Текст книги "Coda in crescendo (СИ)"

Автор книги: Евгений Лотош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 39 страниц)

Она раскланялась с гидом, мгновенно растворившимся в толпе, и уверенно пошла через центральную площадь, где они сейчас находились.

Небольшой и забитый народом, как и все здесь, ресторанчик порадовал рисом с ломтиками свинины и кучей растительных добавок, а также фруктами, в том числе засахаренными мясистыми стручками какого-то растения с острым приятным вкусом. Фуоко чуть не сломала зуб о блестящие черные семена, твердые, словно мелкие камешки.

– Тамаринд, – пояснил Кирис, глядя, как она с изумлением рассматривает семечко, по форме сильно смахивающее на маленький полированный кубик. – Не видела никогда, что ли? У нас в Хёнконе у каждого второго торговца фруктами на прилавке лежат.

– Не видела… – пробормотала Фуоко. Приятное пряное жжение во рту быстро проходило. Она сунула в рот еще один стручок и принялась аккуратно выжевывать из него семена, сплевывая их на тарелку. Интересно, а если в них дырки просверлить и на нитку нанизать, красивое получится ожерелье? Раз тамаринд продается в Хёнконе, по возвращении нужно купить его побольше и попытаться сделать хотя бы браслет. Должно стильно получиться. А сверло пусть Кир раздобудет, у него знакомств среди механиков куча.

Дожидаясь, пока Кирис закончить есть, девушка оглядела небольшой зал ресторана. В противоположных углах устроились две группы очевидных иностранцев – в заокеанской одежде и почти без неизбежного местного загара. Сама Фуоко, надев ципао, от местных практически не отличалась – так ее кожа потемнела под тропическим солнцем. Однако седые, пусть даже и сходящие за белокурые волосы все равно заставляли людей оглядываться на нее (хотя куда лестнее думать, что привлекают мужчин ее почти идеальная фигура и красивое лицо!) Туристы-иностранцы щеголяли белой кожей, у многих покрасневшей и облупившейся от солнечных ожогов на лице, лысинах, руках и прочих частях тела, по недосмотру или незнанию оставленных неприкрытыми. Девушка мимоходом пожалела их – теперь станут мучиться несколько дней… Дверь ресторана распахнулась, впуская с улицы жаркий воздух и группу хёнконских экскурсантов, сопровождаемой еще одной копией Сируко. Один из студентов приветственно махнул рукой, и Михаил махнул в ответ.

– Ну что, двинулись? – спросил Михаил, вытирая рот салфеткой. – Дэйя Сируко, где и во сколько встречаемся?

– Сейчас тринадцать часов семь минут, – откликнулась та. – Влево от выхода из ресторана находится бюро туристической информации, вы наверняка видели большую вывеску на трех языках. Оно назначено местом встречи. В соответствии с планом ровно в пятнадцать ноль ноль вся группа в полном составе отправляется к посадочной платформе фуникулера, просьба не опаздывать. Внутри бюро есть диваны и кондиционирование воздуха, а также автоматы по продаже воды, можете ждать там. Проверьте, пожалуйста, что не потеряли входные билеты в комплекс.

Фуоко машинально сунула руку в карман шортов, раздергав проклятую ткань. Под пальцами почувствовалась бумага, изрядно пропитавшаяся потом. Ходер! Убить бы кого-нибудь за такие обычаи!

– Дэйя Винтаре, дэй Сэйторий, – добавила Сируко, – я сопровождаю вас двоих. Вы намерены гулять вместе? Если нет, я назначу вторую куклу для сопровождения.

– Зачем нас сопровождать? – нахмурился Кирис. – Мы и сами не заблудимся. И вон, Вара с нами.

– Боюсь, данный вопрос обсуждению не подлежит, дэй Сэйторий. За вами должны одновременно наблюдать и человек, и дрон. Альтернативой моему эскорту является вызов ваших парсов. Полагаю, что, используя авторитет Университета, я могу добиться для них разрешения находиться на территории комплекса. Однако они неизбежно привлекут очень много внимания и к себе, и к вам, и вы не сможете скрыть свою принадлежность к Университету от паломников. Полагаю, вы бы не хотели подвергнуться обожанию со стороны нескольких сотен или даже тысяч человек, не так ли?

