Текст книги "В сумерках веры (СИ)"

Автор книги: Евгений Луценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Добравшись до холма Экклезиархии, я сразу связался с Августом:

– Как самочувствие его преосвященства?

– Ох, Иероним, ты бы видел этого упрямого осла! – Начал причитать церемонарий, взволнованно дыша в трубку комм-линка. – Несмотря на все наказы сестёр-госпитальеров, не может усидеть на месте!

– Похоже, он всё ещё ощущает себя молодым, – попытался я пошутить, пока Себастьян сажал флаер. – Где мне его найти?

– Насколько я знаю, он отправился к той девушке из сороритас. Кажется, Мираэль. Она тоже попала в госпиталь.

– Знаю, – печально отозвался я. – Спасибо, Август.

– Да защитит тебя Бог-Император, Иероним.

Транспорт слегка тряхнуло, когда посадочные опоры коснулись оголившегося от жара двигателей рокрита. Ветер мрачно завывал среди шпилей церквей и башен Собора, откуда доносился редкий звон колоколов.

Из медных труб по округе разносились далёкие голоса хора, певшего гимн «Он прижимает нас к груди сияющей Своей». Печальные органные мелодии вместе с ветром неслись по узким улочкам и растворялись в небе над крышами домов. Во многих из них не горели окна.

По пути к госпиталю мы не встретили ни одного прохожего. Вероятно, все люди сейчас собрались на службах, призванных успокоить граждан после чудовищного нападения на их духовного наставника.

В стенах медицинского учреждения тоже царили безлюдность и тишина, нарушаемая лишь словами псалмов, которые пели сёстры в небольшом внутреннем храме.

Как только мы поднялись на нужный этаж, я остановился, прикасаясь к левой руке.

– Что-то не так? – Спросил Себастьян.

– Нет, ничего… – Моё дыхание стало тяжёлым и прерывистым. – Похоже, седативные прекратили свое действие. Иди вперёд, я догоню…

Дознаватель кивнул и медленно зашагал вперёд, оставляя меня неуверенно переставлять ноги вдоль стены. Боль в руке нарастала, заставляя зубы скрипеть, а взор перед глазами начала заволакивать багровая пелена…

…приглушённые на ночь лампы коридоров начали наливаться красным, а пение сестёр сменилось оглушающими воплями раненых и больных. В ноздри ударил отвратительный запах экскрементов, крови и медицинских препаратов.

Фигура Себастьяна скрылась в возникшей из ниоткуда толпе сестёр-госпитальеров, торопливо толкающих каталку с очередным изувеченным гвардейцем.

Вдоль коридора так же расставили койки для тех, кому не хватило места в палатах. Люди жалобно стонали под действием разбавленных капельниц, что не могли избавить несчастных от жуткой боли.

Я проковылял на своих двоих рядом с очередной кушеткой, где лежал один из офицеров СПО. Молодой парень лишился глаз из-за разлёта осколков совсем близко с позицией наших отрядов. Когда мы притащили его сюда, он был ещё жив, но сейчас, подключенный к одной лишь капельнице, выглядел совершенно мёртвым. Кажется, его грудь уже не двигалась.

Преодолевая боль в руке, я чуть не столкнулся с группой врачей, пронёсшихся по коридору в противоположном направлении. В их каталке вопил кто-то из высокородных обитателей Биатуса, сохранивший верность Императору, но заплативший за это обеими ногами.

Проследив взглядом за этой жуткой процессией, я совершенно не заметил кровавых пятен, обильно растекавшихся из-под очередного уже умершего бойца на кушетке у стены. И поскользнулся.

Только в последний момент чья-то рука подхватила меня под локоть…

– Иероним? – Лицо Себастьяна оказалось сияющим маяком, разгоняющим багровый сумрак безумия. – Можешь идти?

– Да, Бас, могу, – решительно кивнул я, выпрямляясь. Боль начала отступать. – Пойдем…

Когда мы наконец добрались до нужной двери, из палаты послышался горький надрывный плач, мешавшийся с неразборчивыми словами кардинала. Единственное, что можно было понять, так это успокаивающий тон священника, утешающего обезображенную девушку.

