Текст книги "Я - Кукла. Сборник повестей"
Автор книги: Евгений Кукаркин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
– Ты ведь тоже грязный, как поросенок, – сказал я ему.
Взяв кота на руки, я понес его в уже пустую ванную. Он не сопротивлялся и не пищал. Я выстирал его с мылом и прополоскал под душем. Потом, дав ему встряхнуться, сунул в теплый носок, который висел на батарее ванны.
– Теперь, приятель, можно с тобой и на бал.
Приятель высунул лапу и вытирал ей мордочку.
На кухне сидела Ира и ковырялась в яичнице.
– Ты не дашь нам по глазку?
– Боже. Что произошло? – не обращая на нас внимание, сказала Ира.
– Ты меня слышишь?
– Да. Возьми.
Она протянула мне сковородку. Я вытащил кота из носка, посадил на стол и отрезав кусок яичницы положил перед его рожицей. Он вежливо надкусил, потом нагнулся и стал быстро жевать боковыми зубами корку шпика.
– Ира, я пошел.
Молчание. Она как автомат, ковырялась в яичнице.
– Ну, пока приятель.
Приятель сидел на краю стола и намывал гостей.
Прошло три дня. На установке, я получил первый камень в 230 карат. Начальник долго любовался прозрачностью кристалла.
– Ты его зарегистрировал?
– А как же.
– Можем мы увеличить выпуск кристаллов?
– Нет. После каждой операции идет обследование структуры металла корпуса установки. Не дай бог, разорвет.
– А если несколько установок поставить?
– Ну, это какие надо площади! По ТБ, площадь зоны установки очень велика. И потом, надо ли увеличивать выпуск. Рынок сразу отреагирует на это. И камни в цене упадут, и скандал будет.
– Наверно, ты прав. Меня все наверху теребят. Просят больше камней.
– Виктор Степанович, из разговора с Нейманом, я понял, что наши камни не идут через ГОХРАН. Это правда?
– Правда.
– Кто же тогда организует все операции с алмазами?
– Кто, кто… Дедушка… Все так ему и скажи. Иди лучше…
Она выловила меня у дома. Я как раз кончил работу.
– Где ты был три дня?
Носик Иры воинственно был нацелен на меня.
– На работе.
– А обо мне ты забыл? Ну-ка собирайся, пошли. Мы все ждем тебя.
Ира еще наговорила всякий вздор, потом успокоилась и мы пошли к ней домой.
Комнаты имели уже приличный вид. Запах пирогов пробивался повсюду. Круглый стол ломился от яств. Олю я не узнал. Красивая ухоженная девушка, с белокурыми волосами, стояла передо мной.
– Это Оля, – представила Ира.
Оля покраснела, протянула руку и опустила голову.
– А это, мама.
Изможденная женщина, борющаяся со старостью всеми красками макияжа и украшений, вцепилась мне в руку.
– Как я рада вас увидеть. Это чудо. Врачи ничем не могли помочь. Они потом сами говорили, нужна была мощная встряска. Я Олю водила вчера в больницу, они все потрясены. Это все ваша заслуга.
– Да это случайность. Ни я, так другой могли это сделать.
– Да нет. Все Иркины ухажеры доходили до этой квартиры и потом испарялись навсегда.
– Я их проверяла на прочность.
– Еще бы. Замуж пора. Потом бы ускакала отсюда сама.
– О чем ты говоришь, мама?
– Да о самом обыкновенном, дочка. Чего вы стоите. Садитесь. Садитесь. Вы Дима, сюда. Оля, где там бутылка шампанского? Давайте открывайте, Дима.
Мы выпили за Ольгино выздоровление, за новую жизнь и после сытной трапезы, я с девчонками переселился на диван. Мама ушла мыть посуду.
– Что делать Ольге дальше? – спросила Ира, – Образования нет, специальности тоже. Мы здесь ломаем голову. Как ей жить дальше?
– У меня есть предложение. В отделе кадров нашего института сидит жена моего начальника. Я ей все расскажу, женщина она энергичная, но более-менее справедливая, может она и поможет. Устроим Ольгу препаратором, а вечерами пусть учится.
– Это сложно, препаратором.
– Думаю нет. Научится потом всему.
– Мама будет против. Здоровье закрепить надо. Осмотреться. Она же отстала на 6 лет.
– Смотрите сами. А ты-то как, Ольга?
