Текст книги "Голова королевы. Том 2"
Автор книги: Эрнст Питаваль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 36 страниц)
Наконец к полуночи в коридоре послышались шаги, и Дэльглейш осторожно вошел в комнату.
– Вы, кажется, сами бросаетесь в пасть льву, капитан, – сказал кастелян, – это может дурно кончиться для вас.
– Весьма возможно, – ответил Блэкеддер, – но я ничего не знал о том, что меня в чем-то обвиняют. Однако нам надо поговорить о других вещах; я надеюсь, что вы верны своему господину и готовы исполнить его приказание?
– Без сомнения! Чего требуете от меня, милорд?
– Прочтите эту бумагу и вы узнаете.
Блэкеддер передал кастеляну полученную им от Босвела доверенность, и тот прочел ее при свете горевшей в комнате лампы.
– Ах, шкатулка, – сказал он, – на ее крышке выгравировано имя Франциска Второго. Он подарил ее своей супруге, а она – своему теперешнему супругу, нашему господину; эта шкатулка серебряная, я знаю ее.
– Ну, слава Богу! – воскликнул капитан. – В этом вопросе мы пришли к соглашению. Но вы говорите так, словно шкатулка уже более не находится в ваших руках?
– Да, это действительно верно!
– Но граф Босвел, передавший ее вам, хочет получить ее обратно, и вы должны, вы обязаны возвратить ее!
– Имейте терпение, сэр, – сказал кастелян вполголоса.
– Когда милорд поручал мне шкатулку, здесь находился также Бэльфор, впоследствии он потребовал ее у меня и спрятал ее с другими вещами милорда в комнате, ключ от которой всегда находится у него, потом, при благоприятных обстоятельствах, он, конечно, заберет все себе.
– Пусть палач вознаградит его за это доброе намерение. Но шкатулка должна быть доставлена. Как пройти к этой комнате?
– Как? Вы отважитесь на это, сэр?
– Да!… Милорд придает громадное значение тому, что содержится в этой шкатулке, и я обязался доставить ему эту вещь. Вы – преданный слуга графа и, конечно, не откажетесь помочь мне всем, что зависит от вас.
– Конечно, конечно! – ответил Дэльглейш. – Но дайте мне немного времени сообразить… – Кастелян помолчал немного, а затем произнес: – Да, так будет хорошо! Мы должны взломать дверь комнаты – это возможно, а затем заняться поисками шкатулки, но все должно происходить в темноте. Следуйте за мной!…
Оба тихо вышли из комнаты, в которой осталась гореть лампа, пробрались через коридор в те помещения, где жил Босвел с королевой во время их пребывания в замке, и незаметно подошли к бывшей спальне Босвела, выбранной Бэльфором для сохранения всех вещей, оставленных графом. В эту комнату вели два выхода: один – из парадных помещений, другой – через маленькую лестницу, этой лестницей и воспользовались Дэльглейш и Блэкеддер.
Все предприятие было нетрудным: старый замок был пуст, никакого движения в темных коридорах, железные решетки у окон, а сторожевые посты внизу, во дворе, посчитали достаточными для предохранения верхних помещений замка. Довольно слабая дверь не могла долго выдержать натиск двух мужчин, и не прошло и получаса, как они проникли в комнату. После долгих усилий кастелян нашел серебряную шкатулку и передал ее Блэкеддеру.
Теперь оставалось только устроить бегство пленника из замка.
По приказу Бэльфора никто не смел ночью выходить из ворот, и потому следовало подумать, как бы ускользнуть от зорких глаз коменданта. Кастелян вспомнил о потайной двери в нижнем этаже, которая уже давно была забыта всеми и ключ от которой был у Поври; пришлось идти к нему и просить его о помощи.
Между тем Поври, исполняя желание Блэкеддера, послал из замка к условленному месту конюха с лошадью. Старый привратник нашел ключ от потайной двери, отвел капитана к этому выходу и выпустил его. Блэкеддер очутился в саду замка, быстро пробежал до стены, перелез через нее, стремительно кинулся по направлению к городу и очень скоро достиг кабачка «Красный Дуглас».