– Похоже, не все сёстры могут так легко принять боевые шрамы… – Печально произнес я, протягивая пальцы к ручке.

– Хальвинд! – С противоположной стороны от двери, где коридор разветвлялся, стояла Афелия. Облачённая в простую чёрную сутану, она выглядела как затравленная волчица, готовая к последнему броску. – Прошу вас, не входите…

– Почему? – Я подошёл ближе к палатине, чтобы лучше разглядеть укрытое тенями лицо. – Мираэль должна смириться с произошедшим. Чем раньше это произойдет, тем лучше.

Мой холодный тон отразился едва заметной дрожью в глазах воительницы.

– Уверена, она справится с этим. Но если вам нужен кардинал, то прошу вас, давайте дождемся его здесь.

Несмотря на внешнюю оторопь и усталость, последние слова сестра произнесла с нажимом и уверенностью. Теперь в её глазах мерцал огонь злобы.

– Хорошо, мы дождемся его преосвященство здесь.

По правде сказать, мне и самому не хотелось заходить в палату. После нашего первого визита странное чувство вины поселилось глубоко в моём сознании, неприятно напоминая о себе каждый раз, когда я слышал имя Мираэль.

Повинен ли я в том, что оказался недостаточно быстрым? Неужели Император хочет, чтобы я раскаялся?

Удовлетворённая Афелия вернулась к стене и присела на скамью, после чего сложила руки в знамении аквиллы и начала молиться про себя. Я же просто откинул голову, позволяя сознанию отдохнуть хотя бы несколько минут.

– Вы узнали, кто это был? – Вдруг спросила палатина.

– Мой ученик проделал основную работу, – ответил я, возвращаясь в более удобное для разговора положение. – Хотите услышать отчет?

Сестра просто кивнула, когда увидела в моих руках активированный инфопланшет. Зелёное свечение заполнило полумрак коридора, отразившись на наших лицах.

Опуская различные несущественные детали, я рассказал палатине обо всем, что было известно об этих «Сыновьях Горя». О том, чем они были, и какая кара в итоге их ждет.

– Жалкие трусы… – Презрительно выплюнула Афелия.

– К сожалению, сестра, – согласно кивнул я. – Однако они – лишь отчаявшиеся радикалы. Но если вы ищите мести, то вам стоит обратиться к маршалу. Уверен, теперь фермерский конфликт сильно заинтересует арбитров и им пригодится ваша помощь.

Возможно, таким образом мне бы удалось увести палатину с другими сороритас из Собора и беспрепятственно заняться расследованием.

Сама воительница на несколько секунд задумалась, очевидно, борясь с соблазном.

– Боюсь, что у нас есть более серьёзные дела, инквизитор, – тяжесть этих слов оказалась почти осязаемой. – Если эти террористы всего лишь случайная сила, не имеющая отношения к убийству Селестины, нельзя отвлекаться. Уверена, Адептус Арбитрес сумеют покарать виновных.

– Да направит их Император, – произнес я, сложив руки на груди аквиллой.

Сестра повторила жест за мной, после чего потянулась к поясу. Пряжка щёлкнула, и мне на колени легла кобура с пистолетом.

– На самом деле, Хальвинд, я хотела поблагодарить вас. Сестра Тонга всё рассказала мне о вашем участии. Нет сомнений, что сам Бог-Император направил вас, чтобы сохранить жизнь кардинала.

Наверное, в этот момент я ощутил самый мягкий и теплый взгляд сестры-палатины, которым она была способна одарить незнакомца вроде меня.

– Это вышло случайно, Афелия, – произнес я, уже неуверенный в своих словах. – Моя инсигния напугала одного из убийц, столкнувшегося со мной во время шествия. Если бы он не напал, то…

– Не отнекивайтесь, Иероним, – впервые палатина произнесла мое имя. – Почему вы не хотите принять то, что наш Повелитель устроил всё это специально, чтобы вы оказались в нужном месте? Даже раненым, вы бросились в бой, хотя ваши полномочия совершенно не обязывали к этому.

