Текст книги "Голова королевы. Том 2"
Автор книги: Эрнст Питаваль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)
– Я готов все сделать! – ответил мальчик.
– В таком случае ступай обратно к «кузену» и скажи ему, что сэр Мод ждет его.
Мальчик отправился, а полицейский пошел следом за ним и встал настороже у двери.
Баллар принял ответ мальчика за правду, но в последний момент лисьим нюхом почувствовал что-то неладное. Он юркнул в сторону, хотя полицейский и кинулся за ним, но не мог помешать иезуиту ускользнуть из его рук.
Надутый полицейский вернулся к своему начальнику и доложил ему обо всем происшедшем. Выслушав его, Пельдрам решил лично взяться за это дело.
Эта история затянулась. Преследование Баллара продолжалось несколько месяцев, но Пельдраму так и не удалось поймать человека, следить за которым его заставляла скорее честь сыщика, чем подозрение, что преследуемый и на самом деле – важный преступник.
Что может показаться очень странным – так это то, что соучастники заговора не имели никакого понятия об этом преследовании. Таким образом, это было каким-то состязанием на приз, происходившим только между Пельдрамом и Балларом.
За это время Бабингтон вообще редко видел иезуита. Он только что вернулся из имения, купленного им вблизи от Чартлея, и так много работал над подготовкой переворота, что даже его внешний вид совершенно изменился. Прежде он отличался некоторой полнотой, а теперь стал худым, физически и нравственно истощенным. Кроме того, лето стояло очень жаркое, и во время своих частых путешествий Бабингтон изнемогал от палящих лучей солнца. Он истосковался по отдыху, и твердо решил в течение нескольких дней сделать передышку.
Прибыв в свой городской дом, он разделся с помощью камердинера, вытянулся на софе и сказал:
– Джек, меня ни для кого нет дома сегодня!
– Слушаюсь! – ответил тот.
– Меня нет в Лондоне вообще, понимаешь?
– Понимаю.
– Я устал, Джэк, так устал, что на отдых и восстановление сил мне понадобится по крайней мере неделя.
– Совершенно верно!
– Теперь ты знаешь, значит, что нужно делать. Всем посетителям ты скажешь, что меня нет, что я в Париже, что ли.
– Я желал бы, сэр, чтобы мы действительно были там.
– И я желал бы того, ей Богу, но делать нечего, приходится оставаться здесь.
– К сожалению, – произнес слуга со вздохом и вышел из комнаты.
Бабингтон был настолько утомлен, что заснул.
Вдруг слуга снова появился с очень обеспокоенным видом и воскликнул:
– Сэр! Дорогой сэр, проснитесь!
Но так как тот не двигался, то Джэк стал будить его.
– Мне слишком скоро пришлось ослушаться вашего приказания, сэр, но я принужден сделать это, – сказал он.
– Ну, в чем дело? – недовольно спросил очнувшийся хозяин.
Пришел какой-то незнакомец.
– К черту его, я никого не хочу видеть!
– Этот человек настаивает, к тому же у него, кажется, имеются важные вести.
– Кто же он такой?
– Это – агент «Звездной палаты», состоящий у вас на жаловании.
Через две минуты в комнату вошел посетитель, находившийся, по-видимому, также в большом волнении.
– Да хранит вас Бог, сэр! – быстро проговорил он. – Какое счастье, что я застал вас в Лондоне и имею возможность говорить с вами.
– У вас, по-видимому, имеются дурные вести?
– Дурные, очень дурные, сэр!
– Что-нибудь открыто?
– Да, во всяком случае нас предали!
– Черт возьми! Кто же мог быть этим предателем?
– Вы знаете, сэр, некоего Мода?
– Конечно!
– Так вот он явился сегодня к нашему начальнику Пельдраму и заявил, что проживающий у него полковник Форсо на самом деле – священник и зовут его Баллар.
– Будь проклят этот предатель!
Затем он заявил, что после долгих стараний ему удалось заманить Баллара в свою квартиру, где он осилил его и связал, так что можно теперь взять его оттуда.
