Текст книги "Река меж зеленых холмов"

Автор книги: Евгений Лотош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 51 страниц)

А те, кто в конце концов не выдерживали и пытались бежать или возмущаться, оказывались жертвами на изобретенном Тиксё "приношении Тинурилу".

– Где она? – холодно и громко, на весь двор, спросила старшая надзирательница у лысого сапсапа. – Где твоя уродливая шлюха?

Лысый ответил куда тише, неразборчиво и, не разгибаясь, указал рукой в сторону Суэллы и Аямы. Тиксё, и лысый вслед за ней, неторопливо двинулась к ним (настоятель предпочел остаться под навесом у входа и наблюдать оттуда). Три десятка шагов, которые ей потребовалось сделать, показались Суэлле вечностью. Она продолжала размеренно толочь зерно пестом, равнодушно уставившись в землю, но при каждом звуке шага ее сердце сжималось и дергалось, как заячий хвост. Она едва осмеливалась наблюдать за надзирательницей из-под опущенных ресниц.

– Действительно, уродина, – презрительно фыркнула Тиксё, остановившись перед Аямой. – Толстая, старая, и морда опухшая. Зачем ты ее сюда приволок, торговец? Ты думаешь, храм купит такую дрянь?

– Храм может и не покупать меня, – сообщила новенькая, прежде чем лысый торговец успел открыть рот. – Я и не напрашиваюсь, госпожа. Честно. Сверни шею этому старому дураку, чтобы не беспокоил занятых людей вроде тебя по пустякам, и я с легким сердцем отправлюсь домой.

Она странно смотрела на Тиксё – склонив голову набок и прищурившись, но как-то слегка сквозь нее. Суэлла заледенела. Она что, полная идиотка, эта катонийка? Не может быть – с учетом того, что она уже успела наговорить. Зачем она провоцирует Тиксё?

Глаза старшей надзирательницы опасно сощурились, и хотя холодно-высокомерное выражение лица почти не изменилось, Суэлла поняла: теперь та ни за что не позволит новенькой выскользнуть у ней из рук, не расплатившись за свою наглость.

– Языкастая, – процедила она сквозь зубы. – Это хорошо. Я люблю языкастых. И мужики – тоже. Своим язычком ты еще поработаешь как следует, их вылизывая, сучка.

– А мне так хочется домой, великолепная госпожа! – внезапно жалобным тоном проскулила новенькая, съеживаясь, словно в ожидании удара. – Пожалуйста, отпусти меня! Меня похитили, обманом заставили приехать из Катонии, я не хочу здесь оставаться!

Да что с ней такое? То деловитая и многознающая, то нахальная и саркастичная, а то вдруг скулит, как побитая собака… Не слишком ли резкие смены настроения?

– Вот как? – плотоядно усмехнулась Тиксё. – Ну что же, глядишь, мы тебя и отпустим. Потом, попозже. Когда долг отработаешь.

– Ка… какой долг, госпожа?

– Ну, сейчас храм тебя выкупит, и ты должна вернуть ему долг, прежде чем уйдешь. И расходы на свое содержание компенсировать тоже придется, – Тиксё явно наслаждалась собой. – А потом, конечно, можешь уйти. Лет так через пять-семь. Или через десять.

И злая ухмылка исказила ее лицо.

– Сколько ты за нее хочешь? – резко спросила Тиксё у лысого.

– Она из-за моря, момбацу сама, из самой Катонии! Шестьсот тысяч вербов, момбацу сама… – пробормотал тот, низко и часто кланяясь, сложив ладони у лба.

– Четыреста! – отрезала та.

– Да продлятся дни твоей цветущей юности, момбацу сама! – взвыл плешивый. – Я вез эту женщину от самой границы Четырех Княжеств, прятался от Глаз, кормил и поил ее! Пятьсот восемьдесят, и даже так я едва покрою расходы.

– Значит, ты торгуешься со мной? – ухмылка на лице надзирательницы внезапно перешла в гримасу ненависти, так что лысый даже отшатнулся в испуге. – Со мной?

