Текст книги "Coda in crescendo (СИ)"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)
Мелисса рванулась в палату между ее ног, едва не уронив на пол. Енотиха с разбегу запрыгнула на кровать и с ходу лизнула ее в лицо.
– Мелисса нашла Дзару! – восторженно пропищала она. – Мелисса нашла Дзару! Мелисса соскучилась!
Куча простыней вдруг дрогнула, и спутница Дзары от сильного толчка пошатнулась. Сбросить увесистого микродрона на пол Дзара не смогла, но, забарахтавшись на кровати, резво отползла к стене.
– Мелька, дура! – крикнула она во весь голос. – Уходи, быстро! Я тебя опять сожгу, не понимаешь?
– Так, малявки! – лиса Маюми просочилась мимо Риконы, неторопливо протопотала по комнате, запрыгнула на кровать рядом с Мелиссой и уселась, обернув задние лапы пушистым хвостом. – Тихо! Не вопить, не визжать, громкость убавить. Эй, Рика! – она обернулась. – Ты что там застряла? Войди в палату и дверь закрой. Ночь же, люди спят! Перебудим сейчас всех.
Спохватившись, Рикона перешагнула за порог и аккуратно прикрыла за собой дверь. Мелисса тихо поскуливала, словно побитый щенок, припав к кровати и уставившись на Дзару большими обиженными глазами.
– Вот так! – удовлетворенно кивнула лиса. – Как там тебя, Дзара? Ты чего верещишь и толкаешься? Не проснулась, что ли, толком?
– Я вас всех сожгу! – буркнула Дзара, стараясь вжаться в стену. – Из меня молнии лупят сами по себе. Ты вообще кто такая? Ты чья? Уходи лучше!
– Я ничья! – лиса обиженно вздернула нос. – У меня, между прочим, официальная должность воспитателя в младшей школе. А ты кончай кукситься, пока твоя Мелисса от огорчения не померла. Лучше погладь ее.
– Я ее сожгу…
– Ну, нового микродрона пришлют, делов-то! Ты не Мелиссу сожжешь, а простую куклу, их у паладаров тысячи. Сейчас вот специально из космоса запас в двадцать штук привезли, так что хоть каждый день по одной сжигай, только по две не надо. Тебе что, не рассказывали, что сама Мелисса далеко-далеко отсюда?
Какое-то время Дзара недоверчиво рассматривала Маюми, потом медленно, даже робко, протянула руку и коснулась головы енотихи между ушами. Немедленно ожив, та прянула вперед и прижалась к девочке, лихорадочно вылизывай хозяйке лицо. Дзара крепко обняла ее и шмыгнула носом – раз, другой. Потом слезы обильно потекли по ее физиономии, и она снова тихо заплакала.
– Мелька, прости, – прошептала она, вцепившись в спутницу. – Прости, а? Я же не хотела…
– Мелисса любит Дзару! – порадовала енотиха, ненадолго прекращая вылизывание. – Мелисса в порядке! Мелисса не сердится!
– Так, начались нюни, – лиса недовольно сморщила нос. – Комплекс вины, катарсис, все такое. Ладно, Рика, я сматываюсь, у меня там малышня дрыхнет. А Дзии только доверь за детьми присматривать, сразу кошмарики сниться начнут.
Маюми спрыгнула с кровати, подбежала к двери и недовольно посмотрела на Рикону.
– Дверь открой, дубинушка! – притворно-ласковым тоном сказала она. – Не видишь, что ли, я до ручки не дотянусь?
Девочка поспешно выпустила подругу в коридор, поборов страшное искушение отвесить пинка на прощание, и подошла к кровати. Дзара по-прежнему шмыгала носом, крепко обхватив Мелиссу, и Рикона остановилась в нерешительности. Лишь сейчас она сообразила, что не знает, что делать. Они ведь даже не знакомы!
Дзара настороженно уставилась на нее.
– Привет… – нерешительно сказала Рикона. – Я Рикона. Я… меня Дзии попросил прийти. Он сказал, что тебе плохо.
– Уходи! – буркнула мелкая. – Тебе здесь нельзя.
– А… почему?