– Не мог же я просто смотреть на происходящее?.. – Теперь мой голос звучал как у мальчишки, поставленного в тупик каверзным вопросом.

– Почему? – Проникновенно спросила сестра, продолжая смотреть на меня своими карими глазами, сменившими огонек ненависти на блеск надежды.

– Потому что я – верный слуга Императора, сестра, – ответил я, чувствуя нарастающую злобу.

Вся моя жизнь была посвящена несению правосудия во имя Золотого Трона. Но не потому что я верил, а потому что так было необходимо. Если не уничтожать опухоль, она в конечном счете убьет пациента. Так же действует и Инквизиция. Каждый из нас – хирург, что кропотливо защищает общество от внутреннего зла, чумы, способной заразить весь организм.

И дело вовсе не в вере, а в осознании того, что ждет человечество, если священные ордосы проиграют…

Но похоже, Афелия зрела куда глубже, чем я мог представить.

– Надеюсь, вы действительно в это верите… инквизитор, – устало произнесла она и поднялась с места.

Её удаляющиеся шаги некоторое время нарушали безмятежную тишину помещений, доносясь из-за угла.

– Кажется, ты её разочаровал, – подал голос Себастьян, когда звуки наконец затихли.

– С чего ты это взял?

– Таким же голосом говорила настоятельница в схоле, когда отчитывала нас.

Я пропустил это замечание мимо ушей, потому что в этот момент дверь в палату Мираэль открылась и в коридоре возник кардинал.

– Ваше преосвященство, – ловким движением я оказался рядом и взял священника под руку, понижая голос до заговорщицкого тона. – Как ваше самочувствие?

– Не беспокойтесь, инквизитор, я в полном здравии, – утомлённо произнес Банифаций Анку и продолжил шагать вместе со мной к лестнице. – Вижу, вы тоже уже на ногах. Это греет мне душу. Хоть какая-то радость в этот чудовищный день.

– Как сестра Мираэль… приняла случившееся?

Кардинал тяжело вздохнул и отвёл взгляд.

– Вынужден признать, что это отважное дитя оказалось запятнано самолюбием. Надеюсь, Бог-Император даст девушке сил, чтобы справиться. Во всяком случае, её тело выдержало и, по словам врачей, абсолютно здорово. Потребуется всего пара дней, чтобы зажили раны.

– Уверен, она скорее пойдет на поправку, когда мы сообщим ей о поимке богохульников.

– Вы знаете кто они? – Один из уцелевших налётчиков сейчас ждёт в карцере Арбитрес, ваше преосвященство. Ему нужно последнее прощение.

Кардинал остановился и заглянул мне в лицо с неподдельным изумлением.

– Я верю, что мне не суждено постичь всех путей Бога-Императора, но не ослышался ли я, сын мой? Прощение?

– Всё так, – кивнул я, доставая из плаща инфопланшет. – Ваше преосвященство, позвольте мне посвятить вас во все детали, пока мы идем…

– Это было бы крайне уместно.

***

После недолгого разговора с кардиналом, мы вернулись в отель. Хронометр давно перевалил за полночь, но Себастьян настоял на том, чтобы я поспал хотя бы несколько часов.

Спорить было бесполезно, но прежде чем позволить себе опуститься в грезы, я посетил небольшую часовенку, оборудованную во внутреннем дворе ветхого особняка. Разговор с Афелией заставил меня вновь почувствовать на себе грязь, хотя мне не единожды приходилось проходить ритуалы очищения после войны на Биатусе.

Снег хрустел под окованными сталью ботинками, а ветер забрасывал крошево под капюшон.

Я осторожно вошёл в часовню, и попытался закрыть за собой двери, но те повело, отчего в комнатке завыл сквозняк. Внутренности помещения оплетало какое-то засохшее растение, пробившее себе путь через древний гранит.

Мои мокрые шаги оставляли на полу чернеющие следы, смахивающие приличный слой пыли. Это место нуждалось в уходе кого-то кроме стареющего сервитора. Кого-то, кто обладал бы душой, а не просто программой, вынуждавшей ставить новые свечи и протирать образ Императора.

