Текст книги "Река меж зеленых холмов"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 51 страниц)
– Наши глаза готовы ослепнуть от твоего вида, о Кисаки! – проговорил мужчина на общем, низко кланяясь. – Лучшие жители нашего города вышли встретить тебя и засвидетельствовать свое почтение. Я – асхат Шуштаны, Сутах ах-Марис.
"Карина, контакт. Сутах в канале. Как ты, вероятно, заметила, я искин. Рад приветствовать в Шуштане, в остальном разбирайся сама. Всю нужную информацию я вам сбрасывал. Я веду еще пять кукол и немного перегружен, так что эту оставляю на автопилоте. Тыкай ее в бок, если зачем-то потребуюсь. Отбой".
– Спасибо, сан Сутах, – Карина поклонилась в ответ. – Момбацу саны, я Карина Мураций. Представляю вам сана Дуррана Майго, начальника моей охраны, сана Шаттаха Мумесу, моего советника по торговым делам, и, – она оглянулась назад, на летчика, который открыл какую-то заслонку на левом моторе и озабоченно вглядывался внутрь, – сана Ситара Паливали, моего летчика, и… э-э…
– И мы с нетерпением ожидаем услышать имена наших достопочтенных хозяев, – пришел ей на помощь Шаттах.
Взгляды встречающих переместились на него, и их чувства слегка успокоились. Кто действительно выглядел импозантно, так это Шаху: в шикарной шелковой туссане – то ли куртке, то ли рубашке, широченных черных штанах мокка, из-под которых выглядывали загнутые носки красных сапог, с медными браслетами на запястьях, большими хрустальными серьгами в ушах и мужской ареске – наголовном платке, натянутом на медный же начищенный обруч, сейчас он неприятно напоминал Карине пытавшегося зарубить ее в Мумме Старшего Когтя Цома. Впрочем, одежда Цома отличалась куда большей непритязательностью, а Шаттах, в последнее время фактически занявший пост министра торговли, летал с ней, чтобы вести какие-то сложные переговоры, в суть которых Карина даже не вникала, так что красивая одежда ему была необходима – и Карина терпела.
– Наши скромные имена ничего не значат, – неожиданно низко пробасил пухлый человечек, пестрой кричащей ткани на котором было намотано ничуть не меньше, чем на Шаттахе. – Я глава торговой гильдии Шуштаны Мотовай ах-Шуштана, а они, – он обвел остальных рукой, – мои товарищи. Их зовут…
Следующие пять минут ушли на представления – Карина даже не пыталась запоминать имена, предоставив это системе поддержки контактов, педантично вывешивающей ярлычки над головами людей – и на обмен уверениями во взаимном уважении, привязанности, преданности и личной дружбе. Общался в основном Шаттах. Карина молча улыбалась и изредка кланялась, когда обращались к ней. Дурран стоял с каменной физиономией, заложив руки за спину. Пилот достал из кабины походный набор инструментов, снял большую пластину с кожуха двигателя и, кажется, вознамерился всерьез разобрать его на части. По крайней мере, на промасленной тряпице на траве уже лежали три довольно крупных детали и по крайней мере десяток мелких.
– Момбацу сама Карина устала с дороги, – наконец оборвал поток излияний не выдержавший Дурран.
– Да-да, момбацу сан Дурран, – закланялся Мотовай. – Машина для момбацу самы Карины вон там, – он указал на вереницу полускрытых зарослями потрепанных джипов, какие широко использовались в Сураграше торговцами. – Прошу, садитесь. Мы отвезем вас в город.
Город вблизи оказался внушительнее, чем с воздуха. Шуштана располагалась на склонах высоких холмов, поросших лесом, спускавшихся к узкой бухте с извилистым горлом, служившей укрытием от цунами целой флотилии рыбацких лодок. Сверху было видно, что лодки ровными рядами покачивались у длинных низких пирсов: косяки нисинки здесь ловили по ночам. Город явно процветал: здесь Карина впервые увидела в Сураграше капитальные двух– и трехэтажные каменные здания, а также улицы, если не асфальтированные, то мощеные и с деревянными тротуарами по бокам. Клонящееся к закату солнце ласкало кожу теплыми лучами, налетающий с моря ветер пах гниющими водорослями, рыбой и солью, в небе жалобно плакали морские кошки, и Карина, зажмурившись, на секунду почувствовала себя дома, в Масарии.