– Я, момбацу сама…

– Молчать! – разъяренной коброй прошипела Тиксё. – Сейчас ты узнаешь, что такое противоречить мне! – Она резко обернулась. – Эй, Таксар! Живо сюда!

Младший Коготь выскочил из тени под навесом и быстрым шагом, но сохраняя достоинство, приблизился.

– Таксар! – голосом скрежещущим и страшным, как ночной призрак, проговорила надзирательница. – Я так думаю, что наша Тобося уже засиделась в подвале, а? Не пора ли уже избавить ее от мук перед неизвестным будущим?

– Давно пора, момбацу сама Тиксё, – подобострастно согласился охранник. – Вывести ее сюда?

– Да. А заодно – всех свободных шлюх. Тинурил уже заждался очередного приношения. Живо!

– Да, момбацу сама Тиксё, – поклонился мужчина. – Немедленно.

Он повернулся и быстро ушел в дом "кающихся". Надзирательница, усмехнувшись, неторопливо направилась в сторону настоятеля под навесом. Плешивый засеменил за ней, неуверенно оглядываясь на Аяму.

– Значит, он хочет меня продать за шестьсот тысяч вербов, а потенциальная покупательница больше четырехсот давать не хочет. Восемьдесят тысяч маеров за меня – это как-то даже обидно. Двухмесячное жалование бухгалтера в небольшой конторе. Прямо удар по самолюбию! – когда Тиксё отошла подальше, голос новенькой снова стал нейтральным и слегка саркастическим. – Я-то надеялась, что стою никак не меньше миллиона хотя бы в вербах, а они так грубо меня обломали…

Нет, решила Суэлла про себя, она точно дура. Или ни капли не боится по какой-то иной причине. Обманутая и похищенная иностранка – да как бы не так! В борделе таких две, жалких и раздавленных, лишний раз боящихся оторвать взгляд от земли… Но что бы чужестранка о себе ни думала, через несколько минут ей предстоит осознать, что жизнь – куда более дерьмовая штука, чем кажется за Срединным океаном.

– Слушай, ты, – сквозь зубы сказала она, жалея, что в нейтрально-вежливом общем языке нет оскорбительных местоимений, как в тарси. – Если хочешь прожить в здравом уме и твердой памяти хотя бы еще немного, лучше прикуси свой язычок. Иначе…

– Иначе что? – немедленно с любопытством переспросила новенькая.

– Сейчас сама увидишь, – горло у Суэллы внезапно пересохло, и она с трудом выдавила из себя слова. – Увидишь…

Аяма внимательно посмотрела на нее и, противу ожидания, промолчала. Суэлла бросила на нее недоверчивый взгляд из-под ресниц. Странно. И все-таки – кто она такая? Обманутая потаскуха из-за океана? Если вспомнить, что она успела наговорить за последние десять минут – у нее не иначе как высшее образование. Да, в бесстыдной Катонии проституция не считается чем-то зазорным. Злые языки поговаривают даже, что некоторые домохозяйки подрабатывают шлюхами, не скрываясь от мужей, но тут, наверное, точно врут. Но все равно проституция вряд ли слишком доходное занятие, а эта Аяма и говорит, как образованная, и знает слишком много. Откуда она настолько осведомлена о Драконе? О кланах, об их территориях? Местные солдаты, как следует из подслушанных разговоров, и в самом деле работают на клан Ночной Воды – вот только год назад даже сама Суэлла о нем знала лишь от Кампахи, которую не первый год готовят занимать высокие посты среди Глаз. Даже в Граше для девяти человек из десяти Дракон – нечто далекое и эфемерное, чудище из страшных сказок. А уж на другом материке о нем слышали разве что тамошние Глаза – или как их там?.. Служба общественной безопасности.

Аяма работает на СОБ? Она агент под прикрытием? Возможно. Катонийке проститутку из себя изображать несложно, барьера стыдливости и непристойности для нее попросту не существует. Но тогда у нее должны иметься какие-то средства связи. Она как-то должна общаться со своими – и у нее должна быть охрана. Или группа быстрого реагирования. Или что-то еще в том же духе. Неужели появился шанс?!