Она опять покраснела.
– Я пойду, наверно, работать. Как вы скажете.
– Ну и хорошо. Сначала присмотрись, отдохни, а там видно будет.
Мы посидели еще полчаса и я за собирался домой. Ира захотела меня проводить.
На улице я попросил.
– Ира. Ты извини, конечно, но не могла бы ты рассказать мне Олину историю.
Она помолчала, нахмурив лоб.
– Хорошо, Дима. Я тебе расскажу. Олю нашли недалеко от дома, соседи. Они же сообщили в милицию. Милиция по горячим следам поймала одного насильника. Но через три часа его выпустили. Как оказалось, он сын секретаря обкома партии и папочка надавил на управление милиции. Мой отец был взбешен. Бывший военный моряк, в отставке, он взял кортик, подкараулил и убил этого сосунка у дверей его дома. Потом пришел с повинной в милицию. Его засудили на 20 лет.
– А как же второй? Ты говорила был второй?
– Был. Но кто второй неизвестно. Милиция так и не возбудила дело против насильников.
– Ты таскай Ольгу повсюду. Ей надо сейчас догнать все за 6 лет.
– Ты очень хороший парень, Димка.
Сегодня мы впервые поцеловались.
Прошло полгода.
Ольга, кажется, влюбилась в меня. Она чаще находится в нашем доме, чем в своем. С мамой у них полный контакт. Ольга приносит массу книг, сидит за моим столом и долбает математику, физику и другие тошные предметы. Ира ревнует меня к ней, но понимая состояние сестры, прощает ей, ласковые прикосновения к моим волосам или рукам.
– Здравствуйте, Валентина Сергеевна.
– А, Дима. Заходи. Давненько ты не был у меня. Никак заявление принес или что-нибудь произошло?
– Нет, Валентина Сергеевна, у меня к вам просьба, примите на работу одну очень хорошую девушку.
– А чего она не пришла?
– Она болела долго и не всякое учреждение ее возьмет.
Я все рассказал про Олю.
– Хорошо, Дима, пригласи ее ко мне, думаю мы ей поможем.
Валентина Сергеевна устроила Олю на работу, препаратором в лабораторию.
Наступил Новый год. Наш институт устраивал новогодний вечер. Ольга упросила меня и Иру прийти на него. Ирочка была восхитительна. Мужчины устраивались в очередь, чтобы протанцевать с ней. Ольга повисла у меня на шее и не хотела отдавать никому, ни на один танец. После очередного танца, мне удалось поймать Иру и мы, втроем пошли в буфет, чем-нибудь полакомиться. Вдруг Ольга напряглась и схватила меня за руку. Лицо ее застыло и превратилось в белую маску. Она не отрываясь, смотрела на столик у окна. За ним сидел мой начальник и Валентина Сергеевна, его жена.
– Это он…
– Кто Оля?
– Это тот мужчина, что на меня напал.
– Этого не может быть, Оля? Это доктор наук, уважаемый человек. Рядом его жена.
– Да, да, но это он. Я его узнала, по ямочке в подбородке, она с синим пятнышком.
– Оля, прошло столько лет. Ты ошиблась.
– Нет, это он!
Она затряслась всем телом. Я схватил ее в охапку и уволок за дверь буфета. Мы с Ирой стали приводить ее в порядок.
– Успокойся, девочка. Я все выясню, а сейчас поедем домой. Там немного придем в себя.
– Поехали, Оленька. Дима со всем разберется. Успокойся, дорогая.
– Дмитрий Иванович, только не бросайте меня. Побудьте сегодня с нами.
Ольга заплакала.
Мы одели Ольгу, затолкали в такси и я поехал к ним домой. Она все держалась за мою руку и дрожала. Дома Ира уложила ее спать и мы еще долго сидели перед ее кроватью, дожидаясь, когда она забудется беспокойным сном.
В коридоре Ира прижалась к моей груди.
– Что же будет, Димочка?
Я гладил ее по блестящим волосам и молчал. Я еще не знал ответа.
На следующий день я позвонил Валентине Сергеевне в отдел кадров и попросил встретиться, как можно быстрее.
– Так что у тебя опять стряслось, Дима?
– Не знаю, как и начать, Валентина Сергеевна. Дело касается вашего мужа.
– Моего мужа?
– Да. Помните, я рассказал вам про Ольгу, вы еще ее приняли на работу?
