Текст книги "Патриот. Смута. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Евгений Колдаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10

Поднявшись в стременах, я наблюдал, как мое конное воинство строится и готовится к бою. Было видно, что три мои сотни из-за потраченного в Воронеже времени на слаживание действуют ощутимо быстрее и увереннее. Не идеально, но приемлемо. Оскольцы процесс тормозили, но не так чтобы критично.

Противник вообще пока даже не планировал хоть как-то нам противодействовать.

На той стороне реки также началось. Тренко выполнял мои указания. Сейчас страха на елецких, ливенских и лебедянских наведем.

День будет непростой, но сдюжим!

* * *

Позднее утро. Берег реки Сосна. Талицкие броды. Острог.

Семен Белов был зол.

Спал он плохо и чувствовал накатывающую волнами усталость. Вчера вечером, дальние дозоры дошли до Ельца и подтвердили самое ужасное. Город взят. Какие-то чужаки стоят в монастыре и окрест. Несколько сотен. Сколько точно – сказать невозможно. Но – огню и мечу Елец не предан. Живет обычной жизнью. Чужих только прилично окрест.

То, что из города не было вестей и беспокоило его прошлые сутки, все больше – получило свое обоснование. Ввергло в уныние и страх. Что делать?

Он маялся всю ночь, ворочался в постели и не знал, что делать. Боже, что? Как так вышло? Предательство? Колдовство? Злой умысел?

На другом берегу со вчерашнего вечера тоже появилось войско. Откуда у противника столько сил? Как он смог быть и здесь, и там сразу. Взять наскоком хорошо укрепленную крепость, которую защищал его старый, надежный товарищ – нелегко. Считай, невозможно!

Сколько же у него людей?

В войске уже ходили слухи о том, что татар на правом берегу Сосны нет. Русские люди там стоят и… Среди бойцов возникали вопросы, а чего они, люди елецкие, здесь стоят? Почему не хотят пускать кого-то на север? В чем злой умысел идущих отрядов? Ведь они не степняки и по слухам – сам Царь ведет их. Казаков-то с Дона пускали и не раз. Зла не чинили. Даже снабжали, бывало, провиантом и фуражом.

– Царь – Злобно процедил сквозь зубы воевода. – Царенок чертов. Откуда, откуда черт.

Он изволил кушать.

В крупной комнате терема, что располагался в остроге у талицких бродов сидел за массивным столом. Каша в горло не лезла. Квас казался невероятно кислым, а хлеб безвкусным и сухим.

Даже жена, которую он взял с собой в поход, не согрела его ночью.

Наорал, прогнал к слугам и всю ночь потом мучился бессонницей. То проваливался в полный тягучих кошмаров отрывочный сон, то выпадал из него в холодном поту. И так от заката до рассвета.

Что делать? Как этот Игорь оказался в Ельце? Зараза!

– Батька. – Подал голос сын.

Мальчишка видел двенадцать зим и уже присутствовал на военных советах, умело махал саблей, руководил десятком. Достойная замена растёт. Он все чаще был при отце, помогал, выслужиться хотел.

Волновался за него Семен. За него, за жену и за дочку тоже. Ей-то всего семь было. Малая еще. Они прошли через многое. И теперь, в очередной раз, стоял перед воеводой тяжелый выбор. Момент истины!

Как защитить то, что дорого, как оборонить от этого дьявола?

– Батька. – Повторил сын. – Там люди пришли. Дядька Волков…

– Что? – Воевода поднял голову, глаза его округлились, а голос слышался невероятно злым.

– Дядька. Иван Волков говорю. Здесь. – Мальчишка нервничал, он видел, что с отцом не все в порядке. Волновался, переживал.

Старый товарищ, правая рука. Предал? Нет, не может быть. Внутри воеводы все сжалось. Как! Он громко треснул кулаком по столу. Так, что стоящие на карауле при своем предводителе казаки вздрогнули.

– Сотников ко мне, всех. И этого, Волкова. – Зубы скрипели, а голос был хриплым, безжизненным. Сорвался на крик. – Живо!

Пара минут и все руководство воинством собралось в комнате, расселось за столом. Поглядывали друг на друга. За столом чувствовалось некое недоверие и недопонимание. По местническому обычаю, среди них, не очень ясно было кто и где сидеть должен по старшинству. Казаки, сотники из дворян и детей боярских. Смешалось все.

