Текст книги "Водный Лабиринт"

Автор книги: Эрик Фраттини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Кто же ему мешает?

– По его словам, ученые затянули свою работу. Он не знает, что не только Хоффмана, но и Хуберт с Фесснером уже нет в живых.

– Директор фонда перевел деньги на счет этой девицы?

– Источник в банке сообщил, что деньги поступили, но на два разных счета. На один – восемь, на другой – два. Очевидно, Агилар присвоил себе по меньшей мере два миллиона.

– Богатство не меняет людей, Мэхони, а лишь выпячивает в них худшие черты. Агилар – не исключение. Будет неплохо, если отец Альварадо нанесет ему неожиданный визит. Предложите нашему брату использовать одно из своих благородных искусств, чтобы заставить Агилара говорить. При этом его нужно оставить в живых, пока мы не узнаем, где книга. Затем отец Альварадо должен будет свершить праведный суд над предателем.

– Что делать с книгой, если мы ее обнаружим?

– Ее следует вручить мне с целью уничтожения. Никто больше не должен держать ее в руках. Пусть она перестанет существовать как можно скорее. Такова моя воля. Используйте все доступные средства, чтобы завершить порученное вам дело.

– Если Агилар отдаст книгу Делмеру By, а тот откажется возвращать ее нам?

– Тогда, дорогой Мэхони, мы ударим по самому чувствительному месту господина By – по его очаровательной шлюхе, которую он везде таскает с собой.

– Должен ли я сообщать вам о своих следующих шагах, ваше преосвященство?

– Сейчас я слишком занят. Действуйте самостоятельно.

– Говорят, Святой Отец вверил многие вопросы кардиналу Геваре…

– У Его Святейшества в эти дни немало других проблем, – заметил кардинал, не отрываясь глядя на площадь. – Кардинал Гевара прибирает к рукам даже его личные дела. Неотесанный гватемалец!.. – Льенар сделал затяжку. – Так или иначе, но нам следует быть готовыми к тому, что случится. Вы должны твердой рукой управлять братством. Время такое, что даже мелочи нельзя оставлять на волю случая.

– Что это значит, ваше преосвященство?

– Святой Отец может скоро нас покинуть. Пожалуй, было неправильно поддерживать его на последнем конклаве. Но это не повторится. Отныне я не верю крестьянам с Востока, которые обещают больше, чем дают. Если новый конклав и соберется, то лишь для того, чтобы избрать на папский престол истинного князя церкви.

– Если выберут вас, то это будет чудесно!.. – выдохнул Мэхони.

– Дорогой епископ, щелчки по носу мы получаем куда чаще славословий. Здесь, при Святом престоле, собрались одни специалисты по таким вот щелчкам. Мой отец дал мне совет, которому я неукоснительно следовал и который теперь даю вам: если кто-то лижет тебе подметки, то пни его, пока он тебя не укусил. Когда скончается Святой Отец, многие из иерархов церкви, лижущих мои подметки, перейдут к укусам ради получения голоса на конклаве. Там, где собираются льстецы, всегда есть пожива для дьявола.

– Если вас выберут, то что же станет с братством, ваше преосвященство?

– Имейте больше, чем показываете, Мэхони, и говорите меньше, чем знаете. Пока не настал этот момент, мы должны быть внимательны к событиям, происходящим вокруг нас. Ведь после смерти Святого Отца кардиналы зашевелятся, чтобы заручиться поддержкой на конклаве. Я буду обязан направить все мои помыслы и всю энергию в эту сторону. Судьбами братства станете распоряжаться вы.

– Каковы ваши шансы?

– Наслаждайся днем сегодняшним и не доверяй дню завтрашнему. Таково мое правило. Надо жить в настоящем. Никто не знает, что готовит нам будущее. Теперь идите и помните мои слова, – сказал Льенар и хлопнул своего секретаря по спине. – Разберитесь сами с еретической стряпней. Лучше всего сделать это до конклава. Мне не хотелось бы рассматривать фрески Микеланджело и думать, что книга не уничтожена по вашей вине.

– Будьте спокойны, ваше преосвященство. Я приложу все свои силы, чтобы выполнить это поручение, хотя порой мне кажется, что братья Понтий, Альварадо, Корнелиус и Рейес не смогут довести свое дело до конца.