– Вот почему! – Дзара отцепилась от свой ненаглядной енотихи и вытянула руку. По ее кисти и предплечью скользнула потрескивающая волна голубых молний. Запахло грозой. – Из меня электричество течет, я тебя сжечь могу, поняла? Я эйлахо!
– Ух, классно! – почти против воли восхитилась Рикона. – Совсем как Фучи…
Она резко осеклась – ведь Фуоко просила не болтать об ее способностях. Ой, трепло!
– Фучи? – удивилась Дзара. – Ты ее что, знаешь?
– Ага. Она за мной вроде как присматривает вместе с Таней… ну, с моим куратором.
– Зачем?
– Ну… – Рикона помялась. С одной стороны, рассказывать о себе впервые встреченной девчонке не очень-то и хотелось. Тем более, что и госпожа Яна, и Мира, и госпожа Карина просили не слишком афишировать свое происхождение. С другой – вроде бы считаться эйлахо в здешнем мире тоже считалось то ли позорным, то ли просто неудобным. Так что признание за признание. – Понимаешь, я с другой планеты прилетела.
– Врешь! – глаза мелкой расширились до размеров едва ли не кулака. – Ты что, паладар?
– Сама ты врешь! – обиделась Рикона. – Я не паладар, я просто… Ну, в общем, я здесь учусь теперь. В вашем мире. Чтобы привыкнуть… ну, так надо.
– Докажи! – потребовала мелкая. – Превратись во что-нибудь! Все паладары умеют.
– Не могу, мне запрещено, – вздохнула Рикона. – Говорят, чтобы вредных привычек не приобретала. Зато я так могу…
Она протянула вперед руки, расположив ладони параллельно, и медленно развела их. Полноценный Щит, как в Академии высокого стиля, она создать не могла, но "гравитационное поле", как его называла Мира Аттэй, включилось послушно. Прозрачное облако между ладонями, преломляя свет, словно магический кристалл, заиграло всеми цветами радуги. На мгновение Риконе вспомнилась давняя злосчастная драка на набережной с местными волютами, послужившая толчком к преждевременному сатори, но она решительно отогнала неприятное воспоминание.
– Ва-ай! – восторженно протянула мелкая, ее глаза восторженно заблестели. – А меня так научить можешь?
– Не-а, – Рикона помотала головой, опуская руки и изгоняя радугу. – У меня же тело из дрона сделано, а у тебя живое… вернее, биологическое! – важно добавила она, вспомнив доктора Кулау. – Вон, у меня даже волосы толком не растут, потому что дрон иначе не умеет, – она дернула за прядку, куда более короткую и жесткую, чем она привыкла в Академии. – А покажи еще раз, как ты молнии пускаешь?
– Да запросто… – Дзара снова погрустнела. Она снова вытянула руку, и с указательного пальца с громким хлопком сорвался всего один, зато длинный и яркий разряд. Обе девочки синхронно вздрогнули. – Я сегодня… или уже вчера? В общем, я туалет раскокала весь. И одежда сгорела. И Мелисса, – она опять прижала к себе притихшую енотиху. – Я и тебя сожгу.
– Ну и пусть, – Рикона легкомысленно пожала плечами. – Вон, у тебя Мелисса сгорела, а ей новое тело дали. И мне дадут. Мне даже проще, не надо новую куклу из космоса везти. Любого дрона взять можно.
Она поддернула спортивные трусы, заправила в них майку, села на кровать, поджала под себя голую ногу и почесала внезапно зазудевшую пятку с прилипшими к ней соринками.
– А если твою молнию в мой Щит… в радугу запустить, интересно, что получится? – задумчиво спросила она.
– А давай попробуем! – с энтузиазмом предложила Дзара, протирая глаза от остатков слез. Она, похоже, уже полностью отошла от своего мрачного настроения. – Давай, а?
– Давай! – Рикона опять вызвала между ладонями гравитационное поле. – Но аккуратно. И руку туда не суй, а то придавит.
– Я осторожно… – Прикусив высунутый язык, мелкая протянула палец – и вдруг Мелисса безо всякого предупреждения дернулась всем телом, роняя Дзару на кровать и придавливая ее сверху.