В голосе Сируко скользнула ирония. Фуоко тихо вздрогнула. Нет уж, спасибо. Лучше не надо.

– Мы не хотим отличаться от других иностранцев, – решительно заявила она. – Кир, не ерепенься. Дэйя Сируко, мы вместе.

– Мы с Татой тоже изобразим из себя парочку и прошвырнемся по местности, – Михаил искоса глянул на Марту. – Татка, не возражаешь? И разговор есть.

– Ах, милый! – преувеличенно проворковала та, ухватывая его под руку, хотя в ее глазах на мгновение мелькнули растерянность и настороженность. – С тобой даже солнцепек не страшен. Тем более что нашим голубкам, – она с веселой иронией глянула на Ольгу с Юрием, – наедине явно интереснее, чем в нашей компании.

– Да мы можем и с вами, если хотите, – улыбнулась Ольга. – Но раз у вас такие секреты…

– Вот и ладушки! – Михаил вскочил из-за стола и потянул за собой Марту. – Все, мы ушли, пока-пока!

И, буксируя свою спутницу едва ли не силой, он пробрался между столиками и выскочил на улицу. Фуоко озадаченно глянула им вслед. Связан ли разговор Михаила и Марты с тем, что произошло позавчера вечером? И от кого тайны – от них с Киром? Определенно, какие-то странные отношения складываются в их маленькой компании. А, ладно. Незачем зацикливаться.

Оставив Ольгу и Михаила заканчивать обед, Фуоко и Кирис вышли в жаркую уличную духоту. Сируко и Вара шли позади, немного приотстав. Ну вот, блин. Если раньше они воспринимались как сопровождающие подгруппы целиком, то теперь однозначно превратились в личных телохранителей. Похоже, краткое время личной свободы и независимости закончилось навсегда. Конечно, Фуоко и раньше помнила, что Зорра для нее, как и Гатто для Кириса, не просто товарищ и компаньон, а еще и следящее устройство, но с парсами дело совсем другое. А теперь она обзавелась местным аналогом Джиона. И ей-то неприятно, а уж как себя Кир должен чувствовать…

Отогнав мрачные мысли, она решительно направилась обратно ко входу в комплекс. Предъявив изрядно замусоленные билеты, вся компания снова оказалась в людской суете на небольшой улице, круто поднимающейся от главных ворот к центральной площади. Здесь в бесчисленных лавочках торговали живыми и пластмассовыми цветами лотоса, какими-то пестрыми гирляндами и палочками благовоний (некоторые в качестве рекламы тлели в поставцах, и воздух заполняли удушливые дымные ароматы), конструкциями из висячих на нитках трубочек, звенящими на ветру, маленькими статуэтками богов, круглыми каменными геммами с теми же богами…. Продравшись сквозь толпу обратно к площади, Фуоко нерешительно остановилась.

– Ну что, куда сейчас? – спросила она Кириса. – Может, в храм Вегешота? Хочу на статую Карины посмотреть. И как я ее пропустила в первый раз?

– Можно и туда, – пожал плечами тот. – Мне, в общем, пофиг, сама решай. Нет, погодь… – Он прищурился, вглядываясь в толпу, сгрудившуюся возле центрального фонтана, изображавшего четырех слонов, из задранных хоботов которых лилась вода. – Ну-ка, подойду, послушаю. Что-то там странное про Университет базарят. Фучи, постой здесь, не суйся.