– Ох! – простонал Бабингтон. – В таком случае все погибло! Ну, что же? Взяли его?
– Это должно совершиться с минуты на минуту.
– Хорошо, благодарю вас за сообщение. Джэк, Джэк, поди сюда!
Лакей вошел, а посетитель удалился.
– Коня мне поскорее! – крикнул Бабингтон.
Слуга вышел, а Бабингтон стал одеваться, Он совсем потерял голову и думал не о том, чтобы кого-то предупредить, а лишь о бегстве и о спасении своей особы. Одевшись, он выбежал во двор, вскочил на коня и поспешил из Лондона. Некоторое время он скакал вперед без всякой определенной цели, пока наконец не стемнело. Тем временем он собрался с мыслями и понял, что его бегство не только испортит все дело, но послужит еще проявлением трусости. Наконец, известия могли быть ложны, даже в случае их достоверности еще многое можно было бы спасти. Под влиянием этих соображений он повернул обратно в Лондон, переночевав по дороге в плохонькой гостинице.
На следующее утро он отправился в Сэнт-Эгидиен, свое загородное поместье, где его встретил Саваж.
Последний проводил его в жилую комнату и спросил:
– Вы знаете, сэр, что нас выдали и что Баллар уже арестован?
– Да, знаю. А кто еще арестован?
– Больше никто! Вот письмо королевы!
Прочтя письмо, Бабингтон сказал:
– Я отвечу, но что можно предпринять, сэр Джон?
Бабингтон старался казаться таким же спокойным, каким был Саваж.
– Немедленно убить Елизавету! – ответил Саваж.
– Хорошо, возьмите это на себя.
– Завтра этой женщины не будет в живых! – сказал отважный офицер.
– Хорошо, хорошо! – сказал Бабингтон, вынимая кошелек и снимая с пальцев кольца. – Вот вам на всякий случай необходимые средства. Только ваша рука может спасти нас… Не мешкайте!
– Завтра это свершится! – подтвердил Саваж. – Вообще все эти большие приготовления были совершенно излишни.
Джон удалился, а Бабингтон принялся за письмо к Марии Стюарт. Он извещал ее о том, что случилось, но обещал употребить все средства, чтобы удалось их предприятие.
Это письмо уже не попало в руки Марии.
Насколько Бабингтон в первый момент струсил и потерял бодрость, настолько потом в нем явилась какая-то отчаянная отвага. Он решил самолично принять участие в свержении Елизаветы. Для этого он поехал в Лондон. Но Бабингтону не удалось исполнить свое намерение, поэтому он отправился в свою квартиру, где его уже ждал Саваж.
– Это невозможно, – воскликнул тот, – ни сегодня, ни завтра, ни вообще в ближайшее время. Приняты все меры предосторожности, весь наш план обнаружен.
После краткого совещания оба покинули дом и отправились к Тичборну. Последний, встретив их, возбужденно спросил:
– Знаете ли вы, что Баллара подвергли пытке и он выдал всех нас?
– Будь проклят этот поп! – воскликнул Саваж. – Я это предвидел… Чего можно было ждать от него и всей его шайки!
– Необходимо бежать! – сказал Бабингтон.
Только не днем, – заметил Тичборн. – Следуйте за мной, я укажу вам убежище, где мы можем выждать ночи! – с этими словами Тичборн ввел своих посетителей в подвальное помещение с несколькими выходами.
Заговорщики все прибывали к Тичборну, и его слуга препровождал их в упомянутое убежище, Про неявившихся говорили, что они все арестованы. Тичборн распорядился, чтобы к вечеру были приготовлены лошади.
Вечером Бабингтон бежал из Лондона вместе со своими сообщниками. Достигнув Сэн-Джонского леса, они надеялись укрыться там, но их преследовали, настигли очень скоро и, арестовав, отправили в Лондон.
