Текст книги "Я - Кукла. Сборник повестей"
Автор книги: Евгений Кукаркин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
Маша и Ира встретили меня радостно, но увидев мою мрачную физиономию, притихли на своих местах. Я собирал вещи.
– Что ты еще выкинул? – не выдержала Ира.
– Куда ты уходишь? – подхватила Маша.
– В пятую, на исправление.
– Тебя только могила исправит.
– Девчонки, так тошно, я вам потом все расскажу.
– Андрей перед тем как уйти, посмотри на это.
Ира скинула бумагу со стола и я увидел лазерное ружье. Я забыл обо всех неудачах и двинулся к столу. Вот мое детище. Рукоятки удобно улеглись в руках. Вот и курок.
– Андрей, осторожно, – заволновалась Ира – Я вложила в барабан патроны.
– Где ты их взяла?
– У тебя в столе. Ты там их бросил и я прибрала к себе.
– Ирка, ты золото. Ты не представляешь, что ты такое.
Я подошел и поцеловал ее в губы.
– А я. Я что не помогала или, может, мне пора уйти, – запищала Маша.
– Ты тоже молодец.
И я поцеловал ее в губы тоже.
– Таня, как дела? – спросил я трубку телефона.
– Андрюша у нас горе. Володя умер.
– Когда?
– Неделю назад, как его похоронили.
– Я выезжаю к тебе.
– Приезжай Андрюша.
– Он все маялся без работы. Хотел семье деньгами помочь. Прихватывал немного то грузчиком, то продавцом на выезде. А там ребята, бандит на бандите, чего-то сцепились и кто-то пырнул его ножом. До больницы даже не довезли.
– Эх Володька, Володька.
– Он тебя любил. Мне всегда говорил. Андрей – умнейший мужик, опередил всю эту сволочь на целый век. Ему бы в следующем веке творить.
Мы помолчали. Я выпил стопку водки за Володю. Таня продолжала.
– Все напоминал мне, что б передала тетрадку. Вот тетрадка.
Таня протянула мне тетрадку. Я развернул первый лист. На нем красиво было выведено: «Лабораторный технологический регламент на разработку газовых компонентов С и Д.»
Эх Володька, Володька.
На стенах КБ забелел плакат. «Завтра, комсомольское собрание. Тема: 1. Персональное дело комсомольца Соколова А.А. 2. Разное». Меня поймала Ира.
– Что происходит Андрей? Что ты от меня скрываешь?
– Ира, дела никакого нет. Я не могу рассказать тебе всего. Я дал подписку. Но хочу тебе сказать, там, на полигоне, творятся нехорошие дела. Обещаю, через два часа этих плакатов не будет.
Начальник первого отдела скучал за столом, когда я вошел. Он даже обрадовался моему приходу.
– Входи, входи. Я давно тебя жду.
– Я по делу.
– Я тоже по делу.
– Давайте сначала рассмотрим мое.
– Ну хорошо, если ты так настаиваешь.
– Сейчас везде в КБ висят плакаты о комсомольском собрании, где собираются пробирать меня, за то, что я, как они говорят, сбежал с полигона.
– Да я уже видел. Давно тебя пора как следует выдрать.
– Так что мне рассказать, что там, на полигоне жгли, убивали нашей техникой людей. А так как я не хотел быть убийцей, то и уехал.
– Ты это серьезно хочешь сказать?
– Но всем надо объяснить, почему я здесь. Не посылать же всех в первый отдел, чтоб он меня, очищал от грязи.
– Но я не собираюсь тебя очищать.
– Тогда мне придется говорить правду.
– Хорошо. Сукин сын. Не будет комсомольского собрания. Хотя я бы тебя вправе засадить за разглашение государственной тайны.
– А я бы объяснил следственным органам, что первый отдел умышленно толкал меня на разглашение.
– Ладно, твой вопрос разобрали. У меня теперь к тебе дело. Заместитель генерального конструктора требует, чтоб я снял с тебя 2 допуск, а если я его сниму, то тебе здесь, в КБ, делать не чего.
– И чем же мотивирует, наш уважаемый зам.
– Что ты удрал, от важнейшего государственного задания.
– Но я думаю, что вы не сделаете такой глупости. Представьте, я подаю в суд и там выясняют, что товарищ Соколов удрал от важнейшего государственного задания по уничтожению людей.
