Текст книги "Патриот. Смута. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Евгений Колдаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

И самое сложное в этой задаче – наемники. Они же за звонкую монету сражаются.

Хотя, если русская часть воинства смешается и ко мне перейдет, может, и немцы все эти тоже сами по себе воевать не станут за Василия. Отойдут. Шведский враг же – ляхи. Надо подумать, как Делагарди со всей этой силой на свою сторону переманить, против Сигизмунда бросить, а потом еще не допустить передачу территорий северным соседям.

Ух… Скоро вместо вылазок тайных придется мне политикой сложной заниматься. Мозги ломать.

Ну, ничего. Справлюсь.

Надо, Игорь! Надо! Уже столько сделано, нужно еще!

– Григорий! – Проговорил я, выходя из задумчивости. – А можем ли мы начать рассылать свои бумаги о сборе Земского Собора? Пора бы.

– Так-то оно, можем, воевода. – Чуть подумав, проговорил подьячий. – Только без станка печатного дело это не очень толково выйдет.

– Ясно. А станка, стало быть, нет.

– А откуда ему взяться-то. – Хмыкнул Григорий. – На границе-то. В Туле, думаю, есть. В Рязани.

Хм. Еще один повод взять Тулу и начать оттуда более широкую агитацию.

Пока шли к Ельцу, поговорил еще с собратьями. Что они думают, чем живут. Поспрашивал о том, как видят дальнейшее будущее. Оказалось, что все у них весьма просто. Служба. Земский Собор, как цель воодушевляла их, а дальше… Как Царь скажет – так и действовать будут. Где землю Русскую защищать прикажет, туда и отправятся.

Войского и Артемия на поздний вечер оставил. После совета с ними говорить нужно будет. В начале дела военные решим, а дальше к политике перейдем. Один, может, два дня здесь под Ельцом постоим и на север. Из графика чуть выбиваемся, но судя по тому, как я видел ситуацию все больше мы набирали силу и Шуйский мог повернуть основные силы не на Смоленск, а к нам.

Город встречал нас спокойствием.

Закатывающее за горизонт солнце освещало его стены и башни.

Войска размещались везде. В сам город входили местные, елецкие. За ними наблюдать и контролировать, я думал, ставить Саву Уса. Да и оставлять его в городе, когда с собой основные силы заберу – тоже. Своих людей начал ставить севернее. Привычный монастырь, заброшенные и покинутые слободы окрест. Мест не хватало. Пришлось разворачивать шатры. Благо места под них были хорошо подготовлены. Да, четыре года прошло с осады и битвы при Ельце, но там, где стояло царское войско, можно было точно определить, и лагерь вполне неплохо был подготовлен для занятия его новыми частями.

Заросло все, но это не проблема для бывалых служилых людей.

Военный совет решил проводить не в тереме воеводы елецкого. Как-то не хотелось мне окружать себя двумя рядами стен и городскими, и кремлевскими. Свободы хотелось.

Поэтому всех требовал собратья в монастыре. Там нашлось помещение с большим столом, где и планировалось провести заседание. Обозначить основные моменты дальнейших действий, назначить полутысячных, выделить сотников, пояснить им за ответственность, снаряжение и прочие дела.

Много всего впереди было.

Отец настоятель рад был нас видеть, перекрестил, уважил.

– Слава господу, вернулись все. Не дошло до кровопролития. – Как увидел, поклонился низко в землю.

Спешился, посмотрел на него.

– Да, отец, твоими молитвами. – Сделал паузу. – Мы здесь у тебя совет проведем. А поутру по делам отбуду. Придется тебе потерпеть нас.

– О, да какое тут терпение, раз христолюбивое воинство на порог к нам встало. Так-то добрый знак. Добрый.

Я с телохранителями прошел в помещение, уселся во главе стола. Они заняли места сзади, стоя. Быстро стали подходить уже знакомые мне сотники воронежского воинства.

