Текст книги "Водный Лабиринт"

Автор книги: Эрик Фраттини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

«Я похож на этого дворника. Моя миссия состоит в том, чтобы очистить от скверны истинную веру. Как и этот простой человек там, внизу, я убираю грязь, скрывающую истинное послание Господа», – подумал он и выпустил густой клуб дыма.

VII

Берн

– Господин директор, вас просят к телефону, – объявила секретарша фонда.

– Кто это? – поинтересовался Агилар.

– Не знаю, но звонят из Ватикана.

Директор фонда Хельсинга взял трубку стоявшего у него на столе телефона.

– Кардинал Льенар?

– Нет. Это монсеньор Мэхони, секретарь его преосвященства.

– Чего желает Ватикан?

– У меня есть приказ кардинала Льенара.

– Кто сказал, что я обязан исполнять приказы кардинала Римской церкви?

– Вы же верующий человек, преклоняющийся перед Господом. Разве вы не боитесь гнева кардинала?

– Так чего же он от меня хочет?

– Его преосвященство желает, чтобы вы передали Афдере Брукс предложение купить у нее книгу Иуды. Но она не должна знать, от кого оно исходит.

– Если она спросит?..

– Скажите, что некий состоятельный коллекционер страстно хочет заполучить эту книгу. Даже лучше так: некий миллионер хочет преподнести ее в дар одному американскому университету. Но о Ватикане ни в коем случае не упоминайте.

– Вдруг она не согласится, что тогда?

– Согласится, будьте уверены. От таких предложений не отказываются.

– Когда я должен поговорить с ней?

– Она собирается прибыть к вам в ближайшие несколько дней. Воспользуйтесь этой возможностью.

– Какую сумму назвать?

– Десять миллионов долларов. Пять будут перечислены на ее счет сразу же после согласия. Остальные пять – когда книга окажется у нас.

– Но откуда вы знаете, что Афдера Брукс согласится? Насколько я понял, в деньгах она не нуждается. Эта девушка богата и может отказаться продать книгу.

– Ей не нужна сама книга. Она лишь хочет знать, что там написано, а это не опасно для Ватикана. Обязательно сделайте предложение, когда увидите ее. Всего хорошего, господин Агилар.

– Всего хорошего, монсеньор. Передавайте поклон кардиналу.

– Непременно.

Путешествие в Египет вымотало Афдеру, зато ей удалось кое-что прояснить. Теперь она хотела получить от фонда Хельсинга ответы на интересовавшие ее вопросы. Афдера не знала, чего ей хотелось больше – выведать тайны книги или увидеть Макса.

Она взяла дневник бабушки и выписала на полях мелким, но размашистым почерком три имени:

Чарльз Эоланд,

Леонардо Колаяни,

Василис Каламатиано.

Это были три новых звена в цепочке тайн, обвивавшей книгу Иуды. Афдера собиралась добраться до каждого из них, чего бы ей это ни стоило. Да, Бадани дал ей совет держаться подальше от Каламатиано, но встретиться с Греком было необходимо.

Самолет приземлился в бернском аэропорту. Дверь открылась, и в лицо Афдере хлынула струя прохладного воздуха, такого приятного после удушающей египетской жары. Она медленно зашагала к зданию аэровокзала, села в такси и отправилась в «Бельвю палас».

Город нравился ей. Здесь она чувствовала себя в безопасности.

Из номера Афдера позвонила в фонд и попросила соединить ее с Сабиной Хуберт, но в ответ услышала, что с ней хочет поговорить господин Агилар.

– Госпожа Брукс, как я рад, что вы снова в Берне! – приветствовал ее директор фонда. – Мы рассчитывали, что вы приедете раньше.

– Я тоже, но дела задержали меня в Египте.

– Как сообщила мне госпожа Хуберт, вы собираетесь посетить фонд, чтобы встретиться с группой наших сотрудников, занятых реставрацией и переводом Евангелия.

– Да. Есть какие-то проблемы в связи с этим?

– Нет никаких проблем. Я с радостью предоставлю вам машину, которая отвезет вас в лабораторию. Там вы сможете увидеть все собственными глазами. В конце концов, вы ведь наш клиент и платите деньги.

