Текст книги "Река меж зеленых холмов"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 51 страниц)
Похоже, бабуся тоже обожала смотреть телевизор, поскольку затараторила сходу, не дав полицейским и рта открыть:
– У меня бессонница, молодые люди, я ночами всяки-разны книжки читаю, потому что сон не идет, нет, и вот в час тридцать три минуты – я сразу по часам время засекла! – слышу, как за стенкой вроде кричит кто-то, и стуки какие-то раздаются. Я ухом-та к стенке прижалась, и слышу, вроде как "не надо, не надо!" кричат, а в ответ кто-то басит этак угрожающе, а потом еще что-то упало…
– Бабушка! – Красец попытался вклиниться в ее речь. – Погоди нем…
– А потом вдруг бах, бах!, – старушенция не обратила никакого внимания на его жалкую попытку. – И опять крик такой страшный "А-а-а!", и опять бах, бах! Совсем как по телевизеру, когда из пистолетов стреляют, а потом с площадки замок заскрежетал, и я сразу к глазку, к глазку! А там трое бегут, все в черном, такие шустрые, лифт вызывать не стали, сразу на лестницу, и только ноги затопотали. Я тут же за пелефон и ну названивать, а там дамочка такая нотная…
– Бабушка! – Красец повысил голос, грозно нависая над старушкой. – А телевизер… тьфу, телевизор-то ты ночью смотрела? Может, там стреляли, а?
– Да нешто я телевизер от настоящего пистолета не отличу! – обиделась образованная бабуся. – Я же говорю – бахало громко, а он мужчина тихий, телевизер никогда громко не включает, женщин к себе не водит, и вообще вежливый, на площадке как встретит, кажный раз кланяется и о здоровье спрашивает. Холостой еще, загляденье, а не мужчина, только ходит неухоженный, женской руки не чувствует, я уже ему сколько раз предлагала справну жену подыскать, у меня подружки дочка в самом соку, как раз его возраста…
– Бабушка! – Красец еще раз повысил голос, стараясь не замечать скептическую ухмылку напарника. – Еще раз: кто там живет? Что за человек, чем занимается?
– Да юрист он, – охотно пояснила бабка в халате. – Или в канцелярии какой работает. Уходит с утра пораньше, приходит поздно, в костюме с шейным снурочком, всегда одним и тем же… хотя иногда и свитер старый с брюками носит. Денег-та, наверно, немного, вот и донашивает. Я же говорю – женской руки не чувствуется, холостяком век коротает…
– Так, все ясно! – Красец вскинул руку ладонью вперед, испытывая острое желание ухватить старушку за морщинистую мордочку и накрепко зажать ей говорливую пасть. – Бабушка, теперь помолчи, пожалуйста. Мы в квартиру зайдем и с хозяином поговорим – или посмотрим, что произошло, если его нет.
– Да нешто ж я не…
– Тихо! – рыкнул Красец. – Если бандиты еще там, спугнешь!
Если бандиты все еще сидели в квартире, они уже давным-давно должны были повыпрыгивать в окно: свои тирады бабуся выдавала в полный голос, не стесняясь ночным временем. Однако бабку аргумент неожиданно пронял, и она заткнулась, с энтузиазмом кивая. Только сейчас полицейский заметил, что в скрытой за спиной руке она сжимает огромный кухонный нож – наверное, для обороны от всевозможных нехороших личностей. В сладостной тишине, осторожно ступая и глядя под ноги, чтобы ненароком не раздавить какую-нибудь улику, он подошел к двери с большой цифрой 8 и внимательно ее осмотрел.
На первый взгляд дверь казалась закрытой. Однако, присмотревшись, можно было заметить, что она отходит от косяка примерно на полсантиметра, не захлопнувшись до конца. Полицейский протянул руку к звонку, подумал и нажимать не стал, чтобы не стереть оставшиеся там отпечатки. Вместо того он громко и настойчиво постучал костяшками пальцев. Не дождавшись ответа, он постучал еще раз, потом так же, костяшками, надавил на ламинированную поверхность – и дверь послушно подалась, распахиваясь внутрь.