– Во первых, суда ни когда не будет. Не дадут. Но прохвост ты порядочный. Ладно, иди работай, но учти, стоит тебе что-то натворить и с треском вылетишь по другой статье. А то, что ты чего-нибудь выкинешь, я уверен.
Через час все объявления о собрании сняли.
Часто, после работы я сидел в лаборатории и доводил до ума два комплекта лазерного ружья. Иногда приходила Ира. Мы говорили на разные темы, мечтали о Соколове – академике, разной чепухе, которая нас ждет впереди. Иногда возникали деловые вопросы.
– Ирочка. Одно ружье надо разобрать и спрятать. Лучше вынести на животе или в карманах по частям. Что ты об этом думаешь?
– Ты просто хочешь себя обезопасить?
– Хотел бы.
– Давай отнесем ко мне.
– Нет рисковать тобой не будем, это может быть опасно.
– В каком смысле?
– Этот оружие, слишком серьезная вещь. Когда об нем узнают, будет такой ажиотаж, что каждый винтик станет засекреченным. А тут, целый экземпляр и у тебя.
– Но тебе он нужен?
– Да.
– Я не спрашиваю для чего, но если нужно, я могу сохранить.
– Спасибо Ирка, но я спрячу сам.
– Спасибо не отделаешься, а ну целуй сюда.
Она неопределенно провела пальцем от щеки до губ.
ЧП все-таки произошло. А произошло это так.
К нам из воинских частей прислали баллоны высокого давления около 250 атмосфер, для замены вентилей на новые. Баллоны были громадны, около 2 метров высотой и диаметром 400 миллиметров. Представитель воинской части утверждал, что баллоны разряжены, воздух спущен и они в хорошем состоянии. Замену вентилей доверили мне.
Я собрал рабочих и объяснил задание. На большой, чугунной плите, от расточного станка, валявшейся на улице, закрепить двумя металлическими хомутами баллон и ключом с рычагом, в виде трубы, длинной около 2 метров, отвернуть вентиль. Потом завернуть новый вентиль. Кажется все ясно.
После третьего баллона, ко мне подошел рабочий и говорит: «Андрей Александрович, на хомуты идет очень много времени, нельзя ли обойтись без них. Я сяду на баллон верхом, зажму его ногами, а другой пусть откручивает. Не бойтесь, баллон не провернется, так как он тяжелый и я тоже». Я дал согласие и мы 6 баллонов прокрутили удачно.
У седьмого баллона, рабочий, даже с рычагом, отвернуть вентиль не мог. Я решил помочь. Вдвоем мы повисли на рычаге и, вдруг….. раздался грохот. Вентиль, как пуля улетел в неизвестность. Сжатый воздух с ревом ударил вдоль земли и поднявшаяся пыль, сразу покрыла пол здания. Баллон сдвинулся с места и пошел…, пошел…, а на нем сидел белый как смерть рабочий. Баллон с рабочим соскочил с плиты, пронесся метров десять, зацепил за кочку, от чего рабочий свалился и с жутким воем понесся по асфальтированной дороге к КПП. Он пробил ворота, вылетел на дорогу и врезался, в стоящее напротив КПП здание, где и выдохся. Я схватился за голову.
Главный меня не принимал. Я сидел в приемной и грымза-секретарша смотрела на меня, как на пустое место. В руках я держал большой сверток и упорно ждал момента, чтобы войти в кабинет.
Он пришел. В приемной появился зам. Злорадная улыбка растянула его лицо.
– Соколов, все-таки допрыгался. Сейчас, даже я тебе ни чем не могу помочь.
– Можете. Я бы хотел, чтоб вы помогли. Мне нужно пройти к главному и хорошо бы, чтобы вы помогли мне в этом.
От этой наглости он онемел. Секретарша зашипела как змея.
– Как вы разговариваете?
Я похлопал по свертку.
– Вот это вас потрясет и вы, в лучшем случае, вытащите меня из дерьма, в худшем – я отдам все Нудельману.
Он встал в стойку, как собака, почуяв живность.
– Что там у тебя. Пойдем ко мне.
– Нет. Только сюда.
Я махнул рукой на кабинет главного. Зам рванул в этот кабинет и через две минуты меня позвали.
– Чем ты там собирался нас потрясти? – спросил главный.