– Помню, как не помнить.
– Так вот, Ольга опознала насильника. Это был ваш муж.
Глаза у Валентины Сергеевны, кажется, вылезли на лоб. Краска залила кожу лица.
– Она не могла ошибиться, Дима? – захрипела она неестественным голосом.
– Нет, она назвала одну примету насильника. В ямочке на подбородке у него синее пятнышко.
В кабинете стало тихо, только машины с улицы продавливали через стекло окна свои нудные звуки.
– Дима, я хочу остаться одна.
Я ушел и стал ждать событий.
Вечером, ко мне домой позвонил незнакомый голос и попросил утром зайти на Литейный в большой дом.
Теперь я сижу в гостях у Морозова Алексей Кирилловича и пью чай.
– У вас плохо заваривают чай. Я вам тогда не говорил, но у нас заваривают лучше. Вот попробуйте, чувствуете аромат. Это лейтенант Ерохин готовит, славный парень. Так в чем вы там обвиняете своего шефа?
Морозов со вкусом сделал маленький глоток из чашки.
– Я познакомился с семьей, где после продолжительной болезни, девушка, которую изнасиловали два негодяя, пришла в себя. Одного из негодяев она опознала. Это был мой начальник.
– А кто второй, вы тоже знаете?
– Да.
– Вы уверены в том, что вам сказала пострадавшая?
– Да.
– Но ведь это уважаемый в научном мире человек, доктор наук и предъявляя ему обвинение, вы ставите сами себя в неловкое положение.
– Почему же?
– Да вам просто никто не поверит.
– Вы хотите подчеркнуть, что общественное мнение выше правосудия.
– Ни в коем случае, но я приведу вам один аналогичный пример. В одном институте работает крупный специалист, молодой человек, талантливый, умница. И вот отправился он однажды в командировку за границу. Там его обработали и купили как дешевку. Формально он предатель родины, но как специалиста, равного которому нет в мире, мы оставили его в покое. Сейчас он работает под нашим наблюдением и ничего. Государство понимает, что ошибки совершают и даже крупные, многие видные люди, но из-за этого могущество государства не должно страдать.
– Алексей Кириллович, вы напустили сейчас много тумана. Не могли бы вы не говорить аллегориями, а быть более конкретным.
– Раз вы так хотите, хорошо.
Морозов вытащил кассету из стола и защелкнул ее в магнитофон. Это был мой разговор с Нейманом о сделке за продажу партии алмазов, то есть за мое молчание. Магнитофон щелкнул.
– Ну так как, Дмитрий Иванович?
– Теперь мне все стало понятно. Но этот разговор приоткрыл мне кое-что и с другой стороны.
Морозов пристально посмотрел на меня и забарабанил пальцами.
– Вы понимаете в каком вы учреждении?
– Это угроза?
– Нет, предупреждение. Я думал вы поймете и перестанете кричать на всех углах, что ваш начальник преступник. Придется вас предупредить, что если вы хоть плохое слово скажите о своем начальнике, мы откроем против вас дело об измене государству. Надеюсь, я теперь ясно изложил свою мысль.
– Куда яснее.
– Тогда до свидания.
Но последствия все же были. Во-первых, Валентина Сергеевна ушла от мужа, а ее выдавили с работы. Во-вторых, за мной установили явную слежку, а в-третьих, со своим начальником мы не разговариваем и не перезваниваемся, а только шлем друг другу натянутые записки.
Я в общих чертах, смягчая все в юмористических красках, рассказал Ире разговор с Морозовым. Она, все равно, испугалась.
– Дима, они же убьют тебя. Несмотря на разговоры о нужности государству, они прихлопнут тебя, как таракана. Не могу понять только, почему они тебя отпустили и дали жить.
– Значит у них есть повод не делать этого.
– Это должны быть серьезные предпосылки. Все ли ты мне рассказал, Дима?
– Не все. Есть вещи, которые говорить никому нельзя.
– Так тебя завербовали или отпустили за молчание?
– За молчание.
– Наверно, нет справедливости в нашем государстве.
– Ты права, Ира.
– Ольге лучше уйти с работы?
– Думаю, да.
– Теперь опять надо куда-то устраивать.
– Мама сказала, что через своих старых подруг устроит ее в библиотеке геологического института.
– У тебя очень замечательная мама.
