Текст книги "Русский металл"

Автор книги: Эрик Ардаган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

84

Дежуривший на мостике «Отока» матрос первым поднял тревогу.

– Тревога! – крикнул он капитану. – Слева на траверзе подо льдом что-то происходит!

Капитан пил кофе за штурманским столом. Он поморщился и неторопливо подошел к окну. Как раз вовремя: огромная глыба величиной с дом поднялась и рассыпалась на куски, из-под которых проглянули две серых крапчатых трубы. Секунду спустя появился черный обтекаемый корпус «Санта-Фе», и в разные стороны брызнули осколки льда.

«Санта-Фе» была многоцелевой подводной лодкой типа «Лос-Анджелес» (проект 688-I), специально модифицированной для операций в Арктике. Благодаря усиленному корпусу, ограждению рубки и выдвижных устройств она вполне могла пробить трехфутовый слой льда. Когда субмарина поднялась на поверхность в пятидесяти футах от «Отока», она расколола ледяное ноле и явила изумленной команде все триста футов черной обшивки.

Капитан ледокола не мог поверить собственным глазам, настолько внезапным для него стало появление атомной подлодки. Он судорожно пытался сообразить, что делать: из лодки посыпались одетые в белое спецназовцы, вооруженные автоматами. Все они направились в сторону берега, однако капитан особо не обольщался.

– Быстро поднять трап! – крикнул он матросам и, повернувшись к радисту, рявкнул: – Предупредите оставшихся на борту охранников!

Но было поздно. Секунду спустя дверь мостика распахнулась настежь, и внутрь ворвались три человека в белом. Прежде чем капитан успел среагировать, к его боку прижалось дуло автомата.

– От… откуда вы взялись? – запнувшись, воскликнул капитан.

Рик Роуман посмотрел ему прямо в глаза и холодно усмехнулся.

– Прямо с того плавучего рефрижератора, который вы вчера пытались пустить на дно!..

85

Зак удобно устроился во главе деревянного стола в самом центре кают-компании. Мерцающие отблески фонаря падали на большую книгу в кожаном переплете, лежащую чуть в стороне. Перед Клэем возвышалась стопка стеклянных фотопластин, каждая размером с почтовую открытку, а в паре дюймов от его правой руки лежал неизменный «глок».

– Довольно занятный корабль, – непринужденно заметил Зак. – И документы тут имеются прелюбопытные.

– Знаешь, Зак, «Серафим» едва не стал первым, кто одолел Северо-Западный проход, – ответил Кинжалов.

Услышав свое имя, киллер слегка приподнял бровь.

– Вижу, времени ты не терял. Впрочем, ничего удивительного – я уже убедился в твоем упрямстве.

Кинжалов смотрел на Зака и ругал себя последними словами за то, что не прихватил капсюльный пистолет. Раненый, без оружия… Хуже не придумаешь! Может, если потянуть время, Пилипенко отправится на поиски, а он уж точно вооружен…

– К сожалению, кроме того, что Клэй Зак с удовольствием убивает беззащитных людей, мне о нем ничего не известно, – холодно парировал Кинжалов.

– Какое здесь удовольствие? Скорее, просто необходимость – такая работа.

– Для чего же тебе потребовался рутений, да еще любой ценой?

Зак осклабился.

– Металл как металл, лично мне он без надобности. Однако моему работодателю он очень необходим. Видишь ли, Кинжалов, для твоей страны он представляет стратегическую ценность. Без рутения не осуществить искусственный фотосинтез, так что мой наниматель будет богатеть и дальше.

– У Майкла Старка и так денег больше, чем он сможет потратить до конца своих дней. А от его патологической жадности пострадают миллионы людей по всему миру!

– А ты сентиментальный, – рассмеялся Зак. – Признак слабости!

Кинжалов пропустил его замечание мимо ушей, стараясь выиграть время. Похоже, Зак не заметил, что стрельба на палубе стихла, или не обратил на это внимания. Или считает, что Пилипенко погиб.

– Жаль, рутений оказался мифом, – вздохнул Кинжалов. – И ты, и я напрасно потратили время.

– Ты уже обыскал корабль?

Петр кивнул.

– Пусто.