Но здесь счастье отважного смельчака изменило ему. Бэльфор был слишком тонкий плут, чтобы полагаться на бдительность других, когда дело шло о важных предметах. Что он подумал о появлении Блэкеддера в эдинбургском замке, трудно отгадать, во всяком случае он намеренно предоставил ему известную свободу, чтобы наблюдением узнать его замыслы. Весьма возможно, что он рассчитывал побудить капитана к бегству, домогаясь права подвергнуть его более строгому заточению, благодаря чему он обнаружил бы и другие преступные деяния Блэкеддера.
Капитан только что сказал конюху несколько благодарственных слов и занес уже ногу в стремя, как вдруг был схвачен и сброшен на землю, так же поступили и с конюхом, причем обоих окружила по крайней мере дюжина солдат.
– Вяжите их! – услышал Блэкеддер громкий голос Бэльфора.
Капитан ни от кого не мог ждать помощи. Сопротивление было немыслимо, его так сильно скрутили, что ему поневоле пришлось позволить обыскать себя, причем была найдена шкатулка.
– Эге! – воскликнул Бельфор, когда ему передали ее. – Я предчувствовал, что эта вещица должна иметь важное значение.
По его приказу пленников эскортировали в замок. Тотчас по прибытии в крепость были схвачены Дэльглейш и Поври, прямо с постелей, и также заключены под стражу. На следующее утро Бельфор сдал капитана Блэкеддера, Дэльглейша, Поври и конюха Мервина в эдинбургскую городскую тюрьму, а сам отправился к секретарю Тайного совета лордов, и передал ему серебряную шкатулку, подарок Франциска Второго Марии Стюарт.
III
В полдень того же дня собрались все члены Тайного совета лордов, за исключением лорда Киркэльди, и велели вскрыть в их присутствии шкатулку. В ней нашли бумаги, брачное свидетельство Марии и Босвела, письма Марии к Босвелу до ее замужества, не оставлявшие ни малейшего сомнения в ее участии в убийстве Дарнлея. Быть может, Босвел сохранил эти письма, чтобы воспользоваться ими как доказательством против Марии, теперь же они должны были сослужить свою службу как против него, так и против королевы. Эти письма давали огромную власть в руки Эрджила, Этола, Марра, Мортона, Линдсея и других лордов.
В тот же день все четверо заключенных были подвергнуты самому строгому допросу, одни сознались в похищении, другие в своем участии в похищении, но отказались от всех остальных обвинений, в особенности касавшихся убийства Дарнлея. Но судьям надо было иметь жертвы, и вследствие этого верховный совет лордов присудил заключенных к пытке.
В семь дней все дело было окончено. Все жители Эдинбурга и его окрестностей собрались на казнь.
Осужденных, не имеющих сил двигаться, притащили к подножию четырех сооруженных виселиц. Народ издевался над ними. Каждый из приговоренных умирал по-своему, но смиренно. Лишь Блэкеддер боролся с палачом на лестнице и сорвался с ним вместе на землю, причем сломал себе ключицу.
Когда с осужденными было покончено, в народе распространился слух, что они не сделали никаких признаний и казнены совершенно безвинно.
Тайный совет лордов обнародовал свой приговор и содержание писем из шкатулки с пояснениями, что Мария Стюарт виновна в убийстве супруга.
Через несколько дней совет решил принудить Марию Стюарт отказаться от трона, возвести на престол ее сына Иакова и учредить регентство от его имени.
Глава двадцать восьмая
В ЗАМКЕ ЛОХЛЕВИН
I
Комнаты, предназначенные Марии Стюарт для ее пребывания в замке Лохлевин, находились в нижнем этаже восточной башни. Выбор помещения для королевы очень мало согласовался как с удобствами, так и с мерами предосторожности для ее охраны.
Королеве было разрешено иметь при себе четырех из ее фрейлин, и все они вместе со своей госпожой занимали только три комнаты. Этими четырьмя дамами королевы были: Флеминг, Бэйтони и две сестры Сэйтон; леди Левингстон была отпущена королевой, так как ее отец и брат не выказали достаточной преданности ее делу, и она не пожелала держать около себя их родственницу.
Мария Стюарт сидела в самой большой из трех комнат в мягком кожаном кресле, а дамы с поникшей головой стояли вокруг нее.
