Текст книги "Голова королевы. Том 2"
Автор книги: Эрнст Питаваль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)
– Да.
– Шотландец?
– Да, наш с вами земляк.
– Что это за человек?
– Тихий, порядочный, прилежный юноша, кузнец по профессии, желающий усовершенствоваться в ремесле. Ну он и совершенствуется – ручаюсь вам!
– Я верю вам. Но мне выставили этого субъекта в подозрительном свете.
– И я тоже верю вам в этом, потому что знаю причину. Дику Маттерну, моему управляющему, приглянулись Вилли и мое хозяйство, он как будто боится приезжего юноши, уже предостерегал меня от него и хотел бы, чтобы его убрали. Вот он-то и обратился к вам. Разве не так, сэр? Мы, шотландцы, умеем видеть насквозь.
Старик улыбнулся. Пельдрам покраснел и пробормотал:
– Так-то оно так, но я обещал не выдавать доносчика.
– Этого и не нужно! Я и без того знаю, где зарыта собака. Но дальше что?
– Я хотел бы поговорить с этим человеком.
– Хорошо.
Старик крикнул Вилли и, когда она пришла, приказал ей попросить Киприана пожаловать в лавку.
– Так значит, ее зовут Вилли? – пробормотал Пельдрам, бросая вслед девушке многозначительный взгляд.
Появился Киприан; мастер познакомил его с полицейским.
Надо полагать, что при этой неожиданной встрече сердце молодого человека забилось несколько быстрее обычного, но он овладел собой, с холодной вежливостью поздоровался с полицейским.
Пельдрам задал ему несколько вопросов, на которые немедленно последовали вполне удовлетворительные ответы.
– В общих чертах мастер уже ответил за вас, – сказал наконец Пельдрам. – Извините, что я задерживаю вас, но мне пришло в голову, что как раз теперь в Лондоне находится шотландский лорд, который удостаивает меня своей дружбой. Это – сэр Эдуард Мак-Лин. Вы знаете его?
– Я слышал о нем, – ответил Киприан. – Это имя известно мне издавна и пользуется большим почетом у нас на родине.
– Хотите познакомиться с этим господином?
– Мне было бы очень приятно, но, конечно, если бы он пожелал видеть меня.
– Он – очень добрый господин и совсем не гордый; я спрошу его, – предложил Пельдрам.
– Очень благодарен вам, сэр, быть может, я мог бы в его свите отправиться на родину?
– И там на родине быть его придворным кузнецом? – заметил Пельдрам с улыбкой. – Зайдите ко мне на этих днях!
– Хорошо, сэр.
Наконец Пельдрам понял, что пора уходить.
– И вас, мастер, я также представлю лорду, – сказал он Оллану на прощание. – Кланяйтесь от меня жене и дочери! Прощайте, сэр, не забывайте меня!
Пельдрам ушел.
Оллан посоветовал Киприану не упускать случая познакомиться с таким влиятельным господином, а затем отправился в мастерскую.
Дик Маттерн поглядел на входящего мастера искоса, очевидно, он знал или догадывался, зачем того позвали в лавку. Но Оллан, казалось, не обратил на него внимания и молча принялся за свою работу. Лишь спустя почти час старый шотландец подошел к Дику и спросил, указывая на лежавшую перед ним деталь:
– Готово, Дик?
– Скоро будет готово, мастер! – ответил Маттерн.
– Поспешите!
Дик окончил свою работу и отнес деталь мастеру.
– Хорошо! – сказал тот.
Когда настал час обеда, по обыкновению собралась вся семья; старик казался молчаливее обыкновенного. Когда же встали из-за стола и Дик вышел из комнаты, мастер пошел за ним.
Увидев на дворе двух рабочих с вещами управляющего, Оллан удивленно спросил:
– Эй, куда вы?
– Мастер, я не знаю… разве… почему же… – забормотал Дик.
– Ну и отправляйте ваши вещи, куда хотите, – произнес Оллан строгим тоном. – И сами отправляйтесь куда знаете!