По главной улице, вдоль которой высились самые натуральные фонари, похоже, масляные, кортеж автомобилей подкатил к небольшой площади и затормозил у здания, над входом в который висела вывеска на общем: "Городской зал".
Следующие два часа являли собой типовой кошмар. Карина истуканом сидела во главе длиннющего стола в огромном зале, вдоль которого расположились, как услужливо подсказал нейросканер, семьдесят два человека, непрерывно жующие, пьющие и произносящие цветистые тосты. Временами с ней пытались заговаривать соседи, которые почему-то непрерывно менялись, но темы, о которых шла речь неизменно оказывались ей абсолютно незнакомыми. Ну откуда она может знать что-то о видах на второй в сезоне урожай джугары и комэ? Или об уловах нисики в нынешнем году? О производстве хлопковых тканей где-то далеко на юге? Об овечьих отарах в горах?.. Она как могла отделывалась вежливыми фразами, но те, очевидно, собеседников не удовлетворяли, так что они с выражениями глубочайшего почтениями быстро сворачивали разговор и исчезали – только чтобы уступить место новым.
В конце концов улыбка окостенела у Карины на лице, а шея заболела от непрерывных кивков и поклонов. К счастью, в конце концов к ней перестали подсаживаться, оставив в покое. Она тупо глядела перед собой и вежливо отведывала понемногу из каждого блюда, которое ставили перед ней тихие служанки, но меняли их так часто, что вскоре она почувствовала, как живот надувается словно барабан. Нет. Так жить нельзя. Она осторожно оглянулась по сторонам, и система мониторинга услужливо подсказала ей, что ничье конкретно внимание на ней не сосредоточено. Шаттах чувствовал себя как рыба в воде, тоже постоянно пересаживаясь с места на место и оживленно беседуя с окружающими на кленге и фаттахе (их Карина уже умела различать даже без универсального транслятора), Дурран тихо растворился в неизвестности вместе с командиром местной милиции еще час назад, всем же прочим она уже успела окончательно примелькаться. Замечательно. Она аккуратно "задернула занавески" вокруг себя, осторожно поднялась на ноги и, стараясь ни на кого случайно не натолкнуться, на цыпочках пробралась к шторе, из-за которой выныривали женщины-служанки. Оттуда тянуло вкусными запахами – очевидно, проход вел на кухню.
Она спряталась за штору и, улучшив момент, поймала за рукав пробегавшую мимо служанку с подносом и грудой грязных тарелок. Та только захлопала глазами, не понимая, откуда взялась гостья, которой только что тут не было, но Карина не стала ждать, пока та опомнится.
– Ты меня знаешь? – требовательно спросила она на общем.
– М… Ма, момбацу сама, – энергично закивала та. – Да-да. Я знать ты. Момбацу сама Карина Мураций есть.
– Когда меня начнут искать, скажешь, что я пошла прогуляться по городу. Пусть не беспокоятся, я вернусь сюда ближе к утру. Но скажешь не раньше, чем начнут искать. Понятно?
– Ма, момбацу сама, – снова кивнула та, уже более растерянно. – Когда искать, я сказать. До того молчать. Ма?
– Умница, – похвалила Карина. – Теперь беги.
Она подтолкнула служанку в сторону двери, и та, несколько раз ошарашенно хлопнув глазами, нырнула туда и пропала.