Первыми разместились сотники самого Ельца.

Но ливенские и лебедянские не считали себя менее знатными.

Эта грызня, он чувствовал, до добра не доведет. Слишком много распрей внутри, слишком много непонятного. Все держалось только на его авторитете и на одном важном и страшном для слуха русского человека Смутного времени слове – татары.

А оказалось – не они. Не степняки шли на них, а такие же люди русские.

Стража ввела Волкова. Тот замер, взгляд на всех бросил, глаза опустил, в пол смотрел.

– Ты… – Прошипел воевода. – Как ты…

– Хочешь, голову руби, воевода. – Вскинулся Иван, уставился на своего бывшего атамана, а нынче чина более высокого. С юности они друг друга знали, в походы вместе хаживали. Лет пятнадцать, как служили. Друг за друга держались.

Повторил с надрывом:

– Хочешь, собрат, голову руби. Но я с тяжелыми вестями, взят Елец.

– Как⁈

– Не ведаю. Сам не пойму. – Его начало слегка трясти от нервного напряжения. Все же за последние сутки он натерпелся много. Истощение сказывалось.

– Колдовство! – Вскочил воевода, руку в рукоять сабли упер.

– Не сожжен, не бит. Ворота открылись… А еще… Ус, гад, предал нас.

– Ус… – Прошипел воевода, вздохнул. Сел обратно.

Мысли танцевали в голове.

Не стоило этого старого лиса оставлять там одного. Давно воду мутил – черт болезный. Надо было либо подговорить кого, чтобы дух из него выбили и стариковские кости помяли или с собой брать. Не зря говорят – держи друга близко, а врага еще ближе. Собака! Пес! Убью!

Пока в душе воеводы бушевали эмоции, сдавший город Иван Волков заговорил:

– Меня к тебе, воевода, с письмом этот черт прислал. Требовал передать.

– Что? – Слепая ярость вновь накатилась на казака.

– Вот. – Иван достал свиток. – При мне писано.

– Давай сюда.

Принял, развернул, уставился.

Грамоте они вместе, вдвоем учились у дьячка одного, чем и гордились. Далеко не все среди казаков читать и писать умели. А они вот, образование имели какое-то. Вот и поднялись. Атаман, ставший воеводой, и правая рука его, есаул – в атаманы выведенный.

А теперь все шло прахом.

Куда ушла удача казацкая, куда подевалась?

Пробежался Белов глазами, и злость заполнила его от кончиков волос до самых пяток.

– Гад! Падаль! Тварь эдакая! – Заорал он громко и шарахнул кулаком по столу. Швырнул бумагу.

– Что там, воевода? – Задал вопрос один из сотников.

Надо отвечать им, говорить что-то. Они же все вот-вот переметнутся твари такие. Предатели. Все! Кто-то из них про Уса же знал, с ним дела имел. Этот вон сидит, в стол смотрит, глаза не поднимает.

Тварь. Сейчас сотню свою поднимет и уведет!

Стой! Охолонись Семен.

– Писано в бумаге. – Попытался сделать голос более спокойным Белов и проговорил. – Что Царь Игорь Васильевич Данилов желает видеть нас в Ельце к вечеру и вместе с ним на Москву идти. Подпись и…

Он запнулся. Сразу он и не понял, что там была за печать. Вернул себе бумагу, уставился на нее. Нет, быть не может.

– Печать царская, собратья. – Проговорил он тихо. – Единорог.

Двое сотников, что постарше были и еще при Иване Великом службу несли переглянулись, перекрестились.

– Так это, воевода. А татары то где? За рекой кто? – Спросил один из них.

Что делать? Черт! Бесы! Проклятие! Что… Мне… Делать!!!

– Какой он к чертям царь. – Выпалил Волков, отвлек на себя, молодец. – Мальчишка. Сосунок.

Все уставились на него. Белов был рад, что внимание переключилось с него, на старого друга, что принес столь ужасные вести. Мальчишка-то молодец, он же татар под Воронежем каким-то чудом бил. Каким? Точно колдун. Боже, сохрани нас всех!

– Что он за человек? Сколько людей с ним? Татары? – Спросил глава лебедянского отряда.

Воевода видел, как сотоварищ его теряется. Собирается.