– Наше братство изумительно тем, что каждый из его членов – верный солдат, испрашивающий Божьего благословения, прежде чем уничтожить ближнего. Вам не кажется любопытным это обстоятельство? Пусть оно настроит вас на оптимистический лад, а не наоборот.

– Я это знаю, ваше преосвященство, но иногда меня одолевают сомнения.

– Вспомните слова философа: «Добро единовидно, зло же многообразно». Закончите с книгой, и вас ждет блестящая карьера в преобразованном Ватикане. Не разочаровывайте меня.

– Ни в коем случае, ваше преосвященство.

Мэхони склонил колено и поцеловал кардинальский перстень. Льенар же по-прежнему смотрел на площадь.

За несколько минут до этого коротко стриженный парень в белой рубашке и серой куртке затесался в толпу верующих именно в том месте, где предполагалась остановка папского автомобиля. Никто из ватиканских функционеров не обратил внимания на улыбающегося молодого человека, при входе на площадь показавшего пропуск, выданный ему журналистом по приказанию Льенара. Под его пиджаком был спрятан девятимиллиметровый браунинг.

Церковь праздновала день явления Богоматери, и громадная площадь Святого Петра была забита народом. Каждому хотелось получить благословение Папы.

Около пяти вечера понтифик вышел из Апостольского дворца для традиционного еженедельного общения с верующими. Все шло точно по расписанию. Тысячи людей скопились внутри овала колоннады Бернини: двести шестьдесят четыре колонны, увенчанные ста шестьюдесятью двумя изваяниями святых.

Ослепительно белый автомобиль с ватиканскими флажками на крыльях выехал из так называемых Бронзовых ворот. За ним следовали глава службы безопасности Ватикана, двое агентов службы в синих костюмах и два агента организации. Впереди вышагивали четверо швейцарских гвардейцев. Путь для «папамобиля» был выгорожен с помощью барьеров.

В пять часов восемнадцать минут прозвучал первый выстрел. Понтифик только что вернул родителям маленькую девочку, которую поднимал на руки. Он покачнулся и вцепился в поручень «папамобиля». Пуля попала ему в живот, серьезно повредив кишечник. Боль была невыносимой. Понтифик попытался зажать руками рану, из которой хлынула кровь.

Через несколько секунд последовал второй выстрел. Турок целился в грудь, но пуля таинственным образом попала в правую руку жертвы.

Ничего не понимающий водитель оглянулся и увидел, как один из агентов пригибал голову Папы, рухнувшего на заднее сиденье. По полу машины растеклась лужа крови. Охранники с криками старались вычислить стрелявшего, но его уже поглотила толпа.

Агджа с пистолетом в руке побежал к пропускному пункту. Кто-то ударил его по ногам, и турок упал. Это был итальянский полицейский, случайно оказавшийся на площади.

К Агдже тут же подбежали ватиканские охранники и агенты. Они порядком избили турка, а потом бросили в машину. В это время «папамобиль» на полной скорости промчался обратно к Бронзовым воротам, где понтифика пересадили в машину «скорой помощи». Под вопли верующих, расступившихся, чтобы дать дорогу, она понеслась в ближайшую клинику.

На десятом этаже, в хирургическом отделении, врачи разрезали на Папе белую сутану. Золотая медаль, покореженная пулей, и крест были залиты кровью. Именно медаль, как установили потом эксперты, не дала пуле попасть в грудь, изменив ее траекторию. Выстрел лишь оцарапал указательный палец правой руки.

Льенар бесстрастно наблюдал за происходящим из окна своего кабинета. Задвигались первые фигуры на большой шахматной доске. Если этот мужлан умрет на операционном столе, то Льенар сможет занять трон святого Петра. Он, как государственный секретарь, теперь распоряжался судьбами Святого престола.

Из задумчивости его вывел телефонный звонок.

– Ваше преосвященство, в Святого Отца только что стреляли.

– Все исполнилось, – сказал кардинал и повесил трубку.

Венеция

После похорон Сабины Афдера вернулась домой. Ей надо было повидаться с Максом Кронауэром, который ждал ее там, и продолжить изыскания насчет книги. Ассали удалось откопать важные сведения в архиве.

– Когда выпишут Сэмпсона? – спросила она у сестры.