– Уже четыре дня, – вздохнув, сказала Мария, – нет никакой вести от моего супруга и никаких признаков того, что наши верные вассалы пытались освободить меня… О, как я несчастна. Шотландцы – презреннейший народ на земле. Народ, который не почитает своих правителей, сам производит над собой свой суд.
Дамы молчали. В последнее время Марией часто овладевали эти вспышки негодования о ее положении и судьбе, и они привыкли к ним.
Впрочем, настроение королевы менялось очень быстро, так было и сегодня.
– Что мы будем сегодня делать? – продолжала она после короткого молчания. – Как убьем время?.. Так, прежде всего начнем с утренней комедии при участии нашей благородной хозяйки, мы опять разгневаем ее.
При этих словах Мария рассмеялась.
Дамы переглянулись.
– Ваше величество, – сказала Мария Сэйтон, – простите меня, но, по-моему, разговоры с хозяйкой дома раздражают вас более, чем ее. Лучше всего, если бы вы не удостаивали своим вниманием леди Дуглас.
– Мне кажется, ты права, – резко ответила она. – Да, моя милая Сэйтон, эта женщина раздражает меня, но все же я не могу удержаться, чтобы не сказать ей чего-нибудь неприятного. Ну хорошо, мы подчинимся вашей воле. Моя милая Джэн, возьми на себя переговоры с почтенной леди, когда она появится.
– Я уже слышу ее приближение, она несет завтрак, – ответила Джэн.
Леди Дуглас вошла в комнату в сопровождении двух служанок, несших посуду и кушанья. Движения леди были медленны, а осанка не лишена некоторого достоинства. На ней было простое черное платье, а на голове траурный капор, какой носили в то время дамы из высшего класса. Леди Дуглас все продолжала сожалеть о том, что она – не королева, а ее сын не сделался повелителем страны.
Она холодно и чопорно поклонилась королеве, не удостоив присутствующих дам. Затем подошла к столу и велела служанкам приготовить все к завтраку, после чего обе служанки, не ожидая дальнейших приказаний, вышли из комнаты. Сама леди Дуглас также направилась к двери, но при этом бросила удивленный взгляд на молчавшую и не обращавшую на нее внимания королеву. Уже у двери она все-таки остановилась, словно ожидала, что Мария Стюарт заговорит с ней.
– Вы можете идти, – сказала Джэн Сэйтон по знаку, сделанному королевой.
Леди Дуглас насмешливо посмотрела на говорившую и спросила, обращаясь прямо к королеве:
– Нет ли у вас еще каких-либо желаний?
– Для вас есть только приказания! – резко произнесла Мария Стюарт. – Приказания, которых вы будете ждать, не надоедая вашим присутствием.
Леди Дуглас насмешливо улыбнулась и с иронией ответила:
– Нигде нет такого обычая, чтобы заключенные приказывали. Вы находитесь здесь именно в таком положении, и я должна известить вас, что в замок прибыла депутация от Тайного совета лордов и просит позволения представиться вам.
– Я не признаю этого совета! – вспыхнула Мария, вставая, у меня нет ничего общего с бунтовщиками и государственными преступниками, я не хочу видеть их.
– Даже и лорда Мелвила? – насмешливо спросила леди Дуглас.
– Мелвил здесь? – переспросила Мария. – Да, я хочу видеть его, пусть он войдет!
Леди Дуглас поклонилась и вышла из комнаты.
– Мой посол от Елизаветы, – сказала Мария, – значит, мои друзья, мы скоро оставим эту темницу!
Лица всех дам не выразили никакого оживления, надежд. По предыдущему письму королевы Елизаветы никак нельзя было надеяться на ее заступничество за Марию.
– Ваше величество, не угодно ли позавтракать? – предложила Мария Сэйтон, показывая на накрытый стол.
– Нет, – ответила королева, – я не голодна, а вы присаживайтесь и можете кушать.
Дамы поклонились, но ни одна из них не воспользовалась разрешением повелительницы. В это время появился лорд Мелвил в сопровождении Дугласа. Граф тотчас же удалился, и его примеру последовали дамы.
Мария Стюарт села в свое кресло, а Мелвил сначала преклонил колено, чтобы поцеловать ей руку, а затем, с разрешения королевы, начал свои сообщения.
