Текст книги "Я - Кукла. Сборник повестей"
Автор книги: Евгений Кукаркин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
– Андрюшенька, я буду ждать.
Она опять заплакала и вжалась мне в грудь. Мы очень долго прощались.
Вечером я ездил на дачу к отцу и вытащил чемодан с ружьем. Из коробки отсчитал в чемодан 40 патронов, остальное, замотав в полиэтилен, засунул в щель фундамента под домом. Туда же сунул тетрадку с технологией. А на следующий день нас отправили в Карабах. У меня были новые документы на Орлова Александра Андреевича. Игорь, захотел оставаться Игорем, только фамилию поменял.
ЧАСТЬ 4Прошло пол года.
Игорь командир танка Т-72, а я его водитель. Формировали наш батальон в городке Веди, километрах 40 от Еревана. Так и не приняв как следует технику, я завел танк на трейлер и мы начали марш-бросок по горным кряжам по маршруту Чиманкенд – Микоян – Ангехакот – Дыг. Здесь нас сгрузили, выдали снаряды, патроны и мы двинулись своим ходом в Лачин, в знаменитый Лачинский корридою.
Эти 15 километров были самыми мучительными для меня. Сказался заводской дефект машины. Где-то потекла система охлаждения и вода стала скапливаться на дне машины. Температура двигателя поднялась и я был вынужден остановить машину. Игорь упросил по рации выделить нам летучку и как только она явилась, мы ее отправили за водой в Дыг, загрузив пустыми канистрами, снятыми с разных машин. Летучка пришла через час, весь батальон давно ушел и мы, залившись водой, двинулись в путь. Через каждые двадцать минут мы заправлялись водой, но эта же вода наполняла танк. Когда мы добрались до спуска в долину реки Акера, где находился Лачин, воды было по колено. Я одел прорезиненные сапоги и, опустив рычаги пошел на спуск. Сапоги не помогли, нос машины опустился, вся вода переместилась туда и я оказался по шею в воде. Так и спустился до Лачина, где можно, отключая двигатель и двигаясь за счет инерции.
В мастерских Лачина, мы подняли заднюю броневую плиту и исследовали двигатель, оказалось, что пробит котел обогрева и его пришлось малость урезать и заварить. Мой чемодан с лазерным пистолетом тоже подмок и пришлось на коленях умолять грубых, носастых армянских сестер, местного госпиталя, в 100 граммах спирта для протирки и просушки всех узлов. Я боялся за детали ружья, но все, слава богу, оказалось исправно. Собрал ружье и уложив в чемодан, спрятал за баллоном со сжатым воздухом внутри танка.
От Лачина до Шуши мы двигались с летучкой, так как азербайджанцы иногда нападали на отдельные машины и вдвоем было веселей. В Шуше, не нашли свой батальон и двинулись дальше. Заправившись и отдохнув в Степанакерте, отправились в Хинзристан. Батальон был неуловим и, перевалив горы к Ванку, мы оказались в долине реки Тертер и шоссе на Мардакерт. Здесь мы нашли своих.
Командир батальона приказал замаскироваться, а так как мы прибыли последними, то на нас маскировочных сетей не хватило и пришлось метаться вдоль разбросанных домов в поисках пристанища. Местные армяне посоветовали нам, спрятать машину в большом сарае, стоящему недалеко от берега. Нам он очень понравился и, открыв ворота, Игорь принялся жестами загонять машину.
Машина вся уместилась в сарае и я, выключив двигатель, собрался вылезать из танка. Вдруг машина дернулась и… начала проваливаться. Из под мостков, на которые мы въехали, показалась навозная жижа, которой становилось все больше и больше и танк вдруг ухнул по самый люк механика водителя вниз. Игорь заметался.
– Заводи, – завопил он.
Я включил еще теплый двигатель, бешено завертелись траки, но танк уже прочно сидел на брюхе и не двигался. Игорь, выругавшись, тронулся к командиру докладывать о происшествии. Прибыл командир, который орал на нас на всех языках, которые он знал и, вызвав по рации танк, он приказал, вытащить машину через два часа.
