Текст книги "Голова королевы. Том 2"
Автор книги: Эрнст Питаваль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)
– Это вы из мести предаете Лейстера?
– Я не предаю лорда, ваше величество, а только доношу по долгу верноподданного вам, моей повелительнице. Кто неверен в одном, тому нетрудно при случае дойти до измены и в другом.
Елизавета размышляла некоторое время.
«Правда, – думала она, – моя слабость навлекла на себя жестокую кару». И вслух произнесла:
– Молчите о своих сообщениях, наблюдайте за Кенилвортским замком и доносите мне! Но это не самое главное. Первым долгом заботьтесь об исполнении приказов лордов Бэрлея и Валингэма. Можете идти.
Кингтон покинул королеву, и вскоре пустился в путь, направляясь в Шеффилд.
А тем временем лорду Лейстеру доложили о приходе агента парламентской полиции.
Название тайного судилища для политических и уголовных преступлений звучало грозно даже для высших сановников государства. Поэтому Лейстер немедленно принял посетителя и, к своему удивлению, тотчас узнал его. Перед ним стоял Пельдрам.
– Как вы осмелились? – с досадой воскликнул Лейстер.
– Милорд, мое теперешнее звание должно было бы послужить вам достаточным ответом, – сказал Пельдрам.
– Но я пришел не по долгу службы, а в ваших интересах.
– Как… в моих интересах?
– Именно так, милорд… Это побудило меня еще много лет назад попытаться уничтожить змею, которую вы пригрели на своей груди и которая замышляла вашу гибель.
– Вы намекаете на Кингтона?
– Разумеется, милорд. Не скрою, я действовал небескорыстно, потому что хотел поступить на его место, но я служил бы вам верой и правдой, на что готов еще и теперь.
– Допустим, что я поверил бы вам, в чем же заключается услуга, которую вы намерены оказать мне?
– Прежде всего в сообщении, что Кингтон принадлежит к полиции Валингэма и попал на службу при содействии лорда Бэрлея.
– Неужели?
– Да, милорд… Затем скажу вам еще, что в настоящее время Кингтон наблюдает за Кенилвортским замком, а это немаловажно.
– Боже мой! – воскликнул Лейстер.
– Тот человек – мой заклятый враг, отомстить ему – цель моей жизни. Но в настоящее время он мне недоступен. Я знаю, что происходит в замке, и догадываюсь, по чьему приказу находится там Кингтон. Может быть, вы еще в состоянии помешать замыслам ваших врагов?
Лейстер вздрогнул.
– Благодарю вас, Пельдрам, – сказал он, – мы еще увидимся с вами. Надеюсь, что мне удастся все уладить. Но пока я остаюсь вашим должником.
Пельдрам поклонился и вышел.
Лейстер сел к письменному столу и поспешно написал письмо, которое тотчас отправил с верховым гонцом. Сам же он переоделся и поехал в Вестминстер. Он надеялся получить на некоторое время отпуск, чтобы посмотреть самому, как поступить для сокрытия связи, которая так долго оставалась необнаруженной, что он почти перестал опасаться ее разоблачения.
Глава девятая
НАСИЛИЕ
Несмотря на то, что арест, процесс и казнь Кэмпиана были крупной неудачей для заговорщиков. однако, когда им стало известно, что он никого не выдал, они успокоились. Кроме того, Пэрсонс благополучно вернулся из Англии, чтобы сообщить о настроении народа. Приверженцы Марии Стюарт решительно не догадывались, насколько посвящены в заговор их противники. Пэрсон уехал в Шотландию с деньгами, собранными на общее дело, а в то же время Гизы все энергичнее вели дело заговора к его осуществлению.
Между тем Валингэм имел повсюду своих шпионов. Секретарь французского посланника был подкуплен; посланник Иакова VI предал сам своего повелителя; один из слуг Леннокса был предателем.
