Текст книги "Я - Кукла. Сборник повестей"
Автор книги: Евгений Кукаркин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Генерал Федотов выполнил свои обещания. Мне дали свободу, паспорт, московскую квартиру, аванс и небольшую лабораторию. Ко мне приставили подполковника Кузьмина Петра Ивановича, потрясающе пробивного мужика, который буквально из под земли достал оборудование, реактивы и нужных мне людей. Через пять дней меня вызвали на Лубянку, для представления начальству. В кабинете, кроме генерала Федотова и подполковника Кузьмина, были два начальника отделов, которые представились только по имени и отчеству. Первым разговор начал полноватый генерал– лейтенант.
– Виктор Николаевич, как нас информировал генерал Федотов, вы можете сделать препарат для лечения рака.
– Да могу.
– Есть ли положительные результаты, действия вашего препарата на людях?
– Препарат испытывался в онкологической больнице на двух женщинах и в конторе полковника Ампилова, на двух женщинах и двух мужчинах. Окончательные результаты я знаю в онкологической больнице, где две женщины вылечились. Сведений о больных у полковника Ампилова у меня нет.
– Кто такой Ампилов? – спросил второй генерал у Федотова.
– Проходит по министерству обороны, как руководитель центра по исследованию биологического оружия. Имеет связи с рядом наших отделов. Мы помогаем ему в поставке материала для исследования.
– У вас генерал, есть сведения о действия препарата Воробьева у него?
– Да. Все выздоровели.
– А теперь Виктор Николаевич расскажите честно, что произошло у вас с последним больным. Почему он умер?
Я рассказал все: и про Рабиновича, и про Каца, и про Стелевича, и про то, как идет охота на препарат.
– Андрей Иванович, – обратился к Федотову генерал-лейтенант – Вы проверяли все это.
– Кое что уже есть сейчас, товарищ генерал. Но вся трудность в том, что Кац исчез.
– Как исчез?
– После начала следствия над Воробьевым, он оформил документы на пенсию, быстро уволился и пропал.
– Дайте запрос по всем каналам о розыске.
– Уже дал.
– Виктор Николаевич, то что вы сейчас услышите, является делом государственной важности. Генеральный секретарь нашей партии, товарищ Черненко, тяжело болен раком. По всей видимости, уже пошли метастазы. Мы нашли вас, сделали лабораторию при КГБ, чтоб вам ни кто не мешал, и ждем от вас быстрей производства лекарства. О том, что генеральный секретарь болен, знает немного людей. Теперь об этом знаете и вы. Я думаю, что дальше этого кабинета информация никуда не уйдет.
– Виктор Николаевич, – обратился ко мне другой генерал – Как скоро вы изготовите препарат?
– Через две недели.
– Раньше нельзя?
– Нет. Надо собрать установку. Сделать пробу и прогнать на мышках. Самое тяжелое, это ждать. Если через неделю, будет положительный результат, тогда будем готовить препарат.
– Хорошо, давайте через две недели. Еще, вызывайте, если хотите, Наталью Александровну. Если будут какие-нибудь затруднения, обращайтесь к подполковнику Кузьмину. Договорились.
– Да.
– До свидания Виктор Николаевич.
Я рванул на почту и позвонил в наш город, в институт, в кабинет Анатолий Федоровича.
– Але… – прозвучал знакомый голос Любовь Владимировны.
– Люба…Здравствуй Люба.
Трубка какое-то мгновение молчала.
– Виктор, это ты? Виктор…
– Я, я, Люба.
– Откуда ты? Где ты?
– Я в Москве. Работаю здесь.
– Это правда?
– Да не обманываю я тебя. Меня освободили, дали лабораторию, квартиру. Живу как бог.
– Виктор я не могу поверить. Неужели правда восторжествовала.
– Восторжествовали обстоятельства. Ты лучше скажи какие новости, как Машка, как у вас, что изменилось.
– Машенька молодец, уже большая, по дому помогает, а вот с мамой плохо. Возраст, сам понимаешь. Анатолий Федоровича повысили. Он теперь зам директора по науке. А я заняла его кабинет.
– Люба, это же замечательно. Надо же, ты нач лаб.