Мы с Игорем стояли перед сараем и чесали головы. Дело в том, что крюки у танка приварены на нижнем скосе брони, который утонул в навозе. Мы на ощупь долго толкали петли троса в навоз, но ничего сделать не могли. Наконец, Игорь не вытерпел, разделся, натянул костюм химзащиты, противогаз, отвинтил противогазную трубку от коробки и, протянув ее конец мне, прохрипел.
– Держи над поверхностью.
Он вступил под правый трак и ушел по грудь в навоз. Я отдал ему петлю троса и он исчез в булькающей жиже. Долго держал трубку над поверхностью, давая ему дышать. Наконец он появился, сорвал противогаз и выполз наружу.
– Готово.
Прибыл танк, вызванный командиром. Мы прицепили к нему трос. Я сел за рычаги и закрыл люк. Меня дернуло и поволокло вперед, я тоже включил двигатель и надавил газ. Нос машины зацепил за порог и сарай, зашатавшись, сначала двинулся с места вместе с танком, потом рухнул на машину. Мы выползли к берегу.
После этого случая, мы получили кличку «говняная команда», а наша машина стала называться «говняный танк».
Отдыхали не долго.
Азербайджанцы, накопив силы, в районе Мардокерта прорвали оборону и, отсекая северные отряды самообороны, вышли на шоссе к реке Тертер. Батальон начал отступать на юг, огрызаясь из-за укрытий. Мы отступили километров на тридцать и встали в горном массиве, прикрывая Ванк. Здесь мы продержались двое суток до подхода подкреплений, потеряв три танка и ребят. Когда подошли подкрепления, нас вытащили из боя и отправили на восток к границе, где создавалась ударная группировка на Мардокерт, с целью отсечь корпус азербайджанцев и уничтожить их в долине реки Тертер.
В начале Сентября, мы стали наступать через горы, на север и вскоре, вступили в бой.
Под утро, батальон сбил передовые отряды противника и стал накатываться на горную гряду, за которой должна быть долина реки.
Наш танк шел по центру клина и через триплекс я видел кромку неба, на которой мигали и блестели бесчисленные звезды.
– Говняный, – это наши позывные, после того случая – говняный, берегись. Справа танки противника, – рявкнул голос командира в наушниках.
В ту же минуту танк мотнуло, что-то грохнуло. Меня понесло в лево и я провалился в темноту. Очнулся от резкого запаха, воняло жженой изоляцией и еще чем-то необычным.
– Игорь, Игорь, – хрипло позвал я.
Ответа не было. Где-то за броней ухали выстрелы и взрывы. Танк иногда вздрагивал или начинал гудеть от цыкавших осколков и пуль.
– Игорь.
Я полез в башню. Почему-то болела рука и гудела голова. Игорь сидел на командирском кресле, упершись головой в прицел. Я пробрался в башню, отвернул барашек люка и откинул его в сторону. Вцепившись в комбинезон Игоря, я начал выволакивать его наружу. Это мне с трудом удалось. С башни аккуратно я снять его не мог и мы с ним шлепнулись на землю, где я начал его трясти.
– Игорь, Игорь.
Он не шевелился. Темнота не позволяла мне увидеть его лицо и я стал ощупывать его руками. Пальцы коснулись глаз и тут же отдернулись, они были открыты.
– Игорь…
У меня как что-то внутри оборвалось и я сел у тела и качался то в право, то влево. Очнулся от грохота. Искры летели от брони моего танка, какой-то пакостник долбил остатки моей машины из крупнокалиберного пулемета.
Тут-то я пришел в себя и стал осматриваться. Мы попали в ловушку. Слева и справа нашего клина, на вершинах высот стояли танки противника и долбили, и громили наш батальон.
Что-то схватило мое горло, ярость бушевала внутри. Я ринулся в свой танк, вытащил чемодан с ружьем и выкатился к Игорю. Здесь быстро все собираю и зарядив барабан патронами, направляю ствол на движущуюся цель, рельефно видную на фоне неба. Первая вспышка брызнула и расползлась на танке. Она охватила ярким светом всю ночь, но мои глаза уже ловили второй танк. Он выхватывается на мгновение отблеском огня. Барабан встал к стволу новым патроном. Выстрел. Я малость промахнулся, попал в левую скулу башни, но танк дернулся как бешеный и башня вдруг подпрыгнув, исчезла в ночи. Брызги лучей, одновременно, накрыли стоящую рядом машину и та, как слепая, продолжала двигаться к обрыву горы, где и пропала в темноте. Два танка горели черно-красным пламенем и на их отблеске, я поймал последний удирающий танк. Из-за холма виделась только башня и когда она осветилась, от моего выстрела, я уже не смотрел в ту сторону.