Был создан еще один более ограниченный союз с целью убийства Елизаветы. В состав его входили лорды Арден и Соммервиль, а также священник Галл. Союзникам много содействовал в Англии сэр Фрэнсис Трогмортон, сын бывшего посланника Елизаветы при дворе Марии Стюарт, он был арестован первым. За ним – граф Нортумберленд с сыном, граф Эрондэль, его жена, дядя и брат. Лорду Пэджету и Чарльзу Эрондэлю удалось бежать. Трогмортона трижды подвергали пытке, но он не сознался ни в чем до самой смерти, которую принял на эшафоте. Крейтон и прочие арестованные священники также были казнены.
До этого времени распространилась молва о любовных похождениях Елизаветы и ее безнравственных поступках, что жестоко возмутило королеву.
Конечно, этот заговор только ухудшил положение Марии Стюарт, и, несмотря на ее жалобные письма к Елизавете, та приказала перевести ее в замок Уитфилд, а затем в еще более мрачный замок Тильбэри.
В разгар всех этих событий случилось то, что Лейстер совершил или приказал совершить деяние, которое заклеймило навсегда этого любимца Елизаветы.
Филли занимала по праву положение супруги Лейстера и в течение нескольких лет подарила ему двоих детей. Мать находилась при ней, и вся маленькая семья жила тихо и спокойно в отдаленном охотничьем замке Кенилворт, где уединение обитателей нарушалась только редкими посещениями Лейстера.
Сэррей и Брай наконец нашли Филли, но когда она заявила, что желает всецело посвятить свою жизнь супругу, то они в сопровождении Джонстона покинули Британию вообще, чтобы поступить на военную службу за границей. Однако слухи о замышляемой казни Марии Стюарт, уже тогда носившиеся в Европе, впоследствии вернули их обратно.
К этому времени мать Филли умерла и была погребена и оплакана дочерью и внуками.
Когда Пельдрам предостерег Лейстера о нависшей над ним опасности, тот вообразил, что имеет дело лишь с Бэрлеем и Валингэмом, и надеялся, что в силах вступить в борьбу с ними. Поэтому, отправившись в Вестминстер, Лейстер обошелся с Бэрлеем довольно резко. Неучтиво обошелся он и с Валингэмом.
На аудиенции у королевы в тот день не произошло поначалу ничего особенного; только в заключение Бэрлей подал Елизавете депеши, которые считались тайными, так как их содержание не обсуждалось на государственном совете.
Когда Елизавета удалилась в свои апартаменты, лорд Лейстер, по обыкновению, последовал за ней. Королева сначала прочла депеши, а когда наконец взглянула на графа, то ее глаза были полны гнева.
– Ваше величество, – сказал Лейстер, – я принужден; просить о кратком отпуске.
– Вот как? – промолвила Елизавета. – Разве вы опять больны? Насколько я заметила, вы заболеваете через правильные промежутки времени. Ах, если бы я могла также ссылаться на болезни!…
– На этот раз неотложные дела призывают меня в мои поместья.
– А куда именно собираетесь вы ехать?
– В мои владения в восточной части графства, ваше величество.
– Кажется, у вас там обширные, прекрасные леса?
– Молва часто бывает обманчива!
– В этих лесах есть красивые охотничьи замки?
– Замки, да, но не из красивых, ваше величество.
– Как вы думаете, не вправе ли я воспользоваться отдыхом при таком множестве занятий и среди стольких треволнений?
Лейстер насторожился и уклончиво ответил:
– Никто не может помешать в том вам, ваше величество!
– А мой долг? – возразила королева. – Но я хочу попробовать, не удастся ли мне успокоить свою совесть. Право, я сделаю так! Когда собираетесь вы ехать?
– Завтра же утром.
– Не можете ли вы подождать до послезавтра?
– Если вам, ваше величество, угодно…
– Прошу вас, Дэдлей!
– Я повинуюсь.
– Ну, тогда я напрошусь к вам на неделю в гости. Чтобы воспользоваться удовольствием охоты, мы можем поселиться… ну, хотя бы в Кенилворте. Послезавтра мы выедем из Лондона.
Лейстер был отпущен жестом руки и не посмел прекословить, Ему казалось, будто его ударили по голове, – до такой степени был он ошеломлен.