– Да ладно тебе. Об остальных: Галя уволилась, еще при тебе, живет со слепым мужем. Светка вышла замуж, уже развелась и собирается еще раз. Наташа… А ты звонил Наташе?
– Нет. Это мой первый звонок.
– Она сейчас здесь. Погоди, я ее позову.
Трубка минуту молчала.
– Але… Кто это?
– Натали это я, Виктор.
– Витя, Витенька.
– Натали, ты можешь бросить эту чертову работу и вылететь ко мне в Москву.
– Куда? Куда? В Москву?
– И причем сегодня же.
– Витя, но ты же….
– Да выпустили меня. У меня здесь квартира. Я тебе дам адрес. Дай телеграмму, чтобы я тебя встретил.
– Я не могу прийти в себя Витя. Я еду. Сейчас выезжаю.
– Запиши адрес.
Она записала адрес. Потом трубку взяла Люба.
– Виктор, она уже рванула. Я все улажу. Она тебе все подробно расскажет.
– Как Рабинович, слышно что-нибудь о нем?
– Все по прежнему. Только после того, как у нас зам директора стал Трофимов, он сюда больше не приезжает. И еще новость. Помнишь Лену Корзухину, ее убили в Мурманске. Непонятно кто и почему. Кац ушел на пенсию. Пожалуй все.
– Любочка пока.
– Я тебя целую Виктор. Я тебя по прежнему люблю.
Люба бросила трубку.
Наташа приехала не одна. Она привезла маленького Андрейку. Сына, которого родила без меня.
Я заканчивал препарат, когда радио сообщило о смерти Черненко. На работе у меня наступило затишье. После воцарения Горбачева, обо мне как-то забыли. Но однажды, позвонил генерал Федотов.
– Виктор Николаевич, готовь препарат. Нужно помочь одному члену ЦК. Он давно болеет. Сейчас в кремлевке. Очень видный человек. Когда будешь готов.
– После завтра.
– Хорошо. Давай.
Меня ввели в кремлевскую больницу и привели в палату к больному. Это был действительно очень известный человек. Азербайджанец с двойной фамилией. Все скрывали от него, что у него рак. И он обращался к своей болезни, как к застаревшей язве. Я провел с ним четыре сеанса уколов и он выздоровел. Потом я также незаметно вылечил еще несколько человек и все по указке КГБ. Прошло несколько лет, но вот и Горбачев стал шататься и, наконец, выпустил бразды правления, отдав их Ельцину. Для нас наступили тяжелые времена, времена чисток и смены руководства. Убрали подполковника Кузьмина, генерала Федотова и тех кто меня брал на работу. Лабораторию не разгоняли, нет, но и заказов не давали. Неожиданно в Москве появился, уже генерал, Ампилов Валериан Павлович. Он меня разыскал и приехал ко мне в лабораторию.
– Здравствуй Виктор Николаевич. У тебя выпить ни чего нет?
– Коньяк устроит.
– Давай.
Он налил в химический стакан коньяк и одним глотком осушил его.
– Слышал ты неплохо устроился. – сказал он, доставая свою вонючую сигару, своими пальцами-сосисками, – Здесь можно подымить?
– Валяйте генерал.
Он закурил и знакомые кольца дыма полезли в потолок.
– Так значит, ты здесь и устроился.
– Не темните генерал. Вы же меня знаете. Ведь вы приехали сюда не коньяк пить, а с чем-то интересным.
– Эта девушка-то, вышла за тебя замуж, или нет
– Наташа. Вышла. У нас сейчас растет сын.
– Хорошая женщина. Уж так наши ее раскалывали и ничего. Уважаю таких. А я к тебе действительно по делу.
– Опять, какую-нибудь пакость делать.
– Успокойся, я тебе и тогда говорил, каждому свое, кому надо те пакость и будут делать. А к тебе я с предложением. Можно еще.
Я не успел ответить, как он прихлопнул еще пол стакана коньяка.
– Мне дают институт. Сейчас все рушиться, а этот институт будет существовать еще сто лет. Мне там нужен директор по научной части. Хочу тебя пригласить туда.
– Так что за институт?
– Заниматься будешь космической микробиологией. Мутацией космических клеток на земле и земных в космосе.
– Но я не биолог, я химик.