Пока ждали, потребовал к себе гонца Рязанского. Бойцы, что сопровождали его, ввели человека. Стоял он предо мной, и видно было, не очень понимает, то ли пленник он, то ли столь особый гость, что его аж полдесятка служилых людей сторожит.

– Удивил ты меня, гонец. – Улыбнулся ему.

Тот лишь поклонился в ответ. Выглядел он все также устало, только еще и заспанно.

– Ну что, Федор, знаешь этого человека? Видел при Ляпунове?

Повисла пауза.

Глава 15

Федор смотрел пристально, изучал.

Прошла минута, тяжелая и напряженная.

– Игорь… – Он явно вспоминал мое отчество, чтобы сказать его, придав важности. – Васильевич… Ну, я же не всех людей рязанских знаю. Этого… Не помню.

– Да вы… – Гонец понял, к чему дело идет, и начал озираться. Отступил на шаг назад.

Сопровождающие его люди отреагировали сразу. Схватили под руки.

– Куда? – Проговорил один из них.

– Что прикажешь? Воевода? – Подал голос другой.

– Так, так… Спокойно! – Повысил я голос. – Пустите… Пока.

Его отпустили, чуть толкнули вперед. Но бойцы застыли за спиной, готовые пустить в ход кулаки и, если понадобится, оружие.

– От Ляпунова я. Из Рязани. – Он перекрестился широко. Стоял, нервничал, говорил суетливо. – Вот те крест, господарь. И печать, и все. Все же было. Не вру я.

– Да как тебе верить, мил человек, а? Если за неделю до этого Прокопий твой с иным письмом Федора, человека моего, ко мне отправил. – Смотрел на посыльного пристально.

Но, чем больше изучал, тем больше казалось, не лжет. Действительно, это рязанский гонец. Только вот почему Ляпунов поручил доставку вроде бы столь важного сообщения какому-то малоизвестному человеку? Не своему приближенному, доверенному лицу.

Чудно.

– Так я… Я же это… – Он и не знал, что сказать.

– Кто ты при Ляпунове?

– Так, я не при нем…

– В смысле? – Вот это уже кое-что.

– Я при дворе. Гонец. Нас же много таких. – Он продолжал нервно тараторить. – Рязань же большая. Служба разъездная. Воевода меня вызвал, письмо вручил. Я это… Быстрый я. Самый из всех, пожалуй, кто при нем.

Складывалось все в целом довольно ровно. Только почему без охраны, один, с важным письмом. Простой посыльный, а не верный, близкий человек? Такого отследить, приметить сложнее? Вопросов меньше вызовет?

А не довезет и что?

В Туле встретимся и решим, что да как. Уже по факту. Ляпунов этим письмом ничего не терял. Дойдет оно или нет.

– Толково. – Протянул я. – Ну давай, рассказывай, а сколько человек Ляпунов поднимет, да к Туле поведет? А?

– Так… Я это… Гонец я. – Он дернулся, повел плечами неуверенно. – Откуда же мне знать, господарь. О таком.

Вот и еще один момент. Подобного человека, если поймают, пытать будут. Какой с него спрос? Он особо не знает ничего. Кто, сколько и откуда, когда выдвинется. Кто поведет, какие сотники.

Домыслы свои под пытками расскажет, а не правду.

– То есть, не знаешь, сколько сил Ляпунов к Туле поведет?

– Нет, господарь. Я же и так. Все сказал.

– Федор, поговори с ним, с глазу на глаз. Знает ли он Рязань, что там да как. – Добавил после короткой паузы. – Только без рукоприкладства. Он гость наш, все же. Думаю, не врет гонец. Но, ты поговори все же.

– Сделаю, воевода.

Они вышли вдвоем. А я принялся ждать елецких. Мои воронежские сотники видели всю эту картину, переглядывались. Говорили тихо, а я наблюдал, думал. Складывал одно с другим. Строил вопросы к разговору с Шеншиным и Войским.

