Текст книги "Я - Кукла. Сборник повестей"
Автор книги: Евгений Кукаркин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Февраль 1994 г. Сербия. Белград.
Я работаю в отделе по странам СНГ. Это муторная, нудная работа с информацией, поисками нужных лиц, вычислениями тех, кто работает против республики и бесконечной фильтрации людей, находящихся в контакте с иностранцами и по поступающим сигналам.
В начале Февраля меня и двух сотрудников отдела вызвал к себе полковник.
– Из информированных источников к нам поступили сведения, что десятого Февраля в ресторане «Шторм», сотрудник украинского посольства, – начал он, – получит информацию от сотрудника консульского отдела Литвы. Нас, конечно, интересует содержание этой информации. Из тех же источников можно предположить, что это какой-то документ, может черновик, а может быть негласное соглашение между двумя государствами о блоке противодействия России и государств, поддерживающих с ней дружеские отношения. Я собрал вас, что бы посоветоваться, необходимо ли нам вмешаться и получить эти документы или сохранить роль стороннего наблюдателя. У кого какие мнения?
– Разрешите мне господин полковник, – выступил я.
– Да, пожалуйста, лейтенант.
– Не лучше бы было собраться прибалтам в посольстве Украины и за закрытыми дверями решить все вопросы, не привлекая внимания наших органов?
– Хороший вопрос лейтенант. Действительно, почему бы им не собраться где-нибудь в укромном месте, а не на виду. Мало того, по нашим каналам дважды поступила информация о встрече двух дипломатических работников в этом ресторане. Как будь-то кто-то навязывает нам эту информацию. Самое интересное, что оговаривается документ и его примерное содержание. Для чего же им надо эта демонстрация? Как вы думаете, лейтенант? Я обращаюсь к вам, потому что вы занимаетесь вопросами СНГ.
– Я думаю, что умышленная утечка информации должна вызвать негативную реакцию в мире, что может привести к непоправимым последствиям. Сейчас Украина лезет на непрерывные провокации с Россией по поводу Крыма, флота, ракет, создает всякие политические конфликты, с целью создать противоположный ей лагерь. Причина эта в экономической и политической нестабильности в самой Украине. В мире она еще не набрала веса и стремиться сблокироваться с любыми государствами, которые пообещают ей помощь. Цель провокации проста – мы захватываем документы, потом публикуем или передаем их России и начинается скандал. Государства, по тем или иным причинам относящиеся отрицательно к России примкнут к Украине и начнут вливать в нее капиталы, делая ее форпостом борьбы с Россией.
– Возможно вы и правы. Сейчас на Украине великодержавный национализм взят в основу построения государства. Но это, пока, еще предположения. А вы, что можете сказать? – обратился полковник к другому сотруднику.
– Может нам не лезть на рожон господин полковник. Может нам проследить, как произойдет передача и мирно разойтись. Будем вести непрерывную слежку и поймаем какую-нибудь ниточку.
– Нет, мы возьмем этот документ. Здесь надо подходить по другому. Нестабильность политической обстановки на Украине может привести к разным результатам. Либо Украина пойдет на сближение с Россией, если ее ни кто не поддержит, либо будет источником конфронтации с ней с непонятным, пока для нее, будущем. Про прибалтийские государства, я не говорю, они экономически крепнут и чувствуют себя превосходно. Но национализм там на столько силен, что их привлекает любая провокация против России. Хотя они очень осторожны, но вопить о попытках проглотить малые государства Россией, они будут всю свою жизнь. Нам нужен этот документ, чтобы держать его на всякий случай и в зависимости от дальнейшей обстановки, либо опубликовать, либо передать, либо тихонечко спрятать в архив. Теперь об операции.
Полковник позвонил по селектору.
– Подполковник Нушич, зайдите с документами.
Вошел офицер с папкой в руке.
– Знакомьтесь, подполковник Нушич.
– Здравствуйте господа. – подполковник протянул каждому руку.
– Докладываете, подполковник.