– Ты что, меня за идиота полагаешь. Я что не знаю, кто ты. Ты лучше любого Рабиновича знаешь клетку.
– А как же ваши испытательные станции с людьми.?
– Ты говоришь о биологическом оружии. Там будет вместо меня другой. Самый пакостный человек на свете, да ты его знаешь. Это доктор Кац Михаил Геннадьевич.
– Что?
Я чуть не упал со стула.
– Что вы сказали.
– Ты что, глухой. Или ты не знаешь эту сволочь?
– Я то знаю, но его ищут.
– Кто? Тебе мозги здесь крутят. Да Кац давно осведомитель КГБ.
Я зевал ртом, пытаясь услышать свой звук.
– Значит меня давно опекало КГБ?
– Неужели не мог башкой покрутить. Тебя просвечивали все время.
– Так они знают мой секрет изготовления препарата.
– Конечно знают. Там не такие придурки, как Рабинович и его мадам Гапанович. Они с крана, перед твоими окнами, на камеру сняли весь процесс изготовления препарата. Мало того, тебя прослушивали и просвечивали везде: на работе, дома, у твоих многочисленных любовниц.
– И вы генерал это знали?
– Знал. Об этом знали Федотов и Кузьмин, об этом знало много лиц в КГБ и правительстве. Ты только один, занятый своими крысами, прятал рукавом от всех, свои, ни кому не нужные секретики.
– Так почему же все молчат?
Ампилов уже не спрашивая налил коньяк и допил его. После вкусно затянулся, развалился в кресле и, выпустив три кольца дыма, сказал.
– Было закрытое решение ЦК о твоем изобретении. Там понимают, какой тарарам подымится в мире, особенно у нас в России, если опубликовать твои данные. Тебя решили опекать, но не пущать.
– Я не понимаю много генерал. Людям принесло бы добро то, что я сделал.
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Но всему свое время.
– Не хотите ли вы сказать, что КГБ распоряжалось и будет распоряжаться моей судьбой дальше?
– Хочу. Там есть умные люди. Тебя все время держали под колпаком. Ты думаешь Стелевич умер от разрыва сердца, Корзухина погибла от автомобиля, а ты сидел в тюрьме от неправильно сделанной инъекции. Чушь. Стелевич стал опасен, когда вылез со своими рекомендациями на мировой уровень. Его убрали, натравив Рабиновича на него. В КГБ учли все и состояние здоровья и напор мудака Рабиновича и агентов КГБ, что крутились вокруг Стелевича и внушали ему всякую чушь.
– Вы хотите сказать о верхушке института.
– И их в том числе. Корзухину убрали потому, что Рабинович подослал к ней красивого мужика, которому она хотела расколоться, по бабьей глупости. А тебя? Ты стал опасен. Как только больницы загудели, как улей, нужно было изолировать тебя. К тебе прислали провокатора Каца, который отлично провел операцию, за что он и получил повышение. Перед тобой все играли. А ты клюнул и все пытался жить по правилам. За что и поплатился
– Но вы же вытащили меня из тюрьмы?
– Вытащили. Обстановка изменилась. Сперва хотели тебя продержать в лагере подольше, чтоб обуять твою гордыню и потом вынудить перейти ко мне. Тебя даже там опекали и не давали уголовникам расколошматить твою прелестную голову. Тебя слегка проучили, а потом ждали решения комитета.
– Вы хотите сказать руководства КГБ?
– Да их. Но тебе повезло. Умер Андропов и вылез полупокойник Черненко. Этот был на том заседании, где решался вопрос о твоем изобретении и он поставил вопрос о тебе. Чувствовал, что заболел раком, а ему так хотелось жить. КГБ отлично сыграло роль, спекулируя на ваших отношениях с Рабиновичем и ты вылез в Москву.
Генерал взял бутылку опрокинул ее и долго ждал, когда из горлышка упадет капля коньяка на его, высунутый за нос язык. Затянувшись пару раз, он продолжал.
– Сейчас все идет к развалу. На верх всплывают всякие шарлатаны, типа Рабиновичей. Кстати, по данным КГБ, Рабинович уже тогда, авансом, продал твой препарат за границу, еще не успев его украсть. Так вот я говорю, нужно сберечь кадры и тем более тебя.
– Вы не берете меня на пушку, генерал.
