Текст книги "Голова королевы. Том 2"
Автор книги: Эрнст Питаваль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)
Через полчаса после того, как. Персон вышел из кабака, он снова вернулся туда в сопровождении хозяина. Персон шел гордой поступью с высоко поднятой головой, а весь вид кабатчика говорил о страхе и подавленности.
Персон вытащил из карманов плаща свертки золота, украденные матросом из дома Гавиа. Он прикинул их вес на руках и принялся распределять на две равные части, после чего пододвинул дрожавшему хозяину его долю.
Хозяин пошел к стойке налить еще по стаканчику водки, а тем временем Персон вытащил из кармана сверток бумаг и внимательно перечитал их, потом с удовлетворением кивнул головой и снова спрятал.
– Ну-с, старик, – сказал он, принимая поданный ему стакан, – теперь мы больше не знакомы друг с другом!
Кабатчик утвердительно кивнул головой.
Персон выпил и вышел из кабака, даже не попрощавшись с хозяином.
– Ну, а теперь, лорд Спитта, – пробормотал он, кидая взгляд по направлению к Белфасту, – вам придется иметь дело со мной!
III
Буря рассеялась, настал дивный, хотя и краткий вечер, и улицы Белфаста наполнились гуляющими.
Во дворце Спитты с внешней стороны все как будто пришло в обычный порядок. Швейцар стоял на своем посту, как и всегда, но только уж не был одет в парадный мундир. Лакеи покончили с возложенной на них обязанностью спроваживать приглашенных гостей, и теперь могли на досуге предаваться болтовне.
Но вот у главного портала показался гость, который ни в коем случае не принадлежал к числу приглашенных. Это был Джон Гавиа.
Вид Джона говорил о полном душевном смятении, его волосы были растрепаны и висели по плечам беспорядочными прядями, лицо было бледным.
Но швейцар как будто и не заметил расстройства молодого человека. Он улыбнулся Джону и протянул ему руку, когда тот, считавшийся как бы в числе дворцовой челяди, поздоровался с ним.
– Ты, кажется, собираешься поздравлять, милый Джон? – сказал он. – Только не с чем поздравлять – из свадьбы ничего не вышло, да, мне думается, никогда и не выйдет.
Джон остановился, словно пораженный.
– Ничего не может выйти! – переспросил он. – Как это надо понимать?
– А дело очень просто, милый Джон, наша маленькая мисс взяла да и объявила, что любит другого, и сумела дать наглядные доказательства правоты своих слов… Вот милорду Лургану и пришлось пойти на попятный, чтобы не нарушать чужого счастья или по крайней мере не лишиться своего собственного!
Джона пронизала лихорадочная дрожь.
– Я должен немедленно переговорить с сэром Спиттой, – быстро сказал он, – да, немедленно, у меня чрезвычайно важное дело.
– Так ступай к камердинеру, – произнес швейцар, – быть может, он и доложит о тебе, если только ему не запрещено докладывать о ком бы то ни было, что по теперешним обстоятельствам очень возможно.
Джон поспешил к камердинеру лорда Спитты, так как камердинер не получал приказаний, запрещавших доступ к лорду в данное время, то не усмотрел никаких препятствий к тому, чтобы удовлетворить желание молодого лодочника.
Гражданский губернатор был, разумеется, очень удивлен домогательством столь ничтожного человека быть допущенным к нему, но тем не менее снизошел, при заступничестве присутствующего священника, принять Гавиа.
– Джон вошел, глубоко склонился перед важной особой лорда и поцеловал руку отцу Антону, своему другу и учителю. Оба нетерпеливо смотрели на него, ожидая, что он скажет о цели своего посещения.
– Ты хотел говорить со мной, – сказал лорд, – так, пожалуйста, говори поскорее и покороче, если твое дело так важно.
– Мое дело очень большой важности, – ответил Джон, – но только почтительнейше прошу вас выслушать меня наедине.
Лорд с удивлением глянул на смельчака, да и священник не мог скрыть своего изумления. Лорд уже хотел осадить дерзкого слугу, но священник пришел на помощь Джону.