Мастер вернулся в дом, а управляющий, постояв некоторое время в раздумье, распорядился, куда отправить вещи, и сам последовал за рабочими, бросив негодующий взгляд на дом, так неожиданно закрывшийся перед ним.
После ухода Дика Оллан имел продолжительный разговор с женой и дочерью, по окончании которого Вилли вышла с заплаканными глазами. Тотчас после этого старый шотландец побеседовал один на один с Киприаном, в результате чего сделал его заместителем ушедшего Дика, но с условием – не входить в жилые комнаты и лавку Оллана, не пользоваться у него столом.
После этого разговора Киприан впал в раздумье и беспокойство. Быть может, мастер открыл ему перспективу развития его склонностей? Но в таком случае, он должен был бы проклинать истинную цель своего появления в Лондоне. А может, мастер разуверил его в возможности освободить Марию Стюарт? Не зря же Оллан был чрезвычайно прозорливым человеком.
Киприан поспешил сообщить Эдуарду о намерениях Пельдрама. Друзья увидели в этом большую выгоду и решили, что Киприан должен отправиться к Пельдраму.
Директор полиции Валингэм принял молодого человека чрезвычайно любезно и сообщил ему, что лорд выразил согласие познакомиться с ним. Но, раньше чем повести Киприана к Мак-Лину, Пельдрам решил объяснить, почему заинтересовался им.
– Мастер Оллан прогнал Дика, – начал он, смеясь, – это хорошо! Он, по-видимому, шпионил за вами и доносил мне обо всем, что вы делали. Вы, оказывается, уже были в доме лорда?
– Да, сэр, вчера и позавчера, – ответил Киприан. – После вашего любезного предложения я хотел собрать некоторые сведения о лорде.
– А раньше вы не бывали там?
– Однажды я встретил своего земляка и проводил его до дому, когда вчера я отправился разыскивать дом лорда, оказалось, что это – тот самый дом, где я уже бывал.
– Вы – любитель лошадей?
– Да, конечно. Ведь это входит в круг моих занятий.
– А экипажи также интересуют вас?
– Конечно!
– А корабли?
– В этом деле требуется слишком много кузнечной работы, – смеясь, заметил Киприан.
– Впрочем, это не касается меня. А все же остерегайтесь Дика!
– У меня нет основания бояться его, – спокойно заметил Киприан.
– Тем лучше. Послушайте, я обратил внимание на Вилли Оллан.
– На Вилли? – переспросил Киприан.
– Да! А Дик, который также интересуется ею, полагает, что и вы страдаете из-за нее.
– Вилли – красивая девушка.
– Но вы уклоняетесь от ответа.
– Нисколько! Вилли нравится мне, но…
– В чем же состоит это «но»?
– Я – чужестранец, спешу вернуться на родину, принадлежу к другому вероисповеданию, – словом, как бы ни была мила мне Вилли, но слишком много препятствий для того, чтобы я мог мечтать о браке с ней. Вот я и думаю выкинуть ее из головы.
– Это вы хорошо делаете! Вы – рассудительный человек, как я вижу. Я буду часто навещать вас и прошу, не препятствуйте этому.
– Конечно, нет! – ответил Киприан.
– Говорил ли молодой человек искренне – неизвестно. Но его соперничество с Пельдрамом, считал он, могло свободно обойтись без личной ненависти.
Пельдрам и Киприан отправились к лорду Мак-Лину.
Эдуард принял обоих, как подобало благородному господину. После краткого приема Киприан удалился, а Пельдрам остался. Это знакомство доставило Киприану возможность являться к лорду во всякое время совершенно свободно, а лорд и Пельдрам стали часто появляться в доме старика Оллана.
Эдуард делал заказы оружейному мастеру, Пельдрам же посещал Киприана, а попутно, конечно, и старого шотландца, главным же образом его жену и дочь, и снискал их расположение, так как умел быть очень любезным, когда хотел.
При таких обстоятельствах протекло время до конца января.