Так закончился заговор Бабингтона. Понятно, почему Мария Стюарт, услыхав имя Бабингтона, так побледнела и воскликнула, что все погибло. Раскрытие этого заговора послужило поводом к разыгранному Амиасом приглашению на охоту по приказанию Валингэма.
Однако разоблачению способствовал не только арест Баллара. Сыграла роковую роль и измена Кингтона.
Глава тринадцатая
ДЕЯНИЯ КИНГТОНА
Не менее, чем Мария, была потрясена Елизавета, когда узнала о готовившемся против нее заговоре. Королева Англии узнала о нем от Бэрлея в присутствии Валингэма и Лейстера. Был при этом докладе и Кингтон. Елизавета в первый момент как бы окаменела, но затем разразилась бурным неистовством. Она плакала, кричала, яростно металась по комнате, издавая какие-то нечленораздельные звуки. Когда ее возгласы стали несколько явственнее, можно было разобрать проклятия, относящиеся к Марии.
Присутствующие испуганно смотрели на нее. Бэрлей пытался несколько раз заговорить, но Елизавета не слушала его. Наконец ему удалось привлечь ее внимание.
– Ваше величество, – начал он, – вы не дали мне договорить. Неужели ваши верные слуги решились бы выступить перед вами с таким известием, если бы заранее не обезвредили ядовитого жала змеи?
Придя несколько в себя, Елизавета приказала Кингтону удалиться, а затем обратилась к присутствующим:
– Милорды, вы застигли меня врасплох. Поговорим теперь! Неужели, лорд Лейстер, вы ничего не знали о заговоре, грозящем моей жизни и всей стране?
По замешательству Лейстера видно было, что ему ничего не было известно.
– Ваше величество, – смущенно пробормотал он, – это, собственно, не входило в круг моих обязанностей.
Елизавета бросила на него уничтожающий взгляд, расположилась в кресле и предложила Бэрлею продолжать свой доклад. После Бэрлея давал отчет статс-секретарь Валингэм. Наконец позвали Кингтона. Выслушав его с полным вниманием, Елизавета сказала наконец:
– Так нужно схватить их всех!
– Простите, ваше величество, – заметил Валингэм, – эти люди, равно как и все доказательства их виновности, находятся в наших руках, но дело идет об установлении виновности еще одной особы, главной зачинщицы и злоумышленницы в этом деле. Быть может, было бы своевременно теперь положить конец всем этим козням, но я не мог решиться без позволения вашею величества.
Елизавета вздрогнула и взглянула на всех троих испытующим взором, из ее груди вырвался тяжелый вздох, а затем она медленно произнесла:
– Я даю вам на то мои полномочия, милорды, поступайте как находите необходимым; а теперь дайте мне возможность несколько отдохнуть. Вас, лорд Сесил, я желала бы видеть в скором времени.
Все четверо вышли из комнаты.
Какие же сети в этот раз были расставлены Кингтоном?
В туманное осеннее утро 1585 года в большой тюрьме одного из городов, где десять лет тому назад вспыхнуло крупное восстание, заметно было оживление. Причиной тому стало событие в тюремной жизни – арестанта выпускали на волю. Такое счастье выпало на долю некоего Андрея Полея, рабочего с мельницы. За участие в восстании он был приговорен к пятнадцатилетнему тюремному заключению, но, отбыв десять лет, нынче освобождался милостью королевы, простившей ему остальные пять лет.
Выйдя на свободу, первым делом Полей отправился в родное село, находившееся в десяти часах от города, чтобы повидаться с родными. Но каково было его удивление и разочарование, когда из его мельницы вышел навстречу совершенно чужой человек.
После некоторых расспросов Андрей Полей узнал, что в течение этих десяти лет многое изменилось. Мельник Полей со своим семейством покинул село и вероятнее всего уехал во Францию. Из односельчан, которые могли бы дать точные сведения, тоже никого не осталось.
Андрей грустно поник головой и, усталый, голодный, поплелся в ближайшую корчму, чтобы подкрепить свои силы. Там ему назвали человека из соседнего городка, который мог бы дать сведения относительно его родных.