Нет. Не появился. Даже если пришлая действительно агент СОБ и за ее спиной стоит целая армия, для Суэллы оно не имеет значения. Она сама опозорена навек. Она – не катонийка, и дороги домой для нее не существует.

Зашелестели подошвы по пыли, негромко забубнили испуганные женские голоса, полетели негромкие хохотки свободных от своих обязанностей жрецов с вытатуированным фонтаном на предплечье, предвкушающих развлечение. Двор стремительно заполнялся народом. "Кающиеся жрицы" испуганно сбивались кучками у стены, избегая приближаться к Суэлле и новенькой, вокруг которых образовалось заметное пустое пространство. Раздался короткий взвизг, и на середину двора от грубого толчка Таксара выбежала и упала, не удержавшись на ногах, молодая женщина. Она даже не попыталась подняться, так и оставшись лежать и негромко хныча. Очевидно, у нее уже не осталось сил на борьбу. Младший Коготь вальяжно подошел к ней и рывком вздернул на ноги. Сорвав с нее грязную тряпку, в которую превратилась некогда белая туника, и оставив ее полностью обнаженной, он принялся приматывать ее запястья к высоко поднятой перекладине столба наказаний. Тиксё подошла и остановилась рядом, криво ухмыляясь.

– Что с ней собираются сделать? – напряженно спросила Аяма. – Пороть? За что?

– Три дня назад она попыталась сбежать, – прошептала Суэлла. – Ее поймали еще до заката. Ее… сама сейчас увидишь. Лучше бы она сразу перерезала себе глотку.

– Здесь есть запасы еды?

– Что? – от удивления Суэлла даже дернулась. – Какой еды?

– Сколько храм может продержаться в осаде?

–Ты о чем? – даже тоскливый ужас от ожидания предстоящего не смог полностью заглушить изумление. – Какая осада?

И в этот момент Таксар закончил привязывать женщину и отступил на шаг.

– Слушайте все! – громко произнесла Тиксё. – Слушайте и запоминайте. Вы все знаете Тобосю. Храм несколько лет поил, кормил и защищал ее от опасностей внешнего мира. Взамен от нее просили совсем немногого – покаяться за совершенные ей прегрешения и принести храму лишний медяк. Но она оказалась неблагодарной. Похоже, – Тиксё хрипло засмеялась, и о ее смеха по коже Суэллы побежали мурашки, – похоже, ей не нравилось каяться. Она страдала. А, Тобося? – Она ухватила женщину за подбородок и вздернула ее голову. – Ты страдала? Отвечай!

– Да, момбацу сама… – еле слышно пробормотала несчастная.

– Ну что же, – голос ведьмы угрожающе понизился, – больше тебе страдать не придется. Я заставлю тебя искренне полюбить сам процесс покаяния. Готова ли ты, Тобося?

– Не надо! – простонала та. – Пожалуйста! Я никогда больше…

– Разумеется, – согласилась старшая надзирательница. – Ты – никогда больше. О великий Тинурил, тебе посвящаем эту женщину отныне и навеки! Прими ее душу!

Она ладонью зажала рот внезапно забившейся в конвульсиях женщине и наклонилась к ней так, что их лица почти соприкоснулись.

– Что она делает? – пробормотала Аяма. – Не может такого быть! На всей планете только у меня…

Привязанная громко замычала и повисла на веревках, а Тиксё снова засмеялась ужасным смехом вампира, напившегося свежей крови. Она отпустила лицо Тобоси и отступила от нее. Несколько мгновений женщина висела неподвижно, потом ее тело снова дернулось, но уже иначе. Ее бедра сжались, потом внезапно резко двинулись вперед и раскрылись, обнажая лоно. Из ее рта вырвался новый стон, но уже совсем иной, чем ранее – призывный вопль самки в течке. Она принялась бессмысленно извиваться, и ее пустой взгляд, скользнувший по Суэлле, заставил ту отшатнуться, ударившись затылком о стену, под которой сидела. Что-то мелко дребезжало, и внезапно Суэлла сообразила, что звук издает зажатый в ее трясущейся руке каменный пест, задевающий край ступы.