Вернувшись домой, граф тотчас же послал за Пельдрамом и, когда тот пришел, объявил ему, что желает знать, каким образом наблюдают за Кенилвортом и той местностью, где расположен замок.
– Я буду там с достаточным количеством людей, – сказал агент, – но боюсь, что мне не удастся сделать многое, так как нам могут помешать люди королевы.
Вскоре стало известно, что королева покидает на неделю свою столицу, для чего поспешно приступили к сборам и приготовлениям. Особенно усердно принимались меры безопасности, и в назначенное время королевский двор покинул Лондон.
Лейстеру эта поездка далась кровью. Каждый его шаг подвергался строжайшему контролю, точно он был пленником. Вместо того чтобы ехать прямо в Кенилворт, Елизавета расположилась на ночлег в деревне, недалеко от замка. На место прибыли только на другой день, к завтраку.
Напрасно пытался Лейстер тайно снестись со своими людьми – этого не допустили. После завтрака Елизавета потребовала, чтобы ей показали внутреннее убранство замка, который уже сильно обветшал. Лейстер должен был водить ее повсюду сам.
Пройдя анфиладу комнат, царственная гостья дошла до запертой двери, которую Лейстер хотел миновать.
– Куда ведет эта дверь? – спросила Елизавета.
Я и сам толком не знаю, что там. Какие-то жуткие заброшенные комнаты, куда редко кто входил и до меня…
Королева окинула взглядом высокие своды дверей, массивные дубовые доски и, покачав головой, промолвила:
– Я мало верю сказкам про старинные замки, поэтому прикажите отворить эту дверь; мне интересно знать, что скрывается за ней…
Лейстер побелел как смерть, однако велел позвать дворецкого и приказал ему отворить дверь. Тот, поискав дрожащими руками ключ, отпер дверь, трясясь как лист.
Когда ключ еще только начал поворачиваться в замке, раздался оглушительный треск, от которого дрогнули и пол, и каменные стены. Почти все охнули от неожиданности. Смотритель толкнул одну половинку дверей и отскочил назад.
С первого взгляда можно было убедиться, что за этой дверью скрывалась внутренность одной из башен, но в этом помещении не было ни пола, ни потолка; вверху виднелись башенные зубцы, внизу зияла темная, мрачная пропасть, откуда доносился глухой шум. Королева стояла окаменев от ужаса, как и все ее провожатые.
– Покинем этот замок, – воскликнула наконец Елизавета, бросив зоркий взгляд на побледневшего графа, – я не смогу ни секунды чувствовать себя здесь в безопасности!
Королева ушла, за нею последовала ее свита, а позади всех неверными, дрожащими шагами шел Лейстер.
Из охоты ничего не вышло, все возвратились в Лондон, и Елизавета никогда, ни единым словом не напоминала Лейстеру о случившемся. Она, вероятно, думала, что он жестоко наказан, так же, как и она жестоко отомщена соперницей, которая, несмотря на свое убожество, бедность и низкое происхождение, одержала победу над богатой, красивой, знатной королевой.
С того момента Филли совершенно исчезла. Можно было бы предположить, что Лейстер укрыл ее и детей в более надежном месте. Но продолжительная болезнь, которой он страдал после этого случая с неудачной охотой, заставляет предполагать худшее.
Кенилворт был, во всяком случае, одним из ужаснейших сооружений седой старины. Будучи первоначально итальянским изобретением, оно затем быстро распространилось во всей Европе и служило для бесследного исчезновения людей. Возможно, что Лейстер отдал приказание, в случае обнаружения убежища его семьи в башне, погубить их всех Возможно также, что Филли мужественно решила лучше погубить себя и детей, нежели еще раз поставить своего возлюбленного супруга в затруднительное положение из-за нее. Однако достоверных сведений не было, а Кенилвортская башня продолжала наводить ужас на население страны.
Удивленный столь быстрым отъездом двора, Кингтон навел в замке справки. Результаты, по-видимому, мало соответствовали его желаниям, так как он велел своим людям немедленно отправиться в Лондон, сам поехал отдельно. Он ехал, глубоко задумавшись. Вдруг на пути ему встретились трое, и от неожиданности их появления Кингтон на миг даже испугался.