Перебежав на другую сторону, своей разбитой машины, я также стал лупить по другой группе танков неприятеля. Трава загорелась и мечущиеся машины стали отчетливо видны. На тебе за Игоря. И тебе тоже, за Игоря.
Слева и справа разгоралось пламя, там и там стало светло. Движущихся танков не было. Задыхаясь, я полез на хребет. Первые лучи зари, ореолом охватили стоящие за долиной горы, а внизу двигались и сновали туда-сюда бронетранспортеры, танки, машины, люди. Первый же выстрел, вызвал громадный двигающийся факел и на фоне этого света, я как автомат ловил цели и стрелял, и стрелял.
Остановился от того, что кончились патроны. Помчался назад к танку, нашел чемодан и стал набивать барабан. Оставшиеся, распихал по карманам. Опять пролез на верх и устроил разгул огня по всей долине. Маленькие точки людей бежали среди сверкающего пламени на восток, бросая технику, которая при малейшем движении вспыхивала, как факел.
Уже не помню, куда влепил последний выстрел, но когда кончились патроны, пошел к Игорю и сел у его головы.
Ко мне подбежали две фигуры.
– Ну ты даешь, – сказала одна.
– Вы кто? – спросил я, подняв голову.
При бликах огня видна военная одежда.
– Капитан Маркиросян.
– Капитан, спускайтесь в долину, пока они не очухались и не вернулись обратно. Гоните их дальше. У вас рация есть? Сообщите.
– Хорошо, – сказал капитан и затем, обернувшись ко второму, – За мной.
Они исчезли. Свет все больше и больше наполнял долину, горы и впадины. Я просидел 2 часа и закрыл глаза Игорю. Подошел к танку, отвязал лопату и отойдя метра на 4 от него, принялся копать, вернее ковырять, в каменистой почве яму. Под голову Игорю я подложил чемодан с бесполезным оружием. Прощай Игорь. Холмик получился скудный. Уж больно много камней.
Два дня я болтался в батальоне. В свободное время ходил по полю боя, рассматривал сожженную технику. Меня поразило количество слепых-пленных. 200 человек, этих здоровых, красивых людей, уводили в тыл. Они шли цепочкой, держась друг за друга. Я разговаривал с ними и удивился, узнав, что большинство из них пехотинцы, пораженные вспышками света, распространившейся от ближайшей цели.
На танках не помогли накладки дополнительной защиты, их так же легко прошивал лазерный луч вместе с броней.
Меня допрашивали военные, они все спрашивали, как мне удалось создать перелом на поле боя и где это чудо оружие. Я признался им, естественно соврав, что сжег оружие в горящем танке противника.
Мы потеряли больше половины танков и тех, кто не имел машин, отправили в Степанакерт за новой техникой. Техника пришла через неделю и это время, мы валяли дурака и отсыпались.
В казарму пришел посыльный. Меня вызывали в канцелярию.
В комнате было три человека: двое военных и гражданский. Гражданского я сразу узнал. Это был тот толстомордый мужик, неряшливо одетый, что на полигоне предлагал мне поразить деревянный сарай. Один военный-полковник, был комендантом в Степанакерте, другой – незнакомый офицер из Союза, как я понял по его мундиру.
– А ведь я вас знаю, – сказал гражданский – Вы конструктор лазерного оружия и фамилия ваша, дай бог памяти, Соколов.
– Пазволте, пазволте, – с акцентом заговорил комендант – это сержант Орлов Александр Андреевич.
Гражданский засмеялся оглушительно, как лошадь.
– Я то ехал, думал что увижу новую разработку, а увидел новую фамилию. Ну, Георгий Ефимович, – обратился он к военному – это тот, о котором я вам рассказывал.
– А по нашим данным, Соколов мертв.
Георгий Ефимович пристально изучал меня.