Королева Елизавета предлагала Марии Стюарт подчиниться решениям совета, который требовал от нее отречения от прав на престол в пользу ее сына. Мелвил старался облечь свои сообщения в возможно мягкую форму. Но Мария резко отвергла все предложенные ей условия и в особенности решительно отказалась принять двух остальных уполномоченных совета. Затем она стала жаловаться на плохое обращение с ней в месте ее заключения и на навязчивость надоевшей ей тюремщицы. На эти жалобы Мария имела основание, и Мелвил обещал исполнить ее желание.
Он покинул королеву и отправился объявить о ее решении своим коллегам. Между тем Марии было подано письмо Тогмортона, который от имени королевы Елизаветы тоже советовал ей отказаться от престола, но с добавлением, что «отречение, сделанное по принуждению, не имеет юридической силы и что в любой момент его можно взять обратно».
Мария так и не приняла никакого решения, единственное, что ей удалось, так это получить лучшее помещение и большую свободу и избавиться от надоевшей ей тюремщицы, удалившейся по приказу депутатов Тайного совета лордов в другое свое поместье.
II
После ухода Мелвила к Марии снова вошли ее дамы; только с трудом, лишь через несколько часов, удалось успокоить ее. Тем временем в западной башне приготовили комнаты, предназначенные для Марии, и явился новый паж, чтобы доложить об этом и проводить ее туда.
В положении Марии всякое новое явление имело важное значение, поэтому она с удивлением посмотрела на вошедшего юношу. Он грациозно преклонил колено и в вежливых, изысканных словах сообщил ей, что удостоен счастья быть назначенным для услуг ей. Молодому человеку было на вид не более восемнадцати-двадцати лет, и его наружность можно было назвать безукоризненной.
Лицо Марии прояснилось, она ласково улыбнулась пажу и обратилась к своим дамам со словами:
– Снова возвращаются дни, проведенные в Инч-Магоме! Поздравим же друг друга с таким слугой. Встаньте, сэр! Как ваше имя?
Молодой человек поднялся, низко поклонился и ответил:
– Миледи, меня зовут Георг Дуглас, я – внук владельца замка.
Минутная иллюзия Марии исчезла, имя Дугласа прозвучало для нее неприятно, и она, холодно отвернувшись от пажа, сказала:
– Делайте, что вам приказано!
Георг Дуглас заметил перемену в настроении королевы, тень печали скользнула по его прекрасному лицу, и мольба отразилась в его глазах, устремленных на гневное лицо королевы. Она, казалось, не заметила этого, чего нельзя было сказать о дамах. Георг снова поклонился и пошел вперед.
На переезд не потребовалось много времени, женщины покинули прежние комнаты и переселились в новые, правда и они мало отличались королевским убранством, однако были обставлены с удобствами, какие только возможны в шотландском замке.
Мария была очень довольна такой переменой обстановки и всю остальную часть дня провела со своими дамами в хлопотах по устройству своего нового обиталища. К вечеру только отправилась она на прогулку по большому, несколько запущенному саду.
Георг Дуглас, прислуживавший Марии у стола и бессменно дежуривший в передней в ожидании ее приказаний, последовал за дамами в сад. До этого момента на него обращали мало внимания, но тут Мария оглянулась к нему и сказала:
– Я вспомнила об Инч-Магоме, потому что этот новый паж невольно напомнил Сэррея.
При этих словах Мария Сэйтон побледнела, а ее сестра Джэн смутилась.
– Ваше величество, вы изволили произнести имя, которое у всех нас еще очень живо в памяти, – сказала Мария Флеминг, – лорд Сэррей наделал нам много забот.
– Что касается меня, – сказала Мария Стюарт, – то я желала бы, чтобы Сэррей был здесь, я доверилась бы ему и убеждена, что мне недолго пришлось бы изнывать в таком недостойном заключении.
Дамы ничего не ответили ей. Паж, очевидно, слышал слова королевы и быстро приблизился к ней. Это напомнило Марии, что она находится под надзором.
– Вернемся обратно в замок! – сказала она, и общество возвратилось в свое новое обиталище. Паж остался в передней.
