Текст книги "Патриот. Смута. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Евгений Колдаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Я продолжал говорить с ним, как со своим подчиненным, и это хоть и вводило его в шок, все же возымело успех.

– Да, господин. – Он дернулся, поклонился.

Сломался.

– Если спокойно, мы дальше двинем.

Он сделал пару шагов назад, саблю опустил. На лице как было, так и осталось выражение полнейшего непонимания ситуации. Что-то из разряда – «Что, черт возьми, здесь происходит!»

– Никого не впускать, никого не выпускать до моего распоряжения. Ясно, сотник?

– Да, господин. – Он опять поклонился.

Все, с этим человеком мы договорились. Хороший, служилый, ответственный, вроде как. Хотя головой он еще не понимал, что происходит, как такое возможно и почему. В душе что-то подсказывало ему. Эти люди пришли, говорят, не бьют, не поджигают. Они не враги. Приказы дельные. Если атаман схвачен, паника может быть, шум, гам, выпускать никого нельзя.

А утром – все в кремль двинут, кроме постов. Там и понятно будет, что да как дальше.

– Спокойного дозора, Фома. – Обернулся к своим бойцам, проговорил. – Вперед.

– Спасибо, господин. – Ответил он и отступил.

Я рукой махнул, и процессия наша двинулась к следующей башне. После нее начинались уже более капитальные, крепкие и отлично сложенные стены – рубленные. Примерно с полчаса у нас ушло на дальнейший объезд башен.

Житенный двор с его охраной удалось урезонить даже проще, чем охрану порохового склада. Здесь не было сотника. А десятник, открыв широченные, заспанные глаза выслушал нас ошалело. Покивал, слегка трясясь от холода и удивления. Ему ничего не угрожало и дозору его. Поэтому поклонился, покивал, и мы двинулись дальше.

Чудо, но дождь к этому моменту начал стихать и вроде даже перестал.

Наконец-то, спустя примерно час после захвата терема мы вернулись в него. До рассвета оставалось всего ничего. Но часок можно было потратить на краткий отдых и приведение себя в порядок.

Жаль, зеркала не было под рукой. Уверен – чумаз я был, как черт. И, не думая, вот в таком виде ездил и караулы проверял. То-то люди косились на нас, на меня. А Сава даже слова не сказал. Почему? Скорее всего, для него неважно было – чист я или грязен, а больше-то – кто я. А раз в грязи, значит, дела военного не гнушаюсь, сам делаю многое и в его глазах это, уверен, вызвало уважение.

Внутри все спокойно.

Караулы были полностью моими, кланялись когда рядом проходил. Отпустил своих бойцов отдыхать на час. Они далеко не ушли, разместились под навесом на крыльце терема. С одной стороны сидел под охраной пленный Волков, с другой – они расположились.

А сам я узнал, где у них здесь колодец, воды набрал. Надо отмыться после лазания по рвам. Хорошо бы баньку, только долго. А у меня всего час. Быстро обмыться, отдохнуть еще немного. Еще бы переодеться, черт.

Подошел усталый Яков.

– Ну что, чумаз я? – Усмехнулся я, смотря на сотника. – Так на царя меньше похож?

Улыбнулся ему задорно. Он только головой покачал. Начал помогать мне умываться, поливать. Доспехи надо бы снять, одежду поменять. Хорошая мысль в целом. Раздобыть нужно здесь что-то.

– Если платье нужно сменить, воевода, там, в тереме, есть кое-чего. – Яков словно читал мои мысли, вздохнул невесело.

– Хороша мысль, давай, распорядись. Ух… Холодна. – Я встряхнулся. – Чего ты вздыхаешь?

– Да… кха…

– Помоги бронь снять, ну и рассказывай.

С его помощью я разоблачился. Оставшись в одних нижних, тоже довольно грязных портках, принял водные процедуры, дающие бодрость тела и крепость духа. Тем временем Яков послал за сменой одежды для меня одного из бойцов.