– Сотня. – Он сделал паузу и добавил – И еще… Еще сколько-то.

– Сколько? Сотня? Как! – Сотники переглядывались, перешептывались. – А город, стены? Что с женами нашими, детьми?

Шум поднимался в помещении. Люди, удивленные, напуганные, ошарашенные все больше поддавались панике.

– Я видел еще людей у Троицкого монастыря. – Ошалело добавил Волков. – Может, больше сотни.

– Сколько. Их. Человек? – Процедил сквозь зубы Белов. – Как сотня могла взять Елец! Как⁈ Собрат!

Эта мысль его не покидала.

– Не знаю, собрат, друг мой, я не знаю! – Волков действительно не понимал, как так вышло. – Колдун он, как есть, колдун. И знамя! И перстень! Как из могилы поднялся. Злой, лютый, хитрый.

– Знамя?

– Да… Царское.

В сенцах кто-то зашумел. Через мгновение вошел запыленный казак, поклонился.

– Воевода. От Ельца войско идет. Полтысячи.

– Сколько⁈

– Пять сотен, воевода. – Опешил боец.

С солнца он сразу не понял, что здесь сидит весь руководящий состав. Проморгался и застыл удивленный. Все в сборе, что-то решают. Напряжены до предела.

– У…у…у – Белов упер голову в руки. – Черт побери.

Что делать? Что!

Окружающие его люди переглядывались.

Но, Семен был бывалым человеком. Он водил свою ватагу на разные дела. Служил в Ельце не первый год. Стоял в обороне, когда город осаждали войска Василия Шуского под началом опытного воеводы.

– Трубить сбор. Всем построение. Готовимся к бою. – Проговорил он насколько возможно решительно.

Дело покажет, кто кого. И не в таких переделках бывали.

Чертов царек кровью умоется.

Сотники и атаманы поднимались, переглядывались, и воевода понимал, нет у них уверенности в том, что стоит оружие донимать на того человека, что идет к ним от Ельца. Значит, нужно личным примером. Силой духа, как это не раз бывало, показать им силу свою, удаль и царька этого в землю закатать.

Во всей этой кутерьме Белов не заметил, что сын его куда-то делся.

Сам он, отдав приказ, пошел готовиться к бою. Облачаться в панцирь. День будет нелегким. Вереди слава, победа или смерть.

* * *

Мои отряды заходили на лагерь воинства, стоящий у талицких бродов. Издали было видно, что по прикидкам воевода Белов собрал порядка тысячи человек. Как и предполагалось. Это, конечно, несколько меньше, чем у меня. Но сойдись мы в поле – еще неясно, чья возьмет.

Я бы, на его месте сейчас ударил именно на идущую в бой конницу – то есть по моим отрядам. А малыми силами сдерживал бы броды, сколько возможно. Затем развернулся бы и бился уже там, у воды. Получается – преимущество в количестве против каждой из моих частей армии.

Этого допустить нельзя. Да и вообще – не хотелось допускать встречного боя и кровопролития. Все должно решиться бескровно. Максимально спокойно. Самое важное – я не видел смысла в этом бое. Русским убивать русских в текущей ситуации, казалось глупостью. Все они должны перейти ко мне под знамена, и вместе мы двинемся дальше.

Тула – следующий крупный пункт.

Что там сейчас?

Заруцкий вроде возьмет ее несколько позднее. Летом, после Клушино. Значит, под Василием этот город. Насколько там тихо и спокойно? Неведомо.

Но, не о том думаю – сейчас с елецким воеводой все решить надо.

Мы двигались вперед. Приказ был не атаковать, готовиться к бою. Но постараться сделать так, чтобы не поддаться на провокации противника и самим не спровоцировать атаки. Давить морально, но в случае чего ударить резко, дерзко и сразу всей мощью.

Где-то километр оставался до вражеского лагеря.

Внезапно, где-то слева я увидел, как от лагеря, прижимаясь к седлу, мчится человек. Он вел коня буераками вблизи реки, скрывался, пытался прятаться. Нам его было неплохо видно, но от талицкого стана, скорее всего, все же укрыться ему удалось.

Кто это? Гонец? Перебежчик?

Странное дело, без белого флага идет.

– Ко мне его. – Распорядился я, махнув рукой Богдану.