– Да что же она сделала! – потрясенно проговорила Аяма уже в полный голос. – Это же минимум третий уровень! Да как она может…

Она резко поднялась на ноги и выпрямилась, сжав кулаки. Тиксё обернулась к ней, закинула голову и снова безумно рассмеялась. Аяма деревянным шагом двинулась к ней, и надзирательница неторопливо направилась ей навстречу.

– Значит, ты из Катонии? – насмешливо спросила она на весь двор. – И тебя ложью заманили в Граш? Мир так жесток и несправедлив, восточница, верно? Да что ты знаешь о жестокости и несправедливости, шлюха? – внезапно резко переменившись, змеей прошипела она. – Что ты вообще знаешь о жизни? Да ничего! И я тебя научу. Эй, ты! Сюда!

Она кивнула плешивому работорговцу, и тот семенящей походкой подбежал к ней.

– Сколько ты хочешь за нее? – презрительно спросила Тиксё.

– Четы… четыреста тысяч, момбацу сама… – дрожащими губами пробормотал тот, против воли оглядываясь на медленно извивающуюся у столба женщину.

– Я заплачу пятьсот. И не говори потом, что храм Тинурила не дает хорошую цену за старых шлюх. Казначей выдаст. А теперь пошел вон.

Плешивый тут же испарился, а Тиксё снова повернулась к Аяме.

– На колени, тварь! – хриплым голосом проскрежетала она. – На колени! И лижи мне ноги, пока я не сделала с тобой то же самое, что и с ней!

– Как ты можешь так поступать? – печально спросила Аяма. – Ведь у тебя есть дар. Великий дар, какого нет больше ни у кого. И с его помощью ты калечишь людей вместо того, чтобы помогать им. Неужели разлад в твоем сердце зашел так далеко? Неужели ты и в самом деле больше не отличаешь свет от тени?

– Помогать людям… – медленно проговорила Тиксё, облизнув губы. Суэлла изо всех сил сжала пестик. Сейчас дура-иностранка тоже превратится в безмозглую похотливую тварь. Зачем она нарывается? – Людям? Тем людям, которые десять лет гоняли меня, как бешеную собаку? Тем людям, которые, узнав, что я синомэ, швыряли в меня камнями с безопасного расстояния, а после убегали с воплями о злых духах? Тем людям, которые меня саму за человека не считают? – внезапно заорала она во все горло. – Которые с радостью убили бы меня, дай им шанс? Вон тем шлюхам, которые с радостью ложатся под каждого мужика, которого к ним приводят? Вон тем похотливым мужикам, которые перешептываются за моей спиной? Помогать?

На ее губах запузырилась слюна.

– Помогать? А мне – мне хоть кто-то помог в жизни? На колени, тварь! – рявкнула Тиксё. – На колени! И не строй из себя святошу! Ты такая же, как все! На колени, или я…

Внезапно ее тело скрутило судорогой, и она рухнула вперед, ухватившись за Аяму. Та подхватила ее, не позволив упасть со всего маху, и осторожно опустила бьющееся в конвульсиях тело на утоптанную землю двора. Глаза Тиксё закатились, руки бесцельно шарили по земле – и так же внезапно все кончилось. Наздирательница обмякла и замерла, ее веки смежились. Ниточка слюны текла из угла рта.

Некоторое время во дворе царила мертвая тишина, нарушаемая только тихими стонами привязанной. Потом настоятель вышел вперед.

– Цуйха, Масил, отнесите саму Тиксё в ее комнату и пришлите туда лекаря, – властным тоном произнес он. – У нее солнечный удар. Сихх, Таратанувар, снять Тобосю и сунуть к остальным пожертвованным. Таксар, отведешь новую жрицу в келью и проверишь, что она умеет. Все остальным – разойтись и вернуться к своим обязанностям.

Толпа во дворе зашепталась и задвигалась. Аяма попятилась назад и медленно опустилась в пыль рядом с Суэллой.