– Опасно! Опасно! Опасно! – странным механическим тоном, ничуть не похожим на прежний тонкий жалобный голосок, произнесла она. – Запрещено! Координатор уведомлен! Опасно!
– Что у вас там происходит, дамы? – поинтересовался из-под потолка голос доктора Кулау. – Почему Мелисса на помощь зовет?
– Мы ничего не делали! – быстро сказала Дзара. – Совсем ничего. Мы только попробовать хотели!..
– Так, вака! – голос Кулау стал еще строже. – Тебя ведь уже предупреждали, что нельзя просто так играть с электричеством, верно? И с волютами – тоже. И Дзии предупреждал, и я. Предупреждали?
– Ну, предупреждали… – скучным голосом протянула Дзара. – Я же осторожно!
– Никак! – отрезал доктор. – Исключительно в специальной комнате и под присмотром. А если ты кого-нибудь обожжешь или пожар устроишь? Рикона, тебя тоже прошу не заниматься экспериментами совместно с Дзарой. Результаты могут оказаться… скверными. У нас есть лаборатории, там можно, но не в других местах. Ладно?
– Ла-адно… – в унисон откликнулись девочки, переглянулись и дружно прыснули. Дзара спихнула с груди Мелиссу и села.
– Ох уж нынешняя молодежь! – проворчал Кулау. – Шустрая – просто спасу нет. Потерпите, наиграетесь еще. Отбой.
– Дура Мелька! – назидательно сказала Дзара. – Ты чего ябедничаешь?
– Нельзя! – пискнула енотиха прежним голосом. – Опасно для Дзары! Опасно для всех!
– И вот так она все время! – пожаловалась мелкая, дергая Мелиссу за ухо. – Слушай, как тебя зовут? Я забыла.
– Рикона. А лучше Рика.
– Ага. А ты с какой планеты прилетела? У вас там тоже люди живут? А ты в школу ходила? А тебе сколько лет?..
– Эй! – оборвала ее Рикона. – Я тебе сразу на все отвечать должна? У меня что, десять языков? Мне четырнадцать лет, только не ваших, а наших. А ваших – двенадцать, что ли.
– А мне уже одиннадцать! – похвасталась мелкая. – Ну, через декаду исполнится. Я в пятом классе учусь, и нам рассказали, что когда двенадцать исполнится, уже почти взрослой становишься, и начальные гражданские права дают. Можно машину водить, в суде выступать, и как его… – Она нахмурилась. – Возраст сек-су-ального согласия. Мне с мальчиками встречаться можно будет. А тебе, значит, уже можно? А ты с мальчиками встречаешься?
– Тьфу, болтушка! – засмеялась Рикона. – Какой тебе мальчик? Ты же вообще мелкая! Вырасти сначала.
– И вовсе я не мелкая! – обидчиво заявила Дзара. – Мама говорит, в моем возрасте девочки быстро развиваются, я через год вообще вот такая стану!
Ладошками она изобразила выпуклости на совершенно плоской детской груди. Впрочем, ее мысли тут же переключились на новый предмет.
– Рика, а в каком ты классе?
– В класс я пойду в пятый, – сообщила Рикона. – У нас в школах немного не так учат, я много не знаю, придется с младшими заниматься. Значит, мы с тобой в одном классе будем, да? Давай дружить?
– Давай! – с энтузиазмом согласилась Дзара. – А у вас на планете чему в школе учат? Тоже дроби заставляют вычитать и складывать?
– Ну… – Рикона поколебалась. Уже можно не сомневаться, что новая подружка тайны хранить не умеет совершенно и все, что узнает, немедленно разболтает. С другой стороны, скрыть свое происхождение не удалось бы в любом случае, а значит, на вопросы придется отвечать если и не Дзаре, то другим. – Дробям нас тоже учили. Только я в специальную школу ходила. Она называется "Академия высокого стиля". Нас с чудищами драться учили, чтобы мы Защитниками стали. Видишь кубирин? – она постучала пальцем по обручу на шее. – Он серебряный, значит, я Щит. То есть я могу Щит создавать, чтобы от монстров защищаться.
– Класс! – Дзара подскочила и уселась, поджав ноги и возбужденно склонившись к Риконе. – А покажи? А какие чудища у вас там живут? Они страшные?
