Текст книги "Водный Лабиринт"

Автор книги: Эрик Фраттини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Вошел дворецкий, держа в руках поднос с кофе и восточными сластями.

Афдера вынула из сумки бабушкин дневник.

– Я записываю все, что мне удалось узнать, в дневник, который вела моя бабушка, – объяснила она, отхлебнув из чашечки. – Если со мной что-то случится, то другие люди смогут продолжить мое расследование.

– Почему вы думаете, что с вами что-то случится? – спросил Колаяни.

– Многие из тех, кто прикасался к книге Иуды, загадочным образом расстались с жизнью. В большинстве своем они стали жертвами некоей тайной группы, оставляющей на телах убитых матерчатые восьмиугольники. Мои родители, ученые, работавшие над реставрацией и переводом кодекса, некоторые копатели, обнаружившие книгу в Джебель Карара, торговцы, через руки которых она прошла, – все эти люди убиты разными способами. Бандиты с восьмиугольниками примутся за меня или за вас, если только узнают, что мы решили проследить путь книги и найти рукопись Элиазара, ученика Иуды.

– Лично я не хочу умирать.

– Не хнычьте, Колаяни. Вы ведете себя как глупый ребенок. Если кто-то из них подберется ко мне, то я его встречу и, если надо, возьму с собой на небеса, – осадил его Каламатиано, отогнул борт пиджака и показал пистолет, поблескивающий во внутреннем кармане. – Итак, дорогая госпожа Брукс, расскажите, что же вы открыли. Тогда мы поймем, что делать дальше.

– Я начала с седьмого июня тысяча двести сорок девятого года. В этот день христиане взяли Дамиетту. И в этот день началась история книги и рукописи Элиазара. Затем я по вашей подсказке, профессор, сосредоточилась на судьбе воинов-варягов, участвовавших в Крестовом походе. Вы сказали, что король Людовик мог счесть оба документа опасными для судеб христианства и отделить один от другого. Я стала прослеживать путь крестоносцев от Сен-Жан-д'Акра до Антиохии и Пирея, а также попробовала выяснить, что такое Водный Лабиринт, Город семи ворот и семи стражей. Ни вам, ни Эоланду это не удалось.

– Так что же это за город?

– Конечно, Венеция.

– Вы уверены в этом? – поинтересовался Каламатиано.

– Я просто вспомнила истории, слышанные в детстве от бабушки, а еще – рассказы и легенды, которые до сих пор ходят среди венецианских евреев. Ребенком я ходила в гетто к бабушкиной подруге, синьоре Леви. Она жила в месте, которое называется двор тайнознания. Она как-то раз объяснила мне, что войти в него можно лишь через семь дверей с именами демонов-шедим: Сам Ха, Мавет, Ашмедай, Шиббе-та, Руах, Кардеакос, На Амах. Вот эти семь демонов и есть семь стражей лабиринта.

– Но я пока не улавливаю связи между Водным Лабиринтом и Венецией.

– Имена семи демонов взяты из каббалы. Моя сестра Ассаль однажды смотрела в библиотеке старинный экземпляр «Сна Полифила». Там тоже говорилось о чем-то вроде Водного Лабиринта. На одной из страниц есть даже рисунок – сеть каналов невозможных очертаний, которые никуда не ведут. Лабиринт окружен стеной с семью воротами, а по каналам плавают мелкие суденышки.

Каламатиано и Колаяни по-прежнему глядели непонимающе.

– Апостол Дзено исследовал этот труд, – продолжила девушка. – В тысяча семьсот двадцать третьем году он заявил, что обнаружил один из первых экземпляров «Сна Полифила», отпечатанных самим Мануцием в тысяча четыреста девяносто девятом году. Там имелась рукописная пометка на латыни от тысяча пятьсот двадцать первого года. Из нее следовало, что подлинным автором книги был монах-доминиканец Франческо Колонна, уроженец Венеции. При написании книги он будто бы почерпнул много из каббалы, знатоком которой был. Каббалисты из Цфата, чьи труды Колонна внимательно изучал, уже описывали Венецию под этим названием. Поэтому у меня нет сомнений.

– А что такое семь ворот и семь стражей? – спросил профессор.