– Нет. Ты и так много узнал. Так идешь ко мне или нет.
– К вам… нет генерал, мы не сработаемся, мы антиподы.
– Ха. Ха…Ха…, – заржал генерал – А я знал, что ты так скажешь, поэтому обрадую тебя. Тебя все-таки назначат директором того государственного института, а я буду от тебя далеко. Я буду руководителем отдела КГБ по науке, где будет все и проблемы биологического оружия, микробиологии и всякого химического оружия и буду держать под контролем тебя и такого недоноска, как Кац.
– Ну и скотина же вы генерал.
– Ничего мы квиты, я назвал тебя кретином, когда мы расставались. Так что квиты. Самое главное напоследок. Твое открытие, это государственное открытие. Государство само знает, что с ним делать и не лезь под колеса его. Ты понял. Бери институт и занимайся внеземными проблемами. Кстати, я тебя не поздравил, решением нашего ученого совета, тебе без защиты, присвоено звание доктор. А то ведь сотрудники твоего института уважать не будут. Пока доктор.
Ампилов встал и, пошатываясь пошел к выходу.
Через неделю меня вызвали в Совет министров и предложили должность директора института космических проблем. Я до этого переговорил все с Натальей, Любовью Владимировной, Анатолий Федоровичем и другими моими друзьями и решил, что пойду. Я дал согласие и вот я директор.
Я работаю как вол. Масса интересных проблем обрушилась на меня, они засосали и втянули меня в новые открытия и необычные решения. А вот о проблеме рака, я вспоминаю иногда, когда Наташка говорит маленькому Андрюшке.
– Вырастешь большой, как папа, то решишь, проблему рака.
А сейчас я задумываюсь, а «БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?».
Трофейщик
ЛЕСИюль 1987 г.
– Ну, здравствуй, Самсонов.
Из кустов вышел одетый в гражданское капитан Николаев. В руке он держал недоеденную булку с колбасой.
– Давно тебя жду. Никак ты сегодня с большим уловом?
Сзади меня хрустнула ветка. На тропинке стояли два здоровых парня, с равнодушными физиономиями.
– Ты не снимай рюкзак, пройдемся до машины и там разберемся.
В почетном окружении, с нехорошим предчувствием, я двинулся к дороге. У черной «Волги» мы остановились.
– Ну, что там у тебя, показывай.
Я снял рюкзак и раскрыл его.
– Ого, – сказал капитан и вытащил за ствол «шмайсер», – Ты посмотри только, в каком отличном состоянии.
Он передернул затвором и, сунув другую руку в мешок, вытащил второй автомат.
– А вот и рожки, – заглянул он на дно рюкзака, – Раз. Два… Восемь штук. Ну все, засыпался ты, Самсонов.
– Я шел сдавать в милицию.
– Конечно, нашел на дороге. Подобрал и пошел сдавать в милицию. Ведь так?
– Все правильно.
– Сейчас мы акт составим. Съездим в управление, а там посмотрим что с тобой делать.
Добры молодцы запихали автоматы в рюкзак и сунули меня в машину.
– Где же ты нашел оружие?
– На дороге.
– И где ж оно так свободно валяется?
– На той тропке, где вы меня поймали, метрах так в 500.
– А тебя вчера в Березовке видели, это километра два вправо.
– Я там тоже вчера был.
– И решил до станции сделать крюк по дороге?
– Давно по лесу не ходил, соскучился.
– Неделю назад, тебя соскучившегося, видели тоже здесь и тоже с рюкзаком.
– Ну и что?
– Рюкзак-то твой тоже был полный.
– Там были мои шмотки. Не каждый же день оружие на дороге валяется.
– Ну что ж, Самсонов, дело я передаю в прокуратуру. Хватит, третий раз хватают тебя с поличным.
– Дело ваше, но оружие я шел сдавать в милицию.
– Слушай, Самсонов, заливай бабки другому, только не мне. Впрочем… – он вытащил из кармана сигарету и покрутив ее в руках затянулся, – У тебя есть еще шанс, если ты подскажешь мне кое-что.
– Я всегда помогаю нашему родному комитету.
– Слушай тогда, помощник. В Березовке, ты, по пьянке, проговорился, что нашел какие-то документы и даже вытер ими свою задницу. Так где ж они эти документы?
