарать еретика, погубившего нашу канониссу.

По рядам сестер пронёсся ропот, в котором чувствовались негодование и волнение. Сама же старшая сестра Тонга смотрела на своего командира со смесью удивления и тревоги.

– Но госпожа… – Начала девушка, так же борясь со смесью долга и праведного гнева. – Разве это правильно – нарушить приказ кардинала и наши священные обязанности?

– Это необходимо, – теперь уже с тоской ответил Афелия, держа собеседницу за плечо и протягивая той боевой стяг. – Ты знаешь все ритуалы не хуже меня, сестра. Поэтому в этот раз вести остальных придётся тебе.

Звон окованного сталью обуха пронесся по залу, привлекая внимание Тонги. Её глаза смотрели на знамя с неприкрытым благоговением, придавая лицу какую-то детскую наивность. Однако внутренняя борьба внутри воительницы не окончилась, и она в нерешительности отвела взгляд, силясь отыскать нужные слова, пока церемониальность тишины не нарушили тяжёлые шаги бронированных сапог.

Из ряда сестер вышла ещё одна, лицо которой пряталось за шлемом, а плечо укрывала бордовая плащаница, сверкающая золотой нитью.

– Мне кажется, госпожа, что вы идете на поводу у собственных страстей, лишь прикрываясь благой целью, – обвинительно прозвенел вокс голосом Мираэль. – Как вы можете отступать от наших традиций и нарушать прямые приказы его преосвященства? Это вызывает непонимание и возмущение у тех, кто смиренно чтит память о нашей убитой повелительнице!

Некоторые из сестер затаили дыхание от негодования, кто-то даже попытался возразить, но был тут же остановлен ближайшими товарищами из числа тех, кто одобрительно закивал.

– Знай своё место, Мираэль, – похоже, на этот раз Афелия не собиралась роптать перед подчинённой, сделав шаг навстречу и звонко опустив шест знамени на мраморный пол. – Не кардинал наш повелитель!

– Если не Его Превосходительство, то кто? – Ядовито прыснула девушка, дёрнув плечами, будто готовая броситься в драку.

– У сестёр битвы только один владыка – Бог-Император, – просто ответила палатина, очевидно лукавя. – Возможно, ты позабыла об этом, посвящая всю себя службе местному владыке. Однако, не дай прошлым неудачам затуманить твой разум, сестра!

С каждым словом всё больше воительниц отступало от Мираэль, присоединяясь либо к воздержавшимся от спора, либо к тем, кто поддерживал палатину. Таким образом, очень быстро девушка оказалась в кольце пустоты, пронзаемом осуждающими и подозрительными взглядами сестер.

– Вы говорите о долге, а сами якшаетесь с этим нечестивым безумцем! – Выпалила воительница, обвиняюще указывая в мою сторону. – Я знаю о его недугах! Я и многие из сестёр видели их! Так как же вы, госпожа, можете доверять человеку, что не способен доверять даже себе?

В этот момент Афелия уже была готова сорваться с места, но моя рука предупредительно легла на её плечо. Брошенный в мою сторону взгляд метал искры и горел огнем столь жарким, что его жар можно было ощутить на коже лица. Однако я не хотел давать ему волю и сам сделал шаг вперёд.

– Я здесь лишь для того, чтобы помочь свершить возмездие Императора, сестра. Возмездие, которое стоит превыше всяких догм и традиций, поскольку преступление свершилось в доме Его, в священном месте. Свершилось самым грязным и порочным образом, – пока мои слова разносились по атриуму, никто не смел даже дышать. – Или здесь есть кто-то, кто считает смерть госпожи Селестины недостаточно мученической?

Вопрос завис в воздухе, пропитанном благовониями, вызывая растерянные переглядывания. На меня смотрели со смесью гнева и ненависти, рождёнными из убеждённости в правоте произнёсенных слов.

Теперь уже окончательно растеряв поддержку, Мираэль лишь разочарованно озиралась по сторонам. В ответ же она получала осуждающие покачивания и тяжёлые взгляды сестёр.

– Вот и славно, – подытожил я, сохраняя на лице маску беспристрастия. – Сестра Афелия, я буду ждать вас снаружи.

***

Час спустя арендованный мною флаер уже рассекал пасмурное небо над городом, почти что чистое от какого-либо трафика. Лишь в западной части столицы из плотных облаков один за другим вырывались челноки, бесконечной вереницей тянущиеся к космопорту и обратно на орбиту.