– Через день-другой он выйдет и сразу же полетит сюда. Я хотела отправиться в Аспен, но он сказал, что не надо этого делать.

– Ты же знаешь Сэма. Это стопроцентный немецкий швейцарец. Он не желает видеть, как ты рыдаешь у его постели.

– Наверное, ты права. Но я никогда не прощу тебе этого случая. Надеюсь, он нашел в Аспене то, из-за чего стоило рисковать жизнью.

– Если Сэма решили убить, значит, он отыскал что-то очень ценное дня меня и для тебя. Вчера я звонила ему в больницу, но он не стал ничего рассказывать до возвращения.

– Как таинственно.

– Может быть, это связано с нашим прошлым.

– Ты о чем?

– Ладно, пусть Сэм вернется и все нам выложит, – сказала Афдера и поцеловала сестру в затылок.

Вместе с Максом сестры направились в библиотеку. На столе были разложены документы и фотокарточки.

– Подойдите. Я вам кое-что покажу, – позвала Ассаль Афдеру и Макса. – Помнишь, сестричка, ты меня просила найти следы пребывания скандинавов в Венеции?

– Да. Что у тебя интересного?

– Я нашла свидетельство, хотя и косвенное. Причем случайно. Ты мне будешь благодарна по гроб жизни.

– Когда ты уже скажешь?

– Сядь и не нервничай. Я порылась в архиве. Кстати, мне сильно помогла Сильвия, тамошняя сотрудница. Сначала толку не было, но потом я нашла документ семнадцатого века. Там говорилось о странных надписях на одном из львов, стоящих у входа в арсенал. Я побежала туда, нашла льва, скопировала надпись на его спине…

– На каком она языке?

– Это рунические символы. Значит, один из северных языков. Я посидела в библиотеке и проследила судьбу этого льва. Сперва он охранял вход в Пирей. Сюда, как военный трофей, его привез Франческо Морозини в тысяча шестьсот девяносто втором году.

– Какое отношение этот лев имеет к тем самым варягам, охранявшим Фратенса? – вмешался Макс.

– Ты точь-в-точь как сестра. Подожди, и все узнаешь. В Пирее лев стоял с одиннадцатого века. Похоже, его установили варяги, служившие византийскому императору. Лев был для них символом могущества, твердости и верности. Возможно, один из ваших скандинавов оставил эту самую надпись.

– То есть скандинавские солдаты, служившие Людовику Французскому, нацарапали что-то на спине льва? – снова не удержался Кронауэр.

– Ну да. Но они не знали, что через несколько столетий лев окажется в Венеции. Скорее всего, они сделали это просто на память о своем заходе в Пирей.

– Каламатиано сказал, что Колаяни и Эоланд проследили путь наших крестоносцев до Пирея, а дальше след оборвался. Может быть, мы его нашли! – воскликнула Афдера.

– Зачем им так поступать? Если им велели охранять документ, то лучше было не обнаруживать себя, – заметил Макс.

– Например, на тот случай, если след документа потеряется, чтобы его можно было найти через много лет.

– Да, но мы пока не знаем, что там сказано. Может, это подсказка насчет того, где надо искать документ, а может, просто шутка пьяного норвежца, который отдыхал в Афинах.

– Нам нужна точная копия надписи, – сказал Афдера.

– Как мы ее добудем? Придем ночью и унесем скульптуру?

– Попросим разрешения у мэрии.

– Ага, они позволят нам прийти в арсенал, положить на спину льва лист бумаги и зарисовать руны.

– Можно сфотографировать каждую букву по отдельности. На это разрешения не требуется.

– Вот это хорошая идея, – одобрил Макс. – А что потом?

– Найдем человека, способного прочесть надпись. Я позвоню в университет Тель-Авива и в музей Рокфеллера в Иерусалиме. Там есть люди, способные нам помочь. Могу сделать это хоть сейчас, – предложила Афдера.

– Давай. А я свяжусь со своим приятелем, который увлекается фотографией. Он может помочь напечатать снимки.

– Сколько времени ему нужно?

– Если снимем сегодня, то вечером все будет готово. Он сам проявляет пленки.

– Тогда предупреди его о том, что он нам нужен. Только пусть проявит сегодня, хоть ночью. А я пойду звонить Илану в музей Рокфеллера.

– Привет, Илан.