Планировка квартир в этом доме оказалась простой и незамысловатой: никаких прихожих, коридоров, кладовых и прочих подсобных помещений. Сразу от входной двери начиналась большая комната, в которую выходили двери двух смежных, поменьше. Тускло горел плафон на потолке, освещая живописный беспорядок: содержимое шкафов и всяческих ящиков оказалось вывернутым на пол и разбросано. А в центре беспорядка в большой черной луже на голом линолеуме лежал на спине мужчина – в сером неновом костюме, полный, с одутловатым круглым лицом с жиденькими усиками, глубоко посаженными под низким лбом глазами, крупным мясистым носом, полными губами и скошенным безвольным подбородком. Вероятно, при жизни он выглядел крайне несимпатичной личностью. Его распахнутые глаза остекленело смотрели в потолок, и в комнате пахло свежей кровью.
– Ты говорил – не завалят, – пробормотал за спиной Бобовой, и Красец внезапно понял, кого напоминает ему мужчина: давешнего журналюгу-разоблачителя из передачи. – А вот взяли и завалили. Оперативно сработали ребята, ничего не скажешь.
– Так убит, што ли? – шустрая старушка сунулась у Красеца под боком, и он едва успел ее перехватить, не позволив переступить порог. – Убит? Вот жалость-то какая! А ведь какой вежливый мужчина был!
Ее глазки возбужденно горели. Наверняка она предвкушала, как в течение ближайших периодов станет пересказывать историю своим многочисленным подружкам, каждый раз приукрашивая ее новыми подробностями.
– Бабушка, – резко сказал ей Красец, и на сей раз от нехороших ноток в его голосе старушенция заткнулась сразу и без комментариев. – От лица полиции Терелона я благодарю за помощь в раскрытии преступления. Сейчас вернись к себе в квартиру и никуда не выходи. Следователь подробно побеседует с тобой, вероятно, сегодня же.
Он оттеснил бабку от двери и вытащил из чехла пелефон.
– Центральная, – проговорил он, нажимая кнопку вызова диспетчерской, – сержант Красец на связи, старший экипажа двадцать семь. Подтверждаю вызов первой категории по адресу Третья авеню, восемнадцать дробь два, квартира восемь. В квартире свежий труп.
– Центральная, принято, – отозвался динамик. – Обезопасьте место преступления и ожидайте прибытия дежурной бригады. Скорая нужна?
– Нет, центральная. Жмур только один, и он действительно жмур на все сто процентов. Четыре пули в район сердца, похоже, артерии перебиты – кровопопотеря не меньше трех литров. Скорая ему уже ничем не поможет, а других пострадавших не вижу.
– Принято. Центральная, отбой.
Полицейский сунул пелефон в чехол. Потом, аккуратно перегнувшись через порог, дотянулся до дверной ручки, ногтем подцепил ее за самый кончик и аккуратно притворил дверь. Страшно хотелось войти внутрь и осмотреть место преступления, но должностные инструкции нарушать он не собирался – иначе кое-кто задним числом вполне может заявить, что полученный им сегодня отказ вполне обоснован: как, мол, можно допускать в следователи человека, не способного толком выполнять приказы?
– Все, бабушка, – сказал он восторженно глядящей на него старушке, – больше ничего интересного. Возвращайся к себе.
Он перешел лестничную площадку и плечом привалился к стене напротив восьмой квартиры, приготовившись стоически скучать. Определенно, впереди их с напарником ожидала очень долгая ночь.