– Почему? – отстраненно спросила она. – Ну почему так случается?

– Что ты с ней сделала? – тихо спросила Суэлла. – Ведь это ты сделала, да?

– Просто удар расслабленным манипулятором в центр эффектора, – отсутствующе сказала Аяма. – Чем сильнее девиант, тем хуже она такое переносит. Только нужно аккуратно, чтобы не убить ненароком. Но неужто она и в самом деле безумна?

– Ты… синомэ? – неверяще переспросила Суэлла. – Девиант?

– Мне… нужно прийти в себя. Я посижу минуту-другую… здесь. Не трогайте меня пока.

Она подобрала под себя ноги, прижалась спиной к стене и замерла, закрыв глаза. Ее лицо превратилось в неподвижную маску.

– Эй, ты, восточница! – рядом с ними остановился Таксар. – Вставай и иди за мной. Ты что, уснула?

– Не трогай ее.

– Что? – Младший Коготь удивленно уставился на Суэллу. – Ты что-то сказала, шлюха?

– Не трогай ее, – уже громче повторила Суэлла, не поднимая взгляда. – Она устала и напугана. Ей нужно прийти в себя.

– Я помогу ей прийти в себя, не сомневайся, – ощерился Таксар. – Так помогу, что до завтра спать не захочется. Эй, ты! Вставай!

– Не трогай ее, Таксар, – Суэлла вскинула на него прищуренный взгляд, и скрученное щупальце ее манипулятора резко распрямилось, с легким свистом пронзив воздух возле правого уха Младшего Когтя. – Она очухается, и потом делай с ней, что хочешь.

– Да ты кто такая, шлюха, чтобы мной командовать? – Таксар прищурился, но уверенности в его голосе изрядно поубавилось.

– А ты забыл? – Суэлла взглянула ему в глаза, и мужчина против воли отступил на шаг. – Я синомэ. У меня, в отличие от тебя, еще есть честь, и потому я подчиняюсь вам – через силу. Но бойся перейти черту, Младший Коготь. Я ведь могу внезапно сойти с ума, как Тиксё. Подумай, что от тебя останется после такого.

– Тебя давно пора удавить, – с ненавистью проворчал мужчина. – Настоятель слишком мягок. Вашему храму сильной руки не хватает. Один настоящий командир, да и та – сумасшедшая б…дь со злобными духами в голове.

– А тебе-то что? Дракону главное, чтобы храм вовремя платил отступные. Какое тебе дело, как жрецы собирают деньги? Разве не так?

Мужчина машинально ухватился за висящую на правом бедре кобуру, но сдержался.

– Через пять минут приведешь ее в свободную келью в дальнем конце дома "кающихся", – резко сказал он. – Не приведешь – обеих выпорют.

Он развернулся и пошел через опустевший двор в дом жрецов. Суэлла молча смотрела ему вслед, чувствуя, как в глубине пробуждаются давно забытые чувства. Гнев. Ярость. Ненависть. И… надежда? Надежда на что? Она посмотрела на неподвижное лицо Аямы, вздрогнула и отвернулась.

Пять минут. Пусть посидит еще немного, и надо ее растормошить. Не следует злить Таксара сверх меры, пока он не начал вымещать злобу на других.

"Семен, Саматта, общий вызов. Яна в канале".

"Саматта в канале".

"Семен в канале".

"Здесь Яна. Ребята, я нашла одно место, куда сбывают проституток из ЧК. Храм Тинурила в городе Тахтахан, северо-западный Граш. Здесь примерно четыре десятка женщин, которых удерживают силой. Рис, нужно связываться с Глазами и требовать их помощи. Ты знаешь, как обратиться в местное отделение ГВС?"

"Здесь Семен. Погоди, Яни, не торопись. Не все так просто. ГВС наверняка знают, что происходит в храме. Принудительная проституция в Граше запрещена, за такое горячие тарсачки могут и кастрировать виновных без суда и следствия. И заставить их сожрать отрезанные части. Если храм практикует такую проституцию, значит, местные ГВС коррумпированы и ненадежны. Обратиться к ним означает лишь усложнить ситуацию, не получив никакой помощи. Скорее всего, тебя просто попытаются убить".