Однажды Эдуард зашел к Оллану, купил у него какое-то оружие и попросил прислать ему на дом с мастеровым. Послан был Киприан.
Когда тот появился у приятеля, Эдуард сказал ему:
– Ну, Киприан, мы уже близки к цели. Надежды на благополучное окончание дела Марии Стюарт больше нет, мы должны приступить к своему плану.
Киприан молчал.
– Я завтра уезжаю! – продолжал Эдуард. – Все ли готово у тебя?
– Да, остается только выполнить!
– Мне было бы приятнее иметь тебя при себе, но ты здесь нужнее. Обеспечь корабль, два экипажа, лошадей и, конечно, какое-либо хорошее убежище; дня через три-четыре будь наготове. Моя квартира остается в твоем распоряжении под тем предлогом, что ты займешься укладкой и отправкой моих вещей.
– Хорошо, – кивнул кузнец, и Эдуард не обратил внимания на сумрачный вид Киприана.
Мак-Лин действительно уехал, но прошло три, четыре, даже пять дней, а Киприан не получал от друга никаких известий. Он, по-прежнему, исполнял свою работу, а Оллан, хотя и замечал перемену в его настроении, но не выказывал этого.
В лавку Оллана нередко заглядывали знатные господа, но особенная честь была ему оказана в тот день, когда настроение королевы Елизаветы резко изменилось к лучшему под впечатлением разговора с Бэрлеем. К Оллану явился не кто иной как сам лорд Лейстер, и заказал себе великолепный охотничий нож с украшением из драгоценных камней.
Вот тогда в доме Оллана узнали о предстоящей большой охоте. И когда мастер поручил Киприану отделку заказанного ножа, у того молнией блеснула новая мысль. Отсутствие известий от Эдуарда начинало беспокоить кузнеца. На собственные его замыслы надежд было мало. А теперь вдруг представился благоприятный случай для намеченного дела. Если планы Эдуарда уже рухнули, то Киприан еще может произвести свой удар. И пока он работал над ножом, все обдумывал, как привести свой план в действие, причем не раз останавливался мыслью на своем новом приятеле Пельдраме.
Работа была закончена, и Оллан велел Киприану отнести ее во дворец лорда Лейстера. Это как нельзя более соответствовало планам молодого кузнеца. Кроме заказанного охотничьего ножа он захватил с собой еще пару богато отделанных пистолетов и, раньше чем отправиться по назначению, зашел к Пельдраму.
Тот был уже извещен о предстоящей королевской охоте и готовился к ней. Приход Киприана был некстати, и он встретил его несколько рассеянно.
– Милости просим, сэр, – сказал Пельдрам, – я, как всегда, рад видеть вас, но не могу вам уделить много времени: я очень занят служебными делами.
– Не стану задерживать вас, – ответил Киприан. – Хочу только показать вам охотничий нож, изготовленный для его светлости графа Лейстера!
Пельдрам стал любоваться изящной работой, которую ему показал Киприан. При этом последний как бы вскользь заметил:
– Я видал много интересного в этой стране, но мне хотелось бы еще повидать королевскую охоту, чтобы потом, на родине, было что рассказать!
– Зрителям дозволено присутствовать, – сказал Пельдрам.
– Да, но только издали, а я хотел бы быть среди охотников; тому, кто оказал бы мне содействие в этом деле, я подарил бы вот эти штучки. Как вы думаете, дворецкий лорда Лейстера мог бы предоставить мне место в свите?
– Возможно! А эти вещицы прелестны!
– Как бы мне обратиться с моим желанием?
– Но когда и где? Ах да, вот кстати! Я провожу вас туда, мне все равно нужно во дворец лорда.
Они отправились. Киприан ликовал в душе, что его планы, кажется, удаются.
Дворецкий лорда Лейстера был еще молодым человеком, надменным, как избалованный холоп, и тщеславным, как павлин. Приди Киприан один, тот не удостоил бы его даже вниманием, но в сопровождении Пельдрама дело пошло совсем по-иному.