– Привет, красавица. Откуда звонишь?

– Из Венеции. Нужна твоя помощь.

– Для тебя – все, что угодно. В память о твоей бабушке.

– Посоветуй, к кому обратиться для перевода рунической надписи.

– Рунической? Но это мертвый язык…

– Да. Но в Венеции есть скульптура с такой надписью. Я хочу знать, о чем она говорит.

– Кроме Гудрун Стромнес из Норвегии, не могу назвать никого. Она преподает скандинавские языки в университете Ругаланд. Это в трех сотнях километров на запад от Осло. Мы познакомились на лингвистической конференции в Тель-Авиве. Гудрун обязательно поможет. Сошлись на меня и скажи, что мне очень понравился вышитый платок, который она прислала.

– Не знаю, как тебя благодарить, Илан.

– Возвращайся работать в Иерусалим. Другой благодарности мне не надо.

– Знаю. Спасибо еще раз. Крепко целую.

Сразу же после разговора с Иланом Афдера набрала номер норвежской преподавательницы.

– Профессор Стромнес?

– Да.

– Я Афдера Брукс из Венеции. Мне дал ваш номер Илан Гершон.

– Как он там?

– Все хорошо, хотя, по правде говоря, мы виделись несколько месяцев назад. Илан велел передать, что ему очень понравился ваш вышитый платок.

– Он жалуется, что не хватает денег на раскопки, да?

– Вижу, вы знаете его вдоль и поперек. Жалуется, конечно. Мол, на археологию денег нет, а на танки и самолеты есть всегда.

– Да, это Илан и это Израиль… Кстати, зови меня просто Гудрун.

– Илан сказал, что ты можешь помочь мне с переводом рунической надписи. Она сделана на спине льва.

– А лев где – в Венеции?

– Да, в арсенале. Моя сестра Ассаль выяснила, что когда-то он стоял у входа в Пирей. Надпись оставили воины-скандинавы. К нам лев попал как военный трофей, в конце семнадцатого века. Сестра утверждает, что надпись сделана древними рунами. Нам нужно понять, о чем она говорит, если это вообще не бессмыслица.

– Попробуем. Как я прочту текст?

– Мы попросили одного фотографа сделать цветные и черно-белые снимки этих рун. Они будут готовы сегодня вечером. Я могу выслать их через «Федерал экспресс».

– Записывай адрес. Сколько времени ты мне даешь?

– Сколько понадобится, но чем раньше, тем лучше. Без этого я никак не смогу продолжить свои исследования.

– Как только получу фотографии, сразу же сяду за перевод.

– Спасибо, Гудрун. Буду ждать новостей от тебя.

– Ты сама приедешь забирать перевод?

– Если нужно, могу приехать. Только предупреди заранее.

– Идет. Пока, Афдера. Привет Илану.

– Непременно. Спасибо тебе.

Вечером сотрудник «Федерал экспресс» забрал из Ка д'Оро толстый желтый конверт с норвежским адресом. Афдере оставалось только ждать.

Берн

Той же ночью какой-то мужчина, одетый в черное, бесшумно проник на территорию фонда Хельсинга, умело обойдя все посты и ловушки. При нем был черный чемоданчик, в каких держат инструменты, и длинная веревка с крюком на конце. Человек обогнул здание главного офиса и прислушался.

Все было тихо. Собачий лай уже замолк. Мясо с подмешанным в него снотворным сделало свое дело.

Человек в черном метнул крючок, зацепил им за карниз и поднялся по веревке до слухового окна. В конце длинного коридора виднелась дверь с бронзовой табличкой: «Ренар Агилар. Директор». Незнакомец осторожно вошел в кабинет, осмотрелся, но не заметил ничего особенного.

На столе лежала баночка с мятными карамельками. Непрошеный гость опустился на колени, открыл чемоданчик, вынул поддон и извлек великолепный экземпляр Oxyuranus microlepidotus, или тайпана – самой ядовитой рептилии на планете. Яд ее был в пятьдесят раз сильнее, чем у кобры, и в восемьсот раз – чем у гремучей змеи. При укусе она впрыскивала в жертву десять миллиграммов токсина. Этого было достаточно, чтобы уложить на месте роту солдат.