Ночь на 10.08.858, деньдень. Четыре Княжества, город Каменный Остров
Долбанное произведение индустрии высоких технологий затарахтело под ухом как раз в тот момент, когда Павай безуспешно пытался ухватить за хвост нечто неоформленное, но очень неприятное и верткое. Неприятное и верткое совершенно точно что-то умудрилось слямзить у самого Повелителя, и Тайлаш Полевка стоял поодаль, грозно нахмурив брови и грозя Паваю пальцем. После пятого звонка криминалист наконец нашел в себе силы разлепить один глаз и захлопать по тумбочке ладонью в безуспешных попытках нащупать пелефон. Часы на стене мерцали зелеными цифрами: 03:47. Что за гадство? Кому приспичило трезвонить под утро? Не могли еще полтора часа подождать? Ему и так сутки подряд бодрствовать!
– Слушаю, – хрипло сказал он, приложив трубку к уху.
– Рыцарь Лиственник, граф Уцуй беспокоит, – неприлично бодрый голос директора оперативного департамента ДО словно окатил его ушатом холодной воды. – Извини, что разбудил. Есть дело, требующее твоего срочного присутствия. Оно связано с… небезызвестной тебе историей с проституцией. Машина за тобой уже вышла. Жду. Завтраком мы тебя накормим, так что не трать зря время.
Запиликала мелодия отбоя. Павай оторвал пелефон от уха и тупо уставился на него. С таким трудом разлепленный глаз сделал почти успешную попытку устроить забастовку, и капитан заставил себя сесть в постели, чтобы снова не провалиться в сон. Рядом сонно заворочалась Ирина. Жена давно привыкла, что мужа могут выдернуть из постели в самый неподходящий момент, и от ночных звонков даже не просыпалась толком.
Правда, раньше его из постели выдергивало только непосредственное начальство. Оой-полковники Дворцовой Охраны в числе будящих до сих пор не числились. Что ему нужно в такое время?
История с проституцией? Что-то, связанное с Яной Мураций? Во имя Колесованного, неужели с ней все-таки что-то случилось? Он ничего не слышал о молодой женщине больше двух недель, с того момента, как контрабандисты перевезли ее через границу с Грашем. Нет, вряд ли – он даже официально в расследовании не участвует, чтобы его о таких вещах в экстренном порядке информировать, да еще и самолично Уцую. Графиня Подосиновик наверняка сообщила бы ему, но вряд ли вот так, ночью.
Теряясь в догадках, он выбрался из кровати и побрел в ванную, умываться, по дороге яростно протирая глаза.
По пустынным улицам неприметный черный "курума-универсал" с казенными номерами за пятнадцать минут домчал его до неприметного домика за ажурной стальной оградой на северной окраине Каменного Острова. То ли домик населяли больные хронической бессонницей, то ли в мрачной обители коварной спецслужбы было принято составлять черные планы по ночам, то ли из-за какого-то аврала, но окна во всех трех этажах особняка ярко светились. Молчаливый водитель, припарковавшись прямо у входа в дом, отвел криминалиста в небольшую уютную приемную на втором этаже, оборудованную диваном, тремя креслами и просиявшей чоки-секретаршей, и указал на внутреннюю дверь.
– Тебя ждут, рыцарь Лиственник, – сказал он, почти не разжимая губ, и вышел. Павай посмотрел ему вслед, пожал плечами и, с усилием потянув на себя тяжеленную дверь, прошел в кабинет.
– Доброе утро, рыцарь Уцуй, – сухо поздоровался он. – Доброе утро, Циннана.
– Павочка, ну сколько раз я тебе должна говорить, что меня зовут Цина! – укоризненно надула губки графиня. Сегодня она щеголяла в роскошном вечернем платье: масса оборок, оборочек и складок из чего-то черного и воздушного, странным образом оставлявшая женщину почти голой. – А мы с Бобой тебя уже заждались.
Павай вопросительно посмотрел на Уцуя.