Тот и еще пара человек из сотни Якова, что шли за нашими спинами, понеслись по полю перед идущими вперед конными рядами ему навстречу.

Пока происходила встреча, я наблюдал, что творится в лагере, к которому мы двигались. И окрест него.

Броды виднелись дальше справа в излучине реки, где она становилась более широкой, но и более мелкой, порожистой. Вода переливалась через камни, кипела, бурлила. Там располагался гуляй-город, были нарыты рвы и сделан вал. Просто так с наскоку, с правого берега не налетишь, не возьмешь. Вода затормозит, а огонь с левой стороны отбросит. Если прорываться – потери станут большими. Люди могут дрогнуть.

Остается стоять и вести перестрелку. Но елецкие же за укреплениями у них огромное преимущество.

В них сейчас стояло по моим прикидкам человек сто.

Воевода действовал так, как я и думал. Опытный был.

Нас от места переправы отделял основной лагерь, сформированный вокруг построенного на возвышении небольшого, круглого острога с одной башней. Окрест располагалось несколько домиков. Штук пять, может, семь – сказать сложно, потому что там же наряду с ними присутствовали еще и лагерные сооружения.

Палатки, тенты, шалаши какие-то, стояли телеги.

Тысячу человек разместить, это вам не просто так. А еще и коней. Да, не все елецкие оказались конными, но все же – сила приличная. Несколько табунов сгоняли сейчас к лагерю, там творился настоящий муравейник. Даже отсюда было видно, что неразбериха некая происходит. Отряды пытаются собраться, строиться, выйти на позиции, понимая, что враг – то есть мы, уже близко. На подходе.

Войско разворачивалось для встречного боя, но не успевало. Ударь сейчас, и мы втоптали бы их в грязь. Но нельзя! Черт. Жизни этих людей важны для меня.

Надеюсь, план мой сработал. Воевода потратил время на атамана, пришел в шок от сказанных им слов. Слишком медленно принимал дозорных, которые видели нас, неспешно отдавал приказы, и они исполнялись тоже медленно.

Да и те, кто должны были их выполнять – не торопились. Непростительно.

Уверен, лебедянцы и ливенцы не горели желанием выступать против нас, а не татар. Ради чего? Может, лучше поговорить, сговориться. Все же мы люди русские. Неужто общего языка не найдем? Зачем бить друг друга?

Расстояние неспешно сокращалось. Мы заходили на удар.

Тем временем Богдан подвел ко мне запыхавшегося гонца, что несся от лагеря в нашем направлении. Тот косился на знамя, уставился на мою личную охрану, на татарина, на Пантелея.

Совсем юнец. Черт, да ему лет двенадцать. Снаряжен неплохо, даже богато.

Спросил нервно, срывающимся голосом.

– Кто из вас будет Игорь Васильевич? – Он был бледен и нервничал очень сильно.

Руки тряслись, и я сразу понял, что он хочет сделать. Только вот мой телохранитель, что подвел его, готов был голову мальчишке отсечь. Сабля лежала на луке седла, и, как только парень бы дернулся за пистолем, который неказисто торчал из его кафтана, вроде бы спрятанный там, голова его полетела бы на землю.

Дурак. Ой дурак.

Жалко его. Нельзя таким молодым погибать. Им жить да жизнь, да будущее строить.

– Стрелять собрался. – Проговорил я, смотря ему в глаза. – Не надо, боец, тебя убьют быстрее, чем выхватишь пистоль.

Богдан бровь поднял. В глазах его я увидел уважение. Раз я распознал намерения этого юнца, значит понимаю – что мне грозит.

– Ты… Ты… – Запыхался он.

Я подмигнул, дал знак телохранителю, чтобы тот не убивал, но схватил, разоружил, стащил с коня. Тот начал медленно приближаться все ближе. Не просто на расстояние удара сабли, а чтобы садануть его по голове и свалить, скрутить.

Сам же продолжал отвлекать его.

– Ты сын его? Сын воеводы елецкого?

Он глаза опустил. Руки его вцепились в удила. Понял внезапно, что если дернется – ему конец.

– Воин, я не хочу твоей смерти. – Проговорил я спокойно. – И смерти твоего отца не хочу. Пойми. Мы идем не вас воевать, а царьков.

– Ты сам себя Царем кличешь! – Вновь вскинул он голову. – Ты. Кто ты такой, чтобы так говорить?

