Текст книги "Я - Кукла. Сборник повестей"
Автор книги: Евгений Кукаркин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
– Да.
– Почему же вы не арестуете меня? Ведь по вашему законодательству, подозреваемого человека можно арестовать на 48 часов.
– А вы неплохо изучили наше законодательство. Но здесь есть но… Вы подданный, да еще военный, другого государства. Если б мы сразу доказали, что вы убийца, то мы бы вас взяли. Но я собрал вас не для обвинений и дебатов. Я хочу вам предложить сделку.
– Нам? Именно мне и капитан-лейтенанту?
– Да, именно вам и капитан-лейтенанту. Мое предложение следующее. Интерпол и европейский отдел по борьбе с наркотиками, предлагает премию тем, кто передаст ему сильнодействующий наркотик СТД, в объеме 10 % от его стоимости.
– Но причем здесь я и капитан-лейтенант?
– Кроме того, – как будто не услышав реплики Василькова, продолжал полковник – по решению правительства республики Тунис, мы не будем возбуждать уголовное дело против капитана первого ранга, заместителя командира базы Василькова, подданного России.
– Я не знаю о чем вы здесь толкуете, но раз разговор пошел о каких-то наркотиках и каком-то преступлении, то я должен надлежащим образом разобраться и собрать об этом информацию. Кроме того, я хочу запросить информацию об этом деле в нашем центре. Если я что-то найду, то обещаю вам господин полковник, сразу же сообщить об этом.
– Меня даже устраивает, ваше зыбкое предложение. Господин капитан-лейтенант, если вы тоже имеете сведения о наркотике, то предложение интерпола остается в силе и для вас.
Мы сидели с Васильковым на заднем сидении машины и он разыгрывал передо мной спектакль невинного младенца.
– И чего он к нам придрался? О каком-то наркотике, убийствах… Вы товарищ капитан– лейтенант не принимайте всю его чушь всерьез. Я занимаюсь воспитанием личного состава базы и все они проходят у меня перед глазами. Я, конечно, попытаюсь узнать все что возможно, но прошу вас придержать рапорт о нашем разговоре с полковником. Ну хотя бы дня на два.
– Хорошо товарищ капитан. Но ответьте мне на один вопрос. Почему в контр разведке Туниса сидят европейцы? Почему полковник Морисон, судя по всему, англичанин по национальности, является заместителем начальника разведки Бизерты?
– Сложный вопрос. Раньше Тунис был колониальным государством и ведущие посты в нем были заняты иностранцами. Сейчас Тунис независим, но арабы, руководители этого военизированного государства, понимают, что без иностранцев, работающих внутри государства, им все равно не прожить, как в политическом, так и в экономическом отношении. Они не стали разрушать старые кадры, старые связи, просто заменили руководящие кадры на арабов, оставив всю структуру по прежнему.
– Выходит, полковник Морисон работает на них много лет.
Васильков помолчал и сделав длительную паузу, сказал.
– Да уж очень давно работает. Может лет 15, может и больше.
Федотов встретил меня отборной руганью. Правда он ругал не меня, а шифровку, которую только что получил.
– Мать их за ногу! Они требуют, что бы мы срочно переправили груз в Грецию на острова Миконос.
– Я получил только что другое предложение, продать груз за 10 % стоимость.
– С ума сошел, бочки стоят 44 миллиона.
– 10 % получишь ты, а не те кто продаст бочки.
– Иди ты в жопу. Приказ есть, через 2 часа отправляемся.
– Разрешите идти, подготовиться к отходу.
– Давай.
Мы прошли Крит и подошли к островам Киклоды.
– Саша, – подобрел Федотов – одну лодку поведешь ты, другую я. Я боюсь уже кому либо доверять. Держимся вместе. Там у острова Миконос имеется небольшой островок с западной стороны, здесь нас ждут. Это последняя операция Саша, обещаю тебе.
– Хорошо, Николай Васильевич, только идите за мной. Постарайтесь не отклоняться от курса и меня.
– Уговорил, Саша.
Он приятельски похлопал меня по плечу.
Помимо снаряжения аквалангиста, я взял с собой автомат и пистолет и первым вышел под воду на своей малютке, с бочкой красного цвета во второй кабинке.
Мы плыли без разведки района и это был безумный риск. Риск отчаяния.