Я думал, что мне откажут в поездке на симпозиум в Нидерланды в Амстердам. Но мне без препятствий выписали командировку, поставили визу в паспорт и отправили вместе с Таней Дубининой, обмениваться опытом по искусственным камням.
На симпозиуме оказался Нейман. Он очень обрадовался нашему присутствию и пригласил вечером прогуляться по Амстердаму.
Вечерние улицы поражали богатством красок и цвета. Холодные витрины удивляли выдумкой и разнообразием товара. Конечно же, мы зашли в ювелирный магазин «Симсона».
– Смотри, какая прелесть.
Таня с восхищением глядела на витрину с колье, брошками, кольцами, серьгами, браслетами и кулонами, сверкавшими всеми гранями, вставленных в них бриллиантов.
– Здесь много подделки, Таня. Вот видишь этот кулон, на цепочке в него вделан гадолиний-галлиевый гранат. Великолепная подделка, чтобы не повредить его хрупкие грани, художник изощрился сделать мягкие лапки зажимов. А это окись циркония, совсем нельзя отличить от настоящего бриллианта, но опытный глаз заметит одну вещь. На мягкой подушечке, где расположен браслет с камнем, остается глубже вмятина, чем с настоящим бриллиантом. Окись циркония отличается только плотностью.
– Простите, – раздался над моим ухом человеческий голос.
Передо мной стоял продавец магазина.
– Я нечаянно подслушал ваш разговор. Но это настоящий бриллиант, уверяю вас.
– Господин…
– Зовите меня Майклом.
– Господин Майкл, выньте этот камень из браслета и вы убедитесь, что по весу он больше, чем настоящий алмаз.
Продавец вынул из витрины браслет и отдал подручному с просьбой проверить мою версию, а я продолжал лекцию Тане и Нейману.
– А вот шпинель. По блеску хуже всех подделок, а вот это наш – фионит. Уступает только по твердости, но как блестит.
До моего плеча дотронулся продавец. Я обернулся. Вид его был растерянным, камень переливался на его ладони.
– Его плотность действительно выше.
Таня засмеялась.
– Он всегда прав, господин Майкл.
– А это…, – я запнулся.
Прекрасное колье, горело огнем моего камня. Каратов в 30 зеленый бриллиант, обрамляли капли изумрудов. Таня все поняла.
– Пошли отсюда, – сказала она, – А то, у продавцов будет удар.
Нейман хмыкнул.
– Пошли лучше в ресторан, я знаю здесь одно уютное местечко.
Это было уютное местечко. Мягкая музыка саксофона переплеталась с звуками гитары. Интимный полумрак и мелькающие полураздетые женщины дополняли общую картину натюрморта столика.
– Вас, Дима, нельзя пускать в наши магазины, – Нейман отпил глоток вина.
– Это почему же?
– После вашего посещения ювелирного магазина продавцу придется застрелиться.
– Бросьте, Нейман. Он сам знает, что он жулик, но знает и другое, что кто ему сбывает товар, тоже жулики.
– Это наверно у вас так, а у нас если обманут, доверия на рынке нет.
– А как же с окисью циркония?
– Да, обманули. Я уверен, это левый товар. Каждый хочет подзаработать. Вот продавец и накололся.
– Господин Нейман, я слыхала, что компания «Де Бирс» замораживает источники сырья с крупно алмазных месторождений, – блеснула в полумраке глазами Таня.
– Вы, Таня, хорошо разбираетесь в конъюнктуре рынка. Да, это так. Увеличился приток на рынок подпольных алмазов, особенно с Заира и Венесуэлы. Цены тут же покатились вниз и пришлось ведущей компании, чтобы выровнять цены, прекратить производство сырья.
– Вы думаете это удержит цены? Кроме подпольных алмазов, рынок стал забиваться подделкой и искусственными алмазами.
– «Де Брис» пытается купить или включить в свою сферу влияния все источники производства сырья, включая подпольные и искусственные. Ему нужна передышка.
– Пострадают ли от этого все закупочные компании в том числе и вы?
– Нет.
– А как же конкуренты? Швейцария, Израиль?
– Вы, Таня, очень много хотите знать. Но я удовлетворю ваше любопытство. Да, у них закупочные цены крупных бриллиантов выше, чем наши. Вы это хотели услыхать?
– И это тоже, господин Нейман.
– Да хватит вам, – влез в разговор я.