Дойдя до конца комнаты, я поставил свою собственную свечу на алтарь и зажёг её. Дрожащий огонек вспыхнул, наполняя доселе сумрачное помещение дрожащими тенями.

Статуя Императора обрела мрачные черты, подсвеченная снизу. Казалось, будто бы величайшее существо во вселенной обрушивает на меня свой осуждающий взор. А я не понимал за что.

Тряхнув головой, я опустился на колени и, сложив руки на груди, начал про себя читать молитву. Эта был простенький по меркам Экклезиархии стих, которому обучали всех детей, что оказывались под крылом Схолы Прогениум.

Не знаю, почему именно он пришёл на ум. Возможно, из-за детской чистоты и невинности. А может потому, что именно его я слышал почти десять лет назад, когда инквизитор Вулханд прибыл за мной на единственной «валькирии».

Это произошло в начале войны, и мой отряд пытался выбраться из захваченного еретиками города. По пути к нам прибилось множество гражданских, которые отчаянно старались спастись от кровожадных безумцев. В нескольких километрах от города меня ждали, но места на кого-то кроме отряда Микорда и меня не оказалось…

…я сделал шаг вперёд, бросая непонимающий взгляд в ослепляющий свет грузового отсека.

– Константин, где остальные челноки? Щуплый и напомаженный, Вулханд бросил на меня надменный взгляд с трапа.

– Не будет остальных челноков, Иероним. Мы можем забрать только тебя и гвардейцев.

– Но… а как же эти люди? Если мы оставим их…

– Они примкнут к Бульгору, я знаю, – холодно кивнул инквизитор. – Не переживай, брат. Совет послал меня именно для решения 'подобной проблемы.

Высокомерно улыбаясь, Вулханд щёлкнул пальцами, давая знак своим штурмовикам в непроницаемой чёрной броне. Те немедленно поднялись на ноги и стеной столпились вокруг повелителя.

– К сожалению, апостол еретиков может призвать на службу даже трупы. Поэтому необходимо обезглавить каждого!

– Трон, ты же не… – Я потянулся к кобуре, но замер. Это было бессмысленно.

– Ты знаешь, что иного выхода нет, – инквизитор сошёл с трапа, а следом за ним спустилась дюжина бойцов. – Ты устал, Хальвинд. А потому не можешь трезво мыслить. Но, благодарение Императору, я оказался рядом и помогу.

Поравнявшись со мной, инквизитор шепнул на ухо:

– Если ты не собираешься оголять свой прекрасный меч, то лучше поднимайся на борт и не мешай.

Я остался стоять как вкопанный, ловя на себе тяжёлый взгляд Микорда. Конечно же гвардеец всё понимал и, наверное, это было самое страшное выражение лица, которое я когда-либо видел у капитана. Но он не смел противиться и приказал своим подниматься на борт ревущей «валькирии».

Тем временем штурмовики Вулханда открыли огонь. Шипящий «крик» хелганов разносился над ночным лесом, обрываясь короткими криками и обрывая плач. Кто-то пытался убежать, кто-то просто падал от шока. Те, кто понял неизбежность смерти раньше всех, просто стоял на коленях и молился.

Меньше чем за минуту группа из более сотни гражданских была ликвидирована.

– Не забудьте про головы, парни. И поторопитесь, – брезгливо бросил инквизитор, вынимая из ножен изящный широкий клинок и обрушивая его на ближайшую шею.

Могильную тишину наполнил отвратительный хруст костей…

…который время от времени до сих пор преследовал меня.

Открыв глаза, я посмотрел на погасшую свечу и изваяние Императора. Теперь, погрузившееся во мрак, оно взирало на меня с сочувствием. Как сестра-госпитальер, смотрящая на смертельно больного пациента.

Покачав головой, я поднялся на ноги и ушёл. До рассвета оставалась всего пара часов.

Глава 6

Утром на пороге ветхого особняка появилась группа вериспексов, увешанная оперативным оборудованием. Их капитан по имени Вульпус передал мне информационный планшет с результатами исследования отпечатков и следов в святилище, а также сообщение от маршала.