Толпа и в самом деле выглядела странно. Люди в ней по большей части стояли на коленях, низко кланяясь и касаясь лбом брусчатки, стоящие же сложили руки перед грудью и мерно раскачивались. В ее центре стоял, забравшись на бортик фонтана, босой человек в драных коротких штанах и истрепанном халате – одежде бедняка. Его лоб обхватывала красная лента, а левый локоть обхватывала грязная тряпичная повязка. Задрав к небу руки и запрокинув лицо, он что-то завывал – видимо, на катару, но так, что Фуоко не могла разобрать ни одного слова. Однако Кирис и Вара, похоже, понимали. Переглянувшись, они двинулись к фонтану, причем Варуйко раздернула на бедре ткань, скрывавшую ноги, и положила руку на чехол ножа (кобуру с пистолетом она, после прямого приказа Сируко, отдала, но расставаться с ножом категорически отказалась). Фуоко качнулась, чтобы последовать за ними, но рука на плече остановила ее.

– Дэйя Винтаре, вам и в самом деле незачем приближаться, – бесстрастно-вежливым тоном сказала Сируко, и в голове девушки щелкнул сигнал опасности – такой тон охранница использовала в нештатных ситуациях. – Человек у фонтана – странствующий проповедник из Братства Локтя, и, судя по содержимому его речи, он настроен недружелюбно к Университету в целом и к Карине Мураций в частности. Локтевики вообще не любят иностранцев и иноверцев… Дэйя Винтаре, здесь координатор. Я взял под прямой контроль все куклы Сируко. Приготовьтесь к неприятностям. В худшем варианте мне придется заняться экстренной эвакуацией экскурсантов.

Фуоко мельком оглянулась. Внешне Сируко не изменилась – да и с чего бы? Но что проповедник вещает такого, что к делу напрямую подключилась суперличность координатора?

– Тогда надо позвать Кира и Вару, чтобы они тоже не ходили, – напряженно произнесла она.

– Они местные. Шансы, что они спровоцируют нападение, невелики. Не беспокойтесь, я полностью контролирую ситуацию. В моем арсенале есть в том числе эффективные методы рассеивания агрессивно настроенной толпы. Возможно также, что я слишком остро реагирую на обстановку, но есть кое-что, что вам требуется знать. Под Санъямой есть небольшой резервуар энергоплазмы, и мои орбитальные спутники, а также боэй в районе комплекса фиксируют связанные с ней небольшие, но заметные флуктуации метрики в окружающем пространстве.

– Могут появиться волюты?

– Неизвестно. У нас нет данных о связи волют с подземными резервуарами. Однако ожидать можно чего угодно, вплоть до кольчона.

– Поняла. О чем он говорит? – Фуоко попыталась вслушаться в слова проповедника, но в его завываниях слова по-прежнему не разбирались.

– Включаю трансляцию перевода на ваш радиогид.

Фуоко поспешно ухватила свернутый кольцами проводок, прицепленный к коробочке приемника на поясе, и вставила в ухо пуговку наушника.

"…и сказано в Писании, что настанут последние времена, когда жрецы забудут истинных богов и осквернят храмы изображениями ложных, а дхайны начнут летать средь бела дня, не боясь сияния божественного Вегешота. Люди отвернутся от богов, а боги отвернутся от них, и воцарятся на земле блуд и порок, предвестники эпидемий и моров. И спустятся с небес на землю чудовища, сиречь паладары, и начнут пожирать людей…"

– Он что-то цитирует? – осведомилась девушка, чувствуя, что в животе собирается тяжелый комок. – Какую-то священную книгу?

– Не могу определить. Во время Первого Удара значительная часть сведений, накопленных о развитии вашей цивилизации, оказалась утраченной. В доступных мне сейчас базах отсутствуют упоминания о конкретном источнике, где буквально воспроизводится сказанное им. Я бы предположил, что он излагает личную компиляцию и интерпретацию разных текстов, но поручиться не могу.

– Эй! – громко крикнул Кирис на катару. Наушник перевел и его слова. – Мужик, ты чё тут гонишь про паладаров? В табло давно не получал? Так могу обеспечить.

– Кто ты такой, чтобы грубо обращаться к пророку Вегешота? – взвизгнул проповедник. К Кирису и Варе начали оборачиваться.