– Так что показывать-то? – Рикона нахмурилась. – Ты же только что видела. Но здесь у меня Щит ненастоящий, так, одна видимость. Гравитационное поле какое-то. Я им вещи поднимать могу, а больше ничего. А вещи и руками поднять можно. И кубирин ненастоящий, просто украшение. Камень даже не светится. А монстры у нас разные есть, и страшные, и не очень. Вот, например, огненный шершень…
За непринужденной болтовней время летело незаметно. Рикона рассказывала про тренировки будущих Защитников, Мечей и Щитов, про большой парк, окружающий учебные корпуса и дормиторий, про Мировую Сферу с хранящимся там Глазом Бога, про Цетрию, столицу одновременно графства Цветов и всего Сайлавата, про непрекращающиеся несколько столетий бои в Приграничье с монстрами, грозящими уничтожить все на своем пути, про войны между Северными и Южными графствами… Она старалась не вспоминать, что большая часть ее историй относится к сказкам, выдуманным специально для таких же детей, как она. Мертвых детей, которых Демиурги пытаются возвращать к жизни. Про свою смерть и сатори она тоже не упомянула, незачем.
В ответ Дзара рассказывала, как они с матерью и дедом жили в далеком приморском городе под названием Барна, как давным-давно, когда самой Дзаре еще не исполнилось и двух лет, мир вдруг сломался и стал совсем неправильным, как внезапно умер папа, державший ее на руках (это девочка помнила совершенно отчетливо, и на ее глазах на мгновение снова проступили слезы), как она с детства помогала маме и деду, папе папы, в их лапшичной в бедном районе Барны, заселенном по большей части портовыми рабочими и моряками, как время от времени на горизонте появлялись огромные кучи тумана, который был совсем не туманом, а опасным кольчоном, но их всегда сжигали и отгоняли самолеты, а иногда большие корабли, и как однажды она, Дзара, увидела совсем рядом большую волюту, но та не стала стрелять и куда-то улетела…
Рикона уже немного знала историю Паллы и читала про Удар и его последствия: внезапные массовые смерти по всему миру, переставшая работать техника, само по себе взорвавшееся страшное оружие, опустошившее огромные районы и уничтожившее целые города и флоты вместе со всеми людьми, наступившие затем бедность и отчаяние. Но одно дело читать сухие строчки текста на экране, пусть даже с фотографиями, и совсем другое – слушать человека, лично пережившего пусть и не все, но многое. Она спохватилась, только когда полоска света, просачивающаяся на потолок из-за шторы, стала совсем яркой от взошедшего солнца, а в дверь вошла пожилая полная тетушка в зеленой пижаме и с татуировкой на щеке.
– Доброе утро, девочки, – дрон Дзии улыбнулся обеим. – Полночи трещали как сороки. Языки не отваливаются?
Дзара сонно улыбнулась ей.
– Привет, Дзии, – сказала она и широко зевнула. – А уже утро?
– Утро, юная дэйя, – строго сказала Дзии. – Вот ты ночью не спала – как теперь в школу пойдешь? На уроках тоже зевать станешь?
– Я же болею! – надувшись, ответила Дзара. – Мне в школу нельзя.
– Воспаление хитрости у тебя, Дзара-тяма! – отрезала Дзии. – Мама за тобой придет через полчаса, вот она и определит, что там у тебя болит. Ну-ка, ляг нормально на спину, я тебя проверю.
Разочарованно застонав, девочка опрокинулась на спину и забарахталась, разравнивая смятые простыни. Мелисса тут же устроилась у нее под боком. Рикона слезла с кровати и отошла чуть в сторону, чтобы не мешать. Сиделка склонилась над Дзарой и несколько раз приложила пальцы ей к шее и разным частям головы.
– Полежи спокойно пару минут, – велела она. – У тебя сердце колотится, как у воробья. Нужно, чтобы успокоилось.
– Ла-адно… – протянула та. – Но мне в школу нельзя. А вдруг пожар получится?