– Однако вы сильный товарищ, я листал ваши протоколы и был убежден, так же как и все, что тайна лазера потеряна после смерти вашего друга Вы ведь утверждали, что капсулы с компонентами потеряны, однако всех обманули и пошли на смерть. С одной стороны надо быть убежденным в своей правоте человеком и отправиться на гильотину, с другой быть конструктором самого смертоносного в мире оружия.
– Короче, – прервал его толстомордый – Соколов, я забыл твое имя и отчество.
– Андрей Александрович.
– Так вот Андрей Александрович, где патроны? Раз вы стреляли, значит они есть. Не так ли?.
– Нет. Патронов нет.
– Опять врете. Уверен есть. И теперь даже думаю, что есть сам секрет изготовления компонентов.
– Ничего нет, – я упрямо мотнул головой.
– Ладно Соколов. Кое что мы узнали. А это кое что нам подсказывает – компоненты и патроны есть.
– Нет, – упрямо твердил я.
– А не вернуться ли вам в Союз? – заговорил Георгий Ефимович – Продолжить работу с оружием.
– Никак, никак… нельзя. У него контракт, – заволновался комендант.
– Оружию нужны новые источники энергии накачки. Нужны химические, газовые, жидкостные. С ними надо работать и работать. Что толку, если я сконструирую вам лазеры, которые требуют целый поезд конденсаторов. Хотя… Постойте, хотя…
Я замолчал, пораженный мыслью. Почему химический лазер. В США есть господин Вальтер Смит. Он много занимался газовым лазером на СО2. Там же бешеные мощности. На его теориях наши предложили немало систем, разработав системы с поджигом и без. Это было 4 года назад, неизвестный автор Кушнер В.Р. с выводком известных прихлебателей, разрабатывал лазеры с высоким давлением. Если его не заткнули, как и всех талантливых людей в нашей системе, то можно попробовать на его разработках, новый тип лазера.
– Хотя, что? – встрепенулся толстомордый.
Он почуял мысль. Это был явный охотник на новое. Я молчал, мысленно лепил лазер… Если приложить к его идеям пороховой заряд, то давление можно достичь мгновенно и любой мощности. Если использовать тепло, выделяемое при расширении газа, можно достигнуть температуры выше 1000 градусов, а если вместо стандартных порохов использовать нитросоединения, можно добавить в реакцию азот. Это же пушка, мощностью выше 1000 киловатт. Господи, здесь по неволе поверишь в господа бога.
Пот выступил у меня на лице.
– Да говорите, черт возьми, – чуть не выл толстомордый, схватив меня за рукава.
– Разрешите мне выйти, – вдруг нашел я в себе силы.
– Идите, – сказал Георгий Ефимович, который тоже понял, что я что-то нашел.
Меня отпустили. Я пошатался немного и пошел принимать танк и нового командира.
Перед самым отбоем, дневальный позвал меня на улицу. На противоположной стороне казармы, стоял газик и возле него прохаживался Георгий Ефимович.
– Андрей Александрович, так как вы смотрите на то, чтобы все-таки вернуться в Союз.
– Отрицательно, Георгий Ефимович.
– Но вас здесь ни чего не ждет, кроме смерти, а в Союзе вы нужны.
– Вы уверены?
– Не буду хитрить с вами. Нет, не уверен. У вас есть уверенность в своей правоте и ни кто не даст гарантии, что вы нас проведете сегодня также, как и тогда.
– Спасибо Георгий Ефимович. Я не знаю, за что я здесь буду умирать, но знаю, что в Союзе я делал оружие будущего. Это была цель. Но меня подрезала настоящая действительность, когда варварство выползло на поверхность и моим оружием хотели уничтожить своих сограждан.
– Ладно. До свидания.
Он протянул руку и тут же резкий запах у моего носа, растворил офицера перед глазами…
Очнулся я от вибрации. Гул турбин отдавался в ушах. Руки стянуты веревкой, болит голова. Плохой свет все же высветил, сидящих на против Георгий Ефимовича, толстомордого гражданского и двух других безликих людей с короткими автоматами Калашникова в руках.
– Очнулся, – спросил толстомордый. – Ну, слава богу. Скоро и дом.