Наутро Андрей Полей отправился в тот городок и нашел этого человека, священника иезуита Джильбера Джиффорда.
Джиффорд родился в графстве Стаффорд, его отец за религиозные убеждения был долгое время в заключении в Лондоне. Сам же он покинул Лондон двенадцати лет от роду, получив потом воспитание у иезуитов во Франции и приняв посвящение в реймской семинарии доктора Аллана.
Молодой Джиффорд снискал расположение своего начальства и проявлял участие к судьбе Марии Стюарт. На этом основании он выполнял роль посредника и наконец отправился в Лондон, где он вступил в сообщество Баллара и вызвался способствовать переписке Марии с Бабинггоном. Ему было известно о заговоре, он сообщался с наиболее видными участниками его, но сам, казалось, был склонен выдать партию и ждал только благоприятного случая.
Такой не замедлил представиться.
Во время своих частых разъездов Джиффорд однажды встретился в корчме с человеком, который заинтересовал его.
Оба они много путешествовали по Италии и Испании, оба оказались одних политических взглядов. Джиффорду так понравился новый знакомый, что он пригласил его к себе на другой день.
В назначенный час тот явился. После трапезы и приятных разговоров гость вдруг совершенно переменил тон и, вынув из кармана пистолет, сказал:
– Вы – иезуит. Вы – корреспондент Моргана и Пэджета в Париже, вы – участник заговора против нашей королевы. Я же – помощник начальника полиции Валингэма, меня зовут Кингтон. Теперь попытайтесь оправдаться, а я посмотрю, следует вас арестовать или нет.
Джиффорд, хотя и был озадачен таким оборотом дела, но сразу решил извлечь выгоду из этой встречи. Поэтому, спокойно улыбаясь, обратился к Кингтону:
– Мне очень приятно познакомиться с вами, я уже давно хотел сделать разоблачения, но не знал, куда обратиться, чтобы при этом не пострадать. Готов служить вам во всех отношениях.
После некоторых расспросов Кингтон и Джиффорд заключили союз. Джиффорд дал обязательство сообщать Кингтону о всех деяниях участников заговора и с этого момента стал вести двойную игру, причем его услуги Кинггону оплачивались, конечно, звонкой монетой.
Когда Полей явился к Джиффорду, тот как раз нуждался в надежном посыльном к Кингтону. Познакомившись с судьбой Андрея, он предложил ему поступить к нему на службу и отправил его в Лондон с письмом.
Полей явился в Лондон, Кингтон позаботился пристроить его на службу в полиции и сделать посредником в своей переписке с Джиффордом.
В письме, доставленном Кингтону Полеем, говорилось:
«Ваше мнение относительно Грегори и Фелиппса совершенно верно, но я полагаю, что их незачем арестовывать, а лучше склонить на свою сторону путем подкупа. Грегори обладает особым искусством вскрывать письма и снова запечатывать их, Фелиппс же умеет подобрать ключ к любому шифру. Оба могут пригодиться».
Грегори был членом сообщества Баллара и постоянным посетителем квартиры Мода. Таким образом, все нити заговора были в руках Кингтона довольно продолжительное время, а полиция могла действовать довольно успешно. Главную роль в этом играл Кингтон.
Французский посланник Шатонэф работал в кабинете вместе со своим секретарем Жереллем. Просматривая бумаги, он время от времени вздыхал. Наконец сказал:
– Я очень хотел бы избавиться от всей этой переписки! Роль посланника как-то не вяжется с ролью почтовой конторы для врагов королевы!
– Сожгите всю эту корреспонденцию, и вы избавитесь от всяких затруднений! – посоветовал ему секретарь.
– Вероятно, я так и сделаю. В течение месяца я решу этот вопрос, а пока припрячьте все это, – сказал посланник и удалился из кабинета.
Немного спустя вошел Кингтон и приветливо поздоровался с Жереллем.
– Вы пришли очень кстати, – сказал француз, – в течение месяца я сдам вам весь запас накопившихся для королевы писем.