– Я пойду к дамам, милорд, – сказал он, – мне кажется, что у молодого человека имеется действительно очень важное дело.
Джон и лорд остались наедине.
– Ну, говори! – грубо сказал лорд.
– Сэр! – начал молодой человек. – Я только что узнал, что свадьба мисс Эстер с лордом Лурганом не состоится?
– А, черт возьми! Да тебе-то какое дело? – загремел лорд.
– Милорд, я тот самый человек, которого любит Эстер. Поэтому я прошу, даже если я сам вполне безразличен вам, не мешать счастью вашей дочери!
Невозможно описать выражение лица лорда при этих словах. Но вдруг он расхохотался. Бывают вещи, которые не способны рассердить даже и самого вспыльчивого человека.
– Да неужели же все вокруг меня сошли с ума? – крикнул он, вскакивая с места. – Бедный парень, ты помешался. Может, вблизи тебя молния ударила в землю?
– Сэр, – продолжал Джон, – я не искусен в разговоре, и потому и начал с того, чем должен был бы кончить. Я должен начать с начала. Руки вашей дочери домогается не лодочник Джон, сын лодочника Гавиа, а человек, равный вам по рангу и состоянию!
Губернатор уставился на молодого человека.
– Так оно и есть! – пробормотал он, убеждаясь, что предположение об общем сумасшествии оказывается справедливым.
– Да, сэр, – продолжал тем временем Джон, – я такой же дворянин, как и вы, но только люди путем подлой измены и обмана обокрали меня и вытолкнули в мрачную ночь беспросветного нищенского существования! Мой отец, герцог, из-за предательства и клятвопреступления других умер на эшафоте, двоюродный брат отца приказал убить мою мать, да и меня самого тоже было приказано устранить, чтобы подлый негодяй – брат покойного – мог вступить во владение наследством на основании законного права. Поняли ли вы меня?
Эти слова произвели потрясающее впечатление на лорда.
– Негодяй, – продолжал Джон, – который помог тому, чтобы мой отец кончил жизнь позорной смертью, стал впоследствии орудием в руках тех, кто хотел уничтожить оставшихся в живых наследников. Но, сознавая собственную выгоду, он оставил ребенка, то есть меня, в живых, чтобы держать наготове в качестве оружия против тех, кому было выгодно стереть с лица земли всех законных мстителей за смерть отца. Впоследствии он собрал еще и ряд других доказательств, которые хранились у него. Этот человек, живший здесь под именем Гавиа и воспитавший меня, только сегодня вечером рассказал мне обо всем этом. Понимаете ли вы меня наконец, сэр?
Лорд понял: словно уличенный преступник, стоял он перед Джоном. Как ни давно забыты были все его злодеяния, но теперь они воскресли и с угрозой встали над его душой.
– Гавиа умер, он скончался сегодня вечером, – продолжал Джон, – но еще жив я, наследник его тайны, сын и законный наследник герцога Спитты. Перед вами стоит Джон Спитта, сэр, и требует у вас отчета… Слышите ли вы меня, сэр?
Лорд тяжело вздохнул, но быстро взял себя в руки. Джон слишком далеко зашел в своем натиске на этого человека. Удар, который он нанес преступнику, был очень силен и попал метко, но по мере того, как лорд приходил в себя, он все более и более отдавал себе отчет в преимуществе своей позиции.
Раз старый Гавиа умер, его показаний нечего было больше бояться, а ведь только они могли бы нанести вред этому мужественному высокопоставленному человеку. Подобные показания, подкрепленные соответствующими документами, могли бы еще иметь значение. Но даже и уличающие документы не имели никакой цены, если находились в руках какого-то холопа, ко всему их можно было просто обезвредить соответствующими мерами.
Взгляд лорда принял смелое выражение, он вздохнул еще раз и крикнул:
– Нахал! Ты должен получить ту награду, которой заслуживает твоя наглость.
При этом Спитта сделал вид, словно собирался выйти из комнаты.