Ну а потом приступил к докладу.

В общих чертах ситуация выглядела так.

Здесь в тереме помимо Савы было еще четыре сотника. Главный над городскими пушкарями отсутствовал.

– Видел я его. У склада с порозом он.

– Ясно. А то насчет него опасения имелись.

– Да вроде, дельный человек. Дурить не будет.

– Кха… Ну и славно.

Яков продолжил доклад.

С сотниками он поговорил. На первый взгляд настроены они были вполне бодро. Дружелюбно и не воинственно. Но, это же только пока мы здесь сила. Над ними стоим и в город не пускаем, к людям их. А как утро придет, как люди соберутся сами под стены кремля. Чего делать?

Слушал я, пока не отвечал ничего. Обмывался холодной водой, растирался чистой, принесенной тряпицей. Радовался, что с неба лить перестало. Утром солнышко выйдет, тепло будет, славно.

Еще Яков доложил о службе Лжедмитрию.

Елец за него довольно крепко стоял. Сильнее, чем Воронеж. Пояснил, про то, что самые боевые сотни ушли к переправе. Сколько чего взяли. Подтвердил участие Ливнеских и Лебедяньских отрядов. Ну и в общих чертах обрисовал здесь политическую ситуацию. Что как, куда. Кто за кого и почему.

Переоделся я наконец-то, уставился на него.

– Я часок дреману, а потом с этими господами говорить буду. – Хлопнул сотника по плечу. – Да и люди придут. Спросят же местные, что ночью было.

Яков кивнул, и я со спокойной душой отправился отдыхать. Пока ситуация была повернута в мою пользу. Вот и отлично, вот и славно. А через час поглядим, что дальше будет.

Глава 6

Час прошел.

Солнце начало подниматься, тьма сменилась серостью, и довольно быстро мир вокруг обрел цвета. Елец просыпался, еще не зная, что произошло ночью. Большинство его жителей спокойно спали в своих домах, и только малая доля служилых людей, стоящих на страже, понимала – власть сменилась.

Я проснулся, выпал из краткого сна чуть помятый, но готовый действовать.

– Пантелей, доспех.

Богатырь тоже поднялся, выглядел он малость усталым, но все же нам удалось поспать с вечера и за полночь – это часов пять, а сейчас перехватить еще один. К тому же для людей Смутного времени равнение по подъёму с рассветом – норма. Сдюжат.

Он помог мне облачиться и снарядиться.

Пока что все было тихо, и я двинулся внутрь терема в его сопровождении. Богдан и Абдулла тоже проснулись, потягивались и присоединились к нам почти сразу. Атаманы и сотники дремали в приемном покое. В целом это строение было очень похоже на терем воеводы в Воронеже. Отличия минимальные. И, окон побольше, что говорило о большем богатстве городского правителя.

Почему? Материал дорогой, и дров на отопление зимой нужно больше.

А вот и приемный покой. Такой же стол, кафедра, где обычно, видимо, находился писец. Тоже печь.

– Ну что, граждане сотники. – Я проследовал через комнату, сел во главе стола. – Пришло время поговорить.

Они просыпались, дергались, поднимали заспанные глаза на меня. Только Сава Ус продолжал храпеть, завалившись в углу на лавку и накрывшись добытым где-то вторым кафтаном. Даже сапоги не снял.

– Писца мне найдите и подьячих, если они в городе есть. – Распорядился я, пока ждал, повернулся к пробуждающим. – Вижу, в себя пришли.

– Так мы это… Господарь. – Один из сотников уставился на меня с неким непониманием. Глазами моргал.

– За царя Дмитрия вы стояли. Верно?

Все молчали, понимали, что говорить что-то против или даже за сейчас достаточно опасно.

– Скажу так. – Смотрел на них пристально и грозно. – Как всем своим людям служилым говорю. В чем сам клянусь, и в чем они мне клянутся. А вы, слушайте и думайте.