– Именно так. Я ваш клиент и плачу деньги.

– Мы встретимся с вами в специальной комнате для переговоров, а потом я с удовольствием пригласил бы вас на ужин. У меня есть одно предложение, которое обязательно вас заинтересует, – объявил Агилар.

При этом он достал из вазы ментоловую карамельку «Эдельвейс», умело развернул зубами обертку и положил конфету в рот.

– Хорошо. Завтра в девять утра я буду у входа в «Бельвю палас». Вечером мы поужинаем.

– Отлично. Я скажу своей секретарше, чтобы заказала столик в «Делла Каза». Там лучшее в городе бернерплатте. <sup>[24]24
  Бернерплатте – швейцарское блюдо из различных видов мяса.


[Закрыть]</sup> Оно должно вам понравиться. Теперь соединяю вас с госпожой Хуберт. Простите за неожиданное вмешательство.

В трубке раздался спокойный голос Сабины:

– Как дела, дорогая?

– Все в порядке. Очень хочется увидеть тебя и узнать, как дела с книгой.

– Ты будешь потрясена. Вся наша команда тоже хочет тебя видеть. Мы работаем день и ночь.

– С удовольствием познакомлюсь со всеми. Да, у меня к тебе один вопрос.

– Спрашивай.

– Ты не знаешь, где сейчас Максимилиан Кронауэр?

– Не видела его уже несколько недель. Хотя он часто работает в другом здании, в Гуртене, а я – на Фрайбургштрассе, так что мы, естественно, не встречаемся. Но ты можешь спросить у господина Агилара.

– Нет, пожалуй, не буду. Спасибо, Сабина. Завтра увидимся.

– Позавтракай как следует. У тебя будет напряженный день, можешь мне поверить.

На следующее утро, ровно в девять, черный «мерседес» ждал Афдеру у отеля. Машина проехала через западную часть города, по узким улочкам, минуя рощицы и парки, затем понеслась по Фрайбургштрассе, мимо складов со стройматериалами, автомобильными запчастями и садовой мебелью. На пересечении с Меридвег «мерседес» свернул направо и вскоре оказался у совершенно невинного по своему виду ангара. В международных аэропортах такие ангары используются для размещения больших самолетов. Рядом с ним находился пропускной пункт.

Из бронированной будки вышли двое вооруженных охранников. Один из них держал в руках какую-то папку.

– Это госпожа Афдера Брукс. У нее назначена встреча с Сабиной Хуберт, – сказал водитель.

– Проезжайте, – произнес охранник после того, как изучил содержимое своей папки. – Повернете направо, в конце будет парковка. Госпожа Брукс должна зарегистрироваться в главном здании. Там ее будут ждать и проводят к месту встречи.

Афдеру впечатлили строгие меры безопасности: камеры наблюдения, сигнализация, колючая проволока по границам участка, вооруженная охрана. После регистрации девушка, сидевшая с другой стороны стойки, встала и пригласила гостью следовать за ней.

Внутри лаборатории царила такая чистота, что помещение больше напоминало больницу. Никто из непосвященных, глядя снаружи, не догадался бы, что в этом здании хранятся и реставрируются ценнейшие произведения искусства. Служащая фонда открыла дверь красного дерева, которая, по мнению Афдеры, совсем не вязалась с этой обстановкой, и пропустила ее в зал для совещаний. Вокруг стола с полированной крышкой стояли комфортабельные кресла фирмы «Честертон», обитые красной кожей.

Сабина поспешила навстречу Афдере и обняла ее.

– Как прошло время в Египте?

– Довольно насыщенно.

К ним подошли четыре человека.

– Давай я представлю тебя нашей команде. Вернер, специалист по папирусам; Берт, историк раннего христианства; Эфраим, знаток коптского и арамейского; Джон, виртуоз радиоуглеродного анализа.

Каждый пожал Афдере руку, и все уселись за стол.

– Итак, мы собрались здесь, чтобы дать тебе самую полную информацию относительно твоей книги, или, лучше сказать, книги Иуды, – начала Сабина. – Сначала я изложу общие сведения, а потом ты сможешь задавать какие угодно вопросы. Пойдет?