– Стой! – загремел Джон. – На одно мгновение я подумал, что наше дело можно будет покончить добром, но я ошибся. И мне остается только исполнить долг мести. Эта месть требует твоей крови, вор и убийца! Ну так получай же то, что ты заслужил!
Джон кинулся к лорду. Тот стал отступать, пока не оказался припертым к стене. Джон вытащил из-за пояса нож и высоко занес его над лордом, а при последних словах направил его в грудь Спитты.
Однако чья-то рука легла на его плечо, и удар не попал в намеченную цель. Это привлеченный громкими голосами священник вошел в комнату, и его вмешательству лорд Спитта был обязан тем, что нож Джона попал не в грудь, а в плечо.
Кровь так и хлынула из раны.
– Отец Антон! – в отчаянии простонал Джон, чувствуя себя уничтоженным.
– Помогите! – крикнул раненый. – Помогите!
На этот крик первой появилась Эстер, ей достаточно было только взглянуть, чтобы понять, что здесь произошло.
– Джон! – вырвалось у нее, и с этим криком она бросилась на грудь Джону, как незадолго перед тем сделала это с совершенно незнакомым ей человеком.
Появилась и мать, а затем испуганные слуги.
– Свяжите этого субъекта! – крикнул лорд. – Скрутите как следует и немедленно отправьте в тюрьму!
– Вы ранены, сэр! – сказал священник.
– Да что это, в самом деле? Моя дочь стала блудницей? – орал лорд, вне себя от ярости и боли. – Прочь с моих глаз! Вон из дома! И пусть твоим наследством станет мое проклятие!
Отец Антон дал пришедшей в полное отчаяние леди знак – и она вместе с несколькими слугами подошла к лорду, остальные схватили Джона. Он не оказал им ни малейшего сопротивления. Отец Антон взял Эстер за руку и повел ее из комнаты.
Джон дал себя увести, он был глух и нем, словно совершенно потерял способность чувствовать и откликаться на происходящее вокруг.
– Вы отвечаете мне за него своей головой, – крикнул слугам лорд.
Только теперь он согласился, чтобы его раздели, осмотрели рану и приняли меры, чтобы унять кровь. Когда он несколько успокоился, то немедленно приказал собрать вещи Эстер и отправить ее в монастырь.
IV
Когда лорд Лурган вышел из дворца Спитты, то при вспышке молний он видел впереди на улице человека, отбившего у него невесту. Лорд пошел за ним следом, чтобы посмотреть, куда тот пойдет. Незнакомец шел как раз в том направлении, где находился дом Лургана. И, подходя к своему дому, Лурган подозвал привратника.
– Что прикажете, милорд? – спросил тот.
– Иди-ка сюда, – вытащил он его на улицу. – Видишь этого человека?
– Да, милорд.
– Иди за ним следом, посмотри, где он остановился и дай мне весточку.
– Слушаюсь, милорд.
– Я предполагаю, что это – капитан одного из вставших на рейд судов. К себе на борт он сейчас вряд ли вернется, а если же это произойдет, узнай название судна.
– Слушаюсь, милорд!
– Ну так живей!
Привратник побежал за незнакомцем.
Лурган поднялся по лестнице, вошел к себе в кабинет и позвонил.
На звонок появился длинный, неуклюжий, очень флегматичный ирландец с абсолютно ничего не выражающей физиономией.
– Мак-Келли, – сказал ему лорд, – выбери трех слуг и дай им хорошее оружие. Будьте наготове в любой момент последовать за мной!
– Слушаюсь, милорд! – ответил ирландец и вышел.
Затем Лурган подошел к письменному столу, на котором белело письмо.
Вскрыв конверт, Лурган прочитал письмо и разразился громким смехом. «Ей Богу же, все это называется попасть пальцем в небо, – рассуждал он про себя. – Но, милорд Бэллингем, я все-таки появлюсь на следующий день после моей свадьбы… Я убежден, что ваша дочь Вероника написала мне это приглашение, а это показывает, как мало внимания обращает она на то, что я обманул ее надежды… о, я вижу, что при всей твоей гордости возможность для меня получить твою руку не потеряна, и я добьюсь ее! Ведь мои деньги при запутанности дел твоей семьи – великая сила…»
Лорд снова расхохотался.