После совета до них дело дойдет.

Приказал, чтобы здесь оба они были, при монастыре. Как завершим все военное сборище, придется к политике перейти. С малого начать.

Спустя полчаса где-то, когда все сотники наконец-то были в сборе, я окинул их взглядом тяжелым, поднялся и заговорил.

– Собратья! Собрались мы, чтобы дела воинские решить.

Собрание, достаточно многолюдное, ответило стройным положительным гулом.

Началась плотная работа.

Часа за два мы пришли к пониманию того, как разделить войско на сотни, как влить новые елецкие части в уже сложившуюся и проверенную структуру. Выделили шестерых полутысячных. Людей, которые становились на текущий момент командирами над иными сотниками. Каждый примерно четырьмя сотнями бойцов. Сделано это было для того, чтобы в любой момент можно было расширить численный состав до пяти или даже шести сотен у каждого без сильной потери качества организации.

Из моих старых знакомцев Тренко, Чершенский и Серафим. Хотя по последнему были некоторые вопросы. Хотел он по-настоящему некую святую, если так можно выразиться, организацию в армии моей сформировать. Чуть ли не монашеский орден.

Прочие сотники ворчали, что, мол, дело православное, оно, конечно, важное, но чтобы прямо вот так его смешивать с воинской дисциплиной. Странно это. Не крестоносцы же мы, не немцы, не рыцари. Непривычно как-то такое.

Я встал на сторону сотников. Урезонил Серафима в том, что, мол, кто пожелает обеты все принять, пускай. Но только по личному желанию. И как-то выходило, что полутысяча из этого вряд ли бы вышла. Но, именно эту часть я прикомандировал к артиллерии, которой заведовал Филка, чтобы взаимодействовали вместе.

Из трех сотен оскольцев Давыдова, Никифора тоже сформировалась отдельная группа. Ну и из елецких людей, выходило две, чуть усиленные. А Лебедянь и Ливны еще по одной.

Вот и получилось шесть, да еще и Серафим с артиллерией и медицинской частью Войского.

Сказал пару слов, про знамена, музыкантов и медиков.

Последнее большую часть новых людей удивлю. Но перечить не стали. Завтра обучение начнется. Краткий курс. Времени мало, всего пара дней на сборы. А сделать надо массу всего.

Обсудили снаряжение. Все делалось по образцу, который я установил для воронежских людей. Снаряжение выдавалось из арсеналов, под запись. Они вскрывались, имущество раздавалось. Лучшие части получали лучшее, а те, кто не имел коней, записывались в пехоту. Либо огненного боя, либо копейную.

С учетом того, что в Ельце были пики немецкого образца завтра планировались тренировки с ними. Легко ли перейти от обычных копий к ним. Без потери навыка.

Франсуа качал головой. Скрипел зубами. Но выдал на ломанном русском, что сделает все возможное.

Прогресс в его обучении языку меня удивил.

Еще очень остро стоял вопрос в доспехах.

Этого имущества у нас не хватало. Елецкие склады, конечно, удвоили количество броней, примерно. Но все же этого было мало. Безмерно мало. На две с лишним тысячи человек сейчас.

Чем противостоять крылатой гусарии?

В поле – лоб в лоб, шансов никаких.

И что дальше? Будет ли в Туле достаточное количество складов для снаряжения воинства? Сомнительно. Это в Елец и Воронеж свозили для похода на татар много снаряжения, которое хранилось под замками. А там – уже все используется людьми служилыми. Все в дело пошло. Скорее так, чем иначе.

Но, надежда умирает последней.

По вопросу оплаты так же, как и своим обязался я выдавать жалование серебром. Да, небольшое, но с учетом имущества, которое они получали, вполне годное. Казну бы еще пополнить за счет дополнительных средств – это важно. Но Елецкая казна, по словам Григория, находилась в печальном состоянии.

Но, это все завтра.

Проверим, изымем все, что возможно.