Я развернул сверток и вытащил ружье. Они молчали, заворожено глядя на кусок блестящего металла.
– Это лазерное ружье, причем действует. Мне удалось собрать очень удачную конструкцию, за счет того, что патрон с начинкой имеет химическую основу. Это как старые револьверные ружья с барабаном. При нажатии курка, начинка выстреливает световой энергией мощностью 700 киловатт.
Я откинул барабан в сторону.
– Видите, здесь все как на ладони. Барабан набивается 8 патронами 20 калибра, переделанного из охотничьего ружья. Струя раскаленного газа проходит графитовый патрубок и входит в расширитель, в конце которого, также графитовая насадка, с небольшим конусом внутрь. Струя ударяясь в скосы насадки, сужается и идет к цели в виде компактного пучка. Основа оружия – хитрый патрон. Как видите, он имеет стальную пулю с центральным отверстием 10 миллиметров. Сама пуля завальцована по канавке и после выброса газовой струи, вылетает вместе с пыжами.
Они сидели над моим оружием, как ястребы. Зам глотал слюну, от чего его кадык ходил громадными волнами по шее. Главный, подперев голову двумя руками, смотрел сквозь стол остекленевшим взглядом.
– Стрелял, – прохрипел зам и его кадык, как затвор винтовки, прокатился в верх и вниз.
– Стрелял, – соврал я.
– Что за энергетический источник? – оторвал голову от руки главный.
– 2 газовых компонента.
Я вытащил из кармана капсулу и бросил ее на стол.
– Кто ее сделал?
– Один институт и я.
– Патрон сконструировал, ты?
– Да. И сборку осуществлял тоже.
Мы проговорили долго и я вышел из кабинета уже ведущим разработчиком малых лазерных систем. Правда, шел я в окружении зама и начальника первого отдела, в сейф, которого должен положить ружье. Как мы договорились, стрелять будем через неделю, когда приедет комиссия из Москвы.
– Ты надолго к нам? – спросила Маша, когда с вещами я ввалился в знакомую комнату.
– Говорят вчера ты взорвал пол завода и за это тебя вернули в КБ, – вторила ей Ира.
– Я сам не знаю на сколько я здесь. Но вашими молитвами и изготовленным по ним, ружьем, мне предложили вернуться на прежнее место.
В это время дверь открылась и в комнату просеменила Алена
– Андрюша, я тебя поздравляю. Только что видела приказ. Это здорово. Возьми меня к себе, тебе ведь надо набирать группу.
– Это опасно Аленка. Детей не будет точно, а об остальном и говорить страшно.
– А что это остальное?
– Полное отсутствие сексуальности.
– Дурак.
Она повернулась и выскочила из комнаты.
– Действительно дурак, – сказала Маша – Ну кто так обращается с любящей женщиной.
– Фи, какое отсутствие интеллектуальности, – вторила ей Ира.
Она вдруг засмеялась и вместе с ней засмеялись мы.
Второе, разобранное ружье, тетрадку с технологией и часть готовых патронов, я отвез в чемоданчике на дачу, к отцу, где завернул в полиэтилен и спрятал под времянкой, прикрутив его проволокой к полу.
Через неделю, я приехал на, знакомый уже, полигон. Ребята с установки, не очень обрадовались моему приезду, а Матвеев даже высказал.
– Вроде, ты Андрей мужик принципиальный, а сейчас ведешь себя, как вертихвостка. То ты против войны, то ты за нее, да еще яростней, чем кто либо.
– Ты ошибаешься. Я просто не хочу работать кровавым мясником.
– Ну, ну… Посмотрим, что будет дальше.
А дальше… Был большой сбор: гражданских, военных, умных, глупых, посредственных. Эта орава обсуждала достоинства, недостатки оружия, его конструкцию и возможность применения. Наступил день испытания. Напротив нас, метров 800, поставили бронетранспортер, а на 1,5 километра, измочаленный снарядами танк Т-34.
– Оденьте очки. Отойдите от испытателя. – заголосил динамик в руках зама.
Все поспешно от меня отхлынули.
Мое ружье было установлен в специальном станке. Я подошел, подкрутил винтики станка, прицелился и, зажмурив глаза, нажал на курок. Раздался грохот, станок чуть дернулся и я открыл глаза. На борту стоящего напротив бронетранспортера, ярко вишневым цветом светилось пятно, по центру которого, была дыра. Пятно быстро темнело и из всех щелей машины потянул дым. Послышались возгласы восхищения.