– Я студент Университета, понял, ты, фуфло беспонтовое? – Кирис, казалось, нимало не смутился отпором. Наоборот, от него отчетливо плеснуло темной яростью. – А вот ты кто такой? Я тебя вообще в первый раз вижу.

– Ты продался дхайнам! – рявкнул проповедник, наставляя на Кириса костлявый трясущийся палец. – Такие, как ты, позор рода людского! Предатель!

– Слышь, шо, пасть захлопни, пока в хлебало не прилетело! – Кирис шагнул вперед, бесцеремонно распихивая стоящих и цепляясь ногами за стоящих на коленях. Люди поспешно отступали и отползали от него в стороны, делая странные жесты руками. Вара неторопливо шагала сзади, все так же положив руку на нож. – Я человек простой, слов умных не знаю, спорить не стану. Но ты, мудак, у меня щас своими зубами подавишься, если про паладаров еще хоть слово вякнешь. Они тебе чем помешали, козел? Последний пельмень отобрали?

– Я вижу, у дэя Сэйтория весьма своеобразная манера вести теологические диспуты, – негромко пробормотала Сируко. – Отправляю его куратору рекомендацию включить в индивидуальную программу курс ораторского мастерства.

Фуоко тихо хихикнула, наблюдая, как проповедник багровеет с распахнутым ртом, явно не находя, что возразить на столь убедительные аргументы. Кирис наконец продрался сквозь толпу и сам вскочил на бортик фонтана рядом с проповедником.

– А теперь слушать сюда! – сказал он, обращаясь к толпе. – Паладары пришли сюда, чтобы нам помочь. Я сам из Хёнкона, и паладары его щас отстраивают. Кто-то из людей хоть почесался, чтобы нам помочь после Удара? Да хрен. А паладары выгнали оттуда пиратов и теперь страну восстанавливают. Мне до фонаря, кем вы их там назовете, но я за них кому угодно очко порву, поняли? А если ты, янориман, – он яростно обернулся к проповеднику, и тот отпрянул, – еще хоть раз про Карину Мураций что-то вякнешь, урою на месте, дошло? Не твоим языком ее имя поганить!

– Ты продался! – проповедник наконец-то оправился от первого шока и перешел в наступление. Он благоразумно отступил на пару шагов, но тона не сбавил. – Купленные дхайнами вандабани, как ты, за чашку риса убивают мужчин и насилуют женщин! Дхайны радуются, глядя…

Кирис сделал движение в его сторону, и проповедник дернулся и осекся.

– Тинтин га саолянь! – резко сказал парень, и на сей раз радиопереводчик промолчал. Впрочем, Фуоко и так знала смысл выражения – "пососи мой член" или что-то такое. – Я тебе в последний раз по-хорошему говорю – дристуй отсюда, люай но тиксё, пока зубы целы!

Фи, матерщинник! Вот она ему по башке настучит за несдержанность, когда наедине останутся! Действительно, теологический диспут!

Вара постучала Кириса пальцем по плечу, и парень кинул на нее раздраженный взгляд. Сестра молча указала в сторону, и Фуоко проследила взглядом за ее пальцем. Со стороны храма Вегешота поспешно семенили двое пожилых бритых налысо монахов в темно-красных рясах, сопровождаемые тремя угрюмого вида парнями в простых одеждах. Ага. Похоже, жрецы тоже разглядели неладное и решили вмешаться. Парни выглядели немногим мельче Кириса и настолько же способными компенсировать грубой силой неуспех в теоретической дискуссии.

Проповедник быстро оглянулся, и его зубы ощерились в уродливой гримасе.

– Узрите адептов ложной веры! – он ткнул в жрецов пальцем. – Они пришли, чтобы заткнуть рот носителю истины! Но истинная сила – только в моих руках! Яви ее, о божественный Вегешот, и покарай гнусных лжецов!

Он вскинул к небу руки, и вокруг них вспыхнула синяя корона мелких молний, почти не различимых в солнечном свете.