– Я! – Усмехнулся в лицо, следил за руками и мимикой. – Все войско мое знает, что я Игорь Васильевич Данилов. Воевода. Царем себя не звал никогда при них. Отцу твоему письмо писал, так-то… – Я рассмеялся в голос, понимая, что моя диверсия удалась еще лучше, чем должна была. – Обман. Хитрость.

– Колдун! Ты дядьку околдовал! Ты Елец сотней взял! Ты! Ты! – Он задыхался от злости.

Богдан наконец-то улучил удачный момент. Саданул его, выхватил пистолет из-за пазухи. Отшвырнул оружие в сторону. Парень отшатнулся, но в седле усидел.

– Не убивать! – Заорал я. – Не сметь.

Мальчишку схватили, сняли, начали вязать. Он пытался вырваться, стонал, выл как загнанный зверь, а я проговорил, смотря на него.

– Ты, не знаю, как твое имя, великий человек. То, что ты пришел сюда, решило кучу вопросов. И, очень помогло. Ты спас сотни жизней. Спасибо тебе.

– Колдун! Дьявол! – Просипел он.

– Возможно, сегодня вообще не прольется крови. – Я улыбнулся. – Благодаря тебе. Я обещаю, что постараюсь не убивать твоего отца.

Повернулся к Якову, проговорил.

– Собрат мой. Возьми белый флаг и иди под ним к их позициям с парой людей. Скажи. Сын воеводы у нас. Скажи, что я готов говорить с ним один на один. Готов биться с ним один на один. И если проиграю, то уйду.

Глава 11

Я замер перед своим развернутым для атаки шестисотенным воинством. В самом его центре. Впереди сумбурно и в легкой панике строились ряды противника. До них был чуть меньше километра. Видно было, неровно становятся, делают много лишнего, суетятся. Разброд и шатание. Значит, все удалось.

Произнес

– Яков, приказ ясен?

Служилый человек взглянул на меня с удивлением, покачал головой.

– Да, воевода, но… Кха. Прости за сомнения. – Он кашлянул, протянул хрипло. – Думаешь, они согласятся?

Приказы не обсуждаются. Но тут случай особый. Все же

– Да, согласятся. Нас больше, в их стане распря. Ты видишь, как они готовятся к бою? – Я усмехнулся. – А поединок, старая традиция.

– Они не лыцари. – Усмехнулся Яков. – Это казаки, а не ляхи. И воевода их казак.

– Он согласится. У нас его сын.

Это было отличным исходом ситуации, настолько замечательным, что, пожалуй, было сопоставимо с моментом нахождения мной креста в священном месте. Божественное проявление, ни больше ни меньше. То, что этот мальчишка явился сам. В наши руки. О чем он думал? Стать героем? Показать отцу, что может решать проблемы.

Ох уж этот юношеский максимализм. Или он видел, что отец запаниковал, никак не может принять решение. И, начал действовать сам. Лихо, но глупо. Делать можно что-то, только понимая шансы на успех. А здесь – мы могли убить его на подходе. Но, повезло так повезло.

Господи, может ты все же есть? И ты…

А да, не о том я думаю. Мне предстоит бой.

Трое во главе с Яковом под белым знаменем отделились, двинулись от наших рядов к их становищу. Дошли без проблем. Замерли. Противник не атаковал. Прошло несколько минут. Никакой замятни, стрельбы и прочих нападок на парламентеров не последовало. Там их кто-то встретил, и они вскорости развернулись обратно.

Двинулись неспешно.

А воинство елецкое как-то расслабилось. Видно было, что люди переглядывались, топтались, ряды в которые они худо-бедно встали, ровно не держали. Оружие опускалось. Как будто строю роздали приказ – «Вольно».

Согласен воевода, деваться некуда. А бойцы и рады. Не хотят они воевать, ни со мной и ни с теми людьми, которых я веду. Смысла не видят. И верно это.

Я перевел взгляд на правый берег. В этот момент мои тамошние силы выходили на позиции. Надеюсь, Тренко понял все верно и не начнет штурм без сигнала. Конница там строилась на фланге, вперед выступала стрелковая пехота. Подтягивались возы. А на них у нас имелись пушки. Это бы стало сюрпризом для защитников.

Интересно – есть ли артиллерия у них, и кто бы выиграл эту дуэль.