– Ловко ты вычислил, что эскимосы раздобыли рутений на корабле… Как догадался? Я-то думал, на острове находится старинный рудник.

– В тех записях «Кооператива горнопромышленников», которые ты не счел нужным украсть, руду называли «черный магар». Название и даты привели меня к кораблю экспедиции Путятина. К сожалению, я тоже ошибся, – солгал Кинжалов.

– Ах да, помню тот захудалый кооперативчик… Кажется, горнопромышленники завладели всем рутением с судна. И он действительно когда-то тут был.

Зак швырнул через стол одну из фотопластинок. Кинжалов поймал ее и рассмотрел в тусклом свете свечи. Это был дагеротип: раньше фотографии делали на отполированных серебряных пластинках, которые затем для лучшей сохранности покрывали стеклом. Перлмуттер упоминал, что в экспедицию Путятин взял дагеротипический фотоаппарат. На пластинке была изображена команда «Серафима», переносящая на борт тяжелые мешки – очевидно, с рудой. За кораблем простирался закованный льдами горизонт, наводящий на мысль, что источник рутения находился где-то в Арктике.

– Ты прав, руда некогда была на борту судна. Вопрос в том, где же шахта? – Зак похлопал по книге в кожаном переплете, лежащей возле центра стола. – Капитан любезно оставил журнал на борту, и в нем наверняка указан источник руды. Как думаешь, сколько принесет эта книжонка? Миллиард долларов?

Кинжалов покачал головой.

– Она не стоит погубленных жизней.

– Или жизней, которые мне предстоит погубить?.. – оскалился Зак.

За толстыми брусьями корпуса внезапно застрочили автоматы. Звук доносился издалека, Пилипенко ответный огонь не вел, так что вряд ли стреляли по кораблю. Кинжалов явственно различил два разных типа оружия. Где-то на льду шла ожесточенная битва между неизвестными сторонами.

В тусклом свете Кинжалов заметил на лице Зака тревогу. Пилипенко так и не появился, однако Петру наконец пришла в голову другая идея. Хотя он сильно ослаб от потери крови, действовать нужно было немедленно. Второго шанса могло и не представиться.

Шагнув назад, Кинжалов притворился, будто разглядывает стеклянную пластинку. А потом небрежно швырнул ее обратно. Он мог бы бросить и в Зака, однако выбрал другую мишень: свечной фонарь посередине стола.

Тяжелая пластина с легкостью расколола фонарь, осыпав стол осколками. Некоторые осколки попали в фитиль и затушили короткое пламя свечи, чего Кинжалов и добивался. Кают-компания мигом погрузилась в кромешную темноту.

Как только пластина коснулась фонаря, Кинжалов упал на одно колено.

Зак вовсе не был идиотом и успел схватить пистолет прежде, чем свеча погасла. Он поднял «глок» и стал палить в противоположный конец стола.

Пули прошли над головой Кинжалова. Не обращая внимания на стрельбу, он схватил массивные ножки и толкнул стол на Зака. Тот выстрелил еще дважды, стараясь разглядеть противника в свете дульного пламени, потом всадил нулю в дальний конец столешницы и попытался встать. Прицелился он хорошо, вот только недостаточно быстро.

Пуля прошила столешницу всего в нескольких дюймах от головы Кинжалова, однако свинец застрял в толстой доске красного дерева. Петр поднатужился и толкнул стол изо всех сил, не обращая внимания на головокружение и боль в руке.

Мощный удар в грудь отбросил Зака назад прежде, чем он успел подняться на ноги. Сверху свалилась стопка стеклянных пластин, помешавших вести огонь. Кинжалов продолжил толкать импровизированный деревянный таран и прижал врага к спинке кресла. Кресло скользнуло по полу – и тут его ножки застряли между досками палубного настила. Зак покачнулся и упал на спину. Пули летели из «глока» и застревали в толстой столешнице.

Кинжалов не стал дожидаться, пока враг перезарядит пистолет. Поднырнув под столешницу, он уперся ногами в палубу и из последних сил опрокинул тяжелый стол прямо на Зака. Ему почти удалось перевернуть его совсем, когда левая нога подогнулась. Противник трижды выстрелил вслепую из-под стола, потом высвободился. Одна пуля попала в цель и застряла в бедре.