В это время к нашему столику подошел молодой франт и пригласил Таню танцевать. Она вдавила папиросу в пепельницу и бросив сумку на стол, пропала во мраке.
– Хваткая женщина, – начал Нейман, – Разговор-то она затеяла не зря. Но посмотрим, чем это кончится. Давайте лучше выпьем, Дима.
Я выпил, потом тоже пригласил какую-то женскую тень танцевать и прижимая теплое женское тело думал, а зачем нам сейчас эти закупочные цены.
Симпозиум прошел удачно, и в последний день Таня пришла ко мне в номер с бутылкой «Наполеона».
– Димка, смотри, что я достала.
Бутылка закрутилась на столе. Мне показалось, что она уже была пьяна.
– Знаешь, кто мне ее подарил? Нейман. Этот поганец сегодня оказывал мне всякие услуги и даже намекал, что влюблен. Еще бы, не был влюблен. Кстати, он просил тебе передать конверт.
На стол упал запечатанный конверт. Я принялся его вскрывать, а Татьяна пошла по номеру искать стаканы.
«Дмитрий!
Меня зажали твои знакомые и конкуренты. К сожалению, мне придется прервать наши финансовые операции и наша сделка прекращается. Израильтяне обнаружили подделку с помощью новейшей аппаратуры и даже смогли определить источник возникновения таких крупных искусственных камней. Бойся своих друзей.
Нейман.»
– Дай мне зажигалку, Таня.
Она подошла и, порывшись в юбке, нашла зажигалку. Я пошел в ванну и сжег записку.
– Ну что, Нейман вляпался? – ехидно спросила Таня.
– А ты откуда знаешь?
– Он сам признался. Так давай раздавим по этому поводу бутылку.
Она лихо плеснула «Наполеон» в стакан и выпила его.
– Так «Наполеон» не пьют.
– Знаю. Но сейчас хочется напиться.
– Что произошло, Таня?
– А ничего. Только в России за мою глупость мне мозги вправят.
Больше я ни о чем не расспрашивал. Пригубил коньяк. Таня допила бутылку, надымила своими вонючими сигаретами и испарилась в свой номер.
Интересно, что же произошло?
Утром меня разбудил стук в дверь моего номера. За дверью стояло трое господ.
– Мы из полиции, – сказал первый господин и показал свое удостоверение, – Разрешите мы пройдем в номер.
Они без церемоний оттолкнули меня и вошли в гостиную.
– Вы господин Седов?
– Да.
– Вы знаете госпожу Дубинину?
– Да. Это моя коллега. Мы прибыли сюда на симпозиум. Что-нибудь с ней случилось?
– Свидетели говорят, что вчера вы были вместе, – игнорировал мой вопрос полицейский.
– Да, она была здесь. Вот бутылка коньяка, она принесла ее с собой и мы выпили.
Один из полицейских, взял аккуратно бутылку и посмотрел ее на свет.
– Когда она ушла от вас?
– Где-то, около 21 часа.
– Точнее не можете сказать?
– Нет, я в это время на часы не глядел.
– Можно ваши документы?
Я вытащил документы и бросил на стол.
– Не пройдете ли вы с нами в соседний номер.
– В соседний?
– А что вас так удивило?
– Но Танин номер на втором этаже?
– Идемте, идемте.
В соседнем номере на полу, вытаращив остекленевшие глаза, лежала неподвижно Таня. Кругом был удивительный порядок, даже двуспальная кровать не имела ни одной морщинки.
– Это госпожа Дубинина? Вы узнаете ее?
– Да. Это она.
– С кем-нибудь она встречалась вчера, кроме вас?
– С господином Нейманом.
Полицейские переглянулись.
– Она вам сама говорила или вы это видели?
– Сама говорила.
– Пройдетесь с нами до комиссариата.
– Я только оденусь.
В комиссариате меня продержали три часа. Под конец пришел худощавый, нервный комиссар.
– Мы все проверили, господин Седов. У меня к вам будет несколько неофициальных вопросов. Вы можете на них не отвечать, если хотите… Вы знали, что госпожа Дубинина, была связником между подпольными синдикатами производства алмазов в Европе.
От удивления я, сначала, ничего не мог сказать
– Нет, – выдавил я – Но у вас есть об этом какие-нибудь факты?
– Есть.
– Таня и связник, да это в голове не укладывается.