Они закивали.

В этот момент Савва громко всхрапнул, дернулся, проснулся. Глаза открыл, на меня уставился. Сел, крякнул, за спину схватился.

– Подсаживайся Сава Ус. – Пригласил я его. – Слова говорить буду важные. Для всех.

– Благодарствую. – Он хромая двинулся к столу и сел по правую руку от меня.

Четко место обозначил. Интересный он кадр. Своего не упустит. Чувствует, куда ветер дует.

Другие смотрели на него косо, не нравилось им, что так ведет себя этот казак. Но, поскольку ездил он со мной и первый сам вызвался помогать. Вырубил их бывшего предводителя – молчали. Как говорится – кто смел, тот и съел. Смог Сава первым на мою сторону перейти, улучил момент, получил уважение мое больше чем они все вместе взятые.

На улице какой-то шум-гам начался, но небольшой. Богдан исчез, появился почти сразу.

– Там тот сотник, что порох охранял. Вас требует.

– Зови. – Улыбнулся я. – Как раз все в сборе будут. И начнем.

Время шло, я смотрел на этих людей, и, казалось, мне, что в целом все равно им за кого быть. Устали они от всяких этих перемен власти. То один Царь, то другой. Сколько можно. Устала вся Русь от этого дележа власти, хотелось уже спокойной жизни всем понятной. Когда есть свои, а есть враги.

Поэтому и не пошли эти люди к Воронежу по зову моему. Смысла не видели. Татары бы их бить пришли, тогда сами решали как-то. А так – позиция, может, пронесет в Смутное время, все острее прослеживалась.

Но со мной – не пронесет.

Через минуту вошел Фома Буйнов, взглянул на меня. Замер в дверях.

– Проходи, сотник, слева от меня садись. – Указал ему на место, почетное.

Он слегка дрожал, выглядел усталым, напряженным.

– Узнать я хочу, прежде. Кто ты таков, что во главе стола сидишь. Место воеводы нашего занял? – Сказал он это надрывно, тяжело далась ему речь.

Но, признаюсь, порадовал меня этот вопрос. Раболепное повиновение оно только до поры хорошо. А когда человек силу воли свою показывает, вопросы задает – это хорошо. Такого на свою сторону переманить – первое дело и задачи ставить хорошо, он их решать будет со всей ответственностью и не бездумно.

Поднялся я, взглянул на него

– Не признал, что ли, после ночи тяжелой, Фома? Я же был у тебя недавно. Игорь Васильевич Данилов я. Воевода Воронежский. – Руки на груди скрестил так, чтобы перстень с печаткой в форме единорога виден был. – Письма я вам писал, звал татар вместе бить, а вы…

Раз речь пошла о том, кто я, то начну не с того, с чего хотел, а чуть обработаю их.

– К тебе, Фома, вопросов нет особо, ты за пушками следишь, город на тебе, оборона. А прочие сотники… – Обвел их злым, холодным, пронзающим взглядом. – Где вы были, когда Воронеж татар бил? почему не явились по зову?

Они переглянулись. Занервничали.

– Мы в одиночку Джанибека Герайя назад повернули. В Бахчисарай! – Наращивал мощь голоса. – А вы здесь сидели, штаны протирали! Вчера я к вам в гости пришел, а вы меня бить решили. Этот ваш, атаман, как его, Волков. Саблю поднял! За что?

– Так мы это… – Начал было Сава.

– Тащите сюда этого вашего Ваньку. – Махнул рукой, и пара охранников вышла за связанным атаманом.

– Сказывают, что Игорь Васильевич Данилов, что татар побил под Воронежем, Царем себя нарек. – Проговорил хрипло один из сотников.

– Сказывают. У нас каждый, что хочешь, сказывает сейчас. – Уставился я на него. – А ты, если веришь, чего же тогда ниц не падаешь? А?