– Наводите на танк, – попросил, подошедший ко мне генерал, тот самый, что когда-то говорил о биоматериале на кресты.
Я стал крутить винтики станка, перезарядил ружье и в перекрестие поймал лоб танка.
– Готово.
Он кивнул головой. Не побоялся остаться со мной и вскинул к глазам, с компактными черными очками, бинокль. Я нажал на курок. Пучок света ударился о танк и брызги его охватили всю машину. На мгновение потемнело в глазах и тут я услышал голос генерала.
– Здорово. Под углом прошил броню.
Танк задымился тоже. Все заговорили, стали меня поздравлять. Подошел мордастый, здоровенный гражданский в мятом, изжеванном костюме.
– А вон ту цель можете?
Он снял черные очки и показал, виднеющийся в трех километрах, сарай. Я спросил у генерала.
– Можно.
– Давай, – ответил он.
Навел на сарай, перезарядил и нажал курок. Сарай вспыхнул, как свечка. Мордастый от восторга даже подпрыгнул. Все заахали.
– Ну, – сказал генерал – если доведешь до ума, сделаешь компакт, ленинскую премию дам, все дам, а сейчас все средства, все, что пожелаешь, все твое.
Я вытащил ружье из станка и тут услышал голос зама.
– Хорошо бы товарищ генерал, погонять здесь оружие при разных условиях.
– Я не против. Действуйте.
Все разошлись. Я пошел в казарму, разбирать ружье и исследовать, как оно повело себя после трех выстрелов.
Повело оно себя отлично. Только наконечник, на несколько десятков микрон чуть износился. Я подсчитал, на 150 выстрелов его хватит, потом надо менять на новый.
Через день, после завтрака, полигон загремел двигателями моторов танков. Офицеры устанавливали танки Т-34 через каждые 500 метров от нашей пусковой площадки. Появились гражданские и оцепили место, в виде коридора, вдоль танков. Через пол часа появилось 4 тюремных машины, которые въехали в этот корридою.
– Смотри правдолюбец, – обратился ко мне Матвеев – это для тебя.
Машины встали возле танков и от туда стали выволакивать людей и по 4 загонять в люки машин. Гражданские задраивали сверху люки на приваренные штыри. Вскоре все 10 танков были заполнены, машины уехали, а гражданские отошли от танков в лево и в право, метров на 500.
– Не может этого быть. Я не могу поверить, – сказал я Матвееву.
Он ухмыльнулся.
– Мы свою программу сделали. Неужели до тебя еще не дошло, что ты сделал страшное оружие, которое направлено против человека. Теперь копайся в своей совести, но если ты их не убьешь, это сделают другие.
– Врешь, я это не позволю.
Ярость ударила мне в голову. Я помчался в казарму, где было оружие. Схватив лишние патроны и ружье, я выпрыгнул в окно казармы, выходившее на полигон. Я бежал к бункеру для начальства, специально выстроенном на возвышенности над полигоном. У дверей стоял охранник.
– Ты чего? – удивился он.
Я двинул его по скуле прикладом и он заскулив, откатился в сторону. В блиндаже я закрыл дверь и завалил ее скамейками. Потом подскочил к амбразуре и высунув ружье, расстрелял первые 8 патронов, веером по видневшимся вдали лесу. Охрана, стоящая недалеко от танков, бросилась на землю и расползлась, как червяки в навозе. Лес запылал везде.
В двери начали стучать.
– Соколов откройте, – раздался знакомый гнусный голос особиста.
Я не отвечал, просто перезарядил барабан и еще 8 пучков с грохотом ушли в никуда.
– Открой Соколов, мы знаем, что ты здесь, – визжал особист.
Двери ходили ходуном. Опять перезаряжаюсь, но в это время дверь падает и я зажмурив глаза, стреляю не целясь в проем. Раздается грохот и нечеловеческий крик.
Я открыл глаза, постепенно стали проступать предметы. Полуобгоревший гнусный особист лежал неподвижно на выбитой двери, его помощник, прижав к лицу ладони, стоял уткнувшись в стену и выл, другой стоял в проеме двери неподвижно, вытаращив белые как снег зрачки глаз.