– Мой повелитель смиренно просит у вас прощения, что не смог прибыть лично, – произнес капитан. – Мне же было поручено обеспечить содействие в сопоставлении полученных данных.

– Всё так, капитан, – одобрительно кивнул я, касаясь уха, чтобы переключиться на нужный вокс-канал. – Афелия, это Хальвинд. Мы получили результаты отпечатков из Святилища. Будем через несколько часов на террасе.

Ответа не последовало, но это было и не нужно. С сестрой-палатиной или без, я смогу отыскать всех опрошенных ранее священников.

Арбитры вернулись в «носорог» и тот, взревев моторами, двинулся прочь, разметывая вокруг сугробы снега. За прошедшую ночь снегопад накрыл столицу невероятным количеством осадков. Движение по наземным магистралям оказалось парализовано, так что неудивительно, что судьи решили использовать для путешествия именно БТР.

В любом случае, их поездка займет какое-то время.

Вернувшись в гостиницу, я направился в столовую, где Икар уже накрыл стол. Себастьян тоже был тут, заняв выжидающую позицию. Выражение глаз говорило о том, что юноше не терпится услышать отчёт.

– Маршал оказался весьма точен в прогнозах, – довольно произнес дознаватель, увидев содержимое инфопланшета.

– Ещё он прислал группу оперативников. Они уже двинулись к месту встречи.

– Думаешь, сёстры пустят их в святилище? – Голос юноши сквозил сомнением.

– Не для этого, – отмахнулся я. – Они нужны мне для другого – отвлечь Афелию и уточнить данные.

– Значит, я снова полезу в шахту?

– Ты как всегда проницателен, Себастьян.

Удручённо вздохнув, тот перегнулся через стол и наклонился ко мне:

– Всё-таки постарайся уговорить сестру-палатину предоставить нам планы Собора. Это заметно упростит работу.

– Ты же знаешь, какой это риск…

– Погоди, – дознаватель выставил перед собой руку. – Я всё продумал. Если среди отпечатков не найдется следов убийцы, то это станет отличным предлогом. Дескать, еретик тайно проник в святилище, и мы должны понять как. С этим она точно не станет спорить!

В этом мог быть смысл.

– Однако тебе всё равно придётся пока что справляться самому, – я наставительно поднял палец. – Сравнение отпечатков и следов потребует времени. У меня в списке несколько десятков имен. И ещё кое-что, пока я буду занят, ты должен опросить этих людей.

Я положил на стол клочок бумаги.

– Кто они?

– Слуги первого архивариуса. Сомневаюсь, что он убийца, но у меня есть подозрения касательно его вовлеченности во все это. Спроси Августа об этих именах и допроси. Желательно поодиночке.

– Я знаю, что нужно делать, учитель… – Недовольно протянул юноша, закатив глаза, после чего обратил внимание на остывающий завтрак.

Моя права рука так же взялась за столовые приборы, пока левая неуверенными движениями касалась виртуальных клавиш на дисплее информационного планшета. Пропуская огромные массивы информации, я сразу перешёл к разделу, который был посвящён осколку меча Святого.

И это было интересно. По заключению следователей, орудия убийства касались лишь двое, и следы оказались достаточно чёткими, чтобы сопоставить их с настоящей рукой. Вполне возможно, что именно сегодня мы найдем того, кто погубил несчастную Селестину…

***

Покончив с завтраком, мы отправились в Собор.

Себастьян сразу облачился в одежды служки, спрятав под ними необходимое альпинистское снаряжение и портативный ауспик. Я же по его настоянию сменил брюки и рубашку на армированный комбинезон. Кобура со стаббером теперь угрожающе висела на груди плотного мехового плаща.

Новый день не принёс успокоения погоде. Наш флаер заметно потряхивало, а порывистый ветер яростно сбрасывал с высоких крыш горсти снега, словно волнами накрывающие город далеко внизу. Когитатор транспортного средства то и дело предупреждал о перегрузках, и на его экране транслировалось сообщение об опасных погодных условиях.

Улицы под нами шумели, как потревоженный улей. Транспортные магистрали замерли, источая неимоверный жар двигателей и крик клаксонов. Пролетая над особенно широкими трассами, стёкла флаера содрогались.