– Ну, хитруля! – Дзии погрозила ей пальцем. – Думаешь, умную отговорку придумала? Даже и не думай. Закрой глаза и лежи спокойно. И дыши по счету: раз-два – вдох, три-четыре – выдох…
Дзара послушно сомкнула веки и принялась дышать. Сначала ее грудь вздымалась преувеличенно высоко, но потом дыхание постепенно стало нормальным. Тело девочки расслабилось, голова слегка повернулась на подушке, и Дзара размеренно засопела.
"Она уснула", – голос Дзии на общем языке прозвучал в голове так неожиданно, что Рикона даже подпрыгнула на месте. – "Не отвечай вслух, просто про себя слова проговаривай, я услышу. Пусть поспит, ей очень нужно восстановиться после вчерашнего потрясения. А лучшее лекарство сейчас – сон. Спасибо, Рикона, ты очень помогла".
"А… с ней все в порядке?" – девочка постаралась как можно четче произносить слова про себя. Ей уже объясняли про "голосовой коммуникационный канал", но воспользовалась она им впервые.
"Да – настолько, насколько возможно в ее состоянии. Она очень перепугалась вчера того, что натворила, и из-за сильного возбуждения не могла толком уснуть. А недосып лишь ухудшал ее нервное состояние. Замкнутый круг, но с твоей помощью мы его успешно разорвали".
"Рикона, здесь Карина", – прозвучал в голове новый голос. "Дзии передал, что благодаря тебе Дзара успокоилась. Большое тебе спасибо. Вы ведь подружились?"
"Ага".
"Вот и замечательно. В школе, куда пойдешь через несколько дней, два пятых класса, и мы определим тебя в тот, где учится Дзара. Там собраны дети сотрудников Университета, говорящие только на катару, но мы решили, что в твоем переводчике его уже можно разблокировать. Ты пообвыклась в новом мире, информационной перегрузки больше не возникнет. Поддерживайте друг друга. Однако, пожалуйста, не занимайтесь совместными экспериментами без спроса. Мы до сих пор не понимаем, как наша технология взаимодействует с артефактами Арасиномэ, так что лучше не рисковать. С тобой точно ничего не случится, но вот Дзара может пострадать. Если захотите поисследовать, что у вас получается, просто скажи Тане или сразу координатору, они все устроят. Договорились, кадет?"
"Так точно! Ой… да, договорились!"
"Отлично!" – в голосе Карины явственно послышалась теплая улыбка. – "А теперь беги по делам. У тебя ведь сегодня встреча с классным руководителем? Не опоздай, чтобы не создать плохое первое впечатление. Конец связи".
Дзии, внимательно наблюдавшая за Риконой, приложила палец к губам и тихонько пошла к двери, поманив за собой девочку.
– Спасибо, Рикона, – сказала она в коридоре, плотно закрыв за собой дверь. – Дзару мы сегодня в школу все равно отправим, как бы она ни симулировала, но несколько часов пусть поспит, пусть даже ценой пары уроков. Вечером забеги в лапшичную семьи Мэйдо в торговом квартале, проведай ее, заодно с мамой познакомишься. А теперь беги, у тебя дела.
Рикона коротко поклонилась и пошла к лестнице. В холле на первом этаже за стойкой сидела незнакомая тетка в белом халате, доктор Кулау исчез. "Грязюка малая", вспомнила девочка. Какой-то комок земли, подумаешь! Что в нем интересного?
Когда вырастет и выучится, она станет путешественницей и объездит весь мир. И Паллу, и Текиру, и вообще все планеты, куда ее пустят. Это куда интереснее! Может, даже и книжку о своих странствиях напишет. А с глупыми грязюками пусть играются другие.