– Чудесно. Продолжай.

– Книга написана на папирусе. Как ты знаешь, он прочнее любой бумаги, которая производится сегодня. Для его изготовления использовалась сердцевина одноименного растения, которую разрезали на полоски. Их раскладывали на твердой поверхности, сверху клали еще один ряд полосок такой же длины, только поперек. Потом все это прессовали, сушили и выглаживали. Так получались листы, из которых составляли книги. В нашем случае кодекс состоит из тридцати двух листов, или из шестидесяти четырех страниц. Возможно, на некоторых из них были изображены карты, но повреждения там слишком велики. Книга написана на коптском языке. Вначале некоторые страницы нельзя было разобрать из-за лакун, но после вставки отсоединившихся фрагментов нам удалось реконструировать текст. Кожаная обложка потерта и сильно выцвела, но ее можно восстановить. Содержание близко к библейским сюжетам. Это религиозные сочинения. Под одной обложкой объединены четыре разных документа. Это Послание Петра к Филиппу, первый Апокалипсис Иакова, так называемый аллоген, доселе неизвестный науке, но упомянутый Иринеем Лионским, и Евангелие от Иуды.

Сабина замолкла и отпила воды из стакана. Афдера записывала ее слова в блокнот с эмблемой фонда Хельсинга.

– Для соединения разрозненных фрагментов мы рассматривали через микроскоп коптские слова, не зная языка, и старались подобрать текст, подходящий по начертанию. Потом Эфраим анализировал смысл написанного и подбирал куски так, чтобы получить законченные фразы. Нам удалось восстановить две трети книги. С остальным будет сложнее.

Сабина достала из коричневой пайки два листа стекла, между которыми была зажата восстановленная страница Евангелия. Текст на ней оказался ровным, без пропусков.

– Не делай такое счастливое лицо, – предупредила Афдеру реставраторша. – На других страницах есть лакуны, иногда большие, в несколько строк.

– А как узнать, о чем говорилось в утраченных частях текста?

– Это очень сложно. По нашему мнению, не хватает четырех-пяти страниц из Послания Петра и из Апокалипсиса. Они идут перед Евангелием от Иуды. Мы заполнили семь вот таких папок фрагментами кодекса. Некоторые из них совсем маленькие, с почтовую марку. Кроме того, в Евангелии, видимо, было еще пять больших разделов. Мы пришли к выводу, что вся книга написана одной рукой.

– Можно ли утверждать, что это именно Евангелие от Иуды?

Пятеро экспертов принялись хором уверять Афдеру в том, что так оно и есть.

– А откуда известно, что речь идет об Иуде Искариоте, а не, скажем, об Иуде Фаддее? – не сдавалась она.

На столе были разложены фотографии переведенных страниц. Эфраим Шемель взял одну из них и показал на какую-то строчку.

– Вот здесь написано «Иуда Иш-Кериот». Иуда – имя, типичное для Иудеи. «Иш» – по-еврейски «человек». Крупнейшие специалисты, включая нашего Берта, сходятся на том, что «Искариот» – не прозвище. Эти слова означают «человек из Кериота».

Берт Херман перебил его:

– Кериот – селение в горах Иудеи, возле Мертвого моря, недалеко от города Арад. Некоторые считают Иуду его уроженцем. По другой версии, термин «Искариот» происходит не от географического названия, а от иудейской секты сикариев, или зилотов, боровшейся против римского господства. Они подняли восстание и захватили крепость Массаду.

– Еще кто-нибудь из апостолов входил в эту секту?

– Вероятно, Симон Хананеянин. В апокрифическом эфиопском Евангелии «Свидетельство Господа нашего Иисуса Христа в Галилее» Иуда назван зилотом и, что любопытно, сыном Симона Хананеянина, или Кананита. Таким образом, «Искариот» происходит скорее от «иши-кариот» – «сикарий», а оно, в свою очередь, от «сика» – «загнутый кинжал».

– Вдруг это очень умелая фальсификация?