«Спитта мне совершенно не нужен, – продолжал он размышлять. – Я могу обойтись без его богатства, его дочь еще легкомысленнее, чем я думал, а его власть сильно поколеблена».
Сзади послышался шум шагов, лорд быстро обернулся.
Появился слуга и монотонно доложил:
– Там пришел мальчик, он хочет поговорить с вами, милорд!
– Прикажи оседлать двух лошадей для нас обоих, – ответил ему лорд, – через час или два мы отправимся верхом на прогулку, ночь стоит дивная! Подожди меня с остальными у портала. А теперь позови мальчишку.
Мак-Келли вышел из комнаты, и сейчас же в комнате появился маленький оборванец, вид которого говорил, что он перенес всю непогоду под открытым небом.
– Ну? – коротко спросил его лорд.
– Гостиница «Фламинго», – ответил юнец.
Лорд бросил мальчишке монету, тот поймал ее на лету и быстро исчез.
Лурган прицепил шпагу, вышел из комнаты, спустился по лестнице, не говоря ни слова своим слугам, вышел на улицу и молча пошел по направлению к городским воротам.
Мак-Келли и трое других слуг, вооруженные ружьями, следовали за ним на расстоянии двадцати шагов.
Дорога, по которой шел лорд Лурган, вела мимо сигнальной горы к другому предместью Белфаста.
Наконец лорд остановился перед многоэтажным особняком, большие окна нижнего этажа были ярко освещены и, так как они не были занавешены шторами, можно было отлично видеть внутреннее убранство салона.
К лорду подошел привратник.
– Ладно! – сказал Лурган, – Можешь идти, а вы там, подойдите поближе!
Привратник ушел, а слуги подошли к Лургану.
– Видите вы там человека? – спросил лорд. – Хорошо! Так запомните его получше. Его надо пристрелить, как только он выйдет из дома, встаньте так, чтобы он не мог ускользнуть от вас!
Слуги отошли назад и рассредоточились на улице, а Лурган принялся расхаживать по ней взад и вперед.
Через некоторое время к набережной пристала лодка, оттуда вышел человек и направился к гостинице «Фламинго».
Лорд остановился под окнами. Он видел с улицы, как новоприбывший подошел к объекту его наблюдений и стал, видимо, что-то докладывать ему. Их разговор скоро был окончен, новоприбывший откланялся и ушел, выйдя из подъезда, он направился к своей лодке, в которой и уплыл.
Становилось все темнее и темнее, скоро стало почти невозможно различить силуэты людей, находившихся на улице, но лорд все продолжал ходить под окнами.
– Нет, мой план не годится, и я должен изменить его! – пробормотал он наконец, после чего подошел к Мак-Келли, занимавшему один из самых близких к гостинице постов, и сказал ему: – Пошли ко мне Оуэна, а сам с остальными отодвинься назад. Если понадобится, то моментально являйся к нам на помощь.
Мак-Келли молча повиновался, и не прошло и нескольких секунд, как перед лордом появился позванный слуга.
– Этот субъект ускользает от нас, – сказал Лурган Оуэну. Вот тот, самый высокий. Прицелься вернее и пристрели его отсюда, а потом немедленно беги туда, где спрятаны в засаде остальные трое.
Оуэн кивнул головой, и лорд скрылся под воротами ближайшего дома.
Прошло минут пять-шесть, вдруг раздался звук выстрела, за которым последовал звон разбитых окон, и из салона на улицу понеслись крики о помощи. Оуэн моментально выскочил из освещенного места и скрылся во мраке ночи. Одно за другим в соседних домах стали открываться окна и высовываться головы.
Теперь с улицы уже не было видно высокого человека, по комнате же бегали несколько человек с озабоченными лицами; одни подбежали к окнам, другие выбежали за дверь, все быстро говорили что-то и оживленно жестикулировали, но никто не пустился преследовать убийцу, бесследно скрывшегося в ночной темени.