Я опять у окна амбразуры, расстреливаю оставшиеся патроны. Кругом бушевали пожары. Никто уже мне не мешал расстрелять все патроны и когда я кончил эту операцию, то схватил за ствол ружье и врезал в стену. Брызнули графитовые наконечники, но я остановиться не мог. Еще удар, еще… Все конец.
Конец мне. Сижу в тюрьме, за убийство и за то, что покалечил сотрудников правоохранительных органов. Суда еще нет, по морде сильно не бьют, но психологическая обработка сильнейшая.
– Итак, – говорит следователь – Кто разработал компоненты?
– Владимир…, мой знакомый.
– Где он работает?
– Нигде.
– Где он живет?
– На южном кладбище.
– Это шутка?
– Нет. Это несчастный случай, он погиб.
– Кто еще знает про компоненты?
– Никто.
– Так вы блефовали, вы знали, что ваш друг… умер и капсулы теперь изготовить не возможно?
– Нет. Идея была проста. Я хотел капсулы отдать на исследование в один из институтов, где разобравшись в их структуре, возможно получить рецепт.
– Если у вас еще свободные капсулы?
– Нет.
– Сколько Владимир… вам дал капсул?
– По 25, каждого компонента.
– И вы их все уничтожили.
– Да.
Через неделю опять.
– Андрей Александрович, хотите жить?
– Хочу.
– Откройте нам секрет структуры компонентов или хотя бы дайте одну капсулу?
– Я не знаю, у меня их нет.
– Мы вам дадим свободу, подумайте.
– К сожалению, ни чем вам помочь не могу.
Приходил зам, приходили важные военные и гражданские шишки, убеждали меня, что дадут свободу, что выпустят даже сейчас, если дам хотя бы капсулу. Потом неделю, для профилактики, били и следствие закончили. Итак я смертник.
ЧАСТЬ 3Я сижу в камере вместе с Игорем. Нас только что перевезли в один из уральских городов, на урановые рудники. И в первый день, мы сразу же почувствовали друг к другу симпатию. У Игоря очень смешные рыжие веснушки, они усыпали его лицо в диком беспорядке. Даже губы, были закиданы пятнами, но потемнее. Светлые волосы сдвинуты на бок и дают озорное выражение лица. Он заключенный 4814, я – 4815. Я рассказал ему мою историю, он мне свою.
Вот она.
Работал он в омоне, на странной должности – медвежатника. Вскрывал замки всех дверей, сейфы, несмотря на их сложность, крепость стали и сигнализацию. Омон часто его отдавал в спецназ или КГБ для различных операций. В 1981 году, его арендовал спецназ для крупнейшей авантюры в Афганистане. Нет он в убийстве Амина и его сообщников не участвовал, он вскрывал 5 сейфов во дворце Амина, чтобы по документам, найти на него компромат для законной замены на Бабрака Кармаля.
Вскрыв первый громадный сейф «сименса», он увидел, что тот полон золотых бляшек таких маленьких фигурок зверей и людей, украденных Амином из национального музея. Во 2 и 3 сейфе было тоже самое, только больше золотой посуды, кубков и кувшинов. В 4 были деньги, почти всех государств, акции и векселя крупных и мелких компаний. Зато в 5 были документы, но какие. Это был компромат не на Амина, а на многих государственных деятелей СССР и дружественного ему соц. лагеря. Документы были на английском языке и Игорь их читал запросто. Пока спецназовцы и офицеры воровали золотые бляшки и деньги, Игорь воровал документы о видных взяточниках, хапугах и подлецах в партийном и государственном аппарате, спрятав их под свою куртку… Наворовавшись, офицеры вспомнили о документах и, отогнав Игоря, принялись тут же изучать их. А Игорь.
Игорь оказался дураком. Приехав в Союз, он показал кой-какие документы своим друзьям и, естественно, попал в поле деятельности КГБ. Дальше было преследование, перестрелка, даже убитые, раненые и переломанный Игорь оказался в тюрьме.
На следующий день, нас, новичков, выстроили во дворе и стали распределять по работам.
– Есть ли среди вас инженеры-сантехники или инженеры теплотехники, – спросил прапорщик.
– Я инженер гидравлическим и пневматическим системам. Вам такие не нужны? – крикнул я.