– Невозможно, – вмешался Джон Фесснер. – Радиоуглеродный анализ нельзя обмануть.

Херман продолжил:

– Кроме того, госпожа Брукс, много ли в мире людей, способных на такую подделку? Сколько их – десять, пятнадцать, двадцать? Пятеро уже отпадают – они перед вами.

– А если подделка древняя?

– Это перевод на коптский более старого документа, написанного по-гречески или по-арамейски. Возможно, мы имеем дело с единственным существующим переводом, сделанным непосредственно с оригинала, – принялся объяснять Эфраим. – Большая часть гностических документов относится ко второму и третьему векам. Их подлинность устанавливается с помощью эпиграфики – дисциплины, изучающей особенности написания текстов. Я изучил книгу и пришел к выводу, что в ней применен древний тип коптского письма, имеющий свои характерные особенности.

– Почему книга написана не на арамейском?

– Во времена, когда жил Иуда, арамейский играл роль языка международного общения в Восточном Средиземноморье. Считается, что Иисус проповедовал и разговаривал с апостолами на арамейском. Но к моменту создания первых христианских сочинений его вытеснил греческий. Коптский же, как и другие древние языки, продолжал использоваться – по крайней мере, в пределах Египта.

– Можно ли установить, когда была написана книга?

– Мы отослали в Оттаву пробы страниц и кожаного переплета. Через несколько дней я смогу сообщить вам максимально точную датировку, – сказал Фесснер.

– А что, если автор не основывался ни на какой научной или религиозной доктрине?

– Пока этого утверждать нельзя, – снова взял слово Херман. – Но когда перевод будет законен, мы сможем извлечь из текста больше, чем сейчас. К примеру, там много раз встречается одно и то же имя. Носитель его, видимо, обладал известным общественным положением или же был знаком с Иудой.

– Что за имя?

– Элиазар. Когда Эфраим завершит перевод, станет ясно, какова роль этого человека. Пока мы знаем только то, что он неоднократно упоминается в тексте. Может быть, Элиазар сам его написал или же автор основывался на его сочинении. Пока ничего определенного сказать невозможно.

– Было ли Евангелие от Иуды создано раньше четырех новозаветных сочинений?

– Текст его полностью соответствует выдержкам, которые приводит в своем трактате Ириней Лионский. Можно утверждать, что книга создавалась после Евангелия от Иоанна, самого позднего по времени. Оно датируется периодом между девяностым и сто десятым годами. Ириней упоминал Евангелие от Иуды в числе еретических сочинений.

– Кто такой этот Ириней?

– Можно считать его одним из отцов-основателей католической церкви в том виде, в каком мы ее знаем. Он был епископом Лиона и около сто восьмидесятого года выступил с резким осуждением Евангелия от Иуды. Вот что писал Ириней: «В названном Евангелии говорилось о том, как относились друг к другу Иисус и Иуда, а также о том, что на самом деле Иуда не предавал Иисуса. Это, скорее всего, сделал кто-то другой, желавший стать первым среди апостолов. Лишь Иуда знал истину, и Иисус избрал его, чтобы донести свою проповедь до христианского мира». Для иерархов тогдашней церкви такое объяснение было неприемлемо, и они решили бороться с этим свидетельством всеми способами – скрывать его, искажать, уничтожать, чтобы оно никогда не выплыло наружу.

– То есть Иринею это Евангелие уже было знакомо?

– Да. Он родился в Смирне и жил между сто вторым и двести вторым годами. Во втором веке происходило формирование христианской доктрины. Ириней был тем, кого сейчас называют интеллектуалом. После смерти его причислили к лику святых. Вы католичка, госпожа Брукс?

– Да, но не слишком-то истовая.

– Так вот, многие католики приходят в изумление от того факта, что в первые века существования христианства не было канонического текста Библии. Понадобилось триста лет, чтобы по неписаному соглашению установился состав Нового Завета.

– Сколько же Евангелий ходило тогда между верующими?