"Здесь Яна. Я и сама могу кастрировать не хуже тарсачек. В храме тринадцать постоянно вооруженных мужчин – некоторые или все из них боевики Дракона, один – Младший Коготь. Судя по всему, Ночная Вода. Они берут с храма мзду и охраняют его. Атаки они не ждут, с ними я могу справиться и самостоятельно. Плюс жрецы, десятка три – но вряд ли они станут связываться с разъяренной синомэ".

"Здесь Саматта. Ну хорошо, захватишь ты храм, разгонишь жрецов – а дальше-то что? Если наместник или ГВС в доле, в храме быстро окажутся регулярные армейские части. Ты собираешься их всех перебить?"

"Здесь Яна. На территории есть продуктовый склад. Зерно, мука, еще какая-то органика. Я еще не успела просмотреть его как следует, но он есть. Надо как-нибудь продержаться до того, как прибудут войска из других мест. Мати, мне потребуется помощь, чтобы спланировать оборону…"

"Здесь Семен. Яна, и все-таки ты торопишься. Не забывай, ты действуешь сама по себе, без поддержки официальных властей. Не факт, что кто-то захочет ссориться с тамошними ГВС из-за нескольких силой удерживаемых женщин. Даже тарсачки станут торговаться – а чем мы с ними расплачиваться станем? Я ведь вас с Карой предупреждал: заранее продумайте, что станете делать, когда найдете похищенных. Ты продумала?"

"Здесь Яна. Нет еще, но…"

"Здесь Семен. Вот и я о том же. Даже если ты освободишь всех силой удерживаемых женщин, что ты станешь делать с ними дальше? Подбирая на улице котенка, будь готова кормить его и вытирать за ним лужицы. А человек куда как побольше и попрожорливее котенка. И гадит несопоставимо. Про несколько десятков человек уж и не говорю".

"Здесь Яна. И что дальше? Ничего нельзя сделать? Мне так все оставить и уйти?"

"Здесь Саматта. Яни, с самого начала все это являлось твоим личным приключением. Ну ладно, твоим с Карой. Мы не можем идти войной на Граш ради этих женщин. Мы наверняка можем вытащить похищенных катониек, если там такие найдутся – вряд ли Великий Скотовод захочет пойти на международный скандал, если мы пригрозим его устроить. Но не больше".

"Здесь Семен. Ну, на самом деле мы можем попытаться помочь и остальным. Но не быстро. Придется начинать очередную политическую игру с большой торговлей. Нужно подумать, что и как…"

"Здесь Яна. Нет времени на игры. У меня серьезная проблема: местная главная командирша – девиант как минимум второй категории. У нее развитый нейроэффектор с имплантатором ментоблоков, как у меня, но без эмпатора. И она, похоже, чокнутая. По-настоящему сумасшедшая, я имею в виду. Я медицинскую психиатрию не изучала, но она явно неадекватна в общении. И эмоции у нее прыгают почище кузнечиков от сенокосилки".

"Здесь Семен. Ого… Я полагал, что на всей планете до такого уровня нейроэффектор развился только у тебя одной. По крайней мере, два года назад тотальное сканирование популяции не выявило ничего похожего".

"Здесь Яна. Рис, эффектор развивается, забыл? У нее развитый нейроэффектор – и она только что использовала его, чтобы сломать психику одной из женщин для устрашения остальных. Похоже, не в первый раз. Неструктурированный ментоблок по крайней мере третьего уровня, перманентное сексуальное возбуждение, плюс еще что-то, что я не понимаю. Нечто, не дающее ясно мыслить".