– Рекомендую вам моего друга и соотечественника, оружейного мастера Аррана, – сказал Пельдрам дворецкому, – у него есть просьба к вам, а я, в свою очередь, прошу за него.
– Будет исполнено! – ответил дворецкий.
– Ну, прощайте, господа! Завтра увидимся, а пока кланяйтесь старику Оллану и его семейству, не забудьте только! – произнес Пельдрам.
– Не беспокойтесь! – ответил кузнец, улыбаясь ему вслед.
– Вы принесли охотничий нож для милорда? – спросил дворецкий.
– Да, сэр, а для вас вот эти два пистолета, – сказал Киприан.
Дворецкий принял оружие. Нож он быстро отложил в сторону и занялся рассматриванием пистолетов.
Носить пистолеты в Англии разрешалось лицам дворянского происхождения, но отнюдь не мещанам и слугам. Но известно, насколько сладок запретный плод, поэтому дворецкий с живостью сказал Киприану:
– Я с благодарностью принимаю этот ценный подарок. А что же вы хотите от меня?
– Немногого! Я очень любопытен…
– В каком отношении?
– Мне хотелось бы присутствовать на королевской охоте!
– И вы хотите, чтобы я помог вам в этом?
– Да. Помогите мне поступить в свиту вашего графа.
– Это не представит затруднений. Только есть ли у вас лошадь?
– Я достану.
– А верхом вы прилично ездите?
– Как настоящий араб!
– Ну и отлично!… Ливрею я вам достану, а пока идите к милорду!
Дворецкий велел доложить лорду о приходе оружейного мастера. Киприан имел честь лично представить свою работу Лейстеру и получить одобрение вместе с денежной наградой.
Тем временем дворецкий достал ливрею, и, после примерки, Киприан ушел домой со своей добычей.
На следующий день он попросил себе отпуск у мастера Оллана и отправился в известное место, где для него стояли кони наготове. Домой он вернулся довольно поздно, но, несмотря на поздний час, поговорил с мастером, после чего тотчас же отправил все свои вещи, сам же остался переночевать в доме Оллана.
Еще задолго до наступления следующего дня Киприан покинул дом, где так долго пользовался приютом. Он ни с кем не простился, но, когда ушел, старый мастер вышел за ворота и долгое время смотрел ему вслед. Когда Киприан скрылся, старик вернулся в дом с тяжелым вздохом.
Глава двадцать четвертая
УЖАСНАЯ НОЧЬ
Неподалеку от замка Фосрингай лежит одна из пустошей, которыми в те времена особенно изобиловала Англия. Для путешественников такие пустоши были страшнее леса и представляли одинаковую опасность, как и путешествие по морю. Путник, медленно пробиравшийся по глубоким пескам, завидев черную точку на горизонте, заранее ожидал беды.
За редким исключением такая точка на горизонте была не что иное как хорошо вооруженный всадник, который более или менее вежливо требовал с путника контрибуцию. Люди этой профессии чувствовали себя в пустоши более вольготно, чем в лесу. Намечая свою жертву на далеком расстоянии, они таким образом могли понять, нападать или скрыться.
Близ самого Лондона была пустошь Гренсло, которая долгие годы являлась истинным бичом столицы и путешественников. Так как ночью никто не решался проезжать по пустоши, то и властители большой дороги не давали себе труда выезжать ночью, а занимались своим ремеслом свободно среди бела дня, ночью же спали, как и все порядочные люди.
Пустошь близ замка Фосрингай пользовалась громкой славой в смысле грабежей и разбоя. Но с появлением в замке шотландской королевы обстоятельства несколько изменились. Амиас Полэт считал своим долгом усиленно охранять дороги как ночью, так и днем, вследствие чего шайке грабителей приходилось бездействовать и наконец, за отсутствием заработка, совершенно покинуть местность.