– «Город семи ворот» – эти слова встречаются в арабских описаниях Венеции, как указывает Колонна в «Сне Полифила». Каждые ворота имели свое название – ворота Приключений, ворота Любви, ворота Путешествий, затем Морские, Восточные, Золотые и Цветные. Само собой, Венецию никогда не окружали стены, и реальных ворот в городе не было, так что названия просто означали определенные места. Моя сестра нашла в архивах, где что располагалось. Ворота Приключений стояли в восточной части нынешнего квартала Каннареджо или на западе Кастелло, Морские – в Кастелло, приблизительно на месте арсенала, Восточные – на западе Каннареджо, там, где позднее выросло гетто, Золотые – на месте квартала Сан-Марко, ворота Любви – между Сан-Паоло и Санта-Кроче. Цветные ворота находились в Дорсодуро, в центре острова Джудекка, ворота Путешествий – там, где разбросаны острова Сан-Ладзаро-дельи-Армени, Сан-Серволо, Сан-Франческо-дель-Дезерто и Лидо, откуда крестоносцы отправлялись в Четвертый крестовый поход. Теперь, зная, что такое Водный Лабиринт, попробуем потянуть за вторую ниточку. Я имею в виду надпись на спине льва, стоящего у арсенала.

– Что там написано? – поинтересовался сильно заинтригованный Колаяни.

– «У морских ворот Зара будет кружиться вокруг лабиринта, а лев – охранять рыцаря и его тайну. Отыщи звезду, освещающую трон в церкви. Она приведет тебя к могиле истинного».

– Итак, если ваша теория верна, то Морские ворота располагались как раз на месте арсенала. Так? Если Лабиринт – это Венеция, то лев, охраняющий рыцаря и его тайну, и есть тот самый, у арсенала. Но любопытнее всего вторая фраза, – произнес медиевист, закурив трубку. – «Отыщи звезду, освещающую трон в церкви».

– Возможно, звезда указывает на точные географические координаты, как в наши дни – упоминание широты и долготы? – подал голос Каламатиано.

– Не думаю, – покачал головой профессор. – Вплоть до конца восемнадцатого века долгота исчислялась лишь приблизительно. Большие карты с проекцией, выполненной на глазок, появляются только в Колумбову эпоху – после тысяча четыреста девяносто второго года. Первый меридиан, официально признанный таковым, также был установлен Колумбом. Первым западным ученым, приблизительно представлявшим себе проблемы картографии так, как мы сегодня, и озадачившимся вопросом соотношения широты и долготы, стал Паоло дель Поццо Тосканелли. Этот флорентиец, живший в пятнадцатом веке, был, как и полагалось в ту пору, человеком разносторонним – медиком, астрономом, географом.

– Может быть, имеется в виду Рим? – сказал Грек. – Единственный известный мне трон в церкви находится в Ватикане.

– Вряд ли это Ватикан, – заявила Афдера. – Мы ведь говорим о троне, который видели скандинавы, плывшие с Филиппом де Фратенсом из Палестины в Европу. Если упоминаются морские ворота, то ясно, что трон – в Венеции.

– Вы так уверены?

– Все следы ведут в Венецию. Надо подумать, в какой же из наших церквей стоит трон.

– Собор Святого Марка? – предположил Каламатиано.

– Нет. Святой Марк никогда не занимал никакого церковного трона, и очень сомнительно, что надпись на льве говорит о соборе.

– Тогда о чем же?

– Я позвоню Ассали. Она просто кладезь знаний по истории Венеции. Вдруг сестра подскажет что-нибудь?

– Попробуйте. Мы ведь ничего не теряем.

Афдера поднялась из-за стола, заваленного книгами, рукописями и картами, подошла к телефону и стала крутить диск.

– Алло?

– Роза, мне нужна Ассаль, срочно. Кстати, как чувствует себя Сэм?

– Здравствуйте, синьорина Афдера. Синьор Сэмпсон в порядке, мы с вашей сестрой ухаживаем за ним. Скоро он поправится. Похоже, свадьба уже не за горами.

– Конечно, Роза. Дай мне сестру.

– Привет, сестричка, ты где? – защебетала Ассаль.

– В Женеве. Мы сидим тут с Василисом Каламатиано и профессором Колаяни.

– Тот самый грек, бабушкин приятель, и профессор-медиевист? Что ты хочешь?