– Присаживайся, рыцарь Лиственник, – хозяин кабинета, как всегда, одетый в безукоризненный цивильный костюм, о цене которого Павай предпочитал даже не задумываться, указал на кресло напротив графини. – Извини за ночной вызов, но ситуация не терпит. Речь о Карине Мураций…
– Точнее, о гадких личностях, которым очень не нравится моя Каричка, – нетерпеливо перебила его Циннана. – Ты ведь смотрел вчерашнее шоу на "Голубом небе"?
– Шоу? – переспросил Павай. – Боюсь, я на "Небо" не подписан. А вчера я вообще добрался домой около полуночи и сразу же лег…
– Цина, я объясню, – слегка раздраженным тоном вклинился директор департамента. – Рыцарь Лиственник, вчера вечером по каналу "Голубое небо" прошло шоу, в ходе которого некий журналист вывалил огромное количество информации, свидетельствующей о масштабном… м-м, "заговор", наверное, слишком громкое слово, но пусть будет так. Речь о том, что множество людей – и не только людей – по всей стране согласованно действовали против нового правительства Сураграша в надежде получить серьезные финансовые выгоды. В частности, вторжение наших войск в Чукамбу, если верить сказанному, также было спровоцировано ими. Так получилось, что запись шоу незамедлительно передали Повелителю, и тот приказал немедленно взять журналиста под охрану и проверить его сведения. Однако мы опоздали: за полчаса до того, как наши люди появились на квартире журналиста, его убили.
– Кто сливал компромат через убитого, неясно? – Павай привычно сосредоточился. – Хоть какие-то связи прослежены? Кем он вообще работал? Нужно немедленно взять под контроль его непосредственное окружение на тот случай, если кто-то в курсе его дел… Э, прошу прощения, увлекся.
– Мы не имеем ни малейшего представления, на кого он работал, – Уцуй развел руками. – Однако он открыто называл такие имена, что за ним наверняка стоит кто-то очень серьезный. И мне нравится направление, в котором ты мыслишь, оой-капитан.
– Просто капитан, – машинально поправил Павай.
– Нет. Уже нет. С сегодняшнего дня ты работаешь в Дворцовой охране, и в связи с переводом повышен в звании. Теперь ты следователь по особо важным делам…
– Стоп! – Павай вскинул руки, словно защищаясь от удара. – Рыцарь Уцуй, какой перевод? При чем здесь Дворцовая охрана? Я уполномоченный АКР…
– Уже нет. Видишь ли, у Дворцовой охраны до сих пор не имелось своего следственного департамента, а ситуация требует проведения экстренного расследования. Повелитель лично приказал ДО заняться изучением материалов. Он также приказал АКР всесторонне содействовать нам в том числе в кадровых вопросах. Твой перевод уже согласован. А поскольку твоя должность майорская, то капитаном ты оставаться не можешь. Сразу майора тебе дать нельзя, но через полгодика-год – вполне. Формальности и жалование утрясем чуть позже, а пока что ты приступаешь к выполнению своих обязанностей прямо сейчас. Со мной ты вряд ли продолжишь работать – все-таки оперативному отделу не по профилю, Четвертый отдел или кто еще тебя наверняка заберет, но пока что подчиняешься мне напрямую.
– Ничего не понимаю, – Павай устало потер ладонями глаза. – Я уже десять лет как не следователь. Все навыки давно утратил. Почему именно я?
– Я, я придумала! – захлопала в ладоши Циннана. – Ты так замечательно помогал и Каричке, и Яни, что я решила: а почему бы тебе и дальше не поработать вместе со мной? И Бобочка согласился!
– С тобой? – тупо посмотрел на нее Павай.
– Ну да, конечно! Я решила, что скучно болтаться совсем без дела, так что теперь я внештатный консультант канцелярии Повелителя по вопросам внешней политики. И внутренний тоже.
– Но у меня завтра… тьфу, то есть уже сегодня суточное дежурство в аэропорту!