"Здесь Саматта. Чокнутый девиант с нейроэффектором – страшная штука. Ладно, я позабочусь…"

"Здесь Яна. Нет, Мати! Нельзя! Я запрещаю! Я вас позвала вовсе не для помощи в убийстве! Мы не можем убивать людей лишь для того, чтобы упростить решение задачи. Даже сумасшедших. Я ее вырубила и буду держать в подавленном состоянии в ближайшее время, но такое угнетает мозг. Она может окончательно сойти с ума или умереть, так что максимум неделя, скорее, меньше. Ее срочно нужно показать опытному психиатру, моей мизерной квалификации недостаточно. Рис, нужно решать, как вызвать помощь, и быстрее. Неужели у тебя нет вариантов?"

"Здесь Семен. Сейчас – нет. Пожалуй, лучшая зацепка – Тимашара и Северные Колена. В конце концов, Тахтахан всего в полутысяче верст от их территории. Но потребуется не меньше двух, а то и трех недель".

"Здесь Яна. Тимашара, Тимашара… Рис, помнишь, я рассказывала про ее слова о пропавшей племяннице… как ее, хосимаме? Суэлле Тарахое? Здесь есть женщина, явно тарсачка, судя по внешности. И она девиант первой категории. Она отказывается назваться, но вдруг это она? Когда я имя вслух произнесла, у нее внутри словно атомная бомба взорвалась".

"Здесь Семен. Мне потребуется картинка".

"Здесь Яна. …лови поводок с камеры. Если я права, у нас есть козырь".

"Здесь Семен. А если нет, то нет. Я посмотрю, что можно сделать. Встает вопрос, как именно передать фотографию Тимашаре. Никто из наших сейчас в контакте с ней не находится. Между прочим, именно твоей обязанностью было дипломатические связи поддерживать".

"Здесь Саматта. Рис, а через Каси? Она ведь официально у них сейчас живет".

"Здесь Семен. И верно. Хорошо, я продумаю легенду. Яни, в самом лучшем случае вся история займет не менее недели. Скорее всего, больше. Мати, будь любезен, просмотри территорию храма на предмет обороны, но, Яни, ради всего святого, не устраивай заваруху, если ее можно избежать. Иначе ты угробишь половину, а то и всех своих подружек".

"Здесь Яна. Поняла. Все, мне пора заканчивать. Та тарсачка меня за плечо тормошит. Кажется, ей что-то нужно, и срочно. Мати, попозже свяжусь. Отбой".

"Здесь Саматта. Вояка ты наша… Отбой".

"Здесь Семен. Сеанс закончен".

Яна открыла глаза и посмотрела на склонившую над ней женщину. Безымянная тарсачка казалась изможденной и истощенной, но внутри ее ворочался клубок кипящих эмоций.

– Пойдем, – ровным голосом проговорила она. – Таксар хочет тебя… проверить. Не надо заставлять его ждать.

– Что станет с той женщиной, которая… висела? – спросила Яна.

– Ее сунут в комнату к другим. Многие мужчины любят таких. Все время возбужденных и нерассуждающих. И ты такой же быстро станешь, если продолжишь выпендриваться. Вот очнется Тиксё…

– Она не очнется в ближайшее время. Скажи, если ты сильный девиант, почему ты все еще здесь? Ведь никто не сможет тебя остановить, если ты захочешь сбежать.

– И куда мне бежать? В дикие джунгли? – горько усмехнулась тарсачка. – Мне нет дороги домой. Я опозорена навечно. И никто из местных не примет беглую храмовую рабыню. А еще они пообещали, что если я сбегу или попытаюсь сопротивляться, они убьют других. Они убьют, можешь не сомневаться. У Дракона такое в порядке вещей.

– Знакомая история… – пробормотала Яна. – Ну очень знакомая. Только и Дракон сейчас уже не тот.

Она поднялась и отряхнула испачканные колени.

– Ну, подруга, – решительно сказала она, – веди меня к твоему Таксару. Посмотрим, на какие секс-подвиги в Граше способны большие сильные мужчины. А то работорговец оказался сплошным разочарованием. А потом, когда дракончик от меня отвяжется, мы поговорим с тобой еще раз, всерьез. И если ты попытаешься плакаться мне на свою навек загубленную жизнь, по ушам настучу. Веди давай, не смотри на меня такими печальными глазами, а то я сейчас расплачусь.