– Мне нужно кое-что выяснить. Ты ведь хорошо знаешь историю Венеции.

– Говори!

– Это насчет рунической надписи на спине льва. Гудрун, к которой я ездила, расшифровала ее. Там говорится, что надо отыскать звезду, освещающую трон в церкви.

– Так что ты хочешь узнать?

– Есть ли в Венеции что-нибудь похожее на такой трон? Алтарь, престол, кресло, что-то в этом духе… но так, чтобы оно имело значение для католической церкви?

– Подожди… Трон святого Петра!

– Как?..

– На острове Сан-Пьетро-ди-Кастелло есть церковь Святого Петра. Там стоит кресло, которым он пользовался во время пребывания в Антиохии. Трон, если хочешь. Это обычное мраморное кресло, ничем не примечательное.

– Как оно оказалось в Венеции?

– Трудно сказать. Легенды гласят, что реликвию привезли крестоносцы, спасшие ее от мусульман. Антиохия была мусульманской до девятьсот шестьдесят девятого года, когда ее отвоевал византийский император Никифор Второй. В тысяча восемьдесят пятом она перешла к туркам-сельджукам, а через тридцать лет ее взяли участники Первого крестового похода и сделали столицей княжества. Полтора столетия Антиохия оставалась под властью христиан, но в тысяча двести шестьдесят восьмом ее захватил мамлюкский султан Бейбарс и сровнял с землей, надругавшись над христианскими святынями. После этого город так никогда и не смог вернуть себе прежнего значения.

– По-твоему, варяги с Филиппом де Фратенсом могли привезти трон в Венецию?

– Почему нет? Легенда говорит о крестоносцах, спасших трон Петра от неверных. Предположим, что это были тот самый Филипп и его варяги.

– Хочешь, скажу кое-что, сестричка? Я тебя люблю. Когда вернусь, мы вместе поедем на этот остров и поглядим на трон. Может, найдем что-нибудь интересное. Я позвоню тебе до отъезда. Береги Сэма.

– Мне кажется, ваша сестра права. – Каламатиано показал Афдере кодекс пятнадцатого века. – Вот здесь говорится о кафедре Петра в Антиохии. Петр, как известно, должен был стать тем камнем, на котором воздвигнется церковь. Он начал свое служение в Иерусалиме. Первым церковным помещением стала горница Тайной вечери. Вероятно, в этой комнате, где молилась Мария и ученики Христа, особое место было отведено для Петра. Потом он проповедовал в Антиохии.

– Теперь это на территории Турции, – вставил Колаяни.

– Да. Антиохия была третьим городом Римской империи после Рима и Александрии Египетской. Это место, памятное для всех католиков. Петр был первым епископом Антиохии. Именно там его ученики впервые стали называть себя христианами. Оттуда в сорок втором году он отправился в Рим, где через четверть века принял мученическую смерть.

– Мы обязательно должны увидеть этот трон! Может быть, он хранит тайну, которая выведет нас на след! – воскликнул Колаяни.

– Но это в Венеции. Давайте вы вдвоем отправитесь туда и увидите все собственными глазами, – предложил Каламатиано.

– То есть мне ехать вместе с госпожой Брукс? – помрачнел профессор. – Знаете, я не человек действия, и если встречусь с кем-нибудь из этих убийц, то смогу разве что запустить в него книжкой по истории Средних веков.

– Мне плевать, что вы там себе думаете, любезный. Если хотите получить частицу славы великого открытия, то придется вступить в дерьмо, а может, даже окунуться в него. Пора рискнуть самому, а не перекладывать это на других.

– Мне вовсе не нужен мертвый груз в виде профессора Колаяни, – заметила Афдера. – Обычно я езжу одна и без багажа.

– Я, между прочим, сижу тут рядом. Почему вы делаете вид, что вместо меня пустое место? – возмутился историк.

– Тогда заткнитесь. Завтра с утра вы едете в Венецию и будете сообщать мне о том, как продвигается расследование, – заявил Василис.

– Вы мне не доверяете? – поинтересовалась Афдера.