– Паломники всё прибывают? – Удивлённо спросил я, разглядывая сплошную дрожащую массу, растекающуюся по улицам Санктинуса. – А ведь завтра фестиваль уже закончится…

– Паломники прибывают всегда, инквизитор, – в ответе Афелии звучало нечто, похожее на усталость. – Вполне возможно, что эти люди прибыли на орбиту ещё несколько дней назад, но их очередь подошла только сейчас. К тому же… после атаки «Сыновей Горя» Арбитрес усилили контроль, устраивая дополнительные проверки.

– Утром мне показалось, что на улицах уже нет места, – раздражённо бросил я. – Страшно представить, что будет происходить во время мессы.

– Люди тянутся к свету Бога-Императора, инквизитор, – мягко произнесла воительница. – Для тех, в ком действительно пылает огонь веры, теснота – ничтожная преграда. Люди готовы пересечь пол сектора, ради возможности прикоснуться к таинству Повелителя Человечества.

– Вот именно. Возможности. Как много из этих несчастных доберётся до храма и действительно что-то разглядит? И как много из них погибнет в давке ещё на подступах к лестнице или окажется задушенным на тесных улочках?

Мои вопросы заставили Афелию опустить глаза. На мгновение, её лицо отразило некую глубокую печаль, причину которой мне было тяжело понять. Однако я удивился, что в этот раз она предпочла не отвечать.

Отвернувшись обратно к окну, я не стал продолжать спор.

Тем временем воительница сильнее сжала штурвал, а двигатель под капотом заревел особенно яростно, разгоняя флаер ещё быстрее.

Дальнейший путь до «Приюта Безмятежности» прошёл в тишине. К тому моменту, как мы начали приближаться к элитному посёлку, снежная буря поутихла достаточно, чтобы открыть нам вид на просторный земельный массив, застроенный роскошными виллами и расчерченный высокими елями, выстроившимися ровными рядами, будто бы солдаты Ауксилии Солар.

На подлете к воздушной границе экран флаера вспыхнул предупреждающими знаками, сообщающими о том, что системы безопасности местных богачей уже взяли нас на прицел. В это мгновение Афелия обернулась ко мне, одними глазами показывая беспокойство.

Первой же мыслью было вновь подключить инсигнию, транслируя пропускные коды Инквизиции, однако секундное замешательство остановило меня. Вполне возможно, что наши враги добиваются именно этого.

Тогда, излучая полную уверенность, я просто кивнул своей спутнице, изгоняя из её разума все страхи. Воительница вернулась к штурвалу и повела флаер вниз, осторожно сбавляя скорость.

В моем ухе, тем временем, уже звучал знакомый голос:

– Господин инквизитор, – обратился ко мне капитан Вульпус. – Видим ваш транспорт, двигайтесь вдоль главной дороги к участку «тэта», наш «носорог» уже на месте.

Получив более чёткие указания, Афелия вывела нас на широкий проспект, засаженный заснеженными елями, скрывающими за собой высокие стены земельных владений. Для кого-то это могло бы показаться смешным, ведь кого остановит забор на планете, где есть летающие машины?

Однако орудийные башни, расположившиеся тут же вдоль дороги на мраморных постаментах, отвечали на этот вопрос достаточно красноречиво. Чёрные стволы следили за нами каждый раз, когда флаер оказывался в зоне поражения, пока мы наконец не достигли чёрной коробки «носорога».

Только тогда орудия чудным образом потеряли к нам интерес, будто бы стыдясь проявлять внимание в присутствии арбитров.

Те, в свою очередь, встретили нас матово-чёрными панцирными доспехами и глухими шлемами. Признаться, я не сразу узнал капитана, путаясь в чисто выбритых, практически одинаково квадратных, подбородках.

– Это здесь? – Неопределенно спросил я, наблюдая за реакцией ближайших вериспексов.

– Да, господин, – Вульпус покинул группу судей, протягивая мне информационный планшет. – Здесь вся информация о поместье: системы безопасности, посты охраны и орудийные сервиторы.

– Вы можете повлиять на их оборону из крепости? – Тут же спросил я, даже не взглянув на экран.

– К сожалению, нет, – качнул головой капитан, пряча устройство в набедренную сумку. – Большая часть знати предпочитает обращаться в специализированные охранные агентства, которые зачастую предоставляют неполную информацию о своих внедрениях.

Данное обстоятельство отразилось на моём лице глубокой тенью и поджатыми губами, что явно заставило арбитра нервничать. От меня не скрылось едва заметное напряжение его желваков.

– Значит, штурмовая группа оказалась очень кстати… Все ли готовы?