Смотрел на все это и понимал. Хорошо бы дело решить миром. И вроде бы все к этому шло. Кровь одного человека лучше, чем жизни сотен. Здесь и думать не нужно.

Яков вернулся, улыбнулся невесело, проговорил:

– Он согласен. Кха. Скоро будет. Сам Белов и двое сопровождающих.

Я кивнул.

– Пантелей и Богдан со мной. Мальчишку прихватите.

Толкнул коня сапогами и неспешно двинулся вперед. Нужно найти удобное место, занять его и поджидать там воеводу. Биться будем пешими, по всем правилам.

Местечко мы нашли вполне хорошее и знаковое.

Посреди холмистой равнины, на склоне взгорка, росла дикая яблоня. Вокруг нее было много поросли, но слева, чуть ближе к реке проплешиной возвышалась вершина этого холма. Скорее всего – курган какой-то древний. Недалеко журчал небольшой, но звонкий ручеек. Выходило, что и от наших позиций, и от недружных рядов елецкого воинства отделено это место примерно на равном расстоянии. Да, чуть ближе к талицким бродам, а не к нам, занявшим довольно хорошие позиции на подходе. Но тут и ошибиться несложно, когда на глаз расстояние меряется.

Мы были первыми.

За спиной моей Пантелей держал знамя, которое трепетало и развевалось на ветру.

Я смотрел на елецкие ряды. Готовы ли эти люди биться? Что-то подсказывало мне, что нет. Явление мальчишки – вряд ли только его глупость. Он видел что-то. Что-то понял. Не скажет, это точно. Юношеский максимализм не позволит. Раз примчался убивать меня, то что-то услышал. Почувствовал, что отец дал слабину, решил взять все в свои руки, доказать делом, что уже не маленький. Что достоин. Для этого времени – он уже воин. Так-то похвально, только глупо вышло.

Хотя не ведая того, что творит, спас сотни жизней.

Наконец-то елецкое воинство прошло в движение. Волной перекатывалось, головы вращались, сумятица небольшая пошла. От рядов противника отделилось трое всадников. Шли без знамени, не спешили.

– Смотрите в оба, чтобы еще двое не удумали чего. – Сказал я Пантелею и Богдану. – Должен быть честный бой.

Глянул на мальчишку пристально. Обратился к нему, сидящему на четвертой лошади, привязанному к седлу вообще связанному, чтобы не чудил и не удрал.

– Надеюсь, твой отец, человек чести. – Улыбнулся.

Парень уставился на меня злобно. Его трясло, и выглядел он очень бледно. Еще бы – эмоции, адреналин, юный организм с трудом справлялся с тем потоком всего, что с ним сейчас творилось. А ты думал раз и готово? Нет, такие дела так не делаются.

Они приближались, расстояние сокращалось. Метров с пятидесяти я поднял руку, выкрикнул.

– Пешими, на саблях!

– Воевода, а что, если они решат стрелять? – Спросил Богдан, приподняв бровь.

Говорил негромко, смотрел на подъезжающих.

– Вы должны выстрелить первыми. Но только не в воеводу. Этот человек мой. Он должен пасть от моей руки. На глазах у всего войска.

– Ясно. – Он чуть поудобнее сел, руку положил на кобуру своей аркебузы.

Пантелей сидел молча, смотрел пристально. Я знал, что этот человек, несмотря на свои габариты достаточно ловок, чтобы успеть выхватить оружие. К тому же от него не ожидают такой прыти, это уж точно.

Тридцать метров.

Я следил за их руками и оружием.

– Белов! Кто из вас⁈ – Выкрикнул.

В ответ тишина.

Один из них – недавний знакомец Волков. Слева. Еще один средних лет крепкий мужчина, справа, чуть в стороне и сзади. Задумал чего? Глаз да глаз за ним. Хотя и за бывшим моим пленником тоже приглядеть надо. Злой, обиженный, даже если плана у них подлого какого нет может дурь совершить на эмоциях.

И по центру.

Уверен воевода именно он – одетый в кольчугу или панцирь, с такого расстояния не разобрать. Высокий, даже, можно сказать, долговязый. Руки длинные, но вряд ли это будет проблемой. Хотя в поединке надо это учесть.

Глаза щурит, лицо точеное, холодное, сам напряжен до предела.