– Милая девочка, спокоен только тот, кто никому не привык доверять. К словам доверия меньше, чем к делам, и потому предпочитаю отправить с вами профессора. Если он не пригодится как специалист по средневековой истории, то пусть приносит кофе, таскает ваши вещи, как угодно, лишь бы был всегда рядом с вами.

– Господин Каламатиано, доверие сродни искусству. Оно означает не то, что вы знаете все ответы, а то, что вы открыты всем вопросам. Ладно, пусть едет, я согласна. Но чтобы ни во что не вмешивался. Я выразилась ясно?

– Предельно ясно, госпожа Брукс. Итак, сегодняшнюю ночь вы проведете в доме для гостей. Жорж, мой дворецкий, приготовит все необходимое. Завтра шофер отвезет вас в аэропорт. Надеюсь вскоре получить от вас новости о Водном Лабиринте.

– Не волнуйтесь, мы будем держать вас в курсе наших открытий. Если новостей не будет, значит, убийцы с восьмиугольником добрались до нас.

Гонконг

«Риц-Карлтон» был типичным отелем класса люкс – отличное местоположение, спа-центр высшего уровня, идеальное обслуживание. После холодного душа, массажных процедур и завтрака, состоящего из ржаного хлеба, крепкого кофе и стакана апельсинового сока, Архангел достал из шкафа серый в мелкую полоску костюм из толстой шерсти, черные ботинки «Джон Лобб», синюю хлопчатобумажную рубашку «Оксфорд» и галстук «Маринелла», синий в белый горошек.

Он оделся, тщательно причесался и стал готовить оружие – полуавтоматическую снайперскую винтовку Драгунова советского производства. При длине в сто двадцать два с половиной сантиметра ее вес не превышал четырех с половиной килограммов. Винтовку было легко спрятать в сумку, куда обычно кладут клюшки для гольфа.

Учитывая особенности того места, откуда нужно было стрелять, Архангел подготовил патрон, пуля которого имела стальной сердечник и латунно-свинцовую оболочку. Такие использовались только в странах Варшавского договора. Он собрал винтовку и приладил к ней оптический прицел военного образца с изменяемым увеличением, системой поправки на ветер и встроенным дальномером. Затем присоединил к винтовке магазин с тремя патронами.

Архангел положил оружие прикладом вниз в сумку, где уже лежала трехногая опора, добавил несколько клюшек и закрыл все жестким кожухом. Он прислонил сумку к дверце шкафа и прикинул, насколько хорошо замаскирована его винтовка. Она выглядела безобидным спортивным снаряжением, а сам он – топ-менеджером, мечтающим добраться до поля для гольфа после тяжелого дня.

Этим утром небо покрывали тяжелые тучи.

«Если пойдет дождь, то мне придется менять все на ходу», – подумал он.

От входа в отель до Спринг-гарден-лейн было почти два с половиной километра. Сумка весила немало, надо было рассчитать темп ходьбы, чтобы не покрыться потом. Это могло вызвать подозрения у охранников Хоупвелл-центра. Хорошо, что половина жителей Гонконга увлекались гольфом. Человек с такой сумкой, как у него, выглядел совершенно естественно.

Через сорок минут Архангел уже отчетливо видел башню By в пятьдесят четыре этажа и семидесятиэтажный Хоупвелл-билдинг, в которых размещались офисы крупных финансовых корпораций. Было около двенадцати. Группа служащих устремилась внутрь Хоупвелл-билдинга. Архангел смешался с ними. Один офисный работник увидел сумку для гольфа, завязал разговор с ее обладателем, и оба беспрепятственно миновали контроль на входе.

– Вам на какой этаж? – спросил любитель ударить клюшкой по мячу.

– На пятьдесят четвертый.

– «Шеффилд и братья»?

– Да, у меня там деловая встреча.

– Если увидите Джона Кэтвелла, начальника отдела оценки рисков, то передавайте ему привет.

– Обязательно. – По правде говоря, Архангел не имел ни малейшего представления о том, кто и чем занимается на этом этаже.

«Пятьдесят четвертый», – проскрежетал металлический голос из небольшого динамика.

Снайпер вышел, направился к лестнице и стал подниматься на шестидесятый этаж. Там он приложил пальцы к шее и проверил пульс. Из-за ходьбы и подъема по лестнице тот был учащенным. Для меткого выстрела надо было успокоиться и восстановить нормальное дыхание.