– Более чем, господин, – решительно кивнул Вульпус и хищно усмехнулся, будто бы предвкушая грядущую схватку. – Одно ваше слово, и мы начнем.

Признаться, я бы с радостью посмотрел на то, как арбитры врываются в поместье и разносят его в щепки, попутно охаживая силовыми дубинками каждого несчастного глупца, попавшегося под руку. Однако сейчас у меня были несколько иные цели. И они определенно не требовали грубой силы. Во всяком случае, до поры.

– Будьте готовы, капитан, но я бы предпочёл зайти как гость. Пусть местные хозяева сами явят нам свои намерения. К слову о них, кому принадлежит поместье?

– Госпоже Кризи, – тут же ответил вериспекс, прежде чем обернулся к своим товарищам, переводя мои пожелания в приказы.

Оперная певица?

Судьи начали дисциплинированно загружаться в бронетранспортер, пока мы с Афелией подходили к рекордеру, установленному рядом с воротами.

– Вы уверены, что это хорошая идея? – Спросила воительница, очевидно услышав доклад Вульпуса о турелях и системах защиты. – Довольно опрометчиво игнорировать опасность.

– Всякие переговоры имеют долю риска, сестра, – ответил я с ноткой недовольства и коснулся звонка.

Несколько секунд ничего не происходило, пока безмятежную тишину загородных угодий не нарушил скрип линзы ожившего рекордера. Устройство беззастенчиво осмотрело нас, вытягивая красную линзу и фокусируясь на лицах.

Лишь после этого из вокс-решетки снизу раздался невероятно чистый требовательный голос:

– Назовите себя и цель визита!

Вместо ответа я вынул из кармана инсигнию и протянул её вперед, чтобы знак полномочий свисал прямо перед объективом. Тот снова зажужжал, разглядывая предмет, а из вокса вырвался странный звук, похожий на оборвавшийся вздох.

Впрочем, спустя мгновение ворота пришли в движение, уступая нам дорогу.

– Переговоры? – Возмутилась Афелия, когда наш флаер проник за пределы стен. – Что за игру вы ведете, Хальвинд?

Едва сдерживая гнев, воительница крепче сжала обод штурвала.

– Подумайте сами, – спокойно начал я, дипломатично жестикулируя ладонью. – Флаер, который мы отследили, минимум трижды останавливался у тайного хода. Весьма вероятно, что он трижды не дождался женщины, чью одежду и кровь мы нашли. К тому же, по словам капитана, здесь проживает некая Кризи. Вам знакомо это имя? Кажется, оно принадлежит популярной в столичном мире примадонне.

– Так и есть, – злоба и недоверие сменились на лице женщины подозрением и задумчивостью. – Думаете, это её кровь мы нашли в… мы нашли?

Игнорируя заминку собеседницы, я неопределенно кивнул.

– Вполне возможно, хотя без анализа узнать наверняка не выйдет. С другой стороны, очень скоро мы получим доступ к личным вещам певицы, так что у меня почти нет никаких сомнений.

– Если нас не нашинкуют пулями, – язвительно напомнила мне Афелия.

– Да, если нас не нашинкуют пулями.

Похоже, что женщина не разделяла моего воодушевления, а потому лишь вознесла короткую молитву и направила флаер над расчищенной брусчаткой, рассекающей просторные сады, чья живая изгородь сейчас скрывалась под сугробами.

Где-то в стороне виднелись двухэтажные домики, выполненные из розового камня и тёмного дерева. Судя по всему, они являлись жильем прислуги. Однако даже их с виду дорогие фасады меркли в сравнении с роскошным особняком, крылья которого будто клещи охватывали площадь в центре поместья и стремительно вырастали в лобовом стекле.

Несмотря на ночной снегопад, стены сверкали розовым мрамором и позолотой на чёрных полуколоннах, тянущихся во всю высоту четырехэтажных стен. На крыше же прямо сейчас орудовали рабочие, очищая от снега покатую обсидиановую черепицу, украшенную включениями лиловой слюды, переливающейся на солнце.

Ворота за нами закрылись почти сразу, как массивный бронетранспортер въехал на аккуратную дорожку, нарушая утреннее спокойствие рёвом двигателя. На ровной крыше медленно вращалась дистанционная турель со спаренными болтерами, выискивающая жертву, словно карнадон.

Однако вопреки опасениям Афелии, мы добрались до парадных дверей без происшествий, но сопровождаемые беспокойными взглядами прислуги. И если наш тёмно-синий флаер не вызывал каких-то подозрений, то вот огромная коробка «носорога», сверкающая символами Арбитрес, не сулила местным обитателям ничего хорошего.