Приблизительно в пяти английских милях от замка был один из постоялых дворов, владелец которого злобно смотрел на замок и проклинал свою королеву, сэра Полэта и заключенную. Этого человека по имени Нед Бейерс нередко посещал Эдуард Мак-Лин во время рекогносцировки окрестностей Фосрингая. Нед не знал, за кого принять ему этого редкого одинокого гостя, но так как тот бесстрашно ездил один и был хорошо вооружен, то Нед решил в конце концов, что это – один из рыцарей с большой дороги, пустившийся на разведку, стоит ли вновь приняться здесь за свое дело. Впрочем, Эдуард не оставался на ночлег, а проводил на постоялом дворе лишь недолгое время, чтобы дать отдохнуть коню.
Однажды, как раз перед намеченным отъездом в Лондон, ненастная погода заставила его остаться дольше обыкновенного. Он велел подать себе ужин, после чего хозяин предложил ему приготовить постель. Но Эдуард отказался от постели, предпочтя отдохнуть на скамье. Хозяин увидел в этом лишь подтверждение своего предположения, так как предпочесть твердую скамью удобной, мягкой постели мог только человек, опасавшийся за свою безопасность.
– Мой дом вполне надежен! – сказал он, подмигнув. – У меня имеются маленькие, уединенные комнатки, которых не найдет тот, кто не должен их находить, сэр!
Эдуард заинтересовался.
– Разве? В таком случае они могли бы пригодиться нам. А сколько человек могли бы вы приютить? – спросил он.
– Около двенадцати, сэр!
– И столько же коней?
– И это можно, – ответил Нед с плутоватой усмешкой.
– Ну, быть может, я воспользуюсь этим и даже на несколько дней!
– Милости просим! А как обстоят дела там, с той старухой? Скоро с ней покончат?
Эдуард сразу не понял слов хозяина, когда же он догадался, то лишь вздохнул в ответ.
– Да, да, – продолжал Нед, – она много зла принесла нам всем. Честному человеку нет возможности зарабатывать свой хлеб.
– Как это понять? – спросил Эдуард.
Ведь с тех пор, как она здесь, наступил полный застой в делах как в наших, так и в ваших. На этот раз Эдуард лучше понял своего собеседника, так как был достаточно осведомлен о делах и нравах обитателей пустоши.
– Вы правы! Но этому делу можно было бы помочь.
– Каким образом? – удивился Нед.
– Если бы удалить эту женщину отсюда.
– Ну, это трудновато!
– Или, быть может, заставить охранителей удалить ее отсюда?
– Черт возьми! Но как взяться за это дело?
– Устроить нападение на замок!
– Гм… об этом нужно подумать! – задумчиво произнес Нед, почесав в затылке.
Эдуард сообразил, что, подвигая на это дело подобного сорта людей, можно было воспользоваться ими, не открывая своих истинных намерений.
– Одним словом, – продолжал он, – я хочу попытаться избавить местных жителей от этих затянувшихся неприятностей.
– Гм… гм… – пробормотал Нед. – Это – трудная штука!
– Менее трудная, чем вы полагаете, тем более что в замке запуганы многими заговорами.
В конце концов Нед предложил свое содействие и показал помещения для значительного количества людей. Мало того, обещал к известному дню собрать людей и со своей стороны.
Затем Эдуард распростился со своим новым столь неожиданным сообщником и уехал.
Несколько дней спустя, вечером, трущоба Неда необычайно оживилась. Приезжали друг за другом всадники, и все оставались на ночлег. Кроме одиннадцати человек приближенных Эдуарда явилось еще по крайней мере двадцать, которые были наняты для неизвестного им дела.
Около полуночи Эдуард объявил им свое намерение произвести переполох в замке, а потом рассеяться.
Все совершилось неожиданно как для охраны замка, так и для самой заключенной Марии Стюарт.
План Эдуарда был таков: часть отряда из людей, не посвященных в истинную цель нападения, была в запасе, другая часть должна была совершить нападение на замок и произвести там шум. Одна часть друзей Мак-Лина должна была стараться проникнуть в покои Марии со стороны сада, а другая, во главе с самим Эдуардом, – проникнуть в комнаты Марии через камин.
Когда Эдуард решился привести в исполнение свое отважное предприятие, была холодная, суровая ночь.