И тут же Фуоко словно ударили пыльным мешком по голове. Ночной мир в ее незрячем глазу ослепительно вспыхнул и завертелся, заслоняя реальность. В ушах грянул рев незримых хоралов. Она почувствовала, что земля уходит из-под ног, и взмахнула руками, отчаянно пытаясь удержать равновесие. Твердые руки подхватили ее под мышки, голос Сируко отчаянно пытался пробиться к ее сознанию, но сладкие и горькие хоралы заглушали его так же надежно, как ночной мир скрыл реальный. Ледяное солнце било в глаза с кислого неба, а неистовое бешенство полотнищ пламени и хаоса разноцветных нитей нежно гладило ее по голове и сдавливало все тело удушающими змеиными кольцами. Хреново, мелькнуло в голове. Арасиномэ, или где там сейчас обитает ее сознание, опять перепутал нервы и транслирует чушь. Ну нетушки, не поддамся, даже и не ждите!

– Приступ синергии, – проговорила она, чудовищным усилием воли отгоняя ночной мир подальше, не слыша себя и не зная, слышит ли ее хоть кто-нибудь. – Пытаюсь бороться. Держите меня…

Реальный мир вернулся, но все вокруг казалось размытым и на расстоянии десятка метров словно терялось в густом дыму. Словно? Нет. Кольчон! Они внутри кольчона! Стаи серых туманных спиралей роились вокруг, их сердцевины горели угрожающим багровым пламенем. Потом ее словно с размаху ударили кулаком в лицо, и волюты пропали, а кольчон резко раздался, освободив пузырь метров полста в диаметре. Кирис стоял в его центре, и вокруг парня бушевал электрический шторм – и такой же шторм ярился вокруг проповедника. Их одежда дымилась и обугливалась на глазах, густая сеть электрических разрядов хаотично металась и танцевала между ними, отдельные молнии втыкались в тела валяющихся на земле людей, пытающихся отползти. Варуйко неподвижно полулежала на бортике фонтана, ее пальцы свело судорогой вокруг наполовину выдернутого из чехла ножа. Вокруг Кириса клубилось, быстро сгущаясь, серое, закрученное по вертикали облако энергоплазмы. Рев хоралов в ушах усилился, и вдруг вокруг снова замерцали багровые огни. Тучи волют гигантским водоворотом закружились над площадью и фонтаном, и одна из них, на глазах Фуоко рассыпавшись облаком снежных хлопьев, обрушилась на ползущего на четвереньках мужчину. Тот дернулся, упал на каменную брусчатку лицом вниз – и замер.

Я уже видела такое, билось в голове. Я видела. Тогда, на набережной, после приезда в Хёнкон. И кольчоны. И водоворот волют. Только сейчас поблизости нет Труды Баркхорн на ее реактивной машине, и никто не придет на помощь ни им с Кирисом, ни людям вокруг.

Чудовищная тяжесть обрушилась на нее, на сей раз реальная, и, падая на землю вместе с поддерживающей Сируко, она успела увидеть, как Кирис опускается на одно колено, упираясь кулаком в землю, а каменные слоны фонтана позади него разлетаются тучей крупного щебня. От него просто хлестало ощущение непомерного напряжения. Нет! – крикнула она во весь голос, по-прежнему не слыша себя и пытаясь разобрать в общем реве одинокую чистую ноту Кириса, чтобы передать ему сигнал. Нет! Остановись, Кир, ты опять начал разрушать! Я помогу! Проповедник стоял с воздетыми к небу руками. Взбесившаяся гравитация не доставляла ему никаких проблем, и электрический шторм вокруг него с Кирисом бушевал все сильнее. Он не слышит. Не может услышать.