Карина снова "задернула занавески" и заколебалась. За дверью явно подсобные помещения, кухня и тому подобное. Нет, на кухне ей делать нечего. Хватит с нее одного приключения в доме гостеприимной графини Марицы. Там максимум, что грозило слугам – нагоняй за неуважительное отношение к гостье, а здесь, глядишь, их еще расстреливать начнут. Да и не остаться на сей раз неузнанной. Однако альтернативным выходом из зала был лишь парадный, сейчас наглухо закрытый большими тяжелыми дверями, с противоположной стороны которых дежурили четверо милиционеров. А она не сможет сохранить психологическую невидимость, если в их присутствии начнет открывать двери. Пробраться по коридору за занавеской? Непонятно, куда он ведет и окажется ли проще выбраться оттуда.
В конце концов, Демиург она или кто? Пора решительно сбрасывать старые оковы, раскрепощать психику и вообще выпячивать грудь колесом. Ее проекция – лишь кукла на веревочках, которую в любой момент можно перетащить куда угодно. И, кстати, об одежде. Если ей хочется неузнанной побродить по городу, следует переодеться на местный лад.
Она сосредоточилась – и растворилась в воздухе.
Вновь она проявилась минут через десять уже в другом месте, которое приметила, еще когда их кортеж петлял по городу. Небольшой рынок на окраине, окруженный сетью узких улочек между высокими глухими стенами домов и заборов, по вечернему времени уже начинал пустеть, но пока еще оставался людным. Густые сумерки скрыли ее появление в темном переулке. На сей раз вместо шорт и блузки ее проекция носила темные шаровары и что-то типа плотной безрукавки – одежды, характерной для местных мужчин. И то, и другое являлось фантомами, сотворенными по типовым моделям из библиотеки одежды, и слегка не соответствовало местному цветастому стилю – ну да в сумерках и ночью сойдет. В таком виде, как она успела удостовериться перед виртуальным зеркалом, она вполне сходила за мальчика. Даже если кто-то из местных и жаждет ее крови, пусть попробует узнать в таком виде! А теперь – вперед, навстречу приключениям! Зная свое везение, она не сомневалась, что те не замедлят случиться.
Она неслышной и невидимой для людей тенью скользила по городу, избегая слишком людных базарных площадей, где под масляными фонарями все еще шла оживленная торговля. Ничего интересного ей пока не попадалось: город в основном представлял собой мешанину извилистых улочек меж высоких стен, сложенных из плоских каменных осколков, скрепленных какой-то песчаной грубой смесью наподобие скверного цемента. Возвышались подсвеченные бумажными фонарями громады не то храмов, не то молелен. Возле них шастал народ, и туда она соваться не рисковала. Кое-где пахло подтухшей вяленой и копченой рыбой, в одном месте она наткнулась на скотобойню, в другом – на текстильный цех, длинный низкий сарай, где женщины гоняли утки в ткацких машинах – древних, как сама технология тканья. Женщины в Шуштане, кстати, носили кубалы не так уж и часто – по крайней мере треть попавшихся ей на дороге представительниц слабого пола ограничивались обычными длинными платьями и наголовными аресками. Ну что же, одной проблемой меньше: ломать этот стереотип не придется. Нужно лишь своими непокрытыми волосами подчеркнуть как следует, что новое правительство в ее лице не одобряет такое унижение.
Она спустилась к бухте и, скрываясь в тени длинных приземистых сараев, поднятых на высоких сваях, от которых несло все той же рыбой, а заодно густыми запахами разогретой смолы, понаблюдала, как шаланды отчаливают на ночной лов. Она знала, что на сураграшском побережье рыбу ловят в темноте на свет, и задумалась: каково оно – сидеть ночью в тихой лодке посреди черного безбрежного океана, лишь слабо освещенного звездным заревом Небесного Пруда, и, опасно балансируя, выбирать тяжелые сети, вглядываясь в подсвеченную масляными фонарями плещущуюся в борта воду. Наверное, стоит хоть раз испытать такое ощущение – но не сейчас. Но насколько же храбрым человеком нужно быть, зная, что в любой момент может прийти волна, способная забросить твою лодку на прибрежные скалы, а тебя самого отправить на корм рыбам, которых ты только что ловил! На всякий случай она проверила по системе Миованны сейсмическое состояние опасных точек, от которых к западному побережью могут приходить волны – нет, все чисто. В ближайшие десять-двенадцать часов толчков не прогнозируется. И атмосфера пока тихая, ни одного тайфуна в радиусе полутора тысяч верст. Значит, сегодня все лодки вернутся на берег целые и невредимые. Но все-таки – что можно сделать, чтобы им помочь? Не сейчас, но в перспективе?