– Пойдет, – сказал прапор – Сейчас найдем тебе помощника и пойдешь на печь.
– А нельзя ли мне выбрать самому.
О Он посмотрел на меня, подумал, почесал между ног и сказал.
– Валяй.
И я вытащил Игоря.
Эта была печь для сжигания трупов. Всего их две. Стоят они рядом. Одна не работает, испорчены форсунки и система подачи мазута, другая трудится во всю мощь. Доходяги, это заключенные схватившие большие дозы радиации и умершие от этого, лежали в скрюченных позах рядом с печью, дожидаясь своей очереди.
– Вот печь, – сказал прапор, подведя нас к ней, – Если сделайте ее, я вас в механики по ее обслуживанию переведу, будете еще транспортировщиками, перевозить падаль сюда.
Увидев трупы, меня чуть не стошнило и только шлепок Игоря по спине, заставил сдержаться.
Мы залезли в печь и начли копаться в трубопроводах и помпах подачи мазута. Неисправность я нашел быстро, в поршенек насоса попались опилки и его заклинило. Странно, как они даже при наличии фильтров, туда попали. Мы прочистили систему, форсунки и на второй день, испробовав узел поджига, включили печь. Прапор был доволен и, действительно, нас оставили при печах.
Заключенные, с которыми, мы встречались у печей, говорили нам, что это блатное место и сюда попасть – прожить лишнюю пару лет. Радиация, все равно, нас съест, передаваясь через доходяг или самой печью, изношенной до основания и сифонившей дозами радиации, сожженных трупов. Предыдущий инженер, сошел с ума и исчез в недрах санпропускника.
Однажды Игорь мне сказал.
– Андрей, верхние колосники печи прожжены, там дыры в метр. Я пролез в одну из них, в верхнее колено. Ты знаешь куда оно подходит? К вентиляторам, что дают поддув и тягу. Там есть еще боковой отвод, в который я пролез с трудом, он очень узкий, и сразу попал в трубу квадратного сечения. Снизу она широка, а потом идет на конус, метров 6. В верху не пролезть. Очень узко.
– Когда ж ты успел?
– Когда ты с прапором ходил за инструментом. Я тогда и залез.
– Да здесь не очень можно сделать успехи. А вентиляторы какого диаметра?
– Да вроде миллиметров 400–500.
– Очень узковато. Но интересно. Завтра пойдем на проулку, приглядись, как стоят вентиляторы и как расположена труба, да и сам крематорий.
– Хорошо Андрей.
Мы с ним думали об одном. Как бежать?
Мы изучили фасады крематория, где расположены вентиляторы и приуныли.
Здание крематория – двух этажное, в виде куба. До крыши, от земли, метров 8. По центру куба, трапецеидальная труба, разделенная на двое перегородкой для двух печей. Слева и справа трубы стоят вентиляторы с двигателями. Сам крематорий отделяет от второго забора, в виде колючей проволоки, дорога. Но мы продолжали думать о побеге, все время обращаясь к крематорию, как к самому высокому месту тюрьмы.
Как-то раз Игорь заметил.
– Андрей, вольный, обслуживающий шахту, сказал, что за первым, глухим забором, автопарк для машин, обслуживающих шахту. Работают там только вольные. Автопарк тоже имеет забор со своей охраной, но явно не такой как здесь.
– Я рассчитал, Игорь, одну вещь. Если мы очутимся на крыше крематория и от туда перебросим веревку с кошкой за два забора и зацепим за какой-нибудь предмет, метрах в 7 от забора, мы тогда удерем. Мы скатимся на веревке, через дорогу не задев забора и лучей прожекторов.
– Не может быть Андрей.
– Все может быть. Нужна крепкая веревка с кошкой, длинной метров 40, ломик и яростное желание удрать.
Веревку, крюк и ломик, мы нашли в шахте.
Чтобы попасть в шахту, нужно одеть «скафандр». Не думайте, что на урановых шахтах такие изверги, готовые смертников тут же уничтожить. Государству нужен уран. Нужны работники, способные его достать. Естественно, дозы излучения, будут медленно разрушать организм. Даже в «скафандре» через 10 месяцев, люди становились доходягами и их провожали в крематорий.