Через пять минут улица снова погрузилась в полнейшую тишину и мрак. Опущенные шторы завесили теперь окна салона, а из гостиницы поспешно выбежал маленький мальчуган, очевидно, посланный за врачом.
Лурган заметил все это смятение и пробормотал:
– Ладно! Оуэн попал, а как он умеет попадать – это я хорошо знаю! Прекрасная Эстер, завтра вам, пожалуй, придется одеться в траур, если сэр Спитта примирится с подобной экстравагантной страстью!
Лорд покинул свой наблюдательный пост и спокойно пошел по улице.
Вернувшись к себе домой, он на скорую руку переоделся в охотничий костюм, затем немедленно вскочил в седло приготовленной для него лошади и в сопровождении слуги отправился в город.
А в это время в гостинице «Фламинго» вызванный врач перевязывал раны капитана Босвела.
Когда-то заброшенный случаем в Ирландию, Босвел познакомился с молоденькой девушкой, которая сразу влюбилась в него. Босвел завязал с ней интрижку и завел ее достаточно далеко, но все время смотрел на это как на забаву, и когда по принуждению родителей любимая девушка должна была выйти замуж за ненавистного человека, который даже не подозревал, что обманут молодой супруг, то Босвел покинул ее. Впрочем, Босвел видался с ней и после ее брака, а теперь появился в тот момент, когда мнимый отец Эстер задумал выдать ее замуж.
Заподозрил ли в нем супруга шотландской королевы лорд Лурган, обративший внимание на имя Босвел, наверняка сказать нельзя, во всяком случае в доме губернатора в этом не возникло ни малейших подозрений. Но ранение Босвела вскоре привело к открытию его истинного звания и к многим важным последствиям.
Глава тридцать вторая
ПИРАТ КОРОЛЕВСКОЙ КРОВИ
I
Главное имение лорда Бэллинэгема было расположено в двух часах пути от реки Ларгана и, несмотря на огромную задолженность владельца, имело еще очень внушительный вид.
Господский дом был в два этажа с верандой и двумя балконами, по обеим сторонам дома расположены обширные постройки, а за ними находилась жалкая деревушка; вдали, слева от парка, окружавшего поместье, на самой равнине виднелось несколько хижин. Когда-то Бэллинэгемы были очень богаты и вели свой род от королей. Но расточительная жизнь теперешнего главы рода, которому в этом помогала и его супруга, привела их к большим долгам, и вся семья зависела всецело от милости кредиторов.
Лорд Лурган прекрасно знал это, но его все же тянуло в семью Бэллинэгемов. Центром притяжения была прекрасная Вероника, овладевшая его сердцем. Он давно заинтересовался ею, и лишь богатство Спитты побудило его домогаться руки Эстер. Но теперь, после всей истории с неудачным бракосочетанием с ней, он решил вернуться к предмету своей любви, утешая себя тем, что Вероника может стать прекрасной представительницей его дома, а он, войдя в эту семью, сумеет поправить ее состояние и будет играть в ней роль избавителя из затруднительного положения.
После грозовой ночи настало дивное утро. В имении рано началось движение слуг, которые занялись исполнением своих обязанностей. По этой суете сразу можно было заметить, что в замке ожидали гостей.
За суетой слуг во дворе наблюдал, отдавая приказания, высокий, статный, красивый молодой человек.
– Бастиан! – раздался вдруг из дома голос, оторвавший молодого человека от занятий.
– Что угодно, ваша милость? – воскликнул он и поспешил к дому и через несколько минут уже стоял перед владельцем имения, главой семьи Бэллинэгем.
Лорд был высоким, худым человеком, почти лысым, причем уцелевшие волосы были совершенно седыми.
– Все ли готово к охоте? – спросил он.
– Все. Вам, милорд, стоит только приказать, и можно будет начать в любой момент. Вы, конечно, позволите взять арендаторов для загона?
– Арендаторов? Ну конечно! Так, в десять часов мы выезжаем из дома. Сходи сейчас же к леди и узнай, как она изволила почивать.