Даже громадные дирижабли, всё так же неизменно висевшие над жилыми кварталами, из-за плотной метели превратились в грандиозные тени, призраками ползущие по небу. Их гололитические проекции то и дело дрожали, совершенно потеряв чёткость и больше походя на северное сияние, нежели на агитационные образы.

Тем временем над владениями Экклезиархии разносился колокольный звон. Пролетая мимо южной лестницы, я заметил тысячи горожан, торопливо бредущих на службу. Снег бил в их запыхавшиеся лица, а с боков согревали разгорающиеся жаровни. Подъём был единственным местом, где вездесущая белизна не имела власти.

– Похоже, что вчерашние события подстегнули людей более ревностно выполнять свой долг… – Тихо произнес я сам себе.

– Ничто так не питает суеверия, как громкое покушение на первых лиц Министорума, – попытался пошутить Себастьян, направляя наш флаер вглубь башен и куполов, где скрывалась посадочная площадка.

Пока мы летели, я продолжил изучать отчёт, в котором также был вложен результат анализа крови, найденной на месте смерти канониссы. Исследования точно определили, что она принадлежит только одному человеку женского пола.

Неужели Селестина не смогла нанести ни одного удара? Вериспексы достаточно кропотливо занимались сбором. Сомневаюсь, что они могли упустить что-то ещё…

Углублённый анализ установил высокую дозу различных гормонов типа тестостерона и эстрадиола. Есть даже следы окситоцина, что вызвало открытую дискуссию среди следователей, о чём они честно сообщили в отчёте. Эти обстоятельства говорили в пользу мыслей об отравлении канониссы, что сделало её… податливой для убийцы.

Помимо прочего, на полу были обнаружены белковые и липидные вкрапления, подтверждающие версию с изнасилованием, о котором говорил кардинал.

И всё же почему они прячут тело?

На посадочной площадке нас уже ждала Афелия с двумя сёстрами. Все три женщины облачились в броню. Опущенные забрала шлемов угрожающе сверкали красными линзами, а болтеры в руках говорили о серьёзности намерений.

– Инквизитор, – кивнула мне палатина, как только мы с дознавателем покинули транспорт.

– Сестра Афелия, – ответил поклоном я. – Судьи уже прибыли?

– Они ждут нас на террасе. Что вы намерены делать?

Даже сквозь вокс шлема в голосе воительницы чувствовалась враждебность.

– Теперь, когда у нас есть отпечатки пальцев и подошв, мы можем вновь допросить всех подозреваемых и вычислить убийцу. Я рассчитываю на вашу помощь.

Несколько секунд целестианка молча смотрела на меня сквозь непроницаемые красные линзы.

– Вы можете положиться на нас, инквизитор, – произнесла Афелия, после чего развернулась и пошла в сторону Собора.

***

Встретившись с вериспексами, мы начали сопоставление.

На этот раз я решил не собирать священников в одном месте. Благодаря Афелии, мы всегда точно знали, где находится каждый человек из списка, а потому внезапное появление инквизитора в сопровождении судей, увешанных сложной аппаратурой и аугметикой, производило куда более устрашающий эффект.

Застигнутые врасплох, эти святоши дрожали ещё сильнее, выдернутые с занятий в семинарии, служб или отдыха. Сам факт того, что я пришёл вместе с слугами Лекса проверить каждого, уже внушал чувство вины, доводя страх до животного ужаса.

В середине дня к нам присоединилась пара сестёр-госпитальеров, что помогали возвращать в чувство особенно впечатлительных служителей, что теряли сознание, когда лучи ауспиков, обжигая кожу, сканировали ладони и пальцы. Я был терпелив и непреклонен, а потому даже видным служителям духовенства приходилось под конвоем возвращаться в личные покои, чтобы отыскать именно ту обувь, в которой они решились прийти в святилище Осколка.

С некоторыми было особенно сложно. Из-за отсутствия рядом побратимов, что так же находятся под подозрением, страх усиливался многократно. Особенно слабонервные не выдерживали и ударялись в истерики, рыдая и утрачивая остатки самообладания.