И тогда Фуоко, глубоко вдохнув, впустила в себя ночной мир, позволила ему овладеть собой. Пожалуйста, успокойтесь, мысленно попросила она, обращаясь к волютам и внезапно ощутив вокруг перепуганных братьев и сестер. Я знаю, что вы хорошие. Вы никому не хотите зла. Вы просто не знаете нас. Вы хорошие, но сейчас вы вредите. Пожалуйста, уходите. Успокойтесь и уходите прямо сейчас. А потом мы с вами еще поговорим. Мама-роза, пожалуйста, скажи им!..

Теплое материнское чувство поднялось из-за дальнего горизонта, и нежное блаженство обволокло ее, отгоняя и рев хоралов, и мятущийся ночной мир, и реальность. Мелькнуло и пропало лицо кривляющегося людоеда с высунутым дразнящимся языком, а потом на нее обрушились звезды. Черная бездна космоса с горящими водопадами искристого света заставила ее задохнуться от восторга.

А потом плотное качающееся желе ударило ее по коленям и ладоням, и, пребывая на грани сознания, она увидела торчащую над дальним лесом скалу, высокий замок на ее вершине и – рядом с собой – убогие деревянные лачуги, сгрудившиеся вокруг небольшой грязной площади. Площадь заполняли люди, молча смотрящие на нее. Подождите, я сейчас, попыталась сказать она, но язык не слушался. Только удержись, только не отключайся, только не потеряй картинку, заклинала она себя, но сердце бешено колотилось, воздуха не хватало, и земля под ногами и коленями казалась ватой, с трудом удерживающей на себе и готовой в любой момент прорваться и расступиться. Она помнит, с ней такое уже случалось – в таинственной библиотеке с книгой, говорящей на искаженном эсперанто. Она снова в том мире. Нельзя его потерять!

Держись. Держись. Не теряй сознание! Чьи-то руки подхватили ее, перевернули на спину, и перед глазами оказалось синее небо с блеклыми облаками, а условно-твердая поверхность из-под коленей переместилось под спину. Сердце потихоньку успокаивалось, мир казался всё более устойчивым. Несколько минут – или часов, время утратило смысл – спустя Фуоко все-таки решилась опробовать тело. Рука мотнулась неожиданно легко – и угодила во что-то упругое. Тихо охнул от боли мужской голос. Так, попытка не засчитана. Хорошо бы обошлось без жертв… Нужно полежать еще немного.

– Дыши глубже, атара, – сказал мужской голос на катару, и девушка удивилась отдаленным уголком сознания: почему катару? – Сейчас все пройдет.

– Я в порядке… – пробормотала Фуоко, с трудом вспоминая нужные слова на том же языке и не делая больше попыток двигаться. – Где… я?

В ответ голос выдал тираду на катару, в которой девушка не поняла ни слова. Скосив глаза – здесь она видела обоими! – она обнаружила совсем рядом бритого наголо молодого мужчину. Тот широко улыбался, однако из-за трех отсутствующих зубов улыбка выходила жутковатой. Ладно, попробуем подыграть и не бояться.

– Я плохо говорю на катару, – сказала Фуоко, стараясь как можно тщательнее контролировать голос. – Я не понимаю. Говори медленно и просто, атара.

Тоны удавались ей плохо, и регистр она использовала фамильярный, не подходящий к ситуации первого знакомства. Мужик, однако, не только понял ее, но и не обиделся. Действительно, чего взять с иностранки?

– Я не знаю, где мы, дэйя, – сказал он на кваре. – Для определенности я называю это место Коодо. В мифологии Миндаллы – посмертный и потусторонний мир. По-моему, неплохое имечко для нашей ситуации.

– Вы говорите на кваре? А откуда вы знаете, что я из Кайтара? – спросила Фуоко, снова пытаясь пошевелить рукой. На сей раз вышло много лучше.

– Акцент характерный, – пояснил мужик. – Как вы себя чувствуете, дэйя?

– Не знаю… – девушка попробовала сесть, и, для разнообразия, у нее получилось. – Вроде бы уже легче.