Собравшиеся восприняли нововведения довольно хорошо. Пару раз упоминали Болотникова Ивана. Он тоже пытался ввести что-то подобное в войска, но получилось плохо. Не учены разгромом были еще казаки и прочие воины юга Руси. Но не зря за битого двух небитых дают. Сейчас эти люди прислушивались и ко мне, и к французу, который пару раз выдал свое веское по строению полков.

Мои требования по увеличению количества «офицеров» он также одобрил. Это повышало эффективность управления. Десятники, сотники, промежуточные между ними и мной полутысячные, считай, наверное, майоры. Если переводить на привычное мне формирование полутысяча, это батальон. Сейчас я формировал их малыми по три-четыре сотни человек, но в дальнейшем они могли благодаря вливанию новых сотен подрасти и до шести и семи.

Все это было ново, но пояснял я просто, доходчиво. Люди кивали.

Особо никто не перечил. Там, где сомневались, понимали, что если общая идея есть и она работает так, как сказано. То не все сразу осознать можно. Дело покажет.

Пришлось заложить два дня на формирование сотен по-новому. Их элементарное слаживание и учет людей, и имущества. На третий день, получается – двадцать четвертого мая воинство должно выдвинуться к Туле.

Когда речь зашла о пути, я стал задавать вопросы о дороге. Есть ли преграды, как вообще дальше дела со снабжением. Сотники переглядывались, хмурились. Слово взял Сава Ус.

– Собратья. Сказать хочу за всех. Да, постановили мы, приказом Игоря Васильевича, что в Ельце остаюсь. Но казак я старый. Есть что высказать. – Поднялся, обвел всех взглядом. – Известно всем, что дорога от Ельца идет через станицы малые Полепки, Ефремово, Плотовое, Богородицкое. Дедилов побольше будет, но он и к Туле ближе всего уже. Ну и за ним, только потом Тула. На реке Упе. И Шат там, другая речка близко. Они вместе сливаются. Воедино.

Он перевел дыхание. Собрался с мыслями.

– Оттуда, от Тулы проще на север. Там Серпухов и Москва. Путь близкий.

Это как сказать, казак. Там войска Василия нас поджидать будут. С большой долей вероятности выйдут встречать. Раз мы идем. И вся южная Русь об этом к тому времени говорить уже будет. Гонцы-то в Москву уже стремятся.

Уверен. У Василия Шуйского со дня надень появится, если уже не появилось, письмо о том, что некий Царь Игорь Васильевич идет к Москве. И будет Шуйский локти кусать, понимая, что вместо союзников татар новая напасть движется к его трону.

И верно. Бояться должен, и спать с кошмарами.

Что до пути до Тулы. Для меня названия этих населенных пунктов не значили ничего. Ефремов еще как-то на слуху был. Вроде бы райцентр в мое время. А остальное… Какие-то поселки незначительные. А сейчас, видимо – слободки, занятые переправой, может, монастыри при них или остроги, крепости. Хотя раз религиозного в названиях нет, все же – поселки.

Ни один из них не стал чем-то знаковым и значимым в мое время. Не вырос в крупный город. И что они сейчас представляют, я не очень понимал.

– Это понятно. – Прогудел другой сотник, выводя меня из раздумий. – Дальше то, что, Ус? Не тяни.

– А дальше. Первое. До Полепок, собратья, как вы знаете, мы от татей всяких землю сторожили. А дальше что? Ефремово, станица. Переправа там, через Красивую Мечу. Кто знает, в каком состоянии паромы? – Он подкрутил свои усы. – Чуров брод далеко на восток. Это круг ощутимый. Да, там надежно, перейти можно, но времени, сколько потеряем.

– Что нам время. – Проговорил кто-то из зала. – Можно и к Чурову броду. Место известное.

– Ага, и лиходейские заставы там стоят. – Ответил ему кто-то другой. – С боем будем идти.