– Вот сволочи. Настучал кто-то. А еще друзья до гроба. Какая же дрянь накапала? Ладно, Сергей Николаевич, договоримся. Я вам место где документы, а вы меня отпускаете, без всяких оговорок.
– Вроде договорились. Завтра с утра мы к тебе заедем домой и поедешь с нами. Покажешь место.
– Только, пожалуйста, не врывайтесь в квартиру скопом, а то переполошите соседей.
– Хорошо. До свидания, Самсонов. Вот тебе подписанный пропуск.
Я еду с Николаевым и еще незнакомым мне мужиком в газике, и показываю дорогу. Сзади нас ревет крытый «КАМАЗ», полный солдат.
– Вот здесь мы выйдем. Остановите машину. Отсюда еще идти метров 800.
Солдаты высыпали из машины, взвалили на плечи инструмент и я повел цепочку, по знакомым мне приметам. На лесной поляне мы остановились.
– Вот здесь.
Я ткнул ногой в холмик.
– Снимите дерн, он легко снимается. Под ним ступеньки и вход.
Солдаты начали копать, я и офицеры отошли в сторону.
– Это землянка?
– Да.
– Когда нашел?
– Неделю назад, – соврал я.
– Автоматы оттуда?
– На дороге нашел.
– Ладно тебе. Завел пластинку.
– Товарищ капитан. Вход откопали, – к нам подлетел прапорщик.
– Ты отдохни здесь, Самсонов. Мы уж без тебя там справимся.
Офицеры пошли к вырытому черному провалу в земле и, включив фонарики, исчезли там.
Сижу на ветках второй час. Солдаты оцепили поляну. Возле входа в землянку суетятся военные и гражданские, которые прибыли по вызову рации. Наконец, обо мне вспомнили. Капитан и двое гражданских подошли ко мне.
– Самсонов, сколько было ящиков с документами?
– Два.
– Ты вскрыл оба ящика?
– Я.
– Ты вытаскивал оттуда что-нибудь?
– Нет. Только посмотрел что там такое.
– А чего хвастался, что подтирался?
– Да соврал просто. Чего по пьянке не наговоришь.
– А что в остальных ящиках, знаешь?
– Да, все вскрывал.
– В земляку втаскивали ящики, недавно… Не вы ли, Самсонов, причастны к этому делу? – спросил один из гражданских.
– Нет.
– Из ваших слов явствует, что кто-то еще до вас побывал в землянке?
– Я об этом не задумывался.
– Хорошо. Капитан, отпустите его.
– Но до станции далеко, – запротестовал я, – Подвезите хоть немножко.
Гражданские не стали слушать меня, они ушли. Капитан подвел к цепи и вытолкнул за спину солдата.
Сижу у Горбатого, так кличут Сергея, моего лучшего друга.
– Как перевод? – спрашиваю Горбатого.
– Вроде ничего. Дословный перевод первого документа следующий.
«Совершенно секретно. 225/438
Командующему группы армий «Север»
генерал-фельдмаршалу фон Леебу.
В соответствии с вашим распоряжением о создании промежуточных баз снабжения войск, мною предложены три основных участка.
– Район Тосно. Три склада: ГСМ, продовольственный, артобеспечения.
– Район Лужский. Четыре склада: ГСМ, оружейный, транспортный и зап. частей, минный.
– Район Ижорский. Три склада: артобеспечения, медикаментов, продовольствия.
Кроме того рассмотрены возможности создания промежуточных складов у Мясного бора, Погостья и Березовки.
Прошу указания полковнику Бергману на выделение 11000 военнопленных для проведения инженерных работ на указанных объектах.
Генерал-квартирмейстер Кесельман. Март 1942 г.»
– Здесь есть еще один документ, – продолжил Горбатый. – Вот, послушай.
«Совершенно секретно. 125/1346
Полковнику Бергману.
В случае наступления русских, возможны варианты перегруппировки наших войск.
Рассмотрите вопросы, связанные с уничтожением или захоронением складов снабжения войск, находящихся в непосредственной близости возникновения военных действий.
Хочу предупредить, захоронение складов должно быть связано с повышенной секретностью с вашей стороны.