Горло бухты длинное, узкое, извилистое и мелкое, местами не глубже полусажени, только такое и способно спасти от удара цунами. Но оно же не позволит применить здесь современные рыболовецкие суда – у них слишком глубокая осадка. Следовательно, горловину придется углублять, а для того нужна плавучая землечерпалка, или что используется для таких целей? Но тогда нагнетание воды в бухту при подходе цунами усилится, ее уровень начнет колебаться сильнее, и часть прибрежных домов может оказаться подтопленной. Лодки придется либо вытаскивать высоко на берег, либо располагать в укрепленных эллингах. А когда появятся нормальные суда, для них потребуются и совершенно иные пристани. В любом случае прибрежные районы придется перестраивать.
С другой стороны, перестройка бухте явно не помешает. Канал, задерживающий волну, имеет и недостаток: вода в бухте сильно застаивается и плохо обновляется. С учетом городских стоков она… назовем вещи своими именами, отчаянно воняет, а количество самой разнообразной микрофлоры, включая условно и безусловно патогенную, в ней зашкаливает за все мыслимые пределы. Запретить сбрасывать стоки в бухту при отсутствии нормальной канализации невозможно. И если цунами начнет загонять сюда больше свежей воды из океана, это явно оздоровит общую ситуацию. Кстати, помнится, до Пробуждения Звезд на берегах таких бухт вообще не селились. Нужно посоветоваться с Ликой насчет самой бухты и с Рисом насчет потребной техники. Наверняка ведь можно арендовать драгу где-нибудь в Граше – вопрос лишь в стоимости аренды и перегона взад-вперед. Может, дешевле ее купить? Но где тогда организовать для нее базу? Здесь же, в Шуштане? Так, пометим тему… набросаем пару фраз для памяти… все, вернемся к обдумыванию попозже. Возможно, ближайшей же ночью.
Дождавшись, когда последняя лодка скроется из вида, и мысленно пожелав рыбакам удачи, она отправилась обратно.
Изучая наложенную на визуальный канал карту города и планируя обратный маршрут, она все-таки недопустимо расслабилась. По всей видимости, она как-то нарушила "занавески", и ее психологическая невидимость рассеялась, потому что ее обнаружили. Две выпрыгнувшие навстречу тени она заметила в самый последний момент. Что-то небольшое и тяжелое метнулось ей в лицо, и она машинально уклонилась, но тут же получила болезненный пинок в бедро и упала на колено. Тело продолжало реагировать автоматически: удар длинного ножа, который третья тень попыталась нанести ей в спину, также не попал в цель, и она в перекате ушла влево и вперед, оказавшись позади одного из нападающих. Припав на колено и уперевшись ладонью в землю, она всмотрелась в полукругом прижавших ее к стене неясные силуэты. Вернее, неясными они казались только самим себе, потому что Карина уже задействовала расширенный оптический диапазон и прекрасно видела их в мелочах. Трое молодых мужчин, заросших бородами (пространственный сканер автоматически выдал сбоку поля зрения их картинки без бороды и усов – а один самый настоящий красавчик!), одетые в черное, с вымазанными черной краской лицами и зачерненными зубами. Двое держат в руках длинные обоюдоострые кинжалы с прямыми клинками, у третьего в ладони зажат каменный шар, за просверленное ушко прицепленный к сложной системе ремней, обхватывающих предплечье. Видимо, именно от камня она и уклонилась. Мужчины медлили – вероятно, их смутила неожиданная прыть жертвы. Ночные разбойники – не герои, для них, как и для лесных хищников, неприемлема не только красивая смерть, но даже и незначительные увечья. Сейчас они колеблются и с равной вероятностью могут напасть снова или же бежать.