Мне казалось, нас давно засекли гидрофоны и мы плывем к своей смерти. В подтверждении этого, появились касатки, которые как почетный эскорт, окружили лодку.
Мне стало тошно.
Правая, здоровенная рыбина длинной 4 метра, ударила мою лодку, вскользь. Меня только дернуло и я подумал, что это случайность. Второй удар разрушил эту иллюзию. Это началась осада запрограммированных чудовищ. Меня умышленно отклоняли от курса на глубокую воду. Удар, еще удар. Из рук рвется штурвал, а глаз этой скотины идет параллельно моей кабине. В нем ни чего нет, в нем пустота, в нем смерть. Федотов идет за мной и испытывает точно такое же давление касаток, что и я.
Вдруг касатки исчезли. Я насторожился. Где-то слабо зазвенел зуммер в шлеме. Мне уже было не до Миконоса, мне был нужен любой остров, который был поблизости. Можно конечно переждать опасности, но кто знает какое у них оборудование и не всадят ли они глубинную бомбу на любое скопление металла, обнаруженное на глубине. Справа появился шум зуммера посильнее. Их двое, а ближайший остров в двух милях. Я несусь к этому острову, но по звукам чувствую, они быстрее. Шумы нарастают и приближаются к нам. Где же выход?
До острова миля. Я решился. Открываю кран продувки и чувствую, как лодка начинает приближаться к светлому пятну поверхности воды. Добавляю еще воздух, и пластиковый козырек выполз на поверхность и режет воду перед собой. Сзади несутся два судна, до них метров 700. Федотов не поднялся, он идет на глубине. Слева по курсу идут буруны воды, там отмель. Я сворачиваю на отмель.
Впереди встает столб воды, сторожевики заметили меня и начали обстрел. Мне наплевать, лишь бы проскочить мель. Вот и она. Глухой удар по днищу подбрасывает меня, лодка ударяется днищем и вылетает из воды, потом с шумом опускается и я чувствую, что почти спасен. Мель осталась сзади и сторожевикам меня не догнать, если, правда, снаряд не сделает из меня решето. Федотова нет, он пошел своим путем.
Впереди остров, заворачиваю за него, потом еще остров, еще поворот и я в лагуне. Стена песчаного обрыва охватывает лагуну, но я несусь к ее средине. Где-то справа, в стене обрыва показался темный проем, похожий на пещеру или щель, я кладу руль на это темное пятно. Фонарь кабины с трудом откинулся на сторону. Лодка несется к берегу. Я выползаю из кабины и оттолкнувшись, выбрасываюсь из лодки. Я плаваю в воде и вижу хвост подлодки, выкидывающий с кормы фонтан воды. Прыжок на пляж и глухой удар в стенку обрыва. Вдруг, гора насыпи, как бы подламываясь, обрушивается вниз. Легкая пыль стояла на месте тарана. Лодка исчезла под обвалом песка.
Я доплыл до берега и скинул шлем. Посторонние звуки природы обрушились на меня. Где-то справа, раздавались глухие удары. Там сторожевики утюжили Федотыча. Я кажется, уже отвоевался.
Иду вдоль берега, туда где долбали лодку Федотыча. На душе скверно. Вдруг, из-за откоса берега появились фигуры пяти аквалангистов, бегущих ко мне. Я перетащил из-за спины автомат и приготовился к стрельбе.
Первый аквалангист, получив пулю, подпрыгнул и рухнул под ноги, бегущего сзади. Я очередью снял сначала правого, потом левого. Остальные двое, заметались, да и что можно сделать безоружному, против автомата. Они побежали назад, но я застрелил сначала, последнего, потом другого.
Один из аквалангистов был ранен, но он умирал. Я подложил ему под голову камень. Смерть медленно занимала каждый дюйм кожи его тела. Он хрипел.
– Полковник Морисон…, предлагал вам сдать…
Он умер от дырки в кулак, которую делает пуля, из моего автомата. К сожалению, она рассчитана на касатку или акулу.
Я нашел лодку Федотова. В нее не попали бомбой, но она взорвалась рядом и это было достаточно, для ее конца. Пластиковая кабинка разворочена. Федотов, раздавленный взрывной волной, сплющен в кресле кабинки.
Проклятая бочка, выброшена взрывом, и лежит в метрах 4 от лодки. Она как решето, но я, для страховки, выпустил в нее всю обойму из пистолета. Воздух и белая муть, выпрыгивали из нее после каждого выстрела. Пора плыть обратно.