Он посмотрел в круглое окно. Весь горизонт залит солнцем, мы плыли над облаками. Я закрыл глаза.
– Давайте знакомиться, Андрей Александрович.
Он стоял передо мной холеный, чистый, отглаженный.
– Я председатель комитета по новым вооружениям, Сергей Дмитриевич Л…
Это первая моя встреча, после возвращения, тайным образом в Союз.
– У нас с вами разговор будет без свидетелей, без магнитофонов, так сказать один на один. Я хочу вам предложить сделку. Я не буду вас убеждать, что это надо для родины, для вас. Сразу же перейду к делу. Вы нам патроны, компоненты, мы вам полную свободу, работу, хоть на старом месте, хоть на новом, гарантируем безопасность. Так как?
Я размышлял. Сначала мне не хотелось убивать живых людей новым оружием и я сделал все, что бы этого не было. Потом волей обстоятельств, я сам испытал оружие на людях. Выходит, я сам нарушил все принципы, ради которых страдал. Что делать? И я решился.
– Хорошо я согласен. Я принимаю ваши условия, но работать в старой конторе не хочу.
– Мы вам уже подыскали хорошее место. Вы пойдете ведущим конструктором в одном КБ.
– Я принесу вам патроны, через два дня.
– Ну это другой разговор. До свидания Андрей Александрович. Вы свободны. Вот вам направление на новую работу. Видите, я уже все приготовил для вас, был уверен сговоримся.
Мы расстались.
– Ира, это я Андрей.
– Андрюшка, Андрюшка. Где ты?
– Под твоим домом.
Трубка звякнула. Я вышел из будки. Ирка вылетела из парадной и обхватила меня руками.
– Ирка, я вернулся на совсем. Я люблю тебя.
– Господи и где ж тебя дурака столько носило, что бы сказать эти три волшебных слова.
– Прости Ирочка. Точно дурак. Но этот дурак безумно любит тебя.
– А я тебя так давно, что кажется любила всю жизнь.
– Я принес, то что вы просили Сергей Дмитриевич.
Я протянул ему бумажный пакетик. Он его развернул. На бумаге лежали целехонькие капсулы с компонентом Д, капсулы с компонентом С, были покрыты зеленым налетом. Они были пусты. Фтористые соединения разрушили медь.
– Что это?
– Капсулы с компонентами. Один компонент сжег металл, нужен срочный анализ, может там чего-нибудь и осталось.
Сергей Дмитриевич вскочил. Лицо его перекосилось. Он рванул к двери.
– Кто есть в приемной? Кто? Срочно в институт на исследование.
Я не мог признаться Сергей Дмитриевичу, что тетрадь от сырости, влаги, перепада температур, где-то слиплась, где-то расползлась. В ней частично исчезли текст, формулы и графики. Не сохранил я Володин труд. Прощай оружие, которое так отразилось на моей судьбе.
Бизерта – Х
Тунис называют африканскими воротами в Средиземное море. В отличие от других стран Африки, побережье Туниса имеет хорошие, естественные гавани, что позволяет связывать западную Сахару и приатлантические районы Тропической Африки с Ближним Востоком и Европой.
Страны и народы. т.7. Москва. «Мысль» 82 г. ст.230
КАСАТКИ
Касатки вели себя неправильно. Уже год плавая в Средиземном море, я ни разу не видел их в таком возбужденном состоянии. Обычно мы встречались, подготавливались к стычке и мирно расходились.
То ли им не нравились наши прорезиненные костюмы, то ли их отпугивал запах наших вонючих шлемов, с нелепыми наушниками, но сегодня… Сегодня они собирались нападать.
Нас трое. Я командир группы, капитан-лейтенант Новиков Александр Николаевич и двое старшин.
В новых шлемах, мы работаем только год. Они отсекают от нас звуки моря, спасая от звуковых волн, после взрыва и акустических ударов, искусственно создаваемых противником, против подводных диверсантов. Единственное, что они принимают, это щелчки эхолота и определенную длину акустической волны, предупреждая нас о появлении кораблей или подводных лодок. Радиотелефон запрещен нам по инструкции. Переговоры между собой ведем только световыми сигналами или жестом руки.