– Черт возьми! – воскликнул один из всадников. – Это он!
– Брай! – вырвалось из уст Кингтона.
– Да, негодяй, это – я! – воскликнул тот.
Все стремительно обнажили свои мечи.
– Именем королевы, вы арестованы! – крикнул Кингтон.
– Попробуй арестовать! – пригрозил Брай, двинувшись на Кингтона.
Тот быстро сообразил, что ему следует заманить их поближе к своим людям и тогда уже с их помощью принудить к сдаче. Поэтому он повернул своего коня обратно и поскакал, надеясь, что Брай и его спутники бросятся за ним – и тогда попадут в западню.
Всадники скакали сначала по открытой местности, а потом попали в большой лес.
– Стой! – раздался окрик за деревьями.
Кингтон, бывший впереди, растерялся и придержал коня, в тот же момент ожил весь лес, со всех сторон подлетели более пятидесяти всадников и окружили как преследуемого, так и преследующих.
– Стой! – послышался вторично тот же голос. – Именем закона…
– Пельдрам! – простонал пораженный Кингтон.
– Совершенно верно! Мы знаем друг друга. Ваше оружие, господа!
– Проклятие! – воскликнул Брай. – Как поступить, милорд Сэррей?
– Все равно, – сказал граф. – Мы не можем вступить в борьбу с таким отрядом.
– Ну и к черту! – крикнул старый забияка, бросая свое оружие. – Я довольно уже пожил!
Пельдрам принял оружие от Брая, Сэррея и Джонстона Когда же он потребовал его и от Кингтона, тот заявил.
– Я состою на государственной службе!
– Это после выяснится! – отрезал Пельдрам.
Он хотел доставить себе удовольствие арестовать и под конвоем отвезти в Лондон столь ненавистного ему человека. Отряд вместе с пленниками направился в столицу.
У Пельдрама были свои счеты с Сэрреем и Браем. Но Брай был его земляком, а шотландец всегда питает слабость к другому шотландцу, даже если они и готовы перервать друг другу глотки. Поэтому Пельдрам подумал, что за двойное поражение будет достаточной местью, если он сдаст Брая с Сэрреем в ближайшем местечке. Так он и сделал, оставив Джонстона на свободе, так как совершенно забыл, кто это такой. Но Пельдрам не мог отказать себе в удовольствии доставить Кингтона в Лондон и сдать его там в Тауэр.
Разумеется, Пельдрам не мог рискнуть на убийство Кингтона, но хотел наказать его всеми неудобствами хождения по этапу, надеясь оправдаться потом, что просто не узнал его.
Конечно, Кингтона очень скоро выпустили из Тауэра, но он счел за лучшее признать, что в данном деле произошло простое недоразумение, и не стал ни в чем обвинять Пельдрама или выводить на свет Божий их старые счеты. Потому Бэрлей и Валингэм не узнали о проступке Пельдрама, направленном против их общих интересов.
Вражда Бэрлея и Лейстера со времени катастрофы в Кенилворте достигла значительной силы и королеве Елизавете не раз приходилась быть посредницей между ними, причем она часто становилась на сторону Лейстера. Жертва, которую он, как ей казалось, принес в Кенилворте, примирила ее с фаворитом, несмотря на всю преступность этого акта. Бэрлей же был достаточно умен, чтобы идти слишком далеко, и, по-видимому, примирился с утвердившимся положением Лейстера.
Оставшийся на свободе Джонстон сумел быстро вернуть свободу Сэррею и Браю, взломав их оковы.
Когда Сэррей узнал подробности событий в Кенилворте, заподозрив в преступлении Лейстера, когда увидел, что Елизавета не только оставила безнаказанным виновника столь мерзкого убийства, но даже не лишила его своего благоволения, – он окончательно и решительно перешел на сторону ее врагов.