На шестидесятом этаже раньше помещалась архитектурная мастерская. Несколько планов зданий еще валялись на полу. Снаружи в помещение нельзя было заглянуть из-за тонированных стекол, и это было на руку Архангелу. Он поставил на треногу сумку, которой собирался подпереть ложе ружья, затем осторожно, чтобы не разбить прицел, достал винтовку, насадил на ствол глушитель и положил оружие на пол. Ему оставалось только ждать.

Через несколько часов начало смеркаться. Напротив, в башне By, один за другим стали зажигаться огни. В прицел хорошо был виден роскошный пентхаус на пятьдесят четвертом этаже – штаб Делмера By. Архангел приоткрыл окно и подложил под створку какую-то деревяшку, чтобы она случайно не захлопнулась. Образовался десятисантиметровый проем, вполне достаточный для стрельбы. До окна было четыре метра, от него до башни By – еще восемьдесят восемь.

Он втянул носом воздух, насыщенный влагой. На дальней дистанции капли дождя могли отклонить пулю от цели, но на девяноста двух метрах это не имело значения. Еще через полчаса снайпер разглядел в прицел, как магнат вошел в освещенный пентхаус вместе с какой-то женщиной, наверное секретаршей.

By сел к телефону и начал делать звонок за звонком. При этом он резко жестикулировал и даже бросал в стену ручки и карандаши.

«Похоже, клиент в неважном настроении», – отметил стрелок.

Наконец секретарша вышла. By встал и подошел к окну.

Архангел дотронулся пальцем до спускового крючка, выдохнул, расслабил мускулы и выстрелил. Пуля вылетела из ствола со скоростью шестьсот тридцать метров в секунду и разбила стекло в считаных сантиметрах от стоящего человека. Осколки его двигались в этот момент с той же скоростью, что и пуля. Они изрезали лицо миллионера, попали ему в глаза. By внезапно перестал видеть и еще не понимал, что происходит. Он попытался опереться на что-нибудь, но безуспешно. В этот момент последовал второй выстрел. В прицел Архангелу было хорошо видно, как мозги господина By забрызгали стену.

Убийца спокойно сунул оружие обратно в сумку, подобрал гильзы, сложил треногу, на служебном лифте доехал до погрузочно-разгрузочной зоны, находящейся в подвале, выбрался оттуда на улицу и исчез.

Он возвращался в свой отель, когда услышал вой полицейских машин, устремившихся к башне By. Задание было выполнено.

Ватикан

– Fructum pro fructo, – произнес обычное приветствие отец Корнелиус.

– Silentium pro silentio, – ответил Мэхони.

– Я следил за Афдерой Брукс вплоть до особняка этого грека, Василиса Каламатиано. Она осталась там ночевать, а наутро вышла с человеком, которого, как мы установили, зовут Леонардо Колаяни. Это профессор Флорентийского университета, специалист по Средневековью. Они вылетели в Венецию. Я продолжаю наблюдать за ними, сейчас нахожусь напротив дома Брукс. Это палаццо под названием Ка д'Оро.

– Что еще? Или вы звоните мне только ради этого?

– Они проводят много времени в библиотеке и в архивах. Уверен в том, что эти люди что-то замышляют.

– Что именно?

– Не знаю. Один сотрудник архива сообщил мне, что они заказывают книги и документы, связанные со святым Петром, интересуются различными предметами и реликвиями неясного происхождения, попавшими в Венецию. Особенно их занимает так называемое кресло святого Петра, которое стоит в одной из церквей города.

– Мы должны быть наготове на случай, если они что-то замышляют. Пристально следите за этой девушкой и не делайте ничего до моего приказа. Вам ясно?

– Ясно, монсеньор. Что делать с греком?

– Может быть, придется его навестить. Пока присматривайте за девицей. Не теряйте ее из вида и сообщайте мне о каждом ее шаге.

– Непременно, монсеньор.

– Fructum pro fructo.

– Silentium pro silentio.

Мэхони стал размышлять над услышанным.

«Возможно, это расследование связано не с книгой Иуды, а с чем-то другим. Евангелие уже несколько дней лежит у меня в сейфе. Да, наверное, с чем-то другим. А вдруг в этой истории пока не поставлена точка? Вдруг еретическая книга – это еще не все? Может быть, эта девица откопала еще какой-то документ, опасный для церкви?»