06.29.1232. Хёнкон
Здесь, на высоте одной цулы… или, точнее, трех тысяч семидесяти пяти метров над уровнем моря, чуть ниже вершины одной из самых высоких гор хребта Сюань, ветер выл не переставая. Старая, давно заброшенная башня наблюдения, где паладары установили только сенсорный массив, не требующий человеческого присмотра, взирала на Хёнкон и остальную часть материка пустыми глазницами окон. Взрыв кольчона над Хрустальным перевалом выбил в ней все стекла, и теперь высокогорный ветер мел по заброшенным залам вихри известковой пыли. Когда Суоко впервые увидела Хёнкон, она решила, что горные вершины покрыты снегом, пыльным и грязным в жарком мареве экваториального климата. Лишь позже она сообразила, что на хребте, самый высокий пик которого, Тамаяма, не достигает в высоту и полутора цул, снежного покрова ожидать как-то глупо. Просто осадочные породы, складывающие горы, заросли лесом только до середины, и кручи в верхней их половине имели естественный белесый цвет. Типичная для Могерата ситуация. А ведь как казалось романтично…
Суоко оперлась о подоконник и глянула наружу. Закат уже почти догорел и небо переливалось ночными радужными оттенками лептонных флуктуаций на границе защитного паллийского пузыря. Ветер слабо дернул ее за короткие волосы. Вот еще один недостаток ее нового статуса Молодого Демиурга: дроны не могли запросто имитировать произвольную прическу. Самая тонкая нить, которую позволяла создать технология атомов, взвешенных в энергетическом поле, имела в диаметре четыре десятых миллиметра, в пять раз толще человеческого волоса, что замечалось невооруженным глазом. Карина, Яна и мужчины, предпочитавшие короткие прически и жесткие волосы, внимания на проблему не обращали, но Суоко, за столетия жизни в кибернетическом теле привыкшая стричься длинно, а то и носить настоящую косу, тихо страдала. Если она хотела взять под контроль заранее определенного дрона в крайне редком в последнее время случае появления в реальном пространстве, координатор обеспечивал его синтетической нитью, формирующей парик нужной формы – та же самая технология, что использовалась для создания шерсти для в принципе не способных морфировать микродронов. Но сегодня Суоко просто забыла его предупредить. Да и не имело смысла изображать что-то перед своими, тем более что Харлам упомянул лишь про короткую демонстрацию в реальном мире. В принципе, она могла бы вообще не формировать себе тело, а наблюдать за событиями из уютной тишины личной виртуальности.
Но древней старухе иногда так хочется снова почувствовать себя настоящим человеком!
Мрачная пропасть манила к себе распростертыми объятиями пустоты. Если наклониться сильнее и слегка оттолкнуться ногами, рухнешь вниз, пролетишь по воздуху, ударишься всем телом об острые зубы валунов, заскользишь вниз по осыпям, увлекая за собой небольшую каменную лавину и… ничего сверх того. Сложная система входных фильтров психоматрицы отсечет избыточные болевые ощущения, так что все кончится в лучшем случае беспорядочным кувырканием по склону, пока автономная система управления не сообразит, что пользователь не контролирует ситуацию, и не активирует гравитационную подушку. В худшем же, если кинетический удар окажется слишком сильным и энергетические вводы разрушатся, система автоматически отключит ее от дрона и вернет в персональную виртуальность. Пара секунд оглушающей темноты – и конец дурному приключению. Демиург может, конечно, умереть, но уж точно не таким глупым способом.
Умереть… В свисте ветра Суоко вдруг послышался звонкий мужской голос. "Да, атара. Конечно, атара". После гибели Юно мысли о смерти посещали ее все чаще. Она любила мальчика. Впервые за много веков субъективного времени и бог знает сколько сотен тысяч лет объективного она вдруг почувствовала настоящие материнские чувства. Когда Джао в образе дачия… нет, на родной Малии темнокожие люди назывались неграми – забытое слово на забытом языке… вербовал ее в Хранители, она была слишком молодой, чтобы задумываться о семье и детях. Потом – десятилетия подпольной деятельности, пост Ведущей Совета, куда ее переизбирали много лет подряд, и перемежающиеся века в виртуальностях, созданных Джао специально для бывших Хранителей, и в роли Наблюдателя в Игровых мирах. Через ее жизнь прошло немало мужчин и даже несколько женщин – из любопытства, в качестве эксперимента, просто от скуки. Но ее родительские инстинкты прочно спали где-то в глубине подсознания. И вот – юноша-беженец, потерявший семью во время Удара, чудом пробравшийся в трюм последнего грузового судна, эвакуировавшего семьи ставрийских дипломатов. Грязный и оборванный, замкнутый, подобранный на грани смерти от физического и морального истощения. Вместо того, чтобы сдать мальчишку с непривычным для ставрийского уха именем Юно Юнару в милицию, Суоко оставила его при себе. Почему? Паутинные аккумуляторы Бойского, собиравшие энергию для ее тела из окружающей среды, перестали работать сразу после Удара, и она уже жила на химическом реакторе, отчаянно экономя каждую кроху энергии и большую часть времени проводя в инвалидном кресле под охраной верного Эйшича. Собственно, Дмитрий и привез Юно из порта в санаторий "Барвинок", и именно благодаря молодому лейтенанту подросток-беженец оказался под ее присмотром – а она под его. Дмитрий… он всегда оставался идеалистом и верил в помощь людям, за что Суоко и выбрала его доверенным наперсником, посвященным во все тайны. Он спас мальчишку – только для того, чтобы десятилетие спустя Суоко его погубила.