– Много нас, сбегут! – Это был уже Тренко.

– Нет. – Поднял я руку. – Собратья! Время важно. Василий силы собрать успеет. Чем медленнее идем, тем больше он против нас людей поднимет. Больше слов охальных скажет. Больше писем с клеветой окрест напишет.

Сотники закивали. В моих словах они слышали толковый замысел.

Но я помимо того, что сказал им, еще считал: промедление, это не только больше времени на сборы врагам. А еще и ослабление Смоленска. Раз. И, второе! Чем быстрее мы пойдем к Серпухову, тем меньше шансов, что Василий царское воинство к Клушино пошлет.

Да и не терпелось мне в этом самом Серпухове разобраться с Рюриковной той. Феодосией. Там ли она или не привезут, раз не татары, а я туда иду. Как Лыков-Оболенский поступит? Что сделает? Какие у него установки, какова игра? Пока вопросов больше чем ответов.

Так что нет – время дорого! Это мое слово.

Ус глянул на меня, кивнул одобряюще, продолжил:

– Собратья! Есть в излучине Красивой Мечи, что на восток от Ефремовской слободы броды. Точно есть, знаю. Не такие большие, не такие спокойные, но есть. Думаю, к ним идти надо. Чуть стороной.

Пара сотников закивала.

– Да, знаем, слышали.

– Они, как и талицкий брод, получается. Чуть в сторону от паромной переправы. Часа два, может, полдня. Там острога нет, сторожа раньше была. И все. И здесь смотря, как идти. – Он погладил свои усы. – Но тут еще второе есть.

– Что? Давай, не томи.

– Так, я про него начал. Дело не только в переправе, други. Дело в Смуте. – Он с силой втянул носом воздух. Кулаки сжал. – Собратья. У нас здесь все же крепость. Да, татары в любой момент могут явиться. Но порядок, какой-никакой. Игорь Васильевич, скажу как есть, не гневись. Белов, хоть и лютый человек был, но строгий до дел. Порядок знал. Два дня окрест всю лиходейскую заразу изгнал, выжег, посек. А дальше что?

Он покачал головой. Собравшиеся начали переглядываться, шептались, понимали, что дальше земли будут не такими гостеприимными, как эти. Даже мои, воронежские начинали понимать – будет сложнее.

Ус продолжил мысль:

– А дальше, до Тулы земли Смутой истощенные. Кто там тать, а кто холоп, не поймешь. Уверен, разбойник там каждый второй, если не первый. Сожжено многое, поломано, разрушено. Народ голодает, с ума от этого сходит. Недоброй дорогой на север вам идти, собратья. Предостеречь хочу.

– Мудрые слова говоришь, Ус. Спасибо. – Поднялся я.

Посетила меня мысль, может все же старого казака с собой взять. Оставить крепость на Фому Буйнова. Он человек толковый, за пушкарями же следит как-то. За припасом. Может, и с управлением всей крепостью справится.

Только вот, старый больно Сава.

– Я еще скажу. Воевода, с твоего позволения. – Продолжал казак. – Берите припаса до Тулы с запасом. Лучше до Москвы и обратно. Мы здесь говорим о двух днях подготовки. Надо и три берите и четыре. Только чтобы припаса хватило. Уверен, неоткуда будет вам и фураж брать, и припас. Люди в этих землях пуганые, злые и затравленные. Постоять за них некому. Многие воюют и за Василия, и за Дмитрия, а так если глянуть… – Вздохнул он. – Только за себя, жизнь свою, и живот свой мало-мальски полный воюют. И что творится там, сам бог только знает.

Он поклонился, сел.

Говорил толково. Припаса брать надо больше, собрать все, что возможно. У нас с собой довольно много всего, но лучше иметь запас. Тула она тоже – орешек твердый. Как ее брать? Пока мыслей не было. На сам город надо взглянуть. Да и надежда была, что откроет он передо мной ворота сам. Все же он, насколько я по истории знал, колебался постоянно.