– Так… Это… Я, это… – Сотник занервничал, сжался, не знал, что делать.

– Ладно. Фома, садись по левую руку. Уважил ты меня. Несмотря на разброд, дозор свой важный не снял, не увел. Меня встретил, как положено. Ценю я такое. Садись.

Не очень понимающий, что происходит начальник над пушкарями, медленно проследовал и занял место подле меня. Уставился в стол. В голове его сейчас, уверен, творилась настоящая каша. Она началась при нашей первой встрече. Затем все же сила его духа смогла пересилить хаос и построить какую-то логику, но я вновь вверг его в сомнения.

В этот момент втащили мотающего головой Волкова.

– В угол его. На лавку. Нечего за столом сидеть разбойнику. – Махнул рукой. – И кляп пока не вынимать. Орать начнет, мешать только. Потом его послушаем, как я речь скажу. И то, если надо будет.

Зло смотрел на меня пленный атаман, сопел.

А я оперся на стол, навис над собравшимися.

– Итак. Люди служилые, люди елецкие. Скажу вам то, в чем клялся всем воинам своим, и в чем они мне все клялись. – Обвел взглядом. – Все мы, воронежцы и донцы атамана Чершенского, что за меня пошел, идем на север. Идем на Москву. Дмитрий нам не царь…

Сделал паузу, оценил, насколько удивила собравшихся эта фраза. В целом, не так уж и сильно. Либо ждали они ее от меня, либо им было плевать на то, кто уже на Руси-то матушке Царь – главное, чтобы был.

– Так вот, Дмитрия царем мы не считаем. Василия тоже. Сигизмунда и прочих ляхов считаем захватчиками, врагами. Шведов, после смерти Скопина, что с ними в союзе был, тоже. Все они враги Русской земли. Цель наша! Землю защитить от врагов! Очистить от Смуты! Москва и Земский Собор! Ясно?

Сотники переглядывались, кивали.

– А, господарь, ты-то… – Все тот же сотник, что задавал этот вопрос раньше, повторил. – Ты-то…

Договорить не смог, страшно ему было. Жизнь его в руках моих сейчас. Но, что дальше будет, когда они сами по себе воевать за меня будут?

– Я-то? Игорь Васильевич Данилов. – Уставился на него, говорил холодно. Отрывисто, как печатал. – Боярин, воевода. Тот, кто татар бил под Воронежем, это раз. Тот, кого Джанибек Герай Царем русским назвал, это два. Тот, кого под Задонском благословили святые старцы, и знамя Ивана Грозного вручили, это три. Тот, кто перстень Царский носит, это четыре. И тот, кто хочет Смуте конец поставить. Это самое важное, и это пять.

– Так Царь, ты… Господарь? – Наконец-то прозвучал этот вопрос. Из раза в раз одно и то же.

– Еще раз повторяю. Я, боярин. Игорь Васильевич Данилов. – Уставился на них злобно, оскалился, как волк. Добавил. – А там, как Земский Собор решит.

Последняя фраза далась мне с трудом. Но стоило уже признать, что если я войско приведу к Собору так, как хочу. Оно будет все за меня. А это великая сила.

– И что ты… От нас хочешь? – Подал голос Фома.

– Первое. Все, кто хочет идти на Москву, встают под мои знамена. Плачу серебром, снаряжением и фуражом. Второе. Воеводу вашего Семена Белова вразумить хочу. Вы его люди, его подчиненные. Он умом тронулся, решил, что я татар на север веду. Где я и где татары? – Жахнул для вида по столу кулаком, чтобы добавить агрессии в монолог. – Бил я их. Единственный татарин, что со мной идет. Вот.

Я кивнул на застывшего в углу Абдулу. Обвел взглядом ошалелых, замерших за столом людей.