Сначала грязный беженец, ни слова не знавший на камиссе. Потом прислуга за все, верный охранник и мальчик на побегушках. Потом – все более и более доверенное лицо, все более важное по мере исчерпания запасов энергии в реакторе. Когда он узнал правду, какое-то время носился с идеей найти ученого или инженера, способного модифицировать ее тело и подключить его к обычной электророзетке. Стоило немалых трудов убедить его, что технологии Демиургов, пусть даже ранние, вряд ли поддадутся методам паллийской науки, к тому же лежащей в руинах после изменения законов физики. Из за своей беспомощности мальчик страдал едва ли не больше ее самой. Он считал ее если и не богиней, то чем-то похожим. Суоко знала, что своими талантами, не в последнюю очередь – языковыми, он обратил на себя внимание многих. Его активно сманивали в МИД, в департаменты, занимавшиеся Могератом, и в Департамент внешней разведки СБС, но он отказывался. Почему? Из странных представлений о долге перед спасительницей, усвоенных им в родном обществе? Или из жалости? Неважно, в общем-то. Дело кончилось тем, что Суоко полюбила его как сына, привела на Могерат под защиту и покровительство паладаров – и погубила.
Ах, если бы она не добилась его назначения на роль посольского курьера, а просто привезла домой!
Суоко тяжело вздохнула. Искусственное тело послушно передало ощущение свежего холодного воздуха, потоком врывающегося в легкие. Кстати, она так и не выяснила, действительно ли дрон втягивает воздух, или же ее интерфейсы в реальность просто возвращают заранее запрограммированные ощущения как реакцию на шаблонные действия. После смерти Юно она вообще впала в апатию и почти перестала появляться на людях и интересоваться окружающим миром. Она даже перестала выполнять минимальные действия, необходимые для встраивания подменной маски в ставрийское общество. Мысль об уходе с Паллы возникала все чаще и чаще. Но только куда она денется? После пяти столетий в качестве не то активного Наблюдателя, не то Игрока-стажера, а потом еще века полной самостоятельности менять обстановку страшно не хотелось. Да и Ставрия – не Кайтар, а потому последовать примеру Чонды и уйти в рекреационный сон или просто в никуда означает не просто полное разрушение своей сети влияния, а еще и серьезные проблемы у ее членов. Конечно, паладары с радостью приютят всех в Университете, тем более что каждого своего друга Суоко выбирала чрезвычайно придирчиво, и личные качества у них выдающиеся. Но заставить их всю жизнь провести на чужбине или же на родине, но в постоянном страхе репрессий? Нет, поступить таким образом означает их предать. Значит, нужно шевелиться.
Но шевелиться не хотелось. Карина, славная девочка, время от времени пыталась ее растормошить, но безуспешно. Сегодня Суоко, кажется… нет, не кажется – точно, впервые выбралась в реальность Хёнкона после обнаружения окровавленного идентификационного браслета. Страшно хотелось отключиться и уйти к себе и в себя, но старое упрямство и не до конца сломавшийся, хотелось верить, внутренний стержень не позволяли. Ну все, хватит заниматься самоистязанием, твердо сказала она себе. Куда запропастился Харлам? Она перестала пялиться в пропасть и обернулась к комнате. Несколько дронов неподвижно замерли у стен скучными манекенами, гладкими и безликими, готовыми принять любую человекообразную форму по желанию контролера. Все явившиеся сюда, услышав о задержке, предпочли временно отключиться и заняться своими делами. И лишь Суоко, как дура, торчит здесь в полном одиночестве.