– Бесчисленное множество. Четыре канонических – от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, кроме того – от Фомы, Варфоломея, Петра, Евангелие истины, армянское Евангелие детства, тайное Евангелие от Марка, затем от египтян, евреев… даже от Марии. Всего их было около тридцати, и в каждом утверждалось, что именно здесь переданы подлинные слова Иисуса.

– А они совпадали в том, что касается жизни Иисуса или роли Иуды?

Херман коротко рассмеялся:

– Госпожа Брукс, после смерти Христа его последователи объединились в десятки мелких групп – карпократиане, маркиониты, эбиониты и еще всякие «иты». Все они почитали Спасителя, но по-разному. Ириней видел свою задачу в том, чтобы выработать единое христианское учение и распространить его не только в Галлии, где он был епископом, но и во всем мире. На основе его сочинений была разработана церковная доктрина, принятая на Никейском соборе триста двадцать пятого года. Ириней создал громадный семидесятитомный труд, названный им «Против ересей», куда было включено и Евангелие от Иуды. Афанасий Александрийский подтвердил истинность написанного Иринеем. «Вот источник спасения: пусть жаждущие прильнут к нему и напьются живых слов. Только через них можно прийти к подлинному благочестию», – писал он.

– А кто такой этот Элиазар, упоминаемый в Евангелии?

– Не знаю. Из текста явствует, что он последователь Иуды Искариота. Но самое любопытное в том, что он, как мне кажется, не принадлежал ни к какой христианской секте, вообще не был христианином. Может быть, все прояснится, когда Эфраим переведет большую часть текста.

– Как же Евангелие удалось спасти от уничтожения? Ведь против него выступили Отцы Церкви!..

– Текст написан на саидском диалекте коптского языка, – вступил в разговор Эфраим. – Его особенности заставляют думать, что книга создавалась в Среднем Египте или в дельте Нила, возможно в районе Дамиетты или Александрии. Специалисты считают, что коптские трактаты той эпохи были переведены с греческого, но вот это сочинение, судя по уже понятному отрывку, вполне может быть переводом с арамейского. Ясно лишь, что книга, осужденная Иринеем и Афанасием, – это копия с копии, а не оригинал. Можно осудить Евангелие, но не уничтожить его.

– Почему вы думаете, что кому-то хотелось бы уничтожить книгу?

– Вы говорите о прошлом или о настоящем? – спросил Херман, глядя в глаза Афдере.

– О настоящем.

– Возможно, потому, что на нее ополчились сначала Ириней, а вслед за ним – Афанасий. Разрешите кое-что пояснить, госпожа Брукс. Тогдашние еретики считали Иуду избранным, а значит, единственным апостолом, который обладал гносисом, то есть знанием о Боге. Это позволило ему совершить «таинство» предательства со всеми благотворными для христианства последствиями. Ириней говорил о легковерии еретиков, введенных в заблуждение лживыми словами Евангелия от Иуды. Но он изначально исходил из убеждения в том, что Иуда был воплощением зла, как это принято считать и в наши дни. Этот текст, принадлежащий Иуде либо загадочному Элиазару, способен полностью разрушить версию одиннадцати апостолов. Мол, Иуда был честолюбцем и предателем, продавшим учителя за горстку монет и повесившимся из-за этого на дереве. Может оказаться, что Иуда не предавал Иисуса, а выдал учителя по его же собственному повелению. Раз Иисус избрал этого человека для выполнения такой задачи, получается, что и первым среди апостолов должен был стать Иуда, а вовсе не Петр. Многим в Ватикане не понравится такое открытие. Вам не кажется?

– Пожалуй.

– Древние греки знали, о чем говорили, утверждая, что человеческая судьба прядется особыми богинями, мойрами. – Сабина положила руку на плечо Афдеры. – Волокна пряжи сплетаются наудачу, людские пути пересекаются самым неожиданным образом, и никто не в состоянии этого предвидеть. Может быть, твоя судьба состоит в том, чтобы не знать, о чем говорится в этой книге.

– Может быть, Сабина. Но моя бабушка перед смертью сделала все, чтобы я проследила путь Иуды. Она постаралась вплести в пряжу несколько своих волокон, желая изменить мою судьбу.

– Ты как будто не очень довольна этим.