– Твое начальство уведомлено, замену тебе подыщут. Слушай, рыцарь Лиственник, тебя что-то не устраивает? – вкрадчиво поинтересовался граф. – Нет, если не хочешь, я могу все отменить. Только тогда так и останешься до конца жизни капитаном, ловцом мелких контрабандистов и воришек в аэропорту. Заманчивая перспектива?
– Э-э… все так неожиданно… – Павай перевел взгляд на сияющую графиню. Значит, именно она устроила ему такую подлянку? Он ей чем-то не угодил? Мстит за то, что отшил ее, когда попыталась затащить его в постель? Или, наоборот, лелеет надежду на победу в качестве "коллеги"? Да на кой он ей вообще сдался?
– Хорошо, – неожиданно согласился Уцуй. – Верю, что неожиданно. Тогда дам тебе два дня на размышление. Однако расследованием начинаешь заниматься немедленно. Можешь считать, что прикомандирован к ДО для выполнения спецзадания. Вот, – он толкнул по столу карту памяти. – Запись шоу, прослушаешь по дороге. Других материалов у нас пока нет, хотя АКР уже озадачена поисками. Вылетаешь в Терелон прямо сейчас, служебный самолет ждет в Северном аэропорту. Тебя встретят. Что надо из одежды, купишь на месте, счет оплатит ДО. Вопросы?
– Кстати, Павочка, мы летим вдвоем! – радостно сообщила графиня Подосиновик, и Павай с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла. Ему вдруг показалось, что нечто чужеродное и холодное внимательно разглядывает его, укрывшись за подведенными перламутровой тушью прелестными глазами женщины, но наваждение тут же прошло.
И зачем только он решил лично допросить в аэропорту ту незадачливую катонийскую девицу?
11.08.858, небодень. Северо-западный Граш, город Тахтахан
Дневная жара стремительно спадала, и цикады уже начинали свою радостную вечернюю песню, приветствуя восходящий Звездный Пруд. Небо на западе еще светилось лиловым в память об умершем на сегодня солнце, и Курш Махаллаль с удовольствием вытянулся в шезлонге на веранде своего обширного дома, наслаждаясь запахами вечернего сада. Стояла глубокая тишина – дом располагался за городом, вдалеке от шумных улиц и базаров Тахтахана, и вышколенные слуги и обе жены прекрасно знали – сейчас беспокоить наместника Великого Скотовода нельзя ни в коем случае. Испортить ему настроение проще простого, а в гневе он мог сотворить с виновным что угодно.
Наместник дотянулся до бокала с вином и с удовольствием пригубил. Изумительный букет. Вино определенно стоило своих денег. Курш даже зажмурился от удовольствия. Хорошо, когда можешь позволить себе такое. Очень хорошо. Люди, утверждающие, что счастье за деньги не купишь, просто ничего в жизни не понимают.
Легкий шорох коснулся его ушей, и он вздрогнул, оборачиваясь. Перед ним стояла закутанная в покрывало женская фигурка. Наместник напрягся, но его ноздрей тут же коснулся легкий запах, пьянящий не хуже вина. Да, точно. Он подобрал ее сегодня на базаре. Непонятно, что на него такого нашло – то ли выражение детской растерянности и просительности на миловидном личике, то ли грациозность, с которой она протянула ему корзинку с апельсинами, то ли… Да, наверное, все же главной причиной внезапного импульса оказался тонкий запах разгоряченного женского тела. Ему вдруг так захотелось ее, что он самолично не торгуясь сунул ей бумажку в сотню вербов, а два часа спустя доверенный слуга привел в поместье и ее саму. Возможно, дурочка, чье имя он даже не удосужился выяснить, полагает, что ее и в самом деле наняли в служанки. Но что она делает здесь без приглашения?
– Ты что пришла? – рыкнул он. – Ну-ка, иди в дом. Быстро.