Снаряжен хорошо. Помимо металлического доспеха ладные ножны с доброй саблей, кинжал. Пара пистолей на перевязи. В кобуре седла – аркебуза. На голове шапка красная, бархатная, черным мехом отороченная. А за поясом еще и чекан.

Странно, вроде бы признак атаманства, это булава, а здесь – несколько иначе. Ну может ему привычнее таким оружием в бою работать. Латников-то им, польских, вполне хорошо валить.

Пятнадцать метров.

Они замерли. Кони переступали с ноги на ногу, фыркали.

Лица у двоих казаков злые, если не сказать разъяренные. Третий, что чуть отстает от них какой-то ошарашенный больше, удивленный, что ли. Справа немного дальше движется. На знамя смотрит, на меня, на сопровождающих, на пленника, что привели с собой.

На первый взгляд – вроде стрелять не намерены. Но кто их знает.

Этого нам точно не надо. Честь по чести бьемся и дело с концом.

Белов, я уже на все сто был уверен, что это он, смотрел на сына. Зубы его скрипели, челюсти двигались. Но, он молчал. Казалось, злоба не давала ему и рта раскрыть. Поднеси спичку и полыхнет он ярким пламенем. Такой злющий и напряженный был.

– Семен Белов! Сыну своему спасибо скажи! – Проговорил я холодно и спокойно. – Если бы не он, много крови пролилось бы, а так… – Сделал паузу, изучал реакцию. – Предлагаю дело миром решить. Вы под меня пойдете…

Воевода елецкий молча саблю выхватил. Спрыгнул с коня. Резким движением отстегнул с груди пистолеты, кинул их на луку седла. Из-за пояса вытащил чекан, кинжал оставил. Уставился на меня, во взгляде ненависть лютая. Крутанул клинком, на меня медленно двинулся.

Ладно, раз так, то так.

Спокойно спустился с обнаженной саблей в руках. Тоже отстегнул пистоль, мешать только будет. Оставил на коне. Пошел на встречу.

– Белов! Я предлагаю всем вам жизнь. Я не веду татар. Ты же видишь! Я иду на Москву собирать Земский Собор. – Шел неспешно, изучал манеру движения противника.

Для того, кто находился в состоянии невероятной, немыслимой ярости, перемещался он достаточно плавно. Хороший боец.

Продолжил:

– Это знает каждый в моем войске. Я клятву дал им, а они мне.

Елецкий воевода просипел что-то тихое, выругался, видимо. Произнес сквозь зубы, с трудом.

– Молчи… Колдун! – Неспешно двигался на меня. Изучал, смотрел. – Дьявола душонка.

Опытный, бывавший в деле противник, но… Если они не надумали никаких хитростей, то шансов у него немного. Если уж я француза одолел, то уж с казаком точно совладаю.

– Меня старцы за Доном благословили. – Креститься, когда в руке сабля, было как-то не с руки. – В монастыре. Знамя от них! Белов, не дури! Я не хочу твоей смерти и гибели твоих людей. Сдавай оружие и в монахи иди. С миром отпускаю.

– С миром, пес… С миром! – Он не выдержал, сорвался.

Опять эти их звериные ругательства. Нет, все… Такое прощать было нельзя.

Я двинулся вперед и тут краем глаза увидел, что Волков дернулся, потянулся к кобурам. Резко выхватил пистоль.

Бабах!

Раздалось это из-за моей спины. Случилось сразу очень много всего. Время словно замедлилось. Лошадь казака встала на дыбы, он полетел с нее вниз, хватаясь за грудь. Мальчишка заорал.

– Дядька!!! Дядька!!!

Тот третий опешил, ошарашенно смотрел на происходящее какие-то доли секунды. Он понимал, что произошло. Осознавал, что именно Волков решил нарушить дуэль. Но, его опередили.

Мой поединщик ошарашенно отпрянул в сторону, прикрылся рукой. Думал, стреляют в него. А я как ни в чем не бывало замер, выкрикнул.

– Стоять! Всем стоять!

Сговаривались они или нет, не ведомо. Но Волков, тварь эдакая, все же не сдержался. Хотел пристрелить меня во время дуэли. Точнее, до ее начала. Богдан, по моей указке, был готов к этому и шмальнул в него. Попал и, судя по всему, убил.