И что с ними делать? Отпустить? Задержать? С одной стороны, наводить порядок не ее дело. С другой – если позволить им уйти, сегодня же ночью они наверняка убьют кого-нибудь другого, и она останется ответственной за смерть невинной жертвы. Та же самая ситуация, что и с Шаем – но все-таки по возможности вредить они Шаю и в подметки не годятся. Пусть они мерзавцы и убийцы, но не стоит их убивать. Должен найтись и иной выход. Папа, как ты решал такую проблему?.. а ведь я припоминаю кое-какие твои рассказы. И янины – тоже. Я не Яна, опыта работы с нейроэффектором у меня почти нет, но Демиург я, в конце концов, или кто?
– Я синомэ, – предупредила она на общем. – И мастер Пути. Нападете снова – разорву в клочья. Оружие на землю, живо!
Похоже, убедительности ей еще только предстояло научиться, поскольку звук ее голоса разрешил колебания бандитов. Вероятно, они окончательно удостоверились, что перед ними обычный мальчишка, пытающийся блефовать. Они синхронно прянули вперед – и бессознательными кулями рухнули к ногам Карины: на мгновение вспухшее перед ней облако нейроэффектора вышибло из них сознание так же верно, как хороший удар дубины по затылку. Ну что же, они сами напросились. Она сосредоточилась, вызывая перед глазами ручной интерфейс нейросканера. Второй уровень ментоблока – раздел базовых примитивов… Трижды вспыхнул и погас значок подтверждения. Посмотрим, храбрые беспощадные ребята, как вы сумеете продолжить свой промысел, испытывая панический ужас перед темнотой.
Сломав в нескольких местах клинки, раздробив в пыль каменный шар и удостоверившись, что раньше чем через четверть часа бандиты в себя не придут, она поспешила покинуть место происшествия.
Чуть погодя, когда Карина немного восстановила контроль за все-таки слегка натянувшимися нервами, она сбавила шаг и снова принялась осматриваться по сторонам. Похоже, она оказалась в чем-то вроде ювелирного квартала, если, конечно, правильно помнила значение двойного овала с тремя вертикальными линиями над ним. Поколебавшись, она зашла в одну лавку, еще открытую несмотря на темноту, и принялась внимательно рассматривать витрины, закрытые пластинами самого что ни на есть натурального стекла явно фабричной выделки. Золото и серебро украшений, как показал сканер, отличались высокой чистотой – если не считать пары золотых медальонов на цепочках, в которых часть золота с виртуозной точностью была заменена на свинец, покрытый сверху тонкой пленкой золотой амальгамы. Все украшения оказались явно ручной работы – с легкими нарушениями в симметричности огранки камней и проволочном плетении, с микроскопическими щербинами на металле, вероятно, от грубых инструментов – но все равно смотрелись вполне достойно. Хм… а ведь если подумать, вот и одна из возможных статей экспорта. Экзотические украшения из экзотической страны – модницы в Катонии их с руками оторвут! Или нет? Что она вообще знает об украшениях, кроме их дороговизны? Надо посоветоваться с Шаттахом.
– Эй, парень! – недружелюбно буркнул хозяин лавки, и в дальнем ее углу шевельнулся высокий массивный мужчина – вероятно, охранник. – Что-то купить хочешь?
– Нем, момбацу сан, я просто прицениваюсь, – вежливо ответила Карина. – Сколько стоит такой браслет? – она ткнула пальцем в дутое золотое запястье.
– Сто тысяч вербов, – все так же недружелюбно сообщил лавочник. – У тебя лишние завалялись?