– После того, когда представитель Литвы уйдет, господин Короленко, точно, задержится погулять в ресторане. Группа лейтенанта Сидорова начинает действовать. Лейтенант должен устроить скандал и драку с господином Короленко. Мало того, он должен обработать его так, что тот не скончался. Потом лейтенант, отвлекая внимание публики, с шумом двинется к проходу и уедет на газике. Остальные члены группы… Один подделается под врача и, наклонившись над Короленко, вынет все документы. Остальные члены группы отвлекают внимание публики, с одной стороны, сдерживают окружающих от вступления в драку, с другой стороны, создают много шума и помогают лейтенанту исчезнуть. Начало операции в шесть вечера. Вот фотография господина Короленко – и он выложил на стол несколько больших фото. Я подошел взял фотографию и… обомлел. На меня смотрел «Кабан», да тот самый Кабан, которого я первым уложил в спецлагере.
– Вы его знаете, лейтенант? – спросил полковник, который внимательно следил за мной.
– Да. Я с ним встречался в спецлагере и имел честь драться с ним.
– Ну и кто тогда победил?
– У него осталась слабая правая ключица и челюсть, полковник. И там мне нужно было побеждать.
– Так. Так какие у него еще слабые места?
– Он отлично физически подготовлен и ломает монеты пальцами, но менее поворотлив, хотя реакция есть.
– Ну что ж, вы уже раз с ним встречались, вам и карты в руки, так говорят по-русски. Подполковник загримируйте лейтенанта так, чтоб его старый знакомый не узнал. И еще, больше импровизации, а вам лейтенант, не доводить дело до убийства. Надо все представить, как хулиганскую драку. Вопросы есть?
– Да. Мне не понятна еще одна вещь. Почему на встречу выбран Кабан. Ведь там не идиоты и посылая туда такого мужика, там знали, что не каждый его возьмет. Нет ли здесь другого смысла или другой пакости с их стороны. Не будет ли на встрече кто– то третий, который все будет снимать на пленку.
– Это серьезный вопрос. – сказал полковник– Выплыл он только сейчас, когда вы увидали его на фото. А как вы думаете, господа?
– На все вопросы мы еще не можем дать ответа, – выступил первым подполковник. – Но если лейтенант может завалить «кабана», то я думаю, операцию отменять не надо. Будет там третий или кто-то другой, мы постараемся увидеть на месте.
– Может кто-то еще выскажется? – спросил полковник.
Все молчали.
– Ну тогда все. Все по местам.
Несмотря на военное время, ресторан был забит гражданскими и после шести, столиков практически не было. Кабан сидел с полураздетой девицей, что то ей увлеченно говоря, и накачивал себя коньяком. Я оглянулся, все сотрудники сидели на местах и делали вид, что усиленно надираются.
Пора. Я встал, взял не открытую бутылку шампанского и заплетающимся шагом подошел к столику Кабана.
– Простите, – я икнул, – я вас где-то видел…
Кабан насмешливым взглядом смотрел на меня. Потом оглядев мою фигуру, он молча взял рюмку и опрокинул ее в рот.
– Я хочу угостить вас шампанским, – сказал я и стал открывать бутылку.
– Вы русский? – резко спросил кабан.
– А откуда вы догадались? – оттягивал время я.
– Пошел вон, – проревел он, но я уже успел выстрелить пробкой и струя шампанского ударила ему в лицо.
Кабан откинулся и прежде чем он открыл глаза, я этой же бутылкой ударил его по голове. Кабан сидел неподвижно, открыв рот. Бутылка разлетелась осколками и его дама завизжала. Зная, что надо выкладываться, я вложил в его челюсть все, что имел: и вес, и размах, и силу. Кабан со стулом с грохотом, растянулся на полу. Музыка прервалась, кто– то еще закричал. Какой– то гражданский, подскочил ко мне и схватил за руку. Смахнул его как пылинку и он, опрокинув, соседний столик, с сидящей компанией, увлек ее на пол. Начался бедлам. Я направился к двери и несколько человек шарахнулись от меня, однако у выхода стоял военный с револьвером в руке и орал: «Стой». Я дернулся влево и тут же бросил тело вниз. Офицер не успел выстрелить, он грохнулся на ступеньки и револьвер скатился вниз. Я вскочил и бросился в дверь. Сзади стоял вой и визг. Я подскочил к газику, открыл дверцу и машина рванула по улице.