– Третье. Уже менее важное. Но тоже с вами это обсудить считаю нужным. – Указал на атамана Волкова. – Этот человек, руку на меня поднял. На гостя, на боярина. Я что, разбойник, какой? Я что, напал на вас? Город пожег, людей побил? Я с добром говорить пришел, я письма слал. А вы, вижу… Отсидеться решили здесь. Может, струсили? Или жизнь вам под ложными царями так хороша? Что думаете, отсидитесь, глаза закроете и пронесет? Нет!

Все молчали, недоумевали. Глаза их были расширены. Один только Волков мотал головой, что-то сказать, видимо, хотел.

– Выньте кляп ему. Пусть слово скажет.

Сотники уставились на него. Мой человек развязал веревку, и атаман выплюнул тряпицу. Заголосил что есть мочи.

– Да вы что! Да я вас всех! Крамола! Твари! Всех высеку! – Разошелся он быстро и орать начал, как умалишенный. – Вы за кого решили? За пса безродного. Кто он таков? А! Людей поднимайте, собирайте и режьте их всех. Их мало, нас много! Приказ мой! Высеку! Забью, собаки!

Отдышался, уставился злобно, глаза кровью налились.

– Я тебя сам, самолично… Тварь… Меня… На ремни пущу! – Перевел взгляд на Саву. – И тебя, пес хромоногий. Скотина. Шваль. Дерьмо.

Остальное он уже не кричал, а словно выплевывал. Глаза, полные злобой, вращались и чуть не вываливались из орбит от наплыва чувств. Ругался, плевался, обматерил каждого, вспомнив и мать, и отца, и деда, и всю прочую родню. Проклинал, горланил, скалился.

– И вот этого вы слушаете? Вот так? – Улыбнулся я. – Часто он вас сек? Сотников? Своей рукой?

– Заткнись! Замолчи! – В приступе безумия Волков аж забился.

– Бывало. – Вздохнул Сава.

– Кому служите? Он вчера чуть конем батюшку не затоптал. Православного. У стен ваших. Когда я с ним говорить хотел. По-людски. Настоятеля монастыря, у которого мы на ночь встали, сек не раз. За что? Вы что, люди елецкие, умом тронулись? Кому спину гнете?

– Да я тебя…

– Заткните его. – Махнул рукой. – Хватит!

Волкова живо повалили на пол два человека из сотни Якова и насилу запихнули в рот кляп. Он отплевывался, пытался кусаться, получил пару ударов и вновь был лишен возможности говорить. Дергался, вырывался, но путы оказались крепкими.

Еще пара оплеух привела его в более-менее спокойное состояние.

– Ну что, люд елецкий, люб вам этот атаман или пора менять его?

– Семен Белов нам за него головы посечет. – Покачал головой Фома Буйнов.

Я усмехнулся.

– Если, по-моему, будет. Мы и Белова в бараний рог скрутим. Он под Дмитрием ходит. А Дмитрий кто? Какой он царь? Его Скопин бил, так он трусливо хвост, поджав, бежал в Калугу. Ляхи все разбежались от него к своим. – Я продолжал внушать им, что наше дело правое, а тот, за кого они были ранее, человек пропащий. Что в целом соответствовало действительности. – Силы с ним никакой нет. Все качаются, отвалиться думают.

Они молчали, и здесь проговорил еще один из сотников.

– Так-то, оно так. Только казаки за него. Заруцкий. И царевна.

– Заруцкий к Сигизмунду ушел, под Смоленск. – Я помнил это по историческим данным.

На момент битвы при Клушино Жалкевскому он служил полякам. А к самозванцу примкнул повторно только осенью. Незадолго до убийства Дмитрия. Возможно, это было из-за того, что атаман узнал, что Мнишек носит ребенка. А вот от кого? Тут очень большой вопрос. Официально от Дмитрия, но сам Заруцкий долго был ее фаворитом.

Стоит спросить у Фрола Семеновича Войского при встрече обо всех этих любовных делах. Он же мне как раз о том, что занимался поиском повитух для Мнишки, правда, неудачном, рассказывал. Может, тот, кто его заменил – предложил Марии более надежный способ. Эдакую замену… Мужа?