Звездный Пруд внезапно взорвался целым водопадом роскошных разноцветных искр: ошеломляющей силы оплеуха сбросила Повелителя Ветра с шезлонга на пол. Удар о деревянный пол на время выбил из него дыхание, и когда он пришел в себя, то замер с приоткрытым ртом, не рискуя даже глубоко вздохнуть. Девица сидела на нем верхом, припечатав грудь коленями к полу, и длинный кинжал упирался ему острием чуть ниже кадыка.
– Наконец-то мы одни, мой милый момбацу сан наместник, – с эротичным придыханием прошептала девушка на поллахе. – Хорошо ли ты себя чувствуешь, любимый? Можешь кивнуть, разрешаю.
Наместник мелко затряс головой, чувствуя, как кровь громко бухает в висках. Что происходит? Кто она? Воровка? Убийца?
– Слушай меня очень внимательно, момбацу сан наместник. Сейчас я перемещу тебя в глубь сада, чтобы нашу маленькую и очень содержательную беседу случайно не прервали. Попытаешься пискнуть – умрешь на месте. Твоя разъевшаяся охрана меня не остановит, даже не надейся. Будешь умницей – проживешь еще некоторое время. Может, даже и до старости доживешь, если Великий Скотовод позволит. Если ты меня понял, кивни еще раз.
Наместник снова кивнул. От ужаса ему хотелось завыть в голос, но он сдерживался. Да кто же она такая, тройной хер Тинурила?!
– Замечательно. А теперь прикуси язык как следует.
Девка легко соскользнула с его груди, и наместник почувствовал, как неведомая сила легко вздернула его в воздух. Он отчаянно замахал руками в поисках опоры, но прежде чем из его рта вылетел хотя бы звук, что-то гибкое и упругое оплело ему голову, накрепко стиснув челюсти. Мир беспорядочно завертелся и закружился вокруг, и когда он снова пришел в себя, то обнаружил, что накрепко припечатан к земле, а далекий свет из окошек с трудом пробивается сквозь кусты красной акации. Голова его освободилась, но что-то тяжело давило на его грудь и живот, на позволяя шевелиться. Черный силуэт девушки возвышался перед ним на фоне разгорающегося звездного света.
– Теперь слушай меня внимательно, Повелитель Ветра Курш Махаллаль, – в негромком голосе похитительницы звучали стальные нотки. – Если хочешь жить, повинуйся мне во всем. Попробуешь обмануть – умрешь сразу. Я синомэ, как ты только что убедился, и я вырву тебе руки и ноги, если хотя бы на секунду заподозрю, что ты пытаешься привлечь внимание охраны. Понял?
– Д-да, момбацу сама… – пробормотал наместник. – Что ты хочешь? Денег? Я дам много…
– Молчать! – приказала девка. – Говорить можешь только после моего разрешения. Курш Махаллаль, ты осознаешь, что преступления, которые творятся в городе под твоим прикрытием, караются смертью?
– Ка… какие преступления? – Курш снова задохнулся. – Я… ничего не знаю…
– Ты все прекрасно знаешь. Разреши представиться – я Кампаха ах-Тамилла, командир спецгруппы Глаз Великого Скотовода. И мне известно, что в городе есть храм Тинурила, при котором практикуется ритуальная проституция. Многие женщины удерживаются там против своей воли. Ты знаешь, как тарсачки относятся к изнасилованиям и что делают с насильниками?
– Но я ничего не знаю! – застонал наместник. – Я не последователь Тинурила, я не хожу в храм!
– Ты все прекрасно знаешь, Курш Махаллаль, – прошипела Кампаха, и наместника пробрал холодный пот. – За последнюю неделю ты дважды заходил в этот бордель, причем во второй раз ушел оттуда с десятью тысячами вербов в кармане. Сколько всего ты получил от верховного жреца, мы еще выясним, да и твои отношения с Драконом, чьи люди охраняют храм, тоже проясним. А сейчас просто поверь, что у меня страшно чешутся руки убить тебя на месте. К сожалению, нельзя, если только ты не дашь мне повода. Слишком серьезные выйдут политические осложнения. Но легко ты не отделаешься, понял, скотина? Ты трахаешь двух жен, нескольких служанок, ходишь в бордель, да еще и подбираешь на улице всех приглянувшихся женщин – может, кастрировать тебя, чтобы ты какое-то время пожил спокойно?