Нас послали вынести из шахты доходягу и отнести его в крематорий. На меня и Андрея натянули костюмы химической защиты с капюшоном и маской с очками. Дали по респиратору и спустили на дно шахты, метров 400.
Туннели освещались плохо и мы часто натыкались на мелькавшие тут и там скафандры. Когда мы подошли к крепильщикам, Игорь ткнул меня под ребро и кивнул головой к стенке. На полу лежали скобы, которыми крепильщики стягивали деревянные стойки. Игорь подобрал две, распрямил их тут же, об трубу и сунул в ручки носилок. Мы нашли доходягу в узком туннеле, кинули на носилки и пошли обратно. Тут то Игорь и нашел этот ящик, который неприметно стоял на стыке двух проходов. Там было несколько фонарей, тряпки и веревка. Мы положили носилки, отстегнули скафандр доходяги и разместили веревку под рубахой покойника. Потом его закрыли и в таком виде подняли на верх.
Мы прошли дезинфекцию. Разделись сами, сняли с доходяги «скафандр» и поволокли его в крематорий. Там мы спрятали веревку и скобы, а беднягу сожгли.
Во время другого спуска в шахту, мы нашли арматурину и также в носилках принесли к печам.
Игорь скобы согнул в два крюка и их привязал к веревке. Мы стали ждать удобного случая.
Прошел месяц. Одну печь остановили на профилактику. На улице начались затяжные дожди и мы поняли пора…
Я доложил прапору, что пробило фильтры, а головку форсунки частично забило грязью. Так как трупов скопилось много и другая печь не могла переварить такой объем, прапор потребовал, чтоб мы работали в три смены, но все сделали.
И мы начали ковыряться в печи. К вечеру беготня стихла и чтоб мы не удрали, большие железные ворота крематория закрыли на замок.
– Пора, – сказал Игорь.
Прихватив инструменты, мы полезли в печь. Стены прохода были покрыты копотью и жиром. Воняло так, что голова сразу налилась тяжестью и болью в затылке. Игорь первый дополз до вентилятора и воткнул арматурину между стенкой вентилятора и кирпичами. Мы не ожидали, что железо трубы, так сгнило. Оно буквально расползлось от небольших усилий и свежий, сырой воздух ударил в лицо. Так выползли на крышу крематория. Мелкий дождь свободы осыпал нас, сначала прилипшими бусинками, потом сплошной жидкой маской. Окружающую темноту, разрывали прожекторы, охранных полос, да редкие фонари, вдоль дорог. Автопарк, тоже не был избалован фонарями, но мы разглядели громады Кразов и Мазов в сказочном беспорядке разбросанных по территории.
– Держи, – прошептал Игорь.
Он сунул мне конец веревки. Я обмотал его вокруг руки и вцепился в угол трубы. Игорь собрал веревки с крюками, раскрутил над головой и метнул в автопарк. Мою руку дернуло, что-то лязгнуло и мы присели.
– Натягивай.
Веревка легко прошла два метра и вдруг, натянулась. Я привязал ее к двигателю вентилятора.
– Иди первый, – сказал Игорь, приняв на плечо натянутую веревку – Руки обмотай рукавами куртки, а ноги перекинь за веревку, да согни их, чтоб смягчить удар.
Я так и сделал, пронесся над забором, прожекторами и врезался в железный борт машины. Раздался гул. Только я отпрыгнул, как в борт въехал Игорь. Он потянул меня за рукав и мы помчались вдоль машин.
Проходная выплыла сразу и Игорь первый открыл дверь. Охранник у вертушки дремал и не открывая глаз сказал: «Ромка, повесь ключ на щит». Игорь для приличия задел щит и, открыв вторую дверь, выскочил наружу. Я за ним. Мы бежали по темному поселку, пока не наткнулись на реку. К мосткам были привязаны лодки и Игорь арматуриной вывернул крюк с цепью, из закопанной сваи.
– Возьми шест.
Он кивнул на забор. Я подбежал к нему и разглядел лежащие жерди. Схватив две штуки, помчался назад. Течение реки понесло нас опять через поселок, мимо маячившего недалеко, освещенного забора тюрьмы в жуткую темень.
Нас не узнать. Я отпустил усы, состриг брови и волосы, а Игорь завел красивую холеную бородку. В родном городе мы боялись попасутся и поэтому жили в пригороде на заброшенной даче.