Кхм…

Я несколько отвлекся от разговора с сотниками, а они смотрели на меня, ждали.

– Так вот. Если ваш воевода под Заруцким ходит, то вы все тут ляхам служите. Вот мое слово. Заруцкий после разгрома тушинского лагеря и бегства Дмитрия с ним разошелся и ушел к Смоленску с частью войска. А ляшская принцесска, Мнишка, католичка. Детей им бог не дал.

Чудно, неужто люди эти не знали, что да как? Ведь Лжедмитрий уже рассылал бумаги, говорилось в них, что он защитник земли русской и что надо ляхов всех с земли выдворять. Тут я с ним согласен был. Только вот, с учетом того, кто за ним изначально стоял и кого он вокруг себя собирал – выглядело это смешно. Тот, кто ляхов на землю нашу водил, теперь против них встал.

Не будь трагедии Клушинской…

Ладно, не об этом сейчас.

– Ну так что? Сейчас Люд елецкий к стенам подойдет. Говорить с ними будем. Клятву давать в верности Земле Русской, вере Православной и в том, что Земский Собор решать должен, кому на Руси править. Что скажете, граждане?

Нравилось мне так не определившихся людей звать.

– А я токмо чишо мыслю. – Подал голос до этого молчавший Сава. – Волков дюже лют был. Зол и нас побивал часто. Так, собратья.

Сотники закивали.

– В этом прав Игорь Васильевич. Это ежели раз. Второе. Игорь Васильевич татар бил. Землю нашу от них сберег. Повод это уважить человека. Так?

Те кивали еще сильнее.

– Про Заруцкого, слышал я. И про Димитрия, гутарили разное. – Он вздохнул, тоже поднялся, посмотрел на меня. – Ну не могет человек два разА воскреснуть. Ну как это, собратья!

– Он же не Христос. – Проговорил я холодно. – Не господь бог.

– Вот, умно гутаришь. Сколько можно то, одним, другим. Хватит. Собор, я считаю. Дело толковое. – Он взглянул на меня, на них. – А ежели мы тута сидеть просто будем, то и развалится все. Сегодня сидим, завтра сидим, потом сидеть не на чем будет. Ляхи да татары все заберут.

– Так как пойдем то? Ушло сколько к бродам. – Выдал один из сотников. – На кого город оставим?

– Так, то наши люди. Чишо мы, не убедим их в том, что дела наши ратные, правые. А не этого. Заруцкого. Чишо нам Димка вор люб, что ли. Мыслю. Уж так больно люб, а?

Разошелся ты Сава, ух разошелся.

– Так, не очень-то и люб. – Проговорил один из сотников.

Остальные закивали.

– А Игорь Васильевич, как атаман, люб?

– Так, рано пока, Сава. – Я поднял руку. – С тем, что против Дмитрия идти не страшно, определились. Дело теперь иное. Склады ваши елецкие, что, все раскрыл воевода, все забрал, все увез?

Они переглядывались. Один под дурачка закосить решил.

– Так, какие склады, воевода?

– Которые лет пять назад здесь и в Воронеже собирались. Для похода на Крым, на Азов. Где все? Порох, свинец, доспехи, копья, аркебузы?

– Так это… Семен Белов настрого запретил…

– Чего? – Я признаться ошалел от такого.

– Запретил. – Выдал Фома Буйнов – Сказал, сам Царь ему ключи от этого имущества выдал. Не положено. Часть в моем складе хранится, под замками. Часть в житенном. Часть здесь, по разным местам.

Я что-то совсем ничего не понимал. У воеводы под боком огромный, сопоставимый с воронежским, или еще больший арсенал, а он его не использовал. Это как?

– А, почему вы это все не используете? – Задал я казавшийся мне невероятно резонным вопрос.