Касатки начали увеличивать активность вокруг нас. Они возникали повсюду. Две твари начали боевые развороты, создав круг и приближаясь с каждым витком, к нашим плывущим телам. Я остановился и жестом показал своим товарищам – на дно. Мы встали треугольником, подняв ластами на дне небольшое облако взвеси песка. Вытащив кинжалы, мы ждем начала этой опасной схватки.
Касатки тоже перегруппировались. Две из них, по прежнему, крутят боевой танец вокруг нас. Остальные сбились в неровный клин и первая, самая большая около 5 метров, пошла на таран прямо на меня.
Я вовремя откидываю голову в лево и эта гадина расшвыривает наш треугольник в разные стороны – двое отлетают влево, один летит в право. Я успеваю всадить в ее бок свой кинжал и он вместе с касаткой, уноситься за спину.
Страшный удар хвостом обрушивается на меня. Это промахнувшаяся, от того, что я вылетел из треугольника, другая касатка, успела наградить меня прощальным ударом. Гофрированные трубки и все ремни крепления баллонов сорвало. Воздух забурлил, уходя в воду.
Я сорвал ненужный нагубник и повернув баллоны к груди, припал к живительному отверстию. Касатки готовились ко второму штурму. Кто то прижался к моей спине, я почувствовал лопатки напарника. Мы стояли спина к спине.
Безумная касатка с кинжалом в боку шла отомстить мне. Она неслась на меня и я, оторвав губы от металла наконечника вентиля, выбросил баллоны вперед на вытянутых руках, перед лицом. Удар массы чудовища перекинул меня через напарника. Боль поразила руку. Мелькнули торчащие в пасти касатки вентили моих баллонов и она, дергаясь телом, проплыла белым брюхом надо мной.
Я не мог больше находиться на дне, без балласта и без воздуха. Сделав ластами и руками отчаянные движения, пулей пробиваю 6 метровый слой воды. Срываю с головы шлем. Свет резанул глаза. Делаю два вдоха и делаю стойку вниз головой, навстречу смерти, на всякий случай зажав в кулаке шлем. Лучше пусть откусит голову, чем начнет с ног. К моей голове подлетела касатка и вдруг, как вкопанная, остановилась перед лицом. Мы смотрели друг на друга и я чувствовал, что задыхаюсь. Я мотнул шлемом и касатка лениво отвалила от меня и ушла на глубину.
Опять вдох и снова стоика, тень плывущего человека, приближалась ко мне. На поверхность выскочил мой напарник. Он сорвал нагубник и тяжело задышав, сказал: «Ушли». Я протянул ему руку. Из под вспоротой резины рукава, сочилась кровь.
– Аптечка у тебя есть? Эта тварь проглотила все.
Он выдернул из пояса пакет.
– Николай погиб, – сказал напарник – Там только лохмотья на дне.
– Акваланг остался?
– Да.
Он кивнул на выходящие на поверхность пузыри воздуха.
– Только…, – продолжил он нерешительно – нагубника нет.
Я все понял и кивнул головой.
– Снять акваланг сможешь? Иначе мы потеряем его. Нас отнесет куда-нибудь.
– Хорошо. Сниму. Товарищ капитан-лейтенант посмотрите на лево.
С левой стороны в 2 милях проплывал грузопассажирский турбоход под тунисским флагом.
– Дай кинжал. Резину рукава спороть надо.
Он протянул свой кинжал, одел нагубник и ушел в глубину.
Я с трудом, прокалывая кинжалом резину, отрезал по локоть рукав костюма. Кожа вспорота до локтя. Рана была бы глубже, если бы не часы, они приняли на себя зуб касатки и тот только на пол сантиметра углубился в тело.
Через 5 минуту поднялся напарник. В его руках был акваланг. Шланги были срезаны, как ножом. Нагубника действительно не было. Мы прицепили баллоны на мою спину и напарник помог перевязать руку. Я натянул шлем, сунул трубку в рот и попробовал на пол метра пуститься в море. Вроде ничего, только соль воды начала разъедать рану. Кой-как, но до базы мы доберемся, если конечно не произойдет нового нападения касаток или не взбеситься какая нибудь новая тварь.