В руках женщины снова блеснул кинжал. Наместник тихо заскулил. Тарсачка! Из всех напастей мира на его голову свалилась именно тарсачка из ГВС! Да еще из Тамилы, необъявленной столицы кланов Северных Колен! Со Смотрящей в городе он договорился давно и полюбовно, но эта гребаная сука – из клана, что издревле на ножах с тарсаками Вольных Степей!
– Кастрировать… – задумчиво повторила сука, играя кинжалом. – Нет, тоже пока нельзя. Слишком громко вопить будешь, народ сбежится. А сделаю я вот что…
Она склонилась над ним, сделала резкое движение рукой, и бедро наместника пронзила резкая боль. Упругое щупальце снова зажало ему рот, и он только нечленораздельно замычал.
– Успокойся, я пока что тебе ничего не отрезала. Я просто вколола тебе яд. Он убьет тебя за два дня, если я не дам противоядие. Сам ты его не подберешь, даже если наймешь всех врачей мира. Завтра ночью моя группа возьмет под свою охрану монастырь и навсегда прикроет тамошний бордель. Если силы самообороны клана Звенящих Ручьев или, упаси Назина, регулярные воинские части с базы Хохё попробуют защитить жрецов, ты антидот не получишь. Если возмущенная толпа поклонников Тинурила попробует силой выгнать нас из храма – ты не получишь антидот. Если до завтрашнего вечера ты проговоришься хоть кому-то о моих планах или мне не понравится в тебе что-то еще – ты уже догадался, что случится. Как ты будешь решать это проблемы – твое дело, меня не волнует. Понял? Понял, я спрашиваю?
Наместник тяжело задышал, хватая ртом воздух.
– Я не виноват… – прошептал он, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Меня принудили… Смотрящая меня заставила… Она вызовет войска…
– Смотрящая пусть тебя не волнует, – в голосе Кампахи прозвучала такая ненависть, что Курш подавился вздохом. – Я разберусь с ней без твоей помощи. У меня есть приказ от лично момбацу самы Кимицы ах-Тамиллы каленым железом выжечь предателей – так, чтобы в ближайшие тысячу лет ни у кого из Глаз даже мысли не возникало, что они могут безнаказанно покрывать принудительную проституцию. И этот приказ я намерена выполнить со всей душой и изобретательностью. Очень скоро ты сможешь порадоваться зрелищу публичной казни Смотрящей – если только Великий Скотовод самолично не вышибет из тебя дерьмо к тому времени. И если, разумеется, я сочту нужным отдать тебе антидот.
Ощущение давящей тяжести на груди и животе исчезло.
– Сейчас я уйду, момбацу сан наместник, – тарсачка наклонилась к нему вплотную, опустившись на колено. – Но не забывай нашего разговора. Помни -твоя жизнь висит на самом тонком волоске из всех возможных, и только я способна не дать ему порваться.
Движение воздуха – и она исчезла во тьме, оставив после себя слабый запах, от которого наместник немедленно почувствовал возбуждение. Сука. Наверняка она использовала какие-то феромоны, чтобы охмурить его на рынке. Ох, сука…
Наместник потер саднящее бедро, перевалился на бок и с трудом поднялся на ноги. Тихо охая, он захромал к дому. Ну за что, за что ему такая напасть? Разве он сделал что-то плохое? Разве только в его городе существуют нелегальные публичные дома? Но спорить с бешеной стервой – себе дороже. А вдруг она забудет отдать ему противоядие?