– Так, приказа не было.

Ох… Слов нет, одни эмоции.

– А он, почему сам? Не вскрыл?

– То не знаем. Не велено ему было. Вот и хранит. Головой отвечает.

– То есть он сам людей в бой повел, не вооружив и не снабдив хорошо.

– Ну, так… У кого серебро было, он тому выдал. За монету.

Моя картина мира наткнулась на миропонимание феодального человека. Здесь дело то какое. Я же ратовал за общее дело. А здесь получалось, что раз некоему воеводе доверено имущество, он его и хранит до приказа сверху от сюзерена. По-тихому приторговывает себе в карман. Ему не так важно, насколько хорошо вооружены его бойцы. Это их дело. Дело царя снаряжать войска, если нужда такая. Дело войск – самим себя обеспечивать, раз их на землю посадили. А сотник, воевода – только руководит. Может быть, свою личную сотню он обмундировал по лучшей форме, к себе приблизил, но всех остальных, как выяснилось, держал с тем, что у них было.

Хочешь снаряжение получить, деньги плати. Тогда из складов получишь имущество, чтобы воевать.

Интересно, во время осады Ельца царскими войсками также было. Бойцы на стенах кровь проливают, а куча новеньких аркебуз в подвалах лежит. М-да… Чудно.

– Ясно. Раз город мой. Власть моя. Все это перепишем и всем под запись выдадим, кто в караулах стоит, кто дозоры несет и в первую очередь кто со мной на север пойдет.

– А деньги?

Я не слушал, говорил, что считал нужным.

– Сотни сформируем. Мы так в Воронеже решили. Четкие, ровные, вооруженные по одному образцу. Пешие – стрельцы и пикинеры, конные – тяжелые и с аркебузами по типу рейтар. Это мое слово. В книги внесем все, в зачет жалования пойдет.

– Так это… – Они были прилично удивлены.

– Казну городскую он хоть забрал, воевода ваш?

– Ну да. Это само собой.

Здесь не промахнулся, вывез, что мог в золоте и серебре.

– Ясно.

Появился один из моих бойцов. Произнес:

– Воевода, господарь, Игорь Васильевич, там народ елецкий под стены собирается. Тебя требуют.

– Буду сейчас. – На улице действительно шумно становилось. Обратился к сотникам. – Если мы с вами договорились. То пойдем. А что с Волковым делать, потом решим.

Они закивали, и мы все двинулись к воротам в кремль.

Я взошел на конструкцию, что была над ними, защищенную от выстрелов и прикрывающую вход. Народу к холму пришло не так много, как это было в Воронеже на основном смотре. Все же многих с собой забрал воевода. Мои прикидки подтвердились, почти две трети вооруженного, служилого населения.

Но, здесь в отличие от Воронежа собрались еще и женщины. Видимо, жены тех, кто ушел.

– Здравствуй, народ Елецкий! – Выкрикнул я, смотря на них. – Игорь Васильевич, из Воронежа, воевода!

– Здорова. Здоровее видали. Кто таков. Это же тот… Который тот. Царь… А, ну… Атаманы где? Сотники? – Толпа галдела, нервничала. Радовало, что никто не выкрикивает – «убийца». «вор» или любимое здешним людом – «пес».

– Здесь. – Я повернулся к стоящим чуть ниже сотникам. – Подойдите.

Они послушались и встали подле меня. Не связанные, не плененные без следов побоев на лицах и телах. Все это показывало, что я пришел с миром.

– Пантелей, знамя! – Богатырь, который не отставал от меня ни на шаг, распахнул наш прапор за моей спиной.

Люди начали переглядываться, охать, пальцами тыкали в развивающееся красное полотно.

– Иван Волков! Атаман ваш! Напал на меня и был бит! Жив он, здесь, но связан, чтобы не дурил больше.

Народ внизу переговаривался, но громких криков не последовало.