– Нет, ни в коем случае. Хотя, знаешь, я действительно жалуюсь. Ведь бабушка решила за меня, что именно я должна прочесть эту книгу и понять, в чем состоит послание Иуды.

– А что, если это твоя миссия по отношению к Иуде? Ты можешь войти в историю как человек, изменивший взгляды миллионов людей на поступок Иуды. Кто знает? – улыбнулась ей Сабина.

– Возможно, ты права. Но когда мы узнаем в точности, что сказано в книге? Мне хочется ознакомиться с ней как можно скорее или хотя бы выйти на след этого Элиазара.

– Дай нам еще пару недель. В таком деле, как оправдание Иуды, надо быть очень осторожным. Сперва нужно выяснить, о ком упоминается в книге, кто ее автор, какой текст он переписал или взял за основу. После этого о твоем загадочном Элиазаре станет известно чуть больше.

После дружеского завтрака, в котором участвовали пятеро ученых и руководство фонда, Афдера посетила лаборатории, где шла реставрация книги. На стеллажах и столах стояли сканеры, мощные микроскопы, банки с химикатами.

Солнце уже садилось. Афдера взглянула на часы, попрощалась с Сабиной и ее командой и села в машину, чтобы ехать на ужин с Агиларом.

«Что-то он предложит?» – думала она.

«Делла Каза», один из лучших ресторанов Берна, известный с 1892 года, помещался на Шауплатцгассе, в старой части города. Афдера вошла в зал и сразу же увидела Агилара. Рядом с ним стоял какой-то человек, по всей видимости шеф-повар. На кармане смокинга было вышито его имя – Микеле Руголо. Именно он сделал ресторан местом притяжения всех любителей изысканной кухни, посещавших город.

– Прошу вас, идемте за мной, – пригласил девушку Руголо. – Сначала аперитив, а затем вы попробуете наш знаменитый бернерплатте из двенадцати сортов мяса и колбасы, с гарниром из картофеля и квашеной капусты. Надеюсь, с аппетитом у вас все в порядке.

Когда шеф-повар отошел, Агилар обратился к Афдере:

– Позвольте сказать вам, госпожа Брукс, что вы неотразимы.

– Спасибо, но я полагаю, что у нас деловая встреча, а не свидание.

– До чего же вы, американки, не любите, когда восхищаются вашей красотой! – воскликнул Агилар, стремясь разрядить возникшее напряжение.

– Признаюсь вам, что я лишь наполовину американка, а в остальном – итальянка или, лучше сказать, венецианка, и поэтому действительно мало расположена выслушивать комплименты. Моя бабушка говорила, что комплименты от мужчины латинской расы – слова, брошенные на ветер.

– А я наполовину венесуэлец, наполовину швейцарец, лучше сказать, женевец. Швейцарское начало во мне преобладает.

– Touche!

Ренар Агилар был довольно таинственным персонажем. Сплетники говорили, что в начале семидесятых он был причастен к торговле предметами искусства сомнительного происхождения. Возглавляя одну известную американскую галерею, он купил великолепный бюст фараона, а затем продал его за миллион двести тысяч долларов. Бюст нелегально вывезли из Египта. Тамошние власти обнаружили это и обратились к госдепартаменту с требованием возвратить его. ФБР в связи с этим собрало многочисленные доказательства того, что Агилар участвовал в незаконной торговле древностями. Их находили в Египте и на Ближнем Востоке, но оседали они в американских музеях и частных собраниях.

Агилара приговорили к году тюрьмы, однако некая весьма влиятельная персона добилась замены заключения на принудительные работы. Свой срок Агилар отбыл, читая лекции по искусству в колледжах и домах престарелых. Многим казалось, что карьера экс-галерейщика на этом окончена, как вдруг он неожиданно всплыл в Берне, на этот раз – в качестве директора могущественного фонда Хельсинга. Теперь этот человек в безупречно сшитом костюме, с маникюром и золотым «Ролексом» на запястье, сидел перед Афдерой и готовился сделать ей предложение, от которого мало кто отказывается.

Когда подали кофе и ликеры, Агилар положил в рот ментоловую карамельку и заговорил о делах.