Мы подводные разведчики и диверсанты служим на гидрографическом судне «Академик Павлов», который приписан к ВМФ. Наша обычная стоянка на военно-морской базе в Бизерте. «Академик Павлов» не обычный корабль. В задней его части, сделан скрытый пуск под воду для аквалангистов и двух миниатюрных подводных лодок, которые подвешены на кран балках слева и справа от люка. В виде слипа к люку тянется наклонная дорожка с верхней палубы, чтобы аквалангисты могли по тревоге скатиться вниз.
Основная наша задача, перевозка под водой секретных грузов и неизвестных нам, людей из Туниса в Испанию, Францию, Италию, Югославию, Грецию и обратно. Но для этого, нужно очистить путь прохождения подводной лодки от гидрофонов, разбросанных американцами по всему Средиземному моря. Звук двигателя наших лодок ни кто не должен улавливать.
Существует два вида гидрофонов: береговые и плавающие, в виде буйков. Мы ловим в основном плавающие. Американцы еще ни разу не засекли шум винтов необычных подводных лодок.
Капитан первого ранга Афанасьев, мой начальник, орал на меня за провал операции.
– Ну и что? Мать вашу, рыбешек испугались? Написал здесь целую поэму, – он разорвал мой рапорт, – Эти ваши сраные касатки один раз в году бесятся, а вы в штаны наложили!
– Но погиб человек…
– На войне погибают всегда. Вы знаете, что такое приказ? Это святыня! А за невыполнение приказа, тоже погибают.
Я молчал, чувствуя, что еще немного и взорвусь.
– Вот мой приказ. Направление старое. За вас группу поведет прапорщик Сысоев. «Павлов» отправиться завтра. Вам неделю на лечение. Ясно.
– Так точно..
– Ну и хорошо. Поправляйтесь.
Бар-таверна «Морской волк», собирал моряков со всех судов, которые останавливались в Бизерте. Здесь не обязательно нужно знать арабский язык. Официанты говорили на всех языках. Здесь собирались матросы, офицеры, разведчики разных государств, сутенеры, бизнесмены и проститутки, в основном европейского типа.
– Разрешите.
Ко мне обратился прилично одетый господин с двумя банками пива.
– Пожалуйста. Место свободно.
Он уселся, ловко вспорол крышку банки и сделал первый глоток.
– Я вас давно разыскиваю, господин капитан-лейтенант. Вы все в работе и никак вас на берегу не поймать.
– От куда вы меня знаете и кто вы?
– Я полицейский. Вот мои документы.
Он протянул удостоверение. Пестрая арабская вязь с трудом, но все же далась мне. Он врал, он из контрразведки.
– Простите, но в ваши документы говорят, что вы не полицейский.
– Я так и думал, что вы знаете арабский. Тем лучше. Не могли бы вы прогуляться со мной на часик? Заскочим в приличное заведение, выпьем по чашечке кофе.
Последних две фразы он сказал по-арабски.
– Что стоит за вашим приглашением, господин Салем. Кажется я правильно прочел ваше имя.
– Здесь слишком много ушей. Я хотел бы побеседовать с глазу на глаз.
– Хорошо. Пойдемте.
За углом дома стояла машина Салема. Мы понеслись в европейский квартал Бизерты.
Ресторан «Олимпик» был почти пуст. Салем повел меня между пустых столиков к сцене, где в углу сидела пара. Молодая симпатичная арабка, в европейской одежде и пожилой, морщинистый старик в смокинге.
– Господин полковник, – обратился Салем к старичку – Капитан-лейтенант Новиков любезно согласился провести с нами вечер. Разрешите присоединиться к вашему столу?
– Вас, кажется друзья зовут Алекс. Разрешите и мне называть вас так. Пожалуйста, садитесь. Это Мариам, моя дочь, мое горе и моя радость. Я ее взял, чтоб вы чувствовали себя более непринужденно. Меня зовут Джеймс Морисон или, как вы слышали мое звание, полковник Морисон.
Официанты, как автоматы, принялись обслуживать нас.
– Как идет служба, господин Алекс?
– Нормально, господин полковник.
– А что с вашей рукой?
– Напоролся на касаток вчера. Пришлось защищаться.
– Как? На настоящих касаток? – лицо Мариам приняло заинтересованное выражение.