Впрочем, наибольшее омерзение вызвала другая порода, готовая сдать с потрохами кого угодно, лишь бы выгородить себя. Признания подобных «святых» братьев заставляли замирать сердце, от подробностей церковных интриг, их жестокости и безнравственности…

– И эти люди мнят себя пастырями… – разочарованно выдохнул я, когда второй день сопоставления сменили сумерки.

Морозный ветер казался освежающим после душных коридоров семинарий, библиотек и храмов. Метель ушла, и теперь на небо высыпали сотни тысяч мерцающих звезд. Высоко над столицей можно было наблюдать световые хвосты грузовых челноков, перемещающихся между орбитой и космопортом.

– Будьте уверены, Хальвинд, что все показания этих змей будут переданы кардиналу, – Афелия устало рухнула на скамью, от чего та натужно заскрипела под весом брони. – Его преосвященство не оставит это без внимания…

Я ничего на это не ответил, потому что понимал – даже кардинал не сможет приструнить всех. Как и в случае с избранием нового главы епархии, для того, чтобы отозвать сан у крупного сановника, понадобится созвать синод. Лишь тогда можно будет вынести скандал на общее обсуждение и принять решение.

Впрочем, это уже не моё дело.

В течение двух дней мы бродили по коридорам и галереям, проводили допросы в кладовых и аудиториях. И это не дало никаких результатов. Список присутствующих в святилище закончился, но осталось ещё три отпечатка без хозяев.

Один из них совершенно точно принадлежал кардиналу, поскольку тот касался орудия убийства при мне. Оставшиеся же два…

Второй след – так же распознали на осколке меча и алтаре. Вполне возможно, что он принадлежал Селестине. Но почему, если она сумела завладеть «оружием», судьи не обнаружили чужой крови?

Третьи отпечатки вериспексы нашли в нише, в дальнем углу святилища, невидимом со стороны алтаря. Кто-то тайно наблюдал за убийством?

Я протёр глаза, пытаясь собраться с мыслями, но голова лишь отзывалась болезненным импульсом. Сегодня уже я ничего не узнаю, кроме того, что изначальные подозрения подтвердились.

Пока я размышлял, палатина поднялась на ноги, принимая вокс-сигнал. Почти сразу её лицо накрыла мрачная тень.

– Что-то случилось, сестра? – Вежливо поинтересовался я, поднимаясь на ноги.

– Пришло время прощаться, – ответила та, оборачиваясь. – Церемонарий завершил все приготовления, и теперь мы можем проводить наших павших сестёр.

В глазах воительницы снова сверкал огонек скорби, который она пыталась скрыть за суровым выражением лица.

– Можно ли мне присутствовать?

По какой-то причине я испытывал сочувствие к этой женщине. Её лицо отражало тяжести битв, сквозь которые Афелии пришлось пройти. У меня не было сомнений в её отваге и чистоте веры.

Но во взгляде ощущалась тяжесть, которую может испытывать только истинный воин. Воин, что не раз терял своих товарищей на поле брани.

Сейчас же палатине предстояло хоронить сестёр, павших в абсолютно иной обстановке…

Воительница поняла, что я слишком долго смотрю на неё в ожидании ответа, а потому резко кивнула и отвернулась.

– Я была бы очень признательна вам.

***

Челнок, украшенный регалиями Министорума, рассекал ночь, удаляясь на северную окраину столицы. Там, за чертой города, располагалось огромное кладбище, огороженное резными стенами с причудливыми решётками.

Вместо люминосфер и фонарей, свет здесь источали тысячи факелов, которые разжигали расторопные смотрители. Эти согбенные фигуры в чёрных одеждах молча бродили по тропам из белого мрамора, провожая процессию палатины вглубь своих владений.

Вокруг нас во тьме вырастали склепы, украшенные золотом и статуями, высокие одинокие колонны, увенчанные гордыми орлами. Что удивительно, но на кладбище не было ни квадратного метра голой земли, если не считать аккуратных клумб, в которых росли цветы и деревья.

Всё здесь подчинялось незримой воле архитектора, идеально расположившего каждое место погребения в соответствии с неизвестными мне традициями этого мира.