– Я бросаю курить, и эти восхитительные карамельки помогают мне обойтись без сигареты, – объяснил он, бросая бумажку от конфеты на свою тарелку. – Теперь, дорогая госпожа Брукс, перейдем к предложению, ради которого я и пригласил вас на ужин.

– Что за предложение?

– Один очень известный и состоятельный американский коллекционер, сделавший многомиллионные пожертвования нашему фонду, предлагает вам за книгу Иуды восемь миллионов долларов.

– Черт побери, кто же этот богатый благотворитель? – тихо присвистнула Афдера.

– Извините, но не могу его назвать. Он просил держать его имя в строжайшем секрете. Дело в том, что покупатель…

– Потенциальный покупатель, – перебила его девушка.

– Потенциальный покупатель никак не будет в дальнейшем связан с книгой. Он хочет передать ее крупному американскому университету, но пока еще не решил, какому именно.

– Если бы я хотела продать книгу, то выдвинула бы свои условия.

– Разумеется, я вас понимаю. Каковы будут эти условия? Может быть, у нас получится все устроить.

– Сомневаюсь, так как удовлетворить нужно только одну сторону, а именно – меня, обладательницу книги.

– Возможно, сумма кажется вам недостаточной?

– Дело не в деньгах. Я не нуждаюсь в них, и моя сестра тоже. Книга наполовину принадлежит ей, так что решение зависит и от нее.

– Так каковы же условия?

– Первое. Книга должна поступить в какой-либо фонд, университет или библиотеку, чтобы ученые со всего мира свободно могли ее исследовать. Второе. Манускрипт каждый год должен выставляться в различных странах на определенное время. Третье. Я и моя сестра имеем право получать необходимые нам сведения о книге когда угодно и где угодно. Четвертое. Вся сумма должна единовременно поступить на счет в швейцарском банке. Пятое. Передача книги совершится только после завершения работ по ее реставрации и переводу. Шестое. Покупатель за свой счет сделает копии всех страниц книги и передаст их фонду Хельсинга. Если ваш таинственный миллионер примет эти шесть условий, то мы с сестрой согласимся продать книгу. В этом случае мой адвокат Сэмпсон Хэмилтон займется деталями контракта.

– Вижу, вы хорошо подготовились к нашей беседе.

– Да, я была готова. Теперь, если не возражаете, я отправлюсь к себе в отель. Уже поздно.

Когда Агилар открывал дверцу «мерседеса», девушка повернулась к нему и сказала:

– Жду вашего ответа. Получив его, я смогу обсудить это дело с сестрой. Если ваш коллекционер не согласен на мои шесть условий, то не стоит начинать с ней разговор.

Водитель завел мотор, но Афдера жестом велела ему не трогаться с места. Она высунула голову из окна и спросила:

– Кстати, господин Агилар, вы не знаете, Максимилиан Кронауэр сейчас в Берне?

– Нет, мы его давно уже не видели, – ответил директор фонда и положил в рот очередную карамельку. – Через две-три недели он должен приехать в Берн на какую-то конференцию или презентацию своего проекта.

– Большое спасибо. Буду ждать вашего ответа.

На следующий день Афдера собиралась вернуться в Венецию и в компании сестры отдохнуть от утомительной поездки в Египет. На ее лице все еще оставались следы от ударов, нанесенных арабами в Магаге.

Девушка собиралась позвонить из дома Абдель Габриелю Сайеду, чтобы уточнить кое-что насчет книги, и Резеку Бадани. Она хотела узнать у него, удалось ли полиции установить личность незнакомца, выбросившегося в окно. Афдера нащупала в своем кармане странный матерчатый восьмиугольник. Что бы это могло значить?

Стоило рассветному солнцу заглянуть в номер Афдеры, как ее разбудил телефонный звонок.

Она не сразу поняла, что происходит, но все-таки протянула руку к назойливому аппарату и сонно сказала:

– Да.

– Привет, сокровище.

– Макс! Это ты?! – Афдера подскочила в постели.

– Ага. Как ты там?