Она опустила глаза и обнаружила, что ниже пояса плотно обернута цветастой узкой юбкой, зафиксированной на талии узорно-золотым поясом, а вот выше – совершенно голая. А рядом – незнакомый мужик. Да и пофиг. И она в Хёнконе к наготе привыкла, и мужик на нее уже вдосталь насмотрелся. Стоп! Когда она в прошлый раз попала в "библиотеку", неведомая сила одела ее точно так же. И… точно! Картинка-реконструкция видения Мэя! Она вскинула руку над головой. Нет, двойная корона там, к счастью, не ощущалась. И то спасибо. Однако незнакомое ощущение теплой мягкости на голове не пропало. Ощупав ее, девушка с изумлением поняла, что носит покрытый платком парик поверх такой же бритой башки, что и у мужика. Парик, кажется, состоял из сплошных прямых линий. Стоп, нет. Потом с внешностью разберемся и, желательно, перед зеркалом, если здесь такие водятся.

Фуоко поморгала и огляделась по сторонам. Видение исчезать не собиралось. Покосившиеся деревянные домики даже без печных труб (топят по-черному?), слепые окошки, затянутые какой-то мутной пленкой, тесная площадь, по периметру которой теснится народ…. Так. Она опять попала в тот самый фантастический мир, куда после островного инцидента с кольчоном так и не смогла по своей воле заглянуть ни разу. Нужно вспомнить все, что успела рассказать Риса про игровую реальность… как звали того Демиурга, Прагат?.. но чуть позже. Сначала – запомнить все на случай, если ее опять выбросит назад, в реальность. Люди, главное, люди – бородатые мужчины, прячущиеся за их спины женщины и цепляющиеся за подолы мелкие дети, все одеты в какое-то бесформенное серое рванье. И на лицах – странное равнодушное выражение, словно все спали на ходу.

И еще странные пятна, испещряющие лес и скалу с замком: черные, курящиеся дымом, словно гигантские воронки от снарядов. В предыдущих видениях ничего подобного она не замечала.

– Можете идти, дэйя? – напряженно осведомился мужчина. – Нужно уходить и прятаться, и побыстрее. Если нас поймают солдаты, придется плохо.

– Солдаты? – переспросила Фуоко. Она поерзала ягодицами по земле. Та больше не казалась зыбкой и ненадежной. Девушка попыталась встать – и чуть не грохнулась обратно, поскольку обертывающая ноги тесная ткань не давала толком шевелиться. Мужчина поддержал ее под локоть, и она потихоньку обрела равновесие.

– Шевелитесь, дэйя Деллавита, – нетерпеливо сказал неизвестный помощник. – Быстрее!

– Кто вы такой… атара? – ошарашенно спросила Фуоко, осматривая его. Странная одежда: бедра обернуты плотной набедренной повязкой, на плечи наброшен большой отрез полупрозрачной ткани с прорезью для головы, сшитый под мышками. Поверх ткани талию охватывал пестрый с золотыми нитями пояс, на котором в прозрачных, словно стеклянных ножнах висел ярко светящийся длинный прямой меч с позолоченной рукоятью. Конец ножен почти волочился по земле.

– Меня зовут Юно, – мужик нетерпеливо оглянулся по сторонам. – Юно Юнару, дэйя Фуоко. Я узнал тебя. Суоко-атара о тебе рассказывала, ты среди паладаров знаменитость, и твой куратор Таня Каварова – моя знакомая. Но ты меня не знаешь. Уходим, быстрее, все объяснения потом!

Фуоко еще раз озадаченно оглядела его с головы до ног. С одной стороны, если он связан с паладарами и знает Таню, доверять ему можно. С другой – как он вообще сюда попал?..

Юно! Тот самый Юно Юнару, чье тело они с Кирисом забирали у "Кобры" меньше двух суток назад? И Суоко – та самая паладарша, что на коленях просила о помощи? Значит, верна гипотеза о переносе сознаний на другой носитель, они с Кирисом не исключение, и люди и в самом деле не погибают! Ой-ё, как интересно!