Следовавшие за Афелией сестры ступали в траурной тишине, неся над собой знамя Эбеновой чаши. В ночной тишине только хлопающий звук тяжёлой ткани разносился ветром среди угловатых крыш мавзолеев и склепов.

Спустя какое-то время мы оказались на широкой аллее, в центре которой возвышалась статуя Алисии Доминики. Святая сжимала в руках опущенные щит и меч, склонив голову в трауре. За её спиной, вдоль оголившихся древних дубов, располагались могилы. Их укрывали мраморные плиты, декорированные обсидианом и рубинами, соединенными в символы ордена.

Нас уже ждали. Среди немногочисленных фигур в белых сутанах я смог узнать Августа и кардинала. Последний стоял у вычурной кафедры, явно принесённой сюда специально, а сбоку стояла сестра в чёрном доспехе, левое плечо которой укрывала бордовая плащаница.

Ни слова не говоря, прибывшие воительницы начали расходиться вдоль внешнего края аллеи, замирая словно статуи. Отделившись от них, я подошёл к Августу. Тот лишь приветственно кивнул, не смея тревожить царящую вокруг таинственную тишину. Когда все прибывшие заняли свои места, кардинал взошёл на возвышающуюся кафедру и взял слово:

– Мои дорогие сёстры. Нет слов, чтобы описать скорбь об утрате, понесённой вами. Но я обязан напомнить всем присутствующим, что каждый из нас – слуга Бога-Императора. Все мы – его смиренные рабы, честно и фанатично исполняющие свой долг. И именно выполняя Его волю пали отважные Антисия и Трелина…

Все как один, воительницы сняли свои шлема и опустили головы. Лишь та сестра, что стояла рядом с кардиналом несколько мгновений колебалась, после чего всё-таки повторила жест.

Я затаил дыхание.

Это была Мираэль.

Рыжие отблески танцевали на её изувеченном лице, половину которого накрывала пересаженная, испещрённая рубцами кожа. Левый глаз всё ещё не открывался полностью, похожий на тёмный опухший синяк, а край губ выглядел оплавившейся глиной, которую пришлось разделять хирургическим путем.

Прежде чем опустить голову, девушка необъяснимым образом приметила мой внимательный взгляд. Клянусь Троном, в это мгновение я ощутил жгучую ненависть, сверкнувшую в её глазах.

– …так вознесём же последние почести этим воительницам! – Из-за кафедры возникли священники в чёрном и красном с носилками на плечах. – Да найдут они дорогу к Золотому Трону и займут достойное место у подножия его. Более их тела не ранить, а души не осквернить, ибо свят тот, кто пал в бою за Бога-Императора! Бессмертен тот, кто отдал жизнь, защищая праведность!

Закончив речь, кардинал отступил в тень, а в воздухе начал набирать силу детский хор. Под невинные детские голоса, тянувшие мрачный «гимн мучеников», братья-мортус медленно несли свою ношу к подготовленным саркофагам.

Сестры молча наблюдали за этим. Самые молодые из них не могли сдержать слез, а старшие лишь мрачно хмурились. Взгляд Афелии не выражал ничего, кроме тоски.

Тела девушек на носилках были облачены в белоснежные погребальные саваны со сложенными на груди руками. Завывающий ветер развевал ткань и волосы покойниц, пока их опускали на землю. Шедший следом за процессией кардинал внимательно наблюдал за происходящим и, как только павших воительниц начали погружать в саркофаги, принялся читать стихи из «обращения к мёртвым».

Детский хор тут же затих, уступая место голосам сестёр битвы, вторивших Анку под мрачный перезвон погребальных колокольчиков.

***

Когда церемония закончилась, воительницы в свободном порядке подходили к могилам, провожая своих подруг в последний путь. К этому моменту в небе вновь собрались низкие тучи, и ветер приносил редкие снежинки.

Я же держался в стороне, сидя на мраморной скамье перед статуей святой. Проходящие мимо сёстры иногда одаривали меня взглядами, которые обычно полагались чужакам. Инквизитору хорошо знаком такой взгляд…