– На настоящих, мисс Мариам.
– Не могли бы вы нам рассказать, как это произошло?
– Это очень страшно мисс. К тому же погиб молодой парень.
– А где это было, не подскажете? – задал вопрос Салем.
– Очень далеко от берега. К тому же компас сожрала касатка.
– Не эти ли часы-компас?
Полковник вынул из кармана мои часы, пробитые по центру зубом касатки.
– Да, господин полковник, они. Они спасли мне руку, не дав зубу касатки распороть руку на две части.
– Господи, какой ужас, – заверещала Мариам.
– Мы нашли касатку, плавающей на поверхности воды. Она проглотила акваланг из которого шел кислород. Ее раздуло и выкинуло на верх. Наша рыбацкая шхуна нашла ее и привезла сюда. Очень редкий экземпляр, специалисты говорят, около 5 метров длины.
Я молчал, ожидая подвох и он наступил.
– В левом боку касатки мы нашли кинжал. Не ваш ли это кинжал господин Алекс?
На этот раз, из бокового кармана, вытащил сверток Салем. Он его развернул и я увидел свой, сверкнувший под люстрами, кинжал. Мариам пальчиками подцепила и поднесла его к своим глазам.
– Это мой, господин полковник.
– Так, – он улыбнулся – Осторожно детка.
Полковник взял нож из рук Мариам.
– Вы закусывайте, ешьте.
Мы выпили вина, закусили салатом.
– Папа, так интересно. Я рада, что ты привел меня сюда. Господин капитан-лейтенант такой симпатичный молодой человек. Не каждого увидишь, кто побывает в пасти касатки.
– Что ты детка, это еще не все. Самое интересное впереди.
– Да что ты, папа?
Я напрягся. Полковник вытащил из кармана, точно такой же кинжал и положил их рядом.
– Не правда ли похож? Вот и знакомое клеимо. А этот знаете где нашли? За 500 километров от Бизерты, в Салернском заливе. Им был убит человек.
Мариам ахнула. Полковник взял, наполненный официантом бокал и отпил глоток. Он продолжал.
– Я не хочу сказать, что это сделал господин капитан-лейтенант или кто-то из его команды. Может быть это были другие подводники, а может это провокация. Я хотел с вами встретится даже не поэтому поводу, хотя, это тоже как-то завязано с настоящим делом. Я хотел с вами поговорить о другом.
Но мои мысли были далеко. Это было два месяца назад.
Мы прокладывали курс к Салернскому заливу и должны были подойти к Агрополи, где нас ждала лодка для приема груза. Николай заметил в мотающейся траве кабель и вытащив портативную пилку, принялся его перепиливать. Через минут 20, мы его все-таки перерезали.
Тут-то они и появились. Пять аквалангистов против нас, троих. Первым их увидел Михаил и предупредил нас. Мы встали в боевой порядок. Здоровый парень с кинжалом плыл на меня. Вода при таких событиях, всегда оказывает жуткое сопротивление и все наши резкие движения сглаживаются. Парень почти рядом, лезвие идет к моему горлу. Я пригибаюсь и нож, скользнув по шлему, вместе с рукой пронесся за спину. Его живот принял мой удар кинжалом и тот застряв в поясе, вместе с туловищем перекатился через меня. Я выпрямился и увидел второго. Тот держал кинжал с боку и когда его рука пошла вдоль моей груди, выбросил свою руку вперед. Мне повезло, лезвие попало под часы и застряло там. Я рванул руку к себе и противник надвинулся на меня. Правая рука вырвала шланги и нагубник о его лица. Он замотал рукой, пытаясь вырваться, бешено заработал ластами и бросив кинжал понесся вверх.
Я показал своим ребятам жестом руки, пора сматываться. Мы стали отступать, но те не стали нас преследовать. Двое из них потащили, своего товарища к берегу, а третий прикрывал отступление.
Эти воспоминания пронеслись мгновенно.
– Я хотел с вами поговорить о другом, – продолжал полковник – Я хотел с вами поговорить о героине.
Голова моя пошла кругами. Причем здесь героин.
– О героине?
– Да.
Полковник опять сделал паузу. Мариам пристально глядя на меня спросила.