Командующий группы армий «Север»
генерал-фельдмаршал фон Лееб. Ноябрь.1943 г.»
– Так где же все-таки склады? Ты внимательно просмотрел все документы в ящиках?
– Обижаешь. Перелистал все. И нашел кое-что. На первый взгляд и не стоит обращать внимание. Это сметы работ. Здесь инженер-майор Кофман подсчитал, что для постройки подземного хранилища длинной 110 метров, нужно 245 пленных, 100 кубометров леса, 400 скоб и т. д. Примет нахождения склада нет. Но здесь указаны дороги, где подвозят материал. Таких складов, рассчитанных Кофманом -6.
– И все наименования дорог в разных точках Ленинградской области?
– Да.
– Вот и давай от этого плясать.
– Надо пройтись по этим участкам. Посмотреть рельеф местности, расположение линии фронта и привязки к дорогам.
– Давай начнем завтра. Кстати, я продал КГБешникам землянку. Кто-то из Березовки заложил меня, пришлось ей отделаться. Ты теперь там не появляйся. Мало ли что.
– Ну хрен с ней. Жалко правда, мы барахла столько натащили, но самое важное у нас. Как ты углядел тогда документы?
– У нас еще несколько перевалочных пунктов. Но не в этом сейчас дело. У меня появился заказчик, на автоматы и пистолеты. Сейчас я вынужден вскрывать следующую базу. Как ты думаешь, с какой начать?
– Со Мгинской.
– Я тоже думал, что это лучше.
СЛЕДОПЫТЫМай. 1982 г.
Нас всего 12 и все школьники. Две девушки Мира, Галя и 10 парней. Мы роемся на Невском Пятачке под руководством представителя райкома комсомола, такого же возраста парня, как и мы, Михаила.
Я, Горбатый и Мира раскапываем воронку, а Михаил сидит на корточках наверху и читает нам лекцию.
– Существует два вида раскопщиков. Это красные следопыты и черные. Отличаются одни от других тем, что красные, делают все официально и имеют права на раскопки, черные нет. Черных не интересуют убитые, им необходимы шмотки и оружие.
– Вот такое.
Горбатый заметил кончик штыка, чуть-чуть подкопал вокруг и, потянув за штык, вытащил Мосинскую винтовку, без приклада, облепленную комьями слипшегося коричневого песка. Он швырнул его Михаилу.
– И такое тоже. Лучше всего оружие сохраняется в глине, а в песке не очень. Вот смотрите.
Михаил немецким ножом, соскоблил несколько комьев со ствола. Под ними мы увидели еле заметные, оспинки разъеденного металла.
– Это оружие еще ничего. Если его почистить, то даже можно стрелять. Осторожней, Мира, копай внимательно. Это кости. Так вот, черные делятся на три категории. Это чердачники, которые ходят по деревням и собирают или покупают оружие и всевозможные трофеи у местных. Следующая категория – помойщики, которые раскапывают немецкие помойки и находят в них уникальные и даже антикварные вещи. Немцы грабили музеи и дома и обставляли свои блиндажи фарфором, хрусталем, коврами и всякими прочими вещицами, скрашивающими окопный быт. Потом это барахло либо билось, либо не нравилось и выкидывалось в ямы. Немцы народ аккуратный и не разбрасывали все по территории. Ребята, глядите внимательно, нет ли гранаты, либо на поясе, либо в руке.
– Да здесь не один, здесь несколько черепов, – сказал Горбатый.
– Хоронить было некогда, здесь везде так. В каждой воронке по несколько человек и все наши. Ищите медальоны. Вот возьмите.
Михаил скинул два громадных полиэтиленовых мешка.
– Сюда складывайте кости. Дальше вам рассказывать?
– Давай, давай, – попросил я. – Так хоть отвлекаемся от этих неприятных вещей.
– Последняя категория черных, и самая многочисленная – это копалы. Эти копают все – землянки, окопы, кладбища, наши или немецкие, им все равно.
– Куда же они сбывают раскопанное? – спросила Мира.
– Перекупщикам, коллекционерам, бандитам, да и разным любителям острых ощущений.
– А кости солдат, что с ними?
– Им наплевать, все перемешают или куда-нибудь выкинут. Их ловят, сажают, но от этого количество черных следопытов не уменьшается.