Лорд отвернулся. Бастиан же глубоко склонился перед ним и с двусмысленной усмешкой вышел из комнаты.
Молодой человек был управляющим имением, первым слугой дома, но в то же время являлся фактотумом всех членов семьи.
Согласно полученному приказанию Бастиан отправился к супруге своего господина.
Когда-то леди, может быть, и была красивой, но теперь она отличалась такими внушительными размерами, что о красоте не могло быть и речи. Из-за своей полноты она вынуждена была больше сидеть, так как единственная часть тела, которой она еще владела совершенно свободно, был язык.
Разговор ее с управляющим опять-таки вертелся вокруг гостей, охоты и наконец коснулся лошади, на которой должна была ехать леди Бэллинэгем. Она засыпала Бастиана вопросами, и лишь его многократные уверения в полнейшей незлобивости и миролюбии выбранного для нее животного успокоили ее.
Поклонившись, Бастиан отправился к сыну лорда Бэллинэгема. Родриго, как звали этого отпрыска старинного рода, был молодым человеком двадцати двух лет. Это был грубый, совершенно невежественный, гордый до глупости и властный дурак. К нему Бастиан подошел с выражениями несравненно большего почтения, чем к отцу.
Не обращая внимания на льстивый поклон управляющего, Родриго спросил:
– Бембо вернулся?
– Да! Он исполнил возложенное на него поручение.
– Ты будешь сопровождать меня сегодня вечером. Ты составил себе какой-нибудь план относительно этой девчонки?
– Да, я только что получил разрешение использовать арендаторов для загона, таким образом все взрослые мужчины будут удалены из дома, и вам станет очень легко увезти девушку так, что на первых порах никто даже и не догадается, куда она делась. Для этого я уже нашел двух дельных парней.
– Это хорошо!
Когда разговор с Родриго был кончен, Бастиан направился к его сестре и попросил доложить о себе. Его немедленно пустили.
Мы уже знаем, как звали дочь хозяина дома.
Вероника была настоящей красавицей; если Родриго и приходил в ярость от неминуемой бедности, к которой быстро шла семья, то Веронику это окончательно изводило и заставляло постоянно проливать слезы. Этим и объяснялись ее бледность, худоба и скорбные складки рта и лба.
Она приняла управляющего несравненно ласковее, чем все остальные члены семьи, и ответила на его приветствие.
Бастиан приблизился к ней и передал ей письмо.
Вероника быстро схватила письмо, знаком приказала Бастиану удалиться, и когда тот ушел, вскрыла конверт и вполголоса прочла следующее:
«Дорогая моя, жизнь моя! Не жди меня! Я не имею возможности воспользоваться предстоящей охотой, чтобы повидать тебя после столь долгой разлуки. Мои средства не позволяют принять участие в охоте, и я нахожусь в таком положении, что даже не имею возможности показаться днем на улице. Придумай другой способ осуществить наше свидание. Я охотно отправляюсь пешком в одно из владений твоего отца, так как сгораю желанием увидеться с тобой. Навеки твой Персон».
Вероника глубоко вздохнула и поникла головой. Письмо выпало из рук, и несколько слезинок украдкой скатились по ее щекам. Трудно было сказать, что происходило в ее душе. Но во всяком случае слезы свидетельствовали о том, что она небезразлично относилась к судьбе человека, написавшего ей это письмо.
Девушка долго сидела в таком положении, пока в замок не стали съезжаться гости. Хозяин принимал их всех на веранде, а в восемь часов пригласил в столовую к завтраку.
II
Небольшой ручеек, протекавший через парк Бэллинэгема, извивался по краю луга, направляясь к незначительной возвышенности. Там он круто сворачивал под прямым углом. На этом повороте ручья была расположена вторая деревня, принадлежавшая имению.
Самым высоким строением там была мельница. Это здание не отличалось красотой, но все же могло считаться лучшим во всей деревне, так как все остальные можно было назвать не более как хижинами. Между некоторыми из них стояли крытые навесы.