– Я очень тобой недовольна. Ты пропал, и я ничего не слышала о тебе после отъезда из Венеции, – произнесла девушка невинным тоном, каким в детстве, нашалив, отвечала рассерженным родителям. Она не без выгоды для себя переходила на этот наивный детский голосок, когда было нужно. – Откуда ты звонишь? Где ты?

– Я недалеко.

– В Италии?

– Не совсем.

– Так где же? – начала кипятиться Афдера.

– В нескольких метрах от тебя. Стою в холле отеля.

– Тогда не двигайся, ни с кем не разговаривай, не дыши. Я спускаюсь.

– Не забудь одеться перед этим. Тут много светской публики, которая возмутится при виде обнаженной женщины.

– Не волнуйся. Уж халат-то я накину.

Через две минуты Афдера мчалась вниз по лестнице, устланной коврами.

– Гюнтер, ты видел мужчину, который только что звонил мне в номер?

– Господин Кронауэр ждет вас в баре.

Афдера быстро пересекла холл, но у дверей бара замедлила шаг, чтобы Макс не подумал, будто она сгорала от желания его видеть. Тот сидел за дальним столиком, спиной к двери, и читал «Геральд трибюн». Девушка неслышно подошла сзади и закрыла ему глаза руками.

– Кто я?

– Одеколон «Гермес» с мандариновым запахом выбирает только одна страшно некрасивая девушка, которую зовут Афдера, – засмеялся Макс.

– Я по-прежнему очень недовольна тобой.

– Что я могу сделать?

– Угостить меня завтраком. Провести со мной день. Провести со мной ночь.

– Начнем с завтрака.

Афдера без умолку говорила несколько часов. Она рассказала Максу о своем путешествии в Александрию, Магагу и Каир, о нападении насильников, об убийстве Лилианы Рэмсон, о странном восьмиугольнике, найденном в кармане убийцы, о встрече с сотрудниками фонда в Берне, об ужине с Агиларом и о том предложении, которое он ей сделал.

– Ух… я бы на твоем месте продал. Восемь миллионов – огромные деньги. Можно отдыхать всю жизнь.

– Я и так могу отдыхать всю жизнь на деньги, скопленные родителями. Мне не нужны миллионы Агилара.

– Тогда оставь книгу себе.

– Это не вопрос денег. Я поставила Агилару несколько условий, на которых готова продать Евангелие. Если книга останется у меня, то ее смогут изучать лишь немногие. Если согласиться на предложение миллионера, то исследователи смогут приезжать в Соединенные Штаты и работать с ней.

– А ты знаешь человека, который хочет ее купить?

– Нет. Мне было сказано, что он желает сохранить свое имя в тайне. Пусть Агилар занимается сделкой. Когда в моем распоряжении окажется перевод всего текста, я решу, стоит продавать книгу или нет. Теперь скажи, где ты был все это время.

– Я навестил своего дядю в Италии, затем поехал в Лондон, где выступил в Британском музее, оттуда отправился в Германию, чтобы посмотреть на арамейскую рукопись, которую Берлинский университет предлагает мне перевести, а из Германии – в Берн, где очень хотел встретить одну замечательную девушку по имени Афдера.

Та посмотрела на часы.

– Ой, у меня совсем нет времени. Надо собираться, скоро самолет. Хочешь подняться в номер и помочь мне?

– Большое тебе спасибо, но мне надо сделать несколько звонков. После этого, если хочешь, я зайду к тебе и провожу в аэропорт.

– Ладно, в другой раз. Не надо меня провожать. Я большая девочка, доеду сама. Не хочу тебя беспокоить.

– Никакого беспокойства. Мне нравится быть с тобой.

– Не очень похоже. Как только я собираюсь сделать еще один шаг, пойти чуть дальше, то сразу чувствую, что ты весь настороже и уходишь от этого под любым предлогом.

– В свое время ты поймешь, почему я так себя веду. Но пока лучше пусть все остается так, как есть.

– Ты женат?

– В каком-то смысле да, но это не то, что ты имеешь в виду. Другой женщины у меня нет. Это все, что могу сейчас сказать. – Он обнял стройную талию Афдеры.