Так я прошел ликбез. Раскопки меня захватили. Я узнал много. Как разряжать гранаты и мины, как выплавлять тол, как пристреливать оружие и многое другое. Я окончил школу и через два года перешел в черные следопыты, в копалы.
Июль. 1988 г.
Была светлая ночь. Мы воровато пробрались к холму и дружно принялись копать. После часа работ, я понял, грунт нетронут.
– Горбатый, кончай. Мы ошиблись.
– Может пробьем шурфы по холму.
– Давай, но чувствую холм не тот.
Мы проработали еще два часа. Пусто. Начало светать. Где-то зарокотал трактор и начал занудно шуметь по холмам.
– Ладно, пошли, Горбатый.
Мы спустились с холма и пошли к кромке леса, где была раскинута наша палатка.
Разбудил меня чей-то голос снаружи палатки.
– Эй, есть там кто-нибудь?
Я откинул полу и вылез наружу.
– Ба… Да это сам Самсонов.
Передо мной стоял Николаев.
– Здравствуйте, Сергей Николаевич.
– Здорово, если не шутишь. Ты с кем? Да это же Горбачев, своей собственной персоной.
Из палатки выполз, с заспанной физиономией, Горбатый.
– То-то я думаю, выбрать столько земли за ночь, Самсонов не мог, нужен помощник. Ошиблись вы ребята. Всего на 51 метр.
– Вы о чем Сергей Николаевич? – невинно спросил я.
– Склад-то от вас был на другом холме, всего 51 метр. Два часа тому назад трактор провалился. Не повезло вам ребятки. Ну да ладно, давайте собирайтесь. Поговорить мне надо с вами серьезно.
Мы собрали палатку все несложное хозяйство и сели в газик, который стоял в метрах 10 от леса, за канавой. Машина пошла к раскопам. На вершине, соседнего от нашего, холма было много народу. Сам холм был окружен солдатами. Мы подъехали к цепи и остановились.
– Посидите здесь, ребята, – сказал Николаев и, пройдя оцепление солдат, пошел на вершину холма.
Мы сидели минут 40, когда вернулся Николаев с, незнакомым мне, полковником.
– Итак, – начал полковник, – откуда вы узнали, что надо копать здесь?
– Мы ничего не знали… – начал Горбатый.
– Не дурите ребята, дело серьезное. Мы все время запаздываем за вами, только сегодня повезло и то, если бы не трактор.
– Мы копали червей, – брякнул я.
– Вот что, в городе появилось много оружия, причем трофейного в хорошем состоянии. Экспертиза выявила, что оно относится к той партии, с которой поймали вас, Самсонов. Было совершено несколько убийств и вооруженных ограблений. Четно говоря, я считаю, что вас зря тогда отпустили. Если бы вас засадили, этого безобразия не было бы. Мы подозреваем, что по грамотности ваших раскопов, вы знаете места баз, складов, бункеров и блиндажей немцев. Вы обязаны передать нам все данные.
– Мы ничего не знаем.
– Хорошо. Кто вскрыл Тосненский склад ГСМ? Вас там видели. Ваши ручки и следы остались там. Конечно, бензин и масло, превратившееся в камень, вам были не нужны, но помпы вы продали в нескольких деревнях. Скажете не так? Кто вскрыл артсклад у поселка Телези? Опять вас там видели. Мы не досчитали там несколько ящиков патронов, динамита, мин. Местные вас засекли, когда вы перетаскивали ящики в «Москвич».
– Мы там не были, – упрямо стоял Горбатый.
– Капитан, – обратился полковник к Николаеву, – попросите у прокурора ордер на обыск у этих двух молодцов. Документы и обоснование для этого представьте ему.
– Это ушлые мерзавцы, товарищ полковник. Даже пороховинки вы у них дома не найдете. Все прячут на своих базах.
– Выполняйте, товарищ капитан.
– Есть. Ну, поехали, ребята.
Как хорошо, что только позавчера, мы оставили все карты, документы у Миры, где как раз разрабатывали план поисков вот этого холма и где по нашим данным, было обмундирование немецкой армии.
Август. 1984 г.
Березовцы нас засекли, когда наша компания раскапывала немецкое кладбище.