В это утро все взрослые обитатели деревни, запасшись разного рода инструментами и собираясь на работу, сошлись на площади и обменивались впечатлениями о прошумевшей грозе. Вскоре перед зданием мельницы появился рослый пожилой человек в сопровождении нескольких молодых людей, и все они, казалось, хотели присоединиться к собравшимся. Но вдруг пожилой – мельник по имени Бруф – смутился: он увидел человека, поспешно направлявшегося к деревне по берегу ручья.
– Управляющий! – пробормотал мельник.
– Бастиан! – воскликнули другие. – Чего этому дьяволу здесь нужно?
– Послушайте, Бруф, – крикнул Бастиан, – плохой порядок у вас, я вижу, мне придется сменить вас!
– Я делаю, что могу, сэр, сомневаюсь, чтобы кто-либо другой на моем месте действовал бы успешнее меня! – ответил старик, сняв шляпу.
– Что значит это сборище? – резко крикнул Бастиан.
– Мы собирались приступить к полевым работам после вчерашнего дождя.
– Никаких работ не будет! Милорд сегодня охотится, а вы должны сгонять дичь из леса к реке Ларгане.
– А как же полевые работы? Ведь две недели была засуха, и мы ничего не делали!… Мы потеряем лучший день и принесем ущерб и себе, и лорду, поля-то останутся невозделанными.
– Никаких возражений! Соберите всех, от мала до велика, площадь выгона должна быть обширная, поняли вы?
– Да, сэр! – ответил мельник.
Во время этих переговоров из дома при мельнице вышла молодая девушка и направилась к навесу.
Девушка была очень красива. По ее сходству с мельником сразу было видно, что она – его дочь.
При ее появлении Бастиан повернулся к ней со странной улыбкой и, подойдя к ней ближе, заговорил:
– А, мисс Анна! Драгоценный перл среди булыжников, ангелочек, приветствую тебя!
Анна покраснела до корней волос и ускорила шаги.
Но управляющий загородил ей дорогу и взял девушку за подбородок.
Мельник замер, его лицо также густо покраснело. Один из молодых людей под навесом сделал порывистое движение в сторону Анны.
А она не решилась уклониться от любезностей Бастиана, и он обнял ее левой рукой за талию и хотел было поцеловать ее розовые губки. Но в это время возбуждение молодого человека дошло до крайнего предела, он одним прыжком очутился перед нахалом и с такой силой толкнул его в грудь, что тот отшатнулся.
Собачья душа! – крикнул он. – Я много могу снести, но этого не потерплю!
– Черт возьми! – воскликнул управляющий, торопливо подхватывая упавшую плетку.
Анна с криком бросилась в дом. Старик-мельник нерешительно приблизился к управляющему, все же остальные свидетели происшедшего онемели от ужаса и удивления перед мужеством парня, восставшего против гнета и унижения всего общества.
Управляющий поднял плетку – эмблему своей силы – и хотел было броситься на дерзкого и ударить его, но опомнился, оглядевшись вокруг. Он был один, и его наглость могла бы раздразнить даже таких забитых людей, какими были несчастные арендаторы земель лорда Бэллинэгема.
– Ступай, Вилль! – проговорил наконец старик молодому человеку, заступившемуся за его дочь.
Но в тот же момент Бастиан крикнул:
– Стой! Связать молодца и доставить в замок. Ты, Бруф, отвечаешь за него своей головой. Ну, а теперь к делу. Если вы не скоро соберетесь в путь, то вам придется почувствовать на себе властную руку милорда.
С этими словам Бастиан удалился.
– Вилль, я должен отправить тебя в господский дом, – сказал Бруф, – но я поговорю с леди Вероникой, быть может, она заступится. Не хочу ни в чем упрекать тебя, но помни, сопротивление не приведет ни к чему.
Билль пробормотал со вздохом:
– Сопротивление – приведет, но один в поле – не воин.
Никто не возразил, хотя все слышали его слова. Арендаторы постепенно разошлись по хижинам, чтобы вооружиться и захватить немного съестных припасов. Не прошло и пяти минут, как все снарядились в путь к лесу.