Так неожиданно завершившаяся прогулка испортила расположение духа Марии, и она, не скрывая, высказала это. Флеминг заметила, что едва ли у пажа было какое-либо намерение подслушивать, наоборот, у него, по-видимому, были совсем другие намерения.
– В самом деле ты так думаешь? – живо откликнулась Мария. Я слишком часто ошибалась, но полагаю, что и ты ошибаешься.
– Ваше величество, и я заметила то же самое! – сказала Джэн Сэйтон.
– И я также! – прибавила Мария Сэйтон.
– Позовите мне пажа! – приказала королева.
Флеминг позвала Георга Дугласа, и по знаку королевы дамы удалились.
– Сэр, дайте мне стакан воды! – обратилась к нему Мария.
Паж быстро сходил за водой. Подавая стакан на серебряном подносе, он опустился на колено перед королевой, и его руки дрожали до такой степени, что вода чуть ли не расплескалась. Мария улыбнулась этому, заглянула в открытое лицо юноши и спросила:
– Что с вами, сэр? Вам неудобно так стоять… Встаньте! Вы больны?
– Нет, ваше величество, я здоров, – сказал Георг.
– Если вы нездоровы, я охотно избавлю вас от услуг, мне нет удовольствия заставлять кого-нибудь страдать из-за меня понапрасну.
– О если бы я мог пострадать за вас! – порывисто воскликнул юноша.
Мария печально улыбнулась.
– Ваше величество, – продолжал Георг, – там, в саду, вы выразили желание иметь поблизости человека, который мог бы спасти вас; кроме лорда Сэррея, найдутся и другие люди, готовые возвратить вам свободу.
При этих словах молодого человека лицо Марии прояснилось, со времени ее пребывания в Лохлевине впервые посторонний человек выражал ей действительное участие и подавал некоторую надежду на освобождение из ее печального положения.
Королева улыбнулась юноше еще более ободряюще и промолвила:
– И одним из таких людей могли бы быть вы, внук человека, который приставлен охранять меня и который взял на себя такую противозаконную роль?
– Ваше величество, – ответил Георг, – я прежде всего – подданный и верный слуга моей королевы. Подозрение, которое вы выказали, причинило мне глубокое страдание.
– О, я могла бы рассказать вам о многом, что дало мне повод быть недоверчивой, без отношения даже к тому, что вы состоите в родственных отношениях с владельцем этого замка. Я совсем не желала оскорбить вас и могу уверить, что почувствовала расположение к вам с тех пор, как впервые увидела вас.
При этих словах Мария протянула юноше руку, тот поспешно схватил ее и поцеловал с несколько большим жаром, чем то дозволяло его положение. Однако королева отнеслась в этому снисходительно.
– Ваше величество, – вымолвил молодой человек, – ваши слова сделали меня счастливейшим из смертных; теперь позвольте сообщить вам нечто интересное для вас.
– Говорите, я сгораю от нетерпения узнать, что случилось, где находится мой супруг?
– В Дэнбаре, окруженный войском под предводительством лорда Киркэльди Гранжа.
– Он раскается в этом! – порывисто воскликнула Мария.
– Позвольте мне говорить только о том, что может обрадовать вас.
– Разве может быть что-либо радостное?
– Да! Лорды Сэйтон и Гамильтон собрали близ Дэмбертона всех преданных вам людей и образовали войско, недостает только вашего присутствия, чтобы выступить против мятежников.
– Моего присутствия? Но как я могу попасть туда, как уйти из этого замка? – с горечью спросила Мария.
– При моем содействии, ваше величество, и если пожелаете, то не далее, как следующей ночью.
– Что же вы хотите предпринять для этой цели?
– Завтра вечером позади парка будет ждать вас лодка. Лучше всего было бы никого не посвящать в это дело, самое большее – одну из ваших дам. Я буду ждать вас с лошадьми на другом берегу и постараюсь доставить вас в Ниддрин, где вы будете в безопасности.
– Разве вы состоите в сношениях с моими приверженцами?
– Да! Я бы освободил вас и при прежних обстоятельствах. А благоприятный случай облегчает мою задачу, но нужно использовать его как можно скорее.
– Да, да, вы правы! – согласилась Мария. – А лодочник посвящен в это дело?