Глава десятая
ТЮРЕМЩИК
На одной из равнин графства Стэффорд находится одинокий холм, на вершине которого в старину стоял укрепленный замок Тильбэри. Была зима. Сугробы снега покрывали землю, резкий ветер завывал вокруг старого замка и, носясь по обширной равнине, вздымал и кружил снежные вихри. С юга по равнине тянулся отряд всадников численностью около пятидесяти лошадей. Во главе отряда ехали два человека. Один из них был высокий, несколько угловатый. Его лицо носило отпечаток суровости и строгости. Звали его рыцарь Амиас Полэт. Спутником рыцаря был его помощник в делах, офицер-стрелок Друри. Он был ниже ростом и плотнее, с добродушными чертами лица. Всадники, сопровождавшие этих двух господ, были стрелками.
Надзор за Марией Стюарт в замке Тильбэри был теперь поручен таким людям, которые в ней не видели ничего, кроме узницы самого низкого сорта, женщины преступной, уличенной убийцы, словом, женщины-дьявола, за которой нужно зорко следить и поступать с ней сообразно ее проступкам. Таких надзирателей и нашли в лице Амиаса Полэта и его помощника Друри.
Полэт несколько раз поднимал голову и устремлял мрачный взгляд в пространство, чтобы сквозь метелицу разглядеть очертания видневшегося вдалеке замка. Воспользовавшись моментом, когда воздух несколько просветлел, Друри рассмотрел старый замок и невольно вздохнул.
– Вам не нравится тут? – резко спросил Полэт.
– Что? Дорога, снег или старый замок? – спросил Друри вместо ответа на вопрос.
– Ну, снег и неудобства пути не должны смущать солдата, – заметил рыцарь. – Я имел в виду тот старый замок.
– Откровенно говоря, я желал бы лучше попасть туда, куда, вероятно, желала бы переместиться и обитательница этого, с позволения сказать, замка.
– Полэт перекрестился, и черты его лица приняли выражение фанатического благочестия, делавшего и без того непривлекательное лицо Амиаса прямо отвратительным.
– Это – доброе пожелание, – сказал он елейным голосом, – и да исполнит его Господь Бог! Но уверяю вас, Друри, это место как нельзя более подходит для укрытия этой клятвопреступницы, государственной изменницы и мужеубийцы, которая под нашим надзором должна приобрести кротость агнца.
Друри испуганно взглянул на своего начальника и молча опустил голову.
– Не огорчайтесь, – продолжал рыцарь, – на мою долю выпала честь занять ответственный пост надзирающего за этой великой грешницей, а для вас такая же высокая честь быть моим помощником. Подумайте, какая награда ждет нас за эту службу, не говоря уже о той высокой награде, которую мы приобретем в загробной жизни за то, что уничтожим все коварные проделки этого чудовища!…
Полное, раскрасневшееся от ветра лицо Друри свидетельствовало о том, что он не особенно спешит заручиться небесной наградой.
– Я не сомневаюсь, – ответил он с легкой улыбкой, – что нас вознаградят хорошо, но все же нам предстоит тяжелая, беспокойная и даже опасная служба.
– Знаю, Друри, знаю отлично, но ревностное отношение к долгу службы облегчит нашу задачу, моя бдительность нелегко притупляется. Вы будете заменять меня лишь в те часы, когда слабость бренного тела потребует некоторого отдыха.
– Я готов служить, – ответил Друри, – и надеюсь, что вы останетесь довольны моей помощью.
Сильный порыв ветра заставил их умолкнуть, и дальнейший путь до самой крепости они совершали молча.
Еще далеко от замка послышались звуки сторожевого рожка, а затем оклики. Приблизившись на расстояние, когда можно уже расслышать звуки человеческого голоса, всадники дали знать о себе. Немного спустя им открыли ворота.
При въезде в крепость отряд был встречен Ральфом Садлером и его помощником. Затем Полэта и Друри пригласили в комнату, которую до тех пор занимал Садлер. Было отдано приказание разместить вновь прибывших людей, а Садлер тем временем знакомил Полэта с порядками и условиями жизни в замке.