Епископ решил, что нужно встретиться с Льенаром, но тот оказался на заседании. В государственном секретариате обещали перезвонить, когда кардинал освободится. Через два часа звонок телефона прервал рутинную работу епископа.

– Это государственный секретариат. Его преосвященство ждет вас через десять минут.

– Спасибо.

По ватиканским коридорам разносились звуки Концерта для кларнета с оркестром Моцарта, шедшие из кабинета Льенара. Швейцарец, стоявший у входа, вскинул алебарду, когда увидел иерарха курии.

Мэхони вошел в кабинет. Кардинал беседовал с сестрой Эрнестиной о здоровье понтифика.

– Он поправляется, но пока еще очень слаб. Будем молиться о его здоровье, – сказал Льенар.

– Я в своих молитвах также попрошу Господа даровать ему здоровье, – добавил Мэхони.

– Сестра Эрнестина, оставьте нас и плотно закройте дверь. Нам надо обсудить важные вопросы.

Льенар направился к проигрывателю и осторожно снял иголку с диска.

– Что привело вас ко мне, дорогой Мэхони? – спросил он, не оборачиваясь и пряча пластинку в футляр.

– Есть новости от брата Корнелиуса.

– Чем заняты братья Корнелиус и Понтий?

– Брат Корнелиус в Женеве. Он наблюдал за домом торговца древностями Каламатиано и видел Афдеру Брукс. Она входила в особняк. Там был еще один человек, Леонардо Колаяни, профессор средневековой истории Флорентийского университета. Они переночевали у Каламатиано, утром вышли из дома и поехали в аэропорт, откуда вылетели в Венецию. Вот уже несколько дней эта пара сидит в библиотеке и архиве. Они смотрят материалы, связанные со святым Петром.

– Хотят ближе познакомиться с учением первого Папы?

– Не похоже, ваше преосвященство. Колаяни вместе с одним американцем, Чарльзом Эоландом, несколько лет назад искал полулегендарный документ, известный как послание Элиазара. Видимо, некий человек, близкий к Иуде Искариоту, записал его последние слова.

– Но разве они не содержатся в той еретической книге, которую мы наконец добыли?

– По словам Агилара, директора фонда Хельсинга, из нее были намеренно вырваны некоторые страницы, а в тексте постоянно встречается имя «Элиазар». Агилар сказал лишь, что это был ученик Иуды. Больше я ничего не знаю. Колаяни с Эоландом на деньги Каламатиано пытались обнаружить рукопись.

– Вы верите в ее существование?

– Трудно что-то утверждать наверняка. Но почему эта Афдера Брукс с такой легкостью уступила книгу фонду Хельсинга? Предположим – но только предположим, что девушка с чужой помощью узнала о существовании чего-то более важного, чем еретическая книга. Может быть, нашим братьям стоит и дальше внимательно за ней следить?

– Позаботьтесь о том, чтобы не было сюрпризов.

– Их не будет, ваше преосвященство. Я работаю над этим.

– Хорошо. Могу вам сказать, что я устранил еще одну проблему, которую мы оставили, скажем так, подвешенной.

– Какую же именно, ваше преосвященство?

– Наш друг Делмер By отошел в лучший мир. Скорее всего, он сейчас беседует с Буддой, если только в его раю это позволено. Я лишь слегка подтолкнул его.

– Но ни один наш брат не был в этом задействован.

– Знаю. Иногда мне приходится прибегать к другим методам решения проблем. Я всегда говорил, что надо начинать с возможного, а там человек и сам не заметит, как сделает невозможное. Это как раз и произошло в случае с нашим другом By. Он затаил на нас злобу из-за того, что мы проделали с его потаскухой, а это могло представлять опасность для братства Поэтому я и приказал переправить его в лучший мир.

– Кто же исполнил задание?

– Монсеньор Мэхони, полезно лишь то знание, которое делает нас лучше. Иногда полезнее бывает незнание, которое делает нас мудрее. Удовлетворитесь этим.

– Остались ли у нас нерешенные проблемы?

– Конечно. Колаяни, Каламатиано и эта девица Брукс, если она продолжит совать нос куда не надо.