– Мы сами поражены. Но по нашим агентурным данным, госпожа Дубинина вела сделки с северным регионом: Бельгией, Францией, Англией.
– Но кто руководит всем этим? Какая-нибудь международная мафия?
– Нет. Я думаю, это ваши Российские друзья. Вижу, мы вас уже утомили. Отправляйтесь в отель.
Когда я спускался с трапа самолета ко мне подошел молодой человек.
– Вы, Седов Дмитрий Иванович?
– Да.
– Я лейтенант Ерохин. Вас приглашает в управление Алексей Кириллович. Машина стоит там. Пойдемте.
Началось.
– Как быстро время летит, Дмитрий Иванович. Только, вроде, с вами простились и опять встреча.
– Заметьте, это все не по моей воле. У меня абсолютно нет никакого желания с вами встречаться.
– Ну уж это вы зря. Мы уж не такая страшная организация. Чайку не хотите? Вот чашечка. Пейте, пейте, Дмитрий Иванович. Так что там произошло с Дубининой?
– Ее убили.
– Это я знаю. Меня интересуют ваши разговоры с полицией. Какова их версия?
– Они считают, что Дубинина является связником между центром изготовления алмазов и подпольными синдикатами Европы. Ее убили за попытку поменять закупщиков бриллиантов.
– Они так вам и сказали это?
– Да. Так.
– Ну хитрые сволочи. Вы, Дмитрий Иванович, возьмите лист бумаги и напишите все подробно. С кем говорили, о чем говорили, все, что произошло после смерти Дубининой.
Я все написал.
– Странно, – прочитав мой труд, сказал Алексей Кириллович, – Говорите, что ее номер был на втором этаже, а она убита рядом с вами, да в еще аккуратно прибранной комнате. Кто же снял этот номер?
– Мне не сказали.
– Ну что ж, я вас не буду больше задерживать. Отправляйтесь домой. До свидания, Дмитрий Иванович.
Девчонки завизжали от радости, увидев меня. Ольга душила слева, Ира справа.
– А я устроилась на новую работу в геологический институт. Как там все здорово.
– Поздравляю.
– Тебя сегодня разыскивали по нашему телефону весь день.
– И кто же?
– Не представлялся, но все спрашивал, когда приедешь.
– Я уже здесь, чего он не звонит.
Вдруг позвонил телефон. Ольга засмеялась. Ира подняла трубку.
– Да. Он здесь. Хорошо передаю. Это тебя.
– Здравствуйте. Когда. Хорошо, буду к 18.
Я положил трубку.
– Кто это? – тревожно смотрела Ира.
– Не знаю. Сказал, что срочно нужно увидится.
Он меня ждал у машины. Салатная «Волга» рванула по шоссе и сзади остались две мечущиеся фигуры, старающиеся перехватить хоть какую машину. Мы покрутились по улицам, заехали в какой-то двор и, бросив там машину, долго шли пересекая, незнакомые мне, дворы и улицы. У какого-то старого здания, мой проводник остановился.
– Здесь.
Мы поднялись на третий этаж и вошли в квартиру, забитую антиквариатом. Хозяином квартиры был тощий, лысоватый старичок, в ковбойке красноватого цвета.
– Миша, – обратился он к проводнику, – достань там коньячок, водочку и приготовь бутерброды. Устраивайтесь по уютней, Дмитрий Иванович. Меня зовите Георгий Маркович.
Он сел напротив меня в глубокое кресло.
– Мы знаем, что вокруг вас крутятся всякие личности и в целях вашей и нашей безопасности, решились на такую конспиративную встречу.
Вошел Миша, вкатив, видно заранее приготовленный, столик с бутербродами, рюмками и бутылками.
– Миша, ты не маячь, садись. Послушай, тебе тоже будет полезно. Дмитрий Иванович, вы берите, что вам больше нравиться, чувствуйте себя свободно.
Он открыл бутылку коньяка и отлил немного на донышко рюмки, потом поднес ее ко рту и долго смаковал капли во рту.
– Прелесть, знаете люблю армянский, долгой выдержки. Тепло поступает от нескольких капель и так течет медленно, сверху вниз. Я ведь вас хотел увидеть по поводу алмазов. Нет, нет, нет, вы не думайте, мне не нужно камней. Разговор пойдет о другом. В
ы наверно слышали о компании «Де Бирс». Так вот компания уполномочила меня поговорить с вами о производстве алмазов. Вы что-то хотите сказать?