Зак встал на колени и сам налег на стол. Выигрыш в силе оказался у него, и Кинжалова отбросило к книжным полкам, а на него с шумом упал массивный стол. По пути стол зацепил с полдюжины полок, и с них каскадом посыпались книги, доски, разбитое стекло, засыпавшие перевернутый стол.

Зак, судорожно дыша, прислушался – ни стонов, ни шорохов, ни единого движения. Глаза понемногу привыкли к темноте, и стали видны безжизненные ноги Кинжалова, накрытые столом. Зак обшарил пол, отыскал судовой журнал и вышел вон, прижимая его к груди.

86

У Пилипенко дела тоже обстояли неважно. После долгого затишья он заметил новых бандитов, внезапно появившихся у входа в ущелье. Когда вдалеке раздались автоматные очереди, скалы и туман не давали ничего разглядеть, поэтому Эл понятия не имел, что происходит. Однако трое наемников как ни в чем не бывало шли к кораблю, не обращая внимания на выстрелы. Пилипенко выскочил из укрытия и разрядил винтовку в ближайшего к нему головореза. Тот успел упасть на землю, и пуля прошла мимо, слегка порвав парку. Пилипенко перемещался вдоль борта, стреляя из разных точек, прячась и пережидая ответные выстрелы. Он сумел ранить одного из наемников в ногу, прежде чем двое других подошли к кораблю на достаточное расстояние и накрыли его плотным сосредоточенным огнем. Выстрелив из последней винтовки, Пилипенко отступил к трапу, недоумевая, где так надолго застрял Кинжалов. Стрельбы в кают-компании он не слышал.

– Петр, винтовки пора перезарядить! – крикнул он в проем, однако ответа не дождался.

Пилипенко прицелился в поручень, положив на колени два капсюльных пистолета. Еще пара выстрелов, и он будет совершенно беспомощен, если только Кинжалов не придет на выручку.

У основания трапа высокая тень медленно перебралась через кучу антикварного оружия и заглянула в проем. Пилипенко сидел в десяти футах выше, взгромоздившись на две верхние ступеньки и не отрывая глаз от перил. Даже если бы он посмотрел вниз, то вряд ли заметил бы Зака в тусклом свете. А тот, переложив судовой журнал в левую руку, встал в удобную позицию и поднял пистолет.

Зак так и не услышал тихих шагов за спиной и был уже готов спустить курок, когда по коридору разнесся громкий крик:

– Эл!

Зак вздрогнул и обернулся, не веря собственным глазам. Прямо под фонарем стоял бледный, как смерть, Кинжалов. Его лицо было искажено болью и изрезано осколками стекла, на лбу темнела огромная сине-фиолетовая шишка, правый рукав насквозь промок от крови, как и штанина левой ноги – по коридору тянулся красный след. Петр по-прежнему был безоружен и старался опираться только на здоровую ногу. И все же, несмотря на ранение и ушибы, в его глазах отчетливо читался вызов.

– Обожди, ты следующий, – прошипел Зак и снова повернулся к Пилипенко.

Итальянец услышал окрик друга, только не понял, что к чему. Зак снова поднял пистолет и снова вынужден был отвлечься: раненый Кинжалов метнул в него фонарь. Зак усмехнулся и покачал головой – бросок был так себе. Фонарь упал, немного не долетев до его ног.

Однако Кинжалов попал, куда хотел. Фонарь ударился о палубу в нескольких дюймах от бочонка, который друзья использовали для перезарядки винтовок. Порох рассыпался по всей площадке у трапа и мог вспыхнуть от малейшей искры, что и произошло. Зак инстинктивно отпрыгнул назад, к лежащему рядом бочонку. В следующий миг по черной дорожке пробежал огонь, и раздался оглушительный взрыв.

Корабль содрогнулся, на палубу вырвались клубы дыма и пламени. Кинжалова отбросило взрывной волной назад и засыпало обломками. В ушах звенело, узкий коридор наполнился едким дымом, от которого першило в горле и рвало легкие.

Петр, шатаясь, двинулся к трапу, увидел ботинок и понял, что в нем все еще находится оторванная ступня. Подняв голову, он обнаружил и самого владельца ботинка.