– Нужно ли отдать конкретные поручения братьям Альварадо, Понтию и Корнелиусу?

– Брат Корнелиус должен и дальше следить за этой Брукс и не терять ее из вида. Братья Альварадо и Понтий пусть готовятся стать орудиями в руках Господа, дабы устранить все наши проблемы. Но прежде всего нам надо узнать, что задумали эти трое – Колаяни, Каламатиано и Брукс.

– Я велю братьям Альварадо и Понтию быть наготове, ваше преосвященство.

– Помните, что назначенный для меня день все ближе. Нельзя допустить ни одной ошибки.

– Этого не случится, ваше преосвященство. – Мэхони склонился и поцеловал кардинальский перстень.

Епископ вышел из кабинета. В приемной он увидел сестру Эрнестину и какого-то изможденного человека, которого не узнал.

– Ваше преосвященство, пришел господин Фоскати, – объявила монахиня, войдя к кардиналу.

– Пусть он проходит. Оставьте нас одних.

Журналист выглядел неряшливо. Он не брился уже несколько дней. Под глазами у него образовались мешки, свидетельствующие о крайнем утомлении.

– Прошу вас о помощи, ваше преосвященство.

– Меня? Что я могу для вас сделать?

– Моя дочь, ваше преосвященство, моя дочь!..

– Что с ней?

– Кто-то похитил ее, когда она возвращалась из школы. Больше мы ее не видели. Помогите нам найти ее!

– Вы говорили с кем-нибудь об этом турке, стрелявшем в Святого Отца?

– Нет, ваше преосвященство, ни с кем, как вы и предупреждали. Неужели мою девочку похитили из-за того конверта, который я ему вручил?

– Не исключено. Сделаю все, что в моих силах, и попробую вернуть вам дочь.

– Буду безмерно вам благодарен. Жена не спит уже несколько суток. Я только и делаю, что прошу о помощи, но никто не хочет и пальцем шевельнуть. У дочки итальянское гражданство, а я работаю на Святой престол. Наверное, итальянские власти не желают вмешиваться, потому что преступление случилось на территории Ватикана.

– Не волнуйтесь, мой дорогой Фоскати. Еще раз уверяю вас, сделаю все, что в моих силах. Теперь извините, меня ждут дела. После покушения на Святого Отца забот у меня стало вдвое больше.

– Конечно, ваше преосвященство. Очень прошу вас, помогите мне найти Даниэлу.

– Не переживайте так. Вы же знаете эту современную молодежь. Скорее всего, Даниэла сидит где-нибудь в компании друзей и скоро объявится.

Льенар, повернувшись к дверям, смотрел, как Джорджо Фоскати – пешка в большой игре – с поникшей головой брел по коридору.

Венеция

– Когда ты вернешься? – нетерпеливо спросила Афдера. – Мне надо столько всего тебе рассказать.

– Я встречался в Риме с представителями сирийских властей. Мы договорились о дате моего отъезда. Думаю, через месяц-другой получу визу и отправлюсь в Дамаск работать над арамейскими свитками.

– Ты ведь знаешь, я хочу тебя видеть.

– Я тебя тоже.

– Да, но по другим причинам.

– Перестань. Тебе известно, чему посвящена моя жизнь. Я с удовольствием бросился бы к тебе в объятия, но не могу нарушить обета.

– К черту обеты! Я хочу, чтобы ты был здесь, рядом со мной.

– Это невозможно, ты же понимаешь. Не будь обета, я провел бы рядом с тобой всю оставшуюся жизнь.

– Извини, что накричала на тебя, Макс. Просто я сильно нервничаю в последнее время. Мне очень хочется, чтобы ты приехал.

– Могу прямо завтра, если нужно.

– Мое расследование подходит к концу. Еще немного – и выяснится кое-что важное.

– На чем ты сейчас остановилась?

– Я расшифровала руническую надпись, сделанную на спине арсенального льва. Вместе с Леонардо Колаяни…

– Вы опять встречались?

– Да, у Каламатиано в Женеве.

– Будь осторожна. Колаяни – опасный тип. Он вызывает у меня немалые подозрения.