Карина быстро прикинула в уме. По курсу – примерно двадцать тысяч маеров. Причем она не торговалась, и торговец наверняка назвал слишком высокую цену, чтобы отвязаться, так что себестоимость должна оказаться куда ниже. Весит браслет… тридцать два грамма. Исходя из текущих биржевых цен на золото стоимость браслета как лома – около сорока тысяч. Плюс наценка за работу – выходит не менее пятидесяти, а то и больше. Даже если просто скупать в лавках и тупо перепродавать… Если удастся установить моду на сураграшское золото, то экспорт ювелирных изделий в Катонию окажется определенно выгодным – правда, смотря как доставку осуществлять. Обложить торговлю тридцатипроцентным акцизом – и уже какой-то постоянный источник дохода для правительства. Транспорт, транспорт, транспорт… и опять нужно с Ликой посоветоваться.
– Нет, момбацу сан, – все тем же вежливым тоном ответила она. – Ста тысяч у меня нет. Скажи, а кто делает украшения, которые ты продаешь? Кто-то в вашем городе? Или их привозят из других мест?
– Деловые переговоры, э? Для уличного босяка ты слишком хорошо говоришь на общем, – торговец прищурился. – И одет странно. Ты нездешний, паренек? Ученик кого-то из торговцев? Или сын? Скажи папаше или хозяину, чтобы приходил сам, тогда и обсудим. А ты мал еще, чтобы о таких вещах рассуждать.
– Спасибо, момбацу сан, – Карина поклонилась. – Я запомню это место. Возможно, он придет. Спасибо за потраченное время.
Она повернулась и вышла на улицу. Там окончательно установилась непроглядная ночь, разгоняемая только тусклым светом одиноких фонарей над вывесками. Гулять дальше особого смысла не имеет. Она уже почувствовала атмосферу города, пропиталась его запахами, надышалась его воздухом. От обычного зрения уже мало проку. Следует либо топать обратно в "Городской зал", где ее уже наверняка потеряли, либо переключаться на расширенное восприятие: масса информации и никакой романтики. От бандитов отбиваться лучше нет, а для прогулок решительно не подходит. Нет уж, в другой раз.
Раз лавки и базары все еще торгуют, по местным меркам время ложиться спать не пришло. Тогда у нее есть время нанести визит вежливости местным коллегам. Не может такого случиться, чтобы в большом, на пять тысяч жителей, городе не имелось профессиональных врачей! Следует с ними познакомиться и понять уровень их квалификации, чтобы решить, отправлять ли к ним завтра своих пациентов для амбулаторного долечивания.
Вот только – куда и к кому идти? Дура. Не могла сразу спросить? Она повернулась и вошла обратно в лавку, удостоившись куда более настороженного, чем до того, взгляда хозяина.
– Прости за новое вторжение, момбацу сан, – поклонилась она. – Я хочу спросить – где у вас в городе можно найти врачей? Или шаманов-травников? В общем, кого-то, умеющего лечить?
– От чего лечить? – переспросил хозяин. – Кто заболел – ты или кто еще? Понос, лихорадка, живот болит? По женской части? Или что?
– Я буду признательна, если ты назовешь мне всех, кого знаешь. Я постараюсь запомнить.
– "Признательна"? – внезапно хозяин напрягся, и у Карины шевельнулся холодок под ложечкой. Если она хотела изображать из себя мальчишку, то только что блистательно провалилась. В голове у ювелира явно шла какая-то напряженная работа мысли. Если он подаст знак охраннику… – Ты женщина, момбацу сама?
– Э… да, момбацу сан, – промямлила Карина. – У нас принято, чтобы женщины так одевались…
– И зовут тебя?..
– Не имеет значения. Я пойду, господин, прости, что потревожила.
Она повернулась, чтобы выскочить из лавки.
– Погоди, момбацу сама, – остановил ее лавочник. – Иностранка, впервые в городе, в мужской одежде, прекрасно говоришь на общем, интересуешься врачами и очень молодо выглядишь… И кем бы ты могла оказаться? – неожиданно он хитро улыбнулся и подмигнул. – Меня зовут Таххой ах-Шуштана, великолепная госпожа. Раз знакомству, прошу благосклонности.
– А… – челюсть Карины отвисла на грудь. – Как ты догадался, господин, что я из Катонии?