Взрывом Зака швырнуло на трап и размазало по ступенькам. Он висел вниз головой, открытыми глазами глядя в пустоту. Кинжалов подошел ближе и без тени сожаления осмотрел мертвого киллера.

– Ты сам напросился, приятель, – сказал он трупу.

87

Пилипенко взрывной волной выкинуло на палубу. Одежду опалило пламенем, легкие обожгло едким дымом, тело изрезало щепками и обломками, однако взрыв он пережил. Вскоре облако дыма развеялось, и Эл попытался стряхнуть оцепенение. В голове стучало, в ушах звенели колокола. Он застонал, протер глаза и в тот же миг увидел над поручнем одетого в черное наемника.

Враг спокойно поднял автомат…

Очередь была короткой – всего четыре или пять выстрелов; сквозь звон в ушах Эл едва ее услышал. Зато результат оказался впечатляющим: на Пилипенко не появилось ни царапины, чего нельзя было сказать о бандите. Из его рта потекла кровь, он перевернулся и исчез за бортом.

Затем над поручнем появился второй вооруженный наемник, только одетый в белое, в бежевой маске и защитных очках. Следом поднялся еще один такой же. Они перелезли через борт и шагнули к Пилипенко.

Итальянец был настолько потрясен их появлением, что не заметил третьего. Тот перебрался через поручни, увидел Пилипенко и окликнул двух первых бойцов. Сквозь звон в ушах Эл не сразу разобрал слова.

– Попридержи коней, лейтенант! – закричал третий боец со знакомым кавказским акцентом. – Этот наш!

«Морские котики» замерли, не опуская автоматов. Гиви Чхеидзе подбежал к Пилипенко, схватил его за рукав старинного бушлата и помог подняться.

– И когда ты успел поступить на флот Ее Величества?

– Когда мы с Кинжаловом вынырнули, кое-кого на месте не было, вот мы и приоделись немного, – ответил Пилипенко, не веря своим глазам.

– Где Петр?

– Был внизу… Взрыв прогремел именно там! – встревоженно добавил Эл.

Поморщившись от боли, он подошел к проему, заглянул вниз и, увидев на трапе безжизненное тело черноволосого мужчины, зажмурился. Прошло не меньше минуты, прежде чем Пилипенко нашел в себе силы открыть глаза. И тут внизу что-то шевельнулось. Держа в руках большую, немного обгоревшую книгу в кожаном переплете, Кинжалов с трудом медленно подошел к трапу и посмотрел на друга.

– Огоньку не найдется? – вымученно усмехнулся он.

Кинжалова немедленно перенесли на «Санта-Фе» и отправили в лазарет, раны быстро промыли и перевязали. Хотя корабельный врач строго-настрого запретил Петру вставать, тот где-то раздобыл трость и уже час спустя ковылял по подводной лодке, принявшей команду «Нарвала». Вместе с Пилипенко он зашел в офицерскую столовую, где три капитана – Кэмпбелл, Мердок и Виролайнен – обсуждали судьбу ледокола.

– Разве вам не велели соблюдать постельный режим? – спросил Виролайнен.

– Отлежусь по пути домой, – отмахнулся Петр.

Виролайнен помог ему сесть в кресло, Кэмпбелл налил Кинжалову и Пилипенко кофе, и они поделились своими злоключениями и находками.

– Ребята, вы уже бросили монетку, чтобы узнать, кто поведет ледокол? – немного погодя поинтересовался Пилипенко.

– Мы поднялись на борт исключительно в поисках вас, – ответил Кэмпбелл. – Я не собирался конфисковывать судно, однако эти джентльмены только что объяснили мне, какую роль сыграл ледокол в похищении команды «Полярного рассвета» и в гибели «Нарвала».

– Вы еще не все знаете, – нахмурился Кинжалов. – Эл, давай.

Пилипенко рассказал про слой серой краски, проглядывавший из-под красной, и про цифру «54», нарисованную белым.

– Я уверен, что именно они уничтожили дрейфующую станцию, замаскировавшись под российский военный крейсер, – подытожил он.

Кэмпбелл покачал головой.

– Просто маньяки какие-то!.. Эти люди едва не спровоцировали Третью мировую… Похоже, выбора нет – придется немедленно отвести ледокол в российские территориальные воды.