– Георгий Маркович, может вы обратились не по адресу. Вы наверно знаете, что распределением алмазов я не занимаюсь. Я их только изготавливаю.
– Мы все знаем Дмитрий Иванович. Знаем, что КГБ обирает производство искусственных и поддельных алмазов. Знаем, что отдел «К» в КГБ занимается спекуляцией валютой и драгоценными камнями, причем в международном масштабе. Они ваши камни, своими каналами переправляют в ФРГ, где подпольные синдикаты занимаются их огранкой, а после, через подставные фирмы продают камни Алмазному синдикату или частным лицам. Поэтому не думайте, мы обратились по адресу.
– Если вы все знаете. Кто убил Таню Дубинину и за что?
– Ваша Таня – дура. Она решила сыграть на падении курса и поспешила сменить заказчика, чтобы разницу взять себе, не понимая одного, что Алмазный синдикат крутит всем мировым рынком. Сегодня падение здесь, завтра будет подъем. Ей этого не простили свои. Менять налаженные связи никто не хочет. Но поговорим о вас. Вы пейте, пейте. Так вот, компания «Де Брис» предлагает вам приостановить производство алмазов.
– Как приостановить?
– Так. Прекратить производство и все.
– Да вы понимаете, что вы говорите. Меня уволят, а работать будет другой. Незаменимых людей нет.
– Понимаем и предлагаем вам уничтожить установку. Поверьте нам, если через полгода ее и восстановят, рынок так изменится, что Алмазный синдикат свободно примет эти новые камни в свой оборот, но уже через ГОХРАН. Мы попытаемся через полгода расковырять эту КГБешную лавочку. Сколько вы выпускаете камней в месяц?
– 17 штук по 300 карат.
– Да это ж 5 миллионов долларов. 200 таких крупных камней в год – любой рынок закачается. Недаром КГБ вцепилось в вас.
– А вы обо мне подумали?
– Подумали. По нашим источникам, вам дадут доработать до конца месяца и заведут против вас дело, за измену родине. Вы стали потенциально опасны, потому что знаете слишком много. Поэтому мы предлагаем после ликвидации установки переправить вас за границу, где синдикат дает вам работу, деньги и крупный счет в банке.
– Но где гарантии, что я выйду живым?
– Гарантий не будет, но я вам дам заложника, который землю будет рыть, но вас из любого дерьма вытащит. Вот он. Прошу любить и жаловать. Это Миша.
– Я не один. Нас будет четверо.
– Считайте, что мы договорились. Связь через Мишу, он примет все ваши условия. Давайте выпьем за сделку.
Вот зажали, со всех сторон.
Я предложил уехать Ире, Ольге и их матери за границу. Мы собрались на совет.
– Я не поеду, – сразу отказалась мать, – Но после твоего отъезда Дима, нас в покое не оставят и Ольгу опять доведут до безумия. Я думаю, дочки, вам надо ехать. Я здесь как-нибудь доживу одна.
– Мама. Тебе нельзя оставаться одной.
– Нет, нет. Не уговаривайте. Придет отец из заключения, мы с ним останемся вдвоем. Мне надо его дождаться.
– Мама, мы вас потом вызовем, – сказала Ира.
– Надо дожить до того времени, а сейчас давайте собирайтесь. Не проговоритесь никому, что уезжаете. Так я говорю, Дима?
– Так.
Я прижал к себе эту молодящуюся женщину.
– Береги их, Дима. Позволь Ольге выучиться и быть там человеком.
– Хорошо. Постараюсь. Ира, Оля, срочно найдите по фотокарточке. Мне нужно их отдать для заграничного паспорта и нового.
– Все будет в порядке, Дима.
На работу, я пришел рано. Расписался и вскрыл камеру с порохами. 15 длинных колбас, как дрова уместились в руке. Это было количество в 7 раз превышающее дозу одного заряда. Сама зарядная камера на втором этаже эстакады. Здесь же управление гидравлического затвора. Кнопками разворачиваю головку с упоров и отвожу затвор для заправки. В черную дыру цилиндра заталкиваю колбаски и забиваю ладонью стакан с запалом. Все. Затвор закрыл отверстие и мягко повернулся.