– Пусть людская молва приписывает Кисаки Сураграша огромные рога и еще более огромные зубы, великолепная госпожа Карина Мураций, у меня свои источники, более точные, – ювелир улыбнулся еще хитрее. – Я наслышан о твоем характере и с большим интересом ожидал свежих сплетней о твоем визите. Я точно знал, что ты обязательно… поступишь совсем не так, как предполагает Совет гильдий, устроивший сегодняшнее празднество. Разумеется, я не предполагал, что ветер с гор приведет тебя в мою лавку, но раз уж так вышло – могу ли я предложить тебе свое гостеприимство?
– Я признательна за твое предложение, господин… момбацу сан… э-э, Таххой, но вынуждена его отклонить, – Карина попыталась улыбнуться как можно обаятельнее. – Меня уже закормили до полусмерти, разговаривать на общие темы я не умею, а о делах и в самом деле следует говорить с более опытными. Я поделюсь с моим торговым советником мыслями, которые пришли мне в голову, и если он сочтет их разумными, то придет к тебе сам. Лучше объясни мне, как найти местных врачей.
– Врачей… – торговец потеребил прядь волос. – Мне несложно объяснить, но ты заблудишься. Впервые в городе и ночью – обязательно заблудишься. Сделаем иначе. Касим! – рявкнул он, обернувшись к дверному проему, ведущему вглубь дома. – Сюда, бездельник! Быстро! Тебя проводит мой сын, – пояснил он, поворачиваясь обратно. – Он прекрасно знает город.
– Нет-нет, момбацу сан Таххой, – Карина замахала руками. – Совершенно незачем его так утруждать…
– И не утрудишь. Все равно целыми днями неизвестно где болтается, так пусть хоть проведет время с пользой. Касим! – сурово сказал он вошедшему в лавку пареньку лет десяти. – Наша гостья – момбацу сама Карина Мураций. Отведешь ее туда, куда укажет, и останешься при ней, пока она тебя не отпустит.
– Момбацу сама… Карина Мураций?! – глаза паренька округлились, и он вперился в Карину так, словно намеревался взглядом проковырять в ней дырку. – Настоящая?
– Да уж куда настоящее… – вздохнула Карина. – Момбацу сан Таххой, мне страшно неловко…
– Не беспокойся, великолепная госпожа, – широко улыбнулся ювелир. – Никакой благотворительности, чисто деловые отношения. Касим водит тебя по городу, а ты не забудешь рассказать своему советнику про мою скромную персону. Великолепная госпожа Карина Мураций, тебе понравился браслет, на который ты смотрела? Его делал очень хороший мастер…
– Нет! – твердо заявила Карина. – Господин Таххой, подарков я не принимаю. Во-первых, принципиально. Я не смогу взять все, что мне захотят подарить, просто не утащу. Чтобы никого не обижать, я их не беру вообще. Во-вторых, я просто не ношу украшений, спасибо.
– Ну что же, – ювелир развел руками. – Тогда не смею больше тебя задерживать. Касим, не стой столбом!
– А… да-да, отец, – мальчик поспешно кивнул и ловко перепрыгнул через прилавок. – Момбацу сама Карина Мураций, куда ты хочешь пойти?
Выяснилось, что все врачи города живут в квартале от городской площади. Мальчик довел туда Карину за десять минут какими-то мрачными грязными переулками, которые она сама не нашла бы на за что на свете. Вызвав перед внутренним зрением карту города, которую только вчера обновила натравленная на город система картографирования, она со все нарастающим удивлением наблюдала, как синяя линия действительного курса далеко отклоняется от зеленой оптимального – и в итоге оказывается примерно на десять процентов ее короче. То ли топографическая подсистема не отличалась идеальностью при построении маршрута, то ли мальчишка использовал такие переулки, которые та просто не учитывала. Спохватившись, она проверила настройки. Ну разумеется – "оптимальный" курс предполагал использование автомобиля или иного транспорта, а они несколько раз пробирались такими узкими переулками, что Карина постоянно задевала стены и заборы голыми плечами и локтями. Хорошо хоть фантомная одежда не боялась грязи, а то запросто извозилась бы в грязи с переплетенных лианами частоколов.