То за Димитрия вставал, то за Василия. Летом этого года, Тулу Заруцкий, который вернулся после Клушино от Сигизмунда к Лжедмитрию, взять должен будет. Но, это ближе к августу, к концу лета. К концу года, получается. Раньше же в сентябре Новый год отмечали. Не зимой.

Пока что, если память не изменяет, Тула за царя Василия стоит.

Совет военный завершился. Отужинали мы все вместе. Хлеб разделили, по старой Русской традиции, чтобы укрепилась наша клятва и вера друг в друга. Чтобы все понимали, ради чего и для чего рука об руку сражаемся.

Ночь уже вступала в свои права. Люди поднимались, кланялись, расходились.

Самому на отдых мне отправляться было рано. Как и в баню перед ним.

Потребовал к себе Войского и Шеньшина. Из своих попросил остаться только Григория. Он из всех самый книжный да разумный. Ему не саблей махать, а в документах возиться. Грамотный, толковый, может, добавит чего из своих познаний или поправит.

Телохранителей верных отпустил имуществом заниматься, лошадьми своими. Им дел прилично было, снаряжение в порядок привести. А Ванька, холоп мой, безмерно был рад меня видеть и всем имуществом незамедлительно занялся. И коней проверять, и стрелковое оружие. Даже саблю порывался взять наточить, с которой я ходил и бился. Подумав, я даже отдал, после рубки доспеха, пускай проверит, что и как там с ней. Подправит, если надо у кузнеца или сам.

Сменил оружие на менее привычную, тоже трофейную баторовку.

Войский пришел первым, поклонился, замер у входа.

– Садись, Фрол Семенович. Садись. Поговорить за лагерь Дмитрия нужно. И за Московских бояр, чтобы понять лучше, кто есть кто и за кого стоит.

Он пожал плечами, присел.

– Я, чем смогу помогу. Но… – Сделал паузу. – Не знаток я этих дел, боярских.

– Скоро еще Артемия приведут. Ты с ним, думаю, в обозе-то познакомился.

– Да, господарь. – Кивнул он. – Он-то да, он думаю знаток всего этого. Особенно про московскую всю эту боярскую долю. Как клубок этот свернут, лучше меня знает, это уж точно.

Приметил я, что уже и Войский на такое обращение, как «господарь» перешел. Чудно. Недавно просто боярином московским кликал, потом воеводой, а теперь господарем. Как быстро все меняется.

– И как тебе этот человек? Артемий?

– Ну… – Протянул старик. Посмотрел на Григория, что сидел справа от меня с каменным, недовольным лицом. – Хитрый, скользкий, язык длинный и умный. Ногу его я как смог в норму привел. Заживает. Но хромота не уйдет. На всю жизнь.

Ухмыльнулся.

– Хитрый, говоришь.

– Ну да. Все выспрашивал, интересовался. С людьми заговорить хотел, узнать, прознать, договориться, выведать. Вроде бы пленник, а вроде и нет уже.

– Дипломат, одно слово. – Вздохнул, продолжил. – Ты с ним как, много о чем говорил?

– Ох, господарь. – Сокрушенно покачал головой старик. – Я больше людей учил. Весь поход. Нелегко это. Поверь.

– Верю.

В этот момент ввели Шеньшина. Он ковылял, опираясь на костыль, уставился на меня. Чувствовал я ненависть, страх и злобу. Но на лице этого человека играла маска с более-менее приятной, хотя и натянутой улыбкой.

– Звал меня, воевода. Зачем понадобился? Чем служить могу делу твоему?

– Садись. Говорить будем. – Я махнул рукой.

Он покосился на остальных собравшихся, прошел. Аккуратно сел, ногу вытянул медленно. Скривился от боли. Костыль положил рядом.

– Я весь твой, воевода. – Опять эта елейная улыбка, за которой весь спектр негативных эмоций.

Ну что же, поговорим, господа.