Когда наш транспорт опустился на посадочные стойки у входной лестницы, на неё уже вышли двое мужчин в богатых ливреях и отворили двери из чёрного дерева. В центре прохода стоял высокий худощавый мужчина в строгом костюме, прошитом серебряными нитями.

– Господин, – поклонился он так низко, чтобы не оскорбить меня своим выделяющимся ростом. – Слуги почти собрались, прошу вас…

Признаться, мне было тяжело скрыть надменную усмешку, когда люди вели себя настолько покладисто перед властью Инквизиции. Однако почти одновременно с удовлетворением меня посетило чувство опасности. Никогда нельзя быть абсолютно уверенным в чьих-то добрых намерениях.

– Капитан, – коснулся я вокса, останавливаясь на последней ступени. – Обеспечьте прикрытие.

Сразу после этого бортовые люки «носорога раскрылись и нас с Афелией окружили люди с массивными щитами. Часть из них пошла вперед, держа наготове дробовики, остальные же пристально осматривали десятки окон, выходящих во внутренний двор.

– Чисто! – Крикнул один из исполнителей из-за дверей, после чего я всё-таки переступил порог.

И сразу же прикрыл глаза рукой. Настолько ярким был свет, источаемый раскидистыми люстрами под высоким потолком, и настолько сильно блестело золотое убранство, облепившее белоснежные стены.

Лишь спустя несколько секунд я смог обнаружить шеренги людей, выстроившихся вдоль алого ковра, тянущегося от самого входа. Камергер в чёрном, видимо, отогнанный судьями, стоял у самой лестницы в дальней части атриума.

Судьи всё ещё окружали меня, хотя пространство между ними и гражданскими позволяло чувствовать себя вполне свободно. Выглядывая из-за широких бронированных спин, мои глаза внимательно разглядывали слуг, виновато опустивших головы. Кто-то из них дрожал, а у кого-то по щекам текли слезы.

Никто кроме дворецкого не смел смотреть на меня, справедливо опасаясь гнева агента Трона.

– Где хозяйка дома? – Спросил я нарочито громко, не доходя нескольких шагов.

Прежде чем ответить, тот окинул взглядом своих подчинённых, наклонил ко мне голову и тихо прошептал:

– Можем ли мы обсудить это в более приватной обстановке, господин инквизитор?

Мы с Афелией переглянулись. С виду, говоривший вёл себя спокойно и даже моему острому глазу не за что было зацепиться. Худое вытянутое лицо дворецкого с полуопущенными веками выражало абсолютное безразличие ко всему происходящему.

– Капитан, обеспечьте порядок в наше отсутствие, – обернулся я к Вульпусу, после чего камергер без слов развернулся и повёл нас за собой.

По лестницам атриума мы поднялись на второй этаж, где через стрельчатые двери прошли в просторный коридор, опоясывающий всё здание. Высокие окна оказались плотно прикрыты портьерами, из-за чего свет давали только слабо горящие люминосферы. В отличие от зала, здесь царили сгущающиеся тени.

Дворецкий движением руки пригласил нас за собой, продолжая идти и будто бы утопая в сумраке, из которого на нас смотрели блестящие рамы картин, подсвечники ручной работы или украшенная позолотой лепнина стен.

– Примадонна не пользуется охраной? – Спросил я, когда окружающая нас тишина стала слишком давящей. – Мы видели только прислугу.

– Госпожа Кризи бывает на Валон-Урре довольно редко, – ответил мужчина скучающим тоном. – Она считает, что траты на мордоворотов излишни…

– Судя по роскоши особняка, это звучит сомнительно, – подала голос Афелия, с презрением оглядывая стены.

– Всего лишь незначительная часть, – пожал плечами дворецкий. – Прошу сюда, это кабинет госпожи.

В обтянутой белой перчаткой руке возник ключ крайне замысловатой формы, инкрустированный какими-то голубыми камнями. Проводник отворил дверь и первым зашёл в комнату.

Стоило перешагнуть порог, как в ноздри ударил едкий запах духов, смешанный с ароматом обскуры.

– Ну и вонь, – не стесняясь бросила воительница, взмахивая рукой и лица. – Для дворецкого вы довольно скверно выполняете свои обязанности.

Мужчина не ответил на это замечание, лишь пододвинул ближе к журнальному столику два кресла, а сам опустился на диванчик, стоящий тут же. Теперь его лицо, наполовину скрытое тенью, наполовину блестящее тусклым желтым светом, казалось измождённым.