Тайпан дремал. Человек в черном умело взял его за голову и сжал ее, чтобы обнажились зубы. После этого он положил животное так, что его зубы оказались на краю флакона. Яд медленно потек внутрь.

Затем член братства взял со стола баночку, достал из чемоданчика маленькую кисть и принялся легонько, совсем по чуть-чуть, смазывать ядом обертки конфет. Теперь надо было затаиться в темном углу и ждать.

Часа через три по гравиевой дорожке прошуршали шины «мерседеса». Агилар, как обычно, явился в свой кабинет к пяти утра. Учитывая разницу во времени, это был лучший час для переговоров с коллекционерами, живущими за океаном.

Директор фонда положил портфель на стол и стал дозваниваться в Сеул. Ожидая соединения, он достал из банки карамельку, ловко развернул ее зубами и отправил в рот.

Эффект был немедленным. Яд моментально дошел до нервных окончаний, и Агилар стал задыхаться. Когда на всем его теле выступил обильный пот, он различил во мраке лицо отца Альварадо.

– Где книга? – спросил член братства.

– Кто вы? Что за книга? – Голос Агилара делался тише едва ли не с каждым слогом.

Альварадо вынул из кармана флакон с прозрачной жидкостью:

– Вы приняли яд тайпана, самой ядовитой в мире змеи. Не считайте меня идиотом. Если вы скажете, где книга, то получите противоядие. Если нет – умрете мучительной смертью. Я все равно узнаю то, что хочу, только чуть позже. Еще раз спрашиваю, где книга?

Агилар дрожащими пальцами сорвал с себя галстук и расстегнул синюю рубашку, мокрую от пота.

– Я не знаю, о какой книге вы говорите.

Монах склонился к его уху:

– Вам осталось жить несколько минут. Если не скажете, то умрете. Два миллиона, украденные у Ватикана, будут вам ни к чему.

На лице директора нарисовался ужас. Яд уже начал свое разрушительное действие, проникая в кровь, оказывая влияние на мускулы. Следующей стадией была почечная недостаточность. Боль сделалась почти нестерпимой, но опытный отравитель Альварадо выбрал такое количество токсина, чтобы Агилар не сразу умер и мог говорить.

– Я продал ее человеку из Гонконга. Дайте мне противоядие, прошу вас, – прохрипел мошенник.

– Нет! Кто этот человек из Гонконга?

– Делмер By. Спасите меня. Я больше ничего не знаю.

– Скажу вам кое-что, господин Агилар, – опять наклонился Альварадо к умирающему, чтобы тот лучше слышал. – После вашей смерти все, чем вы владеете, перейдет в руки других. Смерть и «Братство восьмиугольника» настолько неотвратимы, что дали вам отсрочку длиной в жизнь. Сейчас смерть уже совсем близко от вас. Если вы обманываете церковь в первый раз, то это ваша вина. Если во второй – наша. Итак, вы приговорены к смерти «Братством восьмиугольника».

– Противоядие… дайте…

Это были последние слова Агилара. Септим Альварадо убедился в том, что с ним покончено, простер правую руку, вытянул три пальца и произнес:

– Fructum pro fructo, silentium pro silentio.

Монах опустил на тело восьмиугольник и исчез в потемках так же незаметно, как явился.

Из будки, стоявшей на швейцарско-итальянской границе, Альварадо позвонил монсеньору Мэхони.

– Fructum pro fructo.

– Silentium pro silentio.

– Приговор исполнен, – доложил Альварадо.

– Книга при вас?

– Нет, но я знаю, где она и у кого. Манускрипт продан миллионеру из Гонконга Делмеру By и сейчас находится у него.

– Хорошо. Возвращайтесь в Венецию за новыми распоряжениями, – велел Мэхони.

– Надо ли мне ехать в Гонконг и добывать книгу?

– Корни терпения горьки, но зато плоды – сладки. Это лучший путь к достижению наших целей. Повторяю, в Венеции вы получите новые распоряжения. Делайте так, как вам сказано. Fructum pro fructo.

– Silentium pro silentio, монсеньор, – ответил отец Альварадо.

XII

Венеция

Это был счастливый день для Афдеры, но еще больше – для Ассали. Сестры встречали Сэмпсона, который после всех своих приключений возвращался в Венецию нью-йоркским рейсом.