Ко всем невзгодам тюремной жизни Марии Стюарт нужно прибавить еще жестокие страдания от ревматизма, которые почти не оставляли ее ни на минуту. Тем же недугом был одержим и ее неумолимый страж, старый, ворчливый Амиас Полэт. Он не мог спать уже несколько ночей подряд и не решался выходить на воздух при такой холодной, сырой погоде. Друри исполнял за него все обязанности по охране замка, которые осложнялись тем, что старый, подозрительный Амиас беспрестанно гонял его то туда, то сюда, не давая отдыха ни на минуту. Вечером, когда боли стали нестерпимы, Полэт хотел забыться в молитве. Он уткнулся в молитвенник и действительно вскоре его стало клонить ко сну. Проспав около трех часов, он встал, поужинал с Друри, после чего они принялись играть в шахматы. Но при этом каждый час Друри должен был отрываться от игры и делать обход замка и двора, что, конечно, доставляло ему мало удовольствия.
Был третий час ночи, когда Друри возвратился из последнего обхода.
– Все в порядке? – спросил Полэт.
– Все, – ответил Друри, – стража бодрствует, и все в замке спокойно!
– А она спит?
– Нет! Она страдает от боли и просила почитать ей вслух!
На лице Амиаса промелькнуло выражение злорадства. Вероятно, он чувствовал известное удовлетворение в том, что несчастная узница испытывает такие же страдания, как и он.
– Читает, наверное, какой-нибудь папистский вздор! – проворчал он. – Следовало бы запретить ей подобные занятия!
– Недолго уж осталось, – заметил Друри, – было бы слишком жестоко.
– У вас вечная склонность к состраданию, – досадливо возразил Амиас. – Друри, когда вы наконец научитесь подчинять свои чувства долгу?
В том смысле, как вы это понимаете, никогда, – ответил Друри, – я не создан для этого!
– Плохо, очень плохо! – пробормотал Полэт, однако вернулся снова к начатой игре, и оба замолчали.
Амиас проигрывал, и, быть может, это было причиной того, что он потерял интерес к игре.
– Послушайте, Друри, – сказал он, – как бы при таком ночном бодрствовании нашей узницы опять не затеялось что-нибудь недоброе у нее?
– Едва ли, – ответил Друри, – она действительно страдает!
– Да, да! Однако я чувствую себя несколько лучше и пойду проверю.
Друри поморщился, но все же последовал за стариком, который, накинув шубу, поплелся по коридорам в комнаты Марии.
Полэт подозрительным оком осмотрел все уголки передней, а затем без доклада вошел в комнату заключенной.
Мария лежала на постели, скрестив руки на груди и уставившись в потолок. Близ нее находились ее старая нянька Кеннэди и другие женщины, занятые каким-то рукоделием, а также Кэрлей. У камина сидели Буркэн, ее духовник, Мелвил и Жэрвэ, ее врач. Священник читал книгу. При появлении Амиаса он умолк, и все присутствующие, кроме Марии, повернулись к дверям.
– Кто там? – спросила Мария слабым голосом.
– Тот, кто заботится о вас, – ответил Амиас с хриплым смехом, не считая нужным поклониться. – Здесь так уютно, что хочется присоединиться к вашему кружку.
Мария ничего не ответила, остальные также, конечно, молчали.
Очевидно раздосадованный таким нелюбезным приемом, Полэт стал оглядывать комнату, выискивая, к чему бы придраться, наконец его взор упал на огонь в камине.
– Какая жара в комнате! – воскликнул Амиас. – Какая нелепость задыхаться в такой жаре, не говоря уже о том, что может произойти пожар. Друри, позови кого– нибудь из слуг! Мы не можем допустить этого.
Друри вышел, но вскоре возвратился и доложил, что все люди, которые могли бы погасить камин, спят.
Амиас произнес какое-то проклятие, потоптался по комнате и затем ушел без поклона, без приветствия.
– Боже мой! – вздохнула королева. – Я почти засыпала, неужели этот злой человек лишит меня даже ночного покоя?