Молча, но чрезвычайно внимательно следил рыцарь за речью Садлера и с зоркостью ястребиного ока осматривал каждый переданный ему предмет.
– А теперь я хотел бы увидеть главный пункт, которого касаются мои служебные обязанности, – сказал наконец Полэт, после того как принял все дела от Садлера.
– Быть может, вы отдохнете с дороги, – спросил тот, – и переоденетесь, чтобы представиться королеве в более соответствующем виде?
Полэт выпрямился во весь рост и, бросив на своего собеседника проницательный, уничтожающий взгляд, ответил строгим тоном:
– Я не совсем понимаю вас. Я думал, что буду иметь дело не с королевой, а с заключенной, относительно обхождения с ней у меня есть точные предписания, которые намереваюсь выполнять со свойственной мне точностью. На службе у моей королевы я позволяю себе отдыхать лишь тогда, когда могу получить ее разрешение. Проводите меня к заключенной!
– Весьма охотно, – сказал сдержанно Садлер, – это – моя последняя служебная обязанность, и я постараюсь отделаться от нее как можно скорее.
– Великолепно! В таком случае мы с вами одного мнения! – сказал Полэт.
Оба направились к покоям Марии Стюарт. Садлер велел доложить, что желал бы предстать перед ней вместе с новым комендантом замка.
– Этим докладам нужно положить конец, – пробормотал Полэт.
Мария Стюарт велела ответить, что ей в такое время неприятно принимать посетителей, но тем не менее она их примет. Полэт глухо засмеялся и последовал за Садлером в покои королевы.
Мария Стюарт занимала в убогом замке Тильбэри всего две комнаты. По стенам струилась вода, отопление было, по-видимому, очень скудным, и окна были такого устройства, какое встречается только в самых бедных хижинах. Мария стояла, опершись на комод из орехового дерева. Ее костюм был в беспорядке, вид болезненный, страдальческий, и в непричесанных волосах серебрилась седина.
Войдя в комнату, Садлер поклонился, но Полэт не счел нужным этого делать. Мария взглянула на него испытующе и с упреком, но этот взгляд оставил сурового пуританина равнодушным.
– Вы, должно быть, имеете важное сообщение, что являетесь в столь неурочный час? – обратилась Мария к Садлеру. – Быть может, моя царственная сестра Елизавета поняла наконец, какое обхождение подобает мне?
– На этот вопрос я не могу ответить вам, – ответил сэр Садлер с поклоном. – Я передал свои обязанности своему преемнику, и мне остается только представить вам его: рыцарь Амиас Полэт, новый комендант Тильбэри.
Взгляды Марии Стюарт и Полэта встретились. Ему и в голову не пришло хотя бы из приличия поклониться королеве. Садлер досадливо отвернулся, а Мария, поразмыслив, решила, что лучше не обращать внимания на грубость рыцаря.
– Сэр, – обратилась она к нему, – я надеюсь, что вы посланы королевой Англии с целью улучшить мое положение? Взгляните на эту комнату, стены, печи; это не похоже на человеческое жилище.
– Моя высокая повелительница предназначила вам это помещение, – ответил рыцарь сухим тоном, – и я прибыл сюда лишь для того, чтобы выполнять ее приказания.
– Королеве, очевидно, неизвестно, каково мое жилище и поэтому вы должны доложить ей об этом.
– Не вы отдаете здесь приказания, а я, – резко ответил пуританин. – Вам придется лишь в точности их исполнять.
– Как? – возмутилась Мария. – Я не ослышалась? Как вы смеете говорить со мной в такой форме? Вашу невежливость я еще могу понять, но грубости я не допущу!
– Не нужно лишних слов! Отныне вы будете видеться и говорить с вашей прислугой только в моем присутствии.
– Отлично, сэр! – сказала Мария насмешливым тоном.
– Выходить из комнаты вы будете лишь с моего разрешения и в моем сопровождении!
– Благодарю вас за честь!
– Ни одного письма вы не отправите, пока я предварительно не прочту его. Вне замка вы ни с кем не будете говорить даже в моем присутствии. Раздавать милостыню вам запрещено.