Ассаль первой увидела бортпроводницу, толкающую кресло на колесиках, и побежала навстречу – обниматься и целоваться. Но Сэмпсон еще не отошел от обезболивающего. Он был одет в красный свитер с высоким воротником, правую кисть по самые кончики пальцев закрывал гипс. Жесткий наколенник фиксировал правую ногу в вытянутом положении, так что передвигаться адвокат мог в кресле или на костылях.

– Ассаль, ты меня задушишь! Не плачь. Я здесь, с тобой, и больше никуда не стану ездить по заданию твоей сестры, – утешал ее Сэм, глядя на улыбающихся Афдеру и Макса, которые стояли чуть поодаль.

– Привет, Сэм. Как себя чувствуешь?

– Как человек, которого пытались сбросить со скалы.

– А выглядишь отлично, – сказал Афдера, обнимая будущего шурина.

– Ты тоже. Хочу оказаться дома, отдохнуть и рассказать вам обо всем.

Наконец все расположились на террасе Ка д'Оро и немного успокоились. Одна лишь Роза не переставала причитать:

– Что же с вами сделали эти американцы, синьор Сэмпсон!

– Это не американцы, Роза. Не плачь.

Служанка подала чай и ушла с террасы. Адвокат начал свой рассказ. Афдера, Ассаль и Макс обратились в слух.

– Для начала я отдам вам копию отчета о так называемом несчастном случае, который произошел с вашими родителями, и фотографии, сделанные в ходе расследования.

– Почему «так называемом»? – поинтересовалась Ассаль.

– Это не был несчастный случай. Ваших родителей убили.

Афдеру, которая подозревала что-нибудь подобное, эта новость не слишком поразила, зато Ассаль застыла на месте, как парализованная.

– Убили?! Как это?

– Да. Вот снимок веревки, которую они взяли с собой, собираясь подняться на гору Кларк. Кто-то перерезал ее, и оба полетели в пропасть.

– Но откуда это известно?

– Я говорил с Гаррисоном, шерифом графства Питкин. Он отлично разбирается в альпинизме и объяснил мне, в чем разница между перерезанной и перетершейся о скалу веревкой. Гаррисон готов поклясться в том, что тут кто-то поработал ножом.

– Есть еще доказательства?

– Да. Вот фотографии, взятые из полицейского отчета. На одной из них – предметы, которые нашли у ваших родителей. Я обратил внимание вот на это и попросил сделать снимок с увеличением. – Сэмпсон положил на стол фотокарточку. – То, что я принимал за смятый носовой платок, как видите, оказалось восьмиугольником, вырезанным из ткани.

– Выходит, родителей Ассали и Афдеры двадцать лет назад убили те же самые люди, которые теперь охотятся на всех, кто держал в руках книгу Иуды? – спросил Макс.

– Получается так. Я адвокат и отвечаю за доказательства.

– У тех, кто напал на тебя в Аспене, был при себе восьмиугольник?

Сэмпсон сунул здоровую руку во внутренний карман пиджака.

– Вот, смотрите. Он был у типа, который раздробил мне пальцы. Шериф Гаррисон прикончил его выстрелом в лоб. В ожидании вертолета я обыскал его карманы и нашел восьмиугольник. Одно из двух. Или этот человек в юности убил ваших родителей, или он и тот, который упал в пропасть, принадлежат к преступной организации, действовавшей еще двадцать лет назад. Подумайте как следует. Этим двоим было лет по сорок, может, сорок с небольшим, а тогда – по двадцать, максимум двадцать три. Вряд ли они виной всему. Я склоняюсь к мысли, что действует группа убийц, которая с годами пополняется новыми членами.

– Кто, по-твоему, руководит ими? – полюбопытствовал Макс.

– Это может быть какой-то фонд, группировка, озабоченная тем, что слова Иуды станут широко известны. Католические фанатики, власти Ватикана, командование швейцарской гвардией. Тут можно гадать до бесконечности.

– Бабушка знала, что отца и маму убили, – задумчиво проговорила Афдера. – Ей угрожали расправиться с нами, если она займется реставрацией и переводом книги. Поэтому бабушка и решила спрятать ее в банковском сейфе.

– Тогда понятно, почему книга пылилась там много лет. Крещенция хотела уберечь вас от этих типов с восьмиугольником, – заметил Кронауэр.