«Павлов» подобрал меня одного.
В Бизерте, на борт поднялся Васильков с приказом командующего флотом о переподчинении гидрографического судна «Академик Павлов» командиру базы.
В каюте Федотова Васильков орал на меня, в присутствии капитана корабля.
– Где подводные мини– лодки? Где груз?
– Они погибли в районе островов Миконос.
– Почему Федотов погиб с лодкой, а где ваша?
– Она была расстреляна сторожевиками, когда я поднялся на верх.
– Вы идиот, товарищ капитан-лейтенант. Вам надо было погибнуть вместе с лодкой, а теперь я вынужден вас отстранить от командования диверсионной группой до решенья вашей судьбы командующим флотом.
– Разрешите идти?
– Идите. Вечером приготовьте рапорт о прошедшей операции.
На следующий день, отпросившись у командования, я поехал к Мариам. Ее отец оказался дома.
– Папа, Алекс приехал.
Мариам нежно поцеловала меня.
– Ну как, молодой человек, поездка? – прервал волнующий процесс полковник Морисон.
– Как всегда, неудачно.
– Опять жертвы?
– Да. Но погибли и наши, и ваши.
– Я только что узнал об этом.
– Один из раненых пытался мне что-то сказать от вашего имени, но не успел.
Полковник нахмурился.
– Господи, когда кончиться эта резня? – спросила Мариам.
– Сегодня. С сегодняшнего дня, я временно освобожден от должности.
– Васильковым? – спросил полковник.
– Да. Наконец-то он получил над нами власть.
– Он еще не знает, что его дело плохо. Судя по всему, и в верхах еще не знают, что с ним делать. Но то, что его уберут, это не надо сомневаться. А что вы теперь будете делать, молодой человек?
– Раз его отстранили, он будет со мной, – проворковала Мариам.
– Я думаю, что мне пора уходить со службы, совсем.
– Вам не позволят остаться здесь. Русским можно только дезертировать или просить политического убежища.
– Мы с Мариам, решили бежать в Австралию.
– Мариам, это правда?
– Да папа. Я даже свои деньги приготовила.
– А что мама скажет?
– Она меня благословила.
– Ну что ж, я узнаю обо всем последний и вроде, тоже не против. Даже помогу. Документы я вам выправлю. Давайте создавайте новую жизнь.
Мы уже не стесняясь полковника поцеловались.
– Кстати, – вдруг оторвался я от Мариам – премия в 10 % от стоимости наркотика, осталась в силе.
Произошла немая сцена. Полковник только через некоторое время пришел в себя. Мариам захлопала в ладоши.
– Алекс, а сколько это, сколько?
– Алекс, вы сохранили бочку? – перебил Мариам полковник.
– Да, спрятал на острове. Это Мариам, примерно, 2,2 миллиона долларов.
Полковник сорвался с места.
– Алекс не уходи, я сейчас.
Он выскочил из комнаты.
– У нас, правда, будет много детей?
– Обязательно, Мариам.
Январь. 1995 г.
Кристалл
Она глядела на меня с гневом и презрением.
– Простите, но я нечаянно.
Девушка сходила с автобуса и я, идя за ней, нечаянно наступил на ее длинную юбку, которая удачно легла на ступеньки под мои ноги. Юбка порвалась, по всей длинные, вдоль левого бедра. Девушка придерживала его рукой.
– Я живу в этом доме с мамой. – продолжил я – Пойдемте, мама поможет вам зашить юбку.
– Идите вы….
Она заколебалась, попробовала шагнуть, но разрез юбки разошелся и белая комбинация мелькнула снегом на черном фоне.
– А впрочем… Ваша мама сейчас дома?
– Да не бойтесь. Там она. Пойдемте.
– Я не боюсь.
Ее носик гневно задрался и длинный пучок волос, перехваченный резинкой, и челка задрожали от возмущения.
Я пошел впереди, она заковыляла за мной.
– Да не неситесь вы, как метеор. Сбавьте обороты.
Я задержался и, поравнявшись с ней, зашел с левой стороны.
– Еще, скоро, – нетерпеливо спрашивает незнакомка.
– Вот парадная.