Через два часа подполковник подводил итог.
– У господина Коваленко выбита челюсть и кровоизлияние в мозг. Врачи говорят он вытянет. Тяжело пострадал капитан интендантской службы, у него поврежден позвоночник, он повредил его, когда падал на ступеньки. У остальных – мелкие ушибы, синяки и царапины. Документы у нас. Можно считать, что операция прошла успешно.
– А был ли кто– то еще? – спросил я.
– Был. И с камерой и без. Сейчас мы с вами проведем анализ данной операции и просмотрим фильм о ваших действиях в ресторане и увидим все, что удалось подсмотреть.
Начался показ фильма. В начале фильма я подскочил.
– Стоп, – попросил я, – Нельзя ли вернуться на кадр назад. Я кажется знаю, этого человека, который передает Коваленко документы. Это господин Тельс, Вилис Тельс.
– Вы и с ним были знакомы? – спросил подполковник Нушич.
– Да. Это мошенник и делец.
– Странная компания, – сказал полковник. – По нашим документам, это господин Балдрис, секретарь литовского консульства. Будем смотреть дальше.
Мы просмотрели фильм. У всех было настроение, как будто мы чего– то не поняли в данной операции.
– Да…, – протянул полковник. – Возьмитесь-ка вы ребята и еще раз, сто раз, проанализируйте операцию. Ловите мельчайшие штрихи, ищите наши и их промахи. Вы, подполковник, подключите другие отделы и службы. Запросите по каналам все о господине Тельсе. Есть ли еще вопросы?
– Отреагировало украинское посольство? – спросил я.
– Судя по всему, да. Посол уже звонил в наш МИД. Содержание разговора я не знаю, но думаю, все затихнет. Они знают, что господин Коваленко пьяница и дебошир.
Эпилогг. Белград. февраль 1994 г.
На своём рабочем месте я ломал голову над массой загадок и проблем, устроенных господами из Прибалтики и из других дружественных и недружественных стран СНГ. Вдруг в мои размышления ворвался телефонный звонок.
– Виктор Николаевич, – раздался голос полковника, – только что мне сообщили, что ваш старый знакомый, господин Тельс, находится в больнице. На него было осуществлено покушение. Не смогли бы вы подробно выяснить, как и кто покушался и побывать в больнице чтобы узнать всё у самого Тельса.
– Так его состояние нормальное. С ним можно говорить?
– Как Вам сказать? Я получил неполную информацию. Но тем, что знаю – поделюсь. Тельс ранен и, по-видимому, долго не протянет. Сколько он будет жить, это вы выясните сами. Постарайтесь, поговорить с ним, если врачи разрешат.
– Хорошо.
– Зайдите в криминальный отдел, что у королевского дворца на набережной и изучите все документы по этому покушению.
– Я поехал.
– Отправляйтесь.
Трубка заныла в руке.
Старенький, с аккуратно подстриженной бородкой врач, долго изучал мои документы, потом автоматическим движением сложил «корочки» и стал нервно постукивать корешком о левую руку.
– Так вам господина Балдриса?
– Да, если можно…….
– Наверно Вам, вернее – вашей службе, можно.
– Неужели так плохо, док?
Он с удивлением поглядел исподлобья на меня от такого обращения.
– Плохо. Выпущены две пули. Одна разорвала селезенку, другая неудачно сидит у позвоночника, по пути наделав много неприятностей. Стреляли сбоку. Надежд– никаких. Я считаю, завтра утром все будет кончено.
– А говорить с ним можно?
– Мы ему сделаем обезболивающий укол. Поговорите.
Он протянул мне «корочки» и повел к палате. У палаты стоял здоровый полицейский, который отдал мне честь после проверки документов.
Тельс похудел. Его глаза провалились и были закрыты. Губы, вспухшие от жары, приоткрыты. Я сел рядом на стул и позвал:
– Вилис….. Вилис…..
Глаза открылись и долго изучали мое лицо. Губы зашевелились. Телес захрипел.
– Я уже умер?
– Это я – Виктор. Ты помнишь меня?
– Ты – мертв, я сам помог тебе. Ты– мертв, и я умер.
– Я остался жив. Я выжил.