В голове сухо щелкнул сигнал форсированного вызова, и на краю зрения проплыли символы стандартной преамбулы, сопровождающейся символом имени Харлама, несколько символов основного содержания, а потом сразу символ закрытия канала. Несмотря на долгую практику, Суоко до сих пор не умела толком воспринимать лексемы Демиургов, составляемые из линейных элементов, а потому чуть ниже промелькнула расшифровка на камиссе:
"Общий вызов. Харлам в канале. Я готов, подключайтесь. Отбой".
В комнате сам собой вспыхнул свет. Спустя несколько секунд тела-манекены зашевелились, наливаясь жизнью. Суоко задумчиво наблюдала, как начинали шевелиться "мускулы под кожей", обретал осмысленность тусклый стеклянный взгляд, из крашеной пластмассы превращались в почти естественные волосы на голове (на остальном теле их имитировать даже не пытались из-за обычно страшненького результата)… С момента спасения она достаточно времени провела, изучая внутреннюю механику дронов, и представляла, насколько сложно даже просто поддерживать взвесь водородно-кобальтовых комплексов в энергетических полях. Особенно – в условиях массированных лептонных флуктуаций аномального пространства, даже смягченных генераторами метрики в ядрах разноцветных паллийских лун. Массивный кобальтовый сердечник триплета выполнял роль ядра стабилизатора окружающего континуума, водородные атомы, фактически голые протоны, служили эффекторами для манипуляции энергией, и вся конструкция представлялась Суоко чудовищным нагромождением дощечек, труб и шаров, на котором балансируют эквилибристы в цирке. Каким образом псевдовещество не просто поддерживалось в стабильном равновесии, но еще и позволяло так тонко и живо манипулировать формой дрона и преломлением света у "поверхности" для придания нужных оттенков, оставалось выше ее понимания. Она черной завистью завидовала Цукке и Вакаю – желторотым подросткам, не дожившим еще и до шестидесяти стандартных лет, но уже с спокойной уверенностью общавшимся с Харламом на правах если и не равных, то уж точно любимых и способных учеников. Возможно, самой Суоко тоже следовало бы вплотную заняться физикой континуума… но не сейчас, позже.
– Ну и где же наш донельзя загадочный сегодня гений? – с ледяным сарказмом осведомился Камилл. – Мне показалось, или он и в самом деле сообщил, что готов?
– Сообщил, – согласилась Майя, томно потягиваясь. Сегодня она надела маску шикарной высокой брюнетки с выдающимися формами, наверняка вгоняющими в сексуальный экстаз любого мужчину. – Если опять обманул, я ему такое устрою! У меня, между прочим, в Кайтаре… э-э, переговоры в самом разгаре.
– Кто о чем, а Майя о переговорах, – фыркнул Старший Демиург. – Впрочем, старикашке я и сам пару ласковых…
Воздух посреди комнаты странно замерцал, и Камилл осекся. Суоко автоматически ускорила несущую частоту психоматрицы, чтобы замедлить мир, включила расширенное зрение, которое обычно недолюбливала из-за превращения мира в хаотически переливающуюся радугу потоков и вспышек энергии, и обмерла. Она прекрасно знала картину формирования энергетических фантомов Демиургов, и характерные переливы спектра доказывали, что перед ней происходит именно это событие. Но в то же время автоматический анализатор, замкнутый на оптические сенсоры дрона, бился в припадках истерики, оповещая о крайней опасности. "Тревога!", мерцали символы вокруг двух стремительно обретающих плотность областей. "Красный код!" "Высокая активность энергоплазмы!" Суоко машинально шагнула назад и уперлась спиной в ободранную стену. Дроны Саматты, Масарика, Камилла и Майи вновь замерли ледяными статуями, но вокруг них угрожающе взвихрились клубы сверхплотных гравитационных полей, превращаясь в разящие копья. Карина, Цукка, Вакай, Кулау и Сторас, почти неподвижные в едва ползущем объективном времени, медленно отступали: нужные рефлексы у них отсутствовали, а сознание еще не успело подсказать, что следует делать.