– Хорошо, идем, – решительно согласилась она. – Только, дэй Юнару, дэйя Суоко…

Мужчина не дал ей договорит. Ухватив за руку, он потащил девушку к окраине площади сквозь толпу, медленно, во сне, расступавшуюся перед ним. Их сандалии постукивали по твердой земле. Фуоко семенила следом, стараясь не спотыкаться на каждом шагу. Узкая юбка ужасно мешала идти – чем бы ее разрезать хотя бы до колена? Может, его мечом? Но каких солдат так боится?

Ответ на свой вопрос она получила немедленно. Они не успели покинуть площадь. Люди перед ними вдруг отхлынули в стороны, и навстречу чеканным шагом вышел десяток солдат, словно срисованных со средневековой картинки: в грубых железных кольчугах и кожаных штанах, в кольчужных же капюшонах (как-то они называются по-умному, но сейчас не вспомнить) и грубых кожаных сапогах. В руках они держали копья, чьи острия немедленно уставились в грудь Фуоко и Юно, замерших на месте.

– Твою мать сверху донизу и через колено… – процедил Юно сквозь зубы на камиссе. Каждое в отдельности слово Фуоко поняла, но в осмысленную фразу они не сложились. Впрочем, общий смысл она поняла и из контекста. Что-то сегодня мужики вокруг нее ругаются куда чаще, чем в среднем. А дядька, кстати, полиглот – на трех языках шпарит без запинки. – Фуоко-атара, мне придется драться. Вы бегите и постарайтесь спрятаться, я их задержу.

– Но что им нужно?

– Да чтоб я знал! – Юно сплюнул. – Они гоняются за мной с тех пор, как я здесь очнулся – сначала вяло и без энтузиазма, но когда пару дней назад по лесу прошел гигант с дубиной, сильно оживились. И клятый меч из ножен не достается… – Он ухватился за рукоять и дернул, но безуспешно. – Бегите же, ну!

Фуоко тупо смотрела на блестящие, словно никелированные, копейные наконечники. Чушь какая-то. Почему солдаты? Почему такие агрессивные? Наверное, потому же, что и замок…

И тут один из солдат внезапно что-то неразборчиво рявкнул, и сразу два копья ударили девушку в грудь.

Точнее, попытались ударить. Не успев толком осознать происходящее, она… оттолкнула копья. Не руками, нет – их она едва успела вскинуть вверх в защитном жесте, а так же, как просила уйти волют. Ослепительная вспышка ударила ее по глазам, и несколько солдат отлетели назад. Не удержавшись на ногах, они повалились на землю, а Юно, чей меч внезапно выскользнул из ножен, изящным отточенным движением обрубил копье одного из удержавшихся, и его клинок с хрустом и скрежетом вошел в живот солдата.

Потом всё смешалось. Кричали и бежали люди, топали ноги, звенел металл о металл, что-то взорвалось, обдав лицо теплым воздухом. Девушка пыталась увертываться, и каким-то чудом ее не уронили и не затоптали, хотя несколько раз изрядно пихнули в живот, бок и грудь.

А потом всё кончилось как-то сразу. На пустой площади, усыпанной десятками неподвижных тел в кольчугах (они делением размножились?), остались она, Юно, тяжело дышащий и сжимающий меч c обоюдоострым клинком, струящимся ослепительным белым пламенем, и небольшая толпа мужчин – в белых набедренных повязках, сандалиях из ремешков, черных париках и с короткими мечами в руках. От них отчетливо тянуло хорошо знакомым чувством – обеспокоенностью невидимых братьев и сестер. В руке у девушки откуда-то оказалась раздвоенная палка с золотой собачьей головой размером с кирисов кулак. Мужчины выстроились в шеренгу перед Юно, заступившим собой Фуоко. Один из них шагнул вперед, с великолепным безразличием проигнорировав Юно, и опустился на одно колено перед Фуоко, положив меч на землю.

– Ни венис, реджидино, – произнес он мягким гудящим басом, склоняя голову. – Доймениир.

Конец четвертой книги

Февраль 2013 – февраль 2014

Продолжение следует