– Мне кажется, вы – не рыцарь, а тюремщик!
– Я сторожу преступную женщину и принимаю соответствующие меры. Пойдемте, сэр Садлер! Представьте мне слуг, чтобы я мог отобрать их по своему усмотрению.
Садлер поклонился королеве и последовал за строгим Полэтом. Мария стояла ни жива ни мертва.
Когда были улажены все дела, старый комендант стал готовиться к отъезду.
– Не желаете ли погостить у меня еще день? – спросил Полэт.
– Нет, благодарю, – ответил Садлер, – здешняя атмосфера мне всегда была противна, а теперь более, чем когда-либо.
– Ну, как вам угодно! – пробормотал фанатик, и Садлер со своим товарищем и приближенными людьми покинул замок, пустившись в дорогу по открытой снежной равнине.
Сэр Амиас стал распоряжаться в замке подобно злому духу.
Мария Стюарт переживала ужасное, тяжелое время. Полэт не отступил от своего постановления. Королева была лишена всякого сообщения с внешним миром, любая ее сторонняя деятельность была парализована, она не имела возможности переписываться со своими приверженцами. Кроме того, горе, причиненное поведением ее сына, короля Шотландии, отказавшегося от нее, угнетало ее. Состояние ее здоровья ухудшилось настолько, что даже бесчувственный железный пуританин Полэт нашел необходимым донести об этом Елизавете и выставить причиной болезни запущенность замка. Вследствие этого донесения Марию перевели в замок Чартлей, в графстве Бедфорд, где ей возвратили ее слуг и предоставили большие удобства. Переезд состоялся в конце декабря 1585 года. Однако Полэт остался, по-прежнему, ее охранником, и его бдительность нимало не уменьшилась, напротив, строгость приняла даже более злобный характер.
Однако Мария мало-помалу привыкла к своему тюремщику, а он, в свою очередь, становился все предупредительнее и вежливее. Лицемерие, за которое старый пуританин так презирал католиков, было доведено им самим до блестящего совершенства.
Так, например, он явился к Марии в один прекрасный августовский день и предложил ей принять участие в охоте, которая предпринималась в Тиксальском парке.
Мария взглянула на рыцаря с недоверием.
– Что это значит, сэр? – спросила она. – Это – проявление милости ко мне королевы Елизаветы?
– Не уверен, – ответил Полэт. – Это я прошу у вас милости!
– Не знаю, как вас понимать? Каким образом мое присутствие на охоте может оказаться милостью для вас?
– Служебный долг обязывает меня, миледи, не покидать вас. Если вы согласитесь принять участие в охоте, то, следовательно, и я могу воспользоваться ей, если же нет, то и мне пришлось бы отказаться от этого удовольствия.
– Ах, вот в чем дело! – поняла Мария. – Рыцарь Амиас просит свою пленницу об одолжении! Ну, я не хочу оказаться нелюбезной! Когда же должна состояться охота?
– Восемнадцатого числа.
– Хорошо, я согласна принять участие!
– Вы очень милостивы! – произнес лицемер, отвешивая низкий поклон.
В назначенный для охоты день Мария встала очень рано. Летнее время и более гигиеничные условия жизни немного восстановили ее здоровье, и она снова приобрела прежнюю жизнерадостность. С тех пор как ей возвратили экипаж, она совершала частые прогулки в окрестностях замка Чартлея, Правда, эти поездки были всегда обставлены чрезмерными предосторожностями. Сам Полэт с восемнадцатью конными стрелками сопровождал экипаж королевы, к которому никто, даже ни один нищий, не смел приблизиться.
Хотя Полэт не подавал Марии никакого основания предполагать, что этот выезд на охоту можно считать уступкой со стороны королевы Англии, но, кто знаком с ощущениями человека заключенного, тот поймет, как охотно тот цепляется за самую слабую надежду и желает видеть в этом надежду на скорое освобождение. Такими мыслями была занята и Мария. Несомненно, что и развлечение предстоящей охотой имело известную прелесть для лишенной свободы королевы.