– А что ты к нам пришел-то? – Вперед выступил какой-то казак, молодой, лихой. – Атаманов наших у себя держишь. Крепость взял. Ты же с Воронежу, а у нас тут свой закон.

– Закон везде един! А пришел я, вас звать на Москву идти.

– Ходили уже… Царь, это же Царь… Флаг, смотри, мне, батька… Убил же, бил.

Мнение толпы как-то разделилось. Единства не было.

– Так! Народ елецкий! Кто со мной хочет, тех в сотни записываю. Снаряжение даю, питание гарантирую и плату. Полрубля серебром. Пешему. Конному по рублю, если коня сам привел. В месяц.

Услышав про деньги, народ заинтересовался. Начал переглядываться, переговариваться.

– А с теми, что к бродам ушли, что! – Заорал другой казак. – Брат у меня там.

– А мы по дороге их захватим! Кто из них решит пойти!

Они недоумевали, не понимали, как так можно.

– Семен Белов ваш ляхам продался! – выкрикнул я тем временем. – Заруцкий, что поставил его над вами к Сигизмунду ушел! вы же под ляхов идти не хотите? А. православные?

– Да ну, брехня… Да, слышал это… То Царь… Да точно.

– Кто под ляхом ходить не хочет? Жду здесь. Как положено – конно, доспешно и оружно. Как в списке. Всех перепишем в сотни. Гарнизону, оставшемуся тоже оружие, выдадим. Негоже ему в закромах лежать.

Народ воспринял это все очень позитивно. Мы же имущество в пользование выдаем – а это дело славное.

Началась рутинная, учетная работа, которой Григорий у меня в Воронеже занимался.

Сотников я пока что оставил здесь, при себе – понаблюдать, последить. А Якову и его людям вместе с уже проверенными, спокойными, недавно захваченными в кремле людьми поручил найти писарей, подьячих и всех, кто читать и писать умеет. Начать имущество инвентаризировать, выдавать тем, кто в сотни будет записываться. Поднять архивы и списки тех, кто как здесь вообще приписан.

Дел было на сутки точно. Значит, Тренко с армией уже доберется к бродам. Скорее к вечеру. К нему я отправил гонца, чтобы не торопился и никаких агрессивных действий не предпринимал. И к нам пару сотен конных отправил, для быстроты. Тех самых, что с луками были. А еще Григория с писарями Савелием и Петькой.

В городе пошла работа. Из монастыря и близлежащих хуторов приходили люди, кланялись. Признавали, что власть сменилась. Дары несли, кто что мог. Народ, который поначалу воспринял произошедшее, как-то с подозрением, довольно быстро осмелел, освоился. Я никого не вешал, никого не бил, власть менял только в формате цели. Ради чего мы здесь все стоим и кому служим, для чего работаем и существуем.

Царь Дмитрий и шаткое к нему отношение сменилось идеей того что надо в Москве Земский Собор собирать и самим! Ведомо ли! Простым людям выбить царя. Идея эта укоренилась в умах достаточно хорошо и быстро.

Но, за сотниками я все же наблюдал. Не было у меня уверенности, что все они будут готовы мне вот так запросто подчиняться, поэтому к каждому приставил по два-три своих человека.

Чуть за полдень, когда я расхаживал по двору кремля, где шла запись в полнокровные сотни служилых людей, толпящихся вокруг – раздался шум. Влетел гонец, сопровождаемый одним из моих бойцов. Слетел с коня.

Уставился на меня.

– А, Волков, атаман… – В глаза его стоял немой вопрос – Что здесь происходит?

– Я здесь теперь воевода. Чего случилось?

– А, э…

– Говори. – Я махнул рукой на знамя, закрепленное у терема. Под ним спокойно, сидя на ступеньках дремал Пантелей. – Видишь что. Говори.

– А, о как… Господарь. – Он поклонился как-то рассеянно. – С юга три сотни идет. Оскольцы. Конно. К вечеру будут.