Глаза его вдруг приобрели осмысленное выражение. Голос приободрился.
– Вик. Так ты не сдох?
– Как видишь, нет.
– Когда тебя схватили…, я постарался, чтоб никто тебе не помог… Я был уверен, что ты сдох.
– Я знаю.
– Значит… ты опять ускользнул, а я… теперь загибаюсь.
Мы помолчали, каждый думая о своем.
– Вилис, ты не мог бы мне помочь?
Он выдержал большую паузу и начал осторожно:
– Я бы мог…, но кто ты сейчас и на кого работаешь?
– Благодаря твоим заботам я потерял родину и теперь служу Югославии. Вот мои документы.
Он не смотрит на мою раскрытую книжицу, Тельс смотрел на меня.
– Я все равно ничего не увижу, но поверю тебе… Это даже хорошо, что ты служишь им… Тебя наверняка интересуют подробные события, в которых я участвовал?
– Да.
Тельс сглотнул, и в уголках его распухших губ появилась сукровица.
– Задавай вопросы и не смотри, что я плох. Я выдержу.
Я вынул из кармана проект соглашения двух государств.
– Кто состряпал этот липовый документ? Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Я понял… Это наши постарались… Отдел информации при МИД…
– Почему он появился?
– Сербы захватили в плен нашего снайпера, который раньше работал в отделе департамента и занимался формированием и распределением боевых групп в горячие точки. Он слишком много знал.
– И это явилось причиной появления документа?
– В департаменте испугались разглашения некоторых вещей. Мог бы быть международный скандал. Решили всех добровольцев– литовцев убрать с фронта и состряпать документ, который переключил бы общественное мнение на другие дела.
– А разве сербы опубликовали какие-нибудь данные?
– Нет. Но они отдали их русским, а там некоторые газеты, которые нас не любят, начали печатать неприятные факты.
– А украинцы были предупреждены вами?
– Нет. Даже господин Коваленко, которому я должен был отдать документы не знал его содержание.
– Странно. Его содержание уже знали мы.
– Это все наш департамент, он через своих агентов постарался предупредить югославскую сторону. В основном через МИД.
– Зачем?
– Мы хотели скандала. Нужно отвлечь внимание прессы и общественности, от прибалтийских добровольцев…
– Так в чем же вы просчитались?
– Ваше правительство все отдало КРУ, и дело здесь заглохло.
– Вилис, а кто в тебя стрелял? Ты знаешь?
– Не знаю, но догадываюсь. Политика – дело темное и грязное. Коваленко, у него кличка «Кабан», бывший агент КГБ, имеет многих дружков. Уверен, что они все просмотрели и просчитали. Только живой Кабан мог быть гарантом моей жизни, но к сожалению, его полуживого увезли в больницу. Вот мне и конец. У тебя все?
– Да. Почти…
– И я задам тебе вопрос. Ты свалил Кабана?
– Да, я.
Вилис закрыл глаза. Тело его обмякло.
– Это хорошо. Так этому мешку с говном и надо. Прости меня, Вик. Я рассказал тебе все, потому что виноват перед тобой. Живи долго.
С уголков его губ поползла красная нитка.
– Иди. Я устал. Хочу отдохнуть.
Я вышел из палаты и пошел по коридору. У входа на лестницу стояла мощная фигура в синем халате, который был распахнут, так как не сходился на животе. Голова фигуры была перевязана.
– Одну минутку, молодой человек.
Передо мной стоял Кабан. Как же я забыл, что господин Коваленко попал в эту же больницу после драки в ресторане?!
– Я Вас, по-моему где-то видел. Напомните мне. Кто вы? – вежливо заговорил Кабан.
– Я – причина всех твоих несчастий, Кабан.
– ???
– Будучи куклой, я тебя отделал там, в спецлагере. Будучи в ресторане, я помог тебе очутится здесь.
– Ах ты, сука.
Его руки потянулись ко мне. Я перехватил их.
– Спокойно, Кабан. Бог троицу любит. После третьей драки ты станешь идиотом или трупом.
Он опустил руки. Глаза бешено буравили меня.