Все окружающие молчали в подавленном настроении, прислушиваясь к завывающим звукам ветра на дворе.
Но вдруг послышался глухой зловещий звук, проникший в комнату как бы через камин.
Мужчины вскочили со своих мест у камина, женщины испугались и готовы были громко крикнуть, если бы не присутствие королевы. Мария приподнялась.
Звук повторился громче, отчетливее, но менее зловеще и можно было расслышать слова:
– Погасите огонь!
Замечено, что все отважные и к тому же тайные предприятия зависят более или менее от простой случайности. В данном случае явилось такое случайное совпадение обстоятельств, что неизвестный голос требовал именно того, что и Полэт, грубо нарушивший ночной покой заключенной.
– Погасите огонь! – повторил голос еще явственнее.
– Это превосходит всякое терпение! – воскликнул Мелвил.
– Старик, должно быть, помешался, – заметил священник.
– Погасите огонь! Хотят спасти ее величество! – послышалось снова.
Все замерли и вопросительно смотрели друг на друга.
– Это только насмешка и издевательство! – сказала Мария.
Она, по-видимому, утратила уже всякую надежду на освобождение.
Но голос все настойчивее повторял, просил, угрожал.
– А может, и вправду? – заметил врач.
– Невозможно! – не поверил Мелвил.
– Будем молчать! – решительно сказала Мария. – Если мы не будем обращать внимания, то эти чудеса прекратятся сами собой.
Вдруг на дворе раздался выстрел. Оконные стекла зазвенели, послышались крики. Одновременно какой-то тяжелый предмет с глухим шумом упал в огонь, разметав уголья и головни. Присутствующие громко вскрикнули, увидев, как из камина выскочил человек в загоревшейся одежде. Закоптелый до неузнаваемости, он сбивал огонь с платья.
– Вставайте, господа! – обратился он. – Все сложилось хорошо, и можно надеяться на успех. Ваше величество, возможность бегства устроена, помощь ждет на дворе. Спешите! Нужно воспользоваться временем, пока стража приготовится к отпору.
Все стояли молча, как прикованные, никто не шевелился. Кто этот человек? Не сумасшедший ли какой-нибудь?
А время шло, на дворе шум все усиливался, слышалась борьба.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показались Амиас Полэт, Друри и несколько солдат.
– А, я так и думал! – крикнул Полэт, увидев незнакомца. Кто вы?
– Слишком поздно! – послышался душераздирающий вопль Марии. – Ах, этот огонь, ах, это недоверие!
Снаружи кто-то разбил окно – и незнакомец одним прыжком выпрыгнул в него.
– О. эта низкая женщина снова затеяла козни! – прорычал Полэт. – Друри, оставайтесь здесь и стерегите ее, а я велю поймать негодяя.
С этими словами Амиас поспешно вышел.
Со двора слышались суета, выстрелы, крики, конский топот. Весь гарнизон замка был поднят на ноги и громко топал по коридорам. Шум борьбы продолжался с четверть часа, затем все стихло. Солдаты разошлись опять по местам, только долго еще бушевал Амиас. Он снова явился в комнату королевы, обыскал все уголки и подверг строгому допросу всех присутствующих. Но ничего не добился, да и не мог ничего открыть.
Хотя нападение было отражено, все же, по распоряжению Амиаса, Друри и несколько солдат остались на страже в комнате у королевы.
На другой день выяснилось, что несколько солдат было ранено, а на дворе нашли двух убитых молодых, никому не известных людей. Вот и все, чем закончилось нападение на замок.
Наутро Амиас Полэт позвал своего помощника и продиктовал донесение первому министру страны. Как всегда, он был чрезвычайно точен в изложении подробностей происшествия. Так как не имелось доказательств участия Марии в этой попытке к освобождению, то Полэт высказывал лишь свои предположения. По его мнению, оба убитых налетчика были шотландцами.
Лорд Мак-Лин напрасно ждал своего сына Эдуарда, а невеста – своего нареченного жениха.