Кингтон обрадовался и условился с Жереллем, что он познакомит его с Грегори и Фелиппсом.
Встретившись после этого со своим начальником Валингэмом, он предложил ему:
– Милорд, необходимо королеве Марии Стюарт в Чартлее предоставить возможность свободно переписываться, тогда в наших руках будут несомненные улики.
Валингэм с восторгом принял это предложение и дал свое согласие. Грегори и Фелиппс были подкуплены без всяких затруднений, вступили на службу к Валингэму, но вместе с тем продолжали общаться с заговорщиками, чтобы оставаться в курсе дела.
Амиас Полэт получил необходимые указания от Валингэма и принял деятельное участие в этом провокационном деле. Вся переписка королевы теперь шла через руки Валингэма и его приспешников, все ее планы и намерения были известны ему. Это и объяснило перемену в обращении и чрезвычайную любезность и предупредительность сэра Полэта по отношению к Марии Стюарт.
Но, расставляя сети Марии Стюарт и ее приверженцам, Кингтон через своих агентов установил строгое наблюдение за тем, что происходило в кабинетах Мадрида, Парижа, Рима и даже в немецких придворных сферах. Для этих целей ему понадобилось значительное число агентов, которые, кроме своих прямых обязанностей, должны были еще следить друг за другом. Джиффорд, Полей и Мод были отправлены им во Францию. Вербуя новых агентов, он обратил внимание на рослого, веселого, добродушного молодого человека по имени Тичборн. Имущественное положение парня находилось далеко не в блестящем состоянии и из-за легкомыслия ему пришлось вести в Лондоне довольно сомнительное существование.
Однажды в обществе, где присутствовал и Кингтон, Тичборн позволил себе отозваться несколько пренебрежительно о британцах и всех приверженцах короля Иакова. Кингтон принял это к сведению и надеялся использовать это таким же образом, как то ему удалось с Джиффордом.
По уходе гостей Кингтон под благовидным предлогом задержался с Тичборном.
– Если я не ошибаюсь, – сказал ему Кингтон, – вы – приверженец несчастной королевы Марии?
– Я – шотландец, – ответил Тичборн, – а потому это естественно. А вы?
– Что касается меня, то… Скажите, вы посвящены в подробности заговора?
– Заговора? – переспросил Тичбор, чрезвычайно удивленный.
– Да! Существует заговор освободить Марию Стюарт и возвести ее на английский престол.
– Боже мой! И вы – участник этого заговора!
– Да! Я предполагал, что и вы – наш единомышленник, я был неосторожен, но надеюсь, что имею дело с честным человеком, который не станет доносить на меня!
– Будьте покойны – поспешно заявил Тичборн. – Я вообще никогда не выдаю, а тем более приверженцев Марии, напротив, если вы ближе познакомите меня с этим делом, то убедитесь, что я с готовностью приму участие в нем и готов на самопожертвование.
Кингтон ответил не сразу, как будто раздумывая о чем– то. По всему было видно, что он ошибся в Тичборне, рассчитывая встретить в нем соучастника заговора. Впрочем, это была не беда, так как молодой человек выразил готовность вступить в партию заговорщиков.
– Вы мне не доверяете? – огорчился Тичборн.
– О нет, вы не ошибаетесь! – ответил сыщик. – Я только раздумывал, как бы лучше всего познакомить вас с подробностями дела, сейчас у меня слишком мало времени на это.
– Как вам будет угодно! – сказал Тичборн. – Я всегда к вашим услугам.
Надеюсь, мы скоро свидимся, – заключил Кингтон и распростился со своим собеседником.
Тичборн был впоследствии вовлечен в заговор, но Кингтон ошибся, предполагая встретить в нем послушное орудие для своих целей. Напротив, Тичборн очень скоро потерял к нему доверие и прервал с ним всякие отношения по причинам, которые остались невыясненными.
Кингтон был взбешен поведением молодого человека, но решил щадить его до последнего момента, чтобы не разоблачить своей роли перед заговорщиками, и выжидал до поры до времени. А Чидьок Тичборн вошел в число тех пяти молодых людей, которые позднее хотели взять на себя дело убийства Елизаветы.