– Нет, это было бы рискованно, я сообщу ему только, что женщины из замка отправятся за покупками в Кинрос, – этого для него достаточно, вас же прошу в точности придерживаться этого показания.
– Хорошо, я буду готова к условленному времени!
Мария еще раз протянула юноше руку для поцелуя.
На следующий день Мария отдыхала после обеда в течение нескольких часов, а затем пожелала одеться в платье из плотного бархата и в полусапожки из оленьей кожи, объясняя свой туалет тем, что, несмотря на дурную погоду, ей хочется подольше погулять на свежем воздухе в парке. Чтобы не подвергать неприятной погоде всех своих дам, она решила избрать себе в спутницы только Марию Сэйтон.
Мария Сэйтон также надела платье из плотной материи, и после ужина королева в ее сопровождении отправилась в парк. Георг Дуглас попросил у королевы отпуск сразу после обеда и покинул замок.
Королева и леди Сэйтон, прогуливаясь, направились к озеру, примыкавшему к парку, и, когда сквозь ветви заблестела зеркальная поверхность воды, Мария Стюарт замедлила шаги и обратилась с улыбкой к своей спутнице:
– Мария, ты, вероятно, догадываешься о цели нашей прогулки?
– Догадываюсь, ваше величество, – ответила леди Сэйтон, – и удивляюсь, что так внезапно представился случай для бегства. Не ловушка ли это?
– Нет, милая моя, быть может, наше бегство будет неудачно, но во всяком случае это – не ловушка со стороны того, кто подготовил его. Молодой Дуглас проводит нас к твоему брату. Последний находится в сношениях с Гамильтоном, и они решили поднять наши знамена против мятежников, поэтому-то я и избрала тебя в спутницы. Посмотрим, есть ли на берегу лодочник, который должен переправить нас на ту сторону.
Мария Сэйтон ничего не ответила. Да королева, казалось, и не ждала ответа, она быстро направилась к берегу озера и лишь только вышла из-за кустов, увидела лодку и двоих мужчин, явно поджидавших кого-то. Мария в сопровождении своей фрейлины подошла к ним, они молча помогли дамам занять приготовленные для них места, и лодочник отчалил. На дамах были шляпы со спущенными черными вуалями, так что трудно было разглядеть их лица.
Был июньский вечер, когда, несмотря на поздний час, еще светло. При внимательном наблюдении со стороны замка легко можно было заметить удаляющуюся лодку. Но, очевидно, никто не следил. Лодка находилась уже на половине дороги между Лохлевином и Кинросом, и бегство можно было считать удавшимся, как вдруг Мария вздумала снять с руки перчатку. И лодочник заметил необычайную белизну, нежность и красоту ее руки.
– Клянусь Богом, – удивился лодочник, – это – не служанки, которые нанимали нас для переезда в Кинрос! Леди, я попрошу вас открыть лицо, чтобы полюбоваться вашей красотой.
Дамы испугались.
– Как вы смеете! – возмутилась Мария Сэйтон.
Грубый лодочник на миг опешил, но затем, отложил весла в сторону, подошел к королеве и поднял ее вуаль. Хотя Мария тотчас же вырвала вуаль из его рук и снова опустила, но лодочник разглядел ее лицо.
– Вперед! – крикнула Мария повелительным тоном. – Поспешите переправить нас!
Лодочник стоял некоторое время как бы в нерешительности.
– Это – подлость! – крикнул он сурово. – Ей-Богу, сударыня! Я – ленник лорда Дугласа, и всякое ослушание может стоить мне жизни. Но меня обманули. И я не буду исполнять данное обещание.
– Я возмещу вам все, что вы рискуете утратить, – сказала Мария. – Кроме того, вы получите хорошую награду, только перевезите нас поскорее!…
– Я не соглашусь даже за золотые горы, – возразил лодочник. – Нет, ни за что!… Поворачиваем назад!
Просьбы, угрозы, приказания, мольбы – все было бесполезно, непреклонный человек повернул лодку обратно и направил ее к тому самому месту, откуда отъехал. Высадив дам, он проводил их через парк к замку, где попросил доложить о себе лорду Дугласу.