Спускаюсь по витой лестнице, вокруг цилиндра, на первый этаж. Вот и столик заправки. В беспорядке засыпаю сырье в цилиндрическое отверстие столика. Первый раз, за все время работы, не взвешиваю материал. Медленно вращаясь, столик запирает ствол пушки-цилиндра.
Теперь надо испортить предохранительный клапан и я рычагом закручиваю вентиль до упора. Вырубаю измерительную систему тензодатчиков.
В пультовой никого нет. Вспыхивают лампочки «герметичности» и «готовности всех систем». Включаю систему обогревов, переведя курсор до конца шкалы. Теперь надо подождать. Господи, как тихо. Индикатор температуры медленно ползет на свою отметку. Столик уже накален.
Вот и кнопка «пуск», ну была не была. Сквозь стекло пультовой я увидел фигуру человека. Как он сюда попал? Голова поворачивается в мою сторону и я узнаю своего начальника. Все. Я нажимаю кнопку.
Глухой звук проник в пультовую. Цилиндр, как живой, трясется. Сумасшедшие силы бушуют в нем. Фигура человека пытается открутить предохранительный клапан. Мне показалось, что цилиндр медленно ползет вверх, вылезая из столика. Начальник схватил прут и пытается провернуть вентиль. В этот момент за спиной начальника стенка цилиндра начинает выгибаться. Я закрыл глаза и зажал уши руками.
Грохот обрушился через мои ладони на уши. Я открыл глаза. Бронированное стекло пультовой, выдавив подрамник, боком вошло в пультовую. Крыши здания не было и дневной свет, заметался в жуткой клубящейся пыли. Наступила звенящая тишина.
Пыль стала рассеиваться и я отвернул барашки двери. Разорванный многотонный цилиндр лежал на полу в обломках металлических конструкций. У столика исчезла резьба и сам он раскололся на неровные части. Наконец, пыль рассеялась и вдруг, яркая вспышка резанула от столика по глазам. В разломанной части приемника сверкал громадный кристалл. Я подошел и пытался его отломать, но он не поддавался. Схватив обломок конструкции, упираю его между стенкой приемника и кристаллом. Рывок… и кристалл вылетает из гнезда. Он еще теплый. Я держу его в руках.
Моего начальника нигде не видно.
Только запихнул кристалл в карман пиджака, как в двери бокса появилась фигура лаборанта.
– Дмитрий Иванович, что произошло?
Я молча провел рукой.
– У вас все в порядке?
– Да, – выдавил я, – произошло непоправимое, цилиндр лопнул. Надо собирать комиссию. Я пойду доложу.
Вместо заводоуправления, направился к проходной. Автобус довез меня до площади. В переулке стояла легковая машина. Я подошел к ней. Миша был за рулем. На задних местах сидели встревоженные сестры. Я открыл заднюю дверь.
– Миша, поехали.
Мы тронулись. Машина влилась в городской поток.
– Дмитрий Иванович, все? – спросил Миша.
– Да. Вроде все.
Мы выскочили на южное шоссе.
Все события начались во Львове. Миша подыскал нам гостиницу в пригородном районе. Мы с Мишей устроились в одном номере, девчонки в другом. Утром Миша ушел, как он сказал: «Прощупать обстановку». Я только побрился и оделся, когда в дверь раздался стук.
– Дмитрий Иванович. Вот негаданная встреча, – передо мной стоял Морозов, – Я-то вчера говорю Ерохину не может быть, чтобы здесь был Дмитрий Иванович. А он утверждает, что это вы. Надо же, как мы одновременно выбрали одну и ту же гостиницу.
– Я, конечно, не очень радуюсь нашей встречи. После каждого разговора с вами, мне хочется помыться в ванной.
– Фу, как грубо. Обижаете, Дмитрий Иванович. Обижаете. Я никогда не пытался сделать вам зло. Даже сейчас, увидев вас, подумал, может у вас затруднения. Чем можно помочь вам? Вы знаете, я сейчас в местной командировке и, если вам надо, свяжусь с местными органами, они для вас сделают все.
– Спасибо, Алексей Кириллович. Но мне ничего не нужно.
– Спасибо не отделаетесь. Кстати, что там у вас произошло на работе. Комиссия ничего понять не может. Я тоже. Вас нет, вы удрали. Объяснить некому. Может вы расскажите мне, что к чему.
– Проводил эксперимент. Хотел получить более крупные кристаллы, но не рассчитал дозировку и установку разорвало.