Глава четырнадцатая
НОВЫЙ ЧУДОВИЩНЫЙ ПРОЦЕСС
В своих планах Елизавета предполагала смерть Марии, но чтобы ни у кого не могло зародиться и тени подозрения относительно ее участия в этом деле. Валингэм понял желание королевы и хотел, чтобы вина за опасный заговор всецело пала на Марию Стюарт. Но ни письма Марии, ни ее планы и намерения не давали достаточного повода к смертному приговору над ней. Лишь с появлением в Лондоне Баллара и Саважа и ведением заговора под руководством Бабингтона дело приняло желательный оборот, так как теперь были все данные, что Мария одобряла намерения своих приверженцев.
Чтобы удобнее было следить за всей перепиской, Фелиппса отправили в Чартлей. Там на месте он должен был дешифровать письма Марии и, кроме того, втереться к ней в доверие, воспользовавшись тем, что она знала его с давних пор.
Но Марии помог инстинкт самосохранения – она отказалась от отношений с Фелиппсом. Или, быть может, ее оттолкнула его неприглядная внешность (Фелиппс был мал ростом, тщедушен, рыж, с лицом, изрытым оспой). Но тому оказалось достаточным ее писем к Бабингтону. Фелиппс, равно как и Полэт, позаботился о доносах, результатом чего был арест заговорщиков.
Лондон, вся Англия, можно сказать, и вся Европа были поражены разоблачением этого заговора. Следствие началось с допроса Бабингтона, Саважа и Баллара. Бабингтон держал себя на допросе с достоинством. Он сознался в своих намерениях и действиях, словом, признал свою вину. Так же держали себя Саваж, Баллар и многие другие их соучастники, подтвердив, таким образом, преступность заговора. Всем угрожал смертный приговор, вопрос был только в том, какого рода смерть должна была их постигнуть.
Перед загородным домом Бабингтона в Сэнт-Эгидиене, обычным местом сходок заговорщиков, в назначенный день были сооружены подмостки. Народу собралось несметное количество не только из Лондона, но и всех отдаленных окрестностей.
На лобном месте был еще раз прочтен смертный приговор Бабингтону, Саважу, Баллару, Тичборну, Баруэлю, Тильнаю и Абингтону. А затем всем им вспороли животы.
Зрелище было настолько отвратительное и потрясающее, что многим зевакам сделалось дурно. Тысячи людей разошлись до окончания казни. В толпе слышался громкий протест, несмотря на то, что заговорщики далеко не пользовались симпатиями народа.
Из-за такого грозного настроения толпы приговор над остальными преступниками пришлось несколько смягчать. Семеро остальных были на следующий день повешены в Лондоне на обычном лобном месте. Этим закончился первый акт заключительной драмы из жизни Марии Стюарт.
Вечером этого знаменательного дня в небольшую корчму в Грэйдоне сошлись Сэррей, Брай и Джонстон.
Время наложило свою печать на этих людей. Сэррей совершенно поседел, и его лицо было изборождено глубокими морщинами, но по его уверенным движениям было заметно, что силы еще не оставили его. Брая можно было сравнить со старым дубом, потерявшим листья и сучья, но еще могучим и способным противостоять невзгодам житейских бурь. Джонстон был моложе их и меньше перенес превратностей судьбы; по наружности он казался человеком в самом расцвете лет.
Сэррей и его спутники отправились было на север по делам заговора, но, узнав о событиях в Лондоне, возвратились обратно. Они явились слишком поздно, чтобы хоть как-то помочь делу, поэтому держались поодаль от развернувшихся роковых событий. Сэррей и Брай не решались показаться в Лондоне, поэтому Джонстон один отправился на разведку и, возвратившись, стал рассказывать, что удалось узнать. Сэррей, заложив руки за спину, крупными шагами ходил по комнате. Брай слушал, сидя за столом и подперев голову руками. Когда Джонстон окончил свой рассказ о казнях, Сэррей заметил:
– Иначе и не могло быть! Дело Марии погибло теперь окончательно.