Женщины, собравшись в кучку, некоторое время с любопытством следили за сборами мужского населения, оживленно беседуя между собой, а затем разошлись по своим делам; только дети, собаки да свиньи продолжали свою возню на улице.
Прошло часа два, как вдруг вся детвора, испуганно и громко крича, разбежалась по домам. Поводом к этому послужило появление двух молодцов, которые вброд переправились через ручей и затем появились в деревне. Оба они принадлежали несомненно к разбойникам. Подойдя к дому мельника, они остановились и после краткого совещания вошли в дом, где находились жена Бруфа и его две дочери.
Один из молодцов, войдя, прямо направился к Анне, схватил ее и потащил из дома, между тем как его спутник старался удержать других женщин. Но вскоре и он последовал за своим товарищем, и они поспешно скрылись из деревни, таща за собою кричавшую девушку.
Сбежались женщины и дети и по требованию мельничихи хотели даже броситься в погоню за разбойниками, но им пришлось отступить, так как один из них взял Анну на руки, а другой стал грозно наступать на преследовавших.
Не прошло и пяти минут, как разбойники скрылись со своей добычей по ту сторону возвышенности, оставив мельничиху и остальных жителей деревни в слезах и смятении.
III
У лорда Бэллинэгема были две причины устроить пышный охотничий праздник. Первой была та, что он хотел утешиться от неприятности, из-за несостоявшегося брака его дочери с Лурганом, на что Бэллинэгем очень рассчитывал. Редко бывая в Белфасте, он о крушении своей надежды узнал, лишь получив приглашение на свадьбу Лургана с Эстер Спитта. Второй причиной было желание показать, что его дела вовсе не так плохи, как все предполагали, и он разослал массу приглашений. Правда, из Белфаста никто не приехал, но из соседей собрались очень многие.
К приехавшим рано утром гостям присоединились новые, и по данному знаку все собрались в зале замка. Общество было пестрое, еще пестрее были наряды гостей.
Лорд с умыслом решил устроить именно охотничий праздник: гости на нем могли чувствовать себя совершенно свободно, да и сам он оставаясь любезным хозяином дома, под своей непринужденностью мог скрывать многое, что беспокоило его. Несколько иначе вели себя его жена и дочь, но на это за общим оживлением обращали мало внимания.
Общество провело за завтраком около часа, как вдруг послышался конский топот.
Первым движением присутствующих было выглянуть в окно, но уже послышались возгласы удивления и упоминание имени Лургана. Несколько мгновений спустя Лурган появился в комнате и направился к Бэллинэгему, чтобы приветствовать его.
Хозяин принял его несколько холодно и сдержанно, но все же чрезвычайно вежливо. Поздоровавшись со всеми членами семьи, Лурган обратился к гостям, осыпавшим его вопросами о женитьбе.
Господа, я мог бы вам сказать, что воспользовался приглашением почтенного лорда Бэллинэгема, несмотря на то, что вчера состоялось мое бракосочетание, но это была бы неправда, я еще холост.
– Что это означает? Расскажите!
Да, я одумался, – заявил Лурган. – Я увлекся блеском Спитты, но, когда опомнился, понял, что счастье брака составляет не богатство, не блеск, а истинная, чистая любовь… Да, да, господа! Дело в том, что вместе с богатой супругой и ее предстоящим наследством мне пришлось бы принять и друга семьи, который годится мне в отцы.
И Лурган рассказал историю своей неудачной свадьбы и свою месть за нее.
Все нашли это вполне естественным, и никто не выразил своего неодобрения.
Во время рассказа Лургана Бэллинэгем не раз взглядывал на дочь, и его лицо прояснилось, когда же Лурган кончил, он демонстративно поблагодарил его за приезд.
Появление Бастиана прервало беседу. Управляющий доложил, что все готово для начала охоты, и между прочим заявил о строптивости одного парня, причем добавил, что он арестовал его в ожидании наказания, которое ему присудит его господин.
– Об этом после! – ответил лорд. – Господа, мы можем отправляться в путь.