– Теперь мы должны понять вот что, – взял слово адвокат. – Надо ли пытаться раскрыть тайну Элиазара или же, наоборот, ради вашей безопасности прекратить все эти исследования. Сколько человек уже погибло? Ваши родители, Бутрос Рейко, Сайед, Лилиана, Вернер Хоффман, Сабина Хуберт…

– Не забудь тех, кому чудом удалось спастись, то есть Резека Бадани и себя самого.

– Да, конечно. Итак, решение за Афдерой и Ассалью.

– Не хочу рисковать ничьей жизнью, – сказала Афдера. – Но эти бандиты не остановят меня на полпути. Я обязана дойти до конца, сделать это ради наших родителей.

– Зачем ты так говоришь?! – воскликнула Ассаль. – Ты ведь не собираешься выяснять, кто убил папу с мамой. Ты занимаешься только своим Элиазаром.

– Ты считаешь, будто одно не связано с другим, думаешь, я не хочу найти этих мерзавцев или того, кому они служат, засадить за решетку убийц отца и мамы? Знаешь, Ассаль, если бы я могла, то разорвала бы их своими руками, даже не задумываясь.

– Самое страшное случится, если вы рассоритесь, – вмешался Сэмпсон. – Вам надо сейчас же решить, продолжаете вы расследование или бросаете его.

– Мой голос считается за пятьдесят процентов. Я за то, чтобы продолжать. Тем более что мы уже близки к цели, – заявила Афдера, глядя на сестру, сжимавшую руку Сэмпсона.

– Если ты за, то и я тоже. Но только ради наших родителей. Тебя больше привлекают научные разыскания, а я хочу отомстить, хоть это звучит свирепо.

– Одно другого не исключает. Но будь осторожна. Справедливый приговор ставит точку в старой истории, акт мести начинает новую, – подытожил Макс.

– Опять ты, Макс, со своей философией! – вскочила Афдера – Вспомни: чтобы совершить ошибку, нужна секунда, а чтобы забыть о ней – вся жизнь. Уверяю тебя, дорогой Макс, я не совершу ошибки и не забуду, что наших родителей убили. Вижу, Ассаль со мной согласна.

– Touche, милая Афдера.

– Ты останешься в Венеции? – спросила его Ассаль.

– Мне надо в Женеву по семейным делам, потом в Америку – на конференцию. Оттуда я вернусь к вам и помогу в поисках рукописи Элиазара.

– Нам будет тебя не хватать. Правда, Афдера?

Ватикан

Звуки Седьмой симфонии Бетховена заполнили все помещения государственной канцелярии, вплоть до самых отдаленных уголков. Этим утром Льенар пребывал в хорошем настроении. Слева от него лежали черновики речей, справа – стопка документов. Он поочередно брал листки то с одной, то с другой стороны, читал, что-то вычеркивал или вписывал. Ничто в Ватикане не происходило без одобрения государственного секретаря, тем более в эти дни, когда Папа оправлялся после покушения.

Мэхони постучал в дверь. Ответа не последовало. Музыка Бетховена заглушала все. Но тут из кабинета вышел помощник по протоколу с кипой документов, касающихся визита британского премьера.

– Добрый день, монсеньор. Проходите, – пригласил он Мэхони.

В кабинете, где собрались высшие чины Римской курии, кипела работа. Сестра Эрнестина снимала с серебряного подноса и расставляла на столе чашки с кофе и тарелки со сладким миланским панеттоне. У Льенара собрались кардиналы, решающие административные вопросы и отвечающие за безопасность Святого престола, шеф ватиканской жандармерии Джованни Билетти и полковник Гельмут Гесслер, командующий швейцарской гвардией.

– Вы по срочному делу? – спросил Льенар, увидев Мэхони.

– Да, ваше преосвященство.

– Если никто не против, давайте прервемся на несколько минут, – обратился кардинал к собравшимся.

Все встали и вышли из помещения.

– Ваше преосвященство, Агилара больше нет в живых.

– Где книга? У брата Альварадо?

– Нет. Агилар успел передать ее новому владельцу.

– Вы подослали кого-нибудь к нему?

– К этому человеку не очень-то просто подобраться. Он не слишком склонен уступать давлению, – объяснил Мэхони.

– Кто он?

– By. Делмер By.