– Ей, – сказал пьяный мужичонка с взлохмаченной бородой. – Зря копаете, здесь уже любители прошли, да и бульдозер все сравнял. Лучше скажите, водка у вас есть?
– Есть, – за всех сказал Андрей. Он отбросил лопату, – А ты, отец, знаешь где копать?
– Да ведь, везде можно копать.
– Ладно, ребята. Кончаем. Пойдем дед, выпьем.
– Вот это дело, – обрадовался тот.
Мы пошли в Березовку, одну из деревень, которую не сожгла война.
В избе набилось человек десять. Пришло трое деревенских, хозяин с хозяйкой, да нас пять копал. Пять бутылок водки мы выпили мгновенно. Языки у наших хозяев развязались и полились беседы и воспоминания о тех кто выжил, кто знает, где прошла война и что она запрятала в земле.
– К нам все уполномоченный ездит. Сейчас зачастил. Спрашивает не нашли ли мы, а может у кого видели какие документы. Немцы, говорит, здесь много чего по оставляли. А вы что ищете оружие, или бляхи с ножами?
– Все, что попадется, – вырвался вперед опять Андрей.
– В болоте, что отсюда за километр, вот по этой дороге, – мужичонка махнул влево рукой, – наши матросики лежат. Как погнал их Ворошило, так их всех и перестреляли в болотине. Там только карабины Симонова валяются, да и те, даже в войну не стреляли.
– Зато в сторону фронта есть полоса, километров 10, – заговорил другой, – там наши ополченцы лежат, один на другом. Немцы их из пулеметов и минометов расстреляли, когда те в атаку безоружными шли.
– Как так? – не выдержал Горбатый.
– У нас генералы такие. Оружия не хватало. Дали каждому по гранате, да по винтовке, одной на десять человек, и погнали вперед. Так в руке с гранатами и лежат. Так что там осторожно ребята, у большинства гранаты на взводе были, рванет, если пошевелите…
– Нашим на этом участке очень не везло. Даже когда прорывали блокаду, какой-то идиот послал танковый полк на минное поле. Оно сзади нас километра четыре. Весь полк погиб. Кто из подбитых танков вылез, немцы достреляли.
– Все количеством пытались взять, – подал реплику Андрей.
– У вас деньжата есть? – спросил один из местных мужичков – А то у Машки самогон есть, можно купить.
Горбатый вытащил деньги. Мужики оживились, среди них сыскался доброволец, который тут же исчез из избы.
– Самая жуткая мясорубка была на Невском пятачке, – сказал Горбатый. – Мы там были. Это ужасно. В четыре ряда лежат и все наши.
– Да везде так. Вся Ленинградская земля пропитана нашей кровью. Мы так считаем, что счет немцев и наших один к десяти.
Пришел мужик с двумя бутылями самогона. Пьянка началась по новой.
После второго стакана самогона, наш хозяин сказал.
– Вот здесь, в излучине ручья, есть горка с молодым леском. Так это – немецкое кладбище СС. У подошвы горы – рядовые, а вся гора забита высшими чинами. Где-то тут же, но не знаю где, были блиндажи и землянки командования дивизии СС. Вот там по шуруйте, ребята.
– Это не Земляничная горка?
– Да вроде, все ее так называют.
Пьянь пошла своим чередом. Мужики замолотили языком.
За земляничную горку я купил себе машину. Одни кинжалы СС и палаши стоили у коллекционеров столько, что можно было каждому из пяти копал год не работать. С конца 1941 г. и до середины 1942 г. немцы хоронили свих элитных товарищей еще в гробах при полной амуниции и вооружении. Прекрасные «парабеллумы» так хорошо сохранились, что мы тут же их пристреляли. Все бляхи, значки, ордена, каски – все что представляло интерес для продажи, мы собрали и либо продали, либо спрятали по своим базам.
Но начиная со второй половины 1942 г., немцы хоронили своих кое-как. Без гробов, без оружия, иногда даже без всего. Редко удавалось сорвать даже паршивый крестик с прогнившего трупа.
Следующий год мы искали блиндажи и землянки. Перелопатили тысячи кубометров земли. И все же нашли их. В большой землянке, раздавленной накатами бревен, от взрыва бомбы, находились два ящика с документами, которые потом и прочел Горбатый.