Это обычная, грязная парадная, с надписями грамотных детей на стенах. Здесь Васи, Маши, Коли, Люси, с приложенными крестиками между именами, равнялись любви или кто-то кого-то посылал в… и на… анатомические части человеческого тела.
Девушка хмыкнула.
– Какой этаж?
– Пятый.
– Идите впереди.
Мама открыла дверь и ее лицо вытянулось, когда она увидела девушку за моей спиной.
– Мама, я не один. Я нечаянно наступил на юбку и порвал ее э….
– Ира. Меня звать Ира. Здравствуйте.
– Здравствуйте, Ира. Проходите. Опять этот медведь что-то натворил?
– Вы не могли бы мне помочь зашить эту юбку?
– Пойдемте в ту комнату, Ира. Все там сделаем.
Я сидел за рабочим столом и разбирал книги и документы.
– Какие у вас необычные камни?
Ира стояла у полок в маминой плиссированной, цветастой юбке и пальчиком проводила по коробкам с коллекцией камней.
– Вы в этой юбке выглядите превосходно, гораздо лучше, чем в длинной. У вас очень красивые ноги.
– Я вам не скаковая лошадь, чтоб меня рассматривать и знаю лучше, что для меня красиво и что мне подходит… Ваша мама дала мне свою юбку, взамен порванной, – Ира задержала взгляд на крупных камнях, разложенных на черном бархате в коробке со стеклом. – Ой, что это?
– Эти камни природные, необработанные гранаты. Их всего 16 оттенков и все представлены здесь.
– И этот зеленый?
– И этот зеленый. Эту коллекцию собирала мама. Она была геологом.
– Эта коллекция дорого стоит?
– Вообще-то прилично, но камни не обработаны. Самое ценное, что на каждый камень есть, как бы свидетельство, где его нашли и какое месторождение.
– А золото есть?
– Есть.
Я подошел к полкам и поднял такую же коробку со съемным стеклом. Выдвинув стекло, взял несколько пробирок.
– Посмотрите. Это самородное золото с Миасских приисков на Урале. Видите крупинки золота на дне. А это Юконские россыпи с Аляски у местечка Клинч. Вот эта порода с золотыми блесками, отколота в Сибири у прииска Зареченский. А эта Южно-Африканские породы, их тут пять пробирки и все с разных мест.
– Ух ты, как интересно. И все мама собирала?
– Нет. В Сибири и на Урале сама, а эти образцы присылали друзья и академик Вернадский. Он очень маму уважал. Когда надо проконсультироваться, где нашли и какой тип минерала, всегда приглашали маму. Ей доверили разбирать знаменитую коллекцию драгоценных и полудрагоценных камней Геологического музея, которая после революции была свалена в подвал и пролежала там 21 год.
– А радиоактивные камни есть?
Я собрал пробирки с золотом в коробку и взял с полки другую. Тонкий лист раскатанного свинца, составлял отделку внутренности деревянной коробки. На вате лежали желто-оранжевые камни.
– Пришлось отделать коробку свинцом, образцы очень влияют на соседние минералы и они начинают рассыпаться. Эти породы из Тюи-Мюи с Урала, а эти с Южной Африки, в 250 километрах от Кейптауна.
Ира отпрянула от коробки.
– А вы где работаете?
– В институте. Инженером.
– Вы также, как и ваша мама знаете о минералах все?
– Почти, – улыбнулся я. – Ведь, вся моя жизнь прошла среди этих коробок, гор, тайги, приисков. Мама, по возможности, таскала меня всюду.
– Боже, какие красивые кристаллики.
Пальчик Иры сделал полосу по пыльной поверхности другой коробки.
– Это Казахстанские кристаллики серы, весьма редкий и ценный минерал, даже дороже некоторых драгоценных камней. Обычно сера имеет вот такую форму, – я ткнул палец в соседнюю коробку, где лежал какой то обломок минерала. – Где-то в районе 30–40 годов, было найдено три кристалла. Один остался у нас, один был, а потом пропал, у Вернадского, а другой был выкраден из геологического музея.
– А потом, были найдены кристаллы серы?
– Были и много. И в Америке, и у нас. Много где. Но эти первые. А первые всегда ценные.
– Вас звать, кажется, Дима? У вас чудесная мама, Дима.
В этот момент в дверях появилась мама.
– Дима, ты предложил Ирочке чай? Фу, какой невоспитанный мальчик.
Ира улыбнулась.