И тут ее нашло второе за вечер приключение.
Оно появилось в виде маленького грязного мальчика лет шести или семи от роду, тихо скулящего, уткнувшись носом в колени, под стеной одного из домов. Над дверью дома красовалась банановая гроздь, под которой на общем и кленге, тускло освещенная фонарем, виднелась надпись "Таорх Мисани, врач по женским болезням". Что банановая пальма является в Сураграше символом плодородия, Карина уже знала. Что еще и женского плодородия – нет. Она сделала себе зарубку на память – выяснить, какие символы соответствуют другим областям медицины, и попыталась пройти мимо плачущего ребенка. И не смогла, разумеется. Похоже, привычка подбирать каждого бездомного котенка не отвяжется от нее еще долго.
Ну что же. В конце концов, пятнадцать лет назад она сама была таким же котенком, которого подобрал и выходил случайный прохожий. А долги нужно платить – если не папе, то хотя бы судьбе. Ребенок, плачущий у дома врача, явно нуждается в медицинской помощи сам или беспокоится за кого-то из близких родственников. Она может хотя бы постараться его утешить. И потом, какая разница, когда начинать сеанс массового лечения? Вполне можно и сегодня.
Она присела на корточки перед мальчиком и тронула его за плечо.
– Что случилось, малыш? – негромко спросила она на общем. Тот на мгновение вскинул на нее взгляд, потом снова заскулил. – Что случилось? Не бойся, скажи.
– Мама братика родить не может, – слабым голосом откликнулся тот на кленге. – С утра. А момбацу сан доктор не идет, у нас денег нет…
Карина в замешательстве оглянулась на молча стоящего позади Касима. Хотя транслятор перевел ей сказанное, в соответствии с официальной легендой она не знала кленг и не могла понимать собеседника. Будь она одна, она бы рискнула поговорить с ним, но в присутствии постороннего свидетеля… К счастью, провожатый истолковал ее взгляд по-своему.
– Он говорит, что у него мама с утра родить не может, – с готовностью перевел он на общий. – И доктору заплатить нечем.
Так. Замечательно. Еще одна область медицины, в которой она совершенно не разбирается. Учебник по акушерству она листала по диагонали в университете, но в число спецкурсов для полноценного изучения предмет решила не включать. Единственный ее опыт диагностики в данной сфере, да и тот неудачный, также относился к Сураграшу. У одной из женщин в Мумме она обнаружила неправильное, как ей казалось, предлежание плода, но потом, много позже, заглянув в найденный в Архиве учебник, поняла, что ошиблась: поза препятствием для родов не являлась, и опытный акушер вполне мог с проблемой справиться. В любом случае носить ребенка той оставалось еще не меньше двух периодов, и сосредотачиваться на проблеме Карина не стала – и без того дел хватало.
Осваивать акушерское ремесло на ходу, без знаний и без наставника, а особенно в сложных случаях, означает потерять и ребенка, и мать. Но сейчас ситуация другая. Рядом есть специалист, и она вполне может привлечь его для решения проблемы. Деньги? В скрытом внутри ее "тела" тайнике лежит десять тысяч вербов сотенными купюрами. В крайнем случае она ему просто заплатит. Заодно она посмотрит, как работают местные специалисты, называющие себя "врачами". Есть надежда, что в их арсенале не только пляски с бубнами. Иначе предполагаемое ей на следующий день совещание по вопросам здравоохранения смысла не имеет ни малейшего.
– Касим, скажи, что мы поможем его маме, – решительно сказала она, поднимаясь. – Побудь пока с ним, а я пообщаюсь с саном Таорхом.
Она подошла к двери дома и постучала в нее сначала костяшкам пальцев, а затем – ладошкой. Чуть погодя из-за двери раздался недовольный женский голос, на кленге осведомившийся, кого и с какой целью духи приволокли сюда так поздно вечером.