Парень, что был нашим пленником, смотрел на это все и не понимал. Для него этот человек, видимо, был эталоном чести и доблести. Как и отец. Недаром он стоял за него горой, ведь воевода не зря оставил его охранять город. Видимо, друг семьи, близкий человек, а не просто подчиненный.

А здесь – сговорились биться, а он. Мощный удар по авторитету.

Хотя, с другой стороны я как раз ждал чего-то такого. Только от самого воеводы, а не от его помощника.

– Ты… Ты!!! – Заорал Белов.

Он же не видел, что хотел сделать его сотоварищ. Что случилось поняли все, но только не он. Даже их третий, понимал, почему мой человек разрядил свою аркебузу. Он спешивался и шел быстрым шагом к своему павшему товарищу.

А воевода в приступе безумной ярости бросился на меня, махнул саблей.

– Убью, собака!

Опять эти ваши звериные мотивы.

Удар в левую щеку, подход, укол.

Бился он размашисто, но уверенно. По стилю мне это напоминало манеру Григория, но все же ощутимо лучше и комплексней. Там была идея просто врубить сильно с плеча и понестись дальше – чисто конная. А здесь складывалось впечатление, что человек кое-что смыслит в поединке.

Сбил его клинок, отвел в сторону. Контратаковал.

Мы обменялись быстрыми хлесткими ударами.

Очередной резкий выпад в лицо. Я отбил, ушел вбок, атакуя ведущую руку. Не вышло. Отстранился, перегруппировался. Противник умело пользовался длиной рук. Использовал легкую свою почти прямую саблю. Больше палаш. Действенное и как колющее и как рубящее. Хороший воин, знающий свои сильные стороны.

Еще укол. Я отразил удар, отвел в сторону. Попытался обойти его. Удалось! В маневре он оказался слаб. Ноги не успевали за руками.

Вот и нашлось уязвимое место.

Рубанул справа, крутанул кистью и резко направил клинок снизу слева. На инерции довел и высек искры из кольчуги. Противник отшатнулся. Часть колец упало на землю, но раны не было. Синяк – это точно. Но для опытного бойца, пустяк. Слишком легкий клинок. Против доспешного не то оружие. Но, я знал, что нужно делать. Был у меня план, которого он точно не ждал.

– Пес! – Заорал, отшатываясь Белов.

Стиснул зубы. Вновь атаковал сам.

Рубанул, целясь сбоку. Медленно, слишком медленно.

Он начал пытаться держать меня на дистанции. Осыпать ударами, отпугивать клинком. Хорошо, знает преимущество своих рук. Толку только? Меня же не достать.

Я обходил его, маневрировал. Выбивал из сил.

Рубил, колол, делал финты. Творил вокруг настоящий танец с саблей. Перемещался, напружинив ноги, как на тренировках. Достал уже раза три-четыре, но так – чуть вскользь. Все же клинок мой плохо работал против кольчуги. А из-за длины рук как-то так выходило, что постоянно он их успевал отвести. Дистанцию держал.

Видно было, что злость накатывает на Белова волнами.

Мы обменялись еще парой ударов. Он пошел в наступление, полагая, что я не смогу его достать. Глупость и ошибка.

Пора!

Резко сменил тактику. После пары ответных секущих ударов вышел в клинч. Сделал подшаг.

Все. Он в моей власти. Удар. Захват. Сабля полетела вверх, вывалилась из руки. А я с силой толкнул его. Подсек ногу. Такого он не ожидал. Так агрессивно у них никто не умел драться. Слишком рискованно лезть близко. Да, все так. Только если ты не обучен помимо фехтования еще и кулачному бою и борьбе вдобавок.

А если все в комплексе, то и применяешь совместно.

Воевода белов начал заваливаться навзничь. Рука его метнулась к бебуту. Какой неугомонный. Черт!

Отшаг.

Рубанул его по ноге, чуть выше колена. Несильно. Отрубать не хотел, так – порезать.

Он упал, но успел выхватить оружие. Перекатился. Устремился к своей сабле. Но я был уже над ним. Одна рана не останавливает, значит, сделаем еще. Убивать – смысла нет. Доказать превосходство – вот цель.

Ударил ногой.

Он извернулся, попытался ткнуть меня кинжалом. Но напоролся на саблю. Я ждал такой атаки и вонзил лезвие в предплечье, отпрыгнул.