– Спасибо. Не надо. Мне пора. Я очень спешу домой. Там, наверно, беспокоятся.
– Ирочка, ты иди в этой юбке, она тебе очень идет. А в той рваной, я сделаю клин и выровняю неровный разрыв. Потом придешь и возьмешь.
– Спасибо вам. До свидания.
Ира ушла.
– Красивая девочка и, пожалуй, умница, – произнесла мама в закрытую дверь.
На работе меня вызвал начальник.
– Не хотите съездить в Бельгию, Дмитрий Иванович? Там нужен консультант по алмазам.
– По алмазам? Но там и своих полно. Один Гальяни, что стоит.
– Может он чего-то и стоит, но им прислали редкие породы алмазов. Это цветные алмазы. Они подозревают, что их пытаются надуть, подсунув искусственные.
– Цветные алмазы делаем и мы. И потом, все знают, что искусственный камень, который получает большинство стран, очень мал по размеру и очень редко идет в драгоценные камни. Я не говорю о наших, наши пока на рынок не вышли.
– Вот и поезжайте. Все там на месте и увидите. Они очень просили, чтоб вы приехали. Кстати, вы поедете не один. С вами поедет еще один эксперт– консультант Таня Дубинина.
– Когда вылет?
– Через три дня.
Таня жуткая курилка. Через каждые 20 минут, она вытаскивает «Беломор» и начинает травить себя и окружающих дымом. Вот и сейчас, ее пробрал зуд закурить в самолете. После 5 минутного отсутствия, она появилась, притащив с собой волну запахов прогоревшего табака.
– Дима, а крупные алмазы могут быть искусственными?
– Могут. Только дело-то не выгодное. За рубежом стоимость такого алмаза, выше найденного, раз в 5.
– А ты сейчас над этим работаешь?
– Над этим.
– Ну и как?
– Уже два раза взрывался.
– А алмазы?
– Есть и алмазы. Таня, я хочу немножко подремать, ты меня разбуди, когда подлетим.
– А искусственные алмазы могут быть цветные?
– Если подделка, да. Если при получении на установке, – нет. Но любой прозрачный алмаз, даже не поддельный, можно выкрасить в разные цвета.
Таня специалист по рубинам. В этой области она непревзойденный мастер.
– Ладно, спи, Дима.
Мистер Нейман любезно предложил мне и Тане сигары. Я отказался, а Таня вцепилась в сигару и, оторвала ее кончик зубами, тут же задымила как паровоз.
– Из Индии нам пришла партия переработанных алмазов, – начал мистер Нейман– Я вам покажу некоторые из них.
Он подошел к маленькому квадрату сейфа заделанного в стене и открыв его, вытащил черный мешочек. На его ладонь вывалилось три крупных алмаза, карат так под 80–90.
– Вот посмотрите. Наши утверждают, что ни одно государство не может выкинуть на рынок крупные искусственные алмазы, да еще таких окрасок. Но израильтяне, тоже получили из Индии большую партию таких же алмазов и забили тревогу. Дело в том, что все крупные алмазы, на приисках, учитываются сразу, после того, как их обнаружили. А сведений о нахождении такого количества крупных камней с приисков стран производителей мы не получали. Отсюда возникает два варианта: либо они поддельные, либо украдены с прииска или найдено новое, неизвестное нам месторождение.
Я взял один камень. Он был синеватого цвета с фиолетовым оттенком. Грани были превосходно отделаны и блеск от вращения камня при солнечном свете приятно щекотал глаза. Я узнал его, это был мой камень. Пять месяцев тому назад у меня наконец-то бесперебойно заработала установка и я выдавил на ней первую партию в 17 камней. Начальник сам взялся обработать кристаллы облучением и после показал мне именно эти цвета.
– Господа, так что вы скажете? – нетерпеливо спросил Нейман меня и Таню.
– А по оптическим параметрам все в порядке? – задала вопрос Таня.
– Да.
– Тогда я пас, только Дима может сказать всю правду.
Я тянул резину, не зная, что сказать. Ведь чертов Нейман, потребует письменного подтверждения моих слов, если я скажу правду, и потом, вцепиться как клещ, по каким таким признакам я определил его искусственное происхождение. Если сказать неправду и когда-нибудь это откроется, мое имя будет зачеркнуто для запада. Я решился.
– Они искусственные.
– Вы уверены?