– Вот как! – воскликнул кардинал, поднеся ко рту сигару. – Этот азиат вонзает нам кинжал в спину после всего, что я для него сделал!

– Как же нам быть?

– Не предпринимать ничего, пока не станет окончательно ясно, что книга у него. Затем надо узнать, где она хранится.

– А тогда?

– Тоже ничего. Я сам позвоню By и попробую получить от него книгу мирными средствами. Если это не выйдет, то брат Понтий отправится в Гонконг и проучит китайца.

– Но By принимает сумасшедшие меры безопасности после того, как его сына похитили и убили бандиты.

– Стены возводятся не людьми, а страхом. Наше братство преподнесет By урок, чтобы эти стены еще немного подросли.

– Что вы имеете в виду, ваше преосвященство?

– Очень просто, мой дорогой Мэхони. Сначала я лично свяжусь с By и попрошу его отдать книгу по-хорошему. Если он откажется, то мы пошлем отца Понтия, чтобы он занялся самой большой драгоценностью китайца – его женой Клер. Потом я снова позвоню ему, сообщу, что мы здесь молимся за здоровье его супруги, и, разумеется, попрошу вернуть книгу. Если и это не поможет – что ж, придется принять более суровые меры. Inhumanitas omni aetate molesta est, <sup>[36]36
  Бесчеловечность невыносима во все времена (лат.).


[Закрыть]</sup> дорогой Мэхони, и потому я дам ему возможность загладить вину передо мной и Господом.

Кардинал подошел к столу, взял черную записную книжку, нашел в ней нужный номер и набрал его.

– Здравствуйте, дорогой Делмер.

– Кто это?

– Ваш друг Огюст Льенар из Ватикана, обители Бога на земле.

– Чего вы хотите? Еще денег?

– Знаете, дорогой Делмер, какое начало, такой и конец. Поэтому я решил позвонить вам лично, а не посылать кого-нибудь из моих подручных.

– Ваши слова звучат всегда упреком, как будто все грешат и только вы один безгрешны.

– Вы опять ошибаетесь, дорогой Делмер. Грехов нет, есть лишь то, что люди делают, и то, чего они не делают. Вы забыли сделать кое-что, хотя и обещали.

– Объясните.

– Вы всё прекрасно понимаете. Я говорю о еретической книге Иуды. Она нужна мне немедленно и без всяких отговорок.

– У нас в Китае, дорогой Льенар, есть такое изречение: «Молчащий мудрец говорит больше болтающего дурака».

– А у нас в Ватикане говорят так: «Терпение – ключ ко всему, но если вдруг он не подходит, то надо искать другой». Где книга и когда вы намерены ее вернуть?

– Вы задали сложный вопрос.

– На сложные вопросы обычно находятся простые ответы.

– Я дал десять миллионов на покупку книги. Почему я не могу оставить ее себе?

– Из страха перед Богом и передо мной.

– Такие люди, как я, не испытывают страха.

– А надо бы, дорогой Делмер! – сказал Льенар и повесил трубку. – Увы, монсеньор Мэхони, придется посылать в Гонконг брата Понтия.

– Ему сперва надо выполнить задание в Чикаго.

– Да, вы правы. А после этого – сразу в Гонконг. Сообщите ему, что следующим объектом будет Клер By, эта разряженная шлюха.

– Будет сделано, ваше преосвященство.

– Теперь впустите всех, – велел Льенар своему секретарю. – Мы продолжим обсуждать текущие дела.

Участники совещания вновь вошли в кабинет и уселись за стол. Льенар обратился к кардиналу Данди:

– Уважаемый Данди, что вы можете сказать о человеке, подозреваемом в покушении на Святого Отца?

Глава организации открыл толстое досье, полученное от итальянской антитеррористической службы.

– Покушавшийся – турок двадцати трех лет. Первоначально входил в различные крайне правые группировки, нападающие на внешнюю политику Святого Отца, особенно по отношению к социалистическим странам, затем примкнул к исламским экстремистам, которые обвиняют Его Святейшество в организации нового крестового похода и готовы на самые радикальные шага. В нашем распоряжении есть письмо Агджи, где он откровенно выражает намерение убить Папу. – Данди достал из папки письмо, написанное рукой Агджи, но под диктовку Корибанта, и пустил его по кругу.