– Безвозвратно! – согласился Брай.
– А что вы слышали о несчастной королеве? – спросил Сэррей.
– Королева находится еще в Чартлее, – ответил Джонстон, – но, говорят, ее перевезут в другое место. Куда – не знаю.
– Наверное, в Тауэр? – заметил граф.
– А оттуда – на несколько ступеней выше!… – прибавил Брай.
– Да, возможно! – продолжал Джонстон. – Говорят о процессе против нее, графа Арунделя и еще нескольких господ. Впрочем, вот список имен тех лиц, которые лишаются прав состояния и имущество которых конфискуется.
Сэррей просмотрел список и молча передал его Браю. Имена их обоих значились в этом списке. Брай тоже ничего не сказал.
– Говорили вы с леди Сэйтон? – спросил Сэррей.
– Да, милорд. Леди Джэн намерена возвратиться в Шотландию. Ее брат желает этого, и она повинуется. Леди дала понять, что люди в ее и вашем возрасте не могут ни о чем больше думать, кроме как о чисто дружеских отношениях.
– Она не написала мне ни строчки?
– Нет, милорд, она посчитала, что это может повредить как вам, так и ей.
– Она права, – сказал Сэррей с глубоким вздохом. – И эта надежда утрачена, как все надежды в моей жизни. Сэр Брай, наши жизненные задачи значительно упрощаются.
– По-видимому, так, милорд.
– Я намерен довести эту игру до конца, быть может, королеве Марии можно еще помочь чем-нибудь. Если вы желаете избрать себе иной путь, я ничего не имею против этого.
– Я остаюсь с вами! – сказал Брай.
– А вы, Джонстон?
– И я также, милорд.
– В таком случае поселимся на морском 6epery, где, в случае опасности, останется для нас свободный путь к бегству.
Все трое отправились в тот же вечер на восток графства.
Перед колесницей, на которой везли осужденных в Сэнт – Эгидиен, ехал впереди Кингтон с частью своих конных стражников. Этот бывший слуга Лейстера теперь чувствовал себя прочно и мог рассчитывать на повышение и награды.
У Кингтона несомненно имелись завистники, но все они смолкли, ослепленные его взлетом. Один только человек больше всех был раззадорен его удачами и готов был ему мстить – это Пельдрам. Но по некоторым причинам все медлил проявить свою месть по отношению к столь ненавистному ему человеку. Но теперь, когда Кингтон возглавлял парадное шествие, Пельдрам обложил городские ворота своими людьми.
Заметив Пельдрама, Кингтон иронически улыбнулся, но тем не менее очень вежливо поклонился своему бывшему товарищу. Эта насмешка была последней каплей, переполнившей терпение Пельдрама.
Волнение, вызванное в народе жестокой картиной казни, в первый день доставило много забот полиции, так что Пельдрам не мог думать ни о чем другом, кроме исполнения своих обязанностей, поэтому и на второй день он вернулся домой лишь к вечеру после затянувшихся служебных дел.
Пельдрам был холостяк, как и Кингтон, но по своим средствам жил вполне прилично и удобно, имел даже слугу, с помощью которого он разделся, поужинал и затем отпустил его. Но вскоре встал и оделся сперва в кожаную рубаху, как было принято в те времена одеваться для путешествия, а сверх нее надел верхнее платье. Потом отправился на конюшню, оседлал коня, вооружился и, покинув свое жилище, направился на восток.
На одном из первых попавшихся постоялых дворов Пельдрам оставил коня и пешком вернулся в город.
Кингтон после дней, даже недель, проведенных в беспрестанной суете, тоже решил было отдохнуть.
Но вот дверь отворилась, он оглянулся и побледнел, узнав Пельдрама, сумевшего проникнуть к нему без доклада.
– Это вы, сэр? – вот все, что он нашелся сказать в первый момент.
Пельдрам окинул взглядом всю комнату.