Старый Дуглас был вне себя от злости и отозвался о королеве очень резко, в особенности за то, что она соблазнила его внука, на которого он наложил за это дедовское проклятие. Позаботившись о надежной охране замка, Дуглас отправился в Кинрос, чтобы арестовать своего внука. Но Георг Дуглас узнал, что произошло на воде, и успел бежать.
На Марию это неудачное бегство подействовало самым угнетающим образом, громкое разочарование в надеждах потрясло ее, и всю ночь напролет она плакала, и дамы никак не могли успокоить ее.
После такой ночи Мария чувствовала себя крайне угнетенно и подавленно. Старый Дуглас появился в ее комнатах довольно поздно, с мрачным выражением лица, еще более способствовавшим страху королевы. Когда же он объявил ей, что прибыло новое посольство от Тайного совета лордов и в одиннадцать часов явится перед нею, она чуть было не упала в обморок.
Членами посольства был на этот раз Роберт Мелвил и лорд Линдсей. По-прежнему задача первого состояла в том, чтобы подготовить королеву к акту отречения от престола. На этот раз он еще определеннее разъяснил ей все последствия продолжительного сопротивления воле лордов. Мария хотя и продолжала сопротивляться этому требованию, но уже не с прежней решительностью. Потом, держа в руках три хартии, без поклона вошел Линдсей и прямо направился к королеве, разложил перед ней на столе бумаги и заявил беспрекословным тоном:
– Вам предоставляется или подписать эти документы, или же быть приговоренной к смертной казни, доказательства вашей вины налицо.
Эта угроза окончательно потрясла Марию и лишила ее последнего мужества. Слезы брызнули из ее глаз, и, дрожа всем телом, она схватила перо и стала подписывать лежавшие перед ней три документа.
Добившись своего, Линдсей отошел к двери и приказал позвать Томаса Синклера, секретаря Марии. Этим моментом воспользовался Мелвил и шепнул королеве несколько слов.
Роль Мелвил а в этом деле была несколько двусмысленная, однако казалось, что он взял ее на себя исключительно с целью служить интересам королевы, о чем можно было судить по словам, с которыми он обратился к ней:
– Ваше величество, лорды Этол, Мейтлэнд и Киркэльди извещают вас, что насильственное отречение недействительно!
Как известно, о том же написал Марии Трогмортон от имени Елизаветы.
Королева не успела отреагировать на эти слова, так как Линдсей уже приближался к ней, но она бросила на Мелвила взгляд, полный благодарности. К ней вернулось некоторое самообладание.
– У вас при себе печать королевы? – спросил Линдсей вошедшего секретаря.
– Она всегда при мне!
– В таком случае приложите печать к этим хартиям.
– Королева приказывает! – крикнул на него Линдсей.
– Синклер, – вмешалась Мария, – я вынуждена подписать хартию об отречении, приложите мою печать к этим документам!…
– Вы приказываете, и я повинуюсь, – ответил преданный секретарь, – но объявляю этот вынужденный акт по закону недействительным!
– Тебе нечего объявлять, плут! – крикнул Линдсей. – Держи свой язык за зубами, пока он не наделал тебе беды!
Линдсей тотчас же взял эти документы и в сопровождении Мелвила вышел из комнаты. Так как Мария не выразила намерения говорить с секретарем, он тоже удалился.
Несколько минут Мария сидела неподвижно, как бы окаменев, а затем разразилась слезами, упала на колени, молитвенно сложила руки и возвела глаза к небу, как бы в молитве ища последнего утешения и надежды. Ее молитва была прервана шорохом, свидетельствовавшим, что она не одна в комнате. Мария оглянулась. У дверей стоял молодой человек в костюме пажа, смуглые черты лица его и глаза были устремлены на нее с выражением участия, в руках у пажа была какая-то бумага.
Эта фигура напомнила королеве что-то знакомое, вглядевшись же повнимательнее, Мария вскочила и поспешила навстречу вошедшему.
– Филли! – обрадовалась она. – Неужели это ты, Филли? Ты принесла мне избавление?
Паж молча указал рукой на свой рот, быстро подошел к столу и положил бумагу, затем повернулся и направился к двери.
– Останься! – воскликнула Мария. – Мне нужно поговорить с тобой. Ушла!…
Королева быстро прочитала записку – и новое жизнерадостное чувство пронизало все ее существо.