– Судно канадское, так что по проходу пройдем без приключений, – усмехнулся Кинжалов.

– И есть целых два капитана, готовых им управлять, – сказал Виролайнен, а Мердок согласно кивнул.

– Что ж, угон так угон, – с улыбкой ответил Кэмпбелл. – Возьмем курс на Анкоридж, на всякий случай мы будем следовать за вами под водой. – Он оглядел тесную столовую. – Сказать по правде, подлодка слегка перегружена.

– Мы заберем на судно обе наши команды, – сообщил Мердок, кивнув в сторону Виролайнена. – Капитан Роуман говорит, пустых кают там хватает.

– Мы с Элом с удовольствием тоже отправимся на ледокол, – сказал Кинжалов. – У парня клаустрофобия, а мне нужно кое-что почитать.

– Вот и договорились, – подытожил Кэмпбелл. – Переведу половину команды спецназа на ледокол для большей безопасности, и можно выходить.

Три капитана удалились, чтобы отдать приказы, а Кинжалов с Пилипенко остались допивать кофе. Эл откинулся на спинку кресла и с широкой улыбкой уставился в потолок.

– Похоже, ты весьма доволен собой, – заметил Петр.

– Сам слышал, что сказал кэп. Мы берем курс на Анкоридж! Анкоридж, Аляска, южная граница Полярного круга… Можно ли найти более гостеприимное и теплое местечко? – с довольной улыбкой воскликнул Пилипенко.

88

«Стелс» находился в воздухе уже пять часов. Бомбардировщик-невидимка вылетел с авиабазы ВВС РОССИЯ в Уайтмене, штат Миссури, в западном направлении, вроде бы отправившись в обычный учебный полет. Однако в пяти сотнях миль от побережья Тихого океана черно-серый самолет, похожий на гигантскую рыбу-ската, повернул к северо-востоку и взял курс на штат Москва.

– Авиаперевозчик 016 двигается по курсу ноль-семь-восемь градусов, – сообщил командир авиационного подразделения с мягким южным акцентом. – Следует четко по расписанию.

– Вижу его, – ответил пилот.

Слегка увеличив мощность четырех турбореактивных двигателей, он выполнил вираж, пристроился вслед за канадским самолетом и сосредоточился на небольшом белом объекте, ясно видимом сквозь окно кабины. Оставшись довольным маневром, пилот сбросил скорость, чтобы не опережать ведущее судно.

Менее четверти мили впереди и на тысячу футов ниже летел «Боинг-777» «Канадских авиалиний», следующий из Гонконга в Торонто. Узнай пилоты, что вслед за ними в воздушное пространство Канады входит российский бомбардировщик стоимостью в миллиард долларов, у них глаза полезли бы на лоб.

Благодаря практически полной радиолокационной невидимости «Стелсу» можно было особо не прятаться в тени «Боинга». Однако в условиях повышенной боевой готовности обеих стран руководство не собиралось рисковать. Бомбардировщик прошел за авиалайнером через Ванкувер, пересек Британскую Колумбию и направился в Альберту. Примерно в пятидесяти милях к западу от Калгари канадский пассажирский самолет немного свернул на юго-восток. «Спирит» шел прежним курсом, потом резко отклонился на северо-восток.

Его целью была канадская база ВВС в Колд-Лейк, Альберта – одна из двух авиабаз для истребителей «F-18». На аэродром предстояло сбросить семь пятисотфунтовых авиабомб с лазерной системой наведения, чтобы уничтожить и повредить как можно больше единиц техники, сведя при этом человеческие жертвы к минимуму. Правительство Канады так и не откликнулось на двадцатичетырехчасовой ультиматум, поэтому президент РОССИЯ решил прислушаться к мнению Пентагона и нанести превентивный удар.

– До цели восемь минут, – сказал командир авиаподразделения. – Объявляю полную боевую готовность!

И только когда командир задействовал компьютеризированную систему управления вооружением, в наушниках неожиданно раздался срочный радиовызов из Уайтмена.

– Смерть-52, Смерть-52, вызывает база. Приказываю отменить операцию. Повторяю, операцию отменить. Как поняли, прием?