– Мне он не кажется таким уж опасным. Подозрительный – это да. Он как бы представляет при мне интересы Каламатиано. Так вот, мы установили, что в Венеции есть каменное кресло, на котором сидел святой Петр, когда жил в Антиохии. Нам кажется, что это нить, ведущая к рукописи Элиазара.

– Ты убеждена в этом?

– Да. Все следы пока что ведут к нему. В рунической надписи говорится о звезде, освещающей трон в церкви. Вероятно, речь идет как раз о троне святого Петра.

– Где же он стоит? – с интересом спросил Макс.

– В церкви на острове Сан-Пьетро-ди-Кастелло. Мы собираемся туда сегодня вечером.

– Подожди меня. Не хочу, чтобы ты шла туда вместе с этим Колаяни. Постараюсь уладить свои дела и прилечу завтра утром. Обещай только, что до завтра не пойдешь туда.

– Хорошо, подожду, но только до завтрашнего утра. Нам нужно идти дальше по следу. Не могу ждать месяцами, пока ты соизволишь дать знать о себе.

– Обещаю, завтра утром буду в Венеции. Пойдем туда вместе. Оставайся пока дома. Как приеду, позвоню.

– Остановишься у нас в Ка д'Оро?

– Я способен противостоять всему, кроме искушения. Так что закажу себе, как обычно, номер в «Беллини».

– Дело твое. Знаешь ведь, что поцелуй – грех, зато до чего приятный, – рассмеялась Афдера.

– Пока, красавица. Увидимся завтра.

– Пока, Макс. Я люблю тебя.

Но этих слов Максимилиан Кронауэр уже не услышал.

Около одиннадцати утра в дверь Ка д'Оро позвонили. Роза вышла во внутренний двор и впустила гостя.

– Привет, как дела?

– Очень хорошо. Рада видеть вас, синьор Макс.

– Я тоже.

– Вы уже завтракали?

– Выпил чашку кофе.

– Вас ждет настоящий венецианский завтрак. Скажу синьорине Афдере, что вы приехали.

С балкона расположенной на третьем этаже комнаты открывался вид на Большой канал, по которому сновали пароходики-вапоретто, отвозящие туристов на остров Сан-Марко. Макс устроился в кресле, развернул газету и углубился в новости о здоровье Его Святейшества. Вскоре у него за спиной послышались шаги. Кто-то сбегал вниз по лестнице.

– Привет, бандит, – поздоровалась Афдера и крепко обняла его.

– Я тоже тебя очень люблю, – улыбнулся Макс.

– Давно приехал?

– Рано утром. Но так устал, что решил принять душ и полежать немного в постели. Ты как?

– Просто отлично. Вот посмотри, – распахнула халат Афдера.

Тело ее просвечивало сквозь прозрачную ночную рубашку.

– Все, садись сюда и не мучай меня больше.

Девушка рассказала Максу о своей поездке в Норвегию, к Гудрун Стромнес, о встрече с Каламатиано, о том, как руническая надпись привела ее к трону святого Петра, находящемуся на острове Сан-Пьетро-ди-Кастелло.

– Все, этим вечером мы едем туда! – заявила она. – Я уже просто извелась.

– Ты не хочешь сделать все по правилам и взять разрешение у венецианского патриарха? Для научного исследования его обязательно дадут.

– Ты с ума сошел? Вспомни, какие-то убийцы охотятся за всеми, кто держал в руках книгу Иуды! Вдруг их руководители сидят в Ватикане?

– Это неизвестно. Но я могу сказать, что кардинал Ганс Мюллер, венецианский патриарх, – близкий друг моего дяди. Он охотно выдаст нам разрешение.

– Нет, не хочу рисковать. Ты можешь гарантировать, что убийцы не связаны с Ватиканом? Если да, то я согласна пойти к патриарху. Если нет, то сделаю так, как считаю нужным, с твоей помощью или без нее.

– Ладно. Поступим так, как ты считаешь нужным.

– В девять вечера встречаемся здесь, в Ка д'Оро, и едем на Сан-Пьетро. Перед этим можно поужинать в «Алла Бедова».

– А Колаяни?..

– Он останется здесь. Мне хватает проблем с одним тобой.

– Ладно, тогда до вечера.

– Позвать Розу, чтобы она тебя выпустила?

– Я помню, где выход, – ответил Максимилиан и поцеловал Афдеру в лоб.