Она много шутила со своими дамами, пока совершала туалет, а затем позавтракала с большим аппетитом.
Немного спустя подъехал экипаж, запряженный четверкой лошадей, появился обычный эскорт, и Полэт проводил Марию из ее комнаты к экипажу. Она была настолько хорошо настроена, что сказала несколько любезных слов старому лицемеру и позволила ему помочь ей сесть в экипаж. Затем рыцарь сел на лошадь, и все тронулись в путь. Полэт держался у самой дверцы экипажа.
Приблизительно на полдороге от Чартлея к Тиксалю Мария вдруг заметила всадника с конвоем.
– Это – тоже участник охоты? – спросила она своего спутника.
– Возможно, – ответил Амиас, – сейчас узнаем!
Подъехали ближе. Часто случалось, что во время выездов королевы попадались на пути люди, побуждаемые любопытством взглянуть на узницу. Это были или приверженцы английской королевы, которые со злорадством смотрели на узницу; или иностранцы, которые с большим или меньшим интересом следили за судьбой Марии; или, наконец, люди из партии Марии Стюарт, которые искали случая выразить ей свое почтение. Само собой разумеется, что последняя категория была наименьшая по численности, так как проявление преданности не всегда было безопасно для них и самой заключенной.
Мария уже привыкла быть постоянным предметом любопытства и потому отворачивалась, когда к ее экипажу приближались злобствующие зеваки, и, наоборот, приветливо кланялась сочувствующим.
Однако человека, которого она увидела тут, нельзя было отнести ни к одной из перечисленных категорий, в этом королева очень скоро убедилась, и ею овладело беспокойство.
«Боже мой, кто бы это мог быть?» – подумала она.
Полэт подскакал к всаднику и стал почтительно докладывать ему о чем-то.
Когда экипаж приблизился, незнакомец приказал кучерам остановиться, а сам направил своего коня к дверце экипажа.
– Меня зовут Томас Джордж, – заговорил он, – и я встречаю вас по поручению королевы Англии, этого вам достаточно, чтобы подчиниться моим требованиям, в случае же сопротивления с вашей стороны я уполномочен прибегнуть к силе.
– Боже мой! – испугалась Мария. – Что это значит?
– Я имею приказание препроводить вас в Тиксаль.
– Значит, мое местожительство снова меняется?
– Да, но лишь на короткое время.
– По какой причине?
– Для того, чтобы произвести обыск в замке Чартлей!
Мария побледнела.
– Для чего нужен обыск в замке? – спросила она дрожащим голосом.
– Чтобы найти письма и документы, свидетельствующие против вас и ваших сообщников.
– Это гнусно! – крикнула королева. – Я хочу вернуться тотчас же!
– Вы, по-видимому, забыли то, что я только. что сказал.
– На помощь! – крикнула Мария. – На помощь, слуги мои! Защищайте свою королеву! Это переходит всякие границы, я попала в руки разбойников с большой дороги… Помогите, освободите меня!
Мария пришла в исступление, а в это время по приказу Джорджа ее обоих секретарей Кэрлея и Ноэ под конвоем отправили в Лондон.
– Успокойтесь! – сказал Томас Джордж, перекрывая крик Марии, – успокойтесь! Я надеюсь, что вы поутихните, если я назову вам одно только имя – Бабингтон!
Мария опешила.
– Все открыто, – продолжал Джордж, – и вас может спасти лишь уступчивость. Примите это к сведению!
– Я погибла! – прошептала Мария.
Королеву привезли в замок Тиксаль, принадлежавший Вальтеру Астону, и там она в продолжение семнадцати дней была в одиночном заключении.
В это время в замке Чартлей производили тщательный обыск, обыскали все углы, а найденные письма, драгоценности и деньги были освидетельствованы и отправлены в Лондон.
Когда дело было окончено, Марию снова перевезли в Чартлей в сопровождении, можно бы сказать, почетной свиты, если бы она не была вместе с тем и стражей.
Сто сорок дворян сопровождали королеву от одного замка до другого. Впереди ехал Амиас Полэт.