– Андрей, пора уходить из города, стал часто тревожить Игорь.
– Погоди, нам нужны хоть какие-нибудь документы и я еще не взял свое спрятанное оружие.
– Пока мы возимся, нас поймают.
– Нам надо увидеть двух людей, они нам помогут.
– Сколько же мы будем здесь еще?
– Два дня.
Я пришел к главному домой. Он как-то постарел и опустился, но узнал меня сразу и не удивился.
– Заходи, Андрюша.
Мы прошли на кухню, где он заварил чай и разлив его по стаканам, начал разговор.
– Ну как живешь?
– Плохо. Пока в бегах.
– А мне сообщили, что ты умер.
– Чуть-чуть не добили.
– Что же дальше?
– Хочу жить.
Он помешал ложечкой чай.
– Что ж ты не спросишь. Как дела в КБ? Как живут твои друзья? Или ты все уже знаешь?
– Нет не знаю, но хотел бы узнать.
Он отпил маленький глоточек.
– После происшествия с тобой, меня отправили на пенсию. Зама поставили на мое место и он изобретает твое ружье. Все КБ грезит твоим оружием.
– Ну и как?
– Пока не как. Патрон не сделать, их пока нет. Если бы знали состав газа, он бы был на коне. Все химические институты, пытаются решить эту проблему, но пока без толку.
– Ну и как же теперь. От старых идей не отказались.?
– Так оно и есть, от конденсаторов и турбин не отказались. Это тупик. Американцы в космосе дошли до ядерной накачки, все страны ищут новые источники энергии. Мы пока в тупике. Твой химический источник, это будущее, разработки 2000 годов.
– А будет ли война в это время? Как вы думаете?
– Наверно нет. Будут мелкие, но сознание людей растет быстро, быстрее чем стремление перерезать друг другу глотки и поверь, люди одумаются и оружие массового уничтожения исчезнет.
Главный допил чай.
– Вы говорили про оружие массового уничтожения. А как же мое ружье?
– Оно будет развиваться. Думаю, будущее за многозарядным, компакт пистолетом.
– А как же мои друзья?
– Маршак женился на девушке, которая была сестрой конструктора стержней. Маша вышла за муж, не знаю за кого. Алена развела Владислава. Только Ира ждет чего-то. Может тебя. Ты ей не звонил?
– Нет.
– Зря, позвони. Она тебя не выдаст. А чем я тебе могу помочь?
– Не знаю ваши возможности, но мне нужно убраться из этой страны, да еще с какими-нибудь документами..
Главный достал сигареты и прикурив от зажигалки, потер сухой рукой подбородок. Он подошел к телефону и набрал номер.
– Анатолий привет. Это я. Как супруга?…. А внук?… Да не тяну, нужно одно дело сделать или помочь одному хорошему человеку.
– Двум, двум, – прервал я его.
– Даже двум, – поправился главный, – …Им нужно исчезнуть из города, они без документов…Что?…Легализоваться… Думаю да… Хорошо… Понятно…Хорошо…Да еще тяну… Видишь, хоть что хочу сделать… Пока.
Главный торжественно опустил трубку.
– Завтра пойдете по адресу…
Он два раза повторил адрес.
– Там обитает русский – национальный союз. Наши националисты, одним словом. Там идет набор в Карабах. Дадут одежду, деньги, документы на любую фамилию и легально отправят в Армению.
– Воевать?
– Да, но другого пути тебе предложить не могу. Тем более он легален. Знаю, что после выполнения контракта, ты свободен, если будешь жив конечно. Власти на деятельность союза смотрят сквозь пальцы и, даже помогают ему.
– Что ж спасибо и на этом.
Я поднялся и стал прощаться.
– Постой, – вдруг сказал главный – А патроны ты сохранил?
– Да и даже ружье.
Главный злорадно засмеялся.
Иру в кафе вызвал Игорь по телефону. Она тоже узнала меня и долго плакала у меня на груди. Я увел ее в садик, где пощадил ее самолюбие и рассказал полуправду о своих похождениях. Она же поделилась о последних событиях.
– Ирочка, я должен уехать.
– Я поняла. Но я хочу, что бы мы встретились. Хочу, чтобы ты вернулся.
– Этого наверно не будет, но я тоже хочу увидеть тебя. Если ты будешь ждать, я с тобой обязательно встречусь.