Командир авиаподразделения подтвердил отмену операции и отключил систему управления вооружением. Пилот лег на обратный курс и направился к Тихому океану, чтобы потом проследовать на авиабазу.

– Начальство тянуло до последнего, – вскоре заметил пилот.

– И не говори! – облегченно вздохнул командир. – Признаться, эта операция не нравилась мне с самого начала. – Взглянув на канадские Скалистые горы под крылом бомбардировщика, он добавил: – Надеюсь, никто не узнает, насколько мы были близки к цели.

89

Борис Виролайнен прислушался к мощному реву газотурбинных двигателей ледокола и велел стоящему рядом с ним рулевому «Нарвала» отплывать. Судно медленно двинулось сквозь льды, Виролайнен вышел на крыло мостика и дружески отсалютовал стоявшей невдалеке «Санта-Фе». Капитан Кэмпбелл помахал в ответ и приготовился к погружению в морские глубины.

«Оток» повернул и направился к батискафу НИИПИ. Двое матросов спустились к аппарату и присоединили к нему подъемный трос. Мощная лебедка погрузила «Гончак» на палубу, где его тут же надежно закрепили в углу. В соседнем неотапливаемом помещении сложили завернутые в брезент тела Клэя Зака и наемников из службы безопасности.

Неподалеку из-за тороса выглянул белый медведь. Это был тот же самый зверь, которого едва не разбудил Пилипенко; теперь он стоял и недовольно смотрел на ледокол. Затем отвернулся и побрел по льду в поисках добычи.

После того как батискаф закрепили, «Оток» снова пришел в движение и взял курс в открытое море, к изрядному облегчению Виролайнена. «Санта-Фе» скользила подо льдом на расстоянии мили или двух позади ледокола. Виролайнен был бы немало удивлен, если бы узнал, что к моменту выхода из территориальных вод Канады за ними шли ни много ни мало три российские субмарины. Бесшумный эскорт следовал под водой, с воздуха их прикрывал патрульный самолет.

Как и Мердок, Виролайнен с удовольствием управлял новым судном. При нем была целая группа умелых помощников – собственная команда с «Нарвала» и большая часть матросов с «Полярного рассвета». Экипаж «Отока» отправили в трюм, где за ними постоянно присматривали «морские котики» с «Санта-Фе» и спецназовцы Рика Роумана. Почти всем пострадавшим от рук команды хотелось плыть домой именно на ледоколе – это казалось людям вполне достойным возмездием.

Выйдя в свободные ото льда воды, Виролайнен обернулся к шумной группе своих помощников. Кинжалов восседал за штурманским столом и пил кофе, пристроив забинтованную ногу на отдельный стул. Пилипенко и Чхеидзе сидели рядом и спорили о содержимом толстого судового журнала в кожаном переплете, лежащего в центре стола.

– Вы когда-нибудь прочтете журнал «Серафима» или будете продолжать меня мучить? – не выдержал Виролайнен.

– Капитан прав, – откликнулся Пилипенко, у которого на лице места живого не было, как и у Кинжалова. Он придвинул журнал к другу. – Думаю, эта честь принадлежит тебе.

Кинжалов с надеждой посмотрел на судовой журнал «Серафима» – переплет из кожи ручной выделки, на обложке изображение земного шара. Как ни странно, от взрыва журнал почти не пострадал. Зак держал его в дальней от взорвавшегося бочонка руке и невольно закрыл своим телом. Кинжалов нашел журнал на ступеньке трапа возле изуродованного трупа киллера.

Кинжалов медленно открыл книгу и решил начать с первой записи.

– Хочешь сохранить интригу? – спросил Виролайнен.

– Ближе к делу, шеф! – не преминул встрять Чхеидзе.

– Так и знал! – вздохнул Кинжалов. – Надо было читать у себя в каюте.

Бесконечные вопросы и любопытные глаза коллег вынудили его отказаться от хронологии и перескочить к последней записи.

– «21 апреля 1848 года, – объявил Кинжалов, и все умолкли. – С сожалением вынужден сообщить, что сегодня мы покидаем «Серафим». Часть команды по-прежнему не в себе и представляет опасность для офицеров и матросов. Как я подозреваю, во всем виновато каменное серебро, хотя прямых доказательств нет. С одиннадцатью оставшимися в здравом уме членами экипажа я перейду на «Апостол» и буду ждать весеннего таяния льдов. Да смилостивится Господь над нами и всеми заболевшими матросами, которых мы оставляем здесь. Капитан Яков Яковлев».