– Ты выйдешь отсюда, Кабан, и исчезнешь. Вообще уедешь из Югославии, но перед этим мне расскажешь, кто стрелял в господина Балдриса?
– А это не видел?
Кабан вытащил свою лапищу, сложенную фигой.
– Видел. У тебя нет выхода. Я имею некоторые документы о твоих похождениях в Мурманске, а также есть свидетели, которых ты по указке КГБ сделал куклами. Когда об этом узнают твои друзья, они тебя прикончат, поверь мне.
Шарики у Кабана бешено вертелись, что было видно по выражению его лица.
– Так, кто же ты, сучонок?
Я поднес к его носу свой документ. Он посмотрел и угрюмо спросил:
– Так ты что, меня берешь?
– Когда выздоровеешь, сразу же возьму. Я же говорю, ты еще мне много должен рассказать.
Я повернулся и пошел, не оглядываясь, по лестнице вниз. Внизу я позвонил в управление и вызвал охрану для Кабана.
На следующий день, едва я вошел в служебный кабинет, сотрудник принес документы о происшедших за день событиях. На шестой странице было несколько строчек:
«…после тяжелых ранений скончался в городской больнице господин Балдрис…»
«…В три часа ночи, при попытке бежать из больницы, спускаясь через окно по связанным простыням с третьего этажа, сорвался и упал на тротуар господин Коваленко. Смерть наступила мгновенно…»
Что– то оборвалось внутри меня. Всё моё прошлое сразу умерло…
Вечером я был у Милы.
– Виктор, я скажу тебе необычную вещь, – она прикоснулась губами к моей нижней губе, и мы насладились долгим поцелуем. – Виктор, я беременна.
Она глядела мне в глаза и молила, чтобы я не нарушил её очарование любви.
– Мила, подскажи, пожалуйста, мне – иностранцу. В этой стране, у вас девушки, когда-нибудь выходят замуж?
Мила засмеялась, в ней исчезло напряжение глаз и она обвила меня руками. Я присел, подсадил её на руку и понес по комнатам. Мне впервые на душе было спокойно и тепло. Новая, другая жизнь наваливалась на меня. Появилось что– то такое, ради чего нужно жить и жить.
А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?
ПРОЛОГЯ – заключенный. Сижу в колонии строгого режима вместе со всякими подонками, полуподонками и, искалеченными душой, нормальными людьми и считаю дни до выхода на волю. Местная сволочь, долго пыталась разобраться за что я сижу. Наконец, решив, что я отравитель, сделала мне для начала «темную», а потом отстала, так как таких заключенных, которые отправили на тот свет многих граждан СССР, здесь полно.
Здесь я – лошадь, это значит– вся грязная работа достается париям колонии, таким отходам, как я. Здесь есть и элитная погань, которой достаются привилегированные рабочие места и деньги с ободранных лошадей.
Наступила весна и на ржавой траве газонов появились первые пятна зелени. На чахлых деревцах вдоль казармы, почки еле-еле пробивались на ветках, а на душе было муторно. Весна не приносила радости. В это утро меня вызвали к начальнику колонии. Я шел, роясь в памяти, какие огрехи мог совершить, за какие провинности меня может наказать начальство и почему так рано.
В кабинете полковника сидело трое: сам полковник – начальник колонии, издерганная жизнью и пьянством личность; хорошо одетый, с большой породистой физиономией и холеной кожей, неизвестный мне гражданин; последний был… Рабинович, да, да, сам доктор медицинских наук, член корреспондент академии наук гражданин Рабинович.
Я доложил, как положено, что явился номер такой-то и застыл в ожидании.
Все трое уставились на меня, как на привидение и пауза затянулась уж больно долго. Первый начал полковник.
– С вам хотели поговорить эти товарищи из Москвы.
Он кивнул головой в сторону прибывших и продолжал.
– Я вас покину, мне нужно на рапорт, а вы поговорите без меня.
Полковник встал, натянул на лысую голову фуражку и вышел.
– Здравствуйте, здравствуйте, Виктор Николаевич. – запел Рабинович – Вот мы опять встретились. Как видите, я вас не забываю и ради этой встречи, оторвался от родных пеннат и явился сюда. Хочу вас представить. Генерал Федотов Андрей Иванович из комитета государственной безопасности.