– Да.
– По каким признакам вы определили, что они искусственные?
– Таня, извини, выйди пожалуйста здесь будет профессиональный разговор.
Таня ошалело посмотрела на меня и вышла из кабинета.
– Мистер Нейман, эти алмазы делал я на своей установке. Все эти окраски проходили перед моими глазами.
Нейман подпрыгнул с кресла и перегнулся через стол ко мне
– Дмитрий, вы правда добились крупных размеров?
– Да, это так.
– Дмитрий, это же здорово. А как их себестоимость?
– Нормально. На уровне найденных.
Нейман плюхнулся в кресло. Лицо его запотело от волнения.
– Кто же тогда переправляет их в Индию?
– Увы, я не знаю.
– Слушай, Дмитрий. Я подумал сейчас и решил, что мы никому не скажем, что эти камни искусственные. Если все узнают об этом, цены на рынке поменяются не в нашу пользу. Мы итак сейчас с трудом их удерживаем на должном уровне.
– Наверно это разумно.
– Тогда договорились. Но твое молчанье должно стоить денег. Полпроцента от стоимости этих алмазов устроит, правда с условием изготовления не более 15 камней в месяц. Деньги перечисляются в Дойче банк на ваше имя.
– А Таня? Как с ней?
– Сейчас мы убедим ее в обратном. Скажем, что камни нормальные. Мэри, – сказал Нейман пульту, – Пусть эксперт из России войдет.
Таня вошла и присела в кресло у стола.
– Миссис Дубинина, мы долго взвешивали все факты подтверждающие искусственность камней и Дмитрий не смог убедить меня в этом. Так, Дмитрий?
– Да.
– Поэтому, мы решили, что каждый остается при своем мнении и эти камни наша фирма продает по рыночным ценам.
– Простите, мистер Нейман, но в Европе и пожалуй в мире, лучшего эксперта, чем Дмитрий нет. Если он сказал, что это искусственный камень, то это действительно так.
– Мистер Нейман показал мне каталог камней из Бразилии и я с удивлением увидел окрас алмазов как этот, – пришел я на помощь Нейману.
– Вот видите, – обрадовался Нейман.
Он заказал коньяк с кофе и мы, поболтав для приличия еще немного, уехали в отель.
– Дима, ты уверен, что алмазы настоящие?
– Нет. Алмазы искусственные.
– Значит он просто держит рынок?
– Да.
– Так зачем нас приглашали?
– Для престижа. Им невыгодно сбивать цену рынка.
– Вот сволочи. Небось нами и прикроется.
– Само собой разумеется.
Таня и я получили подарки от фирмы: по видеомагнитофону и по десятку кассет.
Начальник выслушал меня, нервно теребя пальцами бумаги. Про то, что я открылся Нейману, рассказав ему о работающей у нас установку, промолчал.
– Значит он спросил тебя, кто их изготавливает и переправляет в Индию?
– Да.
– Это хорошо, что ты сказал, что не знаешь, но теперь эта свора, не только он, но и другие, будут искать источник появления камней и их маршрут. Это у господ хорошо налажено.
– Виктор Степанович. Ведь я знаю, что камни наши, с моей установки.
– Ну и молчи. Что думаешь, я их переправляю и деньги получаю. Здесь и по выше есть. Мне придется доложить о твоей поездке. Составь грамотно отчет и ни слова о том, что ты догадался.
– Хорошо.
Идею новой установки для производства алмазом я нашел в Военмехе, подсмотрев дипломный проект одного студента о штамповке взрывом. Почему бы мне взрывом не создать высокое давление в камере, а если удержать его в течение длительного времени, да еще при высокой температуре, то условия для получения алмаза выполнены. Самое тяжелое оказалось удержать давление. Здесь я год помучился, но получилось, а энергия взрыва оказалась дешевле, чем гидравлическая, что сказалось на себестоимости алмаза.
– Ира приходила, – сообщила мне мама, – Юбку взяла. Я ее чаем попоила, уговорила еще придти.
– Ну и как, уговорила?
– Сегодня придет. Я пообещала ей сшить кофточку с кружевным воротничком.
– Ну, мамуля, ты и дипломат.
– Ладно тебе, ты лучше девчонку не упусти. Для тебя стараюсь, золото, а не девочка.
Золото примчалось, как метеор и тут же после непродолжительного рандеву, ринулось обратно. Я рванул за ней, догадываясь, что она может упорхнуть навсегда.
– Не надо меня провожать. Не надо.
– А я тебя не провожаю. Я охраняю.
– Мне охрана не нужна, – гордо задрала носик она.
– Вон видишь, три парня стоят у подворотни. Здесь уже который раз с девушками происходят несчастья.
– Где, где они, – вдруг испугалась она.
Мы прошли молча мимо подворотни и она ни слова после не сказала о том, что мне нужно уйти.
– Как вы съездили за границу?
– Плохо. Я заврался так, что теперь распутаться не могу.
– А надо было врать?
– Конечно. Это связано с моей работой. О ней там нельзя распространяться.
– И все по камням?
– Все по камням.
– А я ходила в геологический музей. О работе вашей мамы там никто не знает, только говорят, что по приказу Берии коллекцию за неделю привели в порядок.
– Так и было. За мамой пришли и отец думал ей конец, но через неделю она пришла, жива и невредима.
– Какой ужас. Наверно, все семьи должны через что-то пройти.
– Ты хочешь сказать, через страдание.
– Да.
Она отрывисто бросила на меня взгляд и больше ни о чем не спрашивала. Мы прошли два квартала.
– Я пришла домой.
Она заколебалась, потом нерешительно сказала.
– Пойдем, я тебе покажу одну вещь… Пообещай, то, что ты увидишь, не скажешь никому.
– Обещаю. Пойдем.
Она повела меня по лестнице до третьего этажа. Трясущимися руками открыла дверь, – Иди первый.
В квартире пахло мочой и вонью человеческих испражнений. В большой комнате на полу сидела спиной к дивану грязная большая девица, лет 17, с белесыми, распущенными патлами волос и испачканной одежде. Она не оглянулась на меня, ее взгляд уперся в пол, руки вяло гладили ворс ковра.
– Здравствуйте, – сказал я.
Девица не прореагировала. Она сосредоточено глядела в одну точку. Откуда-то появилась кошка, черно-серого цвета, такая же не привлекательная, как и девица и провела своей мордой по моей ноге.
– Она тебе не ответит, – услышал я сзади голос Иры, – Она тронулась.
Я оглянулся. Ира стояла у косяка двери, прикусив губу и чуть не плача.
– Когда ей было 11, ее изнасиловали два мужика. Уже 6 лет, она не приходит в себя.
Я подошел к сумасшедшей и сел на корточки.
– Эй, – я тронул ее за плечо, – Ты меня слышишь?
Голова шевельнулась и поплыла вверх. Пустой взгляд голубых глаз поразил меня. Она опять уронила голову и волосы замерли, после непродолжительного колебания От девицы пахло отвратительно.
– Она опять обмочилась. Ты не представляешь, как нам с мамой тяжело таскать и мыть ее в ванной. И так каждый день… Ну ты нагляделся, теперь дуй отсюда.
Ира наступала на меня. Уперлась рукой в грудь.
– Ты иди, уходи. Ну уходи же…
Ярость клокотала в ее глазах. Я повернулся к двери и вышел из квартиры. Сзади выстрелил возмущенный замок.
В лаборатории появилась Таня Дубинина в сопровождении упитанного, крепкого мужчины.
– Дима, – обратилась Таня, – Хочу тебя познакомить, Алексей Кириллович Морозов, мой старый друг. Страшно обожает камни.
– Ну уж, Танечка, ты меня представляешь, как коллегу. На самом деле Дмитрий Иванович, я с большого дома на Литейном. А с Таней мы действительно друзья. Сколько Танечка уже знакомы?… Лет, наверно, 15–20.
– Давно, Алексей Кириллович, еще с Тагильского дела.
– Вроде так. Нет ли у вас чайку, Дмитрий Иванович, совсем горло пересохло.
– Пойдемте ко мне в кабинет, чего-нибудь сообразим.
В кабинете мы расселись по стульям и я по телефону попросил лаборанта приготовить и принести чай.
– Алексей Кириллович, – начала разговор Таня, – очень интересуется Нейманом и поэтому попросил меня познакомить с тобой.
– Ты, Таня, как всегда, несешься в рай. Я действительно интересуюсь этим господином, но меня интересуют и некоторые другие вещи, связанные с алмазами.