– Честь имею кланяться, сэр! – сказал он. – Не беспокойтесь, я пришел к вам по служебному делу.
Кингтон поднялся, несмотря на неожиданность визита, он не терял присутствия духа, ясно оценивая свое положение.
– Служебное дело? – повторил он с расстановкой, зорко следя за вошедшим. – Какое же?
Пельдрам медленным шагом направился к его постели.
– Стой! – крикнул Кингтон. – Остановитесь там! Мы можем говорить с вами и на расстоянии.
– Разве вы боитесь меня?
– Во всяком случае мы не имеем основания доверять друг другу, – ответил Кингтон, – поэтому делайте, как я вам говорю.
Пельдрам остановился, как бы наслаждаясь страхом злодея.
Кингтон был всегда отважен и не раз имел случай доказать это, но Пельдрам был тоже не из робкого десятка, к тому же разница в годах была в его пользу.
– Переходите к делу! – потребовал Кингтон. – Чем скорее мы покончим, тем лучше.
– Вы правы! – сказал Пельдрам и одним прыжком очутился близ своей жертвы, в один миг он всадил кинжал в грудь Кингтона, который упал с громким криком.
Пельдрам, не произнеся ни слова, вытащил кинжал из груди своего противника, очистил его от крови, набросил одеяло на скончавшегося преступника и вышел из комнаты.
Он вернулся к тому месту, где оставил своего коня, вскочил на него и направился из Лондона к северу.
В тот вечер многие высокопоставленные лица получили письма, доставленные загадочным образом. Одним из первых получил такое письмо первый лорд «Звездной палаты». В нем говорилось следующее:
«Милорд, я хорошо знал, что нужно сделать, чтобы спасти честь верховного суда, поэтому не дожидался Ваших прямых указаний. Что касается меня, то я сделал все, что мог. Надеюсь, что Вы, ваше превосходительство, окажете мне свое покровительство в том случае, если меня будут преследовать. Если бы заговорщики одержали верх, Кингтон перешел бы на их сторону, в этом я убежден. Впрочем, место моего пребывания указывает Вам, какое я предприму решение, если мои услуги окажутся неоцененными. Гэнслоу-Гайд, 1586 г. Пельдрам».
Вторым лицом, к которому обратился Пельдрам, был лорд Лейстер.
«Милорд, – говорилось в его письме, – я освободил Вас от человека, который постоянно только и думал о том, как бы погубить Вас. Вам грозила бы полная гибель, если бы ему удалось добиться еще более высоких ступеней власти, чем теперь. Так примите же участие в моей судьбе и выхлопочите мне прощение. Ответ прикажите положить у белого креста в Гэнслоу-Гайде».
Третье письмо было адресовано лорду Бэрлею.
Пельдрам резко упрекал лорда в нарушении данного слова и грозил объявить всем об отношениях, если тот не помилует его, в противном случае он клялся, что будет продолжать мстить и организует воровскую шайку, которая будет грабить и разорять Лондон и его окрестности.
Четвертое письмо получил Валингэм.
«Милорд, – написал ему Пельдрам, – место, из которого я пишу Вам эти строки, уже само говорит за себя. На мой призыв за мной последуют все те, кто служит Вам теперь, и в особенности – кто имеет основание бояться Вас. Я поступил в „Звездную палату“ только для того, чтобы выследить Кингтона, но мне пришлось найти другую дорогу для мести, так как на избранном пути я не мог добиться поставленной дели. Кингтон убит, и если Вы действительно так умны, как это говорят, то Вы не только простите меня, но и назначите на место покойного; поверьте, что я могу служить Вам так же хорошо, как и он».
Это были очень смелые требования, исходящие от беглого убийцы, и все-таки они были приняты!
Валингэм сам вернул Пельдрама в Лондон и передал ему место убитого Кингтона.
Возможно, что смерть верного помощника была более на руку Валингэму, чем это можно было думать. Теперь ему уже не надо было делиться с кем бы то ни было славой и наградой.