Гражданский кивнул головой, продолжая пристально рассматривать меня.
– Генерал Федотов очень хотел поговорить с вами. Андрей Иванович, – обратился он к генералу – пожалуйста, начинайте.
– Виктор Иванович, я внимательно изучил ваше дело и у меня появилось несколько вопросов. Я знаю, что девочка Катя и гражданка Климович – живы, после введенных вами препаратов. Перед отъездом сюда, мы обследовали их еще раз и убедились, что они здоровы. Но как вы считаете, почему произошел прокол с Андреем? Геннадий Рувимович, – генерал повернулся к Рабиновичу – предполагает, что ваш препарат несовершенен, требует доработки. Поэтому и произошел несчастный случай. Так ли это?
– Нет, не так. Препарат не требует доработки.
– Тогда в чем дело?
– Дело в его изготовлении. Я допустил маленькую неточность.
– Вы не скажете, какую?
– Нет.
Мы помолчали. Эту паузу прервал Рабинович.
– Виктор Николаевич, – заблеял он опять – мы исследовали ваш препарат, после того, как Андрей умер, и нашли, что он полностью не пригоден для людей. Подопытные крысы, сдохли через день.
– Гражданин Рабинович, я еще раз повторяю вам, тоже я говорил на суде. Срок хранения препарата – два часа. И какие бы вы исследования не делали, результатов не будет.
– Вы можете дать гарантию, что действие вашего препарата больше не приведет к жертвам? – спросил генерал.
– Нет. Здесь много объективных причин. Самая первая, это состояние пациента. Первоначально, надо провести строгий, клинический анализ и на его основе делать дозировку препарата.
– А как же Катя, Климович, Андрей?
– Я ввел поправки в препарат для каждого.
Генерал встал и подошел к затянутому решеткой окну. Он вынул сигарету и закурил. Инициативу перехватил Рабинович.
– Вы считаете, что ваш препарат влияет на последовательность нуклеотидов и те, наоборот, отключают деятельность активного гена?
– Да, так.
– Но это абсурд, Виктор Николаевич.
– Я не буду спорить сейчас с вами. Я в колонии, а не на диспуте.
Мы опять замолчали. Наконец, генерал кончил курить и вернулся к столу.
– Виктор Николаевич, что если мы вам предложим лабораторию?
– Здесь?
Я взглянул на него с удивлением.
– Нет в Москве.
– На каких условиях?
– Мы вас освобождаем, даем квартиру в Москве, деньги, помещение, людей, оборудование. Курировать вас будет КГБ и Академия Наук.
– В лице доктора Рабиновича? – прервал его я.
– И Геннадия Рувимовича в том числе.
– Я согласен на все, кроме последнего. Курировать КГБ, пожалуйста, но только не Академия Наук с Геннадий Рувимовичем, в том числе.
– Ну вот, я говорил вам Андрей Николаевич, – снова заблеял Рабинович – что он не признает никаких направлений в науке. У нас ведутся работы с онкогеном, мы уже ворвались в область трансформации ДНК, а товарищ Воробьев нахимичил препарат и будьте здоровы – решил все проблемы. Это шарлатанство в науке.
– А как же Катя и Климович? – спросил генерал.
– Это случайность. Это объяснить можно тем, что они имели иммунитет к размножению клетки и препарат Воробьева, только подтолкнул и усилил иммунитет.
– Значит все-таки спас?
– Можно считать, да. Но это не препарат для лечения.
– А вы как думаете Виктор Николаевич?
– Я думаю, наоборот. Препарат для лечения.
– Ну что ж, – подвел итог генерал – Мы принимаем ваши условия, Виктор Николаевич.
Рабинович с возмущением всплеснул руками.
– А вы, – генерал обратился к нему – продолжайте свое исследование и я, надеюсь, на благополучный исход. Соревнование – это тоже форма развития. К тому же, это государственное задание. Вы же знаете о чем я говорю.
Генерал подошел к двери и открыл ее.
– Полковник, – позвал он в коридор.
Влетел полковник и судорожно сорвал фуражку.
– Готовьте к выписке заключенного Воробьева.
– Но…
– Все документы я привез с собой.