Вошел лаборант и принес термос с чаем. Когда он вышел, я достал из шкафчика химические стаканы и разлил чай.
– Так что же вас, Алексей Кириллович, интересует? Конкретно?
– У нас ведь заключен договор с Нейманом на поставку определенного количества алмазов, полученного с наших месторождений?
– Да. Мы входим в единую мировую систему и высылаем то мизерное количество, чтобы не уронить алмазный рынок.
– Хорошо. А как с искусственными алмазами? Нейман у нас их покупает?
– Договора с ними по искусственным алмазам нет. Напрямую Нейман искусственные алмазы не покупает.
– То есть, все же выходит, наши искусственные на мировом рынке есть?
– Есть?
Морозов отпил чай, а Таня засмолили следующую сигарету.
– Я знаю, вы одно из предприятий, делающих алмазы. Куда вы их поставляете?
– В принципе, я этим не занимаюсь. Но наши феониты и другие похожие структуры, поступают и в ГОХРАН, и на перерабатывающие предприятия России, где выпускают вполне приличные вещи и технические изделия.
– А можно ли сделать искусственные алмазы, не подделку, больше 20 карат?
– Можно.
Гости выпили чай и Алексей Кириллович поднялся.
– Вы конечно меня простите Дмитрий Иванович. Мне еще надо сделать несколько деловых встреч, а времени… увы нет. Я рад что мы познакомились, а еще больше рад, что получил от вас некоторые нужные мне сведения. До свидания.
Он пожал мне руку и пошел к двери. Таня задержалась у моего уха.
– А ты молодец, Димка. Он получил и, фактически не получил информации.
Я с удивлением посмотрел на нее. Она махнула рукой и исчезла вместе со спиной КГБиста.
Я поймал Иру у ее дома.
– Ты можешь сходить со мной куда-нибудь?
– Нет, Оля одна дома.
– Можно я пойду с тобой?
– Зачем. Ты же все видел… Впрочем, пойдем.
Оля лежала на диване и сопела, закрыв глаза. Вонь волнами исходила от нее.
Ира беспомощно развела руками.
– Дима, прошу помоги ее дотащить до ванны.
Я не стал ей отвечать. Просто обхватил вонючую девицу и понес ее в ванну. И тут она стала мычать и брыкаться. Мы силой стянул с нее платье и бросил в угол. Девушка была только в грязных трусиках. Фигура ее была превосходна, большая грудь, осиная талия и крутые бедра с длинными ногами. Ира включила душ, а я перегнул девицу на доску поперек ванны. Она отчаянно брыкалась и мычала, мешая Ире содрать трусы. Я посильней придавил одной рукой туловище к доске, Ольга замерла и Ира, выкинув с ее трусы, принялась обмывать тело. Дикий вой раздался в ванной.
Мне надоел этот вой. Злость закипела на эту сумасшедшую бабу. Я оттолкнул Иру и, размахнувшись, врезал ей ладонью по заднице с такой силой, что девица двинулась головой в стенку. Наступила тишина, только вода шипела из отверстий душа. И вдруг, четкий голос сказал.
– Мне больно.
– Лежи спокойно, больно не будет. Ира, черт тебя возьми, помой ее всю.
– Да отпусти же ты меня, – говорит подо мной спокойный голос Оли.
– Ира…
Ни какого шевеления. Я оглянулся. Ира с огромными глазами смотрела на меня и не двигалась.
– Ты долго будешь стоять, как истукан, – рявкнул я.
Она как тень, поплыла к голове девицы.
– Оленька, ты слышишь меня?
– Ира, мне больно. Скажи этому…, – она запнулась, – пусть не давит меня рукой.
Ира схватила мою руку и отбросила ее.
– Оленька, вот мама обрадуется.
Она опять заплакала, прижав голову Оли к себе. Я поймал шланг душа и потрогал плечо Иры.
– Ира, помой ее. Я пойду в комнату.
– Да, да. Иди, Дима. Я помою ее.
Я вошел в комнату и с трудом расковыряв уплотнения окон, раскрыл их нараспашку.
На кухне, в холодильнике, было много всякой жратвы. Я выбрал шпик, яйца, зеленый лук и стал творить яичницу на газе. Когда я кончил жарить и поставил все на стол, стукнула дверь в ванную. Зашлепали шаги, удаляясь в комнаты. Ко мне подошел кот и умильно посмотрел на меня.