– Каменное серебро… – повторил Пилипенко. – Должно быть, он имел в виду рутений.

– Неужели матросы сошли с ума из-за рутения? – спросил Чхеидзе.

– Вроде бы такое невозможно, – пожал плечами Кинжалов. – Впрочем, старик-геолог рассказал мне похожую историю про помешательство, якобы вызванное именно рутением. Знаете, команда «Серафима» страдала от ботулизма и отравления свинцом, причиной которых были некачественные консервы. Добавьте к этому цингу, обморожения и тяготы трех зимовок во льдах. Возможно, на их рассудок повлияли все эти факторы, вместе взятые.

– Похоже, напрасно они покинули корабль, – заметил Пилипенко.

– Да, – согласился Петр. – «Апостол» раздавило льдами, и люди решили, что «Серафим» ждет та же участь. Логика вполне ясна, вот только «Серафим» выбросило на берег вместе с льдиной, в которую он вмерз.

Кинжалов стал читать записи вслух в обратном порядке. На протяжении недель и месяцев разворачивалась трагедия, заставившая всех присутствующих слушать, затаив дыхание. Яковлев во всех подробностях описал неудавшуюся попытку Путятина проскользнуть по проливу Виктория на излете короткого полярного лета 1846 года. Наступило резкое похолодание, корабли попали в ледяной плен вдали от суши. Во время второй зимовки Путятин заболел и умер. Примерно тогда же появились первые признаки безумия. Как ни странно, экипаж «Апостола», второго корабля, ничем подобным не страдал. Вспышки сумасшествия и агрессии участились. Наконец Яковлеву не осталось иного выбора, как забрать остатки команды и перейти на «Апостол».

Предшествующие записи ничего интересного не содержали – обычная рутина. Кинжалов принялся снова перелистывать страницы, пока не нашел длинную заметку, касающуюся «каменного серебра».

– Думаю, именно это мы и искали, – проговорил он.

Собравшиеся на мостике притихли и придвинулись ближе.

– «27 августа 1845 года. Местоположение: 74.36.212 градусов северной широты, 92.17.432 градусов западной долготы, у острова Девон. Легкое волнение, блинчатый лед, ветер западный, пять узлов. Пролив Ланкастер пересекали впереди «Апостола», в 9.00 дозорный заметил парус. В 11.00 подошли к китобойному судну «Губернаторша Сара» из Кейптауна, Африка, под командованием капитана Эмлина Брауна. Браун сообщил, что несколько недель назад судно получило повреждения, и его затянуло в пролив, но они уже все починили. Продовольствие у них кончается, поэтому мы выдали им бочонок муки, пятьдесят фунтов солонины, немного мясных консервов и четверть бочонка рома. Многие члены экипажа «Г. С.» демонстрируют странное поведение и чудные привычки. В благодарность за еду капитан Браун отдал нам десять мешков «каменного серебра». Эту необычную руду добывают в Южной Африке, и Браун утверждает, что она способна очень долго сохранять тепло. Члены нашей команды греют ведра и сковороды с рудой в печи на камбузе и на ночь ставят их под койки. И правда становится гораздо теплее. Завтра направимся к проливу Барроу».

Кинжалов умолк, потом медленно поднял голову. На обращенных к нему лицах отразилось жестокое разочарование. Первым заговорил Пилипенко.

– Южная Африка… – медленно проговорил он. – На джутовом мешке, который мы нашли в трюме, было написано: «Бушвельд, Южная Африка».

– Может, в Африке еще добывают эту руду? – предположил Чхеидзе.

Кинжалов покачал головой.

– Я должен был вспомнить раньше! Бероев уже проверил ту шахту – рутений в ней закончился лет сорок назад.

– И в Арктике его нет, – мрачно подытожил Виролайнен.

– Нет, – кивнул Кинжалов, расстроенно закрывая судовой журнал. – Как и Путятин, мы пустились в погоню за мечтой, которая не принесла ничего